Текст книги "Книжный парень (ЛП)"

Автор книги: Дон Л. Чилец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Глава 14

Дорога обратно прошла в тишине. Мы пробыли в баре, по крайней мере, пока не прозвучало еще десять песен караоке. Кажется, я ела медленнее, чем когда-либо – пыталась продлить вечер, но, в конце концов, нам пришлось уйти. Теперь, когда мы почти добрались до моего дома, у меня начинается легкий приступ паники.

Что мне делать? Должно быть, Фишер просто пошутил, да? Он же не может на самом деле хотеть, чтобы я воспроизвела эту главу для него, не так ли?

Мы уже неделю раздеваем друг друга по телефону, но то, что Кейси позволила Пенну смотреть, как она мастурбирует, не значит, что и я могу это сделать. Неужели Фишер этого хочет? Он почти точно следовал сюжету до этого момента, и в некотором смысле, я думаю, за свои усилия он заслуживает этой главы. Я могла бы бросить ему кость и дать ему ту сцену, которую он хочет. Но быть голой, когда он смотрит из-за двери? Боюсь, я выставлю себя дурой.

Как там в книге? Кейси налила Пенну бокал вина и пролила его на платье. Она извинилась и пошла, чтобы переодеться, а Пенн последовал за ней в спальню. Он смотрел, как она раздевается. Она поняла, что он стоит в дверях, и решила устроить ему представление. О, черт! Почему я написала эту главу именно так?

Фишер подъезжает к моему дому. Он собирается парковать машину? Что он делает?

– Ну, ладно, хватит уже. Ты должна знать, что я пошутил. Я никогда, никогда не попрошу тебя об этом.

Киваю, но не могу смотреть на него. Мне слишком стыдно. Я не боюсь говорить о сексе. На очень долгих конференциях я обсуждала сексуальные сцены. Я не ханжа. Но почему-то говорить об этом перед кучей женщин совсем не то же самое, что говорить об этом с одним очень привлекательным мужчиной.

– Грир, пожалуйста, посмотри на меня.

Я поворачиваю голову к Фишеру. Это могло показаться легко, но повернуть голову было так же трудно, как вытащить кусок дерева из тисков.

– То, что я сказал тебе, было грубо и неуважительно. – Он прижимает руку к груди. – Пожалуйста, прими мои извинения. Я думал, ты поймешь, что я шучу, но с тех пор, как я открыл свой глупый рот, ты все больше отдаляешься. Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя странно рядом со мной.

– Просто так... Ну, я много чего пишу. У меня очень живое воображение. Но боюсь, что мой реальный опыт не соответствует ни одному из моих персонажей.

– Кажется, я наконец-то понял, что заставлял тебя чувствовать. Все это время ты просила меня перестать быть похожим на Пенна, а я не слушал, потому что думал, что делаю именно то, что ты хочешь. Но сейчас... особенно после того, как я намекнул на то, что ты похожа на Кейси, хочу взять назад всё неприятное, что когда-либо делал или говорил. Мне очень жаль.

Фишер невероятно искренен. Вижу, что он чувствует себя ужасно. Я не хочу, чтобы он чувствовал себя плохо. Просто не знаю, как объяснить свой страх того, что подведу его.

– Может, забудем, что я сказал? Иди в дом, залезай в кровать и сосредоточься на том, чтобы забыть, каким я был придурком. Напишу тебе, когда вернусь домой.

– Ты не хочешь зайти? – спрашиваю я, внезапно почувствовав, что наш вечер подходит к концу.

Фишер поворачивается лицом ко мне.

– Ты не хочешь, чтобы я уходил?

– Почему я должна хотеть, чтобы ты ушел? Еще только одиннадцать. Если только тебе завтра не нужно рано вставать на работу.

– Мне не нужно быть дома до полудня. Ты уверена?

– Ты хочешь зайти и посмотреть телевизор? И, да, я уверена.

Он широко улыбается.

– Я уже говорил, как люблю смотреть телевизор?

– У меня действительно хороший телевизор. Ты должен припарковать машину и посмотреть его вместе со мной.

Кажется, Фишер вздохнул с облегчением. Может быть, он тоже нервничал. Я вопросительно смотрю на него.

– Заходи внутрь. Я припаркую машину и буду через несколько минут.

Я закрываю дверцу его машины и поднимаюсь на лифте на свой этаж. Начинаю писать Луне. Она знает, что делать.

Я печатаю:

Мне нужна твоя помощь. Это срочно.

Но выхожу из меню сообщений, не отправив его.

Я знаю, что она скажет: «Ты заставила самого сексуального мужчину в мире смотреть телевизор вместо того, чтобы позволить ему смотреть, как ты раздеваешься? Да что с тобой такое? Ты всю неделю говорила, что хочешь снять с него одежду, а теперь, когда он перед тобой, ты струсишь?».

Луна была бы права. Я открываю дверь и захожу внутрь. Положив телефон на стол, прислоняюсь спиной к двери и стараюсь не думать слишком много.

Стук в дверь выводит меня из задумчивости.

Я открываю Фишеру дверь, одной рукой он опирается о косяк, а другой держит пиджак, перекинутый через плечо. Он позирует или это естественная поза? Он должен знать, как великолепно выглядит. Иисус. Слова из песни, что он исполнял в караоке «здесь и сейчас» приобретают совершенно новый смысл, и теперь я пою песню про себя.

– Входи скорей, – неожиданно вылетает из меня, и я тут же, закрывая глаза, мысленно ругаю себя.

Фишер мгновенно заходит.

– Мне очень нравится твоя квартира. Это отличный район.

– Да, раньше у меня был дом, но Оливер получил его при разводе. – Тьфу. Зачем я это сказала?

– Это действительно отстой. Извини.

– Это ты извини. Не знаю, почему я об этом заговорила. Иногда, когда нервничаю, я говорю лишнее.

– Перестань, – отмахивается Фишер, бросая пиджак на стул и беря меня за руку. – Тебе совершенно не о чем волноваться. Я здесь только для того, чтобы посмотреть с тобой телевизор.

Я указываю на экран, и Фишер подходит к дивану. Он пришел смотреть телевизор? «Дубленое Влагалище»? «Тонированный Виагразавр»? «Тюбик Вазелина»?

– Он большой, – замечает Фишер, указывая на телевизор.

– Так Кейси и сказала. – Боже мой!

– Ха. Думаю, это должно было быть моей репликой.

– Мне очень жаль. Тьфу. У меня секс в голове. – Ударяю себя по голове.

Фишер прочищает горло и засовывает руки в карманы.

– Может, включить его? Я имею в виду телевизор.

– Да, пожалуйста. Смотри, вдруг сможешь найти церковный канал.

Он смеется, сбрасывает обувь и плюхается на диван.

– Хочешь чего-нибудь выпить? – спрашиваю я.

– Что у тебя есть?

Я открываю холодильник.

– У меня есть вода, пара литров молока, «Доктор Пеппер» и вино! (Примеч.: «Доктор Пеппер» – газированный безалкогольный прохладительный напиток).

– «Доктор Пеппер» звучит великолепно.

Я закрываю холодильник и мысленно несколько раз ударяюсь головой о дверь. Конечно, он не хочет вина, дура. Ты только что сказала ему, что сегодня не будет никаких сцен из книги.

– Глупо, глупо, глупо.

– Что ты сказала?

Вот черт. Я сказала это вслух.

– Ничего.

– Я не нашел подходящий канал для нас, но как насчет CNN? Это должно быть достаточно скучно.

Передаю Фишеру стакан и банку, он ставит их на подставку стола. Я сажусь на противоположную сторону дивана, Фишер мне улыбается. Он скрещивает лодыжки, кладет ноги на журнальный столик и вытягивает руку вдоль спинки дивана. Рукава все еще закатаны до локтя, и это, наряду с вытянутой рукой, делает его рубашку обтягивающей во всех нужных местах.

Я чешу голову и тупо смотрю на экран. Через минуту снимаю пушинку со свитера. Это шоу не привлекает меня. Замечаю пульт рядом с его ногой.

– Давай посмотрим, что еще нам предлагают.

Следующие несколько секунд происходят будто в замедленной съемке. Я протягиваю руку за пультом, когда Фишер одновременно со мной наклоняется, чтобы взять свой напиток. Я задеваю его по руке, когда он берет стакан. Тот дрожит в его руке, прежде чем соскользнуть, и коричневая жидкость выплескивается из стакана. Липкая гадость зависает в воздухе, чтобы посмеяться надо мной и дать понять, что, так или иначе, сегодня вечером все будет не по-моему. Шипучка целенаправленно устанавливает олимпийский рекорд самого дальнего всплеска, когда попадает на джинсы Фишера в районе паха. Он ахает, когда холодная жидкость попадает в его святая святых. Так и вижу лицо своей тети Розы, когда она говорит, чтобы я пошла в монастырь. И решаю, что она права.

А потом время снова возвращается в нормальное русло.

– Вот черт! Мне так жаль! – Бегу на кухню и быстро хватаю кухонное полотенце.

Фишер встает, и я вижу степень повреждения. Быстро беру полотенце и начинаю промокать мокрое пятно у его молнии.

– Хм, почему бы тебе не позволить мне самому? – спрашивает он.

Я продолжаю вытирать.

– Прости, я потянулась за пультом и не видела, как ты потянулся за стаканом.

– Грир...

Я опускаюсь на колени, сосредоточившись на сушке его штанов. Переворачиваю полотенце сухой стороной и кладу руку ему на задницу, чтобы надавить сильнее. Я не понимаю, что делаю, пока не чувствую, как под джинсами твердеет.

– Боже мой! – Я смотрю на Фишера и вижу, что его губы сжаты. Он старается не смеяться.

А потом понимаю, что моя рука на его заднице, а сама я стою на коленях рядом с его твердым членом. Немедленно отталкиваюсь от него и протягиваю полотенце.

– Привет, меня зовут Грир. Я идиотка. Приятно познакомиться.

Фишер громко смеется, а я сажусь и закрываю лицо руками.

– Все в порядке. Точно.

– Ты насквозь промок.

– Думаю, все не так уж и плохо. Как я выгляжу? – спрашивает он, поворачиваясь ко мне.

Я смотрю сквозь пальцы и вижу мокрую выпуклость на штанах.

– Ты выглядишь так, будто обмочился.

– Высохнет.

Его слова наводят меня на мысль.

– Снимай штаны.

– Что?

– Сними их. Я брошу их в сушилку.

– Ты уверена?

– Да, конечно. – Я встаю и протягиваю ему руку.

Фишер пожимает плечами и начинает расстегивать ремень. Он наполовину расстегивает молнию, когда я понимаю, что только что попросила его раздеться в моей гостиной.

– Вот черт! Боже мой. Хм, может быть, тебе пойти в ванную, чтобы сделать это?

– Я не стесняюсь.

Фишер стягивает джинсы с ног, и я быстро поворачиваюсь к нему спиной.

– Вот, держи.

Я вытягиваю руку за спину и чувствую, как материал касается моих пальцев, но я не могу сжать его. Я продолжаю тянуться, но никак не могу ухватиться за ткань. Оглянувшись через плечо, я вижу, что Фишер смеется.

– Черт возьми, Фишер. Просто дай мне свои штаны.

– Возьми их. Я ничего не могу поделать, ты недостаточно близко стоишь.

Я пытаюсь схватить, и опять терплю неудачу, и вынуждена обернуться. Фишер стоит в боксерах, в которых выпирает член. Мой взгляд устремляется на мишень, прежде чем поднимаю его выше.

– Возьми сам полотенце из ванной. Я сейчас вернусь.

Пройдя по коридору, я бросаю джинсы в сушилку и смеюсь. Возвращаюсь к Фишеру и думаю «только не я».

Фишер стоит в дверях, когда я вхожу в комнату.

– Полотенца нет.

– А ты не мог его поискать?

– Знаешь, если ты хотела раздеть меня, тебе нужно было только попросить.

Я кладу руки на бедра.

– Я сделала это не нарочно.

– Угу.

– Клянусь, что нет!

– Ладно, я тебе верю. – Он пожимает плечами.

– Нет, не веришь. Фишер, говорю тебе, я намочила твои штаны не для того, чтобы тебе пришлось раздеваться.

– Понимаю.

– Я серьезно! – уже кричу я.

– Я просто пошутил. Я знаю, что это был несчастный случай, но мне захотелось тебя подразнить. Какая ирония, тебе не кажется?

Теперь я напеваю про себя песню «Ironic» Аланисы Мориссетт. (Примеч.: «Ирония судьбы»). Слова Фишера попали в цель, и я помню свою книгу и то, что Кейси оказалась мокрой, а не Пенн.

– Так, где полотенце? – спрашивает он.

– Сейчас принесу. Подожди.

Я иду по коридору к ванной, останавливаюсь у двери и оглядываюсь в сторону Фишера. Он великолепен. Он мне нравится. Мне нравится в нем все. Тянусь за полотенцем на полке, и мне в голову приходит мысль.

И когда направляюсь в свою спальню, чувствую себя по-другому. Я включаю свет в гардеробе, чтобы в комнате горел только слабый свет. Я могу это сделать? Да. Да, могу.

Я снимаю свитер и бросаю его на кровать. Расстегиваю сапоги и снимаю их вместе с джинсами. Я стою посреди комнаты в блузке и нижнем белье. Это должно сработать.

Вспоминаю о том, как вытирала полотенцем джинсы Фишера, и как сильно затвердел его член, когда прикоснулась к нему. Вздыхаю, вспоминая о том, как засунула руку ему под шорты на пляже. Я сосредотачиваюсь на том, каково это – держать его член в своих руках и смотреть на его лицо, когда он кончает.

Я провожу пальцами по материалу блузки и касаюсь груди, представляя его руки на мне.

– Грир? Ты в порядке?

Я слышу, как Фишер зовет меня, и знаю, что это только вопрос времени, когда он придет искать меня. Слышу его шаги по коридору. Ставлю ногу на кровать и закрываю глаза. Я уже мокрая и хочу сделать это для него. Я хочу его.

Чувствую его присутствие в комнате, поэтому продолжаю. Я касаюсь сосков через блузку и медленно провожу пальцами вниз по животу, пока не достигаю края нижнего белья. Знание того, что он смотрит, сильно заводит меня. Засовываю руку в трусы и слышу тихий стон. Нежно потирая себя, я слегка поворачиваюсь, чтобы убедиться, что Фишер видит, как я трогаю себя.

Уверенность несется по моим венам. Я открываю глаза и смотрю прямо на него, прикасаясь к себе. Его взгляд устремлен на меня, и выпуклость на его боксерах выросла.

Стягиваю нижнее белье и бросаю ему. Потом сажусь на кровать, раздвигаю ноги и начинаю растирать все важные местечки.

Фишер пристально смотрит на меня несколько секунд, а затем расстегивает рубашку. О да… В конечном счете, я хочу чувствовать его внутри себя. Он бросает рубашку на пол и делает шаг ко мне, когда я слышу, как открывается входная дверь и хлопает о стену.

– Грир? Ты ранена? Где ты?

Я вскакиваю с кровати и бросаюсь к двери спальни, наполовину прикрывая ее.

– Я в порядке, Луна! Не заходи сюда!

Я пытаюсь надеть нижнее белье, когда подруга вылетает из-за угла и несется по коридору.

– Ты не можешь отправить такое сообщение, а затем не отвечать на свой... О... Гм... Привет, Фишер.

Нормальный человек отвернулся бы, увидев, как лучшая подруга натягивает нижнее белье, но не Луна. Она проходит в комнату и смотрит на Фишера, сидящего на моей кровати.

Она кивает ему.

– Эй, что случилось?

Он показывает на свой пах и вздыхает.

Я выталкиваю Луну за дверь, и она говорит:

– Я это вижу.

– Что ты здесь делаешь? – Я кричу шепотом.

– Ты написала мне, что нуждаешься во мне. Что это чрезвычайная ситуация. Я звонила тебе шесть раз по дороге сюда. Я даже не помню, как сюда попала, так волновалась. Радуйся, что появилась я, а не копы. Я думала позвонить им, или, может быть, Маркусу. Я беспокоилась, что твоя тревожная кнопка не сработала.

– Я больше не активизирую ее. Нет смысла. И я не думала, что отправила это сообщение. Я хотела спросить совет, но потом передумала.

Луна покачивает бедрами.

– Думаю, ты поняла, что я скажу, глядя на все это.

– Ты не могла бы уйти? Я действительно не могу больше терпеть унижения.

– Если что зови, – шепчет она, пятясь к входной двери. Затем она машет руками в воздухе. – Так жарко! – и закрывает за собой дверь.

Фишер выходит из спальни в рубашке и полотенце.

– Ой, ей обязательно было убегать? – саркастически спрашивает он.

– Мне так жаль!

– За что? Это был один из лучших вечеров в моей жизни, и лучше, чем я мог себе вообразить.

Потирая лоб тыльной стороной ладони, я понимаю, что все еще в нижнем белье. Мне вдруг становится не по себе. Что я наделала? Должно быть, Фишер чувствует мою неуверенность, потому что снимает полотенце с бедер и протягивает мне.

– Держу пари, мои джинсы высохли. Наверное, мне пора идти.

Я киваю.

– Дай мне секунду.

Когда надеваю свои джинсы в спальне, меня передергивает. Еще один день из жизни Грир Хэнсон. Как мне теперь смотреть в глаза Фишеру?

Глава 15

Воскресенье я провела в постели, прячась под одеялом и желая, чтобы субботние события оказались сном. Фишер написал, что весь день занят на съемках и поговорит со мной завтра. Но я будто слышала, как он сказал: «Прошлая ночь была ужасной, и мне нужно провести день вдали от тебя, чтобы решить, смогу ли терпеть тебя дальше».

Если бы прямо сейчас я была GIF-кой, то олицетворяла бы собой первую же картинку, которая выскочит по запросу «жалко». Сегодня понедельник, и я направляюсь в свой кабинет, хотя еще нет и восьми утра. Все, чего не хватает в этой GIF-ке, это того, как я еле волочу ноги, пока иду туда. Не понимаю, как все так быстро перешло от «ура» до «нет»?

Ставлю сумку на пол и отпираю дверь кабинета. Я пришла в офис раньше Бренны. Это редкость. Стою в дверях и смотрю на свой стол. Не хочу быть здесь, но и дома тоже. Сегодня будет самый длинный понедельник в истории. Эх, моя жизнь кардинально изменилась за последний год.

Вешаю сумку на спинку стула и выдвигаю его, чтобы сесть. Жду, когда включится ноутбук. Прочесываю пальцами волосы. Перед выходом я их вымыла и расчесала, но там образовался огромный клубок. Как, черт возьми, это произошло? Мои волосы будто решили пообниматься друг с другом по дороге сюда. Должно быть, они чувствуют себя так же плохо, как и я.

Открываю свою почту и вижу одно письмо из кинокомпании с заголовком «Сценарий первой части».

Черт возьми. Дело сделано!

* * *

Слышу, как Бренна переговаривается с Луной в коридоре за моей дверью. Я была полностью поглощена чтением с тех пор, как получила письмо, и даже не слышала, как они пришли.

– Она появилась здесь раньше меня. Я не знаю. Она почти ничего не сказала. Похоже, она не спала.

– Я вас слышу! – кричу им, когда пишу комментарий к одной реплике, так как думаю, что могло бы быть и лучше.

– Привет, – говорит Луна, входя в мой кабинет. – Ты пишешь?

– Ну, хоть что-то я узнаю раньше тебя.

– Что?

– Сценарий здесь.

– Что? – Она подбегает ко мне и наклоняется, чтобы прочитать страницу, на которой я нахожусь. – И как он?

Я качаю головой.

– Учитывая все обстоятельства, неплохо. Совсем неплохо.

– Они прислали мне копию?

– Понятия не имею. Я не проверяла.

– Ладно, я займусь этим. – Луна бросается к двери и останавливается на полпути, поворачиваясь ко мне.

– Так... как все прошло после моего отъезда в субботу вечером?

Нахмурившись, я быстро поднимаю на нее взгляд, а затем снова фокусируюсь на сценарии.

– Так плохо?

– Фишер ушел на максимальной для него скорости. Думаю, он со мной закончил.

– Нет... Ни за что! Он не производит впечатления человека, который легко сдается.

– Ну, может, ему не понравилось то, что он увидел, – пожимаю плечами я.

– Что он сказал? – спрашивает Луна, подходя ко мне.

– Ничего особенного. Я с ним не разговаривала. Вчера Фишер сказал, что будет занят весь день, и исчез с лица земли.

– Ты написала ему?

– И что я скажу? Тебе не понравилась моя киска? Прости, что моя лучшая подруга пришла и упомянула, какой большой у тебя член в боксерах?

Луна съеживается.

– Сожалею об этом. Я была удивлена.

– Это не твоя вина. У меня неловкие пальцы. Честно говоря, я не поняла, что отправила это сообщение. Может, телефонная компания тоже меня ненавидит?

– Ой, перестань. Не будь нытиком.

– Может быть, это название моей следующей книги. Я напишу историю о пессимистичной девушке, которая видит негатив везде, куда бы ни повернулась.

– Звучит как настоящий бестселлер... Ты должна отправить положительные вибрации во Вселенную. Если Фишер сказал, что занят, значит, он просто занят.

– Да. Я уверена, что целоваться перед камерой – тяжелая работа. Я сделала акцент на «тяжелая работа». Не знаю, заметила ли ты.

– Да, я заметила. Хочешь, я позвоню ему и извинюсь? Увидишь, что он скажет.

– Боже, нет. Оставь его в покое. У меня есть работа. И у меня все равно нет времени на отношения.

– Думай позитивно. Бьюсь об заклад, ты скоро услышишь его.

Я пожимаю плечами.

– Я продолжу читать, хорошо?

Луна кивает и идет к двери. Я замечаю, как она дуется на меня, но отказываюсь признавать это. Мне все равно, что думают другие. У меня есть работа, и я собираюсь сосредоточиться на ней.

* * *

Сегодня у меня смена целого ряда эмоций. Начинаю думать, что у меня раздвоение личности. В одну минуту я чувствую себя уверенно и целеустремленно. В следующее мгновение у меня на глазах выступают слезы, и мне хочется забраться под стол и обнять себя. Быть звездой – отстой. Ненавижу, что меня это слишком волнует.

Переосмысление всего – еще больший отстой. Почему я не могу быть одной из тех людей, которым на все наплевать?

После трех часов разглядывания телефона я, наконец, перевожу его на беззвучный режим, убираю в сумочку, а ее – в ящик стола. Даже если Фишер напишет мне, я это не увижу. Это дает мне силы быть слишком занятой, чтобы не обращать на него внимания, но все же продолжаю искать причины, чтобы открыть ящик.

Во рту пересохло. Жвачка может помочь.

Взяла ли я бумажник на работу? Лучше проверю.

Вот придурок! Он настолько занят, что даже не может сказать «доброе утро»?

Люди слишком заняты, если их что-либо не волнует. Если Фишеру не все равно, он найдет минутку, чтобы дать мне знать о себе. Мужчины – отстой. Все они. Они играют с нашими эмоциями, притягивая нас, чтобы затем оттолкнуть. Ну, я закончила играть в их игры. Я слишком стара для этого.

Рывком открываю ящик, тянусь к телефону и открываю набранное, но не отправленное сообщение, которое собираюсь ему отправить. И вижу, что пропустила пять сообщений от Фишера. Читая их, начинаю улыбаться от уха до уха, осознавая, какая я идиотка. Этот милашка мне писал, а я была на него зла.

Фишер: Привет, детка. Прости, что не смог поговорить вчера вечером.

Мы сделали пятнадцать дублей одной сцены. Это было абсурдно.

Надеюсь, у тебя был хороший день.

У тебя есть планы на завтрашний вечер?

Позвони мне, когда будет возможность.

О... ему не все равно. Я качаю головой и чувствую себя плохо из-за ненависти к Фишеру. Он весь день только и делал, что надрывал задницу. Набираю его номер, поворачиваюсь на стуле и смотрю в окно.

– Привет. Как ты? – спрашивает он.

– Хорошо. А ты?

– Устал. Я вернулся домой после двух часов ночи и мне жаль, что не позвонил.

– Ничего страшного, – лгу я, – я знала, что ты будешь занят.

– Значит, ты не волновалась?

Делаю паузу. Здесь я могла сказать «нет». Я могла бы вести себя так, будто у меня есть вся уверенность в мире. Парни любят уверенность. Или я могу сказать, что открывала-закрывала ящик стола весь день, потому что была в замешательстве. Хм... дилемма.

– Ты точно волновалась. Уверен.

Я пожимаю плечами и вспоминаю, что Фишер не может видеть меня по телефону.

– Может быть, немного. Я думала, ты расстроился из-за субботнего вечера.

– Тьфу. Конечно, нет. С какой стати я должен был расстроиться?

– Потому что... Луна и... что ж... я...

– Ты? Ты имеешь в виду себя и свое великолепное тело? У меня есть материал для рукоблудия на всю жизнь.

Я хихикаю и прикрываю рот рукой.

– Что ты сейчас делаешь? – Я чувствую необходимость уточнить. – Я имею в виду, ты готовишься к работе или отдыхаешь? Я не имела в виду полировку твоей головки.

Фишер смеется.

– Я собираюсь принять душ и вернуться на съемочную площадку, но, подожди-ка, ты свободна завтра вечером? У нас устраивается небольшая вечеринка, чтобы наши семьи могли посетить съемочную площадку и посмотреть, чем мы занимаемся. Я был бы рад, если бы ты пришла.

– Неужели? Разве ты не предпочел бы свою маму или брата?

– Они все в Огайо. У них не получится. А для меня было бы честью, если бы ты пришла. Ну как, придешь?

Как я могу ему отказать?

– Конечно. С удовольствием.

– Я пришлю тебе адрес. Начало в четыре, но ты можешь прийти позже, если тебе завтра на работу.

– Думаю, мне лучше прийти к началу.

– Отлично. Ладно, увидимся завтра. Я попытаюсь написать или позвонить позже, но пока мы снимаем, с собой нельзя брать телефон. Я могу попытаться добраться до него в перерыв, но они короткие и редкие. Надеюсь, ты понимаешь.

– Я? Конечно, понимаю! – Я машу рукой в воздухе, как будто тут нет ничего особенного. Реальность такова, что через несколько часов я, вероятно, снова начну напрасно беспокоиться.

– Не волнуйся, ладно? Я без ума от тебя.

Я прикусываю губу.

– Я тоже без ума от тебя.

– Хорошо. Представь, что я тебя целую. Мне пора. Пока.

– Пока.

Я заканчиваю разговор и кручусь в кресле. Не помню, чтобы в моей жизни было так много бабочек. Это потрясающе. Постукивая себя по животу, я говорю с ними вслух: «Не оставляйте меня сейчас. Вы делаете меня такой счастливой. Оставайтесь здесь».

– Э... все в порядке? – спрашивает Бренна. Я поворачиваюсь и вижу, что она смотрит на меня. – Ты беременна?

Вот так и рождаются слухи.