Текст книги "Люси. Истоки рода человеческого"
Автор книги: Дональд Джохансон
Соавторы: Мейтленд Иди
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 27 страниц)
Дональд Джохансон, Мейтленд Иди
Люси. Истоки рода человеческого
Перевод с английского канд. биол. наук Е. 3. Годиной
Москва
«Мир»
1984
LUCY
The Beginnings of Humankind
Donald C. Johanson
and
Maitland A. Edey
Warner Books
A Warner Communications Company
От переводчика
«Находки ископаемого человека обладают особой магией. Нас всегда больше интересует собственное происхождение, чем родословные других существ», – эти слова авторов настоящей книги вполне могут объяснить тот огромный читательский интерес, который всегда вызывают подобного рода издания. За последние годы проблемы антропогенеза стали еще более популярными. Этому немало способствовали блестящие палеоантропологические открытия в Восточной Африке, которые во многом изменили привычную картину происхождения и становления человеческого рода. Связанные с именами нескольких представителей знаменитого в палеоантропологии семейства Лики, они в течение ряда лет находятся в центре внимания научной и широкой общественности.
Настоящая книга также рассказывает об открытиях ископаемых остатков гоминид в Восточной Африке, сделанных в Эфиопии в местности Хадар. В 1973–1976 гг. там работала Международная афарская научно-исследовательская экспедиция, одним из руководителей которой был Д. Джохансон, в ту пору куратор отдела антропологии Кливлендского музея естественной истории. Находки в Хадаре сделали Д. Джохансона одним из ведущих палеоантропологов мира, с 1981 г. он стал директором Института происхождения человека в Беркли.
Дональд Джохансон – один из авторов книги. Второй – Мейтленд Иди, известный американский журналист, литератор, пишущий на естественнонаучные темы, путешественник. Имена обоих авторов уже известны советским читателям. В 1977 г. в серии «Возникновение человека», публиковавшейся издательством «Мир» в 1977–1979 гг., вышла книга М. Иди «Недостающее звено». Что касается Д. Джохансона, то сообщения о его находках и открытиях появлялись в советской периодической печати (см., например, журнал «За рубежом», 1982, № 3; 1983, № 25). Хотя книга написана двумя авторами, повествование в ней ведется от первого лица, от лица Д. Джохансона, который рассказывает о своем личном опыте участника событий – о работе в экспедиции, поисках окаменелостей, разочарованиях и надеждах, сопровождающих палеоантрополога в его нелегком труде.
Читателю, который держит в руках эту книгу, предстоит увлекательное путешествие – он побывает во многих странах, станет свидетелем ряда выдающихся находок, в том числе и знаменитой Люси, которая является центральной фигурой повествования. Читатель узнает, почему ей дали это имя, и убедится в том, сколь велико значение этой находки. В 1974 г. впервые за всю историю палеоантропологии Д. Джохансону удалось найти на редкость целостный скелет (свыше 40 % всех костей) женской особи ископаемого гоминида, жившего более 3 млн. лет назад. Сохранились не только кости черепа, но и ребра, позвонки, кости таза и конечностей. Все это позволило определить пол и возраст вновь найденного существа, сделать выводы о его образе жизни и способе передвижения.
Итак, Люси – главная героиня книги. Но наряду с описанием находки и ее оценкой книга содержит еще несколько важных аспектов. Один из них – историографический. Открытие Люси рассматривается не изолированно, а в контексте других важнейших находок ископаемых предков человека. Авторы воссоздают широкую картину истории развития палеоантропологии на протяжении целого столетия, начиная с находки неандертальского человека в 1856 г. до последних сенсационных открытий.
Не менее важен и другой аспект – методический. За последние 20 с лишним лет палеоантропология из узкой специальной дисциплины превращается в отрасль знания, использующую достижения разных наук: геологии, экологии, этологии, молекулярной биологии, физики, химии и т. д. Авторы вводят читателя в лаборатории ученых, знакомят с новейшими методами и достижениями, рисуют перспективы их использования.
Но есть и еще одна сторона – теоретическая. Читателю вслед за авторами предстоит заняться скрупулезнейшим морфологическим анализом и сделать выводы о таксономическом положении хадарских гоминид. Авторы сочли возможным выделить новый вид, которому они дали название Australopithecus afarensis (афарский австралопитек), и построить свой вариант родословного древа человека. По мнению Д. Джохансона, Люси и ей подобные существа играли центральную роль в эволюции гоминид, будучи общими предками как для рода Homo, так и для австралопитеков (грацильных и массивных). Нужно сказать, что далеко не все ученые разделяют это мнение. Полемика вокруг открытий в Хадаре не затухает и по сей день. Это понятно – ведь в центре внимания оказывается проблема «недостающего звена», проблема грани между животным и человеком. Споры касаются как более частных вопросов – определения возраста находки, размеров и пропорций тела Люси, величины и строения мозга, наименования вида, так и фундаментальных проблем таксономического положения хадарских гоминид. Относятся ли они к новому виду или представляют собой разновидность уже известного А. africanus? А может быть, это остатки двух или нескольких видов? Являются ли они центральными или второстепенными персонажами в эволюции гоминид? Отголоски этих споров мы находим на страницах книги. Дискуссия между Д. Джохансоном и его основными оппонентами – Мэри и Ричардом Лики – отчетливо показывает, насколько далек от разрешения вопрос о начальных этапах эволюции человека. Отметим, что и среди советских антропологов проблемы «человеческого начала», систематического положения австралопитековых дискутируются не менее остро (см. Бунак, Урысон, Якимов и др.).
Огромное значение хадарских находок состоит в том, что они убедительно доказали: выпрямленное положение тела и двуногая походка появляются у предков человека уже около 3,5 млн. лет назад! Об этом свидетельствует морфология бедренной кости, коленного сустава, костей таза и стопы Люси и ее сородичей. Об этом же свидетельствуют найденные в Летоли окаменевшие следы. Одна из ключевых глав книги (гл. 16) посвящена вопросу о возникновении бипедии (двуногого хождения). К сожалению, она вызывает немало возражений. Авторы излагают в основном лишь теорию американского ученого О. Лавджоя, весьма спорную как в концептуальной части, так и в интерпретации конкретного материала. Полностью игнорируя воздействие других важных факторов, в частности орудийной деятельности, О. Лавджой пытается объяснить возникновение прямохождения исходя из одной только стратегии размножения. При этом он широко пользуется такими понятиями, как «любовь», «дом», «нуклеарная семья», применяя их к эволюции ранних гоминид. В трактовке этих проблем Лавджой, а вслед за ним и авторы книги стоят на позициях социобиологии и слишком упрощенно истолковывают проблему перехода от биологического к социальному в процессе становления человека. Не случайно теорию О. Лавджоя критикуют и многие зарубежные ученые: Т. Уайт (на страницах настоящей книги), Д. Гриббин и Д. Черфас в книге «Загадка обезьян» (1982). Д. Пилбим предупреждает против «соблазна рассматривать их (хадарских гоминид) как современных людей, всего-навсего отнесенных в прошлое» (Pilbeam D. The descent of hominoids and hominids, Scientific American, March, 1984, p. 100). Жаль, что авторы «Люси», уделяя такое большое внимание становлению прямохождения – этому важнейшему компоненту гоминизации, не рассматривают других, более веских и аргументированных гипотез.
Авторов книги можно иногда упрекнуть в некоторых неточностях, в излишней категоричности суждений (скажем, когда они говорят об отсутствии ископаемых предков человекообразных обезьян). Но ведь «Люси» не обычная книга. Это не просто сухое описание научных фактов, гипотез и открытий. Это взволнованный эмоциональный рассказ, написанный от лица участника событий. И пусть нам иногда хочется поспорить с авторами – полемичность книги наряду с многоплановостью, информативностью, занимательностью составляет, как нам кажется, одно из ее достоинств.
В переводе мы стремились сохранить художественные особенности книги и стиль авторов, донести его до читателей, памятуя слова, высказанные известным колумбийским писателем Габриэлем Гарсиа Маркесом: «Читая на чужом для тебя языке, чувствуешь почти естественное желание перевести прочитанное. Что неудивительно, ибо одно из самых больших удовольствий от чтения, как и от музыки, – возможность поделиться с друзьями».
В заключение для тех читателей, кто захочет подробнее и глубже ознакомиться с затронутыми в книге проблемами, приводится краткий список основных работ отечественных авторов, изданных в последние годы.
Е. Година
Список дополнительной литературы на русском языке
Алексеев В. П. Палеоантропология земного шара и формирование человеческих рас. Палеолит. – М.: Наука, 1978.
Андреев И. Л. Происхождение человека и общества (Современные методологические проблемы и критика немарксистских взглядов). – М.: Мысль, 1982.
Бунак В. В. Род Homo, его возникновение и последующая эволюция.-М.: Наука, 1980.
Данилова Е. И. Эволюция руки.-2-е изд., исправл. и дополн. – Киев, Высшая школа, 1979.
Ископаемые гоминиды и происхождение человека: Сб. под ред. Бунака В. В.-М.: Наука, 1966.
Кочеткова В. И. Палеоневрология.-М.: Изд-во МГУ, 1973.
Лазуков Г. И., Гвоздовер М. И., Рогинский Я. Я. и др. Природа и древний человек.-М.: Мысль, 1981.
Ларичев В. Е. Сад Эдема.-М.: Изд-во политической литературы, 1980.
Нестурх М. Ф. Происхождение человека.-М.: Наука, 1970.
Рогинский Я. Я. Проблемы антропогенеза.-2-е изд.-М.: Высшая школа, 1977.
Рогинский Я. Я., Левин М. Г. Антропология: Учебник для студентов ун-тов.-3-е изд., перераб. и дополн.-М.: Высшая школа, 1978.
Тих Н. А. Предыстория интеллекта. – Л.: Изд-во ЛГУ, 1970.
У истоков человечества: Сб. под ред. Якимова В. П.-М.: Изд-во МГУ, 1964.
Урысон М. И. Люди или животные? – Природа, 1, 1973.
Урысон М. И. Истоки рода человеческого в свете новейших данных. – Вопросы истории, 1, 1976.
Хрустов Г. Ф. О системе категорий экологической жизнедеятельности в связи с проблемой антропогенеза. Вопросы антропологии, 52, 1976.
Человек (эволюция и внутривидовая дифференциация): Сб. под ред. Якимова В. П.-М.: Наука, 1972.
Якимов В. П. О некоторых факторах среды на начальном этапе антропогенеза: Вопросы антропологии, 48, 1974.
Об авторах
Дональд К. Джохансон – один из ведущих палеоантропологов мира, родился в Чикаго (штат Иллинойс) в 1943 году. В 1966 году по окончании Иллинойсского университета он получил степень бакалавра искусств, а в 1970 и 1974 годах в Чикагском университете-степени магистра и доктора философии.
В 1973 году, став соруководителем Международной афарской научно-исследовательской экспедиции, он нашел в Хадаре (Эфиопия) прекрасно сохранившийся коленный сустав. Это было эпохальное открытие – древнейшее анатомическое свидетельство выпрямленного положения тела и двуногого хождения, важнейшей вехи в становлении человека. Годом позже, опять-таки в Хадаре, он нашел «Люси», а еще через год – «первое семейство».
С 1974 по 1981 год Д. Джохансон был куратором отдела антропологии и руководителем научно-исследовательских работ в Кливлендском музее естественной истории. В 1981 году он стал директором-основателем Института происхождения человека в Беркли (штат Калифорния), где в настоящее время и работает.
Мейтленд А. Иди – один из ведущих американских авторов, пишущих в научно-популярном жанре, выпускник Принстонского университета, долгое время был редактором журнала «Лайф» и издательства Time-Life. «Люси» – его десятая книга. Две предыдущие были также посвящены палеоантропологии, причем одна из них написана в соавторстве с Ф. Кларком Хоуэллом.
М. Иди много путешествовал. Он и его жена Хелен, по профессии врач, живут на острове Мартас-Виньярд (штат Массачусетс).
Посвящается:
Салли Джохансон и Хелен Иди
Джохансон: Ну и путаница! Две разновидности в Южной Африке, две – в Восточной Африке, а теперь, возможно, две в Эфиопии…
Тим Уайт: В Эфиопии, может быть, только одна.
Джохансон: Или две. Итого шесть отдельных разновидностей гоминид. В этом нет никакой логики.
Тим Уайт: Что ты хочешь – пересмотреть всю систематику?
Джохансон: А ты бы хотел этим заняться?
Тим Уайт: Конечно.
Джохансон: Может быть, придется выделить новый вид.
Тим Уайт: Наверное, – без этого не обойтись.
Джохансон: Представляешь, какой поднимется шум?
Тим Уайт: Это уж точно!
Кливленд,1977
Пролог
Быть может, где-то в древних слоях лежат ископаемые кости обезьяны, больше похожей на человека, или человека, больше похожего на обезьяну, чем все, что до сих пор известно науке, и ждут своего еще не родившегося исследователя?
Т. Гексли
Тридцатого ноября 1974 года я проснулся, как обычно просыпаюсь в экспедиции, – на рассвете. Я находился в Эфиопии, в палаточном лагере на берегу илистой речушки Аваш, в местности Хадар примерно в сотне миль к северу от Аддис-Абебы. Здесь я работал уже несколько недель, будучи одним из руководителей группы ученых, занимавшихся поисками ископаемых остатков.
Несколько минут я лежал в своей палатке, глядя на брезентовый верх, который превращался из черного в зеленый, по мере того как солнце поднималось вертикально вверх из-за гребня отдаленных холмов на востоке. Около экватора солнце встает именно так, здесь не бывает долгого рассвета, как у меня дома, в США. Было еще сравнительно прохладно, не больше 25 градусов. Воздух был наполнен чистым утренним запахом пустыни, чуть смешанным с дымом костров, на которых готовилась пища. Кое-кто из афаров, работавших в экспедиции, привел с собой свои семьи, и они построили в двух сотнях ярдов от главного лагеря небольшую группу куполообразных хижин из прутьев и соломенных циновок. Афарские женщины поднимались затемно, пасли верблюдов и коз и тихо переговаривались.
Дон Джохансон разыскивает ископаемые остатки в одном из оврагов Хадара. Отложения здесь представляют собой остатки осадочных пород, сформировавшихся за два миллиона лет на дне древнего озера, которое давно высохло. Позднее дожди прорезали в толще отложений глубокие овраги и вынесли на поверхность многочисленные окаменелости вроде тех, что видны на переднем плане.
Для большинства американцев, находившихся в лагере, это были лучшие часы дня. Камни и валуны, в беспорядке разбросанные по местности, за ночь теряли большую часть накопленного днем тепла, и от них уже не веяло жаром, как от раскаленной плиты. Я вышел из палатки и взглянул на небо. Опять безоблачный день, опять безветренное утро, которое позже превратится в пекло. Я умылся и получил чашку кофе у нашего повара Кабете. Для меня утро не самое любимое время суток. Я всегда трудно начинаю день и предпочитаю вечера или ночи. В Хадаре я чувствовал себя лучше всего на закате солнца. Я любил гулять по обнаженным гребням холмов возле лагеря, ощущать первое движение вечернего воздуха и смотреть, как холмы становятся пурпурными. Здесь я мог немного посидеть в одиночестве, подумать о проделанной за день работе и поразмышлять о серьезных проблемах, которые привели меня в Эфиопию. Тихие сухие места обостряют мысль, это было известно еще со времен ранних христианских отшельников, которые удалялись в пустыню, чтобы остаться там наедине с богом и собственной душой.
Ко мне присоединился Том Грей, тоже с чашечкой кофе в руках. Это был аспирант из США; он приехал в Хадар, чтобы изучать ископаемые останки животных и растений и реконструировать с возможной степенью точности картину отдаленного прошлого: какие виды населяли эту местность, какова была их численность и взаимоотношения, и что за климат был в те времена. Для меня самого, как и для всей нашей экспедиции, объектом поисков были ископаемые остатки гоминид: кости вымерших предков и их ближайших родичей. Меня интересовали доказательства эволюции человека. Но, чтобы понять ее и правильно интерпретировать находки, которые могли быть обнаружены, мы нуждались в работе таких специалистов, как Том.
– Итак, что у нас сегодня? – спросил я.
Том сказал, что он наносит на карту места находок.
– А когда ты приступишь к участку 162?
– Боюсь, я не знаю, где он находится, – ответил Том.
– Тогда мне придется показать тебе.
Я вовсе не жаждал провести это утро с Томом. У меня была уйма незаконченной работы. К тому же в последнее время у нас в лагере побывало несколько посетителей, в том числе Ричард и Мэри Лики – два всемирно известных специалиста по остаткам гоминид; они уехали всего лишь день назад. Во время их пребывания я не вел никаких записей, не составлял каталогов, не писал писем, не классифицировал находки. В то утро мне следовало бы остаться в лагере, но я не остался. Я вдруг почувствовал сильное подсознательное желание отправиться с Томом и подчинился ему. В своем дневнике я записал: «30 ноября 1974 г. Вместе с Томом ушел на участок 162. Чувствую себя хорошо».
Как палеоантрополог, т. е. человек, изучающий наших ископаемых предков, я суеверен. И многие из нас суеверны, потому что наша работа в значительной степени зависит от удачи. Остатки, которые мы исследуем, исключительно редки, и немало выдающихся палеоантропологов за всю свою жизнь так и не сделали ни одной находки. Я же оказался более везучим. Пошел всего лишь третий год полевых исследований в Хадаре, а на моем счету было уже несколько находок. Я знаю, что мне везет, и не пытаюсь этого скрывать. Вот почему я записал в дневнике: «Чувствую себя хорошо». Проснувшись в то утро, я ощутил, что мне необходимо испытать свое счастье – что это один из тех дней, когда может произойти нечто исключительное.
Но в первые утренние часы ничего не произошло. Грей и я сели в один из четырех экспедиционных лендроверов и, трясясь на ухабах, медленно направились к участку 162. Это был один из нескольких сотен районов, которые мы изучали, чтобы нанести на генеральную карту Хадара все полученные геологические и палеонтологические данные. Хотя до места, к которому мы ехали, было всего лишь около четырех миль пути, мы потратили на дорогу чуть ли не полчаса из-за неровностей и ухабов. Когда мы прибыли туда, солнце уже начало припекать.
Каждый раз, когда мы находили окаменелость на новом участке, мы давали ему номер и отмечали все заслуживающее внимания на генеральной карте района. Без этого нельзя было бы разобраться в растущем потоке геологических и палеонтологических сведений и сделать их достоянием ученых.
Хадар представляет собой пустынную местность со скальными обнажениями, с песчаной и гравийной почвой. Ископаемые остатки лежат здесь почти что на поверхности земли. Хадар находится в центре пустыни Афар, на дне древнего озера, давно высохшего и заполненного осадками, в которых отражена история геологических событий прошлого. Здесь можно увидеть слои вулканического пепла, отложения грязи и ила, смытых с отдаленных гор, прослойки вулканической пыли, снова грязь и т. д. Все эти следы геологических событий, спрессованные в слоеный пирог, видны в долинах недавно образовавшихся рек, которые во многих местах промыли себе путь в озерных отложениях. В Хадаре редко бывают дожди, но уж если дело до этого доходит, то на землю низвергается ливень – за одну ночь может выпасть шестимесячная норма осадков. Почва, лишенная растительности, не в состоянии задержать эту воду. Потоки воды устремляются по оврагам, размывают их берега и выносят на поверхность новые ископаемые остатки.
Мы с Томом остановили лендровер на склоне одного из оврагов, повернув его таким образом, чтобы брезентовый мешок с водой, который висел у бокового зеркала, оказался в тени. Том нанес на карту все особенности местности. После этого мы вылезли из машины и занялись тем, на что уходило много времени у большинства членов экспедиции: медленно передвигаясь, мы стали осматривать почву, ища на ее поверхности ископаемые остатки.
Одни умеют быстро обнаруживать находки, другие абсолютно не способны к этому. Нужна практика и наметанный глаз, чтобы увидеть то, что вы ищете. Мне никогда не сравняться в этом с некоторыми людьми из племени афаров. Они проводят все свое время среди скал и песка и должны иметь острое зрение, ведь от этого подчас зависит их жизнь. Поэтому они замечают все, что выглядит необычным. Им достаточно одного быстрого взгляда натренированных глаз, чтобы зафиксировать вещь, которую человек, незнакомый с пустыней, ни за что сразу не увидел бы.
Мы несколько часов осматривали местность. Было уже близко к полудню, и температура поднялась до 43 градусов. Мы нашли немногое: несколько зубов маленькой вымершей лошади Hipparion, несколько коренных зубов антилопы, кусок черепа вымершей свиньи, обломок челюсти обезьяны. У нас была уже большая коллекция подобных предметов, но Грей настаивал на том, чтобы собрать и эти в качестве дополнительных фрагментов той складной картинки, которая должна была рассказать, что здесь было раньше.
– Я кончил, – наконец сказал Том Грей. – Когда поедем в лагерь?
– Сейчас. Но давай пройдем еще этим путем и осмотрим дно вон того маленького овражка.
Овраг, о котором я говорил, находился немного выше склона, где мы работали все утро. Его уже как минимум дважды тщательно осматривали другие исследователи, но они не нашли здесь ничего интересного. И все же, помня о предчувствии удачи, которое не оставляло меня с самого утра, я решил проделать этот небольшой повторный осмотр. И когда мы уже собрались уходить, я заметил что-то лежащее на середине склона.
– Это часть верхней конечности какого-то гоминида, – сказал я.
– Быть того не может. Она слишком мала. Наверное, от какой-нибудь обезьяны.
Мы нагнулись, чтобы лучше рассмотреть находку.
– Слишком мала, – вновь сказал Грей. Я покачал головой:
– Гоминид…
– Почему ты так уверен? – спросил он.
– Рядом с твоей рукой еще одна кость. Это тоже гоминид.
– Бог ты мой, – произнес Грей. Он поднял находку. Это была затылочная часть небольшого черепа. В нескольких футах от нее лежал обломок бедренной кости.
– Бог ты мой, – вновь повторил Грей. Мы поднялись на ноги и увидели на склоне еще несколько костей – пару позвонков, часть таза. Все это принадлежало гоминиду. Сумасшедшая, невозможная мысль мелькнула в моей голове: а что если сложить их вместе? Быть может, это части одного, чрезвычайно примитивного скелета? Такого еще никогда и нигде не находили.
– Посмотри-ка сюда, – сказал Грей. – Ребра.
Неужели все это принадлежит одному индивиду?
– Я не могу поверить, – промолвил я. – Совершенно не могу поверить.
– Боже мой, почему бы нет? – закричал Грей. – Вот он. Здесь! – Его голос перешел в радостный вопль. Я присоединился к нему. В 43-градусном пекле мы стали прыгать вниз и вверх по склону. Так как нам не с кем было поделиться своими чувствами, мы обнимались, взмокшие и пропахшие потом, вопили и тискали друг друга, плясали на раскаленном от жары гравии, а вокруг нас лежали небольшие, потемневшие от времени кости, принадлежавшие – теперь это казалось почти очевидным – одной особи.
– Хватит прыгать, – сказал я наконец, – а то мы наступим на что-нибудь. К тому же нам надо удостовериться.
– Но боже мой, ты еще не уверен?
– А вдруг мы нашли две левые ноги? Может быть, здесь несколько индивидуумов и все их кости перемешаны. Давай умерим свой пыл, пока не вернемся в лагерь и не убедимся, что все это можно соединить.
Мы взяли пару кусков челюсти, точно отметили место находки и сели в ожидавший нас лендровер, чтобы отправиться назад в лагерь. По пути мы подобрали двух геологов из нашей экспедиции, которые были нагружены собранными в пустыне образцами камней.
– Мы нашли нечто большое, – все повторял Грей. – Нечто большое. Нечто большое.
– Успокойся, – сказал я ему. Но за километр от лагеря Грей все-таки не выдержал. Он нажал на сигнал, и продолжительный гудок заставил купавшихся в реке ученых выскочить из воды и поспешить в лагерь.
– Мы нашли его. Нашли, черт побери! Мы нашли его целиком.
После обеда все, кто был в лагере, отправились к оврагу, разделились по отдельным участкам и стали готовиться к большой работе, которая в целом заняла три недели. Когда она была закончена, у нас имелось несколько сотен костей (из них многие – фрагменты), составлявших в совокупности около сорока процентов скелета одной особи. Наше с Томом предчувствие не обмануло нас. Среди костей не было дубликатов.
Весь поверхностный слой гравия с того места, где мы нашли Люси, был собран и перенесен к берегу реки Аваш. Здесь мы разложили его на длинных полосах материи и тщательно проверили, чтобы ни один, даже самый мельчайший, костный фрагмент не был потерян для науки На снимке изображен член французской группы Клод Гийемо за работой
Но что же представляла собой эта особь? Предварительный осмотр не давал ответа – ничего похожего раньше не находили. Лагерь гудел от возбуждения. В первую ночь никто не ложился спать. Мы говорили и говорили. Мы пили пиво банку за банкой. Потом включили магнитофон, и в ночное небо взвилась песня группы «Битлз» Люси в небе с бриллиантами! Мы проигрывали ее снова и снова в безудержном веселье. С какого-то момента этой незабываемой ночи – я не помню, с какого именно, – новая находка получила имя «Люси», и с этих пор она так и стала называться, хотя ее настоящее наименование – ее порядковый номер в коллекции из Хадара – AL 288-1.
– Люси?
Этот вопрос задает мне всякий, кто впервые видит находку. Я объясняю:
– Да, это была самка. Мы были на седьмом небе, когда ее нашли. А тут еще эта песня…
После этого спрашивают:
– А откуда вы знаете, что она самка?
– По форме таза. У нас есть одна целая тазовая кость и крестец. Самку можно отличить, так как у самок гоминид тазовое отверстие относительно больше – ведь они должны рожать детенышей с крупным мозгом.
Затем следует вопрос:
– Она относится к гоминидам?
– О да. Она ходила в выпрямленном положении. Ходила так же, как ходите вы.
– А все гоминиды ходят в выпрямленном положении?
– Да.
– Но что такое «гоминиды»? Обычно этот вопрос бывает последним, потому что на него нельзя дать простого ответа. Антропологам пришлось оставить определение несколько растяжимым, так как мы до сих пор точно не знаем, когда появились первые гоминиды. Можно, однако, уверенно сказать, что гоминиды – это прямоходящие приматы. Это могут быть и вымершие предки человека, и его родственники по боковой линии, и настоящие люди. Все человеческие существа – гоминиды, но не все гоминиды – человеческие существа.
Мы можем обрисовать эволюцию человека как длительный путь, начавшийся от примитивной, обезьяноподобной формы, которая постепенно становилась все меньше и меньше похожа на обезьяну и все больше – на человека. Внезапного перехода от обезьяны к человеку произойти не могло – вероятно, какое-то время существовали промежуточные типы. которые невозможно отнести ни туда, ни сюда. Мы все еще не имеем находок, которые рассказали бы нам об этом переходном времени. Поэтому самый удобный способ отделить новые типы от их предков – обезьян – это свалить в одну кучу всех тех, кто стоял на задних конечностях. Эту-то группу людей или «почти людей» и называют гоминидами.
Я – представитель гоминид. Я человек. Я принадлежу к роду Homo и виду sapiens – человек разумный. Пожалуй, следовало бы сказать «мудрый» или «знающий» – существо, которое уже достаточно интеллектуально, чтобы осознавать себя человеком. Были и другие, менее способные виды Homo – наши предки, которые теперь вымерли.
Homo sapiens возник сто тысяч лет назад, а то и все двести или триста тысяч, смотря по тому, как оценивать неандертальского человека, который тоже относится к роду Homo. Одни полагают, что он принадлежал к тому же виду, что и мы; другие считают, что он был лишь нашим предком; третьи видят в нем двоюродного брата. Этот вопрос окончательно еще не решен, так как многие из лучших ископаемых остатков неандертальцев были найдены в Европе еще до того, как стали известны методы правильного исследования стоянок и научной датировки. Поэтому мы не знаем точного возраста большинства находок неандертальского человека.
Я лично думаю, что неандерталец относится к тому же виду, что и мы с вами, – к Homo sapiens. Говорят, что если одеть неандертальца в современный костюм, то в толпе среди пассажиров метро никто не обратит на него внимания. Это верно. Конечно, по сравнению с нынешними людьми он был несколько неуклюжим и массивным, с более примитивными чертами лица. Но все-таки это человек. Его мозг был таких же размеров, как у современного человека, и только незначительно отличался по форме. Смог бы неандерталец разменять деньги в кассе метро и разобраться в монетах? Конечно, да. Он смог бы выполнять и более сложные операции. И он прекрасно совершал их и в Европе, и в Африке, и в Азии 60 или 100 тысяч лет назад.
Неандертальский человек имел предков, человеческих предков. До него существовал эволюционно менее продвинутый тип – Homo erectus. Если этого посадить в вагон метро, то люди, пожалуй, начнут с подозрением коситься на него. А еще раньше жил действительно примитивный тип – Homo habilis. Увидев его в метро, публика, наверное, поспешит убраться в другой конец вагона. Дальше линия эволюционного развития человека почти совсем теряется в глубине времен. До Homo habilis могло быть нечто подобное Люси.
Все названные выше существа относятся к гоминидам. Все они ходили на двух ногах. Некоторые были людьми, хотя и крайне примитивного типа. Другие не были людьми. Люси, во всяком случае, не была. Как бы вы ее ни одели, она не будет похожа на человеческое существо. Ее место – в далеком прошлом, за пределами человеческого. Вот что случается, если путешествуешь в глубь веков по эволюционной линии, – можно забраться так далеко, что столкнешься с созданиями совсем иного рода. В ряду гоминид ранние ступени настолько примитивны, что их нельзя назвать человеческими. Они должны именоваться по-иному. К этой категории принадлежит и Люси.
Костные остатки Люси (Australopithecus afarensis).
В течение пяти лет я держал Люси в сейфе моего кабинета в Кливлендском музее естественной истории. Я заполнил большую неглубокую коробку желтым пенопластом и вырезал в нем углубления, так что для каждой кости подучилось сделанное по мерке гнездышко. Все, кто приходил в музей, – так мне казалось, – хотели посмотреть на Люси. И больше всего поражали посетителей ее небольшие размеры.
Ее голова, судя по найденным частям черепа, была немногим больше мяча для игры в софтбол[1]1
Около 8 см в поперечнике. – Прим. перев.
[Закрыть]. Рост Люси составлял лишь 3 1/2 фута (около 105 см), хотя она была вполне взрослой самкой; об этом можно судить по прорезавшимся и уже несколько стертым зубам мудрости. Я предполагаю, что Люси было около 25–30 лет, когда она умерла. Деформация позвонков указывала на то, что у нее начинался артрит или какое-то другое заболевание костей. В более позднем возрасте оно, вероятно, стало бы ее серьезно беспокоить.
