Текст книги "Беги, детка, беги (ЛП)"

Автор книги: Дон Бот

Соавторы: Мария О'Хара
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

– Еще что-нибудь? – настойчиво спрашиваю я.

– Вещи, которые ты нашел, не...

– Заткнись, – снова рявкаю я. – Об этом мы не разговариваем.

– Но...

– Заткнись!

– Но, серьезно, Мейсон! Ты совсем неправильно пон...

Дальше ты не договариваешь, потому что я закрываю тебе рот. Одним рывком прижимаю к моему шкафу и рычу:

– Я же сказал, ты должна заткнуться.

Я толкаю тебя на колени, и ты смотришь на меня. В твоих глазах мерцает борьба. Что она забыла в моей спальне, Эмилия?

– Открой рот, – говорю я, и ты сжимаешь зубы.

Ты умрешь сегодня ночью, Эмилия. Я сделаю с тобой такое, после чего у тебя неделю будет все болеть. И ты все для этого делаешь.

– Ты меня провоцируешь? – спрашиваю я, глядя на тебя вниз.

– Мне еще не надоело жить, – почти цинично отвечаешь ты.

– Ты маленькая шлюшка. – Не знаю что, Эмилия, но что-то не так. – Такое ощущение, что ты специально меня провоцируешь, Эмилия. Это так?

Ты опускаешь глаза и сдерживаешь улыбку?

– Ты хочешь, чтобы было грубо, не так ли?

– Нет, Мейсон. – Ты сейчас улыбаешься, что ли? Что здесь происходит? И почему ты делаешь меня таким твердым?

– Ладно, тогда мы просто сделаем это. – Я пожимаю плечами, тушу косяк и расстегиваю штаны.

– Итак, открой рот! – пытаюсь я еще раз. На этот раз я помогаю, подавшись бедрами вперед и хватая тебя за волосы на макушке. Потом тяну так сильно, что у тебя выступают слезы на глазах. Я не могу и не буду себя контролировать. Глубоко, до упора, вхожу в твой рот и знаю, что он не маленький. Ты давишься и закрываешь глаза, дышишь через нос и сосредотачиваешься на том, чтобы расслабить горло, потому что знаешь, что сейчас произойдет. Я трахаю тебя в твое проклятое горло, Эмилия, и ты при этом смотришь на меня почти с вызовом. Неужели ты хочешь большего, чтобы я был еще грубее? Детка, тебе это не принесет ничего хорошего. Впрочем, ситуация так сильно заводит меня, что я кончаю через каких-то жалких семь минут.

– Глотай! – призываю тебе, зная, что ты ненавидишь это. Ты ненавидишь сперму во рту. Какой женщине это нравится?

Зажмурившись, ты сглатываешь, и я вытаскиваю его из твоего рта, а ты все еще стоишь передо мной на коленях.

Потом хватаю твои запястья и поднимаю их над твоей головой.

– Не двигайся! – я иду в кладовую и нахожу самую грубую веревку, которая у меня есть, и еще несколько вещей, которые нам понадобятся, крепко связываю твои запястья, так что у тебя больше нет места для маневра. Затем дергаю вверх, поднимая тебя, поворачиваюсь и тяну за собой, перебросив веревку через плечо.

Я слышу твой всхлип, когда мы покидаем мой подвал. Ты останавливаешься.

– Ты хотела этого, Эмилия, – говорю я и позволяю тебе верить, что, возможно, мы прямо так пойдем к Райли и представим ему твою израненную душу.

– Что он скажет, если проснется от твоего стона из-за того, что я трахаю тебя в задницу, Эмилия? Прямо возле него? – спрашиваю я и тяну тебя дальше.

Ты больше не осмеливаешься сказать ни одного слова, но я слышу, что твое дыхание учащается. Ты боишься, это хорошо. Больше никогда не еби мне мозг, Эмилия. И не вздумай играть со мной.

Мы заходим в гостиную. Уверен, тебе холодно, несмотря на теплую температуру на улице. Думаю, это потому что мои родители всегда запускают кондиционер. Моя мать может спуститься вниз в любую минуту, чтобы что-нибудь попить, как часто делает по ночам. Или проснется Райли, Эмилия, и найдет тебя в процессе того, что я собираюсь сделать с тобой прямо сейчас. Мне почти хочется, чтобы это произошло.

Или появится мой психопат отец и изобьет меня до полусмерти. В виде исключения. Этого мне хочется меньше.

Рядом с диваном я развязываю веревку на одном из твоих запястий, обвязываю ее вокруг несущей балки, которая там стоит, а затем затягиваю вокруг твоей кожи, которая уже содрана.

– Наклонись над диваном, – грубо приказываю я. Ты слушаешься и выпячиваешь мне свою задницу, когда наклоняешься над спинкой дивана. Не могу устоять и шлепаю тебя по ягодице. Потому что мне нравится увековечивать свои отпечатки пальцев на твоей кремовой коже. Больше всего мне хотелось бы вытатуировать их на ней. Ты всхлипываешь, и я снова бью по тому же месту.

– Тихо, Эмилия, или я приведу его и заставлю смотреть. Все зависит только от тебя. Запомни это. – При этом я наношу немного смазки на анальную пробку, которую прихватил с собой, и проталкиваю ее тебе в задницу. Ты сжимаешь зубы. – Он тоже так делал? – я вытаскиваю ее и снова толкаю обратно. Ты стонешь. – Я знаю, что это больно, Эмилия. Он был более нежен к тебе? Целовал твою спину и шептал на ухо, какая ты красивая? – я снова вытаскиваю пробку. – От меня ты этого не дождешься, Эмилия! Поэтому ты не можешь решить, да? Потому что хочешь всего, маленькая жадная сучка. – Тогда я снова засовываю ее и шлепаю тебя по заднице. – Ты хочешь грубого траха со мной, но не можешь обойтись без нытья неудачника. – Еще раз ударяю тебя, и ты уже почти кричишь. – Ты хочешь меня так же сильно, как и его, Эмилия? Отвечай! – Я дергаю тебя за волосы, поднимая голову вверх, другой рукой методично трахаю твою задницу пробкой.

Ты несвязно бормочешь:

– Что?

Я расстегиваю штаны и одним движением засовываю член в тебя — прямо в твою влажную теплую киску — и вхожу до упора. Это так хорошо, детка.

– Она ощущалась так же, Эмилия. Ее маленькая киска была такой же влажной для меня. Она была такой узкой и выкрикивала мое имя. – Я понимаю, что делаю с тобой своими словами, и слышу, как ты рыдаешь. Я хочу увидеть твое лицо, поэтому снова хватаю за волосы, тяну голову назад и смотрю на тебя, когда говорю: – Потихоньку ты становишься скучной. Хочешь, я променяю тебя на Клэр, Эмилия? – ты зажмуриваешься и качаешь головой. Раздается новый всхлип. Я трахаю тебя так сильно, что должно быть больно каждый раз, когда я в тебя вбиваюсь. Пробка все еще находится в твоей заднице. Затем я обхватываю одной рукой твою грудь и крепко стискиваю сосок, пока ты не сжимаешься вокруг меня. Я почти кончаю, поэтому трахаю тебя только своим кончиком несколько толчков, и ты снова хныкаешь.

– Что ты хочешь от меня, Эмилия? – еще раз щипаю тебя за сосок. – Это твоя возможность. Если ты скажешь, чтобы я остановился, я немедленно отпущу тебя и променяю на нее. А если хочешь, чтобы я продолжил, то никогда больше не будешь трахаться с ним. Это будет тяжело, я знаю, Эмилия. Но меня это не интересует. Я слишком долго делил тебя с братом.

– Мейсон, пожалуйста... – бормочешь ты, и я снова резко толкаюсь в тебя.

– Отвечай!

– Тебя! Я хочу тебя! – почти кричишь ты, и получаешь за это еще один удар по заднице.

– Это было слишком громко, я тебя предупреждал. – Одним движением разворачиваю тебя и ставлю на колени. Ты смотришь на меня своими огромными глазами, и я кончаю на твои идеальные сиськи, которые я не променяю никогда в жизни, детка.

– Не двигайся, пока я не вернусь, – говорю я, застегиваю штаны и ухожу.

Очень и очень надолго.

18. Ох, Мейсон, ты действительно непредсказуем

Эмилия

Я не могу поверить, Мейсон. Как ты можешь так поступать? Честно говоря, это худшее, что ты когда-либо делал, при этом ты уже сделал много плохих вещей, Мейсон Раш. Райли может в любую минуту спуститься сюда и обнаружить меня, с твоей спермой, стекающей по груди. С отпечатками твоих рук на моей заднице. Связанной в вашей гостиной. Обнаженной. Или еще хуже, на самом деле, это намного хуже, чем Райли, твой отец может спуститься, Мейсон! Ты что, совсем об этом не думаешь? Или специально хочешь, чтобы кто-то увидел меня такой? От тебя всего можно ожидать.

Я не смею дышать или делать что-либо еще. Мне холодно, так холодно, что у меня стучат зубы, а соски болезненно твердые. Кожа на руках покрылась мурашками так плотно, что стало больно. Я стою на коленях на мраморном полу, в нескольких метрах от вашего ковра под журнальным столиком. Я бы многое отдала за то, чтобы сидеть сейчас на этом ковре или диване. Кондиционер тихо жужжит на заднем плане, как и посудомоечная машина, которую твоя мама включила перед сном. Я слышу только грохот, когда выпадает таблетка, и машина переключается на следующий режим. Луна светит сквозь большие окна гостиной, подвечивая высокие витрины. У меня болит спина и колени, потому что я едва могу пошевелиться, Мейсон. Конечно, я могла бы подняться и прислониться к дивану, но тогда мне пришлось бы стоять. Так меня сразу увидят, если кто-то спустится вниз.

Снаружи я слышу, как лает собака. Время от времени мимо проезжает машина и отбрасывает свет фар на пол передо мной. Я стою на коленях в тени, и мне кажется, это метафора моей жизни. Ты втянул меня во тьму и больше не отпускаешь.

Где-то вдалеке раздается сирена. Интересно, как надолго ты собираешься оставить меня здесь? О, Мейсон, ты действительно непредсказуем. Признаюсь, в глубине души мне нравится твое грубое отношение. Мне это нужно, и ты это знаешь. Но иногда я действительно задаюсь вопросом, почему всегда возвращаюсь к тебе. Не только из-за видео, мы оба это точно знаем. Я ужасно себя чувствую, что так поступаю с Райли, но утешаю себя мыслью, что скоро уеду, и тогда все прекратится. Конечно, я знаю, что это чудовищно, но я не могу и не хочу рассказывать Райли правду. Он что-то вроде моего якоря, Мейсон, и ловит меня, когда мне плохо, потому что ты снова утопил меня. Я не могу разбить ему сердце, он такой любящий и чувствительный. Вот почему он заслуживает того, чтобы я согласилась на стопроцентно новое начало с ним. Как ни странно, я все же позвонила тебе, когда мне было плохо после того, как ты трахнул Клэр. И рассказала тебе вещи, в которых отчасти даже не могу признаться себе. Я не хочу обременять Райли таким, он бы всегда смотрел на меня этим взглядом. С жалостью в глазах. Он бы не понял. Сейчас он смотрит на меня так, будто я идеальная женщина. Но ты с первого момента понял, что я сломлена. Я не должна винить тебя, потому что ты все равно знаешь правду. Если бы я выбрала тебя в другой жизни или в другое время, мы бы погибли вместе. Мы как две положительно заряженные частицы, Мейсон. Мы отталкиваемся друг от друга.

Конечно, с Райли все по-другому. А секс-игрушки, которые ты нашел? Ничего не было. Я никогда не пробовала их с Райли. Мне хотелось этого, но он ничего не может с собой поделать, не может причинить мне боль и не может быть жестким, безжалостным и пошлым, как ты. Он не может дать мне в постели то, в чем я нуждаюсь. То, что мне нужно, показал ты. И заставил меня понять это.

Но ты никогда не оставляешь мне выбора, Мейсон Раш.

Я все еще помню, как проснулась после той ночи, когда пьяная забрела в твой подвал. Следующее утро было сущим кошмаром. Да, я специально зашла к тебе. Мне просто хотелось ненадолго тебя увидеть, по крайней мере, так я себя убеждала. Вид тебя с той девушкой до такой степени выбил меня из колеи, что я больше не могла двигаться.

Проснувшись на следующее утро, я увидела тебя сидящего на стуле возле меня. Ты выглядел как психопат, Мейсон. Ты улыбался, когда я испуганно вздрогнула, и толкнул назад на кровать, после моей попытки встать.

– Мне срочно нужно к Райли, – сказала я, но ты просто нажал на кнопку телефона и холодно наблюдал, как я осознаю то, что вижу. Ты снял наш секс, Мейсон. Все те вещи, которые я бесстыдно и с готовностью делала с тобой, как бессовестная шлюха.

Я посмотрела на тебя огромными глазами. Ты улыбнулся и сказал:

– Теперь твоя задница принадлежит мне, Эмилия, и, начиная с этого момента, ты будешь делать только то, что я скажу. Иначе это отправится Райли быстрее, чем ты сможешь мне отсосать, поняла?

Я еще как это поняла, Мейсон. Я так много о тебе поняла: что ты подонок, что думаешь только о себе, что тебе на все насрать и что я шлюха. Твоя шлюха.

Я шиплю, пытаясь пошевелить ногами. Совсем ненадолго задерживаюсь и подтягиваюсь на диване, пока не встаю. Я не достаю до сидения, иначе села бы. Но мне хочется хотя бы ненадолго размять ноги. Мои колени хрустят, когда я поднимаюсь и делаю вдох.

Ты, сукин сын, даже не вытащил из меня эту чертову пробку. Это не очень приятно, Мейсон. Но я догадываюсь, что это значит, потому что ты никогда ничего не делаешь без причины. Да, я тоже очень хорошо изучила тебя за последние месяцы.

Когда вдруг слышу над собой шаги, я застываю и снова опускаюсь на колени, прячась за спинку дивана, насколько это возможно. «О, Боже, я ненавижу тебя, Мейсон», – искренне думаю я, когда эти шаги начинают спускаться по лестнице.

Мое сердцебиение ускоряется, а желудок судорожно сжимается. Если это Райли, я не знаю, как это объяснить. Эй, детка, я жду тебя здесь? Со спермой твоего брата на груди?

Ты маленький, гадкий ублюдок, Мейсон. И сейчас я готова тебя убить.

Слышу раздраженный мужской стон и сразу же понимаю, кто это.

Нет, пожалуйста, нет! Лучше уж разговор с Райли. Он, по крайней мере, уже видел меня голой!

Кто-то проходит мимо дивана. Я вижу пару голых мужских ног, довольно больших, идущих в сторону кухни. Открывается холодильник, наливают что-то выпить, за чем следует еще один чертовски раздраженный стон и бормотание о сраной жабе. Затем холодильник с силой захлопывается. Я снова прячусь за диваном, когда он возвращается в гостиную. К счастью, твой отец, который пугает меня до чертиков, не находит меня, Мейсон. Почему он шарахается в темноте? Он даже не включил свет! Ну, вообще-то, это хорошо для меня.

Медленно начинают щебетать первые птицы, Мейсон. Я ужасно устала и знаю, что Райли скоро проснется. Ты тоже это знаешь. У меня все болит.

Когда начинают звонить церковные колокола, ты решаешь меня освободить. Я слышу твои шаги, приближающиеся из подвала, а надо мной кто-то смывает в туалете, Мейсон. Господи, мне так срочно нужно пописать.

Ты само спокойствие, когда стоишь передо мной, одетый в спортивные штаны. И только по твоим глазам с темными кругами видно, что ты не спал. Ты редко это делаешь, как и я.

– Ну как? – усмехнувшись, спрашиваешь ты. – Отдохнула ночью?

Я только стреляю в тебя взглядом, но ничего не говорю, потому что в противном случае что-то вырвется из меня, что повлечет за собой дальнейшие наказания. Я не могу сейчас рисковать!

Ты опускаешься передо мной на корточки, положив руку на колено. Наверху я слышу, как включается душ, Мейсон. Боже мой.

– Ты дерьмово выглядишь, Эмилия, – говоришь ты совершенно спокойно, приподняв при этом мой подбородок. – Наверное, не очень хорошо спала. Чего ты больше никогда не будешь делать, Эмилия?

Я с дрожью выдыхаю, думая о том, что все равно не смогу сдержать обещание, потому что скоро уеду отсюда. И ты не узнаешь, если я нарушу его.

– Спать с Райли.

Ты доволен и развязываешь меня. Мои запястья окровавлены и ободраны, в горле пересохло. Мне так хочется пить. Ты поднимаешь меня на руки, и я пугаюсь, потому что ты никогда этого не делал. Я этого не ожидала, но ты прекрасно понимаешь, что я не смогу идти самостоятельно. Не могу удержаться и прислоняюсь лбом к твоей груди, потому что мне нравится, как ты пахнешь после душа, Мейсон. Твое тихое сердцебиение пульсирует у моего уха, а твои большие теплые руки прижимают меня к туловищу. Ты причиняешь мне самую большую боль, но тем не менее я чувствую себя в безопасности, когда ты держишь меня. Это не нормально, я знаю.

Ты несешь меня вниз и ставишь под душ, но мне трудно стоять, потому что мои ноги подкашиваются. Поэтому я медленно оседаю на пол. Ты стоишь позади меня и держишь душ с теплой водой над моей головой. Твоя большая рука проводит по моей груди, стирая последние следы нашей близости. Я надеялась, что ты вытащишь анальную пробку из моей задницы, но ты – все еще ты, и даже не предпринимаешь попытки ее убрать. Черт возьми, это означает, что я должна ходить с ней, пока ты этого хочешь.

Я медленно расслабляюсь, пока ты моешь мои волосы и делаешь лучший массаж головы в моей жизни. Зачем ты это делаешь, Мейсон? Почему ты всегда даешь мне такие маленькие крошки счастья в обмен на целый фуршетный стол, полный боли? Ты смываешь шампунь с моих волос, берешь меня под руки и ставишь на ноги. Потом берешь большое белое полотенце, вытираешь мое тело, а затем оборачиваешь его вокруг меня. Мои мокрые волосы лежат на плечах, и я чихаю. Черт, кажется, простыла ночью.

Ты просто смотришь на меня, вместо того чтобы пожелать здоровья или что-то в этом роде, и, продолжая молчать, выводишь меня из душа.

– Жди здесь, – говоришь ты и снова исчезаешь. Не знаю, что ты задумал, Мейсон, но я так устала, а твоя постель такая мягкая. Это мечта. Поэтому позволяю себе прилечь на несколько секунд.

Не успев заметить, я засыпаю.

19. Мне нравится невербальное общение, Эмилия

Мейсон

Ты спишь, Эмилия, и это нехорошо, потому что наверху уже все бодрствуют и готовы завтракать. Моя мать снова пытается играть в счастливую семью, Райли ищет тебя, а мой отец ищет свой рассудок. Все как обычно. Все собираются, потому что им нужно куда-то уходить, но ты лежишь здесь и спишь, как основательно оттраханная шлюха. Я тебя разбужу. Ты закуталась в мое одеяло, и твои мокрые волосы прилипли к пододеяльнику, Эмилия. Я ненавижу мокрое постельное белье.

– Подъем! – говорю я, а ты испуганно вскакиваешь и бормочешь:

– Это он виноват, а не я!

Я поднимаю бровь:

– Ты меня имеешь в виду, Эмилия?

Ты переводишь взгляд в мою сторону и сглатываешь.

– Ой, привет... я уснула, прости. – По крайней мере, ты извиняешься. Я бросаю тебе свежую одежду, которую взял из вашей комнаты, пока Райли принимал душ.

– Он ищет тебя, Эмилия, – говорю я. – Одевайся скорее. – Совершенно заспанная, ты встаешь, и я, не касаясь тебя, осматриваю твои запястья. Они выглядят плохо, признаю. Поэтому я и принес тебе кофту с длинными рукавами.

– Спасибо, – говоришь ты и слишком медленно одеваешься. Ты едва можешь стоять на ногах, до такой степени вымотана. Я тем временем надеваю на Мисси ошейник, которая очень рада, потому что знает, что скоро пойдет гулять, а затем вручаю тебе поводок. Ты, наконец, надела джинсы. Они обтягивают твою задницу, в которой до сих пор находится пробка. Я не забыл о ней. Длинный черный свитер прикрывает твое тело. Я знаю, что на улице слишком жарко для этого, но впервые ты упакована так, как мне нравится, чтобы никто не мог видеть твои сиськи, Эмилия. Твои сиськи принадлежат только мне.

Ты держишь Мисси на расстоянии вытянутой руки и смотришь на меня большими испуганными глазами. Мисси, однако, выглядит совершенно расслабленной. Она больше не фокусируется на тебе, потому что для нее имеет значение только прогулка по району.

– Веди себя хорошо, моя девочка! – я обращаюсь к Мисси, а потом к тебе: – Вперед!

– И что мне с ней делать? – растерянно спрашиваешь ты. О, Эмилия, пожалуйста, подумай. Я чувствую себя, как мой отец, когда он имеет дело по работе с каким-то дебилом. Или со мной. – Ты гуляешь с ней, и если кто-то спрашивает, где ты была, то ты рано встала и прогулялась с ней, поняла? Или хочешь, чтобы я это записал? Мне нужно собираться, не надоедай мне. – Я смотрю, как твоя маленькая, израненная, нафаршированная задница покидает мой подвал. О, детка, мне нравится, когда у нас есть секреты, и я вижу твою задницу.

Как только ты уходишь, я собираюсь. Я спал так же мало, как и ты. Если быть точнее – вообще не спал. И мне придется работать так же долго, как и тебе. Слишком долго. И мой босс – это мой отец. Любой, кто знает моего отца, может представить, что мне приходится пережить.

Поскольку все здесь, мама настаивает на совместном завтраке. Ой, мама... И, получается, десять минут спустя я уже сижу наверху за обеденным столом. Боже, эта семья задолбала меня.

Ты еще не вернулась, Эмилия. Надеюсь, Мисси тебя не сожрала и не вернется назад лишь с твоими джинсами.

Мой отец пялится не на планшет, а на меня. Как обычно, он не выглядит довольным. Райли в режиме паники и постоянно звонит тебе на мобильный. А мама подпевает радио и накрывает на стол. Мне плохо, Эмилия.

– Где Мисси? – спрашивает мама.

– Меня больше интересует, где Эмилия? – вмешивается Райли. – По крайней мере, Мисси может сама о себе позаботиться.

– Она пошла гулять с Мисси, – скучающим тоном говорю я, беру клубнику и откусываю. Ты могла бы меня покормить клубникой, обмокнув ее в шоколаде, Эмилия.

– Откуда ты знаешь? – грубо спрашивает Райли.

– Она стояла перед моей дверью и не могла спать. Проклятье, я вручил ей Мисси и выгнал. Как можно будить меня так рано?

Мой отец качает головой, но ничего не говорит.

Когда ты возвращаешься, Эмилия, выглядишь, как покойница, но Мисси слушается тебя, когда ты говоришь:

– Иди к своему папочке.

Меня бросает в жар, когда ты говоришь «папочка», Эмилия. Больше всего я хотел бы сейчас лежать на своей кровати, а ты бы делала мне минет, но жизнь – это не концерт по заявкам, моя маленькая секс-рабыня с анальной пробкой. Как и требовал отец, на мне черная одежда, но когда мама видит тебя в свитере, она ахает.

– О, Господи, тебе не жарко, Эмилия? – На улице уже двадцать семь градусов. – На ней самой свободные белые шорты и голубой топ.

– Ну, с кондиционером здесь может быть очень холодно. – Как по требованию, ты чихаешь, Эмилия. Я смотрю на тебя. Ты заболела, Эмилия? Сейчас мне это действительно не нужно. Я не могу трахать тебя, когда ты больна, Эмилия.

– Детка, где ты была? Ты не можешь всегда просто так уходить. Оставь хотя бы записку или напиши сообщение! Я слишком часто ищу тебя в последнее время! – Райли набрасывается на тебя, как только ты садишься. Он обнимает тебя, Эмилия, а ты целуешь его, Эмилия. Губами, которые еще несколько часов назад обхватывали мой член, пока ты глотала мою сперму. Почему-то я немного злорадствую.

– Мне так жаль, дорогой. Иногда моя голова идет кругом, и мне нужно просто выйти.

– Ты немного странная, Эмилия, но я все равно тебя люблю. – Вы снова целуетесь.

– Ах вы такие милые! – говорит мама. Мой отец прекрасно видит по мне, что я даже близко не нахожу это милым.

– Что? – спрашиваю я его и сердито съедаю еще одну клубнику. Он ничего не говорит, а только поднимает бровь, потом снова смотрит на свой гребаный планшет.

Твой взгляд то и дело падает на меня, Эмилия, потому что ты не можешь иначе. Ты так боишься сделать неправильное движение, неправильный вдох, сказать что-то не то.

Мама закончила приготовления и теперь тоже садится за стол. Она ест яичницу и смотрит в другую сторону на моего отца. Мой отец смотрит на нее секс-взглядом, Эмилия. Это так отвратительно! А теперь он подмигивает, и она становится ярко-красной. О Боже! Меня сейчас вырвет! Она опускает взгляд и слегка качает головой, как бы отгоняя какие-то воспоминания, от которых мне хочется блевать. Мой отец выглядит довольным собой. Это мерзко.

Моя семья больная, Эмилия.

Ты ухмыляешься, когда видишь отвращение на моем лице. Я ловлю тебя за подсматриванием как раз тогда, когда ты ловишь меня. Теперь у нас самих есть такой же маленький момент. Я вспоминаю, как вчера оставил тебя в гостиной. Помню, как ощущались твои губы, когда ты меня так глубоко заглатывала... Теперь мой отец смотрит на нас с отвращением.

Туше.

Ты опускаешь взгляд.

Мне нравится невербальное общение, Эмилия.

– Спасибо, что разрешили нам остаться сегодня ночью, – говорит этот ушлепок, которого я успешно не замечал последние минуты.

Какой сын будет благодарить родителей за то, что ночевал у них? Это же само собой разумеется. Посмотри, сколько я уже здесь живу. Моя мать всегда примет меня, когда я приду. Точка.

– Все в порядке, дорогой, – говорит мама, кладя руку на его предплечье. – Кстати, я считаю, что вам не следует ехать в гостиницу, как сказал папа, а нужно остаться здесь, пока в квартире будет делаться ремонт.

У отца снова этот взгляд. Но мама будто не замечает его, и вместо этого кокетливо ему улыбается. Он моргает, будто все неправильно увидел.

– Ремонт? О чем вы? – раздраженно спрашиваю я.

– Я поручу отремонтировать всю квартиру. Когда они переедут в Нью-Йорк, ты будешь жить там. Вообще-то я хотел заплатить за отель, но твоя мама всегда знает, как будет лучше, поэтому теперь они будут жить здесь. Разве это не здорово, Мейсон? Разве ты не рад, что твой брат здесь? На ближайшие два месяца? – когда-нибудь наступит момент, когда я отплачу отцу за все.

Моя улыбка натянута.

– Да, я очень рад.

– А что ты скажешь, детка? – спрашивает тебя этот мудак. Детка...

– Мы могли бы поехать в гостиницу, Райли. Мне не хочется утруждать твоих родителей. – Ох, Эмилия, аккуратнее. Я прекрасно знаю, от чего ты хочешь сбежать, но это только начало.

– В принципе, я думаю, это хорошая идея, – вмешиваюсь я. – Зачем тратить деньги на гостиницу? – все, кроме отца, смотрят на меня, будто на умалишенного.

– Что? Я не могу немного попереживать о брате? Я все равно в подвале и не буду часто видеть ваши вялые рожи.

– Ну, значит, решено! – мама единственная, кто радуется, а я улыбаюсь.

***

День был сумасшедшим, потому что отец относился ко мне, как к дешевой проститутке. Он хочет загонять меня. Вот только зачем?

Но у меня много энергии и все еще достаточно гнева, как ты точно знаешь, Эмилия. Папа прощается и уходит наверх, мамы еще нет дома, как и Райли. Так что остаемся только ты и я, Эмилия. Что ты вообще здесь делаешь? Разве ты не должна быть на работе, Эмилия?

Сейчас ты стоишь на кухне, в белом платье с коротким рукавом, и смотришь, как тарелка в микроволновой печи вращается, и вращается, и вращается. Ты разогреваешь вчерашнюю еду и опираешься локтями о столешницу, при этом выставив свою задницу, Эмилия. Твои колени поочередно качаются вперед и назад. Ты напеваешь Tainted Love, Эмилия. И что мне с этим делать?

Я, как обычно, тихо подхожу поближе. Ты даже не замечаешь этого. В тот момент, когда я поднимаю твое платье, чтобы осмотреть задницу, микроволновка пищит, и ты испуганно вскрикиваешь. Я закрываю твой рот ладонью и засовываю пальцы под трусики, проводя вдоль твоей задницы. Осторожно тяну за пробку. Ты стонешь.

– Хорошая девочка, – шепчу в твою шею и обхватываю киску спереди. Другую руку опускаю к твоему подбородку. – Почему ты здесь? – ты дрожишь в моих руках, твои запястья все еще темно-красные, а ранки покрылись коркой.

– Я отпросилась сегодня и все время спала.

– Значит, у меня есть больше времени для того, чтобы тебя трахнуть! Когда возвращается Райли?

– О, Боже! – шепчешь ты, когда я провожу пальцем по твоей щелке. – Не знаю, в шесть, или семь... или около того. Ты выгибаешься мне навстречу, но при этом еще ни разу не взглянув на меня, Эмилия. Ты хочешь меня! Лишь Господь знает почему.

Но сейчас я не буду тебя трахать, я голоден. Поэтому просто убираю руку и сажусь на диван. Мисси подбегает ко мне, и я глажу ее, приказывая тебе:

– Я голоден, приготовь мне что-нибудь. И кофе. – Откидываю голову назад, потому что так чертовски устал. Вчера я не сомкнул глаз, а сегодня меня загонял отец. Я бы с удовольствием проспал минимум миллион лет, с тобой на моей груди, чтобы этот ублюдок не смог до тебя дотронуться. Я бы мог вдыхать твой запах, поглаживать твою кожу, чувствовать твое дыхание, твою близость...

***

Когда я просыпаюсь, ты сидишь рядом и смотришь на меня, как сова, Эмилия. Почему ты смотришь на меня? И как долго я спал? Почему вообще уснул? Я хотел трахнуть тебя! Наполовину придя в сознание, я оглядываюсь. Все вернулись домой, потому что я слышу их негромкие голоса из кухни. Ты переоделась, Эмилия, снова надела джинсы и кофту с длинными рукавами.

Ты укоризненно смотришь на меня. Я проснулся не в той вселенной или что?

– Я ее вытащила! – это первое, что от тебя слышу, и хмурюсь. Я слишком устал для этого дерьма.

– Что ты имеешь в виду, Эмилия? – грубо спрашиваю я, но в этот момент появляется Райли.

– Пойдем, детка, ужин готов. Мама сделала фаршированные каннеллони.

Я до сих пор пялюсь на тебя. Что ты вытащила? Что ты имеешь в виду? И только когда ты встаешь, и, виляя своей задницей, проходишь мимо меня, до меня доходит. Я сажусь, как солдатик, и сверлю твою спину взглядом, а ты еще смеешь улыбнуться мне через плечо, Эмилия.

***

Господи, Эмилия, ты вообще можешь делать что-нибудь еще, кроме как выносить мне мозг? Ты постоянно делаешь что-то, что, как прекрасно знаешь, делать не должна. Зачем ты вытащила эту чертову штуку? Мне начинает казаться, что ты специально хочешь меня разозлить.

Ты снова сидишь напротив меня. Твои черные волосы падают на плечи. Ты прилагаешь много усилий, чтобы рукава не скользили по запястьям, когда набираешь салат. Твои губы покраснели, от постоянного покусывания, а в глазах неуверенность. Почему?

– Так хорошо, что мы снова собрались всей семьей, – говорит мама. Раздается звон приборов, когда мы все начинаем есть.

– Ох, детка, ты можешь приготовить что-нибудь, кроме макарон? Я – мужчина, мне нужно мясо, Оливия.

Райли улыбается, а ты смущенно смотришь перед собой.

– Что ты имеешь против моих макарон? – возмущается мама, а папа фиксирует ее взглядом, который говорит: «Сейчас я дам тебе свою макаронину».

Я еще толком не притронулся к еде, а она уже возвращается назад. Ты снова улыбаешься, когда видишь мой дискомфорт. А Райли опять ничего не замечает и просто жрет свою еду. Такой самонадеянный ублюдок.

Ненавижу, когда папа так смотрит на маму, и она краснеет. Это никогда не означает ничего хорошего, а подобное происходит слишком часто.

– Супер! – кричу я, только чтобы прервать их зрительный контакт. – Я люблю твои макароны, мама! – все смотрят на меня так, будто я слегка двинулся, только не ты, Эмилия. Ты все понимаешь.

– Я с нетерпением жду, когда мы переедем в Нью-Йорк. Разве квартира не была фантастической? Ты когда-нибудь видела более красивый вид? – начинает Райли. Да, мой член, язвительно думаю я и делаю большой укус. В то же время бью по твоим голым пальцам ноги своей пяткой, обутой в ботинок. Ты испуганно вскрикиваешь и почти вскакиваешь со стула.

– Что с тобой такое? – спрашивает Райли. – Сядь! – мои брови взлетают вверх. Единственный, кто имеет право тобой командовать – это я, Эмилия.

– Опа, у тебя за ночь выросли яйца, или с каких это пор ты так разговариваешь со своей бабой? – ты гневно зыркаешь на меня, потому что я назвал тебя бабой. Я называю тебя, как хочу, Эмилия.

– Заткнись, – бормочет Райли, снова обращаясь к тебе. – Так что ты скажешь насчет квартиры? – и снова я бью пяткой по твоим пальцам. На этот раз ты просто стискиваешь зубы и набиваешь рот едой, чтобы не нужно было отвечать. Хорошая девочка.

Райли смотрит на тебя с легким сомнением, а мама наклоняет голову.

– Все в порядке, Эмилия?

Ты быстро киваешь.

Мне нравится, что ты знаешь, чего я от тебя хочу, даже если не говорю об этом, детка, а я не хочу, чтобы ты разговаривала с ним, когда я рядом.