Текст книги "Жертвенный лицедей"

Автор книги: Дональд Эдвин Уэстлейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– Он в обмороке!

– Тебе чертовски повезло! – заорал он в ответ. – Ступай, забери пистолет у Джека! И, ради Христа, не попади на мою линию огня.

– Не волнуйся, не волнуйся.

Хоть это она сделала, как надо. Пэт обошла Джека стороной и вытащила пистолет из его вялой руки. Но прежде она завладела оружием того парня, которого ранил Гроуфилд.

В тот миг, когда она выпрямилась, держа в руке пистолет Джека, хлынул ливень, подобный внезапному залпу шрапнели, всепроникающий дождь, который хлестал по земле, словно кто-то наверху опрокинул ведро. Водяная пыль влетала и в бойницу, возле которой сидел Гроуфилд; она оставляла на ступеньках мокрые пятна. Из-за этого неистового первого порыва ливня Гроуфилд не мог толком разглядеть, что происходит внизу. Там, где стояла Пэт, началась какая-то возня, но непонятно было, в чем дело. Гроуфилд отпрянул от бойницы, скатился по лестнице, выбежал под дождь и увидел, как Пэт и Джек кружатся, будто вальсируя под музыку стихии. Гроуфилд метнулся к ним, не обращая внимания на дождь, но, когда добежал, Джек уже опять распластался на земле, а Пэт стояла над ним с двумя пистолетами в руках, и ни дать ни взять Энни Оукли.

– Что случилось? – Гроуфилду пришлось перекрикивать шум дождя. И он, и Пэт уже были похожи на тонущих котят.

– Он норовил выхватить у меня пистолет! – гаркнула Пэт в ответ.

По дороге, совсем рядом, проехала машина, но ее пассажиры не могли видеть разыгравшейся перед башней сцены.

– Это я понял! – крикнул Гроуфилд. – Но что сделала ты?

– Огрела его пистолетом.

Гроуфилд опустился на одно колено. На лбу Джека зияла рана, но было непонятно, кровоточит она или нет, потому что дождь мгновенно все смывал.

– Придется нам перевернуть их! – крикнул Гроуфилд. Чтобы не захлебнулись!

– Что?

– Перекати его на брюхо! – завопил Гроуфилд и побежал ко второму парню, чтобы сделать то же самое. Он уложил парня ничком и осмотрел рану.

Выстрел получился весьма удачный, пуля попала в мышцы, чуть выше левого колена. Похоже, все кости остались целы, но пуля была крупного калибра, и стрелял Гроуфилд из мощного оружия, поэтому кожа вокруг раны была порвана, и там образовался кровоподтек размером с оладью.

Ливень начал иссякать. Гроуфилд подхватил раненого и потащил его к "понтиаку". Пэт уже открыла дверцу и держала ее. Гроуфилд уложил раненого на заднее сиденье.

– Свяжи его покрепче, – велел он ей. Пэт кивнула, и Гроуфилд пошел за Джеком. Тот уже поднялся на карачки и тряс головой. Гроуфилд ткнул его стволом пистолета и приказал:

– Вставай.

Дождь уже прекращался, и кричать не было нужды. Джек мало-помалу очухался. То ли он и впрямь туго соображал, то ли просто хотел создать у Гроуфилда такое впечатление. Гроуфилд отошел подальше, чтобы Джек не мог внезапно напасть на него. Наконец тот поднялся, однако ноги плохо держали его, он шатался. Дождь почти кончился, уже едва моросило, ветер приносил водяную пыль...

– Шагай к "понтиаку", – велел Джеку Гроуфилд. Они сняли с Джека галстук и связали ему руки за спиной. Пэт уже использовала ремень, галстук и шнурки от ботинок раненого, чтобы связать и его тоже. Гроуфилд помог Джеку влезть на переднее пассажирское сиденье, потом связал ему лодыжки шнурками и ремнем. Джек сказал на это только одно:

– Не знаю, что ты задумал, приятель, но, по-моему, ты безумец.

– Я тоже так думаю, – ответил ему Гроуфилд. Дождь уже совсем перестал. Гроуфилд обошел "понтиак", сел за руль, чуть подал машину задним ходом на дорогу, потом загнал на дальний край стоянки, поскольку вряд ли кто-нибудь поставил бы здесь свой автомобиль. На полу, за спинкой переднего сиденья, лежала пачка туалетной бумаги. Гроуфилд схватил несколько листов, скомкал их и велел Джеку:

– Открой рот.

– Пошел к черту, – ответил Джек. Гроуфилд съездил ему под дых, но не очень сильно, и спросил:

– Хочешь лежать тут в собственной блевотине?

Джек открыл рот.

Гроуфилд запихнул туда бумагу. Вскоре Джек сможет ее выплюнуть, но Гроуфилд и не надеялся выиграть много времени. Он вставил кляп и раненому, который был без сознания, потом распахнул дверцу водителя, схватил Джека за шиворот и, пятясь, уложил его на сиденье. Затем он опять обошел машину, распахнул другую дверцу и взгромоздил на сиденье ноги Джека, после чего поднял стекло, захлопнул дверцу и запер ее. Вновь подойдя к водительской дверце, Гроуфилд взял пистолет за ствол, примерился и ударил Джека по затылку, но вскользь, дабы не нанести тяжелого увечья. Джек издал какой-то непонятный звук. Гроуфилд посмотрел на его лицо. Джек по-прежнему был в сознании и корчился от боли. Удар получился недостаточно сильный.

– Не обессудь, – сказал Гроуфилд и врезал ему еще разок, покрепче. Потом поднял стекло со стороны водителя, вытащил ключ из замка зажигания, захлопнул и запер дверцу.

Когда Гроуфилд подошел к "мерседесу", Пэт уже сидела внутри. Гроуфилд влез за руль, увидел, что ключ торчит в замке, и запустил мотор.

– Готово, – сказал он.

– Я не думаю, что у нас получиться, – ответила Пэт. – Я перетрусила, думала, что-нибудь непременно сорвется.

– К примеру, эта твоя вылазка, когда ты меня не послушалась.

– Прости. Когда ты подстрелил его, я подумала: ах, нет, сейчас кого-нибудь убьют.

– Могли убить и нас с тобой.

– Знаю. В следующий раз построюсь не подкачать.

– Молодец, – сказал Гроуфилд и, лихо развернув "мерседес", выехал со стоянки. Справа остановилась машина, в которой сидели две молоденькие парочки. Они вылезли и вошли в башню, без особого любопытства взглянув на "мерседес", а на "понтиак" и вовсе не обратили внимания.

– Я замерзаю, – сказала Пэт.

– Это потому, что ты промокла.

– Сама знаю, почему, – ответила она, обхватывая себя руками. – Но знание не греет. Гроуфилд включил обогреватель. – Думаю, скоро просохнем, – сказал он.

– Стоит мне отправиться с тобой куда-нибудь, и я обязательно мокну, заявила Пэт. Гроуфилд расхохотался.

– Не одно, так другое, – сказал он, выводя машину на дорогу и отправляясь в обратный путь.

Глава 25

– Ведь ты не думаешь, что это был Рой, правда? Гроуфилд посмотрел на нее.

– Я не думаю, что это был Рой?

– Ну, что он убийца.

Гроуфилд брезгливо поморщился и спросил:

– Может, отстанешь от меня, в конце концов?

– Если ты хотел избежать моих расспросов, не надо было вообще заговаривать об этом, – сказала Пэт. – Как я, по-твоему, должна себя вести?

– Ладно, ладно, – ответил Гроуфилд. – Скажу тебе. Но не стану ничего доказывать, обосновывать, я больше об этом вообще словом не обмолвлюсь. Так будет справедливо.

– Вполне справедливо, – согласилась она. – Просто скажи мне, кто.

И Гроуфилд сказал. Пэт была поражена.

– Что? Ты шутишь?

Они выехали на "мерседесе" обратно на равнину, преодолели пять миль до шоссе N 3, свернули налево и проехали еще с полмили, потом Гроуфилд отыскал широкую грунтовую обочину и удобный съезд с дороги. Дождя тут, разумеется, не было, и температура доходила до восьмидесяти пяти, солнце подбиралось к зениту, в воздухе висело тяжелое марево. Пэт и Гроуфилд вылезли из машины, чтобы немного побродить по солнцепеку и высушить одежду. Гуляя, они видели, как от нее валит пар. Наконец Пэт спросила:

– Ты ведь дурачишь меня, правда?

– Так я и знал! – ответил Гроуфилд, отвернулся, пошел обратно к машине и распахнул дверцу водителя. Пэт осталась стоять на месте.

– Ты хочешь сказать, что не шутишь? – спросила она.

– Я же сказал, – повторил он. – Я не собираюсь обосновывать, объяснять, доказывать и так далее. Садись в машину.

– Мое белье еще не просохло. Алан, ты уверен?

– Тебе следовало бы снять блузку и юбку, чтобы оно высохло, – сказал Гроуфилд. – У меня та же беда.

– Его носки тоже никак не хотели высыхать, поэтому Гроуфилд снял их, и непривычное ощущение ботинок, надетых на босу ногу – особенно мокрых ботинок раздражало его и выводило из себя, заставляя нервничать больше, чем обычно.

– Ты что, и впрямь не собираешься говорить об этом? спросила Пэт. По-моему, это свинство.

– Поехали, – нетерпеливо сказал Гроуфилд. – Залезай в машину. Давай покончим с этим поганым делом.

Пэт с надутым видом подошла к машине с правой стороны и села. Они захлопнули дверцы, и Гроуфилд завел мотор. На запад, к Сан-Хуау, машин ехало немного, но те, что все же были, едва плелись. В противоположную сторону машины ехали сплошным потоком, и обогнать кого-нибудь было невозможно. Гроуфилд попал в колонну и катил со скоростью сорок миль в час, что, похоже, было здесь в порядке вещей. До поворота на Лойзу оставалось еще миль восемь.

С милю они проехали молча, потом Пэт сказала:

– Ты меня слышал? Я сказала, что ты, по-моему, заблуждаешься.

– Ты имеешь право на собственное мнение, – сказал Гроуфилд, не отрывая глаз от дороги. Пэт сердито зыркнула на него.

– На тебя зла не хватает, – заявила она. – Ты это знаешь? Зла на тебя не хватает.

– Пока я ничего не говорил, ты и горя не знала, напомнил ей Гроуфилд. Тебя же предупреждали: не надо было ко мне приставать.

– Ты мог хотя бы обсудить это со мной.

– Нет. Я должен прикинуть, как могут развиваться дальнейшие события, Гроуфилд взглядом дал Пэт понять, что он настроен на очень серьезный лад. Важно то, что произойдет, а не личность убийцы. Мне наплевать, кто это сделал. Для меня важно подготовиться к грядущим событиям, чтобы пережить их.

Пэт ничего на это не ответила. Она молчала мили две, а когда, наконец, заговорила, тон ее смягчился.

– Прости, – сказала она. – Ты прав. Гроуфилд усмехнулся и похлопал Пэт по колену.

– Умница, – сказал он, главным образом для того, чтобы поднять ее боевой дух перед штурмом крепости. – Когда все кончится, мы оба сляжем с простудой, это неизбежно. А тогда сможем часами обсуждать убийство Белл Данамато.

– Уж не преминем, – согласилась Пэт.

Глава 26

– Как ты там, сзади? – спросил Гроуфилд.

– Прекрасно, – ответила она. – Я готова. Они были на шоссе № 185, примерно в миле от поворота к дому. Пэт лежала на полу за передним сиденьем, держа наизготовку один из трофейных пистолетов. Гроуфилд обучил ее обращению с оружием, и Пэт заверила его, что все усвоила. Один пистолет лежал у Гроуфилда на коленях, под рулем, второй – на соседнем сиденье.

Было самое начало первого. Ветви деревьев образовывали свод над дорогой, но даже под его осенью стояли жара и духота. Впереди высились горы, слева и справа от дороги раскинулись пастбища; повсюду царило тяжкое июльское безмолвие, словно все население заперлось по домам и предавалось сиесте, а не улице остались только они, Гроуфилд и Пэт.

И, разумеется, Данамато. И, конечно, его головорезы.

Гроуфилд включил передачу, и они поехали. Он очень рассчитывал на внезапность и на то, что таких действий от него никто не ждал. Разумеется, им и невдомек, что он вернется в дом Данамато после того, как сумел вырваться из этого ада. Кроме того, они уж никак не ждут его возвращения на их собственном черном "мерседесе". Поэтому, если даже кто-то несет караул на повороте и увидит знакомый черный "мерседес", то не станет слишком уж приглядываться к водителю.

Может быть.

Гроуфилд представлял себе свои действия как вариацию на тему троянского коня и был бы вполне доволен, кабы все получилось, как в первоисточнике. Ну, а если не получится, можно будет утешиться мыслью о том, что этот троянский конь развивает сто с лишним миль в час.

Впереди показался поворот.

– Въезжаем! – крикнул Гроуфилд.

– Хорошо, – ответила Пэт почти без дрожи в голосе.

Гроуфилд свернул влево. Он помнил этот поворот, потому что два дня назад уже проезжал здесь, хотя и с гораздо более спокойной душой. Гудрон кончился, проселок превратился в узкую колею и пошел в гору; джунгли сделались гуще, плотнее, влажнее, даже зеленее.

Четыре десятых мили. Впереди, на взгорке, был последний поворот направо, две тонких колеи от шин терялись в джунглях. И прямо за поворотом, заняв всю дорогу и преградив Гроуфилду путь, стоял носом к нему белый "вольво".

Гроуфилд прижал подбородок к груди, прогнулся на сиденье и вжался в спинку, чтобы забиться как можно дальше в тень. Он не мог сколь-нибудь четко разглядеть двух человек в "вольво", стало быть, и они, надо полагать, видят его не лучше.

Один из них помахал рукой, когда Гроуфилд делал поворот. Он помахал в ответ, "мерседес" с шелестом раздвинул нависшие листья, и "вольво" скрылся из виду. Теперь сидевшие в нем люди и подавно не могли разглядеть Гроуфилда.

– Мы только что проехали "вольво", – сообщил он ровным голосом.

– Что?!

– Все в порядке, – сказал он. – Они помахали мне рукой, я им тоже. Они уже не видят нас.

– Боже мой? – прошептала Пэт, и Гроуфилд толком не понял, то ли это просто междометие, то ли молитва.

Дорога нырнула вниз, потом круто пошла вверх. Гроуфилд помнил, что так и должно было быть. Он ехал в гору медленно, двигатель работал с натугой из-за крутизны и маленькой скорости. Увидев белое пятно, Гроуфилд остановился и и дал машине откатиться чуть назад. Потом нажал на тормоз, поставил машину на ручник и заглушил мотор.

– Приехали, – сообщил он.

Пэт села и подалась вперед, положив руки на спинку водительского сиденья за головой Гроуфилда.

– Я не виду дома.

– Он там, – ответил Гроуфилд. – Просто отсюда не видать. – Да верю я тебе! Что теперь?

– Теперь, – сказал он, – мне бы чертовски хотелось, чтобы ты умела водить машину.

– Очень сожалею, – ответила Пэт. – Мне бы тоже этого хотелось. Вообще-то я собираюсь научиться, когда мы вернемся в штаты.

Гроуфилд не знал, входил ли он как составная часть в понятие "мы", но был склонен предложить, что Пэт имеет в виду братца.

– К сожалению, – сказал он, – обучать тебя сейчас просто нет времени. Так что дело значительно усложняется.

– Что я должна делать?

– Вылезти из машины, захватив с собой свой пистолет, и забиться вон в те кусты, да поглубже, чтобы тебя не заметили, если кто-нибудь выйдет из дома, но чтобы сама ты могла их видеть. Понятно?

– Понятно, – ответила она. – Это все?

– Нет. Если ты увидишь одного из людей Данамато, стреляй. – В них? испуганно спросила Пэт.

– да куда хочешь, – ответил Гроуфилд. – Главное – чтобы я услышал выстрел.

– Ах, это сигнал для тебя!

– Совершенно верно. А потом постарайся держаться от них подальше, только и всего. Они могут отправиться искать тебя, но им не известно, что ты вооружена, и они примут тебя за меня, а потому пойдут вперед с большой опаской.

– И ты подоспеешь мне на выручку?

Ответить на это было очень непросто, все зависело от того, где будет находиться Гроуфилд, но он решил не вдаваться в подробности, не желая подрывать боевой дух Пэт, и не стал объяснять ей, какой трудное создалось положение, а просто сказал:

– Совершенно верно. Ты только держись от них подальше и жди меня.

– Так я и сделаю, – пообещала Пэт.

– Молодец.

Он открыл дверцу, вылез сам и помог выбраться Пэт. Она обвила его шею руками и поняла голову, чтобы Гроуфилд ее поцеловал. И он поцеловал, но думал при это совсем о другом. Она улыбнулась ему и сказала:

– Что бы ни случилось сейчас, Алан, я хочу, чтобы ты знал, как я тебе благодарна.

– За что? – Он огляделся. – За это? За то, что я вернулся вызволять Роя?

– Нет, – ответила Пэт, продолжая улыбаться. – За то, что посоветовал мне перестать заниматься самоедством. И впрямь пора. Я рада, что нашелся человек, который сказал мне об этом.

– О-о. Рад услужить.

– И я уже не пойду на попятный, – пообещала Пэт. – Не стану такой же, как прежде. И Рой будет потрясен, да?

– Меня бы это не удивило.

– Да, будет, – Пэт оторвалась от Гроуфилда, отступила на шаг, и ее улыбка сделалась игриво-кокетливой. – Еще одно, – добавила она.

Гроуфилд был занят осмотром отобранного у Джека оружия – полицейского "смита и вессона" тридцать восьмого калибра. Он был снят с предохранителя. Гроуфилд взглянул на Пэт, сделав вид, будто он весь во внимание.

– Ну, ну, я слушаю, – сказал он.

– Я видела, как ты два-три раза поморщился, когда думал, что я буду продолжать цепляться за тебя и потом. Хочу, чтобы ты знал, что у тебя нет причин для тревоги. Я тебя очень люблю, я очень люблю, я очень благодарна тебе, но не думаю, что из тебя выйдет достойный супруг. Во всяком случае, такой, который нужен мне. Связавшись с тобой, я бы очень скоро потеряла покой.

Он улыбнулся в ответ.

– Я не дом, пригодный для жизни, а просто отличное местечко, куда можно прийти в гости.

– Вот именно.

– Ладно, я пошел за твоим братцем, а ты отправляйся вон туда, – велел Гроуфилд, указывая направление.

– Есть, сэр.

Гроуфилд потрепал ее по щеке, отвернулся и зашагал к дому, оставив "мерседес" с задранным носом посреди дороги на тот случай, если сюда сунется еще какая-нибудь машина. Он надеялся, что сможет быстро покончить с делом. Быстро войти в дом и так же быстро выйти. Это единственная возможность. Разумеется, как только они выберутся отсюда, им на хвост сядет "вольво", но "мерседес", наверное, справится с ним.

А вот дальше что? Остров был большой. Можно на время залечь на дно или уплыть на Виргинские острова, потом – на остров Святого Фомы, а оттуда улететь еще в какую-нибудь страну Карибского бассейна, после чего вернуться в Штаты. Теперь уже без всяких заездов куда-либо.

Даже не верится, что он так долго пробыл вдали от дома. Вместе с парнем по имени Паркер и еще несколькими приятелями они отправились грабить казино на острове у побережья Техаса, ограбление едва не провалилось, и Гроуфилду с Паркером удалось добраться на яхте до побережья Мексики. С тех пор у него не было ни минуты покоя. Он вообще не собирался покидать Штаты, и вот на тебе, скитается по всей Латинской Америке. Ну, ничего, скоро это кончится. Неизвестно, чем, но скоро кончится.

Вот и дом. Гроуфилд подкрался к краю поляны, выглянул из кустов и не увидел перед домом ни одной машины и ни одного человека. Он свернул налево, держась под сенью джунглей, пригнулся пониже и пошел вперед; на ногах не было носков, и необычное ощущение не давало сосредоточиться.

Ну не глупость ли – думать о том, что на тебе туфли на босу ногу, когда наступила решающая минута? Гроуфилд заставил себя сосредоточиться на главном на том, что предстояло сделать.

Левый угол заднего фасада дома, похоже, был ближе к зарослям. Гроуфилд шел вдоль дома, пока не подобрался насколько возможно близко к этому углу, потом сгруппировался, оглядел все окна, которые были в поле зрения, и, не увидев ни одного человеческого лиц опрометью бросился к углу, согнувшись пополам, втянув голову в плечи и стараясь не производить шума.

Оказавшись возле дома, он приник к стене, добрался до окна и заглянул в него. Это была одна из гостиных, которыми изобиловал дом. В ней никого не оказалось. Чуть дальше в стене была застекленная дверь, которая вела в эту комнату. Обнаружив, что она не заперта, Гроуфилд юркнул в дом.

Лиха беда начало.

Оставалось сделать саму малость: отыскать Роя Челма, обезвредить охранников, если его стерегут, выбить дверь, если она окажется на замке, развязать Роя, если он связан, короче, найти Роя и вернуть ему способность двигаться, незаметно вывести его из дома, перетащить через поляну и в обход дома довести до "мерседеса", потом усадить в машину его и Пэт, доехать задним ходом до того места, где стоит "Вольво" и где можно быстро развернуться и урвать когти к едрене фене.

Все очень просто.

Если только Рой Челм еще жив. – Гроуфилд постоянно думал об этом, хотя и не делился своими мыслями с Пэт. Он не говорил ей ничего – во-первых, потому, что она просто не поверила бы ему, решив, что таким образом он надеется выпутаться сам. А во-вторых, Гроуфилд считал гибель Роя маловероятной. Да, конечно, Данамато был страшно зол на Роя Челма; он имел на то причины и, скорее всего, раз-другой врезал Челму, когда того опять доставили в дом, но вот убить Челма, с точки зрения Данамато, было бессмысленно. Он мог прикончить Роя только в припадке злости, если ему не удастся снова схватить Гроуфилда.

Но до этого еще не дошло, или, во всяком случае, не должно было дойти. Скорее всего, Челм жив и находится в одной из этих сотен комнат. И теперь Гроуфилду остается только отыскать его.

Гроуфилд тихонько пресек гостиную, взялся за дверную ручку, выждал и, наконец, потянул дверь на себя. Она открылась, и Гроуфилд увидел перед собой изумленные глаза Онума Марбы.

Глава 27

– Ни звука, – прошептал Гроуфилд, показывая Марбе один из своих стволов девятимиллиметровый автоматический пистолет, револьвер лежал у него в заднем кармане.

– Разумеется, – шепнул в ответ Марба. Удивление овладело им всего на миг, потом лица Марбы опять стало совершенно бесстрастным, взгляд обрел прежнюю мягкость, а руки расслабленно опустились. Марба был в своем туземном наряде, как в тот день, когда Гроуфилд впервые увидел его. Гроуфилд отступил на шаг. Зайдите сюда, – прошептал он и поманил Марбу свободной рукой.

Марба перешагнул через порог. – Закройте дверь, – шепнул Гроуфилд.

– Разумеется, – шепотом повторил Марба. Не оборачиваясь, он протянул левую руку и притворил дверь, после чего остановился и с безмятежным видом принялся ждать, что еще ему велит сделать Гроуфилд.

Тот больше не шептал, теперь он говорил нормальным голосом, хотя и тихо.

– Вам нет нужды бояться меня, пока я могу не опасаться вас, – сказал он.

– Это разумно, – ответил Марба. – Я не буду пытаться поднять тревогу, обещаю вам.

– Хорошо. Присаживайтесь.

– Благодарю вас.

Пока Марба устраивался в кресле, обитом вишневым мохером, и расправлял свое одеяние на коленях, Гроуфилд подошел к стеклянной двери и оглядел поляну, джунгли и подъездную аллею. Как и прежде, он никого не увидел.

– Похоже, с вами не соскучишься, мистер Гроуфилд, сказал Марба. – Я и мысли не допускал, что вы вернетесь сюда по собственной воле.

– Да не совсем по собственной, – ответил Гроуфилд. Сколько человек в доме?

– Вы имеете в виду количество стрелков?

– Нет, всех скопом.

– Гостей трое, – сказал Марба. – Милфорды и я. Полагаю, мистера Данамато тоже можно причислить к гостям. Его подручных четверо, включая злосчастного Харри, который пластом лежит наверху. Похоже, вы попортили ему нос.

– Весьма об этом сожалею.

На лице Марбы промелькнуло подобие улыбки.

– Я этого ожидал. И, наконец, тут есть один пленник, Рой Челм, он в тех покоях, которые прежде занимали вы.

– Наверху?

Марба покачал головой.

– Внизу.

– Под стражей?

– Полагаю, что нет. Когда я последний раз видел помощников Данамато, они играли в карты в столовой, что выходит окнами на восток.

– Все трое?

– Четверо. С ними был и мистер Данамато. Гроуфилд выглянул из окна. По-прежнему никого. И никакой стрельбы. Услышит ли Гроуфилд сигнальный выстрел, если тот раздастся, пока он будет внизу, в подвале?

Он снова повернулся к Марбе.

– А как насчет тех двух туземцев? – спросил он. – С дробовиком и собакой.

– Ушли. Все слуги ушли. – Марба, вероятно, раздумывал, не улыбнуться ли ему еще разок. – После их ухода миссис Милфорд любезно взяла на себя стряпню.

– Их выгнал Данамато?

– Не совсем так. Гроуфилд покачал головой.

– Как это понимать?

На сей раз Марба улыбнулся. Мимолетно, но вполне явственно.

– Простите, – сказал он. – Говорить обиняками входит у меня в привычку, и от нее нелегко избавиться. Похоже, слуги испугались мистера Данамато и его друзей. А может, их повергло в страх создавшееся положение. Как бы там ни было, они удрали.

– Где Милфорды?

– Точно не знаю. Где-то в доме, возможно, порознь.

– Почему?

Марба едва заметно пожал плечами, так, что его одежды почти не колыхнулись.

– Кажется, последнее время они почему-то избегают друг друга, – ответил он. – Причины мне неизвестны.

Гроуфилд исчерпал запас вопросов, а времени было в обрез. Он сказал:

– Не знаю, как мне быть с вами.

– Со мной? Вы можете оставить меня здесь. Гроуфилд задумчиво взглянул на него.

– Я хотел бы быть уверенным в том, что вы в безопасности. – Под замком в каком-нибудь чулане? – бесстрастное лицо Марбы кое-как сложилось в гримасу шутливой обиды. – Я бы предпочел этого избежать, если можно. Достаточно ли вам, так сказать, моих устных заверений в том, что можно верить на слово?

– В том-то и сложность, не правда ли?

– Я обещаю не рассказывать о вас, – заявил Марба. – Вы можете мне верить, хотя я не знаю, как мне убедить вас в этом.

Гроуфилд выглянул из окна, снова посмотрел на Марбу. И решил довериться ему. В основном потому, что у него было слишком мало времени.

– Я верю вам, – сказал Гроуфилд. – По-моему, вы человек чести.

Марба засмеялся. Это было удивительное зрелище: бесстрастное лицо вдруг сделалось совсем открытым, милым и добрым.

– Даже не будь я таким, пришлось бы стать, – сказал он, – Мистер Гроуфилд, я признаю, что вы настоящий дипломат. – Продолжая улыбаться, Марба склонил голову.

– Благодарю вас, – ответил Гроуфилд.

– Желаю успеха. Приятно будет снова встретиться с вами.

На этот раз Гроуфилд улыбнулся в ответ.

– Мне тоже, – совершенно искренне ответил он, выглянул напоследок из окна и зашагал к двери. – Еще увидимся.

– При более благоприятных обстоятельствах. До свидания, мистер Гроуфилд.

Гроуфилд взялся за дверную ручку.

– До свидания, мистер Марба.

В коридоре никого не было. Гроуфилд вышел из гостиной, прикрыл за собой дверь и на цыпочках направился вдоль по коридору, останавливаясь у каждой открытой двери и стараясь двигаться со всей возможной быстротой, но так, чтобы не нарушать царившей в доме тишины.

Он никого не встретил, пока не добрался до закрытой двери на лестницу, ведущую в подвал. До нее оставалось три-четыре шага, когда он увидел, как дверная ручка начала поворачиваться. Слева была открытая дверь в небольшую светлую комнату, которую почти полностью занимали швейная машинка и манекен. Гроуфилд нырнул туда, прижался к стене за дверью и прислушался. До него донесся голос Ивы Милфорд:

– ... питаться гораздо лучше. Я считаю преступлением держать мальчика здесь. Преступлением. Что он такого сделал? Мужской голос пробурчал в ответ что-то нечленораздельное. – Я еще раз поговорю с мистером Данамато...

Голоса удалялись. Гроуфилд выглянул в коридор и увидел, что миссис Милфорд несет поднос, а рядом с ней шагает подручный Данамато, Фрэнк.

Они свернули за угол и скрылись из виду. Гроуфилд выбрался из портняжной мастерской, остановился, прислушался и, ничего не услышал, быстро направился к двери в подвал. Она была закрыта. Гроуфилд распахнул ее, отыскал выключатель, зажег свет и переступил порог, снова притворив за собой дверь. Это его не устраивало: он предпочел бы оставить дверь приоткрытой, на случай, если раздастся выстрел. Но обычно эта дверь бывает закрыта, и, стоило приоткрыть ее, любой проходящий мимо человек тотчас заметил бы это. Заметил и, возможно, заглянул бы проверить, как и что.

То, что ему пришлось включить свет, уже было достаточно скверно. Он поспешно спустился по ступенькам в прохладный и сырой подвал. Шершавые серые стены образовывали большую квадратную комнату, от которой налево и направо уходили низкие коридоры. Гроуфилд повернул налево, к той каморке, в которую после убийства Белл Данамато его посадил Харри. На стене был еще один выключатель. Когда Гроуфилд щелкнул им, коридор залил свет трех маломощных голых лампочек, висевших тут и там на потолке.

Слева и справа в коридор выходили закрытые двери. Темница Гроуфилда была третьей по левую руку. Дверь ее, как и все прочие, была тяжелой, толстой, темной и старой. Но, в отличие от других, она была заперта, да еще троекратно. Один засов – вверху, другой внизу, причем оба задвинуты, а возле ручки висячий замок. Судя по всему, о Рое Челме они были более высокого мнения, чем о Гроуфилде.

Гроуфилд отодвинул оба засова, но с замком дело обстояло сложнее. Ключа, само собой, нигде поблизости не было. Осторожно подергав замок. Гроуфилд убедился, что он заперт. Инструменты. Гроуфилд огляделся, потом принялся искать в других комнатах. Ему были нужны инструменты, хоть какиенибудь инструменты.

Третья по счету комната, в которую он заглянул, оказалась настоящей сокровищницей. Это была даже не комната, а, что называется, мечта рукодельника. Небольшая квадратная каморка была заполнена разнообразнейшими инструментами, о каких только может грезить домашний мастер. Слева на полке стояли в ряд станки с электроприводом. Справа – верстак с выдвижными ящиками. На вбитых в стену колышках висели любые вообразимые гаечные ключи, пилы, щипцы, плоскогубцы, отвертки и молотки. Гроуфилд вошел, с улыбкой выбрал мощную отвертку, погасил свет, прикрыл дверь и вернулся к темнице Роя Челма. Он едва ли не насвистывал от радости.

Но все оказалось не так-то просто. Он выбрал самую длинную и самую толстую из отверток, потому что хотел воспользоваться ею как фомкой и вырвать петли из дверного косяка, но проклятущая железка никак не желал влезать под них. Как ни бился Гроуфилд, как ни тужился, упираясь в дверь локтями и коленями, ничего у него не получалось. Сложность заключалась в том, что он не мог добраться до шурупов, они были прикрыты металлической скобой замка. Проклятье.

Гроуфилд собирался шуметь как можно меньше, но, похоже, не получится. Когда рукоятка начала выскальзывать из ладоней, он решил бросить потуги, вернулся с мастерскую, включил свет, вернулся отвертку на доску для инструментов, а вместо нее взял тяжелый молоток весом в двадцать унций, с круглой пяткой.

В одном из ящиков под верстаком он отыскал ветошь, взял немного и вернулся к двери, запертой на висячий замок. Обмотав его ветошью, чтобы немного приглушить звук, Гроуфилд примерился и ударил по замку молотком.

Казалось, весь подвал наполнился грохотом. Интересно, услышали его наверху или нет? Насколько мог судить Гроуфилд, он стоял прямо под той комнатой, где Данамато и его ребята играли в карты.

Замок он не сбил. К охватившему Гроуфилда бешенству и нетерпению уже начал примешиваться страх. Он скорчил рожу аля Керк Дуглас и ударил еще раз. Теперь дужка замка раскололась, будто соленая баранка.

Что ж, давно бы так. Гроуфилд бросил молоток на пол, вытащил дужку замка из петли, отодвинул засов, повернул ручку и распахнул дверь.

Рой Челм смотрел на него с нескрываемым изумлением.

– Ради бога, что вы здесь делаете?

– Ваша сестра прислала меня за вами. Идемте. Челм не шелохнулся.

– Моя сестра – Она ждет нас на улице. Идемте.

Изумление Челма начало уступать место страху. Он посмотрел поверх плеча Гроуфилда, словно боялся увидеть Данамато и полчище его приспешников. – Вы с ума сошли? – вполголоса спросил Челм. – Нам же никогда не выбраться отсюда.

– Выберемся, – ответил Гроуфилд, вытаскивая из задних карманов оружие. В правой руке у него был десятимиллиметровый пистолет, а в левой – револьвер тридцать восьмого калибра, – Ваша сестра в машине, – сообщил он. – Нам нельзя терять времени. Если кто-нибудь станет преследовать нас, пальните из этой штуки. Не на поражение, а в воздух, для острастки.