Текст книги "Крестовый поход (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Шереметьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Глава 7. Бардовикк

*Друзья замерли в недоумении. У Александра в голове крутились высказывания из советских мультиков и фильмов. От «Шо, опять?!» до «Обидно, понимаешь! Ничего не сделал, только зашёл». Однако ситуация, судя по решительному виду священника и воинов, была вовсе не шуточная. Первым опомнился и задал вполне резонные, как ни странно, вопросы Аглаек. Правда, сделал он это в своей визгливой манере, которая неизменно накатывала на него в нервные моменты.

–Кто вы такой?! И по какому праву?! В чём нас обвиняют?!

Священник не выказал никакого удивления вопросам или смущения. Напротив, он был настроен весьма решительно и боевито, несмотря на то, что был толст и оба его подбородка тряслись во время речи, выглядел он отнюдь не комично.

–Я настоятель этого собора! Меня зовут Эгберт. А вот он – священник указал на Александра – конокрад, а, возможно, и убийца. Этот конь принадлежит собору. Осенью наш посланник отправился на нём в Аморбах и исчез. Мы узнали, что он не добрался и до ближайшего города. А теперь ты смеешь заявляться на нашем же коне в священную обитель!

–О, это, без сомнения, ошибка, святой отец. – вступился за Александра Элезар. – Конь достался мне в качестве трофея на поединке в Любеке, а этот монах мой спутник. Бой был честным, что зафиксировано местным священником, отцом Иоанном, а кроме того может быть подтверждено князем Генрихом, властителем Вагрии. Свидетелями боя были и обвиняемый вами брат Александр, а также этот паломник из самого Иерусалима. Кроме того, я сам служу епископу Шлезвига, чему подтверждением является вот эта грамота к нашему общему главе, святейшему Папе Урбану в Рим.

Глаза терявшего с начала речи Элезара уверенность настоятеля блеснули торжеством.

– Урбан – отлучённый епископ, а никакой не святейший папа Римский. В Риме находится святейший папа Климент, а этот лжеепископ Урбан хоть и сумел ненадолго там воцариться и как до нас дошли известия, даже провёл лжесобор в Пьяченце*, но затем убежал куда-то то ли в Арелат*, то ли ещё дальше в земли франков.

*Пьяченца– город в Северной Италии.

Друзья переглянулись. То, что в Италии сейчас целых двое пап, они знали. Одному это было известно из рассказов отца и учителей, а второй знал из уроков истории. Такое разделение папского престола произошло из-за того, что уже долгое время между светскими властителями и папой римским шла борьба за право назначать епископов в землях Европы, то есть за право инвеституры. Собственно, каждый из королей считал, что имеет полное право назначать епископов. Тот же епископ Сигвард, учитель Элезара, был назначен королём Дании. Но он позднее получил подтверждение назначения из Рима, а главное активно поддерживал первенство власти Пап, будучи человеком верующим и неплохо разбираясь в каноническом праве, которое однозначно было на стороне понтифика Рима. Но особенно жёсткая борьба в этой сфере шла между уже несколькими Римскими папами и императором Римской империи Генрихом IV. Конечно, речь не о той старой античной Римской империи с её легионами, а новой, которую некоторые называли «варварской». Той Римской империей, что раскинулась на землях бывшего Восточного Франского королевства, ядром которого были племенные германские герцогства племён саксов, тюрингов, баваров, а также включавшая в себя Лотарингию и часть Италии, и многие другие земли, включая и ранее фактически независимое королевство Бургундия.

В будущем весь этот разноплеменной конгломерат станет называться Священной Римской империи германской нации и просуществует в том или ином виде до начала XIX века. Но именно сейчас уже несколько римских пап, избранных епископами на соборе, противопоставлялись папам римским, выбранным опять же на соборе, но уже организованном императором. Епископы же и клирики, прежде всего аббаты монастырей Европы, каждый из которых был довольно влиятельной хозяйственной единицей, в зависимости от того, подчинялись ли они назначенным императором епископам или же тем, которых назначал папа римский, тоже разделились. Правда, здесь тоже была своя политика, и некоторые переходили из одного лагеря в другой, заключали союзы, шли на компромиссы. Но, видимо, именно этот клирик был за императора.

–Арелат – это Италия или Франция? – тихо уточнил Александр

–Ни то ни другое. Это королевство Бургундия между ними. Его ранее называли Арелат, по имени столицы, города Арль. – пояснил Элезар, вздохнул и обратился к настоятелю:

–Ну ладно. Пусть всё так, как вы говорите, но это лишь означает, что нам надо держать путь в земли франков, а вот всё, что касается коня, остаётся действительным и истиной. Или вы хотите поссориться с его преосвященством Сигвардом и князем Генрихом?

Священник задумался, а стражники, которых он, видимо, привлёк к "поимке вора с поличным", уже откровенно заскучали и делали вид, что просто так стоят здесь и дышат воздухом. Встревать в разборки им совершенно не хотелось, так как очевидным преступлением здесь не пахло.

–А кто ещё может подтвердить сказанное вами?

–Да я думаю, что любой торговец или путник из Любека, кто там был в те дни или после. А, вообще-то, легко послать гонца в Любек, который подтвердит всё сказанное.

–Хорошо, я отказываюсь от обвинений – мысль принести извинения настоятелю даже в голову не пришла – А коня сведите в конюшню. Пусть конюх посмотрит, не испортили ли вы этого красавца.

–А чем может быть подтверждено, что это ваш конь, святой отец? Он принадлежал хускарлу князя Генриха и был получен мной в честном поединке. Ни о каком посланце из вашей церкви я понятия не имею и конь тоже – расслабившись и откровенно издеваясь спросил Элезар, погладил по морде коня и тот всхрапнул, как бы подтверждая, что тоже понятия не имеет, о чём говорит церковник.

Клирик аж задохнулся от возмущения, и его подбородки затряслись как гребешки у боевитого петуха.

–Да я! Да вы! Схватить их! – заорал он.

Стражники было перехватили копья, но их старший, видимо, десятник, поднял руку вверх.

–Спокойно. Никто никого не хватает! Если вы, святой отец, хотите обвинить этого юношу в присвоении вашего имущества, то зовите господина Лантберта, пусть официально вызывают его в суд. Если бы мы взяли вора на месте преступления, то разобрались бы немедленно. Но в этом случае я не вижу повода к аресту посланника епископа Сигварда. Или они есть?

– Но он же не хочет отдавать коня!

– И потому я вижу, что у вас есть спор, который может быть разрешён судом. Но сначала его нужно официально туда вызывать, для чего вам и нужен судебный исполнитель господин Лантберт. А я ничего не могу сделать – терпеливо объяснил возмущённому клирику ситуацию стражник. Однако тот уже и сам понял, что признав публично, что юноша говорит правду, перевёл спор из так сказать публичной сферы в частное обвинение, и у него уже мелькали даже мысли о том, не перейдёт ли спор в разрешение епископа. И если перейдёт, то не придётся ли отправлять вопрос на суд как раз епископа Сигварда, а не местного. Но отступать ему не хотелось. Священник, что называется, уже закусил удила.

–А если они просто сбегут за это время? Судебный исполнитель никуда не пойдёт в воскресенье!

–Вы собираетесь сбега́ть? – обратился стражник к путникам.

–Пф-ф, так они и признались. Исчезнут тут же! – проворчал настоятель, но стражник не обратил на это никакого внимания.

–Не беспокойтесь, никуда мы бежать не собираемся. Передохнём и дождёмся окончания этого спектакля. Поселимся пока что где-нибудь в городе. Гостеприимством вашего прекрасного храма мы злоупотреблять не будем – улыбнулся Элезар.

–Да уж ещё бы. Чтобы ноги вашей тут ни было! – снова взъярился настоятель.

–Не ноги, ни копыт, уважаемый – снова осклабился франк.

Дальнейшие крики снова разбушевавшегося настоятеля путешественники слушать не стали и удалились в сопровождении стражников, с которыми завязался вполне благожелательный разговор о новостях, возможном месте для ночлега и видах на урожай.

Поселились все трое в пристройке у одного из стражников. Собственно это скорее был сарай, но мягкого сена там было в достатке, было сухо, а стены защищали от ночной прохлады. Всего этого было абсолютно достаточно, тем более плата была чисто символической. Аглаека тоже поселили вместе с собой. Как выразился Александр «мы в ответе за тех, кого приручили». И эта фраза так понравилась Элезару, что он постоянно поминал её к месту и не к месту. Кроме того, Александр хотел присмотреть за неугомонным паломником, чтобы тот ни выкинул очередной фортель со своими проповедями. Город-то христианский, да уж больно щекотливая ситуация у них здесь возникла, а что именно будет вещать на своих проповедях Аглаек, заранее сказать, по-моему, не мог даже он сам. «Божественное вдохновение». Так называл свою болтовню этот мошенник.

Хотя особой мудрости от простого бывшего крестьянина, как они сумели выяснить, можно было и не ожидать. Аглаек и правда бывал в Иерусалиме и даже во множестве монастырей по всей Европе, был даже в Константинополе и Риме, но от этого не стал ни образованнее, ни умнее. Впрочем и глупцом его было не назвать. Противоречивая в общем личность, по мнению Александра. Например паломник чего-то по верхам нахватался и даже мог цитировать отдельные места из Святого Писания, причём на латыни, что во многих местах считалось достаточным признаком огромной учёности.

Всё время, пока они устраивались, ужинали за домом стражника наблюдал не скрывающий своих действий монах. Видимо, настоятель всё же решил приставить соглядатая, не надеясь на честность обвиняемых в воровстве. Предложение Александра прогуляться по городу, было отвергнуто как нерациональное. И так было понятно, что в этой, пусть и огромной, но по сути деревне, смотреть совершенно не на что. А грязь посреди улиц отбивала всякое желание месить её в поисках хоть чего-то интересного. Поэтому оставшуюся часть дня они посвятили в основном тренировкам и болтовне, во время которой продолжали обучения языкам.

На следующее утро во двор заехал господин на невысоком вороном коне. При том что особо толст он не был, его живот выделялся прямо-таки огромными размерами, словно он проглотил глобус. Только только завершивший в корыте утренний моцион Александр тут же подумал о болезнях пищеварения и сопровождающем нередко подобные недуги скверном характере, как тот тут же был проявлен гостем:

–Эй ты, плебей, кто здесь посланник епископа Сигварда Элезар? Позови своего господина!

Не то, что бы Александр был гордецом, но и ездить на себе никогда никому не позволял, а потому такое презрительное обращение его задело.

– Слугу своего будешь посылать по заданиям! Слезь со своей лошади, да ножками изволь в сарай проследовать. Там тебя примет Элезар. Или не примет. Это как он сам решит.

–Что?! Да как ты со мной разговариваешь, раб?!

Надо сказать, что Александр услышал и понял совершенно правильно сказанное этим беременным мужиком. Тот использовал немецкое слово «раб» —«серв», которое звучало почти как латинское слово «раб»—«сервус», а не современное монаху из будущего немецкое «раб» – «склаве». Впрочем, Александр уже отметил для себя, что современный немецкий очень много заимствовал из вульгарной латыни даже в этих землях, которые собственно к той старой Римской империи отношения не имели. Сюда империя просто не смогла дойти. Но Германцы сами пришли в слабеющую и разваливающуюся империю, завоевав Галлию уже более полутысячи лет назад и с тех пор, заимствовав многое от бывших хозяев тех земель. Однако славянами же пока в основном называли именно свободных славян, а не рабов. Слияние слов славяне и рабы произойдёт позже, когда Вагрия и другие славянские земли окончательно падут под пятой немецких феодалов. Хотя в среде работорговцев слово «славяне» и «рабы» уже сейчас иногда считалось синонимом из-за обилия "живого товара", поставляемого со стороны, находящихся в вечных междоусобицах племён. Однако в данном случае у Александра не возникло сомнений, что говоривший хочет его оскорбить и унизить, а не просто как-то угадал его национальную принадлежность. От внезапной злости Александр даже перешёл на великий и могучий.

– Раб?! Слышишь ты, б*я, благородие ряженное, иди-ка ты на х*й, м*дак конченый! Сейчас такой п*ды тебе вставлю, что всю жизнь икаться будет! Да я тебя, паскуда б*ская в землю зарою!

Мужик на коне озадаченно замолчал, вслушиваясь в незнакомые, но чем-то привлекательные обороты. И хотя сказанного не понял, лишь догадавшись по интонациям о значении, однако чем-то у него вызывали глубокое уважение столь интересные и новые для него слова. Ему почему-то остро захотелось их запомнить и при случае использовать. Прямо магия какая-то.

–Кхм, наверное, должен принести свои извинения. Я вижу, что вы нисколько не можете быть слугой господина Элезара и произошла ошибка. Мы как-то не с того начали. Меня зовут Лантберт. Я имею честь быть судебным исполнителем славного города Бардовикк. И мне необходимо уведомить господина Элезара о необходимости явиться завтра в полдень на суд, который состоится в городском совете.

–Другое дело – широко улыбнулся Александр – Сейчас позову Элезара и вручите ему свою повестку.

–Какую повестку?

–В суд говорю позовёте.

–Да, да, именно в суд я и хотел его вызвать.

Не став и дальше обмениваться бессмысленными фразами, монах зашёл в сарай и растолкал всё ещё спящего Элезара. Тот сперва не мог понять чего от него хочет друг, а потом вдруг принялся приводить себя в порядок.

–Ой, да оставь ты, иди выслушай этого индюка и будем завтракать.

–Думаешь? А, ну ладно. Пойду.

Выйдя во двор в одних штанах и с сеном в волосах, Элезар вежливо поздоровался с судебным исполнителем, а тот поморщился, но ответил на приветствии и представился.

–Я имею честь говорить с господином Элезаром, посланником епископа Сигварда?

Дождавшись кивка, Лантберт продолжил:

– Господин шультгейтс* Юрген Дитфрид уполномочил меня вызвать в суд господина Элезара по спору между настоятелем собора Петра и Павла и им относительно имущества в виде коня. Заседание суда состоится завтра, в полдень в здании городского совета, куда господин Элезар обязан явиться беспрекословно. В случае неявки обеих сторон суд отменяется, с вызываемой стороны взыскивается судебный сбор. В случае неявки одной из сторон имущество присуждается второй, а с неявившегося будет взыскан судебный сбор.

–Эээ, благодарю. А как проходит у вас суд?

Судебный исполнитель посмотрел на Элезара как на сельского дурачка, как если бы каждый житель мира обязан был быть осведомлён об особенностях судопроизводства в городе. Но всё же снизошёл до объяснения.

–Вы оба предстанете перед шультгейтсом, являющимся судьёй в городе от имени герцога, будет осмотрено спорное имущество, затем вам можно будет представить свидетелей и другие доказательства принадлежности вам имущества. После этого шультгейтс вынесет приговор: либо вам будет дано время на предоставление других доказательств, либо ему понадобится время на то, что бы решить кто из вас прав.

–А кого можно приводить в качестве свидетелей и какие можно приводить доказательства? – уточнил Александр.

–Любых свободных. А что касается доказательств, то в силу должностных обязательств не имею права вам помогать. Сами подумайте, что могло бы доказать принадлежность вам коня.

На этом судебный исполнитель попрощался и удалился вместе со своим чувством самодовольства, которое, казалось, витало вокруг него, как некие пары.

–На рынок нам надо.

Оба друга обернулись на голос. В дверях сарая стоял Аглаек, задумчиво и сонно посасывающий травинку сена, которое, вообще-то, вполне могла быть не очень и чистой, учитывая соседство с животными.

–Что? Зачем нам на рынок? – спросил Элезар.

–Да чтобы торговцев найти. – усмехнулся проповедник. Элезар на этот очевидный ответ только недоумённо захлопал глазами.

Александр, который уже догадался, что имеет в виду их спутник, разъяснил.

– Наверняка не мы одни за эти дни прибыли из Любека. Многие по реке шли и нас обгоняли. А кто-то и по морю мог успеть доплыть. Да и не одни мы по дороге шли. Наверняка есть те, кто присутствовал во время судебного боя. Можно привлечь их в качестве свидетелей. Они подтвердят, что ты честно выиграл коня. Гглавное – нам ведь доказать, что именно ты получил его честно. А где его взял покойный проигравший уже и не так важно. Или важно, но пусть уж по этому поводу они спорят с князем Любека. У него вроде бы как родня тут среди саксонской знати. Так что удачи им.

–Эх, а может и сейчас судебный поединок попросить?

–Во-первых, никто его между духовными лицами не разрешит. Я вообще не понимаю, почему нас позвали на графский суд, а не на суд епископа. Хоть ты и не клирик, но мы формально служим епископу, исполняя его поручение. Тут есть какая-то скрытая причина, и это тоже неплохо бы выяснить у знающих людей. А, во-вторых, Элезар, сказано: не искушай Господа Бога твоего. Один раз тебе просто повезло. Я хоть и небольшой профессионал в схватках, но точно видел, что это была печальная для Маркуса Ингвардсена случайность.

– Это не было случайностью! Это была ошибка. Его ошибка. Я видел, что он высоко поднял щит и воспользовался этим. Да, Господь был на моей стороне, но ошибку он совершил сам, и я сам использовал свой шанс. Моя победа неслучайна.

–Не будем спорить, но уверен ли ты, что Бог будет и в этот раз на твоей стороне? Ты ведь понимаешь, что этот викинг запросто мог и ограбить караван и тем более убить случайного путника на большой дороге. Ты сам рассказывал, что таким не гнушаются промышлять и простые крестьяне, и даже благородные сословия, особенно всякие младшие сыновья каких-нибудь владельцев небольших лёнов. И получается, что конь, если это так, действительно принадлежит церкви. И будет ли при таких обстоятельствах на твоей стороне Господь в судебном поединке?

Элезар задумался. Такие доводы ему в голову не приходили. Он даже на мгновение подумал отдать коня церкви, но всё же он рисковал за него жизнью, это был его трофей. Отдать его просто так было жалко. А Александр закрепил его сомнения:

– В конце-то концов законный суд – это тоже в какой-то мере суд Господа. Не зря же сказано апостолом: «Будьте покорны всякому человеческому начальству, для Господа: царю ли, как верховной власти, правителям ли, как от него посылаемым для наказания преступников и для поощрения делающих добро».

Этот довод окончательно убедил Элезара положиться на герцогский суд. Однако, как в судебном поединке следовало защищаться, также следовало защищаться и в поединке словесном. Поэтому они закончили утренние процедуры, позавтракали и отправились на рынок.

И практически первым, кого они там увидели, был их недавний знакомый купец Святовит из Ратибора. Тот тоже тут же узнал недавних своих пленников и собутыльников.

–О! Кого я вижу! Не думал, что вы задержитесь в этом городе. Мне казалось, что вы спешите поскорее попасть в Рим, друзья мои!

Спутники тоже поприветствовали купца и поведали ему о своих проблемах.

–Да уж, я смотрю вы умеете находить неприятности в любом городе, который посещаете! Как вы только дожили до своих лет? – рассмеялся Святовит. Но глядя на мрачные лица, которые были ему ответом, уже серьёзнее заговорил – Слушайте. Не переживайте. Я сюда прямо за вами приехал на следующий день. Но мы плыли целым караваном. И тут есть целых два уважаемых купца, которые могли бы подтвердить вашу историю о бое. Мы с ними вас полдороги обсуждали. Уж как твои боевые подвиги, – нахваливали, Элезар!

Юноша засмущался и поблагодарил, а также попросил свести с этими двумя знакомыми Святовита. Тот оставил товар на слуг, и все вместе они прошли несколько торговых рядов.

Рынок Бардовикка представлял собой почти привычный даже Александру сельский рынок. Крытые лавки с навесами, на которых лежал товар. Если речь шла о чём-то крупногабаритном, то купцы выкладывали образцы, а товар потом передавали на складах, но сделки заключались здесь, прямо на месте. В целом все доверяли качеству и тому, что товар соответствует образцам. Репутация имела значение, ну а кроме того, не было никакого смысла на рынке показывать одно, а потом подсовывать плохой товар. Сначала просто будет скандал, потом дело дойдёт до суда. И суд вряд ли встанет на сторону мошенника. А ведь это может и полностью торговлю в Бардовикке закрыть, не говоря уже о судебных издержках. Время от времени такие споры случались. И мошенники, как продавцы, так и покупатели, случалось и такое, жестоко наказывались. Без членовредительства, но разорение незадачливым хитрецам грозило полное. Потому на такое могли пойти либо один раз и не собираясь возвращаться в город, либо от отчаянья, когда разорение и так было не за горами.

Знакомые Святовита оказались оба славянами, и лавки их были не совсем рядом. Один, к которому они подошли сперва, торговал пенькой. Это была ткань растительного происхождения. Александр заинтересовался, из чего она была сделана, но расспрашивать не стал, подумав, что сейчас есть и более насущные дела.* Договориться с торговцем, которого звали Любомир, не составило труда. Оказалось, что он даже был одним из тех, кому разливали пиво в таверне после победы Элезара. Посмеявшись воспоминаниям, они отправились дальше.

Второй знакомец Святовита был бородачом и торговцем оружия по имени Дражко. Собственно в Бардовикк он скорее прибыл за товаром, чем расторговаться, но чтобы не ходить пустым, продавал материалы для стрел, жилы и многое другое, потребное охотникам и войнам. И хотя весь разговор и объяснение ситуации он стоял с таким угрюмым выражением лица, что и Элезар, и Александр было решили, что он им откажет в просьбе, однако он согласился. Правда, чётко обозначил причину. Оказывается, он стойко не любил «этого сына козла» Маркуса Ингвардсена, который убил на поединке его дядю. Потому помочь в просьбе «удачливому засранцу, отправившему мудака к сраный Хель» посчитал делом чести.

Счастливо исполнив своё дело и выпив по кружке пива с Святовитом, все путешественники вернулись в дом к стражнику и провели остаток дня в обсуждении того, как вести себя на суде, а также тренировках.

*Ну Александр этого так и не узнает, а вам расскажу, так как это любопытно. В те времена ткани растительного происхождения в Северной Европе делали изо льна, конопли и, как ни странно, крапивы. Последние были самыми дешёвыми, но по трудоёмкости производства все они были одинаково сложны и нетехнологичны. На получение ткани уходил год и даже больше. Однако это была важная строка экспорта, в том числе Российской империи даже в более поздние времена вплоть до XIX века. Хотя технологии совершенствовались.