Текст книги "Восток"

Автор книги: Дмитрий Манасыпов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава пятая

С нео в соседях жить – главное, со страху ночью не выть.

Кремлевская пословица

– Воняет-то как, фууу… – Гед снова споткнулся.– Может, например, стоило поверху пройти, слышь, кремлевский?

Дунай отвечать не стал. Только дал маркитанту подзатыльник и приложил палец к губам. Шуметь в коллекторах не годилось, себе дороже выйдет. С местными обитателями пластуну сталкиваться еще не доводилось, но слышать кое-что слышал.

Проснулись все трое рано, время поджимало. Дунай отдохнул за пять часов хорошо, разве что есть ему хотелось очень сильно. Но запасов в схроне припасено было не так уж и много, на неделю, не больше. А Геда кормить тоже надо, не потопает же маркитант ничего не жрамши. Поели, подогрев мясо вместе с растопленным салом, закусили парой сухарей и запили травяным чаем. Пасюку тоже пришлось питаться вяленой говядиной, хотя крысопес точно предпочел бы свежатинку. Но тот кусок мяса, что валялся в берлоге уже третий день, пришлось спустить в смывной колодец. Убоина протухла и завоняла, а падаль Дунай на дух не переносил. Пасюк ворчал и бурчал, постоянно отдаваясь в голове Дуная. Даже маркитанта проняло, несмотря на явное неумение понимать четвероногого.

Его, Геда, пластун посвятил в план, насколько мог себе позволить. Без помощи торговца ему точно не обойтись, а понимающий стоящую впереди цель человек хотя бы идет к ней. Особенно если пообещать ему жизнь. Непонятно, поверил ли тот или нет, Дуная это беспокоило меньше всего. С ним пластун решил разобраться на месте, оценив все и взвесив. Хотя шансов выжить у Геда оказалось не так уж и много. Вряд ли маркитант простит Дунаю все вытащенное из него во время разговора, не говоря про похищение с Хитровки. Так что стоит одним глазом следить за ним, но и обманывать немного тоже необходимо. Во всяком случае, до появления на горизонте пресловутых шайнов. Ножа в спину от него Дунай не опасался, не те скорости у торговца, не говоря про Пасюка, что полностью уяснил задачу по слежке за Гедом.

Ночью он вытянул из торговца еще много полезного. Про то, к примеру, как следят маркитанты за Кремлем, что их интересует и что интересует тех самых кочевников. Как понял Дунай, пришлый народ больше всего на кочевников и походил. Перекати-поле, занесенное ветрами послевоенных пустошей сюда, в столицу. Кочевой люд, как выходило из рассказов Геда, оказывался серьезным, хорошо подготовленным и воинственно настроенным. Ладно хоть экипировка и оружие у них оказались не такими, как у маркитантов. Пусть и прибыли они на чем-то механическом, но фенакодусов у них тоже хватало. Да что говорить, если луков у шайнов маркитант видел очень много. Хотя ружей с пистолетами у пришельцев оказалось в достатке. Интересные дела открылись пластуну, такие, что впору назад в Кремль снова бежать. Вот только мысли эти Дунай убрал в сторону, как совсем уж неуместные и глупые. Хватит, добегался недавно, хорошо, что живой и целый остался.

А еще шайны меняли маркитантам уголь, черный и нужный горючий камень, дающий тепло. Гед, молчащий про собственные основные базы и склады, как рыба, про уголек поведал с большой охотой, ни разу не запнувшись. Что брали его у шайнов на разрушенном Курском вокзале, перегружая из уцелевших зданий, забитых им шайнами под завязку, и вывозили как могли. И про то, как пригодились торговцам разные умные книги, в которых описывались всякие мирные механизмы вроде котельной. Что такое котельная, Дунай знал и позавидовал торговцам. Горячая вода и отопление ею же с помощью труб на этом самом угле… Чтобы не трястись над драгоценным электричеством, эх!

Эвон как выходит, сколь хочет старшина, столь и моется без всякой рубки с колкой дров и топления бани. А стирать насколько легче? Взял рубаху со штанами нательными, отвернул кран. А оттуда нате, получите, горячущая вода сама хлещет, знай себе намыливай да тереть не забывай. Но не это главное, вовсе не это. Диковинная машинерия паровоз, могущий возить много вагонов с людьми да чем полезным. Вот, значит, как…

Мир вокруг Дуная за несколько месяцев стал таким большим, что хоть караул кричи. Маркитанты-то ладно, про них всякий пластун знает, не говоря про бояр с Князем. Другое дело, не говорили никому больше, незачем пока знать. Душа человеческая, она ж как ребенок, всякой новости радуется да тепло воспринимает. А тут? Столкнись кремлевский пахарь с таким-то вот Гедом, дак чего ждать? От того сквернавца, кто людей у нео покупает и потом продает, хорошего точно не дождешься. Все ведь, суки, знают и про Кремль, и про население его и все равно продают. Плохие мысли лезли Дунаю в голову уже давно, как только услышал о продаже шайнам кремлевских женщин. Сразу про маму свою вспомнил, еле успокоился, а то руки чесались побалакать с Гедом по-взрослому, а не как до этого говорил.

Ох, не нравились шайны Дунаю. Сильно не нравились, хоть ни разу и не видел. Чуял пластун, что еще придется через них хлебнуть лиха. Даже сейчас, идя по старому подземному ходу, думал о них. Мысли все как одна крутились вокруг Курского вокзала и заразы, возникшей там.

А шла тройка из двух человек и одного крысопса по очень опасной дороге. Возможно, самой опасной в городе, и уж точно не спокойной и гладкой, по которой катись сам себе до места,– нет-нет. Вчерашняя драка с крылатыми казалась сейчас пластуну разминкой перед тем путем, что выбрал он сам. Маркитант сначала заартачился, не хотел лезть под землю, в страшные тоннели с переходами. Только куда денешься, когда тебя не просят, а просто спускают под землю пинком и обещанием свернуть шею? Самая короткая дорога в сторону точки, где «черные» маркитанты встречаются с шайнами, лежала под землей. Выбирать не приходилось, Дунай хотел успеть перехватить торговцев до встречи с кочевниками, или кто они там такие. Надежда на то, что девушка все-таки еще не отправлена в какой-то там Форпост,– теплилась.

Выход под землю в берлоге присутствовал, собственноручно заложенный и забитый Дунаем сразу же после его обнаружения. Найденная в железной коробке сейфа карта, закатанная в прозрачную твердую пленку, тогда заставила пластуна поежиться. С одной стороны, такие вроде бы хорошие пути отхода, случись вдруг что. Но с другой стороны – ему не верилось, что длинные коридоры, дальше на востоке соединяющиеся с линией какого-то метрополитена, никем не заняты. А уж сколько всякой дряни водилось в Москве, пластун представлял себе весьма живо, в красочных образах и личинах. От некоторых встреченных образов такие метки на шкуре остались, мама не горюй.

К примеру, премерзкая тварь, подкараулившая как-то раз его в небольшом переходе за Красной площадью. От удара живой пилы, росшей из конечности, должного располовинить Дуная, спас только жилет с пластинами. Слава Перуну, тогда пластун уже нашел схрон с пластинами. Куртку и кожу жилета шипы, идущие ровной колючей лентой, вспороли только в путь. Хорошо, успел вытащить «пепербокс», изрешетив мутанта.

Это уж потом пластун узнал про потолочников. А в первый раз пришлось туго, как еще? Когда-то тварь эту специально выводили для охраны тоннелей и прочих секретных объектов. Откуда было знать ученым, создавшим их еще до Последней войны, что случится с их творениями? Кого еще стоило ожидать под землей, Дунаю не хотелось даже и гадать.

Гед посопел, смотря на карту, поприкидывал в уме, типа – что да к чему. Ткнул уверенно и спокойно в один из намеченных выходов, сказал сюда, мол, и точка. Ничего не оставалось, и Дунай отправился разламывать брусья и раскидывать хлам, наваленный у двери в подземелье. Ломать-то, как известно, не строить, но времени ушло не меньше часа. И еще пришлось переживать за вход в берлогу. Вроде бы и толстый металл двери, плотно прижатой вертушкой, надежен, и сама дверь сливается с темным коридором хорошо. А один черт, скреблись на душе кошки, заставляли переживать за оставленное позади жилье. Неуютное, каменное да железное, холодное, но какое-то свое. Даже каморка в гриднице пластунов не казалась Дунаю такой родной, как найденное убежище.

– Вот это место мне, например, не нравится.– Гед показал на кусок перехода, где сбоку литеры, еле видные в слабом свете факела, говорили про какой-то институт физики и химии.– Совсем не нравится, кремлевский. Шаришь-нет, химия-то штука опасная. Мало ль че там могло окуклиться за это время, вобщемта? [10]10
  ФГУП «Научно-исследовательский институт имени Л. Я. Карпова», находящийся перед Садовым кольцом в районе у Курского вокзала. Опасения матерого маркитанта не напрасны, думает он совершенно логично. Где, как не в подобном институте, до, накануне и даже во время Войны исследовать и производить страшно-ужасное химически-биологическое оружие? Прим. автора.


[Закрыть]

Тот ничего не ответил, пожав плечами. Есть ли, нет ли там чего «окуклившегося», а идти надо. Жаль, что патронов осталось всего два полных магазина и штук десять в третьем, торчавшем в автомате. Магазин он тут же поменял. Подумав, Дунай решил отдать Геду его пистолет. Маркитант, совершенно свободный, молча взял протянутую кобуру, прицепил к ремню и пошел первым. Пасюк потрусил с его правой стороны, оскалился, как будто напоминая торговцу про себя. Гед покосился на крысопса и снова ничего не сказал.

«Я слежу за плохим хомо, друг». – Мысль возникла в голове Дуная, четкая и ясная.

«Спасибо, друг».– Пластун улыбнулся, в который раз поблагодарив деву Удачу, пославшую ему такого верного спутника. Не иначе как приглянулся ей Дунай. И хорошо, в воинском ремесле удача нужна, главное не лениться.

– Ну и воняет! – не выдержав, снова выругался Гед, правда, шепотом.– Глаза режет даже.

Воняло и верно так, что фенакодуса с ног бы сбило. Едкий, резкий запах висел в невысоком бетонном коридоре. Пахло чем-то схожим с парами извести, перемешанными с ароматами всех кремлевских конюшен. Дунай послюнявил палец, задрал руку под потолок. Сквозняк все-таки присутствовал, хоть отчасти не дав им остановиться уже через несколько десятков метров пути. Глаза резало до слез, хотелось присесть и как следует прополоскать организм. Даже Пасюк, зачастую равнодушный к самым сильным запахам, чувствовал себя не в своей тарелке. Пару раз крысопес останавливался, посылая пластуну неуверенные мысли.

– Потерпишь,– ответил Дунай. Остановился, заметив, как на загривке Пасюка зашевелилась шерсть. Верный признак, что впереди что-то не особо приятное.– В край, на вот, закрой морду.

Из одного из подсумков, висевших на поясе, пластун достал длинный кусок полотна, годившийся и на бинты для ран, и на ветошь для револьвера. Сам тоже обмотал лицо, оставив снаружи только глаза. Дышать стало чуть легче, особенно после того, как смочил тряпку… не водой.

– Стой.– Дунай поднял автомат.– Что-то впереди нечисто, аккуратнее надо бы нам идти-то.

– Не было нам печали, кремлевский.– Гед вытянул пистолет. Пасюк оскалился, глядючи на него.– Ты собачке-то скажи, слышь, че мне теперь назад ходу нет. Один не доберусь, так че в одной упряжке мы теперь. Да, например, герой, штаны с дырой?

– Хорошо.– Дунай мысленно попросил Пасюка лишний раз не показывать зубы. Не надо сейчас торговцу нервничать из-за остроты клыков четвероногого.– Двинули?

– Да хоть задвинули,– маркитант тихо оттянул затвор оружия.– Лишь бы было кому задвинуть… ну и чево. В смысле чево задвинуть, например. Наше дело телячье, куда скажут, туда и идем.

«Теленок, куда там,– пластун иллюзий по поводу Геда не питал.– Только повернись к тебе спиной, не пойдет он один назад, ну-ну».

Факелы тихо трещали горюн-травой, своим запахом хоть немного разгоняя местную вонь. Света хватало ровно на столько, чтобы разглядеть метров на десять от силы. Тьма в коридоре стояла кромешная, наполненная постоянным сухим треском, далекими отзвуками капели, шелестом ветра в невидимых воздуховодах. Дунай посветил на стену, на пол, захотел сплюнуть от омерзения, но вспомнил про ткань на лице. Шевелящийся живой ковер насекомых только добавлял отвращения к странному, ровному и прямому подземному ходу.

Светлая плесень, густо покрывающая стены и уходящая на потолок, отсвечивала от факелов, поблескивая серебром. Сверху, чуть играя отсветами пламени, медленно перекатывались через крошечные трещины потеки зеленоватой воды. Она пробегала по наростам и губчатым выступам, там и сям покрывавшим стены. Трещали и знакомые Дунаю вездесущие тараканы, и черные огромные сороконожки, и вялые белесые жирные мокрицы, а также их никогда ранее не виданные пластуном соседи, родственники и товарищи. Так что треску, шуршанию и еле слышному скрежету Дунай даже не удивлялся. Хорошо, что хоть за шиворот никто из насекомьей братии не упал ни разу, то-то гадостно стало бы.

Пасюк неожиданно успокоился, послав мягкую волну Дунаю, двинулся вперед. Пластун пожал плечами, толкнул в плечо маркитанта:

– Иди давай. Видишь, нет там ничего опасного… Пока нет.

Гед вздохнул, но пошел. Маркитант, хоть и казался не робкого десятка, немного трусил. Дунай-то тоже не находил ничего хорошего в прогулке под землей, но трусить-то чего? Только допусти к себе робость, как она тебя немедленно, да с аппетитом схрямкает и не подавится. А в таких делах, как у них сейчас, думать даже о таком совсем нельзя. Впереди ждет много сложного.Так что шел Дунай спокойно, хоть и волновался немного. Ну так, совсем чуток, с вершок, не больше. Все-таки пластуны тоже люди, хоть и не совсем обычные.

Рыжий свет факела выхватил плавный поворот хода со снижающимся потолком впереди. Пасюк уже нырнул в чернильную мглу, не боясь и даже не порыкивая. Гед кашлянул, чуть поднял оружие и сгинул следом, как окунувшись в непроглядный пузырь.

– Ни хрена се… Слышь, кремлевский, ты тока глянь.

Дунай насторожился, догоняя спутников. Пригнулся, заворачивая, и чуть не уткнулся носом в спину застывшего на месте маркитанта. Пластун чуть подвинул того в сторону, присмотрелся к предмету удивления Геда и присвистнул. Да уж, ничего не скажешь.

Трубы ли проходили здесь раньше либо что-то схожее, но конец большого нарезного винта точно относился к вентилям-штурвалам. Типа того, которым пластун прикрутил на место дверь из берлоги-бункера, оставленной позади. И винт оказался немалым, даже видимая часть торчала где-то на длину дунаевского рабочего ножа. А тот у пластуна весьма даже большой, с локоть где-то.

На самом винте, когда-то наколотая кем-то очень сильным, висела странная тварь, смахивающая на насекомых, юрко снующих по стальной толстой паутине. Время и вода, явно содержащая в себе какие-то соли, покрыли мертвую тварь тонкой, наполовину прозрачной коркой-пленкой, дающей возможность рассмотреть ее хорошо. Посмотреть Дунаю-то точно оказалось на что, да и маркитант, судя по всему, видел такую в первый раз. Хотя удивление было не очень-то полным, как будто тот готовился встретить чего-то подобное.

Больше всего существо походило на гигантскую многоножку-сколопендру, схожую с ее мелкими сородичами, бодро бегающими по стенам. Странная морда, очень смахивающая на лицо, почти человеческое. Да и тело, если приглядеться, тоже было средним между человеком и насекомым. Длинное, явно гибкое и подвижное, гнущееся почти во все стороны туловище, с восемью абсолютно одинаковыми ногами. Умерла ли жуткая образина совсем молодой или наоборот – вот что заинтересовало Дуная. И по простой причине: длина насекомоподобной сволочи, на глазок, выходила никак не меньше полутора метров, если не больше.

Точно опасный противник, к бабке-ведунье не ходи. С такой хреновиной в узком и невысоком коридоре встреться… бррр. Хорошо уже, если просто живым уйдешь. Дунай присмотрелся к лицу… или к морде? Тоже, фу-у-у, неприятно, совсем как морщинистая кожаная маска, что содрали с мертвеца. Затылок вон, что еле виден отсюда, состоит не иначе как из четырех сегментов, переходящих в такую же выпирающую гладкими валунами хитина спину. А ноги эти, тьфу, пакость какая. Мощные и когтистые, точно пригодные не только для быстрого бега – и для лазанья хоть по потолку, да и для драки. Дунай был готов дать зуб на то, что вон те крючки ай как подходят для хватания разных предметов. И в первую очередь – живых, теплых и вкусных.

– Знаешь, чего за дрянь? – Пластун ткнул маркитанта в бок.– Ты вроде как подивился, но не особо.

– А то, типа шарю че такое.– Гед поднес факел поближе к голове, отметив выпирающие то ли жвала, то ли чересчур отросшие клычища.– Баги, а еще типа зовем их руконогами, например. Слышал про них, а вот встретил в первый раз.

– Из-за них здесь ходить так опасно? – Дунай прикинул про себя бой хотя бы с пятеркой таких тварей.

– Ну да, из-за них самых.– Маркитант тоскливо вздохнул.– Думал, мож пронесет нас ваша дева Удача, да? Видать, не прокатило, девка не фраер, или ты ей не особо глянулся. Тьфу, дрянь-то какая, эх… дурень, я дурень, например, захотел стать старшиной. Сидел бы щас на базе, хоть в той же Хитровке, пил бы че-нить типа огненной воды и в ус не дул. Не, Гед, захотелось те самому стать серьезным пацаном, подняться… вот и поднялся, вощемта, ага. Стоишь в тоннеле, с трехнутым на всю голову кремлевским отморозком, че рамсы совсем попутал, например, и готовишься за свою шкуру воевать с этакой поганью. Говорила мне мама – не жадничай, не лезь по головам да не жри в два горла, всего зараз не слопаешь, вобщемта.

– Тоже мне, старшина, чего нюни распустил? – Дунай покачал головой.– Баги, говоришь… ну-ну. А почему баги?

– Потому че жуки,– непонятно буркнул мрачнеющий Гед.– Как бы мы не влипли.

– Не буди лихо, пока оно тихо,– пластун еще раз полюбовался дохлой тварью.– Авось пронесет, особенно если сами того захотим.

Маркитант не ответил, дернул нервно щекой. Дунай усмехнулся про себя, глядя на его реакцию, ишь, заворотило-то Геда. Как, значит, баб продавать, так ничего, никаких переживаний, ну-ну. Пасюк мрачно заухал в голове пластуна, то ли посмеялся, то ли еще чего, непонятно. Крысопес с каждым проведенным вместе днем поражал Дуная все больше и больше.

«Страшно ему,– крысопес оскалился.– Мне нет. Впереди добрая охота».

«Да, друг,– пластун усмехнулся.– Тараканы, фу, не люблю».

«Невкусные, склизкие. Тоже не люблю,– Пасюк довольно вывалил язык.– Мяса хочу».

«Выйдем, поохотишься – Дунай перевесил автомат через грудь.– Пошли. Далеко тараканы?»

«Не очень. Скоро подеремся».– Крысопес рыскнул вперед, длинный хвост с шипами кожаных бляшек прочертил полосу на грязном полу. Чуть зачавкало, захрустело под ногами панцирями насекомых. Незаметно в подземных коммуникациях передвигаться точно не выходило, хотя Дунай и не знал, на что реагируют эти, как их… баги. Гед, явно загрустив, двинулся за Пасюком, оставив пластуну тыл маленькой колонны.

Под ногами продолжала с хлюпаньем лопаться коридорная фауна, не успевшая вовремя удрать. Но живности по пути стало заметно меньше, видно, все ползающие и прыгающие чуды-юды с усами-антеннами, хитином, множеством лапок и ложноножек успели организовать какой-то семафор, передав по нему сигнал «тревоги». А еще Дунай отметил поднимающийся вверх потолок, что немного порадовало. В тесном коридоре пластун чувствовал себя не особо уютно, не развернешься, отпора как следует не дашь.

В следующий раз им пришлось остановиться у развалившегося куска стены и рухнувшего потолка. Завал вышел знатный: не обойти, не пролезть. Разве что Пасюк юркнул в широкую для него дыру, мелькнул хвостом и исчез по ту сторону. Успел дать Дунаю понять, что побежал на разведку, успокоив встревожившегося пластуна. Ну а им двоим точно не пристало ждать крысопса без дела. Тем более Дунай уже присмотрел участочек в кажущейся монолитной баррикаде. Точно, вот оно место, в котором расчистить завал даже без лома и кирки выглядело совсем по силам для двух здоровых мужиков.

– Чего встал-то? – Дунай покосился на Геда.– Давай работать.

– Работа не волк, в лес не убежит,– маркитант тоскливо покосился на серые глыбы с торчащими из них кусками арматуры.– Напорешься вон на ту, сгниешь заживо, например. Думаешь, расчистим?

– Еще как думаю,– пластуну не очень пришлась по душе леность торговца.– И не напарывайся, глядишь, не сгниешь. Давай-давай, шевелись, нечего стоять. Глаза боятся, как известно, а руки-то делают.

– Эт ты точна сказал.– Торговец убрал пистолет, поплевал на ладони и хватанул первый попавшийся булыжник. Вцепился в него пальцами, аж покраснел, вспотел и принялся пыхтеть.– Да че ж такое?!!

– Вот дурья твоя башка.– Дунаю стало смешно.– Как ты старшиной-то стал, а? Ну чего ты, чего схватился за него? Не видишь, он же с тебя весом, наверное. Вот, попробуй отсюда, только подожди, свой достану.

– Щас-щас… слышь, кремлевский?

– Что тебе, купчина?

– А у вас все такие?

– Ась, чего говоришь?

– Тяжелый, епта… Говорю, все у вас такие резкие, например, как ты, или нет?

– Хватает. А что тебе так интересно-то, мил-человек, не все высмотрел, что ли?

– Интересно просто.

– Ну-ну. Как там… верю-верю, всякому зверю, даже ежу, а тебе, Гед, погожу. Да куда ты хватаешься снова, дурная твоя голова, не видишь, сейчас бахнется тут вот.

– Где? А… е-е-е… твою ж мать. Да не твою, больно к слову пришлось.

– А ты за словами-то следи, коммерциант. У нас в Кремле за такое могут и ножиком приголубить, если сразу не повинится.

– Э…

– Да чего ты мекаешь, не козел же. Так… клади сюда вот, только аккуратно, на ногу чтобы не соскользнуло. Во-о-от, видишь, сколько сделали?

– М-да, налопатили, ниче не скажешь. Еще чутка, например, и лезть можно дальше. Это, кремлевский, а че ты за девкой-то этой так сайгачишь, она те кто вощемта? А ваще, если по чесноку, кремлевский, не много ты навоюешь со своим луком и железяками, например.

– Гед-Гед…

Дунай отвалил большой кусок потолочного скоса, рукой сломал торчавшую из стены напротив ржавую до трухи арматурину. Полюбовался на пыльную и грязную кучу под ногами и сделанный проход, отряхнул руки, довольный собой и даже лентяем-маркитантом. Как будто не заметил, что тот все время пытался отлынить, хватаясь не за то, что мог бы взять, а за то, что полегче и поухватистее. Ай, Перун с ним, с торгашом бесстыдным, дело-то сделано, и ладно. Страшно или нет дальше-то будет, но зато теперь и идти можно.

– Понимаешь, маркитант, дело тут такое. Первое, что касается моих железяк и прочего… ты-то здесь сейчас. И никакие ваши автоматы мне не помешали, так? А второе… ты пистолет-то не лапай без дела, хорошо? Руку сломаю, не посмотрю, что ты мне нужен. Нет Пасюка, так оно, веришь, не страшно. У меня ведь глаза и на затылке есть.

– Где? – Рожа ошарашенного маркитанта смешила сама по себе.

– Под косой, где… я же кремлевский воин, у меня еще и руки запасные в рюкзаке имеются. Если что, так прикручу, и все. А чего ты думал, мы ж в Кремле не лыком шитые и не пальцем деланные.

За наваленной кучей зашуршало, свет факела блеснул на пепербоксе, мигом выхваченном из наспинной кобуры Дунаем. Шесть стволов уставились в любопытную морду Пасюка.

«А чего вы тут делаете?» – так и было написано на нахальной волосатой роже, украшенной шрамами.

«Паролю сказать не судьба?» – Дунай сплюнул с досады на себя. Надо же, прослушал четвероногого, а если бы не он оказался?

«Я не понимаю,– мгновенно ответил заинтересованный крысопес.– Новое слово. Что такое?»

«В следующий раз скажи – я иду – пластун убрал револьвер, потрепал друга по шее.– Что там впереди?»

«Покажу».– Пасюк уставился в глаза пластуну. Картинка возникла сразу, четкая, многое проясняющая.

Дальше в факелах на какое-то время надобность отпадала. Выход тоннеля к земле оказался очень большим. В некоторых местах поврежденный временем, войной и природой потолок обрушился так же, как и здесь. Только там был свет, пусть и не очень яркий, но дневной, позволяющий многое рассмотреть и не дать обнаружить себя. Это ведь только на руку пластуну и компании. А вот то, что крысопес показал дальше, не оказалось так хорошо и приятно.

Пять больших багов, куда крупнее увиденного на повороте, что-то явно охраняли. Кружили хороводом, постоянно сменяя друг друга, да на самой развилке. Вот так досада, ничего не скажешь. Разве что…

Дунай пошел назад, возвращаясь к мумии на вентиле. Выхватил меч, резко ударил, вложив всю возможную силу. Клинок с хрустом, легче ожидаемого, вошел в плоть на голове существа, развалив ее напополам. Пластун подсветил догорающим факелом, вгляделся и довольно показал ничего не понявшему маркитанту:

– Мозг видишь?

– И че, типа от этого нам легче станет?

– Еще как станет. Стрелы, говоришь? Ну-ну.

Дунай показал ему на ждущее путников отверстие в завале. Гед вздохнул, но полез в него, не сказав пластуну ни слова против.

За десяток метров до указанного Пасюком перекрестка Дунай остановился. Перед ним коридор делал поворот, стоило подходить осторожно, не тревожить понапрасну врагов. Вряд ли жуки, или как их там, захотят за «здрасте» пропустить двух людей и одного четвероногого мутанта. Придется подраться, да еще тихо и издалека. На это Дунай и полагался, сняв автомат и аккуратно, не звякнув ни одной деталью, прислонив его к стене у самого завитка тоннеля влево. Лишь бы как следует прицелиться в багов.

Еле слышно щелкнул креплениями смазанный в шарнирах лук, распрямляя плечи. Выглянул в коридор, оценив расстояние и положение существ, прикинул их возможную скорость. А дальше Геду осталось только раскрыть рот и понять, почему так уверен в себе этот кремлевский здоровяк.

Тетива загудела, отправив в полет одну за другой шесть стрел. Стрелял пластун ровно, отточенными движениями отпуская тетиву, тут же доставая следующую стрелу из колчана на бедре. Вжих! Первая вошла точно в намеченную Дунаем точку, пробив череп самого ближнего, только что вползшего с шелестом в круг света. Данг! Вторая, соскользнув с тетивы, чуть не пролетела мимо бага, резко ушедшего в сторону с траектории полета убийственного снаряда. Но все равно, пусть и не в голову, пусть в шею, видно там, где хитин тоньше, стрела угодила.

Бага практически пришпилило к стене, стрела вошла в рыхлый от времени бетон чуть не наполовину. А вот на следующую пару мутантов, оказавшихся дьявольски быстрыми, Дунай потратил целых четыре стрелы, сбив последнего с потолка чуть ли не в метре с небольшим от себя. Их товарища, юзом прошедшего по полу, встретил в клыки Пасюк, вгрызшись в единственное доступное место, там, где голова соединялась с шеей. Сам крысопес при этом рисковал погибнуть, когда баг ударил в него ногой-копьем. Но природа подарила тому многое, и скорость с реакцией в том числе. Зверь вывернулся, невероятно подпрыгнув на месте, оказавшись чуть ли не сидящим на спине бага. Рванул мордой в сторону, добивая противника. Выпустил наружу странно пахнущие желтоватые потеки, перемешанные со слизью из порванного горла странного подземного мутанта.

Последний из нападавших стражников с жирным шлепком упал на пол, еще дергаясь и не желая умирать. Дунай ударил ногой, проломив череп, не погнушавшись измарать сапог в светлых соплях содержимого. Выглянул дальше, не снимая стрелу с тетивы. Тетива дрожала, чуть слышно гудя под натяжением. Гед, смотревший на краткую схватку с невольным восхищением и страхом, вытаращился на видневшиеся из-под рукавов запястья пластуна. Сухожилия на них вздулись, проступили мышцы, которые сложно там и подозревать. Прикинув про себя силу, прячущуюся в этом парне, кажущемся рядом с дружинниками Кремля не таким и крупным, вздохнул про себя. Да уж, нелегко придется шайнам, захоти они на самом деле взять не сдающуюся крепость.

И невольно, сам того не хотя, почувствовал где-то в себе гордость и стыд. Гордость за этого вот здоровяка, отважно идущего вперед, несмотря на самоубийственность затеи и тяжесть выбранного пути. А стыд… потому как пластун, как ни меркуй себе чего другого, куда роднее ему, московскому воину и торговцу, чем неведомые пришлые кочевники. И он, Гед, ничем не помог в своей жизни таким как этот воин, странным и далеким людям, живущим за красно-бурыми стенами тысячелетней твердыни, выстоявшим в огне войны и не сдающимся перед новыми опасностями.

Дунай скользнул вперед, опасаясь спешащих к багам соплеменников. Вслушался, ожидая чуть заметного скрежета от острых лап по полу, стенам или потолку, почти не слышимого хруста пластин хитина, трущихся друг о друга. Но нет, пока вокруг стояла тишина, ничем и никем не нарушаемая. Он махнул маркитанту, подзывая его ближе и слегка пнул в бок Пасюка, увлеченно оттиравшего морду об относительно чистый, совсем чуть заляпанный внутренностями хозяина бок убитого бага.

«Пошли, потом ототрешься»,– Дунай мысленно позвал друга.

«Иду. Противно пахнет»,– Крысопес, показалось, вздохнул. Что верно, то верно, пластун замечал за ним чистоплотность, что ли? Мыться Пасюк любил, залезая в холодную проточную воду и разрешая Дунаю тереть скребком жесткую, не каждым ножом проколешь, шерсть. Да тот и сам, пусть и привычный к постоянным своим спутникам – грязи да поту,– при первой возможности лез мыться.

Хорошо, что сейчас Дунаю не пришлось оттирать с крысюка его же собственную кровь. А внутренности твари… даже если и засохнут, так один черт ототрутся позже. Ладно, что не оказалось внутри бага чего-то вредного. Баяли порой старики, что, дескать, есть в развалинах да пустошах всякие звери. Мол, у некоторых вместо крови едкая кислота, как та, что у монахов-ученых в почете в лабораториях. Так чего только люди не наврут ради красного-то словца? И то, додуматься надо, прибалтывать совсем тогда юных пластунов сказками про едкую кровь, такие дела. И ведь верили баюну, как не поверить-то, а тот и рад, пел как птица-говорун, что отличается, всякому известно, умом и сообразительностью. Зато у Князя в горницах сейчас и живет.

Гед прошелся по самой стенке, добравшись до первого из пристреленных Дунаем багов, замер и неожиданно шагнул в переход, темнеющий впереди.

Пластун одним прыжком оказался там, отпустив тетиву, прижав стрелу пальцами к телу лука. Маркитант, паче чаяния, вовсе не оказался убит затаившимся мутантом. Торговец обнаружился у отверстия, узкого, только багу и пролезть, явно сделанному специально. Да и сам проход оказался перегороженным плотно склеенными чем-то светлыми кусками стен вперемежку с ржавым железом. Спрессованная масса напоминала пробку, специально вбитую в жерло тоннеля.

– Ты посмотри только, кремлевский… – голос у Геда заметно дрогнул.– Жуть-то какая…

Пластун подошел, приник к дыре, подвинув маркитанта, и присмотрелся. Желание быстрее удрать нахлынуло сразу, чуть не заставив всегда спокойного Дуная драпануть отсюда куда подальше.

Свет, проникающий через прорехи в громадное пространство внизу, дал возможность рассмотреть все очень хорошо. Настолько хорошо, что Дунай пожалел про увиденное и осознанное. Что там те пять багов, убитых только что? Внизу, в темноте, наполненной скрежетом и треском, шелестом и щелканьем, их были даже не сотни. А посередине – длинное, мощное тело, со всех сторон прикрытое спинами жуков, со светлой, рыхлой и кажущейся жирной кишкой, идущей куда-то в темноту.