Текст книги "Хроника Великой войны"

Автор книги: Дмитрий Крюков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц)

Все молчали, не перебивая бессмертного.

– А сейчас мы должны ждать. Момент ещё не настал. Мы должны покинуть Королевство Трех Мысов. Наш путь лежит в княжество Парзи. Оно небогато, но имеет хорошее положение, и взять его будет легко. Сейчас снег преградил нам дорогу, но мы двинемся туда через несколько недель, с весенней оттепелью. Пока же мы должны позаботиться о низших, погибающих на равнине, ибо они уже сейчас служат нам. Гархагох, пусть несколько магов спасают их от холода. Я уже распорядился открыть госпиталь для обмороженных.

– Хорошо, – Верховный Маг кивнул.

– Пока все. Стоим, – бессмертный улыбнулся. – Если вам станет от этого легче, могу сказать, что в лагере людей замерзло уже сто человек.

***

Гхалхалтары требовали много еды, и приходилось готовить с утра до вечера.

Осерта работала на кухне, бросаясь от одного горшка к другому, подавая блюда девушкам, нанятым мастером Орлогом. Они обслуживали посетителей и были веселы и болтливы:

– Боже, а какой силач тот, с большой бородой.

– С чего ты взяла?

– Знаешь, он пальцами согнул монету!

– Лучше бы дал её мне.

– Ха! Так один из них, с таким длинным и кривым ножищем, добавил мне три медяка. Говорит, – девушка на секунду замолчала, наморщив лоб, – "дагед". Это, представь, по-нашему "спасибо".

Осерта, до того пропускавшая их болтовню мимо ушей, вдруг неожиданно спросила:

– Скажи ещё раз. Как это будет?

Девушка не поняла:

– Что будет?

– "Спасибо" по-гхалхалтарски.

Девушка удивилась, но охотно повторила:

– Дагед. А что это тебе так захотелось узнать?

– Слово больно хорошее.

– И только? – девушки разочарованно отвернулись и поспешили в зал.

Осерта осталась одна с кипящими горшками, и все вертелось в голове странное слово: "дагед" – "спасибо".

***

Пользуясь отлучкой ушедших на совет начальников, солдаты кутили допоздна, и довольный мастер Орлог не спешил закрывать заведение.

Осерта чувствовала, что у неё отнимаются руки и деревенеют ноги, но от постоянных, одинаковых движений к вечеру они уже не повиновались ей, а действовали отдельно, и они по инерции продолжала работать, пока наконец не поняла, что больше не может:

– Извините, мастер Орлог, позвольте мне выйти.

Хозяин взглянул на нее, нахмурившись:

– Ты что? Работай. Или хочешь испортить мне дело?

– Я очень устала.

Трактирщик покачал головой: "Если девчонка будет работать без продыху, ещё заболеет – больше убытка".

– Хорошо, ступай. Но чтоб через пять минут была здесь.

– Да, да, мастер Орлог. Спасибо, дагед, – гхалхалтарское слово сорвалось с её губ, но трактирщик не заметил этого: он считал деньги.

Накинув плащ, она вышла на улицу. Незнакомое, чуждое её слуху слово неотвязно засело в голове. Она не понимала, почему не может от него избавиться, и так много раз мысленно проговорила, что в конце концов забыла его смысл. Но потом вдруг вспомнила, что "дагед" значит "спасибо", и от этого сделалось приятно. Было только обидно за подруг, что такое слово использовали походя, как разменную монету, как три медяка.

На улице было тихо и темно, лишь горели в избах тусклые огоньки лучин. От снега, облепившего горы веяло спокойствием, и, вырвавшаяся из шумного трактира, Осерта закрыла глаза, наслаждаясь звенящей тишиной. Ей казалось, будто у самого её уха кто-то осторожно звонит в крохотные колокольчики. К ним примешался ещё один большой колокол. Его гул шел издалека, постепенно приближаясь, пока не заглушил собой все остальные звуки. Это хрустел снег под ногами. Она открыла глаза и увидела две фигуры, идущие в её сторону. Они были темнее синего неба, и Осерта узнала в них гхалхалтаров. Девушка до того устала от их наглых, развязных голосов, что невольно отшатнулась. Ей хотелось побыть одной, забыться, умереть, но больше никогда не возвращаться в трактир и не видеть их.

Идущие приближались к ней. Она услышала сначала смутно, а потом отчетливо голос одного из них, холодный и жесткий. Фразы гхалхалтара были чеканные, рубленные, словно он сердился. Другой кивал – Осерта видела, как на фоне неба качалась его голова.

Вдруг он заговорил. В его голосе девушка уловила что-то знакомое. Где она могла его слышать? Ну конечно, это Золотой! Изо всех гхалхалтаров он единственный показался ей примечательным, не таким как все. Может оттого, что она видела его всего один раз? И вот они вновь встретились, а в голове продолжало звучать странное "дагед". Да, она должна поблагодарить его. Осерта представила, как подойдет к незнакомцу, и, замерев, продолжала вслушиваться в его голос, доносящийся из темноты. Он звучал мягко и вкрадчиво, то вдруг взмывал, дрожа на самых высоких нотах и внезапно перерастая в густой баритон. Другой гхалхалтар иногда вставлял свои кургузые, нелепые реплики, нарушая мечущуюся стройность его голоса. Поравнявшись с девушкой, Золотой быстро взглянул на нее, и она уловила мгновенный блеск его светлого зрачка, когда он остановился на её лице.

Гхалхалтары прошли. Его голос постепенно удалялся, пока, заглушенный расстоянием, не смолк совсем.

***

Халхидорог и Гамар остановились в Виландоре и потому возвращались к своим корпусам вместе. Погода стояла хорошая. Старый гхалхалтар, чувствуя в своем спутнике хорошего собеседника, и желая продлить прогулку, передал единорога своим воинам, а сам пошел рядом с Халхидорогом.

Говорили о совете. Гамар стоял за взятие Грохбундера и немедленное продолжение войны:

– Не для того мы пришли сюда, чтобы отступать. Покинем Королевство, куда покатимся? На Жоговенский мыс надо идти.

Халхидорог кивал:

– Да, вы правы. Я, конечно, понимаю, что многие люди против нас и придется бороться с ними…

– Вешать их надо! Перебить, как пентакреонцев.

– Да, придется бороться с мирным населением, возможно даже смести несколько городов. Однако разве с самого начала не было ясно, что часть жителей восстанет против нас? Это неизбежно. Так перед чем же мы тогда отступаем?

Впереди, вглядываясь в них, стояла девушка. Халхидорог оторвал глаза от снега под ногами, скользнул взглядом по её бледному, искусно подведенному ночными тенями лицу. Она смотрела прямо на него. Поспешно отвернувшись, гхалхалтар продолжил:

– Мы зашли слишком далеко. Теперь нам нет пути назад. Мы все в крови. Все, Гамар. От этого не уйти. Я собственноручно уложил четверых во время взятия Форт-Брейдена и потерял счет убитым мною в Альте и во время ночного прорыва. Вы тоже хороши…

– Да, – согласился Гамар, – триста пентакреонцев лежат на моей совести. Но я не жалею об этом. Если бы я мог вернуть тех девяносто шесть гхалхалтаров я бы, не задумываясь, уничтожил бы и тридцать тысяч человек!

– Вы верите в наше превосходство над остальными?

– Конечно!

– Да здравствуют гхалхалтары!..

– И их король Хамрак, – вставил Гамар.

Халхидорог усмехнулся:

– Хамрак все равно бессмертный. Ему здравия можно и не желать.

Они дошли до своих домов, которые стояли по соседству, и распрощались.

***

На следующий день в трактире было опять людно. Лукавый по-прежнему сидел в углу и много пил, неотрывно наблюдая за входом на кухню. Когда мастер Орлог проходил мимо, гхалхалтар схватил его, о чем-то спросил. Трактирщик замахал руками, отстраняясь от посетителя. Лукавый полез в карман – несколько монет золотыми пятнами засверкали на столе. На лице Орлога отразилась борьба. В конце концов он сгреб деньги, указал гхалхалтару на дверь кухни. Лукавый поднялся, улыбаясь, направился туда.

Осерта работала вместе с восемнадцатилетним парнем – сыном соседа. Занятая, она не обращала внимания на девушек, забегавших на кухню, чтобы захватить подносы с едой, как вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд. Осерта обернулась – прямо перед ней, слегка покачиваясь, стоял Лукавый. По привычке он пощипывал свою остренькую бородку и ухмылялся, потом вдруг шагнул, вытянул длинные руки и, заключив её в свои объятия, засмеялся. Она отшатнулась и закричала, призывая мастера Орлога на помощь, но тот не пришел: он считал полученные деньги. Лукавый схватил её, прижимая к себе.

– Эй, ты что? – парень тронул его за локоть.

Гхалхалтар резко обернулся, двинул парня растопыренной пятерней. Тот упал. Так же быстро Лукавый вновь вцепился в девушку. Однако оскорбленный парень не думал сдаваться и, мстя за поруганное честолюбие, накинулся на обидчика сзади. Озлобившись, гхалхалтар выпустил Осерту, схватил нападающего за горло, другой рукой дернул из-за пояса кинжал. Он был пьян, и оружие в неверной руке случайно угодило в парня. Тот вскрикнул и обмяк. Лукавый выпустил его и, нахмурившись, поглядел на упавшее тело: он хотел лишь пригрозить и не ожидал, что все так обернется. Однако, сознавая, что зашел уже слишком далеко, гхалхалтар вновь повернулся к Осерте.

Одна из девушек вошла на кухню и, выронив поднос, бросилась в зал:

– Помогите! Убили! Скорее!

Обеспокоенные гхалхалтары повскакивали с мест. Лукавый ещё пытался овладеть Осертой, когда солдаты оттащили его, отшвырнув в угол. Сразу несколько рук прижали преступника к стене. Осерта, с трудом переводя дыхание, глядела на недвижимого парня. Солидный гхалхалтар с седыми волосами стал протискиваться наружу через солдат, заслонивших дверной проем:

– Начальника! Позовите начальника!

***

Воины расступились, освобождая дорогу командиру корпуса. Халхидорог, хмурясь, вошел на кухню, посмотрел на парня, вопросительно взглянул на склонившегося над ним военного лекаря. Тот улыбнулся и успокаивающе кивнул. Халхидорог обернулся, ища глазами хозяина. Мастер Орлог стоял ни жив, ни мертв: взял бы он у Лукавого деньги, если б знал, что все так кончится? Да ни за что! Это же себе в убыток! Соседу за сына заплати, да ещё за трактиром дурная слава поведется – ходить перестанут. Халхидорог поманил трактирщика и заговорил.

– Жив, – перевел переводчик. – Рана неопасная: так, кожу оцарапало. Перепугался сильно. К вечеру отойдет.

Раненого подняли, по приказу военачальника понесли наверх в жилые комнаты.

Убедившись, что жизнь парня вне опасности, Халхидорог повернулся к Лукавому, который по-прежнему стоял, прижатый к стене. Осерта внимательно следила за каждым движением Золотого, со страхом наблюдая, как он осторожно вынимает меч из ножен. Клинок зловеще поднялся, покачиваясь у груди схваченного. Золотой что-то сказал. На этот раз голос его был низкий и грозный. Лукавого отпустили, и гхалхалтары молча вышли из кухни в зал и расчистили середину от столов, отодвинув их к стенам.

Лукавый и Золотой остались одни в пустом пространстве центра. Глаза преступника испуганно забегали по лицам собравшихся. Золотой повторил приказ. Его щеки ввалились, усы дрожали, и страшно кривились под ними губы. Осерта невольно подумала, что он убьет Лукавого. К её ужасу тот тоже стал доставать меч.

– Поединок чести, – со знанием дела пояснила одна из девушек. – Выжить должен только один.

Вдруг Осерта испугалась за Золотого. А если его убьют? Он, казалось, был её единственным защитником во всем мире. Где был мастер Орлог, с которым она прожила столько лет, когда Лукавый зажал её на кухне и ранил соседского паренька?

Золотой оскалился, повел рукой, призывая противника приблизиться. Лукавый, согнув колени, нахохлившись, стал трусовато наступать, словно боялся потерять землю под ногами, потом остановился, выжидая. Тогда Золотой вдруг сделал выпад. Его меч ударился о клинок противника, отскочил, взвился, замелькал повсюду. Лукавый отбил несколько ударов, вдруг, растерявшись, вскрикнул. Осерта, до того не улавливавшая ход поединка, увидела, как меч Золотого пробил рубашку её обидчика, заставив того выронить оружие.

Золотой вогнал клинок в ножны, надвинулся на побежденного и, выхватив кинжал, неуловимым движением отделил его черную бородку от лица. Лукавый вскрикнул, став вдруг жалким и беззащитным. Гхалхалтары засмеялись. Двое из них приблизились к опозоренному преступнику, подхватили его под мышки и увели.

Халхидорог разжал кулак, отбросив срезанную бородку на пол и смахнул несколько волосков с кинжала. Он собрался уходить, когда из толпы вынырнула девушка и, очутившись прямо перед ним, произнесла:

– Дагед.

Халхидорог узнал её лицо, которое видел накануне вечером.

– Дагед? – он недоуменно переспросил.

– Этот мерзавец пытался изнасиловать её, – пояснил стоящий рядом переводчик.

Халхидорог обратился к девушке по-гхалхалтарски, но она не поняла и молча глядела разгоревшимися глазами в его спокойное лицо. Осерта была рада, что он не погиб.

Переводчик перевел ей слова Халхидорога:

– Кто ты?

– Я работаю здесь.

– Тот гхалхалтар действительно пытался обесчестить тебя?

Осерта смутилась: ей показалось странным, что сейчас, возможно, жизнь её мучителя зависит от нее.

Золотой улыбнулся. Переводчик говорил слова монотонно и глухо, мешая Осерте слушать его голос:

– Я верю, что пытался. Ты красива. Если кто-нибудь впредь посмеет оскорбить тебя, знай, что Халхидорог Гарэльд Эмберг всегда на твоей стороне. Приди ко мне и найдешь надежного защитника. Дорогу тебе укажут.

Халхидорог взмахнул рукой и вышел. Другие воины, сочтя неудобным оставаться после случившегося, последовали за ним. В трактире остались лишь две девушки-служанки, мастер Орлог и Осерта. Она стояла, не обращая внимания на окружающих, переживая ещё раз их разговор, в котором уже не было переводчика. Жалкий, сгорбившийся мастер Орлог осторожно прикоснулся к ней:

– Иди, дочка, иди отдохни. Этот мерзавец чуть не надругался над тобой. Ну ничего, видишь, он получил по заслугам. Я понимаю, после такого трудно прийти в себя, но тебе надо отдохнуть.

Она покорно направилась к себе в каморку, но мастер Орлог препроводил её в свою комнату, где сам постелил для неё кровать.

***

Войска Хамрака продолжали стоять на равнине, и в Грохбундере успокоились. Осадные орудия покрывались снегом – солдатам было лень возиться на морозе, и они не вылезали из теплых бараков.

Впрочем, лорд Добин, как старый военный, не понимал пассивности гхалхалтаров и ожидал от них подвоха. Иногда ему чудилось, что неприятель взобрался на горы и собирается обойти Грохбундер поверху. Однако в такое время года отвесные скалы были неприступны, и он отбрасывал эту мысль. Временами коменданту казалось, что маги начали телепатическую атаку, завладевая умами солдат гарнизона. Добин присматривался к своими людям, но, не находя ничего подозрительного, вновь успокаивался. Он продолжал регулярно подниматься на стены, ругая безалаберных подчиненных за небоеспособность метательных машин. В конце концов солдаты, поняв, что поблажек не будет, стали без напоминания следить за состоянием техники, а Добин лишь удостоверивался в качестве выполненной работы, проверял напряжение спусковых зажимов и с чувством выполненного долга удалялся в покои. Он понимал, что зимние морозы работают на Грохбундер. Разношерстные твари Южного континента, казавшиеся со стен крепости одинаковыми, маленькими и беззащитными, сбивались в кучи, но это не помогало – они мерзли сотнями.

***

Теперь Осерта работала не с утра до ночи, как раньше. Мастер Орлог стал отпускать её с кухни и следить, чтобы она несильно утомлялась. Она не понимала причину произошедшей в нем перемены и стыдилась отдыхать в то время как остальные работают.

Через два дня после поединка мастер Орлог подошел к приемной дочери и положил свою пухлую красную руку на её запястье. Осерта обернулась.

– Послушай, доченька, – трактирщик заговорил сладким, липким голосом, – помнишь того мужественного воина, который был у нас два дня назад и победил мерзавца, осмелившегося покуситься на твою честь?

Осерта взглянула на мастера, не понимая, к чему он клонит. Да, конечно, как ей забыть Золотого? Она запомнила даже его сложное гхалхалтарское имя – Халхидорог Гарэльд Эмберг, и в её сознании оно странно сочеталось со звучным словом "дагед". Но почему мастер Орлог заговорил о нем?

– Да, я помню его.

– Вот и хорошо. Ты бы сходила к нему.

– Зачем? – смутилась девушка.

– Пригласила бы его к нам.

– А вы этого хотите? – радостно удивилась Осерта.

– Конечно! Ну только ты так, не в открытую это делай, а осторожно намекни. Он поймет.

– А вдруг нет, или не придет?

– Придет, придет. Ты ему понравилась.

– Хорошо, я схожу, приглашу, – поспешно произнесла Осерта, пряча зардевшееся лицо.

– Иди, иди. Только прежде принарядись. Он ведь начальник.

Осерта выбежала с кухни. Трактирщик потер руки: "Этот гхалхалтарин, должно быть, богатый – пусть заходит, доходу будет больше".

***

Комната была небольшая, но светлая. По стенам висели гобелены, выцветшие, но все ещё красивые; на полу покоился мягкий ковер; в углу стоял сундук, в котором хранились вещи бывшего хозяина покоев – мелкого барона, который жил теперь на другой половине дома.

Халхидорог сидел на софе и думал. Лоб его был нахмурен, и брови сдвинуты в одну ломаную линию. Он пытался, не закрывая глаз, раствориться в пространстве, уйти вдаль, где исчезнет материя, где останется лишь ирреальный, воздвигнутый им фантастический мир. Так воитель тренировался в искусстве магии.

В дверь постучали. Он вздрогнул – создаваемый им мир распался на комнату с ковром, сундуком и гобеленами. Халхидорог недовольно взглянул на появившегося в дверях гхалхалтара.

– К вам пришли.

– Кто?

– Какая-то девушка.

Халхидорог удивился, но кивнул:

– Пустите.

Гхалхалтар исчез. Молодой военачальник поднялся с софы, прошелся по комнате: "Кто бы это?"

***

Осерту повели длинными темными залами. Дом был большой – господский, и она невольно замирала, понимая, что попала в настоящие хоромы и скоро встретится с Золотым. Ее спутник ловко отстранял попадавшихся им на пути. Те удивленно смотрели на девушку. Некоторые весело скалились.

Наконец они подошли к приоткрытой двери. В щель Осерта увидела Халхидорога. Он стоял, чуть ссутулившись.

Сопровождавший постучался. Халхидорог распрямился. Его взор устремился к стоявшим на пороге, и Осерта почувствовала на себе этот сосредоточенный взгляд. Он узнал её и улыбнулся, жестом пригласив войти.

Провожатый в нерешительности затоптался в дверях. Халхидорог обратился к нему по-гхалхалтарски:

– Ступай, позови переводчика. Наверное, девушка хочет о чем-то попросить.

Осерта не понимала его слов, и зачарованно разглядывала гобелены на стенах. Несмотря на то, что мастер Орлог был богат, он, складывал все заработанные деньги в ларцы и жил скромно наверху трактира, боясь, что соседи заподозрят, насколько велико его состояние, поэтому она впервые очутилась в подобном доме и чувствовала себя как в сказке. Знакомый голос Халхидорога, звучавший совсем рядом, непонятные слова лишь подтверждали иллюзорность происходящего.

Провожатый вышел, и Халхидорог повернулся к девушке. Не зная, что делать он продолжал стоять молча. Она, подняв глаза, внимательно вглядывалась в его острое лицо, и ей не верилось, что она встретилась с ним наедине в этом богатом доме, где не пахло кухней и не были слышны выкрики нетерпеливых посетителей.

За дверью раздались шаги. Она, растерявшись, обернулась на шум. Вошел переводчик.

Халхидорог оживился: теперь он мог узнать, зачем она явилась.

– Что тебе надо, девушка?

Переводчик встал между ними, бойко принявшись за работу.

– Я пришла сказать, – она запнулась. – Вас не видно, и мастер Орлог интересуется, почему вы не бываете в трактире.

– А он хочет того?

– Да.

– А ты?

Халхидорог смотрел на стоящую перед ним девушку, разглядывая её смущенное лицо.

– Да.

– Хорошо. Думаю, когда у меня будет время, я зайду, – он улыбнулся. – Я не люблю трактиров, но сделаю это ради тебя.

Осерта покраснела, и, заметив это, переводчик злорадно ухмыльнулся.

– Я передам мастеру Орлогу, что вы посетите нас.

– Не надо. Может, я не выберусь в ближайшее время, а, если приду, пусть это будет для него сюрпризом и нашим с тобой секретом.

Осерта согласно кивнула. Выполнив свое поручение, она больше не находила тем для разговора. Мешал и переводчик с прищуренными, смеющимися глазами. Она не знала, чем может заинтересовать Халхидорога, но страстно хотела хоть на несколько мгновений задержаться в волшебной комнате со старинными гобеленами и поэтому молчала, не двигаясь. Халхидорог понимал, что она уже все сказала, но не желал отпускать её.

– Подожди, – он повернулся, подошел к сундуку, открыл его и достал оттуда красивый цветной платок. – Возьми. На улице снег, а ты легко одета – простудишься.

Она медленно приняла в руки теплый, мягкий платок и, поняв, что дольше оставаться нельзя, направилась к выходу.

– Спасибо, спасибо. Дагед.

Он улыбнулся, вспомнив, как два дня назад она, выскочила из толпы и обратилась к нему.

– Спасибо за приглашение.

Осерта вышла.

***

Она шла по улице, не надевая платка, а бережно прижимая его к груди. Он подарил его ей! Встречные крестьяне удивленно разглядывали платок: «Неужели мастер Орлог разорился – подарил? На него не похоже».

Осерта подошла к трактиру, вздохнув, проследовала внутрь. Там все было по-прежнему: бесцельно убивая время, за столами сидели гхалхалтары, вокруг них суетились девушки, появился уже поправившийся соседский сын, который всем норовил невзначай показать свою рану, мастер Орлог стоял у входа на кухню, быстро пересчитывая на ладони монеты и запихивая их в карман.

– Ну что? Сказала?

– Да.

– Придет?

– Не знаю.

– Ты рассказала ему, какой у нас великолепный эль? Нет? Зря. – Трактирщик улыбнулся. – Ты бы ему как-нибудь дала понять, что рада будешь прислужить…

Осерта, опустив лицо, пожала плечами.

– Ну ладно, придет – хорошо, не придет – твоя вина. А это у тебя что? Он подарил, да? Ну-ка, дай посмотреть, – трактирщик жадно вцепился в платок. – Хороша тряпица. Дорого стоит. – Он с сожалением выпустил теплую пушистую ткань из рук. – Видать, приглянулась ты ему. Смотри не упусти, пока дает.

***

Несмотря на грозные речи, произнесенные над безжалостно растерзанными пентакреонцами, лорд Карен не решался атаковать неприятеля. Он скромно остановился в нескольких ледах от Грохбундерского ущелья.

Люди мерзли на заснеженных склонах суровых гор. Каждое утро, когда лорд объезжал позиции, он обязательно натыкался на несколько сгорбленных, покрытых белыми нитями инея, фигур. Сначала он интересовался, кто был замерзший, в каком отряде состоял, потом бросил это пустое занятие и только отдавал короткий приказ: "Убрать!"

О действиях Хамрака он узнавал от дракунов, которые парили над горами и залетали в Грохбундер. Лордом Добином Карен был доволен. Бессмертный король не велел атаковать Грохбундер, поэтому у полководца людей сложилось глубокое убеждение в том, что крепость неприступна, и основную заслугу в этом он отдавал её коменданту. Защищенность цитадели придавала лорду Карену уверенности в своих силах, а солдат он успокаивал известиями о числе замерзших среди гхалхалтаров. Правда, приходилось сглаживать углы и увеличивать потери противника, но лорд Карен к этому уже привык.

***

День начался так же, как и всегда. За окном стало белеть, и мутный свет вмял стекла внутрь, просачиваясь сквозь них в помещение. Осерта монотонно скребла тряпкой по столам. Пришли нанятые мастером Орлогом девушки и сын соседа. Парень прошествовал на кухню, где с достоинством загремел посудой. Девушки принялись помогать Осерте в зале. Появились первые посетители – гхалхалтары. Крестьяне побаивались заходить в трактир после того, как это место облюбовали грозные воины, что, впрочем, мало волновало мастера Орлога.

Он радушно встретил пришедших. Они расселись за столами, а двое из них приблизились к девушкам, предложив им свою помощь. Те, довольные оказанным вниманием, предоставили гхалхалтарам доубираться за них, подарив за это по поцелую.

К Осерте не подошел никто. Солдаты её сторонились, вспоминая Лукавого и боясь навлечь на себя гнев начальника. Она закончила вытирать столы и удалилась на кухню. Девушки продолжали перешептываться с любезными гхалхалтарами, пока народу в трактире не прибавилось. Тогда они вынуждены были начать работу. Все было как обычно.

Однако Осерта ждала чего-то особенного – Халхидорога. Хотя он и сказал, что может не выбраться в ближайшее время, но она так хотела его видеть, что убедила себя в том, что он обязательно придет. Именно сегодня. Каждый раз, когда дверь открывалась и в зал врывались новые голоса, девушка старалась ненароком выглянуть из кухни, чтобы не пропустить его появления.

Однако время шло, а его все не было. День был короток, и окна уже покрыли безрадостные сумерки. Ей стало ясно, что он действительно слишком велик и занят, чтобы заглянуть в трактир. За государственными делами он забыл о ней и об их вчерашнем разговоре.

***

С самого утра Халхидорог отправился на равнину проведать тварей своего корпуса. Их было сложно найти среди сбившихся в кучу тысячах низших. Впрочем, Халхидорог и не пытался отличить вверенных ему тварей от остальных. Он обратился к магам, слонявшимся по приказу Гархагоха по равнине. Чародеям было не холодно – они согревали себя магией, но тварям помочь не могли. От сознания своей беспомощности на душе у них было скверно, и они роптали на командование, заставившее их делать бесполезную работу.

Удрученный увиденным, Халхидорог поехал в госпиталь, устроенный Хамраком в одной из деревень, в длинном деревянном здании с узенькими окнами, прорубленными под самым навесом крыши, усеянной хищными клыками сосулек.

Внутри было душно, пахло потом и сладковатой кровью. Лекари-гхалхалтары и кое-кто из крестьян, понимавших в медицине, возились над лежащими на полу обмороженными, прикладывали отвары, растирали белые недвижимые конечности. Твари стонали, скалились, иногда кидались на врачей, не понимая, что те хотят облегчить их страдания. Обозленные, уставшие хирурги неустанно отнимали отмороженные лапы, кидали их в большие тазы. Когда они наполнялись до верху, крестьяне выносили их на улицу и вываливали содержимое на чистый белый снег.

Халхидорог поговорил с врачами. Те жаловались на нехватку лекарств, повязок, словно он мог чем-то помочь. Начало смеркаться, когда Халхидорог наконец вернулся в Виландор. Проезжая по улице, он вспомнил, что обещал зайти в трактир. После безрадостной картины госпиталя ему захотелось отдохнуть, но он решил сначала заехать к себе и переодеться, так как оказался испачканным кровью тварей.

***

Одна из девушек, обслуживающих посетителей, подбежала к Осерте. Она уже видела дорогой платок и успела вызнать, откуда он появился, поэтому, заговорщически подмигивая, шепнула:

– Там, кажется, твой пришел.

Осерта вздрогнула. Она уже отчаялась и перестала обращать внимание на скрип двери, впускавшей в трактир обычных гхалхалтаров.

Потирая руки, мастер Орлог окликнул ее:

– Доченька, отложи все пока. Пойди, встреть драгоценного гостя.

Девушка с готовностью кивнула, обернулась к ведерку с водой, окунула туда красные, уставшие от работы руки и, наспех отерев их, выбежала в зал.

В трактире воцарилась нехорошая тишина – заметив появление начальника, гхалхалтары притихли. Халхидорог стоял у входа, скрестив руки, чуть покачиваясь, как делал тогда, когда не знал, что предпринять. Он слишком давно не заходил в подобные заведения, и оттого почувствовал себя чужим. Однако завидев её, Халхидорог обрел уверенность.

Осерта приближалась к нему, робея с каждым шагом: это ведь не крестьянин, не человек. Как она спросит, что он хочет на ужин? Осерта поклонилась, осторожно указала гхалхалтару на свободный стол в углу. Расчетливый мастер Орлог специально приберег это место для важного гостя. Халхидорог, с любопытством угадывая дальнейшие действия девушки, покорно сел. Однако она её тотчас оттеснил подбежавший мастер Орлог. Трактирщик зачастил на ломаном гхалхалтарском, который успел усвоить за последние две недели:

– Что угодно, господину? Говядина жареная, рыба – большая редкость в горах…

– Все, что закажет эта госпожа, – перебил его Халхидорог, указывая на Осерту.

Трактирщик отодвинулся от стола и, сияя, обратился к приемной дочери:

– Говорит, что возьмет все, что ты захочешь! Смотри не подведи! Или давай я сам всего навыбираю.

Всегда бережливый, мастер Орлог впервые заказывал блюда с такой щедростью. Осерта нанесла Халхидорогу столько, что заставила весь стол, и ей стало неудобно перед ним: подумает, что она никогда не ела и теперь надеется на богатые объедки.

Халхидорог был на самом деле удивлен обилием блюд, но решил гулять, не скупясь, и не останавливал девушку, дождавшись, пока она не вынесет все.

– Дагед.

Осерта смущенно улыбнулась. Халхидорог посмотрел на нее, указал на место напротив себя. Она смиренно опустилась. Он взмахнул рукой, приглашая её разделить трапезу, и сам принялся за еду. Осерта покраснела: точно подумал, что голодна и потому столько понатащила. Однако было невежливо отказываться, и она принялась за еду, хотя кусок не лез в горло. Халхидорог, не евший с самого утра, напротив, ужинал с аппетитом.

Покончив с говядиной и рыбой, он кликнул одну из девушек-служанок. Осерта инстинктивно поднялась, но Халхидорог жестом остановил её. Служанка подошла, завистливо косясь на сидевшую Осерту.

– Принеси, пожалуйста, бокал.

Девушка удивилась, не поняв, чего от неё хотят. Халхидорог жестом обрисовал бокал. Командир корпуса был слишком важным посетителем, чтобы ему смели отказать, и через минуту девушка появилась, неся тонкий хрустальный бокал, который мастер Орлог в молодости по глупости купил у гномов и с тех пор хранил у себя в комнате, не только не используя, но и никому не показывая.

– Спасибо, – Халхидорог взял бокал и поставил его перед Осертой, словно не замечая её смущения.

Ей было неловко из-за девушки, мнущейся за спиной, и от ощущения на себе её неприязненного взгляда. Она боялась вести себя точно госпожа в трактире, где все знали её как кухарку. Однако Халхидорог с изысканной улыбкой уже наливал ей лучшее вино, которое хранилось у мастера Орлога, и оно темными густыми волнами заполняло искрящийся бокал.

Военачальник редко позволял себе роскошь. Он был сиротой и, как только встал на ноги, вынужден был сам пробиваться в жизнь, работая от зари до зари. Повзрослев, попав к Хамраку и став воителем, он многие годы посвятил искусству владения оружием, в чем добился совершенства. А потом началась война, перекинувшаяся с Южного континента, где были уничтожены непокорные гхалхалтарам людские поселения, на Северный – война, которая отняла у него все силы. Он забыл женщин, и поэтому теперь ему было особенно приятно видеть перед собой девушку.

Халхидорог налил вина себе и поднял кружку:

– За тебя.

Осерта не знала гхалхалтарских слов, но интуитивно поняла их и тихо повторила на людском.

Он положил на стол несколько золотых монет, взял её руку в свою шероховатую ладонь и медленно поднялся, увлекая её за собой из душного трактира.