Текст книги "Беги, детка, беги (ЛП)"

Автор книги: Дон Бот

Соавторы: Мария О'Хара
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

– «Помни о том, что сегодня вечеринка в честь дня рождения моего босса. Надень маленькое черное, которое я так люблю». Люблю, Эмилия? – я резко вскидываю на тебя взгляд. Ты сглатываешь, трясешь наручниками и начинаешь заметно нервничать.

– Это всего лишь платье, пожалуйста, прекрати, Мейсон!

– Твоя паника говорит только о том, что я должен читать дальше, детка. – Листаю дальше, и вот оно – фотографии, Эмилия. Которые ты ему отправила, Эмилия. Почему только сейчас, спустя все месяцы, мне пришла идея проверить твой чертов телефон?

Я поднимаю бровь и поворачиваю телефон экраном к тебе.

– Что это такое? – ты бледнеешь. Твой взгляд бегает от моего лица к телефону, туда-сюда, где на фотографии ты лежишь на кровати, на тебе белая ночнушка, которая едва прикрывает твою задницу, Эмилия. Внизу подпись: «Дорогой, когда ты приедешь? Я тебя жду».

Я так зол, что больше не могу читать вслух. Ты начинаешь потеть.

– О, Господи, просто положи телефон. Ты делаешь только хуже, Мейсон!

Что? Есть еще хуже? Что там еще? Сжав зубы, листаю дальше. Я листаю, Эмилия, а тебя поглощает абсолютная паника. На незначимые сообщения я не обращаю внимания, такие как: «Встретимся там...», «Как насчет китайской еды?..», пока не дохожу до главного. Это было не так давно, Эмилия. Я почти в самом конце ваших сообщений. Две недели. Две недели назад.

«Я по тебе скучаю. Знаю, что в последнее время мы часто ссорились, но ты единственный для меня. И я обязательно хочу поехать с тобой в Нью-Йорк, Райли. То, что ты сделал мне предложение, было лучшим, что случилось в моей жизни. Я так рада начать свою жизнь заново с тобой и носить твою фамилию с мая следующего года. Я люблю тебя. Так сильно».

Я люблю тебя? Эмилия? Серьезно?

Две недели назад, в 03:05 ночи?

Тогда ты была у меня!

Насколько я помню, мой брат был тогда в Нью-Йорке по делам. Ты была со мной и писала, что любишь его, скучаешь и хочешь за него замуж?

Ты опускаешь голову, потому что точно знаешь, что я сейчас прочитал, и тихо плачешь.

Не сказав ни слова, я разбиваю телефон о стену, прямо возле тебя. Ты вздрагиваешь, когда он проносится мимо твоей головы. И вот я уже рядом с тобой и сжимаю твою шею.

– Ты его любишь? – грубо спрашиваю я. – Если так, то почему тогда раздвинула передо мной ноги еще на кладбище, до того, как я записал видео?

Ты плачешь.

– Это так сложно...

– Мы не на Фейсбуке, и я не спрашиваю о статусе твоих отношений. – Я сжимаю твою шею сильнее, чем вчера, когда ты задыхалась, там, где все еще видны легкие отпечатки.

– Ты его любишь, Эмилия? – ты мотаешь головой, потому что это то, что я хочу слышать, но я не верю тебе.

– Ты все еще трахаешься с ним, хоть я и запретил тебе? – ты мотаешь головой, но я знаю, что ты врешь.

– Ты врешь мне, Эмилия. Ты никогда не должна врать мне!

А сейчас ты рыдаешь в голос.

– А что еще мне остается делать? Он же начинает подозревать, если я не прикасаюсь к нему.

– Значит, ты трогаешь его, и даже делаешь первый шаг?

– Господи, Мейсон, я не знаю. Я не записываю то, как занимаюсь с ним сексом! – больше всего мне бы сейчас хотелось врезать тебе, Эмилия. Сильно. Но я этого не делаю.

– Ты с нетерпением ждешь, когда переедешь с ним в Нью-Йорк? – я щипаю тебя за сосок, и ты вскрикиваешь. – Тихо, Эмилия. Мое окно разбито, и мама наверху. Ты хочешь, чтобы она тебя услышала и вытащила отсюда?

– Да! Потому что тогда я буду свободна от тебя! – с ненавистью шипишь ты. При этом пугаешь сама себя.

Я прислоняюсь лбом к твоему.

– Ты любишь, когда я тебя трахаю. Тебе нравится, что я владею тобой, и ты всегда возвращаешься, маленькая потаскушка. Ты не хочешь избавиться от меня, ты просто хочешь убежать от того, что чувствуешь, когда находишься рядом со мной, потому что это так отвратительно! Посмотрим, трахал ли он тебя еще и так! – я иду к своей тумбочке, оставив тебя висеть, сопящую и растерянную, и достаю смазку. Твои глаза становятся огромными, когда я снимаю штаны и растираю ее прямо на члене. Ты знаешь, что это значит, Эмилия. Это не входит в число твоих фаворитов. Хотя мы уже столько раз это делали. Одним рывком я разворачиваю тебя и бью по заднице. Ты кричишь, потому что она и так вся израненная. И ты снова кричишь, когда я медленно вхожу в тебя, и не в киску. Тебе нужно всего несколько секунд, чтобы привыкнуть ко мне, детка. Втайне ты балдеешь от этого больного дерьма и почти сразу расслабляешься, потому что знаешь, что иначе будет больно, и потому что я не двигаюсь и массирую твой клитор. Твоя голова опускается на мое плечо, и я отталкиваю тебя. Я не хочу, чтобы ты прикасалась ко мне больше, чем требуется. Ты не должна была писать эти сообщения, Эмилия!

Действительно не стоило.

И ты не должна была надевать это кольцо.

Ты делаешь так много ошибок. До сих пор. Спустя столько времени, Эмилия!

Я наматываю твои волосы на кулак и позволяю тебе смотреть прямо в зеркало шкафа, как ты висишь здесь прикованная и совершенно беззащитная.

– Может быть, нам стоит отправить Райли фотографию? – рычу я и трахаю тебя сильнее. – Чтобы он увидел, на какой шлюхе хочет жениться.

Твои слезы высохли и ты стонешь.

Я кончаю в твою задницу. Ты остаешься без оргазма, потому что мне так хочется.

– Подумай, как это исправить, – шиплю я и отпускаю тебя. Ты падаешь на колени, но я уже направляюсь к своей кровати и поднимаю футболку, которую надевал вчера. Потом швыряю ее тебе в грудь. – А теперь свали отсюда!

10. Какая еще семья из сладкой ваты, Оливия?

Мейсон

Тебя уже нет минут десять, я выхожу из душа, когда Райли звонит в дверь. Мне слышен его голос, потому что дверь осталась открыта после того, как ты сбежала из моей квартиры.

– Привет, мам, – говорит он. Это меня так бесит. – Ты, случайно, не знаешь, где Эмилия? Я не могу до нее дозвониться. Ее телефон выключен, и я целый день не видел ее. – Он звучит обеспокоенно. Я смотрю на обломки, оставшиеся от твоего телефона, Эмилия. Мне срочно нужно здесь убраться, а ты так торопилась, что даже не забрала свое кольцо. И что мне с ним делать?

С полотенцем, обернутым вокруг бедер, поднимаюсь наверх, потому что хочу насладиться шоу, которое устраивает Райли.

Мама как раз успокаивает его и делает чай, потому что Райли не пьет кофе. Он вздрагивает, когда я вхожу. Громко. Так, чтобы меня сразу же все увидели.

– Разве ты не на работе? – это первое, что он спрашивает.

– Разве ты не идиот? – выплевываю я.

– Мейсон! – ругается мама, поставив Райли его сраный чай. Улыбаясь, кладу твое кольцо перед ним на столешницу и наслаждаюсь небольшим шоком на его лице. Он уже давно догадывается, но я так люблю трахать ему мозг, как трахал твою задницу, Эмилия.

– Это кольцо Эмилии? – растерянно спрашивает мама. – Что оно у тебя делает, Мейсон? – я просто смотрю на своего брата, а он на меня. Когда он нерешительно забирает его и прячет, я улыбаюсь.

– Видимо, она его потеряла.

– У тебя в подвале? – подняв бровь, спрашивает мать.

Я просто пожимаю плечами и прохожу на кухню, чтобы сделать себе кофе.

– Ты объяснишь мне сейчас? – спрашивает Райли. – Серьезно? Откуда у тебя кольцо моей невесты?

– Спроси ее, она же твоя невеста! У меня была сложная ночь, я пойду вниз. – Я разворачиваюсь и хочу уйти, но Райли вдруг рычит:

– Кто бы ни врезал тебе по морде, надо было бить сильнее. – Я замираю, ставлю кофе на комод и медленно поворачиваюсь.

– Райли! – с укором восклицает мама. Мы оба игнорируем ее.

– Что, прости? – спрашиваю я.

Он отпивает свой сраный чай.

– Ты все правильно услышал, – самоуверенно говорит он. Я направляюсь к этому говнюку, Эмилия, мой кулак уже сжат.

– Ах ты ж сученок! – рычу я, но моя мать встает между нами. Именно в тот момент, когда мой кулак останавливается в миллиметре от ее лица, я слышу тихий и напряженный голос своего отца.

– Что ты о себе возомнил, маленький говнюк? – его голос пронзает меня до костей. Он так разговаривает, только когда действительно взбешен.

– О, пап, рад тебя видеть, – не двигаясь с места, напряженно говорит Райли.

– Он не твой отец! Ты до сих пор этого не понял, ублюдок? Твой отец какой-то алкаш, сидящий в тюрьме, – рычу я. Мама всхлипывает, а меня хватают за холку, как долбаного щенка и оттягивают от матери.

– Что здесь происходит? – сквозь сжатые зубы спрашивает мой отец.

– Кольцо моей невесты было у твоего сына в подвале, и я никак не могу себе это объяснить. Я без понятия, где она. Поэтому я здесь, а не для того, чтобы возиться с этим. – Райли помешивает чай. Я снова хочу наброситься на него, но отец заламывает мне руку за спину.

– Ох, бл*дь! Отпусти меня! – шиплю я, когда он прижимает меня голым торсом к углу столешницы. У мамы сдают нервы, и она кричит на него.

– Китон, отпусти его!

– Оливия, уйди наверх! – приказывает он голосом, который я еще никогда от него не слышал, и она уходит. Просто разворачивается и поднимается наверх. Это до такой степени отвлекает меня, что на секунду я забываю о происходящем. Что сейчас произошло? С отвисшей челюстью смотрю на отца, и он поднимает бровь.

– Итак? Что кольцо Эмилии делало у тебя? – спрашивает Райли, и я закатываю глаза.

– Пап, можешь, пожалуйста, отпустить меня?

– Нет. Успокойся.

– Я спокоен.

– Твои мышцы подрагивают, Мейсон. Ты хочешь отбросить меня в сторону. Я не дурак.

– Скажи этому придурку, чтобы свалил отсюда, иначе я убью его. А теперь отпусти меня! Ты делаешь меня еще агрессивнее. – Но я замечаю, что успокаиваюсь, когда он так меня держит. Не знаю, как он это делает, но оно действует.

– Какая еще семья из сладкой ваты, Оливия? – бормочет мой отец. Потом обращается к нам. – Райли, уходи. Поищи Эмилию дома. Возможно она уже там. – Я понимаю, что он в курсе, что она уже сто процентов дома.

Райли уходит, но мой отец держит меня до тех пор, пока его машина не уезжает.

– Возьми себя в руки! – говорит он и толкает меня к двери. – А завтра ты просыпаешься в семь утра и едешь со мной на работу! – я придерживаю полотенце на бедрах и ухожу, как провинившаяся собака.

Мисси, поджав хвост, следует за мной.

11. Я тебя заслужила, Мейсон?

Эмилия

Я приняла душ и надела свободную одежду, чтобы Райли не увидел моих рук и израненной задницы, Мейсон. Волосы я оставила распущенными из-за следов на шее. С абсолютной апатией сижу на диване в нашей гостиной и безучастно смотрю на Чикаго. Твой отец предоставил эту квартиру в наше распоряжение. Здесь вы жили до того, как построили дом на окраине города. Когда открывается входная дверь, я вздрагиваю. Шаги Райли громко стучат по мраморному полу, они звучат довольно решительно.

– Эмилия? – зовет он, прежде чем войти в гостиную. Я откидываю волосы вперед, потому что боюсь, что можно что-то увидеть. Ты делаешь это специально, Мейсон, каждый раз подставляя меня.

– Где ты была? – сердито спрашивает Райли, увидев меня. Он не часто сердится и не часто ставит меня в ситуации, когда мне страшно. Но я не боюсь Райли, Мейсон. Ты изменил меня. Райли никогда не кричит, никогда не злится и уважает мои границы. Тем не менее, сейчас мне становится не по себе, и этим я обязана только тебе. Ты перепрограммировал меня, как робота.

Я вздыхаю и смотрю на него. Уже чувствую комок в горле. Почему я раньше не подумала о нормальном объяснении? Потому что могла думать только о том, как проснулась сегодня утром на твоей груди, в твоих объятиях, хоть ты после этого обращался со мной не наилучшим образом. Да, я сошла с ума. Совсем спятила.

– Я плохо себя чувствовала. Вчера был день смерти моего отца, и я решила прогуляться по барам. Мне так жаль, я потеряла мобильный и не могла связаться с тобой.

Это выбивает Райли из колеи при том, что это даже не ложь. Вчера действительно был день смерти моего отца, и именно поэтому я пришла к тебе, Мейсон. Когда становится очень трудно, мой путь всегда ведет меня к тебе.

Райли тут же переключается:

– Дерьмо, мне так жаль, я совершенно забыл об этом. Как ты? – ну, как тебе сказать... физически не очень, но вслух произношу:

– Все нормально, это было давно.

Он тяжело вздыхает и проводит рукой по светлым волосам. На его детских фотографиях я видела, что они были шоколадно-коричневыми. Но с годами становились все ярче, что действительно необычно. Наверное, потому что его внутренний свет прорвался наружу.

– Я так беспокоился о тебе. – Потом он очень долго и испытующе смотрит на меня, и я опускаю взгляд, потому что если ты так долго смотришь на меня, Мейсон, это никогда не означает ничего хорошего.

Мое сердце останавливается, когда Райли кладет мое обручальное кольцо на журнальный столик между нами и спокойно говорит:

– Объясни мне это, Эмилия. – Он звучит почти как ты, Мейсон. В этом отношении заметно, что вы родственники. Я просто сижу и пялюсь на кольцо несколько секунд. Черт, я совсем забыла о нем.

Мой взгляд поднимается к Райли, и я несколько секунд серьезно обдумываю, что бы он сделал, если бы я сказала ему правду.

Твой брат сорвал его с моего пальца, потому что приревновал. Потом он позавтракал передо мной, пока я была подвешена к потолку, читал все наши сообщения и в конечном итоге трахнул меня в задницу, прежде чем выгнать, как последнюю шлюху.

– Ах, вот оно где! – моя радость лишь наполовину искренняя. Быстро надеваю его. – Я ведь помогала твоей маме мыть посуду, когда мы были в гостях, и наверняка забыла снова надеть. Хорошо, что ты нашел его.

– А почему оно было у Мейсона в подвале, Эмилия? – я вздрагиваю только от того, что он назвал твое имя. Я люблю твое имя, Мейсон.

– Он тебя так сильно ненавидит, что, вероятно, забрал его себе только для того, чтобы потом вручить тебе, при этом изрядно поиграв на нервах. – Надеюсь, он не видит, что я вру. Я не умею хорошо врать. Если в детстве я лгала родителям, всегда получала кучу наказаний. Да, я вижу параллели, Мейсон. Если тебе это интересно.

Райли наклоняет голову набок и сверлит меня пристальным взглядом своих темных глаз. Он еще никогда так на меня не смотрел, и мне становится немного страшно.

– Он тебя трахает, Эмилия? Потому что он всегда так странно смотрит на тебя, а я знаю этот взгляд. Кроме того, ты все чаще исчезаешь по ночам. Я знаю, что у тебя проблемы со сном, но куда ты идешь, покидая квартиру? Я замечаю это каждый раз, если ты еще не поняла. – Его голос тихий, в отличие от слов.

Ох, Мейсон, как бы мне хотелось, чтобы ты сейчас вошел в дверь и спас меня от этой ситуации. Как тех женщин в книгах, которых спасают рыцари в последнюю минуту и уводят в безопасное место. Неважно, что ты потом со мной сделаешь, что-то во мне все равно жаждет, чтобы ты, подобно черному принцу, вытащил из неприятностей свою прекрасную даму.

Я начинаю всхлипывать. Как я могла врать Райли все эти месяцы? Он ведь такой хороший человек.

– Ты сейчас плачешь, потому что это правда? – грубо спрашивает он, и я быстро мотаю головой.

– Я плачу, потому что ты так обо мне думаешь! – я чувствую себя, как последняя шлюха, Мейсон, в которую ты меня превратил, и становится еще хуже, когда он садится возле меня и прижимает к своей груди.

– Просто забудь об этом, было глупо в такое поверить. Мы поженимся, ты сказала «да» и никогда бы мне не изменила. Я знаю это, Эмилия. – Он гладит меня по голове.

Видишь, Мейсон, в этом и есть отличие между вами. Он не законченный бессердечный мерзавец.

Но заслужила ли я такого хорошего мужчину? Или я заслужила тебя?

***

Райли поехал за продуктами, в то время как я лежу в кровати и пытаюсь расслабиться. Все до последней косточки в моем теле болит, и поэтому я не хочу тебя видеть как минимум неделю. И плевать, как сильно ты будешь злиться.

Ты разбил мой телефон. Это не было мило.

Ты подвесил меня к потолку. Я не могу в это поверить.

Ты так часто меня наказывал, и большинство из этого было впервые. Ты меня испортил. Но то, что ты сделал сегодня – было пределом.

Вчера и сегодня ты меня душил. Душил, Мейсон, и не в сексуальном плане. Я задыхалась!

Я замечаю, что ты становишься все более непредсказуем. Возможно, когда-нибудь ты меня убьешь, потому что не хочешь, чтобы я переезжала в Нью-Йорк.

Я лениво играю в старый добрый пасьянс на своем планшете, когда всплывает входящее сообщение. Мое сердце на мгновение останавливается, потому что это ты. Я не слышала ничего от тебя уже пять часов. Потихоньку близится вечер, Мейсон, и ты, как всегда, прикажешь мне прийти к тебе. Но я не послушаюсь. Не в этот раз.

«Все в порядке?» – написал ты, и я скептически закатываю глаза. Такого я не ожидала.

«Если ты имеешь в виду мое тело, потому что снова хочешь трахнуть его, то нет! Абсолютно не в порядке!» – быстро набираю я, и улыбаюсь, когда приходит ответ.

«Тихо. В своих сообщених ты всегда такая храбрая, а передо мной не можешь и рта открыть, Эмилия. Ты это делаешь, только когда отсасываешь мне».

«Ты такой гадкий», – пишу я в ответ.

«Но когда я кончаю в твой рот, ты не считаешь это гадким...»

Я закатываю глаза и краснею.

«А теперь говори, что тебе нужно, Мейсон».

«Я хотел спросить, все ли в порядке».

«С каких пор тебя это интересует?"

«Райли был зол, когда уходил. Я боялся, что он тебе что-то сделает, потому что единственный, кому это позволено – я».

А кто дал тебе право это решать, маленький горячий мерзавец?

«Он был в ярости, но ничего мне не сделал, потому что не является ненормальным психопатом. Кстати, спасибо за это...»

«Ты злишь меня, Эмилия». – Я напрягаюсь, как будто он стоит передо мной и смотрит на меня этим взглядом.

«По поводу кольца. Теперь ты точно не забудешь снять его, прежде чем прийти ко мне. Кстати. Два часа. Без трусиков».

«Хмм... А что насчет «нет» и в трусиках?»

Да, меня уже понесло, но не могу иначе. Когда нахожусь далеко от него, в моей безопасной кроватке, где со мной ничего не может случиться, я могу слегка перегнуть палку.

«ЧТО, ПРОСТИ?»

«Я не могу сегодня прийти, Мейсон. Ты вымотал меня. У меня все болит».

«Будет болеть еще сильнее, если не придешь».

«Если ты еще раз будешь угрожать убить меня, я никогда больше не приду».

«Ох, детка, из всех вещей, которые я с тобой сегодня сделал, ты запомнила именно ЭТО? А остальным наслаждалась, или как это понимать? Значит, я больше не буду так делать»

Я теряю дар речи даже от твоих сообщений.

«Два часа, Эмилия!»

«Я должна заканчивать, Райли уже близко»

«Но не в тебя и не на тебя, Эмилия. Смотри мне»

И даже если это самая сумасшедшая реакция, которая у меня может быть, низ моего живота сводит от желания.

«Мне нужен ответ».

«Ладно».

«Ладно, что?»

«Ладно, я не буду с ним спать, Мейсон!»

«Что насчет сегодняшней ночи, Эмилия?»

«Пока!»

12. Добро пожаловать в мир сраной жабы, папа

Мейсон

Целую неделю, Эмилия. Ты динамила меня каждую ночь, и я позволил тебе это, но только потому, что у меня нет желания ворваться к вам в квартиру, убить брата и перебросить тебя через плечо, как будто я Кинг-Конг. Отец бы взбесился. Он, кстати, всю неделю выматывал меня, поэтому я и не мог побороться за то, чтобы получить тебя обратно. Мы участвовали в каких-то операциях на каких-то болотах, а потом часами сидели перед компьютером. Я ненавижу компьютеры, в отличие от папы.

Сегодня мы снова увидимся, и я сразу узнаю, трахалась ли ты с ним. Тогда у тебя этот виноватый взгляд, а в глазах мелькает страх, потому что ты не знаешь, как я тебя накажу. Всю неделю, каждый день, я велел тебе прийти в два часа ночи, и ты каждый день отвечала «нет».

Нет, Эмилия?

Мы уже на этом этапе?

Ты больше меня не боишься? Думаю, я должен стать пожестче. У меня есть тысяча идей, детка, не волнуйся. Все будет хорошо.

Моя мать целую неделю со мной не разговаривала, потому что я назвал Райли ублюдком и оскорбил его отца. Отец целую неделю, даже на работе, называл меня сраной жабой, независимо от того, были ли в помещении другие сотрудники. Это прозвище следовало при каждом поручении.

Кофе, сраная жаба!

Выключи компьютер, сраная жаба!

Принеси папки, сраная жаба!

Господи, они за*бывают меня со всех сторон. Я должен снова навести порядок во Вселенной, что начну делать уже сегодня.

Во-первых, я должен извиниться перед матерью.

Во-вторых, я знаю, что ты с нетерпением ждешь меня в шесть часов вечера, потому что тогда начнется вечеринка в честь твоей помолвки. Я подумывал наполнить мешок дерьмом Мисси и вручить его вам в подарок. Но это было бы слишком, а я больше не хочу ссориться с папой. Но ясно одно: поскольку ты рассчитываешь, что я приду в шесть, я приду на четыре часа позже. И уж точно не трезвый. Я этого не вытерплю.

В третьих, мой отец срочно должен перестать называть меня жабой. Этого требовала от него моя мама еще вчера, я отчетливо слышал.

Он все еще называл меня так сегодня, Эмилия. Это так унизительно. Я уже понял, как ты себя чувствуешь, когда висишь голая в моей комнате. Вот как я себя чувствую, когда он называет меня жабой перед горячей тетей Эмбер, а она умирает со смеху. Ну, хотя бы, горячей дочки Эмбер Черри сейчас нет в городе и она, по крайней мере, ничего не знает.

Мне необходим допинг. Срочно.

Но сначала я должен извиниться перед мамой. На трезвую голову. Я и так откладывал это целую неделю, но только потому, что она пугает меня, когда не разговаривает со мной. Когда злится, она как папа, но без пениса.

Наконец, мы снова дома, и мой папа совершенно без эмоций говорит:

– Сними обувь, сраная жаба. – Затем он идет наверх, чтобы переодеться. Мама уже дома – как и каждую пятницу, она уезжала по делам – и повсюду вкусно пахнет. Но, скорее всего, я ничего не получу, если она и дальше будет в таком настроении. Я должен был просто заткнуться перед ней, но сдерживаться – это не один из моих талантов. В тот вечер, когда это случилось, она так разозлилась, что мне пришлось самому готовить себе еду, а она ела вкусные блюда в спальне с папой. У меня была яичница, Эмилия. Она не была ни вкусная, ни съедена, потому что сгорела.

Я иду на кухню и расстегиваю дурацкую белую рубашку, которую мне всегда приходится носить в офисе. Я ненавижу рубашки. Мама стоит у плиты. Она готовит папину любимую еду. Я думаю, она хочет что-то сообщить ему или что-то изменить в доме, но не осмеливается сказать ему об этом. Возможно, она снова поцарапала машину. Моя мама не очень хороший водитель.

– Мам, – говорю я. Она вздыхает и поворачивается ко мне, но не отвечает, а вопросительно поднимает бровь.

– Ладно, я все понял. Я дерьмо и жаба...

– Сраная жаба, – скучающим тоном, перебивает папа, зайдя на кухню. Он шлепает маму по заднице. Перед моими глазами.

– Пахнет вкусно, детка.

Детка?

Господи, я хочу рыгать и смеяться одновременно, даже если это сложно представить.

– Мне жаль, что я это сказал, понятно? – говорю я агрессивнее, чем планировал.

– Тон попроще! – рявкает мой отец. О, Господи, он как питбуль, если речь идет о маме – невыносимо.

– Мам, посмотри на меня! – я стону и закатываю глаза. Она такая королева драмы. Райли унаследовал это от нее.

Она смотрит на меня. Раздраженно.

– Да?

– Мне жаль, что я сказал так на прошлой неделе. Поговори со мной, наконец, и приготовь что-нибудь покушать! Пожалуйста.

– О, это, наверное, такой вид извинений от тебя, но в любом случае лучше, чем от твоего отца. – Она пронзительно смотрит на него, и я так рад.

– Добро пожаловать в мир сраной жабы, пап, – улыбаясь, говорю я.

А потом ухожу вниз.

***

В половине одиннадцатого я решаю избавить тебя от мучений и зайти к вам. По припаркованным машинам у двери я вижу, что мои родители еще там.

Ура.

Но все равно это только добавляет кайфа, Эмилия, если я зажму тебя в углу и оттрахаю до потери пульса, несмотря на то, что нас могут поймать в любой момент.

Целую неделю, Эмилия, ты динамила меня.

Целую неделю говорила «нет».

Сейчас я тебе покажу, что означает «нет».

Я сотру это слово из твоего словарного запаса, сравняю с землей, выбью его, чтобы тебе больше никогда не пришло в голову использовать его.

Ты маленькая сучка.

Я злюсь и мне скучно одновременно – если это возможно, – и я накурен. Так сильно накурен.

Надеюсь, у вас был хороший вечер, потому что я пришел, чтобы испортить его.

Улыбаясь, захожу в лифт и еду наверх. Я все еще помню, как жил здесь в детстве. Пентхаус достаточно крутой, даже несмотря на то, что там живет Райли. Но он скоро уедет. С тобой, Эмилия. С той, которая решила последовать за ним.

Когда добираюсь до нужного этажа, слышу множество голосов. Меня это бесит, потому что я надеялся, что твои дебильные друзья ушли еще в девять и теперь лежат в своих постелях. Из колонок доносится музыка. Господи, что это за хрень, Эмилия? Классика или что? Вы такие скучные. Я просто обязан включить немного Мэрилина Мэнсона. Мой брат ненавидит рок. Это делает его агрессивным. Он такой милый, когда пытается быть агрессивным – как плюшевый зайчик.

Засунув руку в карман, и с косяком во рту, я вхожу в пентхаус. Вы сняли блокировку с лифта, так что можно зайти без ключа. Множество родственников и друзей-очкариков с прическами солнечных мальчиков – вы такие скучные – смотрят мне вслед, когда я прохожу мимо вашей гигантской лаунж-зоны на кухню. Я проголодался. Ты же знаешь, как это бывает с травой, Эмилия. После того, как мы вместе накурились, мы ели пиццу с начинкой из макарон и чипсов, а потом еще заедали все бутербродами. Мне не нравится, когда ты пьешь, Эмилия. Если, конечно, я не участвую в этом и не могу тебя контролировать.

В вашем холодильнике для продуктов идеальный порядок. Вот дерьмо, ланч-боксы подписаны, что ли, Эмилия? Господи, вы такие жалкие, но это все мой брат, не ты, потому что в сердце ты шлюха, во всех смыслах этого слова. Я еще даже не успел ничего найти, чтобы перекусить, как меня хватают за плечо и резко разворачивают.

– О, пап, ты все еще здесь.

– Да, я все еще здесь, а ты накурен, – говорит он и вынимает у меня изо рта косяк, чтобы смыть его в раковине.

Он действительно предвзят ко мне, Эмилия.

– Ты вообще думаешь, какие могут быть последствия, если будешь вот так повсюду бегать. Здесь работодатели Райли.

– О, как мило, у Райли есть работодатели. – Я смеюсь сам над собой и кладу два тоста в ваш тостер, потому что я так голоден, Эмилия. Вообще-то, это ты должна приготовить мне что-то, как сучка дома. Правда!

Папа качает головой.

– Я должен оттащить тебя домой за шею и запереть в чертовом подвале. Куда бы ни пришел, ты доставляешь неприятности.

– Я же ничего не делаю! Просто проголодался. – Тосты прыгают вверх, а потом на пол. – Ууупси... – я поднимаю их и откусываю. – А где, собственно, Эмилия? – спрашиваю я и оглядываюсь.

– Ты не будешь с ней разговаривать. Не будешь стоять рядом с ней. Ты не пропадешь с ней ни в каких закоулках и нишах и не будешь пялиться на нее, как психопат.

– Могу и буду! – я вырываюсь и начинаю идти. Успеваю сделать два шага, затем ощущаю его хватку на воротнике моей рубашки. И он тянет меня назад.

– Мейсон, ты остаешься стоять здесь, пока мы с твоей матерью со всеми не попрощаемся. А потом уйдем. Понял?

– Мне уже не пять лет, пап! – говорю я и еще раз кусаю тост. – Мне скоро двадцать четыре.

– Стоять на месте, сраная жаба! – я одинаково ненавижу его и люблю, но когда он уходит, я использую свой шанс.

Я тебя вижу, Эмилия.

Ты стоишь с другой стороны комнаты, и, судя по тому, как покраснели твои щеки, ты тоже увидела меня.

Ты выглядишь горячо.

Это то маленькое черное платье, которое Райли находит таким сексуальным? Тебе действительно идет, но если это так, я должен сорвать его с твоего тела. Твои волосы локонами падают на спину, и сегодня ты нанесла макияж, в виде исключения. Ты стоишь у окна с какими-то женщинами-жабами, они смотрят на твое кольцо и смеются. Одна из них – твоя подруга Клэр. Клэр сексуальная, но совершенно не такая, как ты. Эмилия, я бы хотел с вами тройничок.

У Клэр волосы темно-русого цвета, подстрижены в удлиненный боб. Это ведь так называется? Она одета в «трахни меня платье», с высоко поднятыми «трахни меня сиськами». Ее лучшая подруга обручилась. Она расстроена, а значит, легкая добыча. Наверное, она сейчас задается вопросом, когда найдет принца и что она сделала так чертовски неправильно, что не на твоем месте. Я могу тебе все объяснить, Эмилия. Она – не ты. Ты никогда подобного не добивалась. Если чего-то слишком сильно желаешь, никогда этого не получишь. Нужно просто расслабиться и ждать, когда к тебе это придет, так же, как я иду сейчас к вам. Вразвалочку. С тостом в руке, от которого снова и снова откусываю, и запахом травы, которая витает вокруг меня, потому что мои карманы набиты ею. Сначала ты смотришь в мою сторону, как всегда, потому что сфокусирована на мне. Твои темные накрашенные глаза становятся большими, потому что ты ежедневно отвергала меня на этой неделе. Ты ожидаешь худшего, потому что знаешь, как я отношусь к отказам. Клэр стоит рядом с тобой немного растерянная и действительно пытается порадоваться за тебя. Но женщины ужасны в том, что касается такого, Эмилия. Она явно испытывает облегчение, когда другая телка позади вас начинает с ней разговор, и она может отвернуться.

Твои красные губы приоткрыты, и ты смотришь на меня так, словно я дьявол, несущий апокалипсис. Ты не можешь контролировать это, потому что я контролирую тебя. Одним лишь своим присутствием.

Я бросаю оставшийся тост на какой-то шкаф, который там стоит, и беру себе бокал шампанского. Ненавижу шампанское. Вы действительно наняли людей, которые бегают здесь, как пингвины, и разносят это дерьмо? Знаешь, Эмилия, раньше у мамы были проблемы с деньгами, все это появилось позже, и меня немного тошнит от того, что Райли так выделывается. Он рожден в дерьме и должен сидеть в дерьме. Теперь он делает вид, что один из элиты. Взлетел. Это совсем тебе не идет – вся эта суета – ты человек приземленный. Тебя интересует не то, сколько карат на твоем кольце, а то, с какой любовью оно было выбрано. Черт, неужели я сейчас об этом подумал? Мне нужно меньше курить.

Как только я присоединяюсь к вам, одноногий пират появляется рядом с тобой и обнимает за плечи, как будто ты принадлежишь ему. Ненавижу этого придурка. Это так трагично, что в детстве он потерял ногу, но все достаточно сильно его обожали, чтобы он мог ходить с протезом. За который, кстати, заплатил мой отец. Только кстати. Райли должен быть рад, что папа так любит нашу мать, иначе он задохнулся бы в дерьме, как и заслужил.

Он абсолютный педант. А я ненавижу совершенство, Эмилия. Он действительно одет в костюм, серьезно? Я начинаю смеяться, стоя между тобой и Клэр, которая стоит ко мне спиной и не видит меня. Я не могу остановиться. Он действительно надел костюм на собственную вечеринку? Это жалко. На мне все еще вчерашние джинсы. И его волосы, о боже, волосы прилизаны, как будто корова облизывала его голову. Он такой смазливый. Вот в чем разница, Эмилия. Рядом со мной ты бы выглядела, как королева, а рядом с ним выглядишь, как маленькая придворная дурочка. Его милая, глупая сучка. Но при этом у тебя столько всего в голове.