Текст книги "Журнал «Если» 2003 № 01"
Автор книги: Дональд Эдвин Уэстлейк
Соавторы: Адам-Трой Кастро,Брюс Стерлинг,Гарднер Дозуа,Джордж Алек Эффинджер,Чарлз Харнесс,Ричард (Рихард) Фосс,Стивен Дедмен
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)
Катарканцы больше их не беспокоили. До тех пор, пока люди оставались на определенном расстоянии от Изолятора, их не трогали, позволив погрузиться в собственные мучительные мысли.
Китобой молчал, но, сделав обезболивающий укол, подал голос. Лекарство его не отключило, не лишило способности мыслить здраво, но развязало язык и придало отстраненный вид, словно Роман прибыл из далекой страны. Он сообщил о своем родном мире по имени Грив, где почти все пространство занимает океан, испещренный маленькими островками. А еще об огромных существах, живущих в море. Они порой заплывали на мелководье и становились для местных жителей источником пищи, которую не нужно синтезировать, выращивать или импортировать из других мест. Так Китобой получил свое имя.
Эти существа, напоминающие китов, не были разумными. Даже отдаленно. Им не грозила опасность исчезновения. Ни в коей мере. Убивать их не считалось преступлением. Они представляли собой куски живого мяса. И все. Жители его родного мира не совершали ничего противозаконного. Грив был чудесным местом – самым настоящим райским уголком.
А потом появилась новая информация. И ученые пришли к выводу, что эти существа обладают начальным интеллектом.
– Я не знал, – бормотал Китобой. – Мы не знали.
Китобой поступил на службу в Дипломатический корпус, чтобы покинуть планету. Свой дом. Он не мог там жить.
А Корт слышала дикие крики людей и бокаи, рвущих друг друга на части в другом месте и в другой жизни.
Китобой ошибся, думая, что она все помнит. Она помнила только свою испепеляющую ненависть – и больше ничего. Ей исполнилось восемь лет, она являлась живым воплощением союза представителей двух народов, играла с детьми бокаи, сидела за столом во время праздников и радовала своих родных – людей – знанием песен бокаи. Ей даже дали имя бокаи, имя, которое она научилась правильно произносить. Она любила бокаи так же сильно, как и свою семью, и они тоже ее любили.
Но в один день, ничем не отличающийся от остальных, два народа обратились друг против друга – и началась война, убийства, зверства, насилие, горели дома, умирали живые существа. Ее отцу проломил голову какой-то фермер бокаи. Мать разорвали на куски руки бокаи, вдруг превратившиеся в крючья. Андреа была слишком мала, чтобы принимать в происходящем участие, и слишком боялась, что ее убьют чудовища. Она спряталась в темном углу.
Ее второй отец – бокаи – отполз в сторону от неистово дерущихся врагов. Он был беспомощен, весь в крови, жалобно стонал. И тогда она выбралась из своего угла, посмотрела на того, кто называл ее дочерью, и поняла, что ненавидит его, что мечтает только об одном: уничтожить, стереть с лица земли, очистить Вселенную от самой идеи его существования. В последние минуты своей жизни он умолял ее о пощаде. Может быть, безумие, охватившее их народы, начало его покидать, но она-то от него не излечилась.
После того дня она поняла, что больше не хочет иметь семьи. Никогда. Ей не нужен мир. Никакой. Она не хотела заводить друзей. Никаких. Она больше не верила мыслящим существам. Никаким.
Она хотела только одного – сражаться с чудовищами.
Это стало для нее единственной возможностью справиться с тем, что она из их числа.
И забыть, как она вонзила нож в лицо своего отца бокаи.
Корт закрыла глаза, прижала руки к ушам и ушла в тайное место, где не существовало ни времени, ни крови. Она очнулась лишь тогда, когда кто-то схватил ее и сильно встряхнул. На одно короткое мгновение сердце сжалось у нее в груди: Андреа решила, что какой-то катарканец наконец узнал о ее присутствии и жаждет расплаты за преступления Сэндберга. Или из далекого прошлого явился бокаи и собирается потребовать у нее ответа за убийство, совершенное много лет назад. Но, открыв глаза, она увидела тчи, которого никогда не встречала прежде – молодой, невысокий, с серыми удивленными глазами.
– Вы ранены, Советница?
Она заглянула ему за спину и увидела, как маленькая женщина занимается Китобоем, а мрачный рииргаанец с открытым ртом смотрит на буйствующих катарканцев, пытающихся пробраться в Изолятор. Между ними висел плоский экран ИИ: на нем застыли знаки – изумление и отвращение одновременно.
– Вы ранены? – повторил свой вопрос тчи. Она почувствовала, как у нее дрогнули губы.
– Нет… сейчас нет.
Тчи помог ей встать, и она спросила:
– А Китобой?
– У него не в порядке глаз. Он страдает от боли, но все обойдется, возможно, даже не потребуется делать замену. Он потрясен и испуган, но не более того.
– Хорошо, – сказала Корт, удивившись искренности, прозвучавшей в собственном голосе. – Они вас к нам не пускали? Я имею в виду катарканцев.
– Нас даже не заметили… Кстати, а почему они вас атаковали?
– И снова начнут, если вы не прихватили изоляционных комбинезонов.
– Мы выполнили вашу просьбу.
– Хорошо, – повторила Корт.
Она имела в виду не только костюмы, но тчи ничего не сказала.
Глава 15На следующий день состоялась встреча межвидового Совета.
Это был не суд. Никто не осмелился бы так назвать происходящее, потому что суд предполагает право его вершить. Никто не назвал собрание слушанием дела, поскольку в таком случае любое принятое решение получило бы официальный статус. Иными словами, состоялась встреча, совещание – и все.
Берштиэни, обнаружившие и давшие имя катарканцам, провели собственное расследование в своем посольстве, которое они воздвигли в соляной пустыне. Здание представляло собой мрачное прямоугольное сооружение с плоской крышей и без окон, внутри похожее на пещеру. Оно никоим образом не отвечало характеру берштиэни, которые славились тем, что любили роскошь. Но здесь, в полевых условиях, они старались довольствоваться самым необходимым. Вся жизнь посольства проходила в этом зале, таком огромном, что он казался полупустым. Никто не смог объяснить Андреа Корт, почему они так себя ведут, и она в конце концов решила, что их диковинные нравы – это еще одна дурацкая тайна инопланетной психологии, существующая исключительно ради того, чтобы свести человека с ума.
Каждая делегация привезла с собой необходимую мебель. Люди – столы и стулья. Тчи прибыли со своими портативными платформами, рииргаанцы – с украшенными изысканной резьбой удобными скамьями, делегаты других народов прихватили диковинные приспособления, похожие на длинные шесты с выступами, на которых они висели. Берштиэни сидели на полу, а представитель ИИ парил в двух метрах над полом. Они собрались в круг, оставив в самом центре свободное пространство для выступающих.
На Совет прибыли почти все сотрудники Дипломатического корпуса людей. За представительским столом, предоставленным хомо сапсам, сидело только три человека – посол Лоури, едва оправившийся Роман Китобой и в парализующем кресле – тот, по вине кого собрался совет – Эмиль Сэндберг. Он выглядел бодрым и держался весьма непринужденно, даже умудрился поймать взгляд Корт и улыбнуться ей. Он вел себя гораздо дружелюбнее, чем Китобой, который отказался принять Корт, когда она пришла навестить его в госпиталь. Роман вообще держался с ней холодно и официально с тех пор, как вернулся к своим обязанностям. Все следы добродушия и болтливости, которые прежде раздражали Андреа, исчезли.
Корт, как всегда, отказалась сесть и стояла в стороне, пока Сэндберг ей не подмигнул. Тогда она пересекла зал и встала прямо перед ним.
– Я вижу, вы получаете от происходящего удовольствие. Сэндберг засиял.
– А почему бы и нет? Я обожаю театр.
– Значит, для вас это всего лишь театр?
– Ну хорошо, уточню. Нас ждет не просто театральное представление. Это фарс. Здесь собралась целая куча мыслящих инопланетян, которые с удовольствием прикончили 6bi меня, но их собственные законы не позволяют! Так что они могут только уныло вздыхать да щелкать клювами.
– Вы уверены, что катарканцы не способны вас судить?
– Катарканцы никого не способны судить, – заявил Сэндберг. Китобой, сидевший недалеко от Сэндберга, поморщился.
– Опять эта. гнусная улыбочка… Корт подошла к нему.
– Как глаз?
– Нормально. Вы нашли решение?
– Да, – ответила Корт.
Лоури, услышав ее ответ, прошептал:
– Раиг готовит нам неприятности.
– Вы предполагаете? Или знаете?
– Раиг встречался с рииргаанцами в надежде заручиться их поддержкой. Он предложил союз; ведь именно они исправляли ошибки посла на Влхани в прошлом году. Но среди рииргаанцев есть парочка наших доброжелателей, и один из них сообщил нам о планах Ра-ига.
– Значит, он решил заняться мной, – проговорила Корт.
– А чего вы хотели после того, как оскорбили его? Она холодно улыбнулась:
– Ничего иного.
Точно в назначенный час представитель берштиэни, Мекил Ном, призвал собрание к работе и принялся перечислять достоинства собравшихся на Совет народов. Он сообщил всем по очереди, что восхищается культурой разных видов мыслящих существ, их достижениями, усилиями, которые они прикладывают для развития экзосоциологии, экзолингвистики и экзодипломатии. Далее он высоко оценил дух сотрудничества, высказал свою признательность выдающимся ученым, согласившимся принять участие в слушании данного дела, и заявил о том, что поддерживает все решения, которые будут приняты, как бы они ни звучали.
Казалось, он восхищен происходящим – словно объявляет о начале роскошной вечеринки, на которую его пригласили в качестве почетного гостя. Таковы все берштиэни, склонные становиться жертвой собственного энтузиазма. К тому моменту, когда Ном закончил и передал слово Корт, у нее возникло ощущение, будто она одержала личную победу, сумев взнуздать бушующие волны прилагательных в превосходной степени.
Не успела Корт начать, как вперед выступил Раиг и заявил:
– Прошу слова! Я чрезвычайно высоко ценю и уважаю наше благородное собрание, но считаю своим долгом заявить, что категорически возражаю против присутствия на нем этой представительницы.
Его слова были встречены дружным гулом голосов, тут и там прозвучали сердитые восклицания, в основном, из уст людей. Особенно громко протестовал посол Лоури. К сожалению, его вопли перекрыл оглушительный хохот Эмиля Сэндберга. Корт молчала, выжидая.
Ном нахмурился.
– Вы возражаете против ее присутствия? На каком основании?
– На основании того, что главной темой нашей сегодняшней дискуссии является не психологическая неполноценность одного больного индивидуума, а присущее хомо сапсам высокомерие по отношению к отстающим от них в технологическом развитии видам.
Слова Ранга гулким эхом разнеслись по залу, несмотря на тихое ворчание, которое начало набирать силу еще прежде, чем он закончил речь. Не дожидаясь тишины и не обращая внимания на реакцию собравшихся, он заговорил громче, и постепенно возмущенные голоса смолкли.
– Правосудие состоит не только в том, чтобы наказывать преступников. И даже не в том, чтобы позволить пострадавшим добиться справедливости. Правосудие – это необходимость предпринять шаги, обеспечивающие невозможность повторения преступления. Чтобы добиться поставленной цели, мы должны понять лежащие в основе случившихся событий причины. Далее нам следует признать: люди совершали акты насилия с того самого момента, как спустились с деревьев – и не оставили своих привычек даже тогда, когда открыли дорогу к звездам. У народа, о котором идет речь, это врожденная черта. – Он жестом показал на Андреа Корт. – И наша коллега, представительница Конфедерации хомо сапсов, обладает ею в полной мере. Я протестую против ее присутствия на Совете, потому что она принимала самое непосредственное участие в кровавых событиях.
Поднялся страшный шум, разрушив все представления о порядке и наполнив огромный зал разноязычными криками. Даже на экране ИИ, где, как правило, появлялись только холодные факты, тексты вспыхивали с такой скоростью, что от яркого мельтешения символов создавалось впечатление, будто они кричат. Андреа Корт, которая по-прежнему молчала, заметила, что Китобой орет, как сумасшедший, а недавно улыбавшийся Эмиль Сэндберг сидит с плотно сжатыми губами.
– Возможно, не все слышали о событиях на планете под названием Бокаи, – продолжал Раиг. – Маленькая колония хомо сапсов начала резню. Аборигены, жившие рядом с ним, ничем не заслужили безжалостной и необъяснимой злобы, не идущей ни в какое сравнение с поступками несчастного больного – мистера Сэндберга. Из достоверных источников известно, что ВСЕ люди, включая детей, принимали участие в резне. И мирным бокаи, чтобы защитить свои семьи, пришлось ответить насилием на насилие. Одним из представителей человеческого племени, пойманным на месте преступления, была девочка восьми лет по стандартам хомо сапсов. У нее под ногтями обнаружили кровь бокаи. Вы думаете, правосудие наказало ее? Ничего подобного. По сути, ее НАГРАДИЛИ! – с неожиданной яростью выкрикнул он. – Дипломатический корпус Конфедерации взял на себя заботы о ней и позволил получить юридическое образование. Она стала адвокатом! Неужели мы должны закрыть глаза на столь вопиющее лицемерие. Неужели сейчас мы обязаны выслушивать ее речи?
Рев, наполнивший зал, превратился в самостоятельное существо, состоящее из тысячи криков. Корт не стала отвечать дипломату тчи сразу. Она спокойно молчала – с видом человека, которому некуда спешить.
Рев постепенно превратился в тихое бормотание. Корт не спешила. Она ждала одну… две… три минуты. Настроение собрания менялось: ожидание превратилось в беспокойство. Мекил Ном наклонился вперед.
– Советница Корт? Вам есть что сказать?
Андреа выдержала паузу и ответила: – Да.
Она вышла вперед и заговорила так тихо, что присутствующие замерли на своих местах, вслушиваясь в ее слова.
– Советник Раиг сказал правду. Я присутствовала во время резни на Бокаи. И участвовала в ней. Я была тогда ребенком. – Она помолчала, чтобы голоса снова стихли. – Хочу заметить: событие, о котором идет речь, затронуло не одно, а два поселения. Оба разом и без всяких причин набросились друг на друга. Безумие охватило два народа. Это столь страшно и необъяснимо, что в течение многих лет ученые вели дебаты о возможном существовании органического или какого-то иного фактора окружающей среды, лишившего разумные существа способности контролировать собственные поступки. Несколько независимых расследований, в том числе с участием представителей иных рас, так и не установили причин всеобщего помешательства. Ни люди, ни бокаи не смогли объяснить случившееся. А ведь для бокаи, должна вам напомнить, это родной мир.
– Вы хотите сказать, что они не боялись репрессий со стороны людей? – вмешался Раиг. – Это абсурд, Советница!
Корт продолжала так, словно ничего не слышала:
– Если кто-нибудь из присутствующих желает рассмотреть факты и определить для себя, виновна ли я в чудовищных преступлениях, о которых говорит Советник Раиг, вы вольны это сделать; лично я с ним полностью согласна. Более того, я послала в каждое из представительств полный текст межвидового расследования событий на Бокаи. Однако вне зависимости от того, к какому мнению вы придете относительно меня, НИКАКОЕ ваше решение не коснется того, о чем я собираюсь сказать. На факты, которые я намерена вам сообщить, не влияет личность того, кто их представляет. Пытаясь выставить дело в ином свете, Советник Раиг самым бессовестным образом преследует собственные цели, не имеющие связи с причиной, побудившей нас здесь собраться.
Она замолчала, чтобы собравшиеся сумели осознать услышанное, а потом обвела взглядом зал; она увидела на лицах сочувствие, отвращение, восхищение, ненависть, гнев и просто смущение. Но ее слушали. Корт нашла Мукх'тсава среди рииргаанцев и Хаата Вейла среди тчи. Во время предыдущих встреч оба разговаривали с ней не слишком доброжелательно, но сейчас внимали Советнице – как изголодавшийся путник, которому предложили пищу после длительного воздержания. Она взглянула на своих соотечественников и увидела, что (если не считать вновь ухмыляющегося Сэндберга) на них тоже произвели впечатление ее слова – впрочем, реакция людей не могла быть иной, после того как Раиг попытался на основе одного страшного события вынести приговор всему человечеству. Корт знала, что заручилась их поддержкой.
И, разумеется, сочувствием и поддержкой Китобоя. Он продолжал сидеть, но походил на тугую пружину, готовую в любой момент распрямиться и нанести удар. Китобой взглянул на Ранга, перевел взгляд на Корт. Она увидела в его глазах ярость и обиду за нее.
Андреа позволила себе едва заметно усмехнуться, а затем продолжила:
– Однако некоторые утверждения мистера Ранга я хотела бы прокомментировать. Он говорил об отношении людей к недостаточно развитым в технологическом отношении видам. Эта фраза касается народа, чьи интересы мы собираемся здесь обсуждать. – Обратившись к Раигу, Андреа спросила: – Вы считаете катарканцев отсталыми. Их необходимо развивать? Но каким образом?
Раиг сделал вид, что его тошнит.
– Советница извращает мои слова…
Он собрался еще что-то добавить, но Корт перебила его, завладев вниманием аудитории:
– Я лишь хочу указать, что протоколы, разработанные для первого контакта с разумными существами, которые сослужили нам отличную службу на других планетах, здесь не годятся. Наши народы значительно выиграли от взаимного сотрудничества, обмена культурными и научными ценностями, торговли. Мы получили возможность увидеть разные миры, узнали иные взгляды на многие вопросы. Но давайте признаем: катарканцы прекрасно себя чувствовали до нашего появления и в нашем обществе нисколько не нуждались. Мы полагаем, что сумеем улучшить их жизнь? Это не так. Нам подобная задача не по силам. Мы лишь потревожим их и создадим ситуацию, с которой они не в состоянии будут справиться.
– Например, люди начнут их убивать, – вставил Раиг.
– Не люди, а один психически больной человек, – поправила его Корт. – Да, именно. А как насчет вашего упорного желания заставить их принять участие в суде над безумцем? Это благие намерения и вполне оправданные, когда имеешь дело с разумными существами, способными понять концепцию преступления. Однако система жизни катарканцев предполагает отсутствие реакции! Получается, что нам от них нужно гораздо больше, нежели им от нас.
Раиг, который не сводил с Андреа глаз на протяжении всей речи и не понимал, к чему она клонит, предпринял новую попытку:
– Вы видите, что задумала Советница Корт. Она собирается оправдать…
– Ничуть! – прервала его Корт. – Никаких оправданий быть не может. Я не меньше вас хочу, чтобы Сэндберг понес наказание за свои преступления. Но, надеюсь, вы согласитесь со мной: требовать участия катарканцев в суде бессмысленно, поскольку они не имеют ни малейшего представления о том, что есть правосудие. И что есть преступление. Значит, сначала им придется освоить новые для себя концепции. Причем так, как понимаем их мы. При этом мы лишим их защиты от людей вроде Сэндберга, потому что подобные индивидуумы тоже в нас не нуждаются. А это является таким же преступлением, как и то, что он совершил.
Ее слова смутили председателя. Отмахнувшись рукой от Ранга, который уже приготовил язвительную реплику, он взглянул на Корт.
– Мне представляется, вы выбрали неправильное начало для наших прений, – проговорил он. – Кроме того, ваши слова никоим образом не проясняют проблему, для решения которой мы собрались. Протокол первого контакта…
– Здесь не действует, – отрезала Корт. В зале заволновались.
Ном, который никак не мог разгадать намерений Корт, проговорил:
– Напомню, Советница: мы прибыли на Катаркус именно для установления первого контакта.
– В таком случае, почему никто из катарканцев не присутствует на Совете? – она задала свой вопрос не председателю, а всему залу.
Ответом было молчание.
– Их нет, – продолжала она, – потому что они не видят никакого смысла в том, чтобы здесь присутствовать. Они не желают участвовать в наших с вами Советах. Они не желают обращать на нас внимания. Они не желают понимать. Они даже не знают, что мы обсуждаем проблемы, которые их касаются напрямую. Да, мы могли силой доставить сюда парочку катарканцев, но они стали бы нашими пленниками, а не послами своего народа.
– Это не значит, что их можно убивать, – выкрикнул Раиг.
– Ни в коей мере. Зато это значит, что мы имеем дело с преступлением совсем иного рода, наказать которое не составляет никакого труда. Потому что нас больше не связывает Протокол первого контакта.
– Интересно знать, почему? – взорвался Раиг.
– Мы не установили никакого контакта с катарканцами, – ответила Корт.
