Текст книги "Жертвенный лицедей"

Автор книги: Дональд Эдвин Уэстлейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

– Довольно о Харри!

Милфорд совершенно серьезно сказал Гроуфилду:

– О нет, только не Харри. Он был предан Белл. Ее смерть очень подействовала на него. Данамато обратился к Милфорду: – Это сделал один из вас, находившихся на втором этаже.

Вы сами это подстроили, поставив тех двух шпиков в охрану внизу. Так что, если это было не Гроуфилд и не вы... – он взглянул на Гроуфилда... – и не Харри... – он снова посмотрел на Милфорда: – Тогда кто же это был?

– Марба?

Данамато опустил голову, но продолжал пристально изучать Милфорда.

– Почему? Почему он?

Милфорд снова непринужденно пожал плечами.

– Он черный.

– Ну и что?

– Вам не нравится эта догадка? Жалкий негритос? Гроуфилд расхохотался.

– Милфорд, – сказал он, – у нас тут серьезный разговор.

Данамато хмуро смотрел на них.

– Что происходит? Вы и прежде были знакомы между собой?

– Мы познакомились только вчера, – объяснил Милфорд. – А вот что вы думаете о намерении Белл не давать Марбе никаких денег?

Данамато склонил голову набок.

– Кто это сказал?

– Она, – Ему или вам?

– Мне, вчера, сразу после ленча. Говорила ли она вчера вечером об этом и ему тоже, я не знаю.

– А больше она никому не говорила? – спросил Гроуфилд.

– Не знаю. Вероятно, нет. Данамато посмотрел на Гроуфилда.

– Что вы об этом думаете? Гроуфилд покачал головой.

– Не знаю. Разумеется, я предпочел бы верить мистеру Милфорду во всем, коль скоро он вынес мне такой вотум доверия, но не знаю. Все слишком уж складно.

– Тут я ничего не могу поделать, – сказал Милфорд. – Мы можем спросить у Марбы, – продолжил Данамато. – Это ничего не даст, – возразил Гроуфилд.

– Почему?

– Он скажет, что не знал об этом. А стало быть, возможен любой из трех выводов. Во-первых, что Милфорд лжет. Вовторых, что Милфорд говорит правду, но миссис Данамато еще не успела ничего сказать Марбе. В-третьих, что Марбу поставили в известность, и лжет он. Но даже если подтвердится третий вывод, это еще не будет означать, что убил ее Марба. Он мог просто пытаться избежать неприятностей.

– Вы опустили слово "мистер", – заметил Милфорд. Гроуфилд улыбнулся ему.

– Я знаю. Я говорил как беспристрастный наблюдатель. Вы не против, если я задам вам вопрос?

– Ничуть.

– Вы стали поверенным миссис Данамато совсем недавно, так ведь?

– Да. Чуть больше месяца назад.

– Когда она ушла от мужа? Милфорд кивнул.

– Простите меня, мистер Милфорд, – сказал Гроуфилд, – но мне кажется, что на родине у вас, вероятно, почти не было практики, коль скоро вы смогли вот так взять и уехать на целый месяц.

Милфорд скорчил почти такую же кислую мину, как у Данамато.

– Почти никакой практики? – повторил он. – По правде говоря, вообще никакой.

– Вы отошли от дел? Милфорд вздохнул.

– Ладно уж, – сказал он. – Я, в общем-то, и не думал, что мне удастся избежать разговора на эту тему. Как-то раз возник скандал, и после него мое имя перестало иметь сколь-нибудь заметный вес в среде поверенных.

– Правовой скандал?

– Не совсем. Я бросил жену ради одной девушки.

– Девушки? – эхом отозвался Гроуфилд. Милфорд смежил веки.

– Совершенно верно. Она была школьницей. Мы уехали на семь недель, мы... Тут не было виноватых. Мы... – Он снова открыл глаза и посмотрел на Данамато. – Ваша жена знала об этом, – продолжал он. – Ко мне ее прислал один мой друг. Ему достало любезности сказать, что при всей моей неразумности в личных делах я все же неплохой поверенный и смогу уделить ей столько времени, сколько требовалось для разрешения всех затруднений. – Это были затруднения исключительно правового толка? спросил Гроуфилд.

Милфорд хмуро и брезгливо взглянул на него.

– Что сие означает?

– Просто мне стало любопытно, только ли старшеклассницами вы увлекаетесь в нерабочее время. Милфорд вскочил.

– Гроуфилд, – сказал он, – а вы никто иной, как грязный ублюдок, эдакий дружелюбный тихушник.

– Я просто гадал, – ответил Гроуфилд.

– А я гадаю, – сказал ему Милфорд, – не слишком ли поспешил оправдать вас в связи со смертью Белл. Гроуфилд улыбнулся.

– Благодарю вас, мистер Милфорд, – ответил он. – Коли над моей головой нависло такое, не мне вас обвинять. – Гроуфилд повернулся к Данамато. – Вы знали вашу жену, – сказал он. – Вы знали, что она вряд ли дала бы обет целомудрия. С Роем Челмом каши было не сварить, тогда от кого она получала желаемое? Выходит, от одного из трех. Харри, Марбы или от этой грозы школьного двора.

– Гроуфилд, – сказал Милфорд, и голос его задрожал, – вы заходите слишком далеко.

– Я не могу зайти слишком далеко, – ответил Гроуфилд. – У меня петля на шее.

– Позвольте мне сделать другое предположение, – сердито сказал Милфорд. Белл ни с кем здесь не спала. Ни с Харри. Ни с Марбой. Ни, разумеется, со мной. Напомню вам, что я тут с женой, и, даже будь у меня желание, даже будь оно у Белл, в этом доме такое было бы невозможно.

– Не невозможно, – возразил Гроуфилд. – Трудно, но не невозможно. Вы могли бы сделать это, адвокат. Раз уж вам удалось заставить школьницу отбиться от стаи путешествующих одноклассниц, то удалось бы и...

– Заткнитесь! – заорал Милфорд. Он по-прежнему стоял и, очевидно, прикидывал, не ринуться ли ему на Гроуфилда.

– Милфорд, вы упоминали о каком-то другом предположении, – напомнил ему Данамато.

Милфорд слегка покачнулся, словно желание броситься на Гроуфилда расстроило его вестибулярный аппарат, потом глубоко вздохнул, посмотрел на Данамато и ответил:

– Да. Я полагаю, Белл начинала понимать, что никогда не сможет выйти замуж за Роя. Не знаю, собиралась ли она вернуться к вам, но думаю, что с Роем она покончила, или, во всяком случае, намеревалась покончить в скором времени. И я могу поклясться, что у нее ни с кем не было здесь шашней. Но вдруг ей приспичило иметь рядом видного мужчину. Для того, чтобы появляться в обществе, как она говорила, но, возможно, и для близких отношений тоже. Возможно, на самом деле Гроуфилд был нужен ей для постели, и, когда все мы улеглись спать, она могла отправиться к нему, чтобы поговорить на эту тему. Она отличалась непосредственностью и прямотой, поэтому, возможно, пошла к нему в комнату...

– Труп-то нашли в ее комнате, – прервал его Данамато.

– Об этом я еще скажу, – ответил Милфорд. – Вы же знаете, какой у Гроуфилда норов, он ведь выказал его вчера вечером за обедом. Вот Белл и разбудила Гроуфилда. Ей нужен был жеребец, но он воспротивился. Они поссорились, Гроуфилд пришел в бешенство и убил ее. Затем он отнес тело в спальню Белл, вернулся в постель и стал ждать, пока кто-нибудь другой обнаружит труп.

Наступило молчание. Оно затянулось, но вот Данамато повернулся к Гроуфилду, горько улыбнулся и сказал:

– Ну, теперь и у вас появился мотив. – Удивительно, – сказал Гроуфилд. Женщина с такими аппетитами, как у Белл Данамато, проводит целый месяц под одной крышей с мужчиной, недавно пережившим скандал из-за своего распутства и нанятым ею благодаря этому обстоятельству, и даже ни разу к нему не пристает. Я просто в изумлении.

– Я с женой, – сказал Милфорд. – Уж и не знаю, что могло случиться, не будь ее здесь. Белл мне очень понравилась. Но со мной была Ива, и ничего не случилось.

– Возможно, – ответил Гроуфилд. Он посмотрел на Данамато. – По-прежнему, "возможно", – добавил он. – Возможно, я, возможно, Милфорд, возможно, кто-то еще. Вы знаете слишком мало, чтобы быть в чем-то уверенным.

– Но вы по-прежнему во главе списка, – ответил Данамато. Гроуфилд кивнул.

– Как ни печально, но это правда. Мне больше не о чем говорить с Гумбертом Гумбертом Гумберт Гумберт – персонаж, от имени которого ведется повествование в романе В. Набокова "Лолита". А вам? – С кем?

– С Милфордом.

Милфорд улыбнулся Гроуфилду и покачал головой.

– Никогда не пытайтесь подставить адвоката, – сказал он.

– Постараюсь это запомнить, – пообещал ему Гроуфилд.

Глава 14

Ива Милфорд напоминала сжатую пружину часов. Волосы ее были стянуты так туго и так прилизаны, что казалось, будто ее причесывали еще испанские инквизиторы. Стан ее казался не просто затянутым в корсет, а окаменевшим, как ископаемый лес. Темно-коричневый костюм и аляповатая блузка кораллового цвета делали ее похожей на второразрядную старую шлюху из машинописного бюро, а лицо выглядело неприступным, как банк в воскресный день.

Ива вошла и осталась стоять. Невероятно, но она держала в руках дамскую сумочку, прижимая ее к животу. У нее был вид возмущенной матери, пришедшей в полицейский участок за своим малолетним хулиганом.

– Я хочу уехать домой, – заявила она, причем тоже возмущенно. – С меня довольно, я хочу домой.

– Под этим кровом лежит мертвая женщина, – напыщенно заговорил Данамато.

– Точнее, внизу, в морозильнике, – вежливо добавил Гроуфилд.

Ива поразилась; как и следовало ожидать. Она вытаращила на Гроуфилда глаза, но ничего не сказала.

Данамато сердито зыркнул на Гроуфилда, потом опять взглянул на Иву Милфорд.

– В общем, – сказал он, – она лежит здесь, и она мертва. И никто не уедет домой, никто вообще никуда не уедет, пока я не установлю с точностью, кто ее убил.

– Что ж, я этого не делала, и мой муж, разумеется...

– Безусловно, это сделали вы, – сказал Гроуфилд. Она снова уставилась на него.

– Что?

– Вы подозревали, что ваш муж снова взялся за старое, – пояснил Гроуфилд. – Вы подозревали это уже недели две, не так ли?

– Мой муж обещал мне...

– Это только все усугубило, – ответил Гроуфилд. – Когда он нарушил торжественное обещание, данное после истории со школьницей, когда он начал...

– Он его не нарушал! Что вы такое говорите?

– Я говорю, – продолжал Гроуфилд, – что, когда вы увидели, как ваш муж вышел из комнаты Белл Данамато прошлой ночью, вы вошли туда, преисполенная решимости убить ее. Сначала вы ударили ее чем-то, оглушили, а потом затянули проволоку у нее на шее.

– Я? Я? – Ива Милфорд сжала одной рукой свою сумочку, а другой ухватилась за спинку стула, на который так и не села, и с ужасом и недоверием уставилась на Гроуфилда.

Тот как ни в чем не бывало повернулся к Данамато.

– Вы только посмотрите на нее, – сказал он. – Весь ее облик свидетельствует о виновности.

Данамато не стал смотреть на Иву Милфорд, а посмотрел на Гроуфилда.

– Вы так и не угомонитесь, а? – сказал он. – Эта женщина? Да вы только взгляните на нее, Господи!

– Вы думаете, она бы не пошла на убийство, чтобы сохранить мужа? Посмотрите на ее лицо, одежду. Посмотрите, как она держит свою сумочку. Думаете, перед вами добродушная матрона? Эта женщина – вулкан. Она из тех сучек, которые подавляют в себе чувства, а потом вдруг ни с того ни с сего набрасываются на водителя автобуса. Вы только посмотрите на нее, Данамато. Думаете, я сочиняю?

Данамато, наконец, перевел взгляд на Иву Милфорд и успел увидеть, как потрясение сменяется негодованием. Ее маленькие светлые глазки, устремленные на Гроуфилда, пылали ненавистью. Данамато задумчиво произнес:

– Да, конечно, сочиняете, но все равно это может оказаться правдой.

– Ты, ублюдок! – истошно завопила Ива Милфорд и бросилась на Гроуфилда, замахнувшись своей сумочкой.

Гроуфилд скатился со стула, одновременно схватив Иву за запястье и швырнув ее на стол. Она растянулась поперек стола, едва не огрев сумочкой Данамато, и тогда Гроуфилд шмыгнул за спину Джека, который стоял, разинув рот.

Джек резко повернулся, схватил Гроуфилда и крикнул:

– Куда ты собрался, черт возьми?

– Куда-нибудь подальше от нее, – ответил Гроуфилд. Тем временем Фрэнк и еще один охранник схватили Иву Милфорд и крепко держали ее. Она что-то верещала и норовила запустить сумочкой в Гроуфилда.

Перекрывая производимый ею шум, Гроуфилд крикнул Данамато:

– Видите? Это ли не признание вины!

– Уберите ее отсюда! – заревел Данамато, и Иву Милфорд уволокли прочь.

Наступила тишина, Джек неохотно отпустил Гроуфилда, который снова сел на свой стул и сказал:

– Вы заметили кое-что любопытное? Рано или поздно все они называют меня ублюдком.

– Это нетрудно понять, – сказал Данамато. Гроуфилд протянул руку к блокноту Данамато и предложил:

– Давайте-ка просмотрим список. Насколько я понимаю, тот или иной мотив есть у всех. Может, попробуем вычислить самый вероятный?

Данамато отодвинул блокнот подальше.

– Это вы, – сказал он. Гроуфилд покачал головой.

– Нет. Я этого не делал. А как насчет...

– Думать я буду без вас, – сказал ему Данамато и велел Джеку: – Отведите его наверх в его комнату. Заприте на замок. – Зачем? – спросил Гроуфилд.

– Я намерен все обдумать, – сказал Данамато. – И когда я кончу думать, кто-то здесь умрет. Сейчас я полагаю, что это будете вы. Я дам вам знать, когда обрету полную уверенность. Джек, уведи его.

Гроуфилд встал.

– Могу я попросить об одолжении?

– Что?

– Я еще ничего не ел. Я проделал все это на пустой желудок и, поверьте, успел совсем изголодаться. Данамато гаденько улыбнулся.

– Желаете набить брюхо? Разумеется. Джек, своди его сначала на кухню, накорми чем-нибудь, а уж потом отведи наверх.

– Спасибо, – сказал Гроуфилд.

– Приятного аппетита, – по-французски ответил Данамато.

Глава 15

Окна были забраны красивыми решетками в испанском стиле. Служили они в основном для украшения, но крепкие железные прутья были намертво вмурованы в стену с наружной стороны, что создавало приятное с эстетической точки зрения, но омерзительное с точки зрения Гроуфилда сочетание декоративности с функциональностью.

Внизу стояли две машины, черный "мерседес", который Гроуфилд впервые увидел вчера, и бирюзово-белый "понтиак". Хотя иногда мимо проходил один из людей Данамато, никто, похоже, не наблюдал за задворками постоянно. Будь у Гроуфилда возможность выбраться из комнаты, спуститься вниз и влезть в одну из машин, он мог бы быстренько прорваться сквозь проволочную изгородь и удрать отсюда ко всем чертям.

Как ни крути, а побег, похоже, самый верный способ остаться в живых. Гроуфилд прекрасно знал, что убийство совершил один из шести вчерашних гостей, но знал он и то, что все они имели и мотивы, и возможности и с этой точки зрения были примерно в равном положении, во всяком случае, по мнению Данамато. За исключением, разумеется, самого Гроуфилда. Можно ли как-то повлиять на это его мнение? А если Данамато прослушает магнитофонную запись допросов и придет к какому-нибудь выводу? Гроуфилд еще раз перебрал в памяти все, о чем они говорили, но, вроде, ничего не нащупал. Ни одной зацепки в словах опрашиваемых; никто, кроме него самого, не сказал ничего важного для Данамато. Надо драпать. Если он хотел жить и впредь, следовало оказаться где-нибудь в другом месте, а не здесь. Только вот как?

Его аккуратно упаковали в коробочку, и оставалось лишь ждать, когда Данамато решит, что пора снимать обертку. В комнате было два зарешеченных окна, через них не вылезти. Две двери. За первой – стенной шкаф, вторая вела в коридор. Чулан был самый обыкновенный, а дверь в коридор была на замке. Он уже дергал ручку, пытался просунуть картонку между дверью и рамой, чтобы открыть замок, но из этого ничего не вышло. Петли были изнутри, до них не добраться, а сама дверь была сделана из тяжелого твердого дерева.

В прошлый раз за ним приходили трое, и он полагал, что вряд ли впредь они станут обходиться меньшим числом. Трое профессионалов, все при оружии, все начеку. А что он может им противопоставить?

Можно было бы запустить в них чемоданом. Прекрасная мысль.

Гроуфилд расхаживал по комнате, пытаясь до чего-то додуматься, а думать приходилось о многом. Он начинал мозговать, как выбраться из комнаты, а затем вдруг обнаруживал, что думает вместо этого о Марбе или Рое Челме, или Иве Милфорд и о том, убийца ли один из них. Тогда он сосредоточивался на этом, но довольно скоро оказывался у открытого окна и осматривал болты, на которых держатся прутья.

Затруднение состояло в том, что надо было разрешить два затруднения, причем оба представлялись неразрешимыми. Он не находил способа удрать и не мог найти ни единого указания на то, кто убил Белл Данамато. Потерпев поражение на обоих фронтах, он метался между своими головоломками, как теннисный мяч на сентябрьском корте.

Гроуфилд был не в своей тарелке, он не любил одиночества, предпочитая работать в команде. Если он играл на сцене, то со всей остальной труппой, а если воровал, так непременно с шайкой по заранее разработанному плану. Гроуфилд не привык работать в одиночку да еще и писать для себя роль, поэтому пока он был весьма невысокого мнения о своем исполнении. Он не добился ничего, разве что медленно, но верно усугублял свое положение, как человек, отбивающий чечетку на зыбучих песках.

От двери донесся щелчок. В замок вставили ключ. Гроуфилд снова стоял у окна, мрачно разглядывая плотно закрепленные болты и размышляя о своем неумении толком импровизировать. Услышав, как в замке поворачивается ключ, он отпрянул от окна, забился за кровать и остановился с таким расчетом, чтобы оказаться за дверью, когда она откроется. С таким же успехом он мог лечь на пол и брыкаться ногами.

Дверь медленно открылась примерно на фут и застыла, казалось, на несколько лет. Гроуфилд стоял на цыпочках, опустив руки, сжимая и разжимая кулаки.

Затем кто-то прошептал.:

– Мистер Гроуфилд?

Это была женщина.

Гроуфилд высунул руку за дверь примерно на высоте человеческого роста, нащупал волосы, вцепился в них и дернул, одновремено захлопывая дверь плечом.

Дверь едва не зацепила ее, когда она, увлекаемая рукой Гроуфилда и ойкая, влетела в комнату. Гроуфилд отпустил ее, она развернулась и упала боком на кровать. Гроуфилд стоял спиной к двери, глядя на нее.

Патриция Челм. Она растянулась на кровати, но тотчас вскочила, как только вновь обрела равновесие. Лицо ее раскраснелось, она встала, яростно разгладила юбку и шарахнулась прочь, хрипло прошептав:

– Вы чего это? Зачем вы так делаете?

– Я нервничаю, – ответил он. Оброненный Патрицей ключ лежал на полу возле него. Гроуфилд поднял его и сунул в карман. – Естественно, я рад вашему приходу, – сказал он. – Чем он вызван?

– Мы хотим, чтобы вы помогли нам, – ответила Патриция.

Она уже малость овладела собой.

– Мы?!

– Рой и я.

– Как я могу помочь вам?

– Вы увезете нас отсюда на машине.

– Почему я?

– Вы были правы, – сказала она. – Там, внизу. Мы не умеем водить машину, ни он, ни я.

– Машину может вести каждый, – заявил Гроуфилд. Она покачала головой.

– Мой отец не верит в некоторые вещи. Например, в телевидение, автомобили.

– Как же вы путешествуете?

– На такси. Или пешком. Гроуфилд покачал головой.

– Ну что ж, – сказал он. – Всякое бывает. Значит, вам нужен шофер.

– Да, – ответила она. – А вам нужно выбраться отсюда. Вы знаете, мистера Данамато не одурачили. Он по-прежнему считает, что его жену убили вы.

– Я ее не убивал.

– Разумеется, убили, – заявила она. – Но мне все равно.

Нам надо уехать отсюда, вам тоже, так что мы на какое-то время объединим усилия.

Гроуфилд внимательно разглядывал ее.

– А почему вам нужно убраться отсюда?

– Рою нужно. Из-за мистера Данамато.

– Почему?

– Вы же не думаете, что мистер Данамато позволит Рою уехать отсюда живым, правда?

– Думаю, – ответил Гроуфилд.

– Ну, вы ошибаетесь, – сказала она. – Рой увел у него жену. Кроме того, мы будем знать, что он убил вас, и станем опасными свидетелями, слишком осведомленными.

Гроуфилд был уверен, что эту роль для нее написал Данамато и что он не преисполнен жаждой мщения влюбленному, который хранил целомудрие. Но, с другой стороны, именно ошибочное мнение Патриции Челм по этому вопросу привело ее сюда с серебряным подносом, на котором лежала жизнь Гроуфилда, так что не имело смысла спорить с ней и объяснять истинное положение дел. Поэтому Гроуфилд сказал:

– Я понимаю, что вы имеете в виду. Стало быть, вы хотите, чтобы я помог вам двоим убраться отсюда.

– Мы поможем друг другу, – сказала она. – Я выпущу вас из этой комнаты, а вы поведете машину.

– Договорились, – согласился он. – Какую машину?

– У меня есть ключи от машины мистера Милфорда.

– От "понтиака"?

– От бирюзово-белой, да.

– Это "понтиак", – объяснил Гроуфилд.

– В самом деле? Как бы там ни было, нам пора в путь, да? – Где Рой?

– Прячется в машине, – ответила она. Потом прохладно улыбнулась и добавила: – Нет, мистер Гроуфилд, вам не удастся силой отобрать у меня ключи и уехать одному.

Такие мысли у Гроуфилда были. Он ухмыльнулся, пожал плечами и сказал:

– Ладно. Что-то теряешь, что-то находишь. Позвольте только закрыть мой чемодан, и я с вами.

– Вы собираетесь взять чемодан?

– Там моя зубная паста. Вы что, хотите, чтобы у меня были дырки в зубах?

Гроуфилд закрыл чемодан и подхватил его. Потом подошел к двери, открыл ее и выглянул в коридор. Там было пусто. Он сделал знак Патриции Челм, и она последовала за ним.

Лестница была в конце коридора, у поворота направо. Ни в коридоре, ни на лестнице они никого не встретили, но уже почти в самом низу услышали приближающиеся голоса.

– Сюда! – сказал Гроуфилд, направляясь к ближайшей закрытой двери.

Это оказалась подсобка, где хранились швабры и плащи. Они втиснулись туда вдвоем, да еще кое-как втиснули чемодан, и прикрыли за собой дверь.

В темноте как-то забывалось, что Патриция Челм была бесполым существом. Когда она прильнула к Гроуфилду плечом, боком и бедром, то показалась ему обыкновенной девушкой; пахло от нее, как от девушки, дыхание звучало как девичье. Гроуфилд поймал себя на том, что помимо воли начинает испытывать интерес к Патриции Челм, и ему пришлось одернуть себя, вспомнив, что эта обманчивая девушка – на самом деле чопорная девственница, считавшая его жестоким убийцей, а кроме того, они оба оказались в отчаянном положении, и сейчас не время заниматься глупостями.

Думай о деле, Гроуфилд. Тут негде, и сейчас некогда. Да и не стоит она того.

Голоса за дверью затихали и, наконец, замерли. Гроуфилд прошептал:

– Ладно. Я не могу дотянуться до ручки.

– Я ее держу.

Стало светло, и Гроуфилд перестал испытывать к ней интерес; Патриция Челм снова превратилась в бесполое существо с плотно сжатыми губами – то самое, которое вошло с ним в кладовку.

У двери им пришлось с минуту подождать: вдоль дома лениво прохаживались двое людей Данамато. Наконец они свернули за дальний угол.

На этот раз Гроуфилд пошел впереди; он пригнулся и затрусил вперед, надеясь, что никто не выглядывает из окна наверху. Ему хотелось бы иметь немного времени, чтобы вывести из строя "мерседес", но это было невозможно. Надо поскорее убраться отсюда к чертям и положиться на судьбу.

Гроуфилд открыл дверцу "понтиака" с пассажирской стороны, швырнул чемодан через спинку переднего сиденья назад, скользнул за баранку. Девушка влезла вслед за ним и захлопнула дверцу. С грохотом.

– Иисусе Христе! – воскликнул Гроуфилд. – Нельзя ли потише?

– Простите.

Он щелкнул пальцами.

– Дайте мне ключ.

Она долго рылась в кармане юбки и наконец вытащила связку ключей.

– Это...

– Я знаю, который, – сказал Гроуфилд, схватил связку, нашел ключ с шестиугольной головкой и сунул его в замок зажигания. – Где ваш брат?

– Рой? – позвала она, оглянувшись назад. С пола донеслось:

– Тут я.

– Умница, – сказал Гроуфилд и повернул ключ в замке.

"Понтиак" был простенький. Он завелся с первого раза. Гроуфилд включил передатчик, нажал на педаль газа, и они помчались по подъездной аллее к джунглям.

В зеркале заднего обзора Гроуфилд видел, как из парадной двери дома выбегали люди. Но джунгли сразу поглотили беглецов, машина подпрыгивала и кренилась на проселке. В зеркале заднего обзора появился Рой Челм.

– Я попытаюсь добраться до Сан-Хуана, – сказал Гроуфилд. – В этом случае, если мы попадем на шоссе...

– Нет, – возразил Рой Челм. – Когда доберетесь до асфальта, сверните направо.

– Эта дорога приведет нас в горы, где мы сразу же попадемся.

– Едем туда, – решил Челм.

– Тот "мерседес" гораздо быстроходнее нашей машины, сказал Гроуфилд. – Они нас догонят.

– Делайте, что я говорю, – настаивал Челм.

– Идите вы к черту, – отмахнулся от него Гроуфилд.

– Делайте, как я говорю, – повторил Челм. И чем могла быть эта холодная штуковина, которую он приставил сбоку к шее Гроуфилда, если не дулом пистолета?

– Проклятье, – устало сказал Гроуфилд.

Глава 16

На повороте Гроуфилд не стал сбрасывать скорость. Держа ногу на педали газа, он резко крутанул баранку, и "понтиак" с ревом выскочил на 185-е шоссе и пошел юзом, как торпедный катер над водопадом. Пожилой "Шевроле", ехавший навстречу, вильнул в кювет, чтобы избежать столкновения, а Гроуфилд знай себе крутил баранку туда-сюда, не давая "понтиаку" лечь на бок, как ему того ни хотелось. Наконец машина снова обрела остойчивость и решила катить по дороге на всех четырех колесах. Гроуфилд угрюмо склонился над рулем, вцепившись в него сверху обеими руками, и с ненавистью уставился сквозь лобовое стекло на узкую извилистую асфальтовую дорогу, по обеим сторонам которой тянулись джунгли.

Рой крикнул высоким дрожащим голосом с заднего сиденья:

– Вы хотите нас угробить?

– Я хочу сохранить нам жизнь, – резко ответил Гроуфилд.

Он бросил быстрый взгляд в зеркало. Поворот все еще был виден, а "мерседес" еще не появился. "Шевроле" успел выбраться из кювета и опять чухал по дороге. Если повезет, "мерседес" врежется в него и выйдет из строя.

Черта с два.

Гроуфилд снова посмотрел на дорогу впереди, на визжащих шинах взял два поворота, а когда в следующий раз бросил взгляд в зеркало, выезда на шоссе уже не было видно. И по-прежнему никакого "мерседеса".

– Теперь вы можете сбавить ход, – сказал Рой все таким же испуганным голосом.

– А то как же, – ответил Гроуфилд.

– У меня пистолет, приставленный к вашей голове, мистер Гроуфилд.

– Прекрасно. Если вы хотите убить меня на скорости семьдесят пять миль в час, пожалуйста.

Сидевшая рядом с ним Патриция Челм повернулась и сказала брату:

– Пусть едет, Рой. По-моему, мистер Гроуфилд виртуоз в этом деле.

– Спасибо, – сказал Гроуфилд.

Выехав из-за поворота, он увидел посреди дороги старый "плимут", тащившийся впереди. Гроуфилд нажал на гудок, не сбавляя скорости, и проскочил между "плимутом" и стволами нескольких деревьев. Справа донесся легкий скрежет (он все-таки поцеловал "плимут" на прощанье), потом они снова вырвались на простор и покатили дальше.

По-прежнему обращаясь к брату, Патриция Челм спросила: – Почему ты настоял на том, чтобы мы поехали в эту сторону? Мы ведь хотим добраться до Сан-Хуана, разве нет? – Они предполагают, что мы попытаемся добраться до СанХуана, ответил Рой. – Если бы мы поехали туда, они тотчас догнали бы нас. Не забывай, с нами в машине убийца. Данамато может даже призвать на помощь полицию.

– Впереди перекресток, – предупредил Гроуфилд. Можно было ехать прямо или свернуть налево. Обе дороги были асфальтовые, совершенно одинаковые, хрен и редька.

– Езжайте прямо, – велел Рой.

Гроуфилд поехал прямо. Два мальчишки, сидевшие на корточках у обочины на перекрестке, разинули рты и проводили глазами пронесшуюся мимо машину.

Дорога извивалась все круче и чаще, и Гроуфилд был вынужден то и дело жать на тормоз. На каждом повороте покрышки визжали, то на правой обочине, то на левой. Машин почти не было, а если попадались, Гроуфилд обгонял их с любой стороны, справа или слева; ревел мотор, гудел клаксон, скулили шины.

Патрицию Челм то и дело швыряло на Гроуфилда, а это было чревато опасностью, и в конце концов он сердито сказал:

– Ради Бога, у вас что, нет привязного ремня?

– А что? Вы намерены устроить аварию?

Такого замечания он от нее не ожидал и пожалел, что не может увидеть выражение ее лица: в этот миг он обгонял на слепом повороте тяжело ползущий грузовик.

Обойдя его, Гроуфилд все-таки взглянул на Патрицию Челм, но ее лицо не выражало ровным счетом ничего.

– Я хочу только, чтобы вы не толкали меня под руку и не мешали вести машину. Пристегнитесь.

– Ах, вот оно что. Хорошо. Простите меня. Дорога пошла на подъем. Джунгли делались все больше похожими на джунгли, крестьянские лачуги попадались все реже, а машин не было совсем.

– Куда это, черт побери, вы меня загнали? – спросил Гроуфилд.

– Подальше от Данамато, – ответил Рой.

– Возможно. Патриция, посмотрите в перчаточном ящичке, нет ли там карты. Она посмотрела и сказала:

– Есть.

– Определите, где мы находимся.

– Как? Я сроду не смотрела на карту.

– Господи, Боже! Челм, а как насчет вас?

– Я попробую, – с сомнением сказал Челм, – хотя тоже сроду на них не смотрел.

– А, да пошло оно все к черту! – Гроуфилд нажал на тормоз. Багажник "понтиака" занесло в одну сторону, потом в другую, и машина остановилась. Дайте мне карту, – потребовал Гроуфилд, выхватывая ее из рук Патриции Челм.

Тут он увидел пистолет, лежавший между ними на сиденье. Когда он тормознул, Рой Челм врезался в спинку сиденья и на миг опешил, а пистолет выпал из его руки и оказался на сиденье, между Патрицией и Гроуфилдом. Оба они только теперь увидели его. Увидели одновременно. Но Гроуфилд оказался проворнее. Ногти Патриции Челм впились ему в тыльную сторону ладони, но пистолетом завладел он.

– Так, – произнес Гроуфилд, улыбаясь пистолету. – Так, так так.

Патриция Челм побледнела и смотрела на него.

– Что вы собираетесь делать? Прижав платок к разбитому в кровь носу, Рой Челм прошептал с заднего сиденья:

– Ты, ублюдок.

– Это всеобщее мнение, – отозвался Гроуфилд. – Но я вам вот что скажу. Если вы двое не будете мне мешать, я не брошу вас до самого Сан-Хуана. Вы помогли мне в доме Данамато, так что я ваш должник. А поскольку вы устроили мне побег, я не думаю, что Данамато будет очень любезен с вами, если вы опять попадетесь ему.

– Вы возьмете нас с собой?! – дочти шепотом спросила Патриция Челм.

– А почему бы и нет? – Гроуфилд сунул пистолет под левую ягодицу, откуда брат и сестра не могли его достать, и, развернув карту, добавил: – Давайте-ка посмотрим, где мы. Увидев это, Гроуфилд не испытал ни малейшей радости.

Представьте себе главную дорогу к востоку от Сан-Хуана в виде горизонтальной линии, к середине которой подвешена большая подкова. Левая сторона подковы – это и есть шоссе 185, то самое, на которое Гроуфилд съехал с автострады, когда катил знакомиться с Белл Данамато. Еще дальше на той же подкове шоссе 185, отходит вправо: это и есть перекресток, который они проехали. За перекрестком дорога уже называется шоссе 186, она доходит до изгиба подковы и тянется дальше, вдоль ее правой стороны. А эта правая сторона проходит через Сьерраде-Лукильо, то есть через поросшие джунглями горы. Прежде чем опять соединиться с автострадой, дорога 185 вьется по самой дикой и труднопроходимой местности. Хуже места бывают только в фильмах про Тарзана. И самое приятное заключается в том, что никаких других дорог здесь нет. То есть тут хватает проселков, снабженных номерами от 900 и выше, но все они заканчиваются тупиками. Поворот на шоссе 185, который они ухе миновали, мог привести их к Хункосу и одной из главных магистралей, но шоссе 186 имело съезд только в дальнем конце. Гроуфилд показал, откуда они выехали, где были сейчас и куда им надлежало попасть.