Текст книги "Возвращение к истокам"

Автор книги: Дон Пендлтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Глава 7

Билли Джино и еще двое его ребят, съехав на обочину, внимательно следили, как остальные машины проносятся мимо и занимают свои места на стоянке.

Четверо охранников заняли наблюдательные посты по углам здания, а другая пара быстро проверила площадки возле лифтов и подала сигнал, что все в полном порядке.

Джино не торопился в дом. Ему еще следовало удостовериться в безопасности припаркованных автомобилей. Подозвав водителя, он отдал последние распоряжения:

– Никуда не отлучаться. Не сиди в машине и будь все время начеку. Никого не подпускай к автомобилям. Когда мы начнем спускаться, я подам по рации сигнал. Запусти двигатель и сразу подъезжай, как только мы выйдем из лифтов.

Парням, стоящим внизу, он приказал:

– Ведите себя естественно, но не теряйте бдительность. Если хоть какая-нибудь мелочь вас обеспокоит, немедленно дайте знать по рации. – С этими словами он вытащил карманный радиопередатчик, включил его и прицепил на пояс. – Как только я поднимусь в дом, произведем проверку радиосвязи.

После чего он направился к парадной двери. Его работа всегда была нервной, особенно когда они выезжали в город. В конце концов, Билли Джино платили именно за то, чтобы он постоянно волновался, и он честно отрабатывал причитавшиеся ему деньги. Он был хорошим телохранителем и серьезно относился к своей работе.

Но в этот день волнение было сильнее обычного. Что-то тревожное и зловещее словно кружилось вокруг дома, а хороший начальник службы безопасности всегда обязан был чутко прислушиваться к подобным ощущениям. Не то чтобы Джино ожидал засаду или стрельбу прямо в центре Манхэттена – под самым носом высокопоставленных лиц из Совета такое просто не могло случиться. Но чутье подсказывало ему: где-то произошел сбой и следует быть готовым к самому неожиданному повороту событий. А вот к каким именно, где и почему – этого Билли Джино никак не мог понять, и подобная неопределенность раздражала более всего, вызывая чувство неуверенности и даже страха. И за своего босса, и, конечно, за себя.

Выйдя из лифта, он оказался в фешенебельном холле под самой крышей. Здесь он приказал двум охранникам переместиться на другую позицию, жестко добавив:

– Не смешиваться с толпой. Не зевать. Быть начеку.

Затем он проверил связь. Все большие здания, подобные этому, строились с применением изрядного количества металла, но сейчас радиосвязь была отменная. У Джино давно вошло в привычку проверять связь в этом доме, и ни разу он не был полностью удовлетворен результатами проверок, хотя до сих пор надобность во всяких дрянных радиоштуковинах не возникала.

Ему даже никогда не приходило в голову, что в нормальном людском мире не принято поступать так, как делал он. Билли было ведомо совсем иное: бесконечная забота о строжайшей безопасности на вверенном ему участке, напряженные до пределов нервы, угрюмые подозрения и оружие, которое всегда под рукой. Такой стиль жизни существовал уже долгие годы, и мало что могло измениться в будущем. А других миров, где принято жить по-другому, Билли Джино попросту не знал.

Из холла Джино прошел в огромную комнату, куда имели доступ только высокопоставленные люди компании и их личные помощники. Весь этаж патрулировался людьми с каменными лицами и с глазами, холодными как сталь, за что вся эта публика и получила прозвище «стальные глаза». Их разряженные костюмы сливались с окружающей обстановкой и делали этих людей похожими на ожившую мебель. Они полностью принадлежали мафии – своего рода элитное гестапо, им даже не полагалось иметь никаких семейных связей, а если таковые и были, то «стальные глаза» тщательно это скрывали. Они не служили никакому определенному человеку и скорее несли ответственность за всю организацию – они служили идее, а не людям. По крайней мере, так принято было считать. Билли никогда не нравились эти ребята, и он никогда не доверял им. А сегодня они и подавно его раздражали.

Один из них, завидев Джино, тотчас обратился к нему громовым голосом, словно прятал под пиджаком мощный громкоговоритель. Ни глаза, ни лицо ничего не выражали, даже губы не двигались – ну, прямо форменный чревовещатель.

– Как дела на Лонг-Айленде, Билли?

– Все прекрасно, спасибо, – так же громко отозвался телохранитель.

– Я слышал, вам сегодня утром доставили странную партию мяса.

– Где ты слышал об этом? – небрежно поинтересовался Билли Джино и, не дожидаясь ответа, продолжил свой путь.

Дэвид встретил его возле двери в Палату Совета.

– Все отлично, господин Эритрея, – отрапортовал начальник службы безопасности. – Но что-то я чувствую себя не в своей тарелке.

– Я тоже, Билли, – тихо выдавил из себя Дэвид.

Подобные слова несказанно удивили Джино: и не потому, что его начальник испытывал те же чувства, а потому, что тот доверил их своему телохранителю. Билли никогда еще не видел, чтобы Дэвид Эритрея при ком-то откровенно проявлял свои эмоции.

Они вошли в зал, и, пока Дэвид обменивался сдержанными приветствиями с собравшимися, Билли произвел привычный осмотр помещения. Протокол соблюдался безупречно. Дэвид не был боссом, но в эту Палату он всегда входил последним и садился во главе стола. Здесь Дэвид как бы переставал быть на время господином Эритрея, а превращался в самого Оджи Маринелло, вернее, в ходячее и разговаривающее добавление к боссу глав всех мафиозных кланов.

Билли Джино показал ему взглядом, что все «о'кей», и, выйдя из комнаты, занял свое место сразу за дверью. Этот пост был закреплен только за ним – личным телохранителем босса глав всех семей. Все регламентировалось неписанными законами, которые никто не обсуждал, и Билли пользовался ими в полной мере. Даже «стальные глаза» не отваживались оспаривать у него этот почетный пост около закрытой двери. И лучше было никому и не пробовать сделать это.

И все же что-то явно изменилось. Чутье никогда не подводило Билли Джино.

Неожиданно один из «стальных глаз» быстрым шагом приблизился, словно намеревался пройти мимо Билли Джино и открыть дверь. Билли пронзил его зверским взглядом, и парень резко замер.

– Куда это ты собрался, приятель? – елейным голосом осведомился телохранитель.

– У меня сообщение для господина Ди Англиа, – последовал ответ, хотя было совершенно очевидно, что незваный гость брякнул первое пришедшее ему в голову.

Билли указал на внутренний телефон, стоявший рядом на столике:

– Вот и сообщай, сколько тебе нужно.

Джино терпеть не мог, когда кто-то пытался его одурачить.

Парень снял трубку и вызвал Ди Англиа, повелителя Бронкса и Стейтен Айленда. Разговор велся шепотом и длился очень недолго. Билли отчетливо разобрал лишь одно слово – «Питтсфилд».

После чего парень бесшумно удалился, скользнув за угол, словно ядовитая, страшно опасная змея.

Оставшись один, Билли Джино еще минут десять напряженно размышлял, что бы могло значить это странное сообщение и вообще при чем здесь Питтсфилд. Неожиданно дверь отворилась и на пороге возник Дэвид.

– Пошли кого-нибудь за Энджело Флавия, – приказал он и вновь скрылся за дверью.

Флавия был одним из чиновников Совета, чьи офисы располагались этажом ниже. Билли поднял руку, и к нему тотчас заспешил парень «стальные глаза».

– Им нужен Флавия, – коротко бросил Джино.

Спустя минуту появился тот, кого вызвали.

Это был человек лет сорока, толстый, холеный и вальяжный – типичный представитель штабных крыс, живших в шикарной многоэтажке в восточной части города. Все вечера он проводил в клубе «Плейбой», делал себе маникюр и стригся дважды в неделю. Все остальное время он посвящал тому, чтобы к уже имеющимся у него акциям компании прибавить еще хоть сколько-то.

Билли всегда был невысокого мнения о подобной категории людей. Он считал их всех, и не без основания, натуральными паразитами, которые бесстыдно наживались на доверчивости простых рабочих. Эти ребята брезгливо отвергали любую грубую работу, почитая ее ниже своего достоинства. Даже если бы им и довелось вдруг заняться каким-либо «пыльным делом», считал Джино, они бы прежде всего демонстративно нацепили на себя дорогие кожаные перчатки, стремясь защитить холеные ладони и наманикюренные ногти.

Билли легонько постучал в дверь и провел Флавия внутрь.

– Останься, Билли, – скомандовал Дэвид. Билли коротко кивнул, прикрыл за собой дверь и, словно большое дерево, застыл возле нее.

Флавия волновался, точно ребенок, пока главы кланов неотрывно смотрели на него. Сидя у окна, Дэвид вкрадчиво обратился к вошедшему:

– Так как обстоят дела в Питтсфилде, Энджело?

Флавия косо глянул на Билли Джино и, упершись ладонями в стол, смятенно покачал головой:

– В последнее время я получал очень мало информации из Питтсфилда, Дэвид.

– А по моим сведениям, все обстоит как раз наоборот, – холодно возразил Эритрея.

– Я не совсем понимаю... Что именно вас интересует?

– Можно было бы и сообразить. Речь идет о тебе и «Кошечке» Лео, – беззлобно пояснил Эритрея. – У нас тут сложилась двусмысленная ситуация, Энджело. И мы должны быть уверены, что можем положиться на тебя, что ты и вправду предан нам. Надеюсь, это ты понимаешь?

Флавия глубоко вздохнул и в возбуждении заговорил:

– Дело не в моей преданности, Дэвид. Я просто... Черт! Как бы поточнее сформулировать... Само собой, я уже слышал об этой посылке с мясом, которая пришла сегодня утром. Меня это взволновало, как и всех вас. Теперь я пытаюсь выяснить, что там случилось. На это нужно время, к сожалению. Да, несколько раз я выпивал с Лео. Но я никогда не работал на него. Такое совершенно невозможно. И если сейчас что-то зависит от меня, что-то в моих силах – можете смело на меня рассчитывать. Было бы глупо обманывать вас, сами посудите. Да вы и так все знаете про меня.

В глазах Эритрея ясно читалось, что он и впрямь все знает, однако когда он вновь заговорил, по его тону трудно было определить что-либо.

– У тебя будет шанс доказать это, – мягко заметил он.

– Могу я сесть? – спросил Флавия, боком придвигаясь к креслу.

Этот вопрос пришел ему в голову как нельзя кстати, потому что еще секунда – и бедняга упал бы на колени.

Эритрея посмотрел на Билли Джино, тот торжественно кивнул и вернулся на свой порт за дверью.

Да, увидь сейчас старик Маринелло Дэвида Эритрея, он, несомненно, исполнился бы гордости за своего помощника. Не зря он так долго пестовал этого парня, нет, не зря!

Через несколько минут совещание завершилось. Главы преступных семей разошлись, на их лицах одновременно читались и смутная тревога, и нескрываемое торжество.

Дэвид покинул Палату последним, дружески положив руку на плечо Энджело Флавия. Казалось, парочка чувствовала себя вполне непринужденно, хотя несчастный чиновник все еще обливался холодным потом. Билли Джино ничуть не удивляла такая метаморфоза: в прошлом он не раз мог наблюдать, как Дэвид Эритрея подобным образом «вразумлял» своих людей и чем все это завершилось.

– Позвони в аэропорт, Билли, – тихим голосом приказал Дэвид своему телохранителю. – Подготовь самолет компании к рейсу в Питтсфилд. Мы вылетаем через час.

– А он тоже полетит? – Билли Джино скосил глаз на Флавия.

– Еще бы! – пробурчал Дэвид, улыбнувшись одними уголками губ.

Билли послушно бросился к телефону.

Да, кажется, дела и впрямь пошли на лад. Ведь еще недавно, после кровавых событий в Джерси-Сити, людьми владело чувство, что все медленно сползает в ад. Чтобы выжить, компании следовало хорошенько встряхнуться, и теперь приятно было наблюдать, как, ничуть не умаляя заслуг старика Оджи, всем заправляет такой человек.

Дэвид Эритрея вкалывал за двоих. И совершенно неважно, настоящий он босс или нет, но именно он руководил сейчас всеми действиями организации.

Былая нервозность понемногу улетучивалась. Черт побери, похоже, для нее и и не было серьезных оснований. Это все Барни Матильда виноват, когда вместо того, чтобы утешить и развеять подозрения, вдруг с важным видом заявил: «Нет типичных примет, которые указывали бы, что напал именно Болан. Но это еще ничего не значит. Если речь заходит о Болане, если само его имя возникает на языке – уже ни в чем нельзя быть уверенным». Черт дернул старика завести об этом разговор!

Но теперь Билли Джино чувствовал себя спокойно. С Дэвидом Эритрея он не пропадет.

А Болан...

Этому ублюдку он еще покажет! У страха глаза велики. Но разве стал бы Билли Джино начальником охраны, если бы хоть чего-либо боялся в своей жизни?! Так что пусть Барни Матильда говорит, что ему вздумается, все его слова – для слабаков.

Глава 8

События развивались именно так, как и предполагал Болан. А началось все с шелестящих голосов, доносившихся из динамика телефона. Абоненты разговаривали очень осторожно, тщательно подбирая слова.

– Клуб Таконик.

– Говорит Петр. Пригласите, пожалуйста, Симона.

– Да, сэр. Минутку.

Странные библейские имена, словно время повернуло вспять и дело разворачивалось на другом конце Земли...

Одного из говоривших слышно было очень хорошо, другой звучал потише. С громкой стороны донеслось:

– Нас интересует, как у вас идут дела и почему так долго нет никаких новостей.

– Приносим извинения, но все мы были чрезвычайно заняты. У вас там прохладно?

– Да, не жарко. А у вас?

– Похоже, термометр скоро расплавится, Симон. На рынке заметно изрядное смятение.

– Так вы еще не составили заявку? Мы уже разместили заказ.

Болан склонился к самому динамику, пытаясь различить тембр голосов, однако назойливые помехи в эфире скрадывали все личностные характеристики и делали собеседников поразительно похожими друг на друга.

Тихая сторона ответила:

– Теперь слишком поздно что-либо предпринимать. Приносим извинения. Новый продавец своими бросовыми ценами поставил рынок на уши. Неужто ты не в курсе?

– Эти новости до нас еще не дошли, – отозвался отчетливый шепот со стороны штаба. – Впрочем, мы не очень-то прислушивались, что там говорят на стороне. Нас больше волновала информация по внутренним каналам. Мы все ожидали вашего совета.

– Понимаю. Право же, обидно, что вы пропустили столько интересного. К сожалению, мы не смогли ответить на вашу заявку. Никак нельзя было это сделать. Ваш конкурент обошел вас. И отправил ее на Лонг-Айленд.

– Что он сделал? – изумились на хорошо слышимой стороне.

– Он отправил ее на Лонг-Айленд. На свалку. Девятнадцать тонн. В грузовике для перевозки мяса.

Воцарилось мертвое молчание, но уже через мгновение:

– Вот это потрясающая новость! А когда это случилось?

– На рассвете.

– Основной удар, так?

– По крайней мере, после этого пришлось хорошенько порыться в колодцах. Ваш конкурент может стать героем за одну ночь, вы ведь знаете, как любят сплетничать брокеры.

Из штаба последовал немедленный ответ:

– Все это крайне удивительно. Наш друг смотрится куда сильнее, чем можно было ожидать. Похоже, чересчур рано обрезали лишнее. Но это сделает его работу чистой. Мы послали заявку на двадцать. Однако нам вернули, а девятнадцать, выходит, доставили на Лонг-Айленд... Жаль, что мы не знали об этом раньше, Петр.

– Я повторяю: стояла страшная жара, а все мы были очень заняты. В такое пекло и другие-то дела не успеваешь завершить в условленный момент. Либо завершаешь, но не так, как запланировал.

– Мы понимаем это.

– Значит, говорите, одного вернули?

– Да. Получили назад наш запрос. К нему отнеслись без должного уважения, и потому пришлось забраковать его. Ведь в таких случаях запросы можно использовать только один раз.

– Полностью согласен. А вы уверены, что он вернулся назад чистым?

– Безусловно, в этом еще надо убедиться, Петр. Но вроде, все в порядке. Жаль, что мы не знали, жаль... Боюсь, нам и теперь не все известно. И в свете происшедшего придется готовить совершенно новую программу продаж. Посоветуй что-нибудь.

– Прямо сейчас ничем не в состоянии помочь. Разве что через пару часов... Между прочим, к вам направляется группа покупателей. Должны прибыть примерно через час. Встречай их. В аэропорту.

– Заметано.

– Вот и отлично.

– Делегация большая?

– Да, солидная. Но, я не сомневаюсь, вы сумеете обеспечить их поставками.

– В чем конкретная цель визита?

– Точных сведений никто не давал. Судя по всему, это – вояж за покупками, и он способен весьма изменить вашу программу. Я бы предложил попридержать ваши заявки, пока ситуация на рынке не прояснится.

– С какого они рынка?

– Вам это должно быть известно.

– Х-м, вот как? Что ж, с нетерпением будем их ожидать. Спасибо тебе огромное, Петр, за информацию о положении на рынке. Конечно, хотелось бы узнать об этом пораньше. Ну да ладно. Может быть, еще сумеем как-то компенсировать наши потери.

– Весьма сожалею, Симон. И не падайте духом. Кстати, ваши местные герои тоже наготове. Хотя они могут оказаться довольно утомительными.

– Полагаю, Петр, они слегка угомонятся, если примутся рассказывать о своих героических поступках. А что, они уже действуют на нервы?

– Да, похоже, началось. Как раз это я и имел в виду, когда говорил, что следует попридержать ваши заявки. Мне казалось, ты все верно оценил...

– Теперь я понимаю. Ладно, Петр, спасибо еще раз.

Щелчок и гудение на линии означали конец разговора. Через пять секунд магнитофон выключился. Болан вынул из него кассету и вставил в компьютерный дешифратор.

– Увы, на сей раз информация оказалась нулевой: компьютер ничего не мог сказать об этих голосах.

Впрочем, и того, что удалось узнать, было совсем немало. Кроме того, из прослушанного разговора однозначно следовало: собеседники имели друг с другом давние и прочные контакты. Интрига игры закручивалась все сильнее.

Некоторое время Болан размышлял о недавних событиях в Атланте, пытаясь соотнести их с тем, что происходило сейчас в Питтсфилде. Кажется, и впрямь здесь творилось нечто более значительное, нежели обычная чистка рядов. Но что?

Еще в Атланте Болан убедился: вся эта возня – бесконечная игра каких-то сил, оппозиционных Совету. Дикарская игра, старая как мир, за раздел территорий и сферы влияния, а соответственно – и за извлечение максимальных барышей. Болан был бы только рад, если бы в своей конфронтации противники в конечном итоге уничтожили друг друга. Но в том-то и беда, что все, как правило, завершалось совершенно иначе. После очередного дележа пирога кто-то окончательно уходил в тень, тогда как одна или несколько группировок, напротив, укрепляли свое положение и обретали почти неограниченную власть. До определенного времени, конечно, когда подобный передел начинался вновь – с прежним ожесточением и с прежним размахом.

И лишь такое противостояние внутренних сил, зыбкий баланс между ними, способный нарушиться каждую минуту, – лишь это не позволяло мафии, консолидировавшись, поглотить весь мир.

Болан не верил, что в обозримые времена объединение сил возможно. Но он также знал: любые прогнозы, а касательно преступного мира, в особенности, – вещь крайне ненадежная. Здесь во многом правил балом Его Величество Случай, и если случаю будет угодно, на матушке-Земле могут произойти непоправимые перемены.

И вдруг именно сейчас нечто подобное и началось?

Поэтому определить, что же именно творится в Питтсфилде, представлялось Болану крайне важной задачей. И не только ради спасения Лео. Здесь, завязанные в тугой незримый узел, могли готовиться события глобального масштаба. И будет чудовищно, если в итоге всем станет заправлять один-единственный, стопроцентный каннибал.

Он вышел из фургона и отцепил легковую машину. Пожалуй, основную суть телефонного разговора он уловил точно: на самолете должна была прибыть большая группа главарей. И потому Болану очень хотелось оказаться поблизости, чтобы взглянуть на гостей и оценить их реальную силу.

Противник, судя по всему, тоже готовился к встрече. Когда Болан вернулся в «броневик», звуковые подслушивающие устройства донесли до него переливчатый рык заводимых автомобильных двигателей и разрозненные взволнованные реплики отъезжающих. Болан тотчас нацелил на дом мощный бинокль.

И в самом деле, внизу выстраивался караван автомашин, по одной появлявшихся из открытых ворот. Болан насчитал пять машин. Тогда он завел свой фургон и легко покатил вниз по проселочной дороге.

Итак, все они теперь направлялись в аэропорт – встречать новых «покупателей».

Старый родной город Болана с неимоверной быстротой превращался в мерзкий непристойный рынок.

* * *

Они прилетели на большом реактивном самолете компании, который, наверняка, мог бы стать предметом гордости многих маленьких авиакомпаний. Лайнер мягко коснулся посадочной полосы и начал плавное торможение.

Аппаратура Болана для перехвата сигналов сверхвысокой частоты была настроена на местные каналы управления. Он мог прослушивать все команды во время посадки и выруливания самолета и уже скоро знал точное место, где с его борта будут сходить пассажиры. Это было очень важно, потому что публика такого рода, конечно же, не стала бы покидать аэропорт через обычный терминал – для подобной процедуры служили рабочие ангары в конце летного поля.

Расположившись в четверти мили от места высадки, Болан с помощью оптической аппаратуры внимательно рассматривал весь комплекс аэропорта. Отсюда, с некоторой возвышенности, он при желании мог бы даже прочитать заголовки газет, кое-где валявшихся на земле рядом с терминалом.

Все было необыкновенно спокойно и как-то очень буднично. Жизнь текла в прежнем, ничем не нарушаемом ритме. Между ангарами с деловым видом сновали рабочие; маленький одномоторный самолет, сделав паузу на время прибытия реактивного лайнера, вновь возобновил свое монотонное движение по кругу, отрабатывая тренировочные взлет и посадку, взлет и посадку... В конце взлетно-посадочной полосы рабочие аэропорта проверяли систему освещения, рядом, на траве, замер автомобиль технических служб...

Пять больших автомашин из клуба Таконик Клаб выстроились вдоль полукруглого подъезда, ведущего к ангарам. Когда Болан подъехал, машины уже были пусты, только водители продолжали сидеть на своих местах, нервно куря одну сигарету за другой.

Это сразу же насторожило Болана. Ведь, отъезжая от штаба преступников, каждый автомобиль был полон людей. Значит, все они прибыли сюда вовсе не для того, чтобы обеспечить транспортом прилетавшую делегацию.

Ну, хорошо, а где же сами боевики?

Болан пытался отыскать их не менее двадцати минут. Дважды он замечал через распахнутые ворота какое-то непонятное движение внутри большого ангара, а один раз в широком окне офиса увидел торопливо снующих людей, облаченных в строгие костюмы и при галстуках.

Парень в комбинезоне механика при более внимательном наблюдении что-то чересчур уж долго торчал возле самолета «Пайпер Команч» и при этом ровным счетом ничего не делал.

Другой малый, держа в руках раскрытый журнал, сидел на перилах топливозаправщика, однако за все время не только ни разу не перевернул страницу, но и вообще глядел вовсе не в журнал, а в сторону ангара.

– Мало-помалу Болан «вычислил» почти всех боевиков. Они находились и у взлетно-посадочной полосы, и возле терминала, и даже по периметру летного поля.

Трудно сказать, ради чего такое затевалось. Конечно, это можно было объяснить попыткой обеспечить полную безопасность важных гостей, однако существовало и другое, более тревожащее объяснение...

Едва самолет приземлился, Болан полностью сконцентрировал свое внимание на нем. Даже при помощи оптических систем «броневика» он не замечал вокруг лайнера почти никакого движения. Но уже через несколько мгновений он обнаружил трех боевиков, которые, метнувшись от дверей ангара, тотчас исчезли под брюхом самолета. На секунду в солнечном свете сверкнул оружейный металл, и этого времени оказалось вполне достаточно, чтобы определить: парни вооружены пулеметами.

Так-так, аэропорт кишел боевиками... Кого-то, судя по всему, совсем не устраивала конкуренция на новом рынке, и теперь крепкие молодчики быстро и решительно двинулись на защиту своей территории.

В подобных случаях Болан бездействовал и лишь, подсчитывая трупы, с огромным удовлетворением наблюдал, как враги безжалостно истребляют друг друга. Однако на сей раз события разворачивались по-другому.

Болан сразу понял: перестрелки не избежать. Собственно, этот вариант он проигрывал в своем мозгу еще заранее, по дороге сюда. Но одна деталь как-то выпала из поля его зрения: люди, множество невинных людей – и на летном поле, и в ангарах, и в здании аэропорта. Отчаянная перестрелка, без сомнения, отправит на тот свет десятки не причастных к этой оголтелой своре мирных граждан. Или даже сотни... Сам Палач никогда не вел военных действий против беспомощных мирных лиц и невинных прохожих. Но зато какая радость – растереть в пыль врага.

Он нажал на приборной панели управления клавишу «ВКЛЮЧЕНИЕ РАКЕТНОЙ УСТАНОВКИ» и дождался, пока не загорелась зеленая лампочка, которая указывала, что смонтированные на крыше ракетные установки поднялись, заняли устойчивое положение и закрепились. Еще через десять секунд он получил сообщение: «РАКЕТЫ ГОТОВЫ К ПУСКУ», а через пятнадцать «НАВЕДЕНИЕ НА ЦЕЛЬ ЗАВЕРШЕНО».

Сетка наведения с отметками расстояния наложилась на оптический монитор, и маленький красный диод в нижнем правом углу панели принялся отчаянно мигать.

Сейчас выбор цели был очень важен для Болана. Конечно, и тут возможны случайные жертвы. Но все равно их будет гораздо меньше, если в зародыше предотвратить неминуемую перестрелку. Да и в дальнейшем, как только он расправиться с врагами, многие вздохнут спокойнее.

Короче говоря, этот удар в определенном смысле не на поражение, а во имя спасения. Доля казуистики, конечно, в этом есть, но что поделаешь...

Запрограммировав установку на два последовательных выстрела, он установил желаемую траекторию, сжал пальцы в кулак и ударил им ко колену.

Одна пошла!

Болан немедленно ударил по колену еще раз, и вторая ракета с вздохом направилась в цель, оставляя за собой причудливый хвост в форме стрелы, как бы чертя тропинку, по которой души врагов через долю секунды отправятся в странствие на тот свет.

Два взрыва прозвучали почти одновременно, и тотчас огромный огненный шар взметнулся к небу, затмевая своим блеском сияние солнца.

Что ж, диким миром всегда правят дикари, но даже новейшие технологии в нем – тоже пример дикости. Этого Мак никогда не отрицал.

Вряд ли изобретатели разных смертоносных технических новинок часто задумывались, на каких дикарей они работают и кого следует считать самым страшным дикарем из всех. Себя к таковым они, конечно же, не причисляли. Они не убивали никого...

А вот Мак Болан убивал. Чтобы выжить, он первым стрелял по другим людям, таким же живым, как он сам. И потому, нанося очередной удар, Палач был искренне уверен, что он-то и есть самый страшный дикарь...

Всякий раз... И не было этому конца...