Текст книги "Хроника Великой войны"

Автор книги: Дмитрий Крюков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 29 страниц)

Толокамп оказался на первом этаже. Слуга-проводник вывел его во двор, где лорд увидел громаду Здания Совещаний. Во всех людских крепостях оно располагалось с западной стороны, что символизировало закат, старость и мудрость, поэтому садящееся солнце оказалось как раз напротив и, разрезанное остроконечной кровлей строения, распалось на две огненно-красные половины, обратив богато украшенное сооружение в темный силуэт. Когда Толокамп подошел ближе и вступил в тень здания, оно скрыло от его глаз полыхающий диск солнца, и тут же выступили перед взором лорда богатые барельефы и орнаменты, украшавшие вход и арки высоких окон.

Лорд вошел в здание и очутился в длинном зале, переходившем в широкую, крытую ковром лестницу. Неровными полосами ложилась на пол струящаяся из окон лава закатного света. Толокамп ступил на ковер и вслед за слугой поднялся на второй этаж. Зал Совещаний находился там за сделанными из красного дерева дверями. Перед ними, подобные статуям, стояли два стражника, ростом с лорда Толокампа, но гораздо шире в плечах. На них были нарядные красно-желтые туники, цветов Пентейского и Жоговенского мысов, на границе которых лежал Грохбундер. Рядом со стражниками прохаживался в ожидании сухонький сутулый человек с пронырливым острым лицом. Завидев Толокампа, он весь подобрался и, когда лорд проходил мимо, устремился к нему, порывисто опустился на колени и прижал узкую кисть командующего к своим влажным губам. Лорд приостановился, удивленно уставившись на неожиданного почитателя. Коленопреклоненный человек поднял голову и жарко зашептал, уставившись в лицо полководца чуть мутными глазами:

– Ваша милость, лорд Карен замыслил недоброе и взял лорда Мальерона под стражу, ибо не хочет допустить его к совету. Освободите незаслуженно пострадавшего лорда, и он поможет вам.

Толокамп отшатнулся, брезгливо отерев руку, которую только что поцеловал проситель. Грешно поддерживать дружеские сношения с приспешниками Альфреда Черного. Человек поднялся с колен и, опустив голову, попятился назад. Толокамп двинулся в распахнувшиеся перед ним двери и, когда переступал порог Зала Совещаний, ему все же подумалось, что это несправедливо – прятать лорда в подземелье в то время, как идет совет.

Командующий огляделся: посреди зала стоял круглый стол, в центре которого возвышались статуи трех старцев, олицетворяющих справедливость, благоразумие и мудрость. Почти все места за столом были уже заняты. В сидящих Толокамп узнал Карена, Добина и ещё трех менее значимых лордов. Командующий приблизился, и Карен, чуть приподняв голову, кивнул в знак приветствия.

Слуга отодвинул кресло, приглашая Толокампа сесть. Лорд занял почетное место и вновь оглядел собравшихся: пятеро, с ним – шестеро. Плохо. Чем меньше людей на совете, тем больше ответственность на каждом из них. Тогда лорд Толокамп произнес:

– Милостивейшие лорды, я не вижу ещё одного кресла.

– Что вы имеете в виду? – спросил Добин.

– Я знаю, что в крепости есть ещё один лорд. Так почему же он не среди нас?

Добин беспомощно обернулся к лорду Карену. Тот был бледен, отчего его лицо походило на застывшую гипсовую маску. Лишь глаза оставались живыми. Они вскинулись на лорда Толокампа, затем перелетели на Добина. Карен пошевелился, решившись играть в открытую, а там, куда кривая вывезет.

– Приведите лорда Мальерона.

Заседающие сидели молча, боясь смотреть друг на друга, пока солдаты сходили вниз, освободили злополучного лорда и ввели его в Зал. Увидев маленькое, желтое, от накопившейся желчи лицо Мальерона, Толокамп чуть повеселел.

– Мы ждем вас. Кто дал вам право опаздывать на столь важный совет?

– Спросите сих достопочтенных лордов, – кивнул Мальерон на Карена и на Добина и сел за стол.

– Ну что ж, начнем, – вдруг ожил Карен.

– Приступим, – согласился Толокамп, выпростав вперед руки. – Кто выступит первым?

– Я, – вызвался Добин.

– Прошу.

– Дело важное, – комендант Грохбундера отер рот. – Решается судьба отечества, поэтому буду говорить кратко и искренне, что думаю. – Добин замолчал, как видно пытаясь перевести ворочавшиеся в его голове мысли на человеческий язык. – Есть два предложения. Одно – дать бой в горах, под прикрытием знакомых нам скал и укрепленного Грохбундера. Второе – провести сражение в открытом поле. Я за первое. На равнине гхалхалтары задавят нас числом. У них сильные маги, которым на равнине одно раздолье. В случае поражения в горах у нас будет Грохбундер, куда мы сможем отойти. У подножия гор скалы, которые могли бы оказать нам помощь, погубят нас, ибо мы не сможем быстро взобраться на склоны и уйти от преследования.

– Позвольте возразить, – начал один из мелких лордов, раболепно заглядывая в глаза новому командующему. – Армия находится далеко от Грохбундера, поэтому нам прежде придется преодолеть не один трудный горный перевал, чтобы добраться до крепости. Вы предлагаете вести засадную войну, но следует понимать, что сильное гхалхалтарское войско может беспрепятственно по одиночке разбить все разрозненные засадные отряды, как это сделал Сакр на западе.

– Нужно выставить отряды побольше, терзать неприятеля дракунами и наемниками-гномами, которые излазали эти горы вдоль и поперек, – поддержал Добина другой незначительный лорд.

Карен и Толокамп молчали, уперев взоры в стол. Иногда они поднимали глаза, но их взгляды тут же сталкивались и турнирными копьями ломались друг о друга, вновь падая на стол.

– Сражение в поле губительно. В лучшем случае, двадцать семь тысяч против тридцати гхалхалтарских.

– Не забывайте, среди наших двадцати семи тысяч есть ещё совершенно необученные ополченцы, – вторил лорду Добину мелкий лорд.

– Но и среди неприятеля есть много неразумных тварей. Подлинных воинов-гхалхалтаров у Хамрака не более пятнадцати тысяч, – парировал другой слабый лорд, продолжая преданно поглядывать на молчащего командующего.

Толокампу было по-настоящему плохо. Произошло то, чего он боялся более всего. Мнения разделились, и теперь ему все равно приходилось принимать главное, определяющее судьбу королевства решение. Вспомнился Иоанн: "Бедный мальчик, он не знает, что тут творится. Какие мучения!"

– Наша кавалерия сильна. Рыцари сомнут гхалхалтаров.

– Ха, они даже не успеют доехать. Гхалхалтарские маги выкосят их.

– Вы оскорбляете рыцарство!

– Но что поделаешь, если это правда!

Лорды распалялись не на шутку.

Добин и один из малых лордов отстаивали приоритет кареновской тактики, а двое других с пеной у рта доказывали необходимость открытого сражения.

Так продолжалось с четверть часа, пока наконец Толокамп не собрался с силами и не крикнул:

– Хватит, прекратите! Это совет, а не рынок!

Лорды осеклись и смолкли, покорившись воле командующего.

– Давайте проголосуем. Кто за отход к Грохбундеру?

Добин и его сомышленник рьяно выкрикнули:

– Мы!

Карен оторвал взгляд от стола и гулко произнес:

– Я, ибо иначе мы погибнем.

Толокамп оглядел остальных:

– Кто за немедленный бой на равнине?

"За" высказались два мелких лорда, и сам лорд Толокамп возвестил:

– Я тоже присоединяюсь к этой группе.

Трое на трое. Тогда Толокамп обернулся к молчавшему Мальерону. Тот поглаживал свою остренькую, клинышком бородку, возведя лукавые глаза к потолку. Командующему стало одновременно и легко, потому что не он произнесет главную фразу, и обидно, ибо право решающего голоса перешло к другому лорду, да ещё к какому – к тому, кого все открыто считали предателем и сочувствующим гхалхалтарам.

– А что же вы?

Мальерон словно только очнулся.

– Я? – он скромно улыбнулся, отчего по старому лицу его рассыпались выщербины морщин. – Я за сражение в поле.

– Предатель, – выдохнул лорд Добин.

***

Этельред почувствовал, как кто-то схватил его за плечо и затормошил.

Голова графа заелозила по подушке, словно укоризненно покачиваясь. Этельред всхрапнул и раскрыл глаза – перед ним со свечой в руке стоял оруженосец.

– Что ты, Винфильд? – сурово спросил граф.

– Ваша милость, к вам посланец от лорда Толокампа. Говорит, что обязательно надо поговорить с вами.

– Правда? – Граф сел, осоловело озираясь вокруг. – Что ж, веди его.

– Сюда?

– А куда же еще. Не буду же я в таком виде выходить на улицу!

Оруженосец понятливо кивнул и поспешил из комнаты.

Этельред посмотрел за окно. Снаружи стояла такая темень, что были неразличимы даже стены стоявших вплотную домов – отряд остановился на ночлег в городе Устург.

Внизу послышались шаги. Дверь приотворилась, и в образовавшуюся щель протиснулся оруженосец со свечой. Следом впорхнул быстроногий молодой дракун. Даже при тусклом свете одинокой свечи граф заметил на лице посланца свежий румянец от ночного полета на свежем ветру.

– Что имеешь мне сказать, молодец? – Этельред подался вперед.

Дракун уперся взглядом в кустистые, топорщащиеся в разные стороны графские усы и отрапортовал:

– Меня прислал командующий восточной армией лорд Толокамп. На совете, произошедшем три часа назад, лорды постановили дать сражение в поле, а потому отступление в горы велено прекратить.

Дракун нырнул рукой под полы плаща, порылся и достал аккуратно запечатанный свиток.

– Здесь сообщается то, что я передал вам на словах.

Этельред принял депешу, сломал печать. Сомнений не было – Толокамп действительно приказывал ему оставаться в Устурге. Граф кивнул, разрешая дракуну уйти. Оруженосец взял свечу и отправился проводить посланца.

Этельред остался в темноте. Он лежал и чувствовал, как проснулась старая, знакомая ему уже десять лет, боль и как вытесняет она всякую надежду на нормальный, здоровый сон. Завтра передовые гхалхалтарские отряды подойдут к Устургу. Что он будет с ними делать? О контрнаступлении не стоит и думать. У него слишком мало сил: двести ратников и пятьдесят лучников. А ведь горы совсем рядом. Разумнее было бы отступить под защиту их спасительных ущелий. Однако на развернутом свитке чернела подпись командующего, которая цепью приковала Этельреда к Устургу. Всегда верный своему долгу, граф не собирался нарушать его и теперь, а потому готовился держать город до последнего. Как было написано в приказе.

***

Поле было ограничено с одной стороны пышным лесом, а с другой – пологими горными склонами и крепостными стенами небольшого города. Оно сплошь поросло желтой высокой травой, в которой россыпями пестрели розовые головки клевера. Седой прядью протянулась с юга река, которая расходилась посреди поля на два ручья. Левый брал начало у городской стены. Другой стремился на восток, в противоположную сторону. В ста шагах от того места, где ручьи раздваивались, кособочились четыре длинные приземистые строения.

Бегло изучив окрестности, Ригерг обернулся к солдатам и воззвал:

– К деревне!

Корпус тронулся, и через четверть часа гхалхалтары уже подходили к селению. Из маленьких амбразур-окошек их изучали любопытные глаза. Ригерг подъехал к ближнему дому, постучал ладонью теплый от солнца угол сруба. Десяток солдат приблизились к своему предводителю. Остальные с обозом расположились позади.

– Обследовать! Всех жителей выгнать на улицу и собрать предо мной!

Повинуясь крику барона, корпус с грохотом рассыпался на отдельные группы, по пять-шесть воинов, и устремился к строениям. Разом деревня наполнилась шумом и гвалтом.

Барон и прекрасная Гахжара, вышедшая из кареты, наблюдали, как высыпали из домов мужчины, женщины, дети. Один гхалхалтар вытолкнул немощного старика, ноги которого подкосились, и он упал в пыль. Кричащая женщина бросилась его поднимать, но солдат оторвал её от старика и пихнул древком копья под ребра. Как сноровистые пастухи гхалхалтары сгоняли жителей за деревню пред очи своего предводителя.

Ригерг, ухмыляясь, оглядел людей. Их было не более тридцати.

– Кто у вас за главного? – заговорил он по-людски.

Повисло неловкое молчание. По толпе прокатилось замешательство, затем выступил крепкий коренастый мужчина:

– Я, ваша светлость.

– Хорошо. Скажи мне, какому монарху вы подчиняетесь?

Мужчина уловил хитрые нотки в вопросе гхалхалтара, напрягся и, спиной чувствуя, как затаили дыхание его односельчане, ответил:

– Раньше платили оброк лорду короля Иоанна, а теперь Иоанн ослабел. По всему видно, Хамраку платить оброк будем.

– И ты не рад?

– Отчего же. Рад. Покуда Хамрак к подчиненным милость проявлял.

Ригерг улыбнулся: нечего сказать, хоть и мужик, а тонко сыграл.

– Если не прогневаете, то жить будете вольно.

Солдаты вокруг людей зашевелились.

– Ты говоришь, что раньше оброк платил?

– А как же без него, ваша светлость?

– Это ты правильно рассудил. Без него никуда. Потому собери сейчас по два каравая с человека и по пуду мяса с десяти.

– Будет исполнено, ваша светлость.

Барону понравилось, как мужик безропотно принял условия, и потому он махнул рукой, распуская толпу по домам. Пусть соберут провизию, а заночует он в городе на противоположном берегу реки.

И вдруг в его мысли врезался взволнованный крик солдата:

– Люди! На той стороне люди!

– Какие? – Ригерг сначала не понял и недоуменно обернулся к запыхавшемуся воину.

– У города люди.

– За рекой?

– Да.

Ригерг вытянулся в седле и устремился на другую окраину деревни. Конь мгновенно вынес барона на возвышенность, нависшую над руслом ручья. Гхалхалтар метнул взгляд вниз, увидел мерцание песчаного дна в прозрачной воде и понял, что перейти реку в этом месте будет несложно. На противоположном берегу рассыпалось полупрозрачное редколесье, которое через триста шагов внезапно обрывалось, обнажая серые городские стены. Там барон различил фигуры людских воинов. Они находились в восьми-девяти полетах стрел.

Ригерг развернул коня и поскакал обратно. Ситуация осложнялась, ибо теперь приходилось тщательно наблюдать за неожиданным врагом. Вряд ли людей в городе было много, но, даже если там пятьдесят солдат, они могут натворить бед.

– Расставить усиленные дозоры по берегу! – прокричал барон. – И приведите ко мне старшего человека. Я хочу расспросить его!

***

Ригерг сидел, скрестив пальцы. Его улыбка застенчиво пряталась в мягкой светлой бородке. Охранник ввел мужчину, который давеча назвался старшим среди жителей. Человек огляделся с опаской, но одновременно и деловито, не желая явно выказывать свою слабость.

– Ты, я думаю, хорошо знаешь эти места, – обратился к нему барон.

– Да, – согласился крестьянин.

– Тогда расскажи мне поподробней, куда ведет эта река, как она называется, большой ли город на том берегу, крепкие ли у него стены, густой ли лес, что к северо-востоку от деревни? Вообще расскажи мне все, что ты знаешь.

Человек почесал затылок, соображая стоит ли выдавать столь важные сведения гхалхалтару, но под умным, проницательным взглядом барона сдался: все равно военачальник может послать солдат и разведать окрестности. Лучше не перечить.

– Ваша светлость, река эта называется Обра за то, что, говорят, когда-то жил здесь маг-отшельник…

– Подожди, говори конкретно. Зачем мне твой отшельник? Рассказывай, что посущественней. Река глубокая?

– Нет, ваша светлость. Ее в любом месте можно вброд перейти, а ваши воины и колен не замочат.

Ригерг широко улыбнулся – ему понравился комплимент.

– Так, а что за город на противоположном берегу у самых гор?

– Зовется Устургом. Населения в нем человек двести да ещё тварей, орков, гномов там всяких.

– Стены крепкие?

– Это уж от доблести штурмующих зависит.

На этот раз барон нахмурился:

– Ты загадками не говори. Крепкие или нет?

– Это дело не моего разумения, но скажу, что их ещё в незапамятные времена возводили, а потому сделаны они добротно и высоты немалой.

– Солдат сколько сейчас в городе? – спросил Ригерг.

– Ох, чего не знаю, того не знаю. Может – сотня, может – две.

– Много солдат до нас проходило?

– С тысячу. Да, думаю, не все в Устурге задержались.

– Это правильно, – кивнул барон. – Не такой это город, чтобы тысячную армию более недели содержать. Так, а лес к северу густой?

– Довольно таки, и твари там разные обитают. Так что ребятишек да баб одних туда ходить не пускаем.

– Ну мы не ребятишки и не ба… – Ригерг кашлянул и поправился, – и не женщины. Нам твари не страшны.

– Да вы меня не так поняли, ваша светлость. Это я не в укор вам. Просто так сказал, что зверушки всякие водятся и растения хищные.

– Хорошо, – успокоился гхалхалтар.

За время походов он уже привык ко всякого рода природным сложностям, и они его уже не пугали – согласился бы идти хоть в зачарованный лес.

– Скажи, а что дальше находится?

– За лесом-то?

– Да.

– Коли его по краю обходить, то через час можно до Атарвила добраться.

– Это ещё что такое?

– Деревенька небольшая. Ну чуть больше, чем наша. Дворов восемь.

– Значит, она за лесом расположена?

– Да. Недалеко. Ее даже с середины поля и от города можно заметить. Всего несколько домов.

– Прекрасно. Ступай. Понадобишься снова – позову.

Человек кивнул и поспешно вышел, сопровождаемый охранником.

Ригерг задумался, достал листок бумаги, перо, чернильницу и быстро начертал предположительный план местности. Затем барон придирчиво осмотрел набросок, проставил приблизительные размеры. Взять Устург казалось заманчивым, но корпус и так уже далеко оторвался от основных сил, а, кто знает, какой у людей гарнизон. Вдруг ловушка? Нет, надо было подождать остальных и тогда, посоветовавшись с Хамраком, начинать осаду. Благоразумный Ригерг оставил листок на столе и направился к своей несравненной Гахжаре.

***

Косые лучи садящегося солнца снежинками полыхали в каждой серебряной чешуинке дракона. Ветер летел в лицо и обжигал своим пронзительным холодом. Щеки лорда разгорелись, сделавшись из бледно-желтых красными. Толокамп был как будто пьян. Внизу, под развернутыми крыльями дракона, мчалась в головокружительном танце земля: горные пики, ущелья, равнина, овраги, реки, деревни. Командующий наклонялся как можно ниже, насколько позволяли крепко державшие его ремни, и наблюдал за передвижением крохотных, едва различимых с такой высоты отрядов. Иногда лорду казалось, что взгляд его подводит и это не войска, а лишь призрачные тени, оптический обман, злое колдовское наваждение. Но нет, это армия! Армия Королевства Трех Мысов! Армия короля Иоанна и его армия!

Толокамп откинулся назад, подставив грудь свирепому порыву ветра. Как же он может проиграть, когда такая сила у него в руках, когда достаточно одного приказа, чтобы в течение нескольких часов развернуть такую громаду вспять и направить в бой? Наемники и солдаты идут, потому что это их работа, но ведь идут же и простые ополченцы. По зову сердца, из-за священного долга. Как же они могут проиграть и отдать родную землю на поругание? Нет, не бывать тому!

***

Хамрак поднялся рано утром. Еще не рассвело. Бессмертный выглянул в сени. Согнувшись, спал на сундуке его оруженосец-секретарь. Некромант улыбнулся, заметив, как безмятежен сон молодого гхалхалтара.

Хамрак вернулся в комнату. Он хорошо видел в темноте, но решил зажечь огонь. Ему не хотелось продолжать свое свидание с угасающей в преддверии восхода Ночью. Бессмертный простер руку над мертвой свечой на столе. С пальцев его слетела живая магическая искра, и вдохнула жизнь в погасший ещё вчера вечером огарок. Вспыхнул огонь. Король сел, закинув ногу на ногу. Его светящиеся глаза неотрывно уставились на прерывисто плывущее пламя. Было ещё очень рано, и у некроманта оставалось полтора-два часа до того, как войско тронется в путь. Оно покинуло Жоговен уже более недели назад и все шло, шло, шло. Казалось, армия бессмысленно бродит по дорогам, но на самом деле, и бессмертный это хорошо знал, она действует по воле двоих: его и Смерти, – и ищет она двух вещей: победы и смерти. Без смерти победа не дается. Это – закон.

Момент скоро настанет. Тем более, что вчера ночью прискакал спешный гонец от барона Ригерга с донесением о том, что корпус дошел до некоего города Устурга, где засел крупный гарнизон. А ещё позже, в три часа после полуночи, посланец от Гамара доложил, что тролли видели, как отдельные отряды людей поворачивались и спускались с гор обратно на равнину. Король Иоанн, а точнее его военачальники, ибо Хамрак знал, что слабый здоровьем молодой монарх находился в Верторе, выбрали тактику нападения. Может быть, так было даже лучше – Смерть быстрее получит свою неизбежную дань и успокоится.

***

Толокамп ночевал в Грохбундере, а с восходом солнца собрался вылетать к подножию гор, куда стягивались войска. Лорд вышел из покоев и столкнулся со слугой, который, поклонившись, оповестил:

– Ваша милость, тут вас лорд Мальерон домогается.

– Что? – Толокамп досадливо удивился.

В такой прекрасный день, когда он был воодушевлен вчерашним захватывающим полетом, когда перед глазами у него стояли красочные пейзажи и аккуратно врисованные в них прямоугольники движущихся отрядов, Толокампу не хотелось встречаться с Мальероном. Это был человек, который мог испортить любое настроение. Еще не появившись, он уже удручил командующего, ибо Толокампу вспомнился неприятный разговор, произошедший год назад в Верторе, во время болезни Иоанна. Однако Мальерон помог на совете, и полководец кивнул:

– Хорошо, пусть зайдет через пять минут.

Толокамп вернулся в отведенные ему апартаменты и сел, ожидая Мальерона. Тот вошел, еле передвигая ноги, склонив голову, и командующего поразила произошедшая с лордом-предателем перемена.

– Здравствуйте, лорд Толокамп. Хорошо ли спалось? – заговорил Мальерон тихим, чуть дрожащим голосом.

– Прекрасно.

– Очень приятно.

– Присаживайтесь, – указал Толокамп на стул, все более удивляясь.

– Я ненадолго. Не смею вас задерживать.

– Хорошо. Что вам нужно?

Мальерон покачнулся, как будто собираясь с силами, и выдохнул:

– Верный долгу защитника родины и лорда, я прибыл в Грохбундер в надежде, что здесь потребуется моя скромная помощь. Я готов внести свой посильный вклад в успех начатого лордом Кареном и продолженного вами дела.

– Спасибо, вы уже помогли мне на совете.

– О, это сущий пустяк. Я бы хотел нижайше испросить у вас соизволения на командование каким-нибудь отрядом.

– Что? – Толокамп искренне удивился.

Мальерон поддержал его на совете, но сделал это явно из корыстных соображений. Как хватило наглости у этого человека просить солдат после всего того, что он совершил?

– К сожалению, я вынужден вам отказать.

– Неужели у вас не найдется нескольких сотен гномов или, на худой конец, орков?

– Нет.

– Вы не доверяете мне? – вспыхнул Мальерон.

– Ну что вы.

– Не доверяете, я знаю. А я хочу исправить совершенное мною зло. Помните то сражение под Оладором, когда я ударил в тыл объединенным силам лордов и варвары смяли их?

– А как же? Такое не забывается, – нахмурился командующий.

– Знайте, что с тех пор меня мучает совесть. Я сплю и вижу, как алчные варвары грабят наши брошенные обозы, как они добивают бегущих, – Мальерон замолчал, потупившись. Видно было, что слова даются ему с трудом. – Разрешите мне исправить допущенную ошибку.

Толокамп посмотрел на смиренного лорда: "Нет, такой негодяй не может так быстро исправиться".

– К сожалению, я вынужден вам отказать, ибо солдат нет.

– Жаль, а я так хотел доказать Иоанну свою верность, – тяжело вздохнул Мальерон и вышел, порывисто хлопнув дверью.

***

Карен сидел за столом. Перед ним стояла пузатая, черная от времени бутыль. Слуга молча наполнил кубок лорда ароматным вином и отступил в тень. Карен сделал маленький глоток, чувствуя, как сладкая влага, пощипывая язык, скользит вниз по горлу.

Лорд Добин тоже с кубком в руке стоял у окна и, опершись о стену, смотрел наружу.

– О, наш новый герой полетел к войскам, – произнес он.

– Кто, Толокамп? – спросил Карен.

Добин не ответил, но слегка кивнул.

– Он сейчас считает себя победителем, потому что добился моей отставки и настоял на проведении сражения в поле, – усмехнулся Карен. – Ему кажется, что войско подчиняется только ему и он – повелитель мира.

– Да, пока войско существует.

– Боюсь, что через несколько дней его не станет, – покачал головой Карен.

Черные, давно не стриженые волосы упали ему на лоб.

– Проклятый Мальерон, – Добин ударил кулаком в стену.

– Мальерон не виноват. Вернее, виноват, но не он один.

– Угробят армию, – не обращая внимание на Карена продолжал Добин. – Не выдержат сражения.

– Не отчаивайся. В любом случае, ты не будешь лицезреть этого позора, ибо ты – комендант Грохбундера и останешься здесь.

– Слабое утешение. Тем более когда сознаешь, как много мог сделать, – Добин отвернулся от окна и залпом осушил кубок.

***

Ригерг уже объехал позиции. Дозорные, расставленные по берегу Обры, сообщали, что заметили подошедшее в Устург подкрепление. Встревоженный, барон вернулся в шатер. Дома в деревне были слишком грязными и насквозь пропитанными невыветриваемым запахом мужичьего духа, поэтому военачальник продолжал жить в поле.

Гахжара возлежала на подушках, вытянув перед собой грациозно изогнутые руки. Ее густые ресницы слабо подрагивали – она придирчиво разглядывала наманикюренные пальцы, унизанные дорогими кольцами. Барон приблизился к ней и узнал два новых великолепных перстня, которые он с большим трудом, но отобрал у жоговенского ювелира. Тот долго упираться, пока Ригерг не пригрозил изувечить его жену и дочь.

– Как дела? – лениво поинтересовалась Гахжара.

– Лучше не бывает: люди под боком и их сейчас, должно быть, раз в десять больше, чем нас. Остается только ждать, когда они перейдут в наступление и прихлопнут нас как муху.

– Но ты же найдешь выход.

– Постараюсь, – хмыкнул барон. – Хотя, честно признаюсь, не уверен, что у меня получится.

– Ваша светлость! – донесся крик снаружи.

Ригерг развернулся и поспешил к выходу. Отдернув полог шатра, он столкнулся с кричавшим солдатом.

– Ваша светлость, – скороговоркой заговорил тот. – Гамар пришел.

– Где? – воскликнул Ригерг.

– Там. С северо-востока.

Барон в сопровождении солдата обежал шатер и тут увидел величественную громаду третьего гхалхалтарского корпуса: более четырехсот воинов и двухсот могучих пещерных троллей. Они медленно появлялись из-за леса. Впереди ехал на единороге широкоплечий всадник – Гамар. Теперь берегитесь люди.

***

Разведчики донесли, что в деревне на противоположной стороне реки Обры расположился небольшой гхалхалтарский отряд. Этельред рассчитал свои силы и хотел было сделать вылазку, но к полудню пришло новое сообщение о том, что противник получил большое подкрепление.

Старый граф с трудом взобрался на высокую крепостную стену. Она была возведена двести лет назад и ещё хранила на своих ступенях невидимые отпечатки следов истинно могучих людей, которые лицезрели расцвет Королевства Трех Мысов. С неё открывался прекрасный вид на поле. К северу раскинулись две рощи, а на юге, по берегу реки почти до того места, где она разделялась на два ручья, шло редколесье. Деревня, где остановился неприятель, находилась на покатой возвышенности. Четыре покосившихся от старости дома не могли скрыть скопление вражеских корпусов. Гхалхалтары разбили шатры, которые на несколько десятков шагов протянулись вдоль Обры. С такой силой было уже не совладать. Этельред снова перевел взгляд на север, где за большим лесом виднелись несколько домиков – деревня Атарвил. Хорошо бы послать туда отряд, чтобы не дать противнику занять поселение и окружить Устург. Однако ратников в распоряжении старого графа было мало, и он скрепя сердце решил оставить эту затею.

Этельред стал спускаться. Он знал, что когда вернется домой, жена станет укорять его за то, что он с утра ничего не ел.

***

Красное спросонья, ещё не умывшееся в свете своих ослепительных лучей, солнце выползло на небосвод, и наступил новый день, 16-ое летера 150 года.

С самого утра на западном берегу реки Обры у города Устург наблюдалось оживление. Гхалхалтарские дозорные видели, как скатываются с гор лавины свежих отрядов и как ожившими камнями пикируют с высоты дракуны. Город наполнялся новыми и силами и вскоре уже не мог вместить их. Солдаты стали разбивать лагерь в предместьях.

Ригерг проследил, как люди установили палатки, затем тронул поводья и подъехал к Гамару.

– Похоже, мы недолго радовались. Теперь их снова больше, чем нас.

Гамар кивнул, но его каменное, с жесткими морщинами лицо, не выразило ни волнения, ни участия, как будто ему было все равно.

– Надо было вчера штурмовать Устург. Тогда мы, с помощью магов, троллей и Всемогущего, взяли бы его и имели бы сейчас лучшую позицию.

– Возможно, – согласился Гамар.

– Теперь люди могут сами перейти в наступление. У них для этого достаточно сил, – продолжал Ригерг, озирая противоположный берег и редколесье, где могли притаиться вражеские стрелки.

– Да, их много, но они не посмеют напасть.

– Отчего же?

– Люди трусливы. Они нападают только в темноте.

Ригерг посмотрел прямо в глаза Гамара: тяжелой накипью всплыла в них затаенная злоба. Барон понял, что старый военачальник вспомнил ночное предательство пентакреонцев, что он ничего не забыл, и ненависть, которую он так долго носил в груди, разъела его сердце. Ригерг подумал, что в бою Гамар будет безжалостен, и оттого невольно пожалел людей.

***

Граф Этельред выступил вперед, вытянув руку.

– Приветствую вас, лорд Толокамп. Поздравляю с новым назначением.

– Спасибо, – командующий вложил свою вялую, худую кисть в пухлую, красную ладонь графа.

– Я жду вас уже два дня, – сказал Этельред, разминая безжизненные пальцы лорда в своей теплой старческой руке.

– Я был занят, следил за продвижением войск.

– О, смею заверить вас, пока все идет хорошо, – усмехнулся в усы Этельред. – Сегодня к Устургу подошло пять тысяч солдат.

– Еще десять тысяч наемников и орков на подступах, – поддакнул из-за спины Толокампа чернявый, малоприметный барон, состоявший в свите командующего.

– Да, пока все хорошо, – Толокамп склонил голову набок.

Этельред наконец выпустил его руку и спросил:

– Не хотите ли посмотреть на моих молодцов?

– Сколько их?

– Двести пятьдесят.

– Рыцари?

– Ратники, – скромно ответствовал граф.

– Почему? Такой человек, как вы, достоин большего.

– Вы преувеличиваете, – хмыкнул Этельред. – Я старый, больной человек. Я вообще подумывал уединиться в своем поместье и выращивать плодовые деревья и так бы и сделал, если б не все это…

– Ни в коем случае, – замотал головой Толокамп. – Не вы ли встретили гхалхалтаров у переправы через Жоговенский залив?

– Я.

– Вы же просто герой! Вы достойны командования рыцарями.

– Тем более что начальник над рыцарями граф Вурд занимает кареновскую позицию, – как бы невзначай вставил чернявый барон из свиты.

– Граф Вурд? – переспросил Толокамп.

– Да. Сын королевского церемониймейстера сэра Вурда.

– Что ж, – лорд вновь обратил свой взор на графа Этельреда, – силой дарованной мне власти я назначаю вас командующим над корпусом графа Вурда. Дайте мне листок и бумагу, дабы я мог записать свое решение.