Текст книги "Беги, детка, беги (ЛП)"

Автор книги: Дон Бот

Соавторы: Мария О'Хара
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Я нахожу тебя на крыльце, потому что хочу зайти через задний вход в подвал – я люблю задние входы, Эмилия. Ты сидишь на качелях. Твои босые ноги, для чего сейчас слишком холодно, не касаются пола. Одной рукой держишься за веревку качелей и безучастно смотришь перед собой. Ты слегка покачиваешься вперед и назад. Ветер ерошит твои волосы. Ты красивая, Эмилия, я не могу этого отрицать. И так потерянно здесь сидишь. Меня всегда привлекала твоя внутренняя сломленность. Посмотрев на тебя, сразу знал, что ты сделаешь все, что я от тебя потребую.

Мимо проезжает машина и взмывает в воздух лежащие на земле разноцветные листья. Они летят к тебе, Эмилия, и ты отмахиваешься от них, как от мух.

Даже не замечаю, как мои губы растягиваются в улыбке.

Бл*дь.

Но мне плевать, Эмилия. Мне на тебя плевать.

Ты поворачиваешься ко мне, потому что чувствуешь мое присутствие. Изучающе смотришь на меня. Каждый день ты пытаешься понять, вернулся ли прежний я.

– Если ты пришел позлорадствовать над моими страданиями, значит, просто уйди, Мейсон.

– Твои страдания меня не интересуют, но я живу в этом доме, и мне нужно пройти мимо тебя. Так что прости... – я вразвалочку прохожу мимо, на ходу откусывая от бутерброда, Эмилия, и улыбаюсь, когда ты кричишь мне вслед:

– Ты такой придурок, Мейсон Раш!

Разве ты не боишься, что тебя может кто-нибудь услышать? Или тебе тоже стало на все плевать?

– Ну да, конечно, – с набитым ртом бормочу я.

– Ах, сейчас ты делаешь вид, что ничего не чувствуешь? – ты бежишь за мной, несмотря на то, что босиком. Но мне плевать. Заболей, он позаботится о тебе. С большим удовольствием.

– Несколько недель назад ты так со мной не разговаривала.

– Да, несколько недель назад ты тоже был другим. Теперь я тебя не боюсь, потому что ты больше не открываешь свой рот. – Эмилия, меня постоянно удивляет, что в тебе есть еще эта дерзкая сука, как, например, когда ты назвала меня насильником.

– Люди меняются, Эмилия. Подумай об этом. – Я иду дальше, а ты возмущенно остаешься стоять на месте. Успеваю сделать три шага, когда что-то ударяет меня по затылку. Мне больно, Эмилия, признаю, но я даже не оборачиваюсь, чтобы узнать, что это было. Вместо этого показываю тебе через плечо средний палец и продолжаю свой путь.

Ты пытаешься вывести меня из себя, Эмилия, но ничего не выйдет.

У тебя паника, Эмилия?

Что ты уедешь, и мы больше никогда не увидимся?

Сейчас ты понимаешь, как сильно во мне нуждаешься и как мало я тебя насиловал?

Насколько хорошо тебе было открывать мне все свои темные тайны?

Что я был единственным, на кого ты всегда рассчитывала?

Ты хочешь монстра обратно, чтобы хоть кто-нибудь был рядом с тобой?

Эмилия, ты больна. Обратись за помощью, но не ко мне.

***

Эмилия

Я смотрю, как ты исчезаешь вниз по ступенькам. Отвертка, которой я бросила в тебя, лежит на земле, отблескивая красным и оранжевым на солнце.

Почему ты не наказываешь меня, Мейсон?

Или это и есть твое наказание?

Почему ты не смотришь на меня, что бы я ни делала?

Я действительно стала тебе безразлична?

Я всегда думала, что не буду делать это добровольно, всегда убеждала себя ненавидеть тебя, чтобы не ненавидеть саму себя. Потому что нуждалась в этом. Ты позволил мне почувствовать, кто я есть на самом деле.

И теперь я потеряла себя так же, как потеряла тебя. Я знаю, что это совершенно неправильно, мне стоит просто забыть тебя и уехать с Райли в Нью-Йорк. И я поеду с ним и забуду тебя. Но я не перенесу это расставание, когда между нами царит вражда. Ты так близко, и так далеко. И знаешь, Мейсон, мне казалось, это просто секс, но я скучаю по всему. По твоей постели, когда мы проводили ночи вместе, как ты иногда смотрел на меня, как иногда я смотрела на тебя, как засыпала на твоей груди, чувствуя твои пальцы в своих волосах. Когда лежала на рельсах и открывала тебе свою душу, как ты смотрел на меня там, прикасался ко мне. Я никогда не хотела, чтобы это было правдой, но там было гораздо больше, чем мы могли себе признаться. Или это не взаимно, Мейсон? Я не могу понять это, уже нет, и я не знаю, чувствовал ли ты ко мне что-нибудь больше, чем просто похоть.

Это убивает меня.

Ты убиваешь меня, даже не желая того.

Знаю, что это глупо, но я сделаю все, чтобы добиться от тебя хоть какой-нибудь реакции, прежде чем уеду.

Чего бы то ни стоило, Мейсон.

28. Значит, ты хочешь дерьмового отношения, Эмилия?

Эмилия

Осталось два дня до моего отьезда, Мейсон.

У меня есть еще два дня, чтобы вернуть тебя прежнего. Но то, что происходит сегодня, застает меня врасплох. Я стою у окна и вижу, как вы с Мисси выходите из дома. В последнее время вы очень долго гуляете по озеру Мичиган, потому что она настоящая любительница воды. Когда-то я ходила с тобой. Мы так много всего делали друг с другом, как будто мы пара. По крайней мере, это было тогда, когда у меня была свобода, и я могла найти оправдание.

Я стою у окна в комнате для гостей и смотрю на тебя, приложив одну руку к стеклу, как будто могу удержать тебя таким образом. Ты никогда не был так далеко от меня. Мне не хватает того, как мои ногти царапали твою широкую мускулистую спину, Мейсон, и как ощущались твои мягкие, требовательные губы на моих, когда ты в очередной раз хотел показать мне, кому я принадлежу. Я скучаю по тому, как ты проводил большим пальцем по моей нижней губе, и по тому, что твоя рука при этом всегда слегка пахла травой. Мне не хватает того, как ты смотрел на меня, когда я приходила к тебе или когда мы все вместе сидели за обеденным столом. Я скучаю по тому, как ты всегда заставлял меня нервничать. И даже скучаю по твоим приказам, что я должна надеть или делать в течение дня. Я скучаю по тому, как ты иногда гладил меня по волосам, сам того не замечая. Хоть это были маленькие моменты, но они означали для меня все, потому что я так редко получала их от тебя.

И сейчас я чувствую себя, будто потеряла что-то очень ценное.

Что произошло, Мейсон?

Как мы до этого докатились?

***

Райли

Ты стоишь и наблюдаешь за ним, Эмилия, а я наблюдаю за тобой. Я стою в дверном проеме, а ты у окна, прижав руку к стеклу, с такой тоской. С такой грустью. Я знаю, на кого ты смотришь. На секунду задумываюсь, стоит ли мне что-нибудь сказать или нет. Вообще-то через два дня все закончится – но с меня хватит. Ты лежишь со мной в одной постели, в одной комнате, в то время как в голове у тебя крутится другой мужчина. Ты вообще заметила, что ведешь себя, как последняя потаскуха, и что о тебе должны думать мои родители? Что с тобой случилось? Тебе хоть на минуту пришло в голову, что ты подлая шлюха?

– Может мне стоит попросить его подняться и засадить тебе по-быстрому? – раздраженно спрашиваю я, и ты вздрагиваешь. – Я могу выйти на час и оставить комнату в вашем распоряжении. – Ты, в одно мгновение побледнев, смотришь на меня, твои глаза становятся огромными.

– Что?

– Что такое, Эмилия, неужели ты думала, что я ничего не узнаю? Я же не дурак. После его ухода восемь недель назад я знал, что там что-то происходит. Раньше я подозревал. Ты знала, что мой отец прекрасно умеет хранить секреты? – твои глаза становятся еще больше. – О, видимо, ты хорошо с ним поговорила, правда? – я прислоняюсь к дверному косяку и скрещиваю руки на груди. У тебя нет возможности выкрутиться из этой ситуации, Эмилия. – Вы мне так отвратительны. Все такие лицемеры. Все, кроме мамы! И так было всегда. – Ты не знаешь, что сказать, Эмилия. Я и не ожидал, что ты придумаешь правдоподобное оправдание. Этому нет оправдания. – Восемь месяцев, так долго ты его трахаешь. И? Он делает это лучше меня?

– Райли, я не знаю, что сказать, – беспомощно запинаешься ты, сжимая в руках кончик шторы. – Пожалуйста, сначала выслушай меня.

– О, я весь внимание, – говорю я, подняв бровь. – Мне не терпится узнать твое объяснение, Эмилия.

Ты молчишь, потому что ничего не приходит на ум. И что вообще можно сказать? Ты трахала моего брата. Как последняя шлюха. Я никогда бы не подумал, что ты такая.

Ты медлишь, слезы наворачиваются на твои огромные глаза, которые я когда-то так любил. Ох, я до сих пор их люблю, в этом и проблема. Но сейчас я вижу тебя иначе, чем несколько месяцев назад.

– Объяснений не будет? – ради интереса спрашиваю я. – Никаких «Мне жаль?», «Я этого не хотела?», «Дело не в тебе, а во мне?», «Как-то так само получилось?» Ничего?

Ты сглатываешь и смотришь в одну точку на полу.

– Посмотри на меня, – говорю я голосом, больше похожим на голос моего отца, чем на мой собственный. Он не мой биологический отец, но он меня воспитал. – Если собираешься мне соврать, смотри хотя бы на меня, лживая тварь.

Ты судорожно вздыхаешь и смотришь мне в глаза. Ты такая нюня. Даже если бы захотел, я не поведусь на твои крокодильи слезы.

– Я хочу знать. – Ты просто молча моргаешь. – Почему он, Эмилия?

Я ненавижу то, что ты молчишь. Ты не можешь справляться с конфликтами, Эмилия. Потому что любишь быть маленькой жертвой. Это я заметил уже после трех месяцев отношений. Со мной тебе не нужно ни о чем беспокоиться. Я молчу, вместо того чтобы спорить. И не поднимаю на тебя руку, Эмилия.

– Почему? – настойчиво повторяю я. Ты вздрагиваешь. С чего бы это? Разве я когда-нибудь давал тебе повод бояться меня, Эмилия? Или это страх, который внушил тебе Мейсон? Я знаю, каким он может быть. Он так ведет себя со всеми, Эмилия. Ты не особенная для него. Он похож на пса, который хочет доминировать и властвовать над всем и вся.

– Я не знаю, Райли, – в конце концов, отвечаешь ты. – Я просто...

– Поскользнулась под него? – сухо спрашиваю я. – Или он случайно споткнулся и упал на тебя со спущенными штанами, да? Всякое может случиться.

– Райли, все было не так! Он меня шантажировал! – ты выглядишь так, будто только сейчас об этом вспомнила. Почти выдохнула с облегчением, потому что нашла объяснение своим шлюховатым подвигам.

– Да ладно? И чем же?

– Эм... ну... он меня напоил, а потом... ну, это случилось, и он снял это на видео. Я не хотела приходить к нему. Это была ошибка, но он шантажировал меня. И поэтому я снова и снова возвращалась.

– Ага. – Я киваю. – Значит, ты мне изменяла, потому что мой брат шантажировал тебя видео, на котором ты мне изменяла?

Сейчас ты понимаешь, Эмилия, что это не было хорошим оправданием. Но уже поздно. Ты поджимаешь губы, а я качаю головой. Больше всего мне бы хотелось выставить тебя за дверь прямо сейчас. Мы находимся в доме моих родителей, Эмилия. И я был всего на один этаж выше, пока ты трахалась с Мейсоном.

– Я не знаю, почему так поступила, Райли! – вдруг кричишь ты. – Наверное, я просто глупая, потому что не ценю тебя!

Я пренебрежительно фыркаю.

– Ты влюбилась в этого бесчувственного монстра, Эмилия? – не нужно ничего говорить, твои глаза говорят сами за себя. – Я не понимаю. Он плохо относится к тебе. Я знаю это, потому что он ни к кому не относится хорошо. Даже к себе. Ты для него последняя дрянь, Эмилия. Киска, в которую он может время от времени кончать. – Ты вздрагиваешь, и мне становится противно. Тебе больно верить в то, что Мейсон так думает о тебе. Но это так и есть. Я знаю его лучше, чем ты. К сожалению.

– Мне кажется, что... – ты вытираешь слезы. – Что это было именно так, Райли. Ты всегда был слишком хорош для меня. Ты всегда был слишком добр ко мне. Ты читал мои желания по глазам. Я не знаю, заслуживаю ли я все это. – Я не могу поверить в то, что ты говоришь, Эмилия. Неужели в наши дни так неправильно быть нормальным мужчиной? Обязательно нужно быть ублюдком, который обращается с женщинами, как с дерьмом, чтобы быть каким-то образом признанным? Разве нельзя быть просто самим собой?

– Значит, ты хочешь дерьмового отношения? – спрашиваю я совершенно трезво. – Что, Эмилия? Ты хочешь, чтобы тебя били? Тебе нужны синяки? Нужна боль? Ты ненавидишь себя так же сильно, как Мейсон ненавидит себя?

И вот он, всхлип. Вообще-то я ненавижу, когда ты плачешь. Потому что мне не хочется, чтобы ты страдала. Но сейчас ты это заслужила. Надеюсь, это больно, что Мейсон отвернулся от тебя. И что это всепоглощающая боль.

– Но я ненормальная! – рыдая, кричишь на меня. Ты меня раздражаешь, Эмилия. Бесишь, а я ненавижу злиться. Я люблю тишину и покой.

– Все мы такие, – рычу я. – Абсолютно все, иначе я бы давно тебя бросил! – кажется, я тоже не обладаю чувством собственного достоинства, Эмилия. Потому что стою здесь и разговариваю с тобой, вместо того, чтобы вышвырнуть прочь и послать к черту. К Мейсону.

– Райли, я не хотела делать тебе больно. Я хотела поехать с тобой в Нью-Йорк. И забыть обо всем этом. Мы бы начали заново. Мы бы…

– Ты еще можешь это сделать? – прерываю тебя. – Притвориться, что ничего не случилось, Эмилия? Или ты не можешь перестать думать о нем? Он так сильно привязал тебя к себе, что ты одержима им?

– Да, я могу! – твердо говоришь ты. Подходишь ближе, Эмилия, и я не знаю, хочется ли мне, чтобы бы ты ко мне прикасалась, когда прикладываешь руку к моей груди. Видишь? Вот в чем разница между Мейсоном и мной. Возможно, он гораздо сильнее меня в том, что касается тебя. Может быть, ему намного легче отпустить тебя и просто повернуться спиной. Я наблюдал за вами последние несколько дней. Как он не обращал на тебя внимания, игнорировал, и как тебя ломало от этого. Как сжирало изнутри его равнодушие, Эмилия. Никаких тайных взглядов, подмигиваний и, конечно же, никакого члена.

Должен признать, он силен характером, когда кто-то плохо влияет на него или бесит. И ты ни на кого из нас не влияешь хорошо, Эмилия. Как бы я его ни ненавидел.

– Послушай меня, Райли! – ты смотришь на меня, и это всегда были твои глаза. Они втянули меня в свои чары. – Я знаю, что поступила дерьмово. Знаю, что этому нет оправдания и что у нас с тобой все разрушено. Но я не хочу этого. Я хочу поехать в Нью-Йорк вместе с тобой. Хочу забыть о нем раз и навсегда, и знаю, как много прошу, но ты должен помочь мне в этом, Райли. Я хочу только тебя, и хочу, чтобы мое сердце прояснилось. Мейсон – бездушное чудовище. Да, я спала с ним. Не один раз. Да, я обманывала тебя и лгала, когда говорила, что гуляю или хочу что-то забрать у твоей мамы. Каждый раз я была с ним. И это всегда был просто секс. Мне жаль.

Я закипаю, Эмилия. Зачем ты мне об этом рассказываешь? Ты хочешь меня разозлить или успокоить? Такое ощущение, что твоя цель – меня спровоцировать, Эмилия.

Мои ноздри раздуваются, и я сужаю глаза. Не говорю ни слова, я напряжен, а ты не делаешь лучше.

– Райли, в будущем я вижу только тебя и себя, не Мейсона. И больше никого. Я хочу только тебя. И, должна сказать, познакомившись с ним, независимо от того, что к нему чувствую, я поняла, что он за человек. Он чудовище. И он причинил мне боль, во многих отношениях. Я хочу, чтобы он заплатил за это. Я хочу, чтобы он страдал.

Думаю, я не могу понять, к чему ты клонишь, Эмилия, поэтому скептически смотрю на тебя. Чего ты от меня хочешь? Что ты задумала? Я видел этот взгляд раньше. Тогда, когда мы познакомились. Ты была с парнем, Эмилия. Это было в метро, и вы поссорились. Мы вышли на одной остановке, и ты подошла ко мне, чтобы спросить, который час. И когда я повернулся к тебе, он был там. Этот чертов взгляд. Этот: я хочу тебя и получу тебя, потому что я получаю все, что хочу.

Ты маленькая, избалованная девочка. Даже если ты родом из худшего района Нью-Йорка. Даже если у тебя не было богатых родителей. Ты знаешь, как добиться того, что тебе хочется и нужно. Я знаю, что у тебя доброе сердце, Эмилия. Знаю, что ты не порочна. Но, в сущности, в тебе есть та сторона, которая разрушает все и всех вокруг. Как и у моего брата. И поэтому вы не подходите друг другу. Что должно остаться, если вы оба только уничтожаете? Если вы только берете, и никто из вас не исцеляет, не сожалеет и не оглядывается?

– Зачем тебе это нужно? – спрашиваю я. – Какая от этого выгода?

Ты наклоняешь голову и фыркаешь. Слезы, наконец, высохли, потому что я все равно на них не куплюсь. Они фальшивые.

– Я хочу забыть его, а ты хочешь отомстить ему. Я знаю, Райли. Ты ненавидишь его и хочешь, чтобы он поплатился за все, что сделал тебе.

Я молча смотрю в твои глаза. Ты сломлена, Эмилия, но и я тоже. Каждый из нас по-своему. Я знаю, что где-то там должен быть подвох. Но ты права. Я так его ненавижу. И я так хочу, чтобы он заплатил за все то время, что был в центре внимания. За все то дерьмо, через которое протащил меня. И за всех женщин, которых отнял у меня.

– Что ты задумала? – абсолютно безэмоционально спрашиваю я, хотя уже догадываюсь что.

И я в игре.

29. Ты отдала мне свою душу, Эмилия

Мейсон

Я стою в рабочем кабинете моего отца. Вообще-то находиться здесь – это подписать себе смертный приговор. Еще когда я был маленьким засранцем, было неоднократно сказано, что нам здесь нечего искать. Господи, как же нас наказали, когда мы однажды играли здесь в прятки.

Я только что немного прогулялся с Мисси, а затем решил поискать свою траву, которая вдруг исчезла таинственным образом. Проснувшись сегодня утром, я слышал, что в моем подвале кто-то есть. Я хорошо различаю шаги, Эмилия, и этот «кто-то» даже не пытался быть тихим. Это был мой отец. Он назвал меня сраной жабой, Эмилия, а потом ушел. Теперь я знаю, что он там делал. Он забрал мои наркотики, Эмилия. И я уверен, что перед тем, как уйти на работу, он спрятал их здесь. Мамы тоже нет, так что мне не нужно волноваться, что меня поймают. Но вообще-то ты знаешь, что мне нравится этот страх. Дверь, конечно же, была заперта, но я вас прошу. Закатываю глаза. Как будто я не умею взламывать замки. Я научился это делать, еще когда мне было десять. Когда мама заперла там конфеты, я украл их и поделился с Райли. А потом сам понес наказание. Райли тогда было семнадцать, но он просто стоял рядом и молчал. И я не предал его, Эмилия. Он всегда был трусом, а я негодяем, который за все отвечает.

Я понимаю, что задел мышку, когда загорается монитор.

Что я могу сказать. Теперь я понял, что не так с моим отцом. Мне всегда было странно, что он обо всем узнавал первым и появлялся в самые неподходящие моменты. Например, когда я нагнул тебя в ванной. Или когда взбесился и хотел убить Райли бейсбольной битой.

Эмилия, у него есть камера даже в моем подвале. Но, по крайней мере, кровати не видно, только дверь, чтобы знать, кто заходит и выходит. Иначе я должен был бы убить его, потому что он так часто видел тебя голой. В смысле, вообще-то мне уже все равно, Эмилия.

Весь наш дом напичкан камерами. Видно каждый угол, каждую дверь, все, Эмилия.

Поэтому я вижу и слышу все, что вы обсуждаете с Райли. Включаю динамики и осторожно сажусь на папин стул. Во мне все застывает, когда ты говоришь ему, что я был ошибкой, Эмилия. Опять, Эмилия. Что ты хочешь уйти от меня. Что я чудовище. Что причинил тебе боль. Что ты хочешь заставить меня заплатить и заставить меня страдать. Что хочешь забыть меня. Что это был просто секс. Ты не рассказываешь ему, что покорялась и поклонялась мне. Что раскрыла мне свою душу и вложила ее в мои руки. Ты не хотела ее, поэтому отдала мне. Я мог делать с ней все, что хотел. Ты не рассказываешь ему, что я видел тебя такой, какой он никогда не видел.

Вместо этого ты бросаешься на него, Эмилия, причем намеренно. Я вижу, как сверкают твои глаза, этот безумный огонь, который так часто поджигал меня и пожирал нас обоих. Ты говоришь ему, что хочешь будущего с ним и не видишь в нем меня, Эмилия. Я решаю, что будет в твоем будущем.

И мне не все равно.

Бл*дь! Ах ты ж сука!

На протяжении нескольких недель, Эмилия, у меня было чувство уравновешенности. Мне полностью удалось ограничиться и отвлечься от самого себя. Я сумел сделать так, чтобы ты стала мне безразлична.

А сейчас ты берешь его за руку и тянешь за собой.

Куда ты идешь?

Что ты собираешься делать?

Как я вижу, вы покидаете этаж и спускаетесь по ступенькам вниз. Райли следует за тобой, как на автопилоте. Он не в себе, и ты пользуешься этим. Вы идете не в гостиную и не на кухню, а в заднюю часть дома.

Туда, где находится спуск в мой подвал, Эмилия!

Тебе жить надоело? Но не думал, что до такой степени. Ты заходишь в мой подвал, Эмилия. И я следую за вами.

***

Эмилия

Мое сердце стучит, как сумасшедшее. Я не имею понятия, что здесь делаю. Все, что я сказала Райли, мне бы хотелось сказать тебе. Что хочу быть с тобой. Что, скорее, вижу нас с тобой в будущем, чем нас с Райли. С ним мне сложно это представить.

Я люблю его, но как-то по-другому. Но все равно не могу уйти от него, точно так же, как и от тебя. Райли – мой якорь, моя скала. Ты – пропасть, куда я падаю, все глубже и глубже. Дальше во тьму, до тех пор, пока она меня не поглотит и больше ничего не останется.

Твоя любовь разрушает меня. Его – исцеляет. Но, несмотря на это, я все равно не могу оторваться от тебя.

А сейчас? Сейчас я полностью потеряна. Не знаю, зачем все это сказала. На самом деле это была бы прекрасная возможность все закончить. Но где я буду без Райли с тобой? А если одна? Я не могу быть одна, Мейсон. А рядом с тобой я как будто одна.

Что будет с ним, если я уйду? Я знаю, что по неведомым причинам, он безумно влюблен в меня. Даже если иногда у него не получается это правильно показать.

Я тяну его за собой, и несмотря на то, что тебя нет, все равно чувствую на себе твой взгляд. Как будто ты смотришь прямо в мою душу, которая, как и прежде, принадлежит тебе.

Я иду с ним в твой подвал, Мейсон. Да, именно туда. И надеюсь, что ты нас застукаешь, и этой больной игре наступит конец. Что ты выберешься из своего домика, не имеет значения как. Я готова пожертвовать всем, лишь бы ты снова стал самим собой, потому что нуждаюсь в тебе.

Это так эгоистично. И так нездорово. И неправильно.

Но не могу вылезть из кожи.

Я просто влюблена не в того брата.

Но если так сложилось, и я не могу тебя получить, значит, хочу его так, как тебя. И ради этого сделаю все.

30. Он трахает тебя на моей кровати, Эмилия

Мейсон

Ты толкаешь его на мою кровать, Эмилия. Я стою в дверном проеме и не могу пошевелиться. Я вижу вас, но вы меня не видите. Он по-прежнему как будто на автопилоте. Его глаза затуманенные и пустые. Это то, что ты делаешь с людьми, Эмилия. Ты высасываешь из них жизнь, как вампир.

Ты стоишь у края кровати и улыбаешься ему, снимаешь свитер через голову, оставшись только в пуш-ап бюстгальтере. Теперь ты ползешь на кровать, Эмилия, прямо к нему. На мою кровать. Я смотрю на вас. Ненавижу тебя. Так сильно.

Расставив ноги, ты садишься сверху на него. Я имел тебя так только два раза.

Я не могу пошевелиться, иначе вы оба умрете. Мои руки сжаты в кулаки, дыхание учащенное, а мышцы напряжены и подрагивают. Я хочу убить вас, тебя схватить за волосы и ударить о стену. Ты сука.

Чего ты этим добиваешься?

– Я знаю, что ты ненавидишь его, – говоришь хриплым голосом, как никогда не решалась говорить со мной. Он получает то, чего не было у меня. Как это понимать, Эмилия?

Ты снимаешь с него рубашку, и он поднимает голову, помогая тебе. Проводишь руками по его груди, Эмилия.

– Ты можешь выпустить это на мне, – воркуешь ты, и я делаю шаг вперед, но останавливаю себя в последний момент. Закрываю глаза и пытаюсь абстрагироваться или уйти, но ничего не получается, потому что вы целуетесь, и он стонет из-за того, что ты что-то сделала.

Мне бы хотелось, чтобы мой отец сейчас был здесь и мог остановить меня. Мама не переживет, если я дам себе волю и изобью его лицо в кашу, пока он не перестанет дышать.

Ничего не могу поделать и открываю глаза. Ты двигаешься у него на коленях, Эмилия. Его джинсы все еще на нем, твои руки в его волосах. Ваши губы слились. Его руки на моей заднице. Мои худшие кошмары стали явью.

– Хочешь знать, что он делал со мной, Райли? – шепчешь ему на ухо своим сексуальным голосом, но достаточно громко, чтобы я мог это услышать. Ты знаешь, что я здесь, Эмилия? Ты делаешь это, чтобы, наконец, снова обрести контроль надо мной и ситуацией в целом и добиться от меня реакции, или делаешь это потому, что хочешь получить от него то, что только я могу тебе дать? И тебе это удастся только в том случае, если сильно разозлишь его, не так ли, Эмилия?

– В этой кровати? – продолжаешь. – Хочешь знать, как часто я кончала и сколько раз он брал меня сзади? Он очень любит трахать мою маленькую задницу.

Даже мой терпеливый никчемный братец теряет терпение. Это то, чего ты добивалась? Он хватает тебя, резко переворачивает на кровати и всем своим весом вдавливает в матрас.

Ты улыбаешься так, будто сорвала джек-пот. А потом поднимаешь голову.

– Тебе интересно, как часто мы делали это в нашей постели, когда тебя не было дома? – продолжаешь дальше, Эмилия. Ты хочешь всех нас убить?

Хорошо, думаю, это его добило. Он срывает штаны и шипит с такой яростью, какой я никогда не видел у него:

– Заткнись, Эмилия. – После чего отодвигает твои трусики в сторону и вбивается в тебя, Эмилия.

На моей кровати.

Ты громко стонешь. Он удерживает твои запястья над головой и трахает так сильно, как тебе нравится. И ты наслаждаешься этим в полной мере. Откидываешь голову назад. Закрываешь глаза, как будто, наконец, у цели после долгого путешествия, и полностью отдаешься ему. Потом хватаешь его за руку и прижимаешь к своей шее, Эмилия. И сжимаешь вокруг нее, Эмилия!

И он полностью подчиняется, потому что ненавидит тебя до глубины души. Он убьет тебя, Эмилия, с такой яростью смотрит на тебя сейчас. Затрахает до смерти. Постепенно до него доходит, что я делал с тобой. И как часто.

Он сжимает все сильнее, Эмилия. Ты едва можешь дышать, но, похоже, совершенно не возражаешь. Не знал, что ты так слабо держишься за свою жизнь. Его рука такая большая и полностью обхватывает твою хрупкую шею.

Это то, чего ты хочешь? Умереть в моей кровати и притвориться, будто это я тебя убил?

– Боже, как же я тебя ненавижу! – презрительно говорит мой брат, выходит из тебя и переворачивает на живот, Эмилия. Затем он хватает твои бедра и тянет их вверх. Ему действительно повезло, что он не хочет трахать тебя в задницу, потому что она принадлежит только мне.

Он снова вбивается в тебя, и я не знаю, почему стою здесь и смотрю. Но я не могу уйти, не могу пошевелиться. Внутренне содрогаюсь от гнева. Так много ярости, которую я успешно подавлял в последние недели. Сейчас она вернулась еще интенсивнее. Если он не убьет тебя, это сделаю я. Вот почему я не шевелюсь.

Он хватает рукой тебя за шею и вдавливает лицо в подушку. Ты не можешь пошевелиться, точно так же, как и я. Какая ирония.

Потом этот ублюдок кончает и сразу же выходит из тебя, сжав свой член.

Я выхожу из ступора, потому что вдруг стало так тихо, как будто кто-то остановил время. Бл*дь! Прежде чем успеваю моргнуть или осознать, что делаю, я стою рядом с вами, Эмилия. Мой брат сразу же замечает меня.

Я замахиваюсь и смачно бью его по челюсти, отчего он сваливается с кровати. У него идет кровь изо рта, Эмилия. Он вытирает ее, сплевывает на мой пол, ухмыляется, как будто всегда ждал этого момента, и бросается на меня. Я получаю удар в глаз, но только потому, что позволяю это. Он немного заслужил его, я знаю. Но он быстр, Эмилия. И очень много занимается спортом.

Когда мы падаем на комод, я получаю удар по почкам, хватаю его за руку и бью по плечу. Он врезается в меня другим плечом, и мы падаем назад через низкий предмет мебели.

– Мейсон, нет! – кричишь ты, зная, что Райли сейчас умрет. У него нет шансов, потому что я занимаюсь боевыми искусствами. Но, надо признать, правый хук у него хорош, потому что он дерется с накопившейся за двадцать лет ненавистью. Я перекатываю нас, сажусь на него и снова бью. Так приятно чувствовать, как ломаются кости его лица. Годы гнева и разочарования я выбиваю на его роже. Но он еще жив, Эмилия, и рывком поворачивается набок. Я падаю, и он, шатаясь, хромая и задыхаясь, встает на ноги. У него нет шансов, Эмилия. Сейчас он умрет.

Хватаю свою бейсбольную биту, висящую на стене, замахиваюсь и хочу разбить ему последний кусочек, что остался от его лица, но ты бросаешься между нами, сумасшедшая, глупая сука!

В последний момент я останавливаюсь. Бита всего в дюйме от твоей щеки, Эмилия. Если бы я по тебе попал, она бы разлетелась в щепки, а ты была бы мертва. Ты готова умереть за него, Эмилия? Серьезно?

– Мейсон! – говоришь ты дрожащим голосом, поднимаешь руки ладонями вперед и подходишь ко мне вместо того, чтобы убежать. Ты стоишь между мной и ним и не отклоняешься ни на миллиметр в сторону. Это все меняет.

Я бросаю биту, когда ты подходишь ко мне, совершенно бесстрашная, потому что я поклялся себе больше никогда не терять контроль. Не с тобой.

– Мейсон, – говоришь ты на этот раз мягче и протягиваешь ко мне руку, Эмилия.

Я хватаю ее. Мои пальцы дрожат. Мне нужно это выпустить, Эмилия. Зачем ты меня сдерживаешь? Мы такие же, как мои родители. И я теряю рассудок.

Твое запястье лежит в моей твердой хватке, ты смотришь мне в глаза. Клянусь Богом, теперь, когда мои стены опустились, я не могу отвести взгляд. Я чувствую, как мое дыхание замедляется, и знаю, что причиняю тебе боль, но ты не показываешь этого. Ты впитываешь в себя мою боль, как губка воду.

– Отпусти ее! – этот придурок бормочет у нас за спиной, и я тут же становлюсь агрессивным. Ты забыта. Отпускаю тебя, как он сказал, хватаюсь за бейсбольную биту и кричу ему: – Не указывай, что я должен делать, ублюдок. – Снова хочу подойти к нему, и снова ты останавливаешь меня. Ты сжимаешь обеими руками мое плечо, Эмилия. Так что я не могу его убить.

– Мейсон, пожалуйста, пожалуйста, перестань!

Я смотрю на тебя, как ты стоишь здесь в своем черном нижнем белье, свежеоттраханная моим братом. Я понимаю, Эмилия, что ты настоящая причина всего этого здесь, поэтому отшатываюсь от тебя, как от чумы.

Напряженно дыша, сжимаю переносицу.

– Идите вы оба к черту! – рычу я и ухожу.

31. А теперь я зол, Оливия

Китон

Понимаю, что что-то не так, когда смотрю на свой телефон, чтобы проверить наш дом и убедиться, все ли в порядке, Оливия. Но не получаю сигнала. Ни с одной камеры, Оливия. Даже с той, что в подвале. Я схожу с ума, когда не знаю, что происходит дома. Что вы все делаете. Он убил вас всех, Оливия? За то, что я отнял у него эти чертовы наркотики? Надеюсь, что нет, потому что в противном случае мне тоже придется его убить.

Тридцать минут спустя паркуюсь перед домом и как можно быстрее подхожу к двери. Кое-где горит свет. Все выглядит как всегда, но я чувствую некоторое напряжение, что именно – не могу определить, но это определенно было вызвано Мейсоном. Кем же еще? Его машины нет. Опять знак, что что-то случилось. Ведь в последнее время он вообще не вылезал из своего подвала. Даже свою дрянь он заказывал с доставкой на дом.