Текст книги "Хроника Великой войны"

Автор книги: Дмитрий Крюков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 29 страниц)

ЭПИЛОГ

Глава первая

После отступления Гостомысла Ужасного и Анисима Вольфрадовича в Вахспандии воцарился мир. Празднования по случаю победы длились более месяца. Улицы опустевшего за войну Хафродуга вновь наполнились народом, но новый король Удгерф остался верен своему слову – столицей сделался Морфин. Там проходили главные торжества. Удгерф распорядился вытащить со складов все съестные припасы. После четырех лет войны еды оказалось мало, зато вина и эля было хоть отбавляй. Захмелевшие паскаяки пели залихватские песни, бегали по городу, размахивая факелами и, беззастенчиво вваливаясь гурьбой в каждый дом, просили накормить и напоить их ещё в честь радостного события.

***

Торжества ещё не закончились, и со двора доносилось нестройное пение. Удгерф сидел за столом, подперев голову руками и задумчиво глядя на окно. Теперь он стал настоящим королем всей Вахспандии. Ульриг был рядом. Он, хоть и отрекся от престола, но все равно чувствовал, что может принести родине пользу, помогая сыну советом. Ульриг прохаживался по комнате, листая попавшуюся ему под руку книгу.

– Не надо, отец, не шелести, – попросил король.

– Почему это я не должен шелестеть, а? Трон у меня уже отобрал, а теперь и почитать нельзя. Вот оно как!

– Да ты ж не читаешь! – воскликнул Удгерф.

– Как это не читаю. Все я читаю. Вот, например: "И степь ляжет под копытами наших скакунов беззащитная, как ребенок", – бойко процитировал Ульриг.

– Хватит, хватит.

– Тебе как правителю Вахспандии надо знать подобные работы, сынок. Какая мудрость! Какой слог! Подобных писателей ещё поискать. Их надо знать.

– А кто это написал?

– Кто? Э-э… – Ульриг смутился и стал быстро листать книгу. – Вот! – он открыл последний лист, где стояло имя автора. – Вот. Во-от… – Голос бывшего монарха из восторженного сделался задумчивым, а потом плавно сошел на нет.

– В чем дело? Кто это написал?

– Нет, сынок, тебе не надо знать подобных писателей. Мысли у них слабые, да и язык так себе. Ну в самом деле, что тут такого? "И степь ляжет под копытами наших скакунов беззащитная, как ребенок". Так любой может сказать. Эка невидаль!

– Кто это написал? – повторил Ульриг вопрос.

Отец раззадорил его.

– Это написал, это написал… – Ульриг снова открыл последнюю страницу, будто бы успел забыть имя автора. – Перевел на вахспандийский некий Фрасидул, – бойко закончил он.

– А написал-то кто?

– Написал – Гостомысл Ужасный.

– Ха-ха-ха! – Удгерф затрясся от хохота.

– В чем дело? – изумился Ульриг.

– Ничего, ничего.

Ульриг бросил книгу на пол, как будто она превратилась в змею.

– Ну-ка, почитай, почитай, что там про нас написано? – сквозь смех попросил молодой король.

– Зачем? Там все равно не по-нашему написано.

– Ха! Так как же ты читал? А зачем Фрасидул переводил?

– Ну, – Ульриг нахмурился, – если хочешь читать такую дрянь, то читай один.

Он стремительно направился к выходу, а Удгерф так расхохотался, что был не в силах его остановить. Через минуту король наконец успокоился и взглянул на валяющуюся на полу книгу: на обтянутой черной бычьей шкурой обложке красивыми золотыми буквами было инкрустировано: "На пути покорения степей". Король усмехнулся, встал, подошел, поднял книгу и заложил её далеко на полку. Для Гостомысла этот путь кончился. До степей не дошел – на Вахспандии зубы сломал.

Глава вторая

Война в Вахспандии кончилась. Надо было восстанавливать разрушенное. Многому научившийся за эти годы Удгерф осмотрительно решил не помогать гхалхалтарам в борьбе с Королевством Трех Мысов. Паскаяки были и без того ослаблены, а потом в Морфин пришло радостное известие – Хамрак Великий разбил крупную людскую армию под Устургом. Удгерф счел, что теперь бессмертный вполне справится без его вмешательства.

Основные силы Королевства Трех Мысов были действительно уничтожены под Устургом, но несмотря на это война продолжалась. Люди собирались в небольшие отряды и вели партизанскую войну в горах – ту самую, за которую ратовал лорд Карен. А гхалхалтары, избавившись от крупной восточной армии, стремительно продвигались вперед. Через две недели после сражения они осадили Грохбундер. Крепость стойко держалась в течение месяца, пока наконец не погиб самоотверженный лорд Добин.

К концу 150 года Хамрак был под стенами Вертора – столицы Королевства Трех Мысов. Там его уже ожидала армия Скелетора во главе с Сакром. Скелеты не решались действовать до подхода союзников и, окружив город с западной стороны, полгода сидели в лагере, изредка устраивая перестрелки с настенной стражей. Когда у Вертора появились гхалхалтары, все всколыхнулось. Скелеторские маги неожиданно нанесли мощный магический удар сразу по трем воротам. Это послужило сигналом к наступлению, и на следующий день начался штурм. Столица Королевства Трех Мысов считалась неприступной, и первый натиск был отбит, но за ним последовали второй и третий, и четвертый, и так в течение долгих трех лет.

***

После того, как лорд Толокамп попал в плен, главным защитником людей вновь стал лорд Карен, на плечи которого легла оборона Вертора.

Карен сутулясь вошел в комнату. За четыре года, что прошли со дня Устургского сражения, он сильно постарел. Пепел седины лежал на его волосах. Вокруг глаз обозначились темные круги, и оттого они блестели особенно ярко. Он устало опустился на стул. Слуга принес на подносе ужин и, ни слова не говоря, удалился.

Карен некоторое время сидел, уставившись в стену. Мысли рваными туманными клочьями проносились в его голове: "Сдал. Так лучше. По крайней мере, хоть оставшиеся выживут… Они пощадят детей. Какой кошмар, – лорд опустил голову на руки. – Во что превратился Вертор – самый большой, богатый город мира? Три года осады. Конец. Неужели?" Лорд поднял глаза. Мог ли подумать отец, что его сын сдаст столицу королевства Хамраку? Как был счастлив его отец! Ведь он умер за десять лет до того, как гхалхалтары высвободились из-за Щита. Карен хотел стать самым последним крестьянином, гоблином, орком, только бы перенестись на сорок лет назад и забыть, и не видеть того, что произошло. С детства его учили тому, что Королевство Трех Мысов – самое великое государство в мире и он должен делать все для его процветания. Как он радовался, когда они покорили Слатию! Как недавно это было! Какие-то двадцать с небольшим лет назад. О, гхалхалтары! Они растоптали его надежды. Они предоставили ему жалкую и неблагодарную роль последнего. Последний герой Королевства Трех Мысов, последний правитель, последний…

Карен взглянул на остывающий ужин. Три года длилась осада, и потому трапезой лорду служило мясо дельфина, которого в шторм выбросило на берег. Он должен был есть падаль, но это не смущало его, ибо он был обязан поддерживать свои силы для борьбы. Однако теперь сопротивление кончилось. Ворота были открыты и на следующий день гхалхалтары намеревались въехать в покоренную столицу. Зачем ему есть отвратительное мясо дохлого дельфина? Карен ударил по подносу, и он, перевернувшись, упал со стола. Глиняная тарелка раскололась. Карен долго смотрел на черепки и чувствовал, как проясняются мысли в его голове. Все мелочное отступало, словно туман, с появлением солнца возносящийся в небо, и лорд вновь обнаружил, что оказался перед своей самой сокровенной мыслью. Она уже приходила к нему во время осады, но тогда он чувствовал себя не вправе. На его совести лежали жизни тысяч людей. Теперь все было кончено, и эта мысль предстала перед ним особенно явственно. У него больше не осталось сил противиться ей. А надо ли было противиться? Он и так много боролся. Разве не может он один раз сдаться без сопротивления? Но Карен все равно боролся. Ему было страшно, хотя он сознавал, что самое страшное уже произошло. Ему было неуютно в собственном теле, но он цеплялся за него.

Карен отвел взгляд от черепков. В голове у него было ясно. Ветер сомнений улетел и разогнал остатки ненужных мыслей, приковывавших его к стулу. Лорд встал, неожиданно энергично подошел к шкафу и открыл его. На полках стояли бутыли вина. Карен внимательно оглядел их, потом осторожно достал самую дальнюю. Блик, сверкнувший на её горлышке, отразился в его зрачке. Карен улыбнулся. Этого он и хотел – выпить именно это вино. Оно было сделано в начале века и целых пятьдесят лет хранилось в погребе. Несколько месяцев назад, в одно из подобных просветлений, Карен извлек его оттуда и переставил в свой шкаф. Лорд надеялся отведать его, но и страшился этого. Он оттягивал момент. В самые тяжелые минуты, когда гхалхалтары прорывали оборону, Карен вспоминал, что в тихой комнате дворца, в шкафу, стоит неоткупоренная бутыль с лучшим в мире вином. И он надеялся, что доживет до того времени, когда наконец попробует его. И вот дожил.

Карен откупорил бутыль. В воздухе послышался изысканный аромат. Лорд склонил голову на бок. Не для того ли он жил, чтобы наконец открыть эту бутыль? Быть может, все его существование сводилось к тому. Все… А завтра гхалхалтары войдут в город. Но это будет завтра.

Карен наблюдал, как плещется, наполняя кубок, старинное вино. Он налил почти до верха, отставил бутыль. Лорд оглянулся, словно боясь, что его видят. Рука нырнула в кафтан и достала маленький кожаный мешочек. Карен высыпал на ладонь крохотную крупицу, пристально вгляделся в нее. Улыбка раздвинула его пересохшие губы. Подумав, Карен высыпал на ладонь ещё одну крупицу. Завтра Вертор падет, а с ним и Королевство Трех Мысов. Лорду надо было заснуть. Ему нужен был отдых. Карен сжал кулак и простер руку над столом. Пальцы его разжались. Крупинки высыпались в кубок, всколыхнув застывшее вино. Оно походило на черный омут, на провал в мироздании. Провал? Карен улыбнулся – нет, его спасение. Он взял кубок и осторожно поднес к губам. "А дети! – Карен вдруг отстранил кубок. – Кто позаботится о них, когда в город придут гхалхалтары? Разве будет жалеть их бессмертный Маг Ночи Хамрак?"

И кубок упал рядом с перевернутым блюдом. Лорд твердо решил разделить судьбу своей страны до конца.

***

Взорванные пристани нелепыми обрубками вдавались в синюю воду залива. Недалеко от берега факелом полыхала галера. Огонь яростно терзал её остов, и паруса, поднимая снопы искр, кружились черными листьями и обрушивались на палубу.

Невысокий светловолосый человек в мокрой одежде стоял на возвышенности, откуда были хорошо видны изъеденные следами трехлетней осады западные кварталы Вертора и весь залив. Через сквозные балки обгоревших крыш и жалкие нагромождения обвалившихся стен он заметил движение, которое, начавшись от ворот, постепенно охватило весь город. Гхалхалтары и скелеты вступали в покоренную столицу.

Слатийский кормчий Володир попеременно смотрел то на войсковые колонны, то на горящую галеру. Судно стояло так уже более двух часов и никак не могло догореть и спокойно пойти ко дну вслед за десятками кораблей, нашедшими себе успокоение в этом тихом заливе. Галера не тонула, словно в укор гхалхалтарам, погубившим её. Пламя дрожало в глазах Володира, и оттого казалось, что он плачет.

Они приплыли с продовольствием, желая хоть как-то облегчить страдания осажденных, но гхалхалтарские маги уничтожили их судно. Они проделали такой большой путь от самой Слатии. С каким трудом им удалось обмануть преследователей, которые гнались за ними по приказу царя Альфреда Черного. Этот старый, выживший из ума человеконенавистник запретил выпускать в море всех капитанов, которые были заподозрены в сочувствии людям. Альфред забыл, что сам родился в Форт-Брейдене, в Королевстве Трех Мысов. Однако Володир сделал все возможное, и они прорвались. Они благополучно миновали опасные воды Скелетора, и вот их галера оказалась подбита в самой Верторской бухте! Разве справедливо обстреливать мирный корабль, который вез еду жителям? Кормчий рывком стащил через голову мокрую липкую рубаху, скомкал её и со злостью отшвырнул в сторону. Выместив злобу на рубахе, Володир обессилел и медленно опустился на землю. Он остался один. Быть может, кто-нибудь и спасся, но теперь они вдали друг от друга. Слатиец вздрогнул, едва не упав на спину, и вцепился пальцами в жухлую, вытоптанную траву. До него по ней прошли сотни, тысячи солдат, разоривших землю, обративших один из самых богатых и цветущих городов мира в руины. Вот она – гхалхалтарская справедливость!

Теперь Володир наконец обрел ответ на мучавший его вопрос. Люди были неповинны в войне. Все зло исходило от гхалхалтаров и их жестокого короля Хамрака. Слатиец не знал, как выберется из окруженного войсками края, но чувствовал, что сделает это и после, до конца жизни, будет ненавидеть гхалхалтаров и мстить.

***

Халхидорог и Осерта, жившие в Осерде в течение всех лет, наконец прибыли в Королевство Трех Мысов. То было желание Осерты. Она более не могла сидеть в безопасном княжестве Парзи, когда на её родине шла война.

Теперь они въезжали в столицу. Осерта до того никогда не видела Вертор. Он лежал перед её взором, изъеденный тяжелой болезнью осады, но даже такой он вызывал восхищение величественностью уцелевших сооружений. Девушка живо представляла, какой это был город до войны, и слезы подступали к глазам. Однако она не плакала. Слезы замирали, оставаясь внутри, отчего становилось ещё больней.

Халхидорог ехавший рядом был хмур. Он смотрел в землю, редко решаясь бросить взгляд на изуродованные следами обстрелов дома. Ему было стыдно за то, что произошло, и каждый раз он боялся, что Осерта заметит его взор, поэтому тут же обращал его обратно на землю.

Позади размеренной поступью шли солдаты. Они были наконец вознаграждены, но победа над Вертором не принесла им никаких плодов, а восьмилетняя война так измотала их, что они уже разучились радоваться победам. Все, чего они желали, был отдых.

– Я, наверное, зря привез тебя сюда. Еще слишком рано. Скоро город отстроят, – произнес, оправдываясь, Халхидорог.

– Не кори себя. Это же я настояла. Так, правда, лучше.

– Это страшно.

– Уж если я пошла за тобой, отказавшись от спокойной деревенской жизни высоко в горах, я должна это знать.

– Зачем?

Она не ответила.

В молчании они проехали несколько кварталов.

– Ты знаешь, – вдруг сказала Осерта, – я до этого не рассказывала тебе, но однажды, лет пять тому назад, на рынке в Коне я встретила одного человека. Я не помню его имя, но он был мореходом из Слатии.

– К чему это ты?

– Он был странным. Не могу объяснить, что было в нем такого… Возможно, потому, что он спросил меня, отчего многим нравятся гхалхалтары, почему они вызывают симпатию и почему я пошла с вами?

– И что ты ответила?

– Я сказала, что вы справедливы, но потом он спросил, из-за чего началась война?

– А ты?

– Я не знала, что сказать.

– Почему ты заговорила сейчас об этом человеке? – спросил Халхидорог.

– Потому что я до сих пор не нашла ответа на этот вопрос. Сейчас, когда я вблизи увидела все, к чему привела эта война, я хочу наконец понять: отчего?..

Халхидорог усмехнулся:

– Отчего на небе звезды? Уверен, что на твой вопрос не ответит ни один ученый муж. Пройдет тысяча лет, а они будут по-прежнему искать ответ.

– Но я не проживу тысячу лет, а мне хочется знать его сейчас.

– Забудь. Этот вопрос не для смертных. Даже Хамрак не ответит на него.

– Думаешь?

– Уверен, – кивнул Халхидорог.

– Ты обещал представить меня ему.

– Конечно. Я уже неделю назад говорил с ним о тебе. Он, похоже, заинтересовался, если его вообще может что-нибудь заинтересовать.

– Он прожил долгую жизнь, и, возможно, сможет разрешить мои сомнения.

– Не хочу тебя огорчать, – вздохнул Халхидорог. – Раньше я тоже думал, что Хамрак всесилен, но в последнее время, когда встретил тебя, понял, что он ещё более беспомощен, чем мы.

Он поймал на себе вопросительный взгляд Осерты.

– У него больше сил, чем у нас, но у меня такое ощущение, что он не в состоянии их применить.

– Но он-то проживет тысячу лет.

– Зачем?

– Чтобы узнать ответ на мой вопрос.

– Ах, дорогая! – Халхидорог взял Осерту за руку и притянул её к себе.

Их кони сблизились так, что он смог обнять девушку. Он вдруг почувствовал, что больше не может смотреть на развалины, и, не стесняясь идущих позади солдат, зарылся лицом в пушистые волосы возлюбленной.

– Но мы уедем далеко-далеко, – зашептал он. – Теперь, когда все кончилось, мне больше не надо быть воителем. Я покажу тебе Южный континент, где тепло круглый год. А ещё мы навестим Виландор и Эмберг. Ты же всегда хотела увидеть эльфийские города.

– Да! – Осерта слабо вскрикнула.

– Что это? – Халхидорог отстранился. – О, Бог!

Его взгляд приковался к стреле. Девушка стала медленно падать. Он подхватил её на руки и спрыгнул с коня. Корпус встал, но Халхидорог видел только короткую толстую стрелу и сразу побледневшее лицо Осерты.

– Лекаря! Скорее! – он метнулся к солдатам, потом, поняв бесполезность своего движения, замер, опустился и положил девушку на землю.

Его рука беспомощно легла на рану. Он был воителем и знал, как лечить, но теперь вдруг испугался. Его охватил страх перед короткой толстой стрелой. Меж его пальцев показалась кровь.

– Найдите стрелявшего! – раздался крик.

Подбежал лекарь. Он склонился и приложил руку к запястью девушки.

– Останови кровь, кретин! – вспылил Халхидорог. – Зачем ты слушаешь пульс? Она жива!

Лекарь поднял глаза и смущенно пожал плечами:

– Ваша милость, вы ошибаетесь.

– Что?

– Пульса нет.

– Ну и что?

Лекарь удивился, а потом начал разъяснять:

– Видите, стрела арбалетная. Такие пробивают кольчуги. Очевидно, она вошла глубоко и сразу поразила жизненно важные органы…

– Да что ты несешь? Зачем мне твои объяснения? Лечи!

– Но ваша светлость…

– Вот стрелявший, – послышались крики сзади.

Халхидорог взглянул в бледное лицо Осерты с открытыми, остановившимися глазами и резко обернулся к гхалхалтарам. Они держали обезоруженного солдата, бледного и грязного, но в добротной кольчуге. Человек стоял, чуть пошатываясь, но голову не клонил.

В одно мгновение Халхидорог очутился перед ним.

– Ты понимаешь, кого ты убил? – закричал воитель. – Ты убил ту, которая, быть может, единственная могла тебя спасти! Чему тебя учили? Ты же хотел попасть в меня! Ты не мог целиться лучше?

Халхидорог выхватил меч, но вместо страха прочел в глазах человека вызов, и отшвырнул оружие далеко в сторону.

– Нет, убить тебя одним ударом было бы слишком милосердно.

Халхидорог уже забыл об арбалетчике и сидел, склонившись над Осертой. Он тихо говорил, обращаясь то ли к ней, то ли к самому себе, то ли к всемогущему Богу. Воины не старались услышать слов. Они отошли и терпеливо ждали.

Наконец корпус вынужден был тронуться, ибо мешал продвижению остальных частей. Молодой сотник Гхалк подошел к начальнику и робко коснулся его плеча:

– Идемте. Мы должны дать дорогу другим.

– Идите, идите. Я останусь. В свое отсутствие назначаю командующим тебя, – выдавил Халхидорог, не оборачиваясь.

Корпус двинулся.

Мимо прошло ещё много-много солдат. Они косились на сгорбленную фигуру гхалхалтара в стороне от дороги и, узнавая в нем коменданта Осерда, склонившегося над людской девушкой, качали головами.

Давно миновали последние отряды, когда Халхидорог наконец поднялся. Его лицо резко построжело. Он расставил руки в стороны, инстинктивно чувствуя, что так ему будет легче, и неотрывно смотрел на потускневшее небо над крышами разрушенных зданий.

– Я дал тебе клятву, не убивать людей. Теперь тебя больше нет, и клятвы тоже нет.

***

Халхидорог брел по улице. Он не знал, где остановился его корпус, и не хотел знать этого. Ему было все равно. Жители и солдаты попрятались по домам, и молчание улиц соответствовало настроению гхалхалтара. Вдруг он услышал крики. Халхидорог нехотя поднял голову и обнаружил, что стоит посреди площади. Впереди толпились воины.

– Какие речи я слышу! Что вы говорите? Прекратить войну с людьми? А как же царство великого счастья?

Халхидорог узнал голос кричавшего, хотя и не увидел его. Раньше они были врагами, но теперь Халхидорог неожиданно подался в толпу. Перед ним расступились, и он оказался лицом к лицу с Гамаром.

Окруженный солдатами, старый воин метался, будто отражая атаку с нескольких сторон, но на самом деле, это он нападал на своих бойцов. Гхалхалтары хранили спокойствие, что бесило военачальника ещё больше. Когда Вертор пал, Гамар потерял привычную власть. Воины отвернулись от него, и ничто не могло вновь заставить их воевать: даже обещание великого счастья.

Увидев своего давнего недруга, Гамар остановился и оскалился, но выражение лица Халхидорога заставило его смолкнуть. Они некоторое время стояли друг против друга, а солдаты поворачивались и уходили. Война была кончена, и они хотели как можно скорее удалиться по домам и стать такими же мирными жителями, как и люди покоренного ими города.

– Почему ты так смотришь? – спросил Гамар через минуту, чувствуя неладное.

– Осерту убили.

– Это ту девушку, что была с тобой? – Гамар интуитивно ощутил, что в своем бывшем противнике может найти сочувствие, поэтому не решился оскорбить его на этот раз.

– Убили, – повторил, словно в забытьи, Халхидорог.

– Кто?

– Неважно.

– Нет, ты должен отомстить.

– Потом.

Гамар насторожился – ему показалось что Халхидорог вот-вот убьет себя. Теперь старый военачальник не удивился бы ничему. Все шло не так, как он привык. Земля уплывала у него из-под ног.

– Лучше отомсти, и тебе станет легче.

– Не думаю, – Халхидорог на мгновение замолчал, – но все равно отомщу.

Они остались на площади одни.

– Мы друзья? – осторожно, что совсем на него не походило, поинтересовался Гамар.

– Да, – и бывшие враги пожали друг другу руки.

***

Сломанное плодовое дерево лежало поперек дороги, как темная, истлевшая рука. Трава вокруг выгорела, но посреди пепелища чудом уцелела крошечная незабудка.

Предводитель скелетов Сакр стоял, опираясь на позолоченную трость, и неотрывно глядел на цветок.

– Не правда ли это бриллиант в обсидиановой оправе? – произнес он.

– Что? – Нерти Сакена, находившийся чуть поодаль, приблизился к полководцу. – А-а, ваша разумность говорит о цветке.

– Да.

Сакена подошел к незабудке, присел на корточки и аккуратно провел костями-пальцами по нежным лепесткам.

– Странная форма пестика. Никогда такой не встречал.

– А помнишь, шесть лет назад, ещё до того, как ты ушел в горы вместе с Кембиром, я говорил тебе о том, что мы встретимся в садах Вертора, – неожиданно сказал Сакр.

– Да помню, – Сакена поднялся.

– Так оно и произошло. Вот они – сады Вертора, – полководец указал тростью на выгоревший пустырь, покрытый черными угрями пеньков.

– Вы правы, ваша разумность. Мне довелось ознакомиться с планом города. Это место называется Садом Благополучия.

– Не кажется ли тебе, Сакена, что сейчас это название звучит издевательски?

– Нет, ведь благополучие всегда кончается.

– И тебе не страшно постоянно жить с такой мыслью? – поинтересовался Сакр.

– Ваша разумность, – философ покачал головой, – мы, кажется, уже говорили на эту тему. Нельзя спорить против истины, нельзя закрывать на неё глаза. Истина не может быть страшной.

– Что ж, наверное ты прав, – кивнул Сакр.

Полководец направился в сторону выхода. Нерти Сакена последовал за ним. Пройдя несколько шагов, Сакр обернулся.

– А кроме того, у этого сада все впереди. Ты же видел – один цветок уцелел.

– Да, очень редкий экземпляр. Прикажите кому-нибудь оградить его.

***

Камни и магические вспышки таинственным образом избегали дворца короля Иоанна. Все здания на берегу пострадали, и только стены дворца остались по-прежнему белоснежными и массивные колонны красовались золотыми барельефами.

Хамрак стоял в круглой светлой комнате под центральным куполом. Свет проникал со всех сторон через огромные, в три человеческих роста окна. Преломляясь сквозь призму изящных витражей, он дробился на множество розовых и голубых лучей, которые в беспорядке рассыпались по полу. Одно окно было разбито, и разноцветные осколки блестками сверкали под ногами бессмертного. Он смотрел на залив сквозь чугунную решетку разбитого витража, и врывавшийся в комнату морской ветер шевелил пряди белоснежных волос на голове некроманта и холодил его лицо.

Везде, куда бы он ни кинул взгляд, простирались его земли. Ему принадлежал и город, и окрестные поля, и дальние холмы, и даже море. Гхалхалтары добились своего. Они победили, но что ему с их победы? Да и что они выиграли для себя? Перед мысленным взором Хамрака выросла огромная гора погибших, раненых, их родственников – всех пострадавших. Она грозила заполонить все его сознание. Еще десять лет назад в круглой комнате на его месте стоял, возможно, молодой Иоанн, не чуявший беды. Год назад отсюда лорд Карен тревожно обозревал окрестности и думал, как отразить очередной штурм. Нет, не будет больше ни одного штурма. Война закончилась.

Сзади, на лестнице, послышались шаги. Бессмертный обернулся. Перед ним стоял невысокий человек. Его немолодое, уставшее лицо с прямым, по-птичьи острым носом и глубоко запавшими глазами показалось некроманту интересным. Хамрак отметил, что не забудет это лицо и через тысячу лет.

– Лорд Карен?

– Да…

Карен не смог выдавить из себя "ваше величество". Ему претило обращаться к гхалхалтарскому правителю так же, как он обращался к Иоанну. Бессмертный угадал его мысли и улыбнулся.

– Я хотел встретиться с тобой, – начал Хамрак. – Ты проявил себя достойно.

– Спасибо, – сухо кивнул Карен, полагая, что бессмертный издевается над ним.

– Я не могу сказать, что ты действовал правильно, ибо…

– Ибо я сопротивлялся вашей добродетельной власти, не так ли?

– Нет, ибо ты был полководцем, а все, кто участвовал в этой войне, поступали не правильно. Они могли лишь проявить себя более или менее достойно.

– Выходит, даже великий Маг Ночи поступал не правильно? – удивился Карен.

– Да.

– Но почему?

Впервые за столько лет Карен заговорил об этом, и теперь ему так хотелось выговориться и узнать правду, что даже то, что его собеседником был король гхалхалтаров, не останавливало его.

– Почему так получилось? Вы поняли слишком поздно, когда не могли ничего остановить?

– Нет, я понял все много тысяч лет назад, но все равно ничего не мог сделать, – улыбнулся бессмертный.

– Так почему?

– А разве правители властны над умами своих подданных? – некромант пристально прищурился. – Ты подчинился мне, но разве сейчас ты пришел ко мне не исполненный злобой за произошедшее?

– Да, это так.

Карен удивился, как некромант прочитал его мысли и с какой легкостью он сам сознался в злоумышлении против могущественнейшего мага и короля. И в то же время Хамрак разбудил в Карене надежду. До того лорд никогда не встречался с бессмертными. А вдруг все-таки можно что-нибудь изменить, чтобы никогда, никогда больше не было войны! С силой и бесконечной жизнью бессмертного это показалось Карену возможным.

Хамрак смотрел в широко распахнутые глаза человека и догадывался, о чем тот думает. Теперь уже никто не ратовал за войну, как восемь лет назад, но прочесть в глазах того, кто считал тебя своим врагом, свои же мысли было необычно.

Некромант стоял, раздумывая, а Карен с надеждой смотрел на него.

Впереди их ждали мирные, спокойные годы, когда будет возведено все, что было разрушено и когда люди и гхалхалтары, и скелеты смогут примириться и наконец отдохнуть. Но разве Смерть побеждена? Придет время, и она вновь с новой яростью нападет на мир. Неважно, что это будет: очередная война, мор, голод, стихийное бедствие. Все равно она была рядом, и Хамрак ощущал её присутствие. Пока Смерть уходила от поединка, на который он постоянно вызывал её.

Хамрак повернулся к окну, сделав знак лорду Карену. Тот так же воззрился в туманную даль залива, как будто ища там ответа: настанет ли тот день, когда исчезнут все войны? Карен ощущал спокойную силу, исходящую от бессмертного. Однако сам Маг Ночи колебался. Он не знал, произойдет ли решительный поединок между ним и той, что испокон веков терзала многострадальную землю. А может, такого вообще не случится, и он зря столько тысячелетий искал с ней встречи? Может, ему и не надо было вообще встречаться с ней, ибо он был заранее обречен на поражение? Может, она делала ему одолжение, уходя от схватки? Давала отсрочку? Но зачем ему вечная жизнь, если он никогда не сможет выполнить своего предназначения, если у него никогда не хватит сил?

Однако Хамрак не стал говорить об этом вслух, боясь огорчить поверившего в него Карена.

***

– «И степь ляжет под копытами наших скакунов, беззащитная, как ребенок», – вслух прочитал Гостомысл Ужасный.

Анисим Вольфрадович сидел рядом, склонив голову и внимательно слушая своего друга.

– Степь ляжет, но для этого надо набрать большое войско. Есть гораздо более легкая добыча, – Гостомысл задумался.

– Антимагюрский Фгер? – предположил Чародей.

– Да, твой разум всегда достигает цели, как стрела, пущенная рукой умелого бойца. Теперь, когда мы разбили варваров и помогли графу Роксуфу, он не ожидает от нас подвоха, как путник не ищет дождя в безоблачном небе. Антимагюрский Фгер – первый удар туда, – бессмертный сделал в книге аккуратную пометку.