Текст книги "Хроника Великой войны"

Автор книги: Дмитрий Крюков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 29 страниц)

Хроника великой войны
Дмитрий Крюков

ФОРТ-БРЕЙДЕН. ПЕНТЕЙСКИЙ МЫС

Глава первая

Дул сильный ветер. Море было неспокойно и раздраженно подгоняло стройные ряды волн на штурм угрюмых утесов. Готовясь к обороне, скалы молча сгрудились у воды, выставив изъеденные соленым ветром склоны. Остервенев, волны набрасывались на берег, метая стрелы белой пены, клубились и вновь откатывались, задерживаясь в мелких выбоинах – жилищах крабов. Но снова из-за горизонта, где дрожало предрассветное зарево, поднимались новые валы.

Красный край солнца показался над водой, обагрив косматые верхушки волн. Пенные плюмажи радостно дрогнули под напором неугомонного ветра и c новой силой устремились к берегу.

День только начинался, но было очевидно, что погода будет жестокая: в открытом море – шторм.

Внутреннее море разделяет Южный и Северный континенты, и является, пожалуй, самым спокойным: лазурная гладь, уходящая к далекому горизонту, мелкие волны, ласкающие просмоленные борта кораблей. Бури в начале летдора, третьего летнего месяца, здесь редкость. Видать не к добру.

***

Форт-Брейден стоял у самой воды, выставив вперед деревянные настилы пристаней. В широкой бухте, сбившись в стаю, распластав крылья-паруса, стояли корабли с половины света. Были здесь и широкие, крепкие вахспандийские галеры с тяжелыми веслами, подвластными только вахспандийцам – людям-львам; и длинные, стремительные эльфийские суда, щеголяющие зелеными парусами. Тут же отдыхали после долгого пути слатийские и антимагюрские фрегаты. Ожидая своего часа, покоились форт-брейденские шхуны.

Озелененные трудами окрестных жителей утесы тянулись от бухты на север, опоясывая город с его бесчисленными постройками, дворами, площадями.

Коренным населением Форт-Брейдена были люди, хотя, как и во всех крупных портовых городах, на улицах можно было встретить и вахспандийцев, и эльфов Эмберга, и гномов, и гордых скелетов из Скелетора, и низших, что работали в порту грузчиками. Не было только гхалхалтаров – народа с Южного континента – давних противников людей. Война шла пять тысячелетий с переменным успехом, и не было народа, который бы не познал её на себе, но, когда гхалхалтаров оттеснили на самый юг и загнали за Магический Щит, о них благополучно забыли. Прошло несколько веков, и они снова на свободе. Щит оказался пробит в нескольких местах, и бесчисленные орды устремились на волю к побережным городам, где можно погрузиться на корабли и отправиться на Северный континент, на Пентейский мыс. Хотя в Форт-Брейдене предпочитали не упоминать событиях за морем, но разговоров о них было много. Судачили и о тварях юга, что поддержали гхалхалтаров, и об опасном их предводителе Хамраке Великом – бессмертном, чародее, полководце. Говорили, и это было вполне оправданно, что Магический Щит дал трещину не без его помощи.

Однако гхалхалтары ещё далеко, им нужен флот, чтобы переправить огромное шестидесятитысячное воинство, а сильные, хотя и более малочисленные армии короля Иоанна стояли рядом, и над форт-брейденским замком гордо реяло людское знамя. Знамя короля Иоанна!

***

Замок был хорошо укреплен: массивные стены, снизу покрывшиеся рябью ракушек и морской плесенью, выдержали не одну осаду. Не раз, завидев с высокой башни неприятельские корабли, дозорный бил тревогу.

Однако на этот раз враг пожаловал не с моря и не с суши. Изнутри…

***

Мрачный зал. В неясном свете, падающем откуда-то извне, едва различаются гладкие столбы мраморных колонн, уходящих вдаль, теряющихся в темноте.

Появляется крохотный дрожащий огонек. Он освещает тревожное лицо человека. На нем желто-синяя туника, просторная кожаная куртка. Ноги тонут в зыбком мраке – пола не видно. Одеяние относит его к мирному ордену Пентакреона. Он приближается к стене, подносит свечку, зажигает светильник, затаившийся в нише черным чугунным остовом. Пентакреонец идет дальше, не оступаясь в сумраке зала, зажигая новые светильники. Колонны очерчиваются более четко, благодарно отражая свет полированными боками. Наверху и по стенам под кистью невидимого художника появляются сложные барельефы: животные, птицы, драконы – священные существа на Пентейском мысе. А человек идет все дальше, и рука загадочного резчика неотступно следует за ним, вдыхая жизнь в холодные серые камни. В конце зала загораются ответные огни. Зал вырастает вдвое, уходя глубоко вдаль, но там уже тоже светло, и навстречу идет такой же человек со свечой в руке. Они приближаются друг к другу, останавливаются и смотрят в упор, протягивают руки и касаются кристально чистой поверхности зеркала.

Огромное, в человеческий рост зеркало принадлежит лорду Альфреду, бывшему властителю Пентейского мыса, унаследовавшему от брата корону Слатии. Зеркала – большая редкость. Они производятся лишь в трех-четырех местах на земле, и искусники крепко хранят тайну их изготовления. Такому зеркалу могла бы позавидовать любая красавица, и принцессы дают за подобное целые графства. Но самое главное не в том. Два зеркала были подарены правителем Экалорна Эстурбулом ещё покойному брату Альфреда. Многие маги трудились над ними и вот результат: достаточно коснуться гладкой поверхности, и она оживет, расступится, и человек попадет в любое место, где стоит такое же зеркало! Правда, таких на свете не больше дюжины.

Лорда Альфреда называли Черным, но не по тому, что он был жесток, не по тому, что был смугл, хотя, как уроженец Пентейского мыса, он был темнее северян-слатийцев. Это прозвище пришло к нему давно за дружбу и благоволение гхалхалтарам. Он не обижался, когда его величали Черным, а даже гордился этим.

Одно зеркало было установлено в форт-брейденском замке, другое – в Гхиргадоре, столице гхалхалтаров. Вот идеальный способ переправить войско незамеченным прямо в сердце Пентейского мыса! Тут не поможет никакой дозорный на высокой башне, никакие стены. Да и что сделают защитники – мирные пентакреонцы? Ничего, тем более что некоторые из них поддерживали Альфреда, а тот преклонялся перед бессмертным Хамраком…

Человек в желто-синей тунике повернулся, осмотрел зал, который предстал в полном великолепии. Да, не часто используется этот Главный Пентакреонский зал, но сегодня момент подходящий. Человек задул свечу, скорыми шагами проследовал к началу, откуда пришел, и исчез в темном дверном проходе.

На некоторое время в зале повисло безмолвие – затишье перед бурей, передышка перед боем…

Снова послышались шаги. Появился все тот же человек, на этот раз не один. Их было девятеро – все в желто-синих туниках, на боках – мечи, на лицах – тревожное выражение, сознание исторической важности предстоящей минуты. Они терпеливо ждали, и Минута надвигалась на них неотвратимой тяжестью. Мгновение, ещё одно, ещё – ничто не меняется. В зеркале отражается лишь пламя светильников, и лениво ползет время. Еще миг – огни в зеркале дрогнули, разбежались, как круги по потревоженной глади воды, растворились в беловатом свечении. Свет больно ударил по глазам, скрывая таинство заклятия, из-за пелены вынырнуло что-то темное, принимая очертания высокой сухой фигуры. Пришелец сделал шаг, окончательно высвобождаясь от цепкого свечения, исходящего из недр зеркала.

Гхалхалтар был выше людей на три головы, и в его худой, чуть сгорбленной фигуре читалась дикая сила, способная одолеть девятерых пентакреонцев. Члены ордена склонили головы, приветствуя гостя. Тот оглядел зал, улыбнулся: все спокойно, люди сдержали слово.

Сзади послышался шум, и свечение выкинуло ещё одного ратника.

Через минуту их было около двадцати, и они, выстроившись двумя ровными рядами, замерли. Пентакреонцы хранили молчание, дабы не нарушить мрачной торжественности.

Зеркало на мгновение погасло, затем вспыхнуло ослепительно ярко. Перегрузка! Немудрено, когда из него должен появиться такой чародей как Хамрак. Столько энергии в одном месте! Она сделалась почти осязаемой, и магические разряды бесшумно скользили во влажном воздухе зала. По стенам забегали серые тени, и одна из них, в центре, темнее других – черный высокий силуэт. Он приближался не спеша, и стук твердых шагов плясал по залу, замирая под сводами. Тени на стенах исчезли, свет померк – Хамрак переправился на Северный континент.

Пентакреонцы низко поклонились, выпрямились, устремив взгляды на бессмертного короля. Хамрак выглядел молодо: высокий лоб, впалые щеки, широкий прямой нос, красноватые глаза с пронзительными белыми зрачками, свежая тонкая улыбка, не относящаяся ни к кому, которая, казалось, просто запуталась в седой бороде. Белоснежный цвет волос не вязался с молодым лицом властителя, что создавало неприятное ощущение контраста и заставляло людей вглядываться в благородные черты полководца. Ловя на себе восхищенно-испуганные взгляды, Хамрак прошествовал через зал к пентакреонцам.

– Доблестные слуги короля Альфреда! Я пришел не для мести, но для суда. Горе тем, кто боится меня, ибо они подтверждают свою вину. – Король остановился, осматривая маленьких людей в жалких желто-синих туниках. – Но к делу. За мной идут новые и новые отряды. Орден Пентакреона должен помочь мне, ибо все мы жаждем одного – справедливости.

Старший из людей, черный сморщенный старик, вышел вперед:

– Твои слова справедливы, как и деяния. Мы готовы идти за тобой.

Хамрак обернулся к гхалхалтарам. Из зеркала продолжали появляться все новые и новые воины.

– В замке кто-нибудь знает о нас?

– Только верные люди.

– Хорошо, я рад, что люди могут быть верными, – Хамрак улыбнулся. – Я бы хотел ознакомиться с планом крепости…

***

Ночной ветер дул с моря. Внизу рокотали волны, разбиваясь о скалы Пентейского мыса. Брызги и пена жадно заглатывали утесы, стремительно откатываясь вниз, оставляя в воздухе влажный аромат моря. На стенах было холодно.

Рядом со входом Южной башни сидел человек. Ветер играл в его черных волосах, щекотал ноздри, дергал за полу желто-синей туники. Человек запахнулся курткой, поджав под себя ноги. Сапоги прохудились, а времени их починить не находилось. В городе есть некий Лорет, прекрасный сапожник, к нему и стоит обратиться.

Человек вздрогнул: особенно большая волна, тихонько подкравшись к берегу, обрушила на него всю страшную силу стихийного удара, взметнувшись до небес.

Все снова стихло. В высоком небе сквозь рваные клочья облаков мерцали вечные звезды…

– Эй! – кто-то закричал внизу.

Разговор. Непонятный шорох.

Человек пошевелился, стряхивая с себя оцепенение сна. Только бы дождаться утра, когда солнце озарит море нежно-розовым светом, когда брат Вил сменит его на посту. Завтра спокойный выходной день после дежурства безо всяких поручений начальства, а их сейчас так много: страшные гхалхалтары грозят с юга. Человек не знал, что враг в крепости и его дежурство уже никому не нужно. Охранять нечего: замок взят, а непонятный шорох внизу – жизнь одного из пентакреонцев…

Из темноты на стене выплыл факел, вытянув из мрака три фигуры. Все в желто-синих туниках. Пентакреонцы, значит, свои.

Человек поднялся, по уставу спросил:

– Кто идет?

– Данвельд!

Данвельд – командир гарнизона третьего яруса – верховный рыцарь. Но что ему тут делать?

Данвельд подошел ближе. Факел хорошо осветил его лицо с глубокими, жестко вырубленными морщинами. В глазах было что-то торжественное, затаенное, и тусклый свет звезд, смешавшись с отблеском факела, играл бликами в темных зрачках.

– Ты свободен, ступай вниз.

Охранник сделал шаг, затем застыл в нерешительности:

– Я получил приказ от коменданта крепости и могу покинуть пост только с его разрешения.

– Это приказ коменданта.

Человек закинул копье на плечо. Много раз он так уходил со стены, но всегда – с сознанием выполненного долга. Непонятное, гнетущее чувство тревоги закралось в душу. Что же случилось? Надо бы узнать у Данвельда. Хотя его дело лишь подчиняться, а не спрашивать. Стражник подошел к ступеням. Внизу в свете чадящего факела мелькнула худая длинная фигура. Кто этот верзила? Слишком много вопросов.

Человек спустился по узкой каменной лестнице и едва не упал, споткнувшись обо что-то мягкое. Во дворе, окутанном густой тенью от стен, ничего не было видно. Охранник присел на корточки. Пентакреонец. Пальцы попали во что-то липкое. Черт возьми! Кровь! Человек рывком встал. Жуткая мысль обожгла его: гхалхалтары в крепости?! Невозможно. Но верзила? Сообщить коменданту, принять меры. Где Данвельд? Стражник взбежал на стену. Крохотный огонек факела колыхался далеко у Восточной башни.

– Сэр Данвельд! Сэр Данвельд! Тревога…

Крепкие холодные пальцы схватили его за горло, оборвав конец фразы. Человек попытался вывернуться, вцепившись в копье. Острый наконечник со свистом разрезал воздух. Копье упало в море. Упругая сила выбросила охранника вперед. Скользнув по влажным зубцам стены, пентакреонец исчез во мраке.

Внизу свирепо клубились валы.

***

Просторная комната. За столом сидят пентакреонцы и гхалхалтары. Хамрак откинулся на спинку резного кресла, прикрыв глаза. Лицо его хранит сосредоточенное выражение: он заранее уверен в победе и не боится поражения. Нет, просто король не любит крови и насилия.

А наверху: на стенах и в башнях, на воротах и в бараках – избивались неподчинившиеся.

Полководец приоткрыл глаза, устремив взор на стеклянное, застывшее пламя свечи. Она горит незаметно, оседая на серебряный канделябр, и ещё не успеет погаснуть, как оборвутся сто жизней. Сто людей не встретят рассвета.

Пять пентакреонцев, что сидели в комнате, хранили гробовое молчание. Можно было позавидовать их выдержке. Резали их братьев по ордену – никто ничего не сказал, не пожалел, все лишь упрямо смотрели на свечу, на карты на столе.

Пламя встрепенулось: в комнату ворвался поток холодного воздуха. Дверь открылась и на пороге появился Данвельд:

– Все кончено. Замок наш!

Хамрак облегченно вздохнул. Кончено…

– Прикажите убрать трупы.

– Слушаюсь, ваше величество, – Данвельд ушел, притворив дверь.

Бессмертный привстал, затмив собой все пространство комнаты. Мощная тень легла на стену. Пентакреонцы вздрогнули: они вспомнили, что перед ними не просто король, не просто чародей, но некроман – повелитель демонов.

– Благодаря совместным усилиям мы взяли крепость. Поздравляю вас. Мы все поработали неплохо, но самое главное начнется сегодня, с восходом солнца.

Хамрак вышел на лестницу и поднялся на площадку Южной башни. Внизу колыхалось море, и он хорошо различал его плавные бугристые изгибы. Ночь прекраснее дня, чарующа, время для отдыха, нежное женское начало. Он, как бессмертный и как самый разумный из смертных, обязан дарить им счастье, а вместо того несет смерть, оскверняя кровью святую ночь. Хамрак просил прощенья у своего бога – у своей совести.

Звезды постепенно меркли. Шел новый день – шестнадцатое летдора 146 года. Внизу люди Данвельда убирали трупы своих собратьев, погибших от их рук. Тела сносили отовсюду, и вскоре двор заполнился убитыми. Данвельд осматривал их, опознавая тех, с кем ещё вчера играл в кости, и посылал людей в самые отдаленные закоулки замка.

Хамрак взглянул на крыши Форт-Брейден. Город просыпался, встречая восход солнца. Светило ласкало непокорное море, играя нежными лучами на сложенных парусах кораблей. Из порта донеслись крики. Там начинали работать рано. Рядом с бортом слатийской галеры мелькнула желто-синяя туника.

***

Кормчий Володир дремал на корме. Странный сон, прилетевший к нему под утро, разорвали крики настырных орков, что работали батраками в порту. Володир открыл глаза, ещё не понимая, явь ли эти паруса, клубящиеся над ним толстыми связанными свертками, или настоящее было там, в роскошных палатах, где он столкнулся с лордом Альфредом – царем Слатии. Нет, все же встреча с монархом пригрезилась, а явь – это орки, чьи маленькие дряблые фигурки уже снуют по настилам набережной.

Володир приподнялся, осматривая палубу. Все ещё спали, и только на носу стоял вахтенный. Кормчий подошел к рулю, погладил знакомое правило, взглянул на море – ещё неспокойное. Видно, придется плыть в ненастье. Шторм во Внутреннем море редкость, и тут на тебе! Подгадали. Слатиец зло сплюнул за борт. Вдруг, что это? Пентакреонец!

Тело в набрякшей желто-синей тунике прибило к веслам, и, запутавшись в них, оно, змеино извиваясь, прыгало по волнам. Проклятый шторм! Без смертоубийства не обошлось. Володир сплюнул ещё раз, сбежав с кормы, тряхнул ближайшего гребца:

– Эй, Бермята, глянь, внизу! Буди остальных! Человека убило!

Бермята, рыжий крепкий парень, нехотя приподнялся, туго соображая, в чем дело. Володир уже тормошил остальных.

Смерть пентакреонца – дело редкое. Тут, наверняка, начнут разбирательство.

Утопленника решили достать. Один из слатийцев, обвязавшись канатом, спустился вниз под весла, отцепил тело. Гребцы подняли. Капитан стоял мрачнее тучи: теперь пойдут расспросы, раньше ноября из Форт-Брейдена не выйдешь. Товар пропадет.

***

В городе все было как обычно: позевывающие торговцы открывали лавки, на улицах появились спешащие прохожие, праздношатающиеся зеваки, стражники на воротах пропустили обоз с продовольствием в крепость. Несколько телег покатили по дороге, круто забираясь в гору, где высился замок ещё под знаменем короля Иоанна, но уже с гарнизоном Хамрака.

В порту, где нашли труп, было неспокойно. Случалось, что море в непогоду выкидывало тела рыбаков, чьи утлые суденышки иногда не выдерживали натиска стихии. Однако пентакреонцев – никогда, они ведь не плавали.

Моряки, грузчики, низшие толпились на пристани, обсуждая происшествие. В конце концов сошлись на том, что парень просто сорвался со стены и разбился о скалы, и мирно разбрелись. Какой-то начальник из гарнизонных приказал забрать тело для опознания. Он намеревался заняться расследованием и запретил кораблям уходить в море, покуда что-нибудь не выяснится. В замке же лежали горы трупов, за чьи смерти не будут судить и казнить, но будут мстить на полях сражений…

***

Груженый обоз подкатил к воротам замка. Телеги остановились, и обозники как всегда крикнули: «Еда! Вино! Инструменты! Отворяй!»

Сэр Данвельд был во Въездной башне. Он ждал этого, но, когда взглянул на веселых смуглых людей внизу, на сердце стало вдруг тяжело. Они ещё ничего не знают и не должны узнать. Во дворе лежат не убранные трупы, и если впустить обоз, то он не должен вернуться в город, иначе все раскроется, но не впустить нельзя – заподозрят недоброе. Тогда придется идти на штурм и резать весь Форт-Брейден. Жизни десяти человек стоят спокойствия города.

– Отворяй! – Данвельд махнул рукой. Судьба этих довольных людей, не один год привозивших ему еду, бумагу, одежду, была решена.

Тяжелые створки нехотя распахнулись, впуская обоз, и стражники стыдливо отступили в тень. Телеги поскрипывая колесами протиснулись внутрь.

Наткнувшись на труп, брошенный у самых ворот, лошадь невольно остановилась. Обозник охнул: ловкие руки стащили его и прижали к земле. Ворота с шумом захлопнулись, отрезав приехавших от внешнего мира. Грозные молчаливые гхалхалтары заламывали людей, гоня их вперед, во двор, где оставались жуткие следы ночной бойни. Сэр Данвельд сошел к ним:

– Убить, еду раздать.

– Стойте!

Перепуганные обозники с надеждой взглянули туда, откуда донесся властный голос – статный седовласый гхалхалтар не спеша подошел к ним:

– Отпустить. Здесь и так слишком много крови.

Солдаты безропотно повиновались, сэр Данвельд не посмел возразить. Люди даже не удивились, когда освободитель обратился к ним на их родном языке:

– Я – Хамрак Великий. Вы называете меня Ужасным.

Обозники ошарашено озирались по сторонам, наталкиваясь на жесткий взгляд бессмертного, на трупы, вокруг которых уже толпились алчные твари, прибывшие с Южного континента.

– Вам, наверное, много рассказывали обо мне. Я – дьявол, асмодей, не так ли? Исчадие ада? Ну что ж, пусть так. По крайней мере, я сохранил вам жизни, в то время как добродетельный сэр Данвельд, ваш защитник, хотел убить вас. Я не люблю напрасных жертв. Вам важно остаться в живых, мне – чтоб вы не попали в город раньше времени. Сидите здесь, и не дай бог, кому-либо из вас придет в голову мысль бежать.

Оставив несчастных, сбитых с толку обозников, он отошел к телегам, осматривая содержимое.

***

Обоз вернулся в город как обычно, через час. Один из городских стражников лениво вылез из старой будки, служившей охранным помещением, где солдаты днями резались в кости. Ухмыльнувшись, он махнул проезжавшим рукой. Телеги скрылись в лабиринте городских улиц…

***

Весть об утонувшем пентакреонце, обнаруженном в порту, дошла до замка. Сэр Данвельд с тридцатью людьми поспешил в Фортейден, забрать тело собрата и ознакомиться с подробностями дела. О событиях в крепости ещё никто не знал.

Темное квадратное строение из красного плесневелого камня с маленьким двориком в центре. Настороженные прорези крохотных окошек-бойниц. С южной стороны, откуда на Форт-Брейден налетал соленый морской ветер, камень, изъеденный белой сыпью, покрошился от времени. Восточная стена поросла пыльным плющом, что тянулся вверх до самой крыши, забивая сильными стеблями окна. На севере находился вход, чей мрачный свод с истертыми героическими барельефами отталкивал случайных прохожих.

Отряд пентакреонцев прошествовал в здание, рассредоточиваясь в маленьком внутреннем дворике, и сэр Данвельд, вошедший первым, поприветствовал начальника гарнизона Форт-Брейдена, небольшого, плотного уже лысеющего человека. Комендант удивленно покосился на ряды пентакреонцев, выныривающие один за другим из-под темного свода:

– Зачем так много?

– Дело серьезное.

Да, у сэра Данвельда действительно было серьезное дело: захватить штаб городского гарнизона, обезвредив тем самым наиболее опасных солдат из стражи.

Командиры прошли внутрь. Комендант провел Данвельда сначала в мертвецкую. Это помещение уже давно не использовалось. Тяжелый невыветриваемый дух мешал сделать здесь кладовую. Впрочем, комнат в здании было достаточно для небольшого гарнизона Форт-Брейдена: в случае нападения надеялись на помощь пентакреонцев из замка. Опознав утопленника, Данвельд отправился в кабинет коменданта, куда ввели на допрос слатийцев, обнаруживших тело.

Первым предстал Володир:

– Здравствуйте, ваше благородие, – сказал он, низко поклонившись коменданту.

– Здравствуй, – комендант указал кормчему место. – Ну, рассказывай. Как звать?

– Володир Лугович по батюшке.

Писарь, плохо понимавший исковерканную на северный лад речь слатийца, не правильно записал его имя, но это было уже не важно. Результат допроса ни к чему не приведет. Сэр Данвельд понимал это и задумчиво смотрел на допрашиваемого, обдумывая, когда бы начать.

Рассказ кормчего походил на истину, ничего интересного: пентакреонец, очевидно, упал с крепостной стены и разбился о камни, море унесло тело, а к утру пригнало в порт.

Володир вышел, а вместо него появился Бермята, неуклюжий и похожий на медведя. Он неловко сел на край обитого бархатом кресла, откашлялся, передал все как было, чуть-чуть приукрасив картину. За ним допросили ещё нескольких гребцов, капитана, рабочих в порту и каких-то моряков с соседних кораблей.

Похоже, комендант решил заняться делом всерьез. Сэр Данвельд внимательно следил за его сосредоточенным лицом. Ему было смешно, что этот человек пытается докопаться до истины, когда над ним уже навис карающий меч, и что он переживает за убитого больше, чем сам сэр Данвельд – собрат погибшего по ордену.

Комендант устало откинулся на спинку стула, прикрыв глаза:

– Допросили всех. Говорят одно и тоже. Вроде, все ясно. Непонятно только одно, как Лотер умудрился упасть со стены? Это невозможно даже в темноте. Его кто-то столкнул…

Данвельд подошел к окошку. Под ним стоял верный человек, ожидая условного знака. Пора! Пентакреонец повернулся. Комендант размышлял вслух:

– Вы должны поискать убийцу среди своих. Это не несчастный случай, а преднамеренное убийство. Это сделал кто-то из ваших.

Со двора донесся шум. Сэр Данвельд понял: время пришло.

– Встаньте, – приказал он.

Комендант удивленно вытаращился. Жесткий, непреклонный клинок уперся ему в грудь.

– Вы что, с ума спятили? – Начальник гарнизона попытался улыбнуться.

– Я сказал, встаньте.

Комендант приподнялся.

– Прикажите вашим людям сложить оружие и прекратить сопротивление.

– Сэр Данвельд?!

– Молчать! Делайте, что вам говорят!

Комендант растерянно взглянул на меч, врезавшийся ему в грудь, на бледное лицо пентакреонца и вдруг рванулся в сторону. От неожиданности потеряв равновесие, сэр Данвельд чуть не упал. Этого мгновения хватило, чтобы комендант успел выхватить меч из ножен.

– Не советую, – пентакреонец покачал головой.

Комендант смотрел на него вопросительно и грустно. Он не понимал, в чем дело, и не хотел драться.

– Выгляните во двор.

Держа оружие наготове, начальник гарнизона осторожно приблизился к окну. Внизу, сгрудившись у ворот, солдаты отбивались от наседавших пентакреонцев. Несколько ратников лежали на каменных плитах. Вскрикнув, упал ещё один. Бой был слишком неравным.

– Остановите их, – тихо произнес комендант и положил меч на стол.

Пентакреонец согласно кивнул, и они кинулись во двор.

– Стойте! Прекратите! Сложить оружие! – скомандовал сэр Данвельд.

Охранники замерли, оценивая ситуацию. Комендант крепости молча стоял рядом с пентакреонцем. Гулко звякнул о мостовую двора первый брошенный меч. Остальные железным градом посыпались из ослабевших рук. Кто-то зло переломил благородный клинок: "Предатели!"

Бедные стражники, бедный комендант! Когда их вели в мертвецкую, временную камеру, они ещё не понимали, за что? За что пентакреонцы, их вечные помощники, напали на них? Да, с зеркалами лорд Альфред заварил хорошую кашу!

Тела шестерых убитых солдат и одного пентакреонца Данвельд оставил пока во дворе.

Гарнизон обезглавлен…

***

Телеги, вернувшиеся из замка, остановились как всегда у постоялого двора «Колесо Фортуны». Оттуда рукой подать до порта и Южных ворот.

Три орка и хромой леший выбежали навстречу, помогать стаскивать пустые корзины, привезенные из крепости. Улочка была пустынна: на руку приехавшим. Резкий удар – четыре обозника оглушили низших. Остальные сноровисто откидывали парусиновые накидки, покрывавшие содержимое телег. Вместо пустых коробов там сидели гхалхалтары! Быстро освобождаясь от парусиновых покрывал, разминая онемевшие мышцы, они скоро удалялись в сторону порта и Южных ворот. Их было около тридцати. Обозники побежали за ними, на ходу меняя очертания, становясь выше, стройней. Черные поджарые фигуры недавних обозников скрылись в переулке. Заклятие превращения сработало безотказно.

На улице остались лишь брошенные телеги и четыре тщедушных тельца…

***

Молодой гхалхалтар вскарабкался на городскую стену. Халхидорог был воителем и несколько лет назад уже имел важное задание при слатийском дворе, когда ему удалось войти в доверие покойного царя, обратившись в его личного мага. Однако никогда ещё Халхидорог не участвовал в простой стычке. Сознание чего-то нового будоражило душу, разжигало кровь, но привычка и опыт воителя заставляли действовать разумно и тихо.

Подкравшись к деревянной двери, обитой чугунными полосами, входу в Морскую башню, он затаился. Легкий поток воздуха, текущий из щелей, выносил обрывки веселых голосов – значит, стража ничего не подозревает. Халхидорог улыбнулся, и рука осторожно потянулась к поясу, бесшумно вынув длинный гхалхалтарский клинок. Полуденное солнце запрыгало по его полированному лезвию. Этот меч никогда не пробовал крови. Что ж, сегодня самое время.

Воитель кончиками пальцев надавил на дверь, ощутив приятный трепет в горячих жилах, бугрящихся на руке.

Внутри было сумрачно, свет падал только из двух окошек, за которыми шумело синее море. Четыре стражника, развалясь на низких заляпанных табуретах, метали кости – излюбленная игра пентейских солдат. Оружие бесформенной кучей валялось у стены. Отлично!

Халхидорог прыгнул прежде, чем охранники успели заметить его. Меч со свистом просвистев в воздухе, рассек ближнего стражника. Кости и монеты упали на пол, люди кинулись врассыпную, как стадо овец перед волком. Кто-то выхватил кинжал. Не поможет: уверенный, точный удар под рукоять выбил оружие из рук обезумевшего человека, следующий пригвоздил его к стене. Звякнув о каменную кладку, кровожадный клинок вырвался из пробитой груди, обернулся навстречу двум оставшимся стражникам. Никогда не видевшие гхалхалтаров, они стояли перед Халхидорогом, как перед сверхсуществом, и, хотя их было двое, не надеялись на победу. Халхидорог понял это. Кто отчаялся, тот погиб. Это закон жизни. Гхалхалтар смело кинулся на копья, отбил одно мечом, увернулся от другого, наскочил на солдата, сбил его с ног. Со вторым покончил ударом кулака.

Воитель стоял над поверженными противниками. Уж что-что, а воевать он научился…

***

Гхалхалтары наскоком заняли Южные ворота и ворвались в порт. Низших не трогали: били только главных врагов – вооруженных людей. Орки, гномы, лешие, твари, путаясь под ногами создавали переполох. С антимагюрского корабля дали залп, и ядро, шлепнувшись, раздробило булыжную мостовую, подняв фейерверк осколков. Испуганные моряки прыгали в воду, лезли по сходням на корабли, избивая друг друга. Несколько стражников, заметив, что гхалхалтаров не так уж много, пытались оказать сопротивление, но орущая толпа разносила их в разные стороны, и они лишь беспомощно махали мечами над головами бегущих.

Кормчий Володир, Бермята, капитан и ещё несколько гребцов, которым посчастливилось уйти из штаба гарнизонного командования до того, как сэр Данвельд взял коменданта в плен, попали в самое столпотворение. Отчаянно расталкивая людей, грозный Бермята уверено двигался к причалу, где стояла на рейде слатийская галера. Остальные протискивались за ним, прорываясь через волны испуганного живого моря: руки, ноги, головы…

Взбежав на сходни и скинув двух наглых орков, что пытались пролезть на корабль, Бермята оказался на палубе. Володир, не удержавшись на мокром настиле, сорвался с трапа в воду. Теплые волны, зло бурлящие под телами низших и упавших людей, сомкнулись над его головой – ничего, вынырнул. Продирая глаза от соленой мутной воды, кормчий различил веревку. Сделал рывок, зацепившись рукой за верткий канат, подтянулся, другой перехватился чуть повыше. Свои не бросили, вытянули. Володир тяжело перевалился через борт, а гребцы уже откидывали сходни. Все те же два орка рухнули в море, на этот раз насовсем.

Орудуя веслами, разбивая попадавшиеся на пути переполненные народом плоскодонки, слатийцы шли в море, оставляя за собой широкий пенный след. Обезумевшая пристань осталась позади – впереди был необъятный синий простор! Развернув паруса, галера шла слегка под углом, подставляясь ласковому попутному ветру. Кормчий Володир, сдернув мокрую рубаху, стоял у руля.