Текст книги "Жертвенный лицедей"

Автор книги: Дональд Эдвин Уэстлейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Гроуфилд наблюдал за ним с растущим изумлением. Неужели человек и впрямь записывал все это на карманный магнитофон? Сбоку на микрофоне была кнопка, которую человек держал нажатой, пока говорил. Теперь он ее отпустил, захлопнул бумажник и швырнул его Гроуфилду. Поймав бумажник, Гроуфилд сказал:

– Спасибо. Могу я убрать его в карман?

– Да.

– Еще раз спасибо. Вы очень добры. Человек нажал кнопку, поднес микрофон к губам и спросил:

– Зачем вы ездили к миссис Данамато? И протянул микрофон Гроуфилду. Гроуфилд улыбнулся микрофону.

– Не ваше дело, – вежливо сказал он в аппарат. Мужчина покачал головой, отпустил кнопку и произнес:

– Не заставляйте людей попусту терять время. Знайте себе отвечайте на вопросы.

Чиновное занудство этого ублюдка, его вялая самоуверенность, спокойное сознание того, что Гроуфилду ничего не остается, кроме как согласиться на сотрудничество, – все это приводило Гроуфилда в бешенство.

– Не заставлять вас терять время? – спросил он. – А как насчет моего времени? Вы что, думаете, я часто приезжаю в отпуск в Пуэрто-Рико? А моя машина? Вы хоть отдаете себе отчет в том, что мне приходится платить одиннадцать центов за милю, пока этот ваш приятель раскатывает в ней?

– Этот автомобиль взяла напрокат миссис Данамато, ответил собеседник Гроуфилда. – На то же имя, Уилкокс, которым воспользовались вы сами, беря его. Сейчас его возвратят в бюро проката. Зачем осложнять себе жизнь? Просто ответьте на вопросы, и мы займемся каждый своими делами. Зачем вы поехали повидать миссис Данамато? – Он снова сунул Гроуфилду микрофон, нажав кнопку.

– Чтобы она меня трахнула, – ответил Гроуфилд. Как ни удивительно, мужчина залился краской и отдернул микрофон, как будто Гроуфилд норовил его укусить.

– Следите за своей речью! – сердито сказал он, понизив голос и придав ему нотки увещевания, словно боялся, что его подслушивают.

– Перестаньте хорохориться, – сказал Гроуфилд. Человек с револьвером брюзгливо произнес:

– А чего бы нам просто его не пристукнуть? Тогда уже будет все равно, зачем он туда ездил.

Некоторые люди всегда говорят такие вещи. Это блеф, имеющий целью кого-то запугать. Но есть и люди, которые говорят такое на полном серьезе. Гроуфилд посмотрел на типа с револьвером и понял, что тот не шутит.

Но человек с микрофоном покачал головой.

– Би Джи нужен ответ, – сказал он.

– А что если он ни хрена не сообщит? – спросил тип с револьвером.

– Да мне и сообщать нечего, – заявил Гроуфилд. Тот, что вел допрос, сунул ему под нос микрофон и сердито потребовал: – Говорите в микрофон.

– Мне нечего говорить, – сказал Гроуфилд в микрофон. – Я не отказываюсь отвечать, просто не знаю никаких ответов. – Вздор, – сказал человек с револьвером. Второй поднес микрофон поближе к Гроуфилду и заявил:

– Вы не можете не знать, зачем вас туда понесло.

– Один человек в Южной Америке купил мне билеты на самолет и велел ехать сюда, – сказал Гроуфилд. – Он не сообщил мне, с кем и зачем я должен увидеться и в чем тут дело.

– Кто был этот человек?

– Вы хотите, чтобы я рассказал свою историю или нет?

Задававший вопросы пожал плечами.

– Ну что ж, – сказал он. – Мы еще к этому вернемся.

– Не вернемся. Я приехал сюда, я следовал указаниям, я познакомился с миссис Данамато. Мы с ней не поладили, она приняла меня за дворецкого или что-то в этом роде, я покинул ее, прежде чем она успела растолковать мне, что ей от меня нужно, уехал, но тут меня перехватили. Вот и вся история, – Кто был этот человек в Южной Америке?

– Я полагаю, он друг миссис Данамато.

– Как его имя?

– А как ваше? – парировал Гроуфилд. Задававший вопросы отдернул микрофон и отпустил кнопку. С минуту он задумчиво смотрел на Гроуфилда, потом кивнул, словно приняв решение.

– Вы уедете из Пуэрто-Рико, – сказал он. – Первым же рейсом. И не будете совать нос в чужие дела.

– А как же моя машина?

– Ее вернут в бюро проката. Тот, что вел допрос, повернулся и зашагал к задней дверце машины.

– А как же я доберусь до Сан-Хуана? – спросил Гроуфилд. Никто ему не ответил. Любопытный человек сел в машину, второй нырнул в противоположную дверцу. "Мерседес" раздвинул багажником стену листвы и был таков. Гроуфилд остался стоять на месте.

– Сукин сын, – сказал он.

Глава 4

В закатном свете дом окрасился багрянцем, а окна сделались оранжевыми. Не было видно никаких людей в белых одеждах, с собаками или без. Гроуфилд пересек лужайку, держась поближе к джунглям, и, наконец, подошел к дому со стороны заднего фасада.

Он добирался сюда почти три часа, на своих двоих и на попутках. Белл Данамато по крайней мере была обязана все ему объяснить и помочь добраться до города, а то и оплатить ему гостиницу и самолет до Нью-Йорка. Все зависело от того, насколько он будет зол на нее, когда она кончит рассказывать, что тут творится. Сейчас он был до того раздражен, что мог бы спалить дом и врезать хозяйке кулаком по физиономии, если бы она выбежала ему навстречу.

Несколько окон не отражали оранжевый солнечный свет, а горели своим, желтым, но на первом этаже с той стороны, откуда приближался Гроуфилд, все окна были темные. В том числе и две застекленные двери, к которым он торопливо подошел. Первая же ручка, за которую он взялся, легко повернулась, и дверь открылась. Затрепетала на сквозняке тонкая занавеска. Гроуфилд шагнул в темноту и прикрыл за собой дверь.

Подождав немного, он начал различать неясные очертания мебели и разглядел напротив дверь, ведущую в более освещенную часть дома. Гроуфилд с опаской пересек комнату, вышел в коридор и увидел слева свет. Туда он и направился.

Коридор вывел его во внутренний дворик, где ему так и не довелось выпить. Перед самым двориком справа оказалась гостиная, освещенная, но пустая. Гроуфилд прошел через нее, открыл дверь в дальней стене и увидел крепкого коренастого человека с обезображенными ушами, сломанным носом и блестящим "кольтом" сорок пятого калибра в руке.

– Назад, – сказал человек, и Гроуфилд попятился. Парень вошел в комнату следом за ним. Он был в роскошном наряде: черный костюм, белая сорочка, галстук с черными фигурками, начищенные черные туфли. Но все это портняжное великолепие венчала рыхлая как тесто побитая физиономия спарринг-партнера какого-то боксера.

Рот на этой физиономии открылся и произнес:

– Повернись.

Гроуфилд повернулся. Руки охлопали его. Гроуфилд сказал: – Я и на этот раз без пистолета.

– Заткнись.

Гроуфилд заткнулся. И услышал громкий свистящий звук это парень сопел своим перебитым носом.

Вскоре руки перестали ощупывать его, и парень сказал:

– Шагай. В ту дверь и налево по коридору. Гроуфилд зашагал. Он вернулся по коридору назад, но прошел мимо комнаты, которую перед этим покинул. В конце коридора ему велели свернуть налево, пройти еще через одну небольшую гостиную, а затем войти в строго обставленную столовую, где за столом сидели шесть человек. Во главе восседала Белл Данамато. Гроуфилд сказал:

– Здравствуйте еще раз.

Все посмотрели на него. Белл Данамато спросила:

– Откуда вы взялись?

Стоявший за спиной Гроуфилда парень доложил:

– Я засек его, когда он крался по участку.

– Миссис Данамато, велите вашему человеку убрать пистолет, – попросил Гроуфилд.

Миссис Данамато, похоже, была настроена не очень дружелюбно.

– С какой стати? – спросила она. Гроуфилд резко повернулся через правое плечо, левым локтем оттолкнул пистолет, а правым ударил парня в глотку. Пистолет глухо стукнулся о ковер, парень глухо стукнулся о стену и стал сползать на пол, схватившись обеими руками за шею.

Гроуфилд поднял пистолет, повернулся, направил его на Белл Данамато и сказал:

– Попросите меня не стрелять.

Один из сидевших за столом мужчин сказал:

– Ну-ка, ну-ка... – и начал вставать. Гроуфилд наставил пистолет на него.

– Не доводите меня до греха.

– Сядьте, Джордж, – велела Белл Данамато.

Джордж сел.

Гроуфилд снова нацелил пистолет на хозяйку.

– Попросите меня не стрелять, – повторил он.

– Это еще зачем?

– Затем, что, если не попросите, я выстрелю. Она оставалась невозмутимой, но с любопытством нахмурила брови. – Но почему?

– Потому что после моего отъезда отсюда на меня было совершено вооруженное нападение, я был унижен, моя машина угнана. А виноваты в этом вы.

Еще одна сидевшая за столом женщина сказала:

– Это Бен!

– Разумеется, – ответила Белл Данамато, не отрывая взгляда от Гроуфилда. Вы правы, – сказала она ему. – Я и впрямь стала причиной ваших неурядиц, хоть и совершенно случайно. Я приношу извинения и прошу вас не стрелять в меня. Хорошо, – согласился Гроуфилд. Он извлек обойму, запустил ею в угол комнаты, а пистолет швырнул на стол. – А теперь расскажите мне все.

Парень, который начал было подниматься из-за стола и которого Белл Данамато назвала Джорджем, сказал:

– Ну уж нет! Белл, позвольте мне. Она пожала плечами.

– Валяйте.

Джордж встал. Он был среднего роста, лет сорока, в круглых очках, помятом коричневом костюме, с обсыпанными перхотью плечами.

– Поговорим в другой комнате, мистер?.. – сказал он.

– Его зовут Алан Гроуфилд, – сообщила Белл Данамато.

– Мистер Гроуфилд, – сказал Джордж. – Я Джордж Милфорд, поверенный миссис Данамато. Идемте?

– Ведите меня, – предложил Гроуфилд. Он повернулся.

Спарринг-партнер все еще сидел на полу, держась одной рукой за горло. Он поднял глаза на Гроуфилда и сказал:

– Вы – мой заклятый враг. – Голос его прозвучал еще более скрипуче, чем прежде.

– Без вашей дружбы я пропал, – ответил ему Гроуфилд. Джордж Милфорд вышел из гостиной, миновал несколько других комнат, выключая на ходу свет, и привел Гроуфилда в библиотеку, или кабинет, где стояли друг против друга два кожаных кресла, разделенные большим кофейным столиком с инкрустированной столешницей.

– Садитесь, – пригласил Милфорд. – Хотите выпить?

– Джин с тоником.

В отделении книжного шкафа размещался неплохой бар с морозилкой для кубиков льда. Милфорд приготовил напитки, протянул бокал Гроуфилду, сел в кресло напротив и сказал:

– Я понимаю ваше недовольство и расскажу вам все, что вы пожелаете узнать, но прежде я хотел бы услышать, если не возражаете, что случилось с вами после вашего отъезда отсюда нынче дНем. Гроуфилд в двух словах рассказал обо всем. Милфорд попросил описать людей, участвовавших в нападении, но Гроуфилд так и не понял, опознал ли он кого-нибудь по словесным портретам.

Когда Гроуфилд умолк, Милфорд сказал:

– Насколько я понимаю, фамилия миссис Данамато ничего для вас не значит?

– До сегодняшнего дня я о ней и не слыхал.

– Стало быть, вы не слышали и о Би Джи Данамато. О Бенджамине Данамато?

– Би Джи и был тем парнем, которому эти ребята должны были представить доклад? – спросил Гроуфилд. – Это он?

– Вот именно, – сказал Милфорд. – Мух Белл. Гроуфилд поморщился.

– Так это все по милости мужа-ревнивца?

– Не совсем, – ответил Милфорд. – Би Джи не ревнует, во всяком случае, если и ревнует, то не в привычном смысле. Вероятно, вам легче будет оценить положение, если я скажу, что он гангстер, заправляющий крупными игорными заведениями в Штатах.

– Это говорит мне лишь о том, откуда у него такие приятели, и ничего больше, – ответил Гроуфилд. – Я по-прежнему не знаю, зачем меня хотела нанять миссис Данамато и почему люди ее мужа пытались застращать меня.

– Разумеется, – согласился Милфорд и задумался, почесывая пальцами подбородок. Он не спускал с Гроуфилда глаз, словно тот был искусно подделанной картиной.

Гроуфилд дал ему полюбоваться собой с полминуты, потом сказал:

– Вы ее поверенный, так?

– Да.

– В таком случае, сейчас вы ведете себя как настоящий адвокат, – сообщил ему Гроуфилд. Милфорд, казалось, немного удивился.

– В самом деле? А именно?

– Вы пытаетесь решить, сколько можно рассказать мне, чтобы и не соврать, и удовлетворить мое любопытство, и не выболтать никаких секретов. Милфорд криво улыбнулся.

– Пожалуй, да, – согласился он. – Когда занимаешься таким делом, рано или поздно начинаешь темнить.

– Каким еще "таким делом"? Милфорд кивнул.

– Ну что ж. С вами обошлись по-скотски, и вы имеете право знать. Суть в том, что миссис Данамато начала дело о разводе. – А муж против?

– Не совсем, – сказал Милфорд. – Просто само соглашение о разводе довольно замысловато составлено. Обе стороны согласны, надо только прояснить кое-какие подробности.

– Вон как?

– Ну, а сейчас, – продолжал Милфорд, – миссис Данамато считает, что ее жизни угрожает опасность. Я не могу сказать, оправданно ли это ее убеждение.

– Я и не думал, что вы сможете это сказать, – ответил Гроуфилд.

– Права она в своих предположения или нет, – продолжал Милфорд, – но все равно приняла меры предосторожности. К примеру, наняла Харри.

– Харри?

– Человека, у которого вы отобрали пистолет. Он ее личный телохранитель. Гроуфилд ухмыльнулся.

– В таком случае хорошо, что не я ее страховой агент, заметил он.

– Харри гораздо лучше, чем можно судить на основании его поведения в столовой, – возразил Милфорд. – Вы ведь беседовали с Белл по-человечески. С чего бы Харри считать, что вы вдруг как с цепи сорветесь?

– Если Харри – телохранитель, – сказал Гроуфилд, – ему полагается быть готовым к тому, что любой может сорваться с цепи.

Милфорд чуть улыбнулся.

– Согласен, – ответил он. Гроуфилд сказал:

– По-моему, те два крестьянина с собакой куда бдительнее. – Да. Они охраняют дом снаружи.

– Где же они были, когда я подошел?

– Наверное, трапезничали.

– Одновременно?

Милфорд снова улыбнулся, так же тускло.

– А вы вроде как обнаружили ряд слабых мест в защитных порядках Белл.

– Всегда рад оказать услугу, – ответил Гроуфилд. – А теперь давайте обо мне. Какую роль отводили мне в этом заговоре?

– Вы же видели Харри, – сказал Милфорд. – Хорош он или плох как телохранитель, вы согласитесь, что на сопровождающего привлекательную женщину в общественных местах он уж точно не тянет.

– Разве только на Мэдисон -Сквер-Гарден.

– Вот именно. Белл хотела, чтобы на людях с ней был не Харри, а кто-нибудь другой, способный не хуже Харри выполнить обязанности телохранителя, но обладающий приятной наружностью.

– Весьма польщен, – сказал Гроуфилд. – И как же вышло, что выбор пал на меня?

– К сожалению, обычные пути набора таких сотрудников были для нас закрыты, – тщательно подбирая слова, ответил Милфорд. – Почему?

Милфорд развел руками.

– Мы никак не могли знать наверняка, что этот человек предан Белл больше, чем ее мужу.

В дверь постучали. Милфорд повернул голову и крикнул:

– Войдите.

Вошла Белл Данамато.

– Вы закончили? – спросила она.

– Почти, – ответил Милфорд и посмотрел на Гроуфилда. Если только у вас нет больше вопросов. Гроуфилд сказал:

– Я полагаю, Би Джи наблюдает за домом. Они наверняка видели, как я входил... Нет, они знали, что я приезжаю, знали про фамилию Уилкокс и про аэропорт. Но не знали о цели моего приезда. Поэтому, когда я уехал отсюда, они допросили меня.

– Именно так.

– Удивительно, – сказал Гроуфилд.

– Джордж сказал вам, для чего я хотела вас нанять? спросила его Белл Данамато.

– Да.

– Вы все еще можете занять это место, – сказала она.

– Нет, не могу.

– Почему нет?

– Во-первых, это не моя работа, – объяснил Гроуфилд. – А во-вторых, если бы я и собирался статься телохранителем, то лишь при человеке, который мне нравится. Иначе я отнесся бы к работе халатно.

Белл Данамато залилась краской.

– А я вам не нравлюсь?

– Ни капельки, – ответил Гроуфилд. Милфорд с вежливым изумлением пробормотал:

– О, прошу вас, мистер Гроуфилд.

– Оставьте его, – бросила Белл Данамато и сказала Гроуфилду: – В чем дело? Почему вы взъелись на меня?

– Вы высокомерны, – объяснил Гроуфилд. – Причем без всяких на то оснований. В вашем возрасте женщине не пристало быть капризным дитятей.

– Вы ублюдок, – холодно сказала она. – Я поставила на стол прибор для вас, но, полагаю, вы предпочтете тотчас же уйти.

– Напротив, – ответил Гроуфилд. – Последний раз я ел в обед на борту самолета. Поужинать – неплохая мысль. – Он встал и спросил Милфорда: – Вы со мной?

Глава 5

Дополнительный прибор поставили в конце стола. Сев туда, Гроуфилд оказался напротив Белл Данамато, которая восседала во главе, злобно поджав губы; остальные шестеро расположились по трое вдоль обоих краев стола.

Гроуфилд улыбнулся всем и сказал:

– Миссис Данамато забыла меня представить. Меня зовут Алан Гроуфилд. Я тут в гостях.

– По недоразумению, – тявкнула Белл Данамато. Сидевший рядом Джордж Милфорд взял ее за руку и нежно сказал:

– Не принимайте все так близко к сердцу, Белл. Харри, телохранитель, сидел рядом с Гроуфилдом справа. Гроуфилд улыбнулся ему и сказал:

– Ну-ка, ну-ка, мы же знакомы.

– Я тоже тебя знаю, приятель, – мрачно ответил Харри все с той же легкой хрипотцой.

Гроуфилд пропустил это мимо ушей и посмотрел на женщину, сидевшую между Харри и Джорджем Милфордом. Это была пожилая матрона в тугом корсете и темном костюме, чересчур плотном для здешнего климата; губы ее, казалось, навеки застыли в неодобрительной гримасе. Перманентная завивка была до того тугой и жесткой, что, казалось, причиняла женщине боль. Гроуфилд одарил ее самой чарующей из своих улыбок и сказал:

– А вот с этой милой дамой мы еще не встречались.

– Моя жена, – кисло сказал Джордж Милфорд. Затем с явной потугой на вежливость, добавил: – Ива, это мистер Гроуфилд. – Алан, – сказал Гроуфилд.

Она кивнула, взглянула на него и тотчас опять робко опустила глаза; губы ее шевельнулись, с них слетело что-то тихое, похожее на птичье щебетанье. До Гроуфилда дошло, что ее напускная строгость – всего лишь форма защиты, а на самом деле Ива до болезненности робкая и застенчивая. Не желая обращаться с нею по-садистски, он просто кивнул в ответ, дружелюбно улыбнулся и переключил внимание на ближайшего соседа слева.

Этот был непохож на остальных. Явно африканец, в бордовобелом одеянии, вишневой плоской шапочке. Кожа у него была на удивление темная, почти совсем черная, без какого-либо коричневого оттенка. Лицо бесстрастное, без возраста. Он ответил на взгляд Гроуфилда ничего не выражающим взглядом. Гроуфилд выдерживал его секунды две, потом снова улыбнулся, – Алан Гроуфилд, – сказал он.

Неужели человек тоже улыбнулся? Если так, то улыбка была слишком мимолетной и ничего не значила. Голос у него оказался мягкий, почти такой же эфемерный, как и улыбка.

– Здравствуйте. Я – Онум Марба, – представился он. Акцент был едва заметный, но, тем не менее, явственный и, похоже, свидетельствовал о том, что в родном языке Марбы было много щелкающих звуков. – Мистер Марба, – сказал Гроуфилд и едва заметно склонил голову, а потом перевел взгляд на человека сидевшего слева от Марбы.

Да, вот он, гвоздь программы. Кабы надо было охранять это тело, Гроуфилд согласился бы без колебаний. Милая девчушка лет двадцати с небольшим, нежная, как весенний вечер; у нее были длинные белесые волосы и спокойные карие глаза. Она изучала Гроуфилда, не столько глядя ему в глаза, сколько заглядывая сквозь них в глубины его черепа, и вид у нее был серьезный и задумчивый, как у важенки, повстречавшей по осени первого охотника.

Улыбка Гроуфилда, вероятно, стала еще шире, чем прежде, пока он смотрел на королеву бала.

– Вам тоже доброго вечера, – сказал он. Единственным ее изъяном, похоже, было отсутствие чувства юмора, хотя Гроуфилд и надеялся, что это не так и что она просто по той или иной причине не дает ему воли.

Так или иначе, не меняя серьезного выражения лица, она произнесла:

– Добрый вечер. Я – Патриция Челм.

– Добрый вечер, Патриция Челм. Она отвернулась, показав на молодого человека, сидевшего слева от нее, и сказала:

– А это мой брат Рой.

Рой Челм был хрупок, как и его сестра, но мужчину такое изящество не украшало. И лицо у него было куда безвольней, чем у нее, оно даже казалось капризным. Он отвернулся, не желая знакомиться, и обратился к Белл Данамато:

– Белл, он и впрямь нам здесь нужен?

– Это не имеет значения, – ответила она, когда вошла грузная служанка, которую Гроуфилд уже видел днем, и принесла поднос с тарелками супа. – Он уедет, поскольку отказался от работы.

– Вот и хорошо, – сказал Рой Челм. Голос его тоже звучал слабо.

Перед Гроуфилдом поставили тарелку супа.

– Мне это не по нутру – поесть и тотчас бежать, – сказал он, беря ложку. Но сразу же после обеда я уеду.

– Завтра, – поправил его Милфорд. Гроуфилд поднял глаза. Милфорд объяснил:

– Сегодня вечером нет ни одного самолета, Гроуфилд. И номер в отеле вы не найдете, если не заказывали заранее. Можете переночевать здесь, а утром я отвезу вас в аэропорт – Ну, ладно, – согласился Гроуфилд. Он попробовал суп.

Вишисуасс. Как раз то, что нужно в такой душный вечер.

Глава 6

Услышав крик, Гроуфилд вскочил с постели и бросился бежать.

Две профессии Гроуфилда частенько неплохо сочетались: совершенствуясь в одном ремесле, он оттачивал навыки другого, так что, даже не воруя и не играя на сцене, стал почти мгновенно реагировать на всякого рода неожиданности. Не успели стихнуть последние отголоски этого вопля, а он уже был на ногах, натянул штаны и устремился к двери.

Один Бог знал, который теперь час. Гроуфилд поднялся к себе в комнату около одиннадцати, и не потому, что устал, а потому, что внизу собралось на редкость скучное общество. Африканец Марба сидел как на иголках, разглядывая остальных. Белл Данамато никак не могла расстаться со своим высокомерием и плохим настроением, щеголяя ими, будто почетным знаком, а Рой Челм ни на миг не оставлял ее своим вниманием, будто Урия Гип. Неужто Челм – всего лишь альфонс, а Гроуфилду предстояло только помогать ему на людях? Он видел, что Харри и Челм играли дома ту же роль, которую она хотела навязать Гроуфилду в свете, и не знал, то ли гордиться этим, то ли оскорбиться. Во всяком случае, всю храбрость в роду Челмов, похоже, унаследовала сестра. Эх, кабы ей досталось от предков еще и какое ни на есть чувство юмора! Но если Марба ерзал и вертел головой, будто кот, то Патриция Челм сидела, как серьезный фавн, безмолвная и неприступная, прекрасная, но скучная.

Что касается четы Милфордов, с ними тоже было не ахти как весело. Муж оказался единственным из присутствующих, кто хотя бы пытался вести человеческий разговор, но его потуги были еще тошнотворнее, чем молчание. А когда наступала тишина, его кисейная женщина заполняла ее своим, особенным, болезненным молчанием, как заполняет голову зубная боль.

Гроуфилд терпел все это, сколько мог, но не помогали даже "дайкири" со льдом, которые он глотал один за другим, и в конце концов он покинул гостиную, превращенную в камеру пыток, побродил по дому, отыскал библиотеку, бегло просмотрел книги, с неохотой выбрал роман Ллойда Дугласа и поднялся к себе в комнату.

Чемодана у него не было. Если хоть немного повезет, можно будет завтра забрать его в бюро проката автомобилей. Пока же Гроуфилд был вынужден чистить зубы пальцем и чужой пастой. Потом Ллойд Дуглас мирно убаюкал его, и Гроуфилд проспал энное количество часов и минут, когда раздался крик, и со сном было покончено.

В комнате Гроуфилда было темно, но в коридоре горел свет. Он резко распахнул дверь, на две-три секунды прищурил глаза, посмотрел налево, потом направо и увидел, как Патриция Челм пятится вон из комнаты в дальнем конце коридора. Зажав рот тыльной стороной ладони, она в оцепенении смотрела на что-то находившееся в комнате.

Гроуфилд торопливо подошел, взял девушку за плечо и спросил:

– В чем дело?

Она не отреагировала ни на его прикосновение, ни на голос. Он почувствовал, как открываются все двери, ведущие в коридор, повернулся и заглянул в комнату, из которой, пятясь, вышла Патриция. На полу рядом с кроватью лежала Белл Данамато, полностью одетая, ее выпученные глаза уставились в потолок, лицо было багровым.

Гроуфилд шагнул в комнату, заметил проволоку на шее Белл Данамато и понял, что она не дышит. Повернувшись, он увидел в дверях Харри в желтой пижаме с узором, изображающим скаковых лошадей. В правой руке он держал все тот же автоматический "кольт".

– Руки на голову, красавчик, – велел Харри. У него за спиной возник Рой Челм, он стоял, обнимая сестру, которая уткнулась лицом в его плечо.

–Она мертва, – сказал Гроуфилд. – Задушена.

– Я сказал, руки на голову, – повторил Харри. – Меня хлебом не корми, дай только всадить в тебя пулю.

– Ты же знаешь, что я этого не делал, – сказал Гроуфилд, но выражение лица Харри не понравилось ему, поэтому он положил руки на голову.

– Ты и никто другой, – сказал Харри. – Кругом. Гроуфилд повернулся. Став сзади, Харри обыскал его, и Гроуфилд сказал: – Я так же чист, как и в прошлый раз.

– Заткнись.

Гроуфилд пожал плечами и набрался терпения.

В комнату вошел Джордж Милфорд, он остановился перед Гроуфилдом, посмотрел на Белл Данамато, мрачно покачал головой и сказал:

– Вот ведь влипли!

Харри закончил обыскивать Гроуфилда.

– Ладно, красавчик, – сказал он, – повернись и выходи отсюда.

Милфорд обратился к Харри:

– Это он?

– Кто же еще, – ответил тот.

– Да нет, это кто-то другой, – возразил Гроуфилд. Милфорд окинул его тяжелым взглядом.

– Значит, люди Би Джи все-таки заполучили вас? – сказал он. – Мы знали, что вы продадитесь тому, кто больше заплатит, но вам следовало хотя бы дать нам возможность предложить цену.

Гроуфилд покачал головой.

– Вы ошибаетесь, Милфорд, – сказал он.

Милфорд посмотрел мимо него на Харри. – Что вы собираетесь с ним сделать?

– Запереть под замок, пока сюда не явятся представители закона, – ответил Харри. – Только он сделал это не для Би Джи, у него были свои причины.

– Откуда вы это знаете – спросил его Милфорд. – Потому что я сам работаю на Би Джи, – спокойно объяснил Харри. – Если бы он хотел, чтобы миссис Данамато умерла, то велел бы мне.

Гроуфилд обратился к Милфорду:

– Вы же видите, что это не имеет никакого смысла, правда? – Нет, не вижу. Куда вы его посадите, Харри? – Казалось, Милфорд не удивился и не встревожился, узнав, что Харри оказался человеком Би Джи.

– В подвале есть кладовка, – ответил Харри.

– Могу я прихватить с собой книгу? – спросил Гроуфилд. – Я как раз дошел до интересного места.

– Шагай, красавчик, – велел Харри.

Глава 7

Каморка была серой, без окон, площадью примерно десять на десять футов, с потолком едва ли семь футов высотой. Вдоль шершавых бетонных стен стояли неструганые деревянные полки, а грубая деревянная дверь, казалось, была тяжелее новорожденного слоненка. Полки были пустыми, как и сама комната.

Гроуфилд был босиком, под ногами лежал холодный бетонный пол, так что он старался стоять на одном месте. На Гроуфилде были брюки и тенниска – одеяние явно неподходящее в этой холодной и малость сыроватой комнате. Под потолком одиноко висела голая тусклая лампочка, которую Гроуфилд не стал выворачивать, хотя смотреть тут было особенно не на что. Заняться тоже было нечем. Харри не дал ему возможности еще разок отобрать у него автоматический пистолет, хотя всю дорогу до этой кладовой в подвале Гроуфилд старался улучить момент и опять овладеть положением. Но теперь положение овладело им, и виды на будущее были весьма мрачные.

Гроуфилд приуныл. Стоя на холодном полу, на крошечной полоске, слегка нагревшейся от его ног, он обхватил себя руками, чтобы хоть как-то согреться; он был окружен пустотой и окутан тусклым светом и испытывал острую жалость к себе. Гроуфилд понимал, что это чувство, пусть лишь отчасти, беспричинно и проистекает от неудобств, которые испытывало его тело. Держать свои жертвы в холоде, голоде и без сна – вот самое действенное и испытанное средство промывания мозгов: от этого и начиналась хандра, жалость к себе, а потом приходило отчаяние. Да, он малость недоспал, но у него было достаточно гибкое тело, и он мог продрыхнуть остаток ночи стоймя, на расставленных ногах.

Нет, что его и впрямь удручало, так это сырость. Да еще, разумеется, бездействие, отсутствие какого ни на есть занятия и возможности придумать что-нибудь толковое. Кроме того, налицо была еще одна маленькая сложность: с минуты на минуту его могли застрелить.

Харри и иже с ним ждали наемников новоиспеченного вдовца. Харри и сам был одним из них и, очевидно, знал, как связаться с остальными. Какими же словами он их встретит? "Жена босса мертва, а убийца сидит у меня в подвале".

Ну не прелесть ли?

А какова будет реакция остальных? Что ж, возможно, они тотчас свяжутся с самим Би Джи Данамато и доложат обстановку. А Би Джи наверняка ответит: "В расход его".

Просто великолепно.

Гроуфилду нечасто доводилось бывать статистом, и ему это не нравилось. Если он и был | чем-то виноват – а это случалось часто, – то лишь в отлично продуманных и четко исполненных ограблениях, в которых участвовало пять-шесть человек, а почти все детали учитывались уже при разработке плана. Тогда же проигрывались и все возможные результаты. Если же план не удавалось осуществить (а порой срывались планы, которые, казалось, были разработаны безупречно), то неудача все равно не выходила из рамок предсказуемого. В таких случаях Гроуфилд знал, как ее воспринимать и что делать.

Но теперь он влип в чужую передрягу. Выражаясь терминами его второй профессии, его поставили не на ту роль. Добро бы только это, но его еще вытолкали на сцену, а он даже не знает своих реплик.

Ну что ж. Если эта дверь когда-нибудь откроется, Гроуфилд был готов импровизировать с лучшими партнерами по сцене и надеяться, что пронесет. А пока ему оставалось только стоять, дрожать, мучиться бездельем, жалеть себя и испытывать мрачную подавленность.

Ан-нет, если подумать, он может сделать еще кое-что. Можно повторить сценарий вплоть до нынешней минуты, попробовать проникнуться материалом, и тогда, после того, как дверь все-таки откроется (если, конечно, его не намереваются попросту оставить здесь, как героя "Бочонка амонтильядо"), его импровизация может оказать определенное действие и иметь какой-то смысл.

Например. Джордж Милфорд вкратце поведал ему о создавшемся здесь положении, но все ли он рассказал? Вряд ли. В его истории зияли такие бреши, в которые запросто проскочил бы "Боинг-74. 7". Так что повторим рассказ Милфорда и посмотрим, можно ли догадаться, о чем Милфорд умолчал. Милфорд сказал: Белл Данамато не живет с мужем, разводится с ним. Она боялась, что он убьет ее. Развод не оспаривался, но акт раздела имущества был весьма запутанный. Белл Данамато держала Харри дома в качестве телохранителя, но он не годился для сопровождения в общественных местах, поэтому она искала для этой цели кого-нибудь другого. Прекрасно. Вопрос: если развод не оспаривался, а раздел имущества был хоть и мучителен, но вполне осуществим, почему же Белл Данамато боялась, что муж может ее убить? Ответ: Милфорд лгал. Либо развод оспаривался, либо раздел имущества был сопряжен с неразрешимыми сложностями. Гроуфилд склонялся ко второму из этих предположений, поскольку мужчина не убивает жену, чтобы не дать ей уйти от него. Значит, дело в брачном соглашении. В деньгах.