Текст книги "Завещание ворона"
Автор книги: Дмитрий Вересов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)
Глава шестая
Разбор полетов
(июль 1995, Мэриленд)
– Итак, мистер Баррен, вы решили не заходить в дом Фэрфакса и предлагали Лео Лопсу сразу же уехать?
Загорелый фэбээровец, как пишут в американских романах, мужчина с хорошо развитой челюстью, даже поворачивая голову или меняя позу, не сводил с него глаз.
– Правильнее было бы сказать, сначала предложил уехать, а потом, когда Лео позвонил Фэрфаксу по телефону и не получил ответа, я сказал, что в дом не пойду.
– Вы заметили что-то подозрительное? Что вас так насторожило?
Второй фэбээровец, полный мужчина в очках, с седым бобриком волос, принял пас от первого. Мячиком был у них Нил Баррен Баренцев.
– Нет, ничего особенного я не заметил. Напротив, дом и прилегающая к нему территория показались мне рекламно-стерильными...
– И поэтому вы решили, что в доме никого нет... Фэбээровцы сыграли в «стеночку». Загорелый бил на точность попадания:
– ...из живых никого нет. Мы правильно вас поняли, мистер Баренцев?
– Мой клиент только сказал, что ничего подозрительного не заметил, – в игру вмешался адвокат Мортон, в экстренном порядке вылетевший сюда из Колорадо, как только в «Свитчкрафт» поступила информация о задержании члена совета директоров. – Ваши уточнения корректируют его показания. Ничего подобного он не говорил.
Адвокат играл на месте «чистильщика».
– Как вам сказать... – Нил задумался.
Действительно, что им сказать? Что по дороге привиделась ему некая Татьяна Захаржевская из Ленинграда, много лет назад похороненная на лондонском кладбище под фамилией Дарлинг? Принимает ли ФБР подобные видения в качестве свидетельских показаний? Не пришлось бы рассказывать всю свою жизнь, как десяток лет тому назад благодарным слушателям из КГБ. Что же им рассказать? Чем их успокоить? Третий глаз? Шестое чувство? Перспектива принудительного обследования в американской психушке его не очень устраивала...
– ...Не будете же вы отрицать, что у человека может быть обостренное чувство опасности. Внутренний голос, например, говорящий: «Стоп! Не ходи туда! Здесь не все так хорошо, как кажется!» Некоторые люди не придают ему значения и нарываются на неприятности. Я тогда, у дома Фэрфакса, отнесся к этому серьезно... По моему, в вашей профессии без такого обостренного чувства интуиции делать нечего!
Фэбээровцы переглянулись, впервые выпустив Нила из-под прицела внимательных глаз, и рассмеялись.
– Неужели ваша профессия развила у вас это замечательное чувство, мистер Баррен? Она так опасна? – Загорелый начал комбинацию на другом фланге атаки.
– Финансовый риск для многих не менее значим, чем угроза их жизни и здоровью, – спокойно отвечал Баренцев. – Крах в бизнесе может привести человека к самоубийству. Я хочу сказать, что опасность – есть опасность...
– Не будете же вы отказывать моему клиенту, – решил встрять адвокат, – в возможности обладать такими способностями изначально, так сказать, с рождения?
– Конечно, нет. – Полный налил себе в стакан немного воды. – Скажите, мистер Баррен, а Лео Лопс почувствовал что-нибудь похожее?
– Мне показалось, – ответил Нил, – что Лео Лопс опасался в тот момент только того, что я дам обратный ход в деле покупки его дома на острове. Поэтому мои слова он истолковывал на свой лад...
Нила перебил телефонный звонок Загорелый поднял трубку и, сказав «понял», быстро вышел.
Полный остался на некоторое время в меньшинстве.
– Давайте, мистер Баррен, вернемся к тому моменту, когда вы остались один в машине. Спустя какое время вы увидели удаляющуюся женскую фигуру?
– Трудно сказать, признаться, я задремал... Минут сорок, возможно, час.
– Вам она не показалась знакомой? Может, какие-то особенности фигуры или походки бросились вам в глаза? – Игра явно теряла остроту.
Сказать ему, что она была похожа на видение? Как бы толстяк подскочил со стула! «Мы еще можем простить вам обостренное чувство опасности, но видение в качестве фоторобота – это уже слишком!»...
– Обтягивающий комбинезон, стройная фигура, темные волосы, кепка... Повторяю, я видел только удаляющуюся фигуру, и то издалека.
– Вы не видели ее в момент выхода из дома?
– Нет. Повторяю, я задремал... Не исключаю, что Лео Лопс мог мне что-то подсыпать – для размягчения при обсуждении сделки...
Вошел загорелый, сделав полному знак, понятный только им двоим.
– Мистер Баррен, – загорелый теперь улыбался всей своей развитой челюстью, – пленка с домашней видеокамеры в доме Фэрфакса подтверждает ваши показания. Фигура, попавшая в объектив камеры, полностью соответствует вашему описанию. Жаль, что лица предполагаемого убийцы рассмотреть не удалось. Камера установлена над дверью, а длинный козырек кепки закрыл ей лицо. Или ему лицо... Кто знает? Может, это был переодетый мужчина?
– А ведь вы правы! Мне тоже показалось, что у нее странная, мужская походка.
Если уж им самим так хочется пойти по ложному следу, то на здоровье!
– Может быть... Вполне, может быть... – загорелый фэбээровец задумчиво качался на стуле. – Все факты говорят о том, что убийство не случайно, а тщательно спланировано. Вы же, мистер Баррен, в этом деле – главный свидетель. Вы понимаете, что я имею в виду? Вот ваш адвокат уже понял... Вам необходимо на некоторое, я надеюсь, непродолжительное время, пожить в так называемом сейф-хаусе ФБР. Тогда мы можем гарантировать вам полную безопасность.
– Нил, я как ваш адвокат настоятельно рекомендую принять это предложение, – закивал головой адвокат Мортон. – Все, видимо, очень серьезно...
– О'кэй! – Нил не стал держать паузу. – Когда вы запрете меня в этом сейфе, постарайтесь не забыть цифровой код замка.
Фэбээровский дуэт смеялся шутке не подозреваемого, а главного свидетеля. А это совсем другая шутка!
– Мистер Баррен! У нас на всякий случай будет под рукой опытный «медвежатник».
Матч Нил – ФБР оказался вполне товарищеским и заканчивался нулевой ничьей и обменом остротами...
Агент ФБР Роберт Найт мог с полным основанием гордиться собой. Этот русский был совершенно прав насчет обостренного чувства интуиции в их профессии. Случайное предположение Роберта об убийце, переодетом в женщину, полностью подтвердилось. Толстый Вэнс Партон должен был оценить его прозорливость. Ведь сначала именно он, Роберт Найт, выдал эту версию. Потом ее реальность была подтверждена Барреном. И, наконец, факты.
В «линкольне» на шоссе в десяти минутах езды от Балтимора был обнаружен труп мужчины. По документам – турецкий бизнесмен Башироглу. И необходимый в таких случаях набор экспертиз рисует следствию следующую картину. Мужчина скончался от сердечного приступа. Обнаруженный в машине пистолет оказался тем оружием, из которого были застрелены Аверелл Фэрфакс, помощник сенатора Смита, и Лео Лопс, приятель Фэрфакса. Но самый интересный результат дает идентификация убитого. Им оказался известный террорист Мустафа Денкташ, объявленный в розыск в нескольких странах. Необычайно хитрый и опасный преступник, неоднократно использовавший для достижения своих целей самые нетривиальные способы, в том числе переодевания и изменения внешности. Невысокий и стройный, он запросто мог нарядиться в женский комбинезон, изменить походку.
Картина совершенного преступления в общих чертах была ясна...
* * *
Первый день на базе ФБР в сейф-хаусе, напоминавшем небольшой дорожный мотель, Нил валялся на кровати, время от времени погружаясь в сладкую дремоту. Просыпаясь, он блаженно потягивался, закуривал и повторял про себя: «Ничего не буду делать! Ничего!» Но когда начало смеркаться, словно сработали светодиоды, и включился внутренний двигатель. Почитать вечерние газеты, посмотреть последние новости по ТВ, просто встать с кровати, размяться, пройтись, выглянуть в окно...
На зеленом травяном газоне прямо напротив его окна человек внушительной комплекции медленно водил по воздуху руками, как бы растягивая невидимую нить, мягко шагал с пятки на носок и лениво поворачивал голову. Было похоже, что он находится на дне водоема, так плавны и непрерывны были его движения.
Вот и обещанный «медвежатник»! Действительно, в фигуре мужчины было что-то от гризли. Тем необычнее показались Нилу его упражнения. Бурый медведь, осторожно играющий с бабочками. Тягучие движения завораживали. Они повторялись с поворотами и сменой направлений. Могучая лапа сопровождала полет то бабочки с юга, то бабочки с севера. Наконец, человек повернулся лицом к заходящему солнцу и сложил руки. Длинная тень протянулась через газон и дорожку.
А потом человек-медведь вдруг повернулся, помахал рукой, и, приветливо улыбаясь, направился ко временному убежищу Нила. И вот он уже, как всякий большой человек, опасаясь дверного проема, входит в этот самый «сейф».
– Хай, мистер Баррен! Как дела? Не скучаете?
– Хай. мистер...
– ...просто Том. Вы позволите? – он уселся в кресло напротив Нила и вытянул огромные ноги. – Человек – странное существо. Если запретить ему выходить, то даже люкс с бассейном, бильярдом и домашним кинотеатром покажется ему карцером. Не правда ли?
– Может быть. Я еще этого не почувствовал... – Нилу хотелось поговорить о только что увиденном. – Здорово это у вас получается. Какая-нибудь китайская гимнастика?
– Тай-цзи-цюань. Старинная оздоровительная система. Лучший способ расслабиться и обрести внутреннюю гармонию...
– Но человеку с вашей фигурой как-то больше под ходит бокс или дзю-до, вам не кажется? – осторожно поинтересовался Нил.
– Одно другому нс мешает. А ведь когда-то тай-цзи считалась грозной боевой системой.
– Эти медленные движения были опасны?
– Тай-цзи позволяло использовать глубинные возможности человека и тайные силы природы, которые не зависят от возраста и объема бицепса. – Том показал на свои здоровенные мышцы-сгибатели. – Правда, теперь это всего лишь гимнастика психики и массаж внутренних органов, что-то вроде китайской йоги в динамике...
– Вы меня извините, Том, если вас мои слова заденут, – прервал его Нил, – но я, когда наблюдал ваши упражнения, сравнил вас с медведем, играющим с бабочками...
– Ваши слова не могут меня задеть. Наоборот, – он внимательно посмотрел на собеседника. – Вам так показалось? Вы удивительно... как это сказать?.. проницательный наблюдатель, мистер Баррен. Вы, по-моему, с первого взгляда постигли суть тай-цзи и Тома Грисби в тай-цзи...
Грисби... Почти гризли...
– ...Ведь каждое из этих движений носит китайское вычурное название. В основном, они связаны с животными. И поверьте, это неспроста. «Погладить хвост птицы Феникс», «Перенести тигра на гору»... Но произошло тай-цзи от древнего танца пяти зверей, одним из которых был медведь. – Том провел рукой по воздуху. – «Медведь, играющий с бабочками». Здорово! Мистер Баррен, вам обязательно надо заняться формами тай-цзи, потому что суть ее вы интуитивно почти постигли...
– Том, вы мне льстите. – Нил приподнялся со стула, приложил кулак к ладони и поклонился, пародируя киношный поклон восточных мастеров.
– Ничуть. – Том засмеялся, оценив поклон Нила. – Я, конечно, не претендую на звание мастера, но готов дать вам первые уроки.
– Вы полагаете, что я здесь надолго обосновался?
– В любом случае вы отвлечетесь и что-то для себя обязательно приобретете. А использовать принципы тай-цзи можно и при работе с лопатой, и при вождении машины, и в бизнесе... А если хотите, я могу обучить вас некоторым способам самообороны на основе тай-цзи.
– Значит, не все боевые аспекты этой системы утеряны?
– Нет, не все. Потом сможете удивить свою охрану. Они наверняка такого не знают.
– У меня нет никакой личной охраны, – ответил Нил удивленным голосом.
– Как? У вас нет охраны? – голос Тома был еще более удивленным. – Мистер Баррен! Вы же состоятельный человек – и не пользуетесь услугами телохранителей. Вы меня удивляете второй раз за вечер.
– Наверное, вы правы. Как то не верится, что со мной может произойти непредвиденное или не мной запланированное.
– Но и Фэрфакс, наверное, полагал так же. Так думает любой человек, но ведь вы не обычный человек...
В голове Нила вдруг возникла, на его взгляд, неплохая идея.
– Послушайте, Том. А не согласились бы вы поработать у меня телохранителем? Заодно я бы смог научиться у вас принципам тай-цзи. Кстати, что это значит?
– «Великий предел»... – Том в задумчивости барабанил пальцами по подлокотнику кресла.
– Если, конечно, предел ваших запросов не будет слишком велик.
Том расхохотался.
– О'кэй! Можно я немного подумаю? Оставьте мне номер телефона для связи...
Через пятнадцать минут после ухода Тома у Нила произошла новая встреча, совершенно неожиданная. Медведь ушел, а в его теремок, как тринадцать лет назад в Ленинграде, заскочил лягух квакух. Тот же самый, с толстогубым ртом до ушей, пупырчатым лысым черепом и мясистой шеей, но заметно сдавший, поизносившийся. Эдвард Мараховски! Американский жених его ленинградской соседки Хопы! Вот так встреча!
– Дружище, где же твой знаменитый самовар? Помнишь?
– О! Русский народный аппарат для получения вареной воды! Иван Иванович! Он распаялся, как Советский Союз...
– А как поживает твоя жена Хопа... то есть Лена?
– Мы давно разошлись, тоже как республики бывшего Советского Союза... Понимаешь, Нил, распад Советского государства повлиял на мою жизнь. Наши страны теперь – стратегические партнеры. Друг Билл и друг Борис! А советолог Эдвард оказался в новой политической ситуации ненужным, как старый Иван Иванович самовар. Только русская мафия спасла меня от... как это сказать?...от свалки истории.
– Как, русская мафия?
– Очень просто! «Русские идут!» Старый лозунг зазвучал по-новому. Русская мафия уже в Америке! Вот тогда им и понадобился старый Эдвард Мараховски, специалист по СССР. Теперь я сотрудник аналитического отдела ФБР, специалист по русской мафии.
– Значит, ФБР считает меня связанным с русской мафией?
– Это значит, что я решил проведать своего старого знакомого, – Эд положил пухлую ладонь на плечо Нила, – который, оказывается, находится буквально в двух шагах от меня, на нашей базе. И вот, пока ты еще не уехал...
– А что? Я уже могу ехать? Мне ничего не угрожает?
– Конечно, ты можешь ехать хоть сейчас...
И Эдвард Мараховски коротко рассказал Нилу последние обстоятельства дела.
– Все теперь, действительно, ясно и понятно. Но почему тебя подключили к этому делу, Эд? Неужели из-за меня?
– Ты здесь не причем. Но Лео Лопс...
– Лео Лопс?
– Он же – Максим Назаров. Твой старинный знакомый. Он рассказал тебе, как попал в Соединенные Штаты?
– Джейн, любовь, женитьба.
– А где он встретился с Джейн?
– Сказал, что в Ленинграде. После военных сборов.
– Они встретились в горах Афганистана, у полевого командира Ахмад-шаха Масуда...
* * *
Если тебя выкидывают в дверь, влезай в окно. Это репортерское правило Джейн Доу не только хорошо знала, но и регулярно следовала ему на практике. И вот, когда «за деятельность, несовместимую со статусом иностранного журналиста» гражданка Доу была лишена аккредитации в стране Советов, и за ней навсегда захлопнулась дверь одной шестой части суши, Джейн поняла, что настало время лезть в окно. Разумеется, не в окно, прорубленное в свое время Петром Великим. Оно давно было прикрыто железными занавесками. Джейн Доу, ведущий репортер «Вашингтон пост», считала, что окно во внешнюю политику СССР начала 80-х годов находится на Востоке, а точнее, в Афганистане.
Сенсация – это не собака, укусившая человека, а наоборот – человек, укусивший собаку. Это было второе правило американских репортеров, позвавшее ее в дальнюю зарубежную командировку. Бородатые мужики в халатах с бердайками, воюющие за свободу своих камней и песков от агрессора, – это не сенсация. А вот цивилизованный япошка, мастер рукопашного боя, оставивший теплый, автоматизированный санузел, чтобы проверить свой «корень характера» на чужой войне, и ставший «учителем» для моджахедов и «ночным призраком смерти» для советских военнослужащих – это сенсация, да еще какая!
Для Джейн собраться в такую командировку – только подпоясаться, как говорят русские. Подпоясаться каратистским черным поясом... Но ей ли было не знать цену черному поясу в США? Пусть холеные бизнесмены и модные барышни думают, что их черные пояса что-то значат за пределами их спортивного зала, где вежливый и улыбчивый инструктор все сделает во избежание случайной царапины и присвоит вам любую степень за безвредную для здоровья – своего и потенциальных агрессоров – гимнастику и так нужные для его здоровья доллары. Элвис Пресли, обладатель заоблачного седьмого дана по каратэ, очень удивился, когда впервые в жизни попытался применить свое «блестящее каратэ» на практике. Король рок-н-ролла решил помочь охране выкинуть со сцены нескольких пьяных поклонников. Наверное, это было очень смешно! Элвис шипит, прыгает, как козел, делает смертоносные выпады, но никто не только не падает, но даже его не боится!
Поэтому Джейн, профессия которой все-таки была связана с реальной жизнью, больше надеялась на свой баскетбольный рост, накачанные мышцы, чем на собственный черный пояс американского каратэ, которое, как ей по секрету сказал ее инструктор, было на самом деле – не японское каратэ, а корейское тенг-су-до. Но в газете «Вашингтон пост» даже белого пояса ни у кого не было. И кому, как не ей, было написать об этом японо-афганском ниндзя?..
Она вышла на след японца еще в Пакистане. В одном из тренировочных лагерей на границе с Афганистаном она увидела первых учеников таинственного самурая. На открытой площадке несколько худощавых афганцев самоотречение выполняли необычные упражнения. Одни из них наносили рубящие удары деревянными палками, другие – подставляясь под удар, в последний момент уходили в сторону. Палки свистели все резче. Вот молодой парень схватился за плечо. Еще несколько ударов, и бородатый афганец отошел в сторону с рассеченной кожей на лбу...
– Учитель уже неделю назад ушел через границу. Он никому не говорит, когда уйдет и когда вернется. Там, в горах, у него много учеников и врагов. – Вот и все, что могла разобрать Джейн в чудовищном английском одного из воинов ислама.
Со случайными проводниками и попутными караванами Джейн кочевала по афганским перевалам от одного лагеря к другому, два раза попав под огонь советских вертолетов. Но больше ее донимал песок, который был везде. Не только на огромных равнинах и в проносящихся воздушных потоках, но и в ее волосах, на зубах, в глазах, даже, как ей казалось, в суставах. Найти маленького японца среди бесконечных степей, горных вершин, покрытых снежными колпаками, было нереально. Она уже смирилась с тем, что придется делать материал по рассказам третьих лиц, так и не увидев своими глазами главного героя, и решила взять при случае интервью у знаменитого полевого командира Ахмад-шаха Масуда, в горном лагере которого она решила закончить поиски.
Караван, с которым следовала Джейн Доу, состоял из трех груженых лошадей, двух ишаков и нескольких пуштунов. В последний переход они вышли еще затемно. Маленькую группу бредущих куда-то людей и животных окружили символы вечности. Огромное звездное небо, камни, пески и темные силуэты хребтов Гиндукуша.
На рассвете они вышли на площадку в окружении гор, густо поросшую травой и какими-то желтыми цветами. Альпийская лужайка. Как странно, думала Джейн, что любую горную лужайку называют альпийской. Надо будет покопаться в литературе: откуда это пошло?..
Лагерь Ахмад-шаха Масуда располагался в тесном ущелье, по дну которого серебристой змейкой бежала речка, служившая моджахедам дорогой в долину. За последним пикетом, появившимся, как из-под земли, речка делала поворот, и проводник повел караван вверх по еле заметной тропинке. Обогнув скалу, похожую на огромный обломанный зуб, Джейн со спутниками вышли на ровную площадку, стиснутую серыми скалами. В скалистой стене Джейн увидела два темных входа в пещеры. Вверх поднимался дрожащий воздух от бездымных костров. Два десятка бородатых мужчин сидели и лежали вокруг них. Большая серо-желтая собака местной породы лениво выбежала навстречу каравану.
– Джейн! – выстрел прозвучал бы для нее менее неожиданно в этой дикой стране, чем ее имя.
Один из моджахедов, с такой же, как у остальных, бородой, в пыльном, пропахшем костром халате поднялся ей навстречу.
– Не узнаешь своего жениха?
– Мой бог! Макс! Неужели это ты?
– Тихо, Джейн... Не висни на мне! Не забывай, что мы в мусульманской стране...
– Откуда ты здесь? Я глазам своим не верю!..
– Откуда? Из Совдепии, конечно... Прямо, как в индийском кино. Зита и Гита! Любовь без границ и железных занавесов.
– Как тут не поверни, что это – судьба...
– Вот-вот, и я о том же... Но какие песчаные бури тебя сюда занесли?
– Ты разве забыл, что я репортер? Вся моя жизнь – это погоня за сенсацией.
– Какая же сенсация тебя сюда привела? Неужели моя скромная персона?
– Нет, меня интересует один японец, мастер по рукопашному бою, который обучает афганских повстанцев и сам принимает участие в диверсионных вылазках.
– Учитель Танори? Он сейчас отдыхает после ночного рейда...
– Так он здесь?! Вот это удача! Я мотаюсь по лагерям, в песке, в дерьме, в меня летят советские реактивные снаряды... И когда уже потеряла всякую надежду... Нет, мне определенно сопутствует удача!
– А как же я, Джейн? Разве встретить меня – это меньшая удача для тебя? – Назаров скорчил обиженную физиономию.
– Макс, не обижайся...
– Прошу называть меня Максум!
– Ну-ну, не дуйся! Конечно, ты – моя самая большая удача!
– То-то...
Ростом Танори Минору был Джейн по грудь. Коренастая фигура в черном, покатые плечи, узловатые руки. Черные усы и брови на загорелом обветренном лице. И очень быстрый взгляд...
– Мистер Танори, что вас привело в Афганистан?
– Мысль о жизни и смерти.
– Вы хотели помочь афганскому народу в его освободительной борьбе?
– Я хотел избавиться от мысли о жизни и смерти. Джейн поняла, что пора применять ее каратэ, то есть свои познания в этой области.
– Мистер Танори, я, конечно, не могу считать себя большим специалистом в боевых искусствах, но я четыре года занималась каратэ...
– Настоящее каратэ – это один удар наповал. Кто в современном мире готов превратить свою руку в стальной слиток? Поэтому современное каратэ – это танцы.
– А какую школу вы пракгикуете?
– Я – второй патриарх школы Сидо-рю дзю-дзюцу.
– В чем особенности вашей школы?
– В простоте и естественности. Весь секрет ее в четверостишье, которое сочинил великий фехтовальщик Камидзуми Исэ но Ками перед смертельным поединком:
Мгновенье под обрушивающимся клинком
Подобно аду.
Но сделай шаг вперед,
И обретешь рай.
* * *
Интервью продолжалось уже около часа, но, кроме слов о жизни и смерти, о шаге вперед, и нескольких имен древних японских стариков, Джейн от своего собеседника так ничего и не добилась. На все просьбы рассказать о его ночных вылазках, следовал лаконичный ответ, что он просто выходит по ту сторону жизни и смерти, а потом возвращается. А эффектное начало очерка было уже почти готово. Солдат Петров, завоеватель, незваный гость хуже татарина, стоит на посту. Думает о непобедимости советской военной машины. И вдруг, черная тень... Оставалось последнее средство. Влезть в шкуру этого рядового Петрова.
– Учитель Танори, позвольте мне тоже сделать этот шаг вперед и попросить вас продемонстрировать свое искусство на практике.
Японец был до того мал ростом, что для эффектного удара ему в голову не требовалась хорошая растяжка. А Джейн как раз обладала почти балетной гибкостью тазобедренных суставов. Поэтому она решила немного пофехтовать ногами перед черными усами маленького японца. Видел ли он такую технику у афганских моджахедов и советских солдат? К примеру, показать ему мае-гири, а ударить этой же ногой маваши...
Черная тень оказалась быстрее ее мысли. Она почувствовала даже не удар, а легкий толчок в грудную клетку, от которого перехватило дыхание. Потом, словно клещи сжали шею и рванули вниз. Ее нос и губы расплющились о каменную грудь Танори. Подчиняясь собственной боли, Джейн упала на колени, и почувствовала, как клещи перехватывают ее шею по-другому, и ей становится невозможно дышать. А потом черная тень выросла до размеров черной ночи...
Когда она открыла глаза, то поняла, что лежит на земле у костра. Над ней склонилось загорелое бородатое, но все равно знакомое, лицо Максима Назарова.
– Очухалась? Ну и молоток! Забыл тебя предупредить, что учитель Танори очень не любит журналистов. А ты еще набралась нахальства приглашать его на поединок! Слушай, Джейн, давай пошлем подальше этих афганцев, русских, японцев и махнем в Соединенные Штаты! Короче, предлагаю тебе руку и сердце!..
* * *
– ...Ни на каких военных сборах Назаров не был. – Нил, хотя и тогда еще понял, что Лео Лопс ему врет, слушал Эда Мараховски с большим интересом. – Его забрали на обыкновенную срочную службу, обыкновенным лейтенантом. И через полгода он попал в военный контингент советских войск в Афганистане. Это было время самых больших потерь советской армии. Назаров по отцу был таджиком...
– Вот откуда ого восточное в его чертах... – Нил вспомнил красивое лицо с тонкими усиками и...якорек на руке.
– Он сговорился с двумя своими земляками-сослуживцами, и когда у командиров была очередная русская пьянка, выкрал секретные штабные документы и перешел на сторону моджахедов. Кажется, принял ислам. А потом всплыл в отряде Ахмад-шаха Масуда, был его переводчиком, пользовался доверием у афганцев. И вдруг в отряде появилась Джейн Доу, как всегда, в погоне за чем-то жареным. Они оперативно, можно сказать, в полевых условиях заключили брак, и пробивная Джейн, используя какие-то свои каналы, вытащила молодожена в Америку.
– Макс выбрал себе не самый прямой маршрут в Штаты...
– Но он достаточно ловко использовал свою одиссею. На афганской волне под именем «полковника Мак-сума» он читает лекции, участвует в сборе пожертвований в помощь борцам за независимость Афганистана против советской оккупации. В конце концов даже написал книжку «Горячие камни Афганистана»...
– У Гайдара название сдул, – Нил посмотрел на красный огонек своей сигареты.
– У Егора Гайдара?
– Нет, у его дедушки. Кто разобьет горячий камень, тот начнет жизнь сначала, – проговорил Нил задумчиво.
Сколько раз Назаров – полковник Максум – Лео Лопс начинал жизнь сначала!
– А книгу ему не Джейн ли написала?
– Вполне возможно. Книга эта наделала много шума, но не того, на который рассчитывал Назаров. В прессе появился ряд разоблачительных публикаций, афганцы обвинили его в самозванстве. Много камней попало на его овощные плантации! Но у него был сильный покровитель – сенатор Смит...
– Сенатор-ястреб от «Дженерал Дайнэмикс»...
– Да... и его помощник Фэрфакс.
– Фэрфакс – террорист Денкташ – афганские моджахеды... Интересные получаются цепочки! И, надо полагать, Джейн взорвалась в собственном автомобиле как раз в самый разгар скандала вокруг книги «полков пика Максума». Или Назаров мне и в этом соврал?
– Нет, так и было... Темная история, – Эд почесал свою розовую голову. – Они куда-то собирались ехать, но Макс вернулся за зонтиком и сигаретами и остался жив... Было подозрение, что взрыв устроил сам муж, прошедший хорошую диверсионную школу в лагерях моджахедов, чтобы получить крупную страховку. Но прямых доказательств не было, а сенатор Смит прикрыл его версией о мести КГБ предателю и смелой антисоветски настроенной журналистке.
– Вот откуда у Макса собственная недвижимость...
– Лео Лопс опять начал жизнь снова и с большой выгодой для себя. Правда, за несколько лет спустил весь свои капитал, и когда ты его встретил, он состоял на побегушках у Смита и Фэрфакса, выполняя деликатные поручения, по части девочек и наркотиков. Нил, как у поэта Есенина? «Мой удел катиться дальше вниз...» Странная жизнь Назарова, полная какого-то вечного движения снаружи и совершенно пустая внутри, промелькнула перед ним. Веселая и бесшабашная, когда он еще звался Максим, и циничная, жестокая – Мак-сума и Лео Лопса. Эх, амиго, амиго... Мирный советский авантюризм, вырвавшийся на оперативный международный простор...
– Эй, Нил! Что ты загрустил? – Эд хлопнул его по плечу. – Забыл русскую песню «Брось ты хмуриться сурово...»?
Он хмурится сурово... Сурово... Асуров.
С чего это вдруг ему вспомнился Асуров?
* * *
А ведь не с пустого вспомнился!
Через час, когда Нил, собиравшийся покинуть гостеприимных фэбээровцев с утра, одолжил у Эда Мараховски машину и немедленно выехал в аэропорт, после долгого перерыва подал голосок его мобильный «Эрик-сон».
– Да?
– Мсье Паренсеф, вас беспокоят из парижской префектуры. Мы пытались связаться с вами ранее, но ваш номер не отвечал...
– Что вам угодно?
Интонация Нила была не слишком любезной. Утомили его внутренние органы...
– Соединяю с комиссаром Буланже. И тут же в трубке зазвучал другой голос, напомнивший Нилу грибоедовское «хрипун, удавленник, фагот»:
– Мсье Паренсеф, по обвинению в вымогательстве нами арестован некто Константин Асуров...
