Текст книги "Крестовый поход (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Шереметьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Глава 6. Ратибор –Бардовикк

Оставив на двух стражей имущество пленников, процессия зашла на большой плот. Шестами, отталкиваясь от дна, они довольно быстро приблизились к острову, где пристали к пологому берегу, привязали плот рядом с несколькими другими и отправились по приметной тропинке в дубраву.

Элезар немного пришёл в себя и даже не опирался на Александра. Лес вокруг был для него необычным. Ни сломанных веток, ни непроходимых кустов. Такой был более привычен его спутнику, монаху из будущего. Казалось, они идут через городской парк XXI века, а не почти на 1 тыс. лет раньше. Огромные дубы вздымались над ними, образуя сплошную крону.

Через некоторое время они вышли к частоколу. Ворота, открытые и не охранявшиеся, были сделаны также из дуба и располагались между двух невысоких башен. За частоколом располагались какие-то строения, а также капище. Столбы с истуканами, а в центре полукруга – искусно сделанная из дерева статуя. Причём неизвестный резчик справился со своей задачей феноменально. Деревянная статуя была почти живой.

Она изображала женщину с плодами каких-то, видимо, фруктов в руках. Это была не тонкая девушка, не стройная девушка. Среднего возраста, возможно, много раз рожавшая, судя по животу и немного отвисшим огромным грудям женщина. Именно так и можно себе представить настоящее земное плодородие, и типично женское изобилие. Так и должна выглядеть покровительница жизни. Ничего общего с представлениями о спортивной и здоровой сексуальности или полуэротическими изображениями богинь из американских фильмов. Вроде бы у них там и «бодипозитив» и «толерантность», но пока что до этой части мифологии не добралось, особенно в комиксах и франшизах по ним. Однако это изображение женщины не имело и ничего общего с необъятными телесами, ублажающими себя гамбургерами широкобёдрых африканских женщин. Если бы Александра попросили описать её двумя словами, то он бы сказал «нормальная женщина». Она была не худа, но и не была жирной. Она была скорее мощной. В её толстых ногах и руках чувствовалась сила. Её полные груди, казалось, готовы были начать источать молоко. Её живот не вызывал ассоциации с пивным брюхом, а слово, которое просилось на язык, звучало бы как «лоно». Нечасто нечто подобное по мастерству исполнения можно было увидеть в лучших музеях мира и тем более не ожидаешь увидеть такого в глухом славянском лесу на окраине мира.

–Что нравится, христианин? – задал вопрос явно довольный произведённым эффектом Вацлав.

–Пожалуй, нравится – не стал отнекиваться и пытаться оскорбить чужую веру Александр.– Великолепно сделанная работа.

–Её делали очень давно. По преданию, когда германцы разбили римлян в лесу в неделе пути отсюда, то они взяли множество пленных, которых распродали по разным племенам. Кто-то отказался и в этих местах. И вот один из них и сделал это изображение богини, которое с тех пор стоит тут. Наша богиня Жива вдохновила его, хотя мои предки тут ещё тогда не жили и называли её, возможно, иначе.

Рядом со статуей Живы были значительно более грубые изображения, выдолбленные прямо на стволах каких-то бородатых и грозных мужчин. Но они не вызывали такого интереса. Неудивительно, что у местных славян полабов именно богиня жизни была главной. На капище рядом с ней иначе и быть не могло. Она здесь среди этих истуканов и была главной без всяких сомнений и точка.

По всему капищу суетились люди. Они расставляли чаши для пожертвований, раскладывали венки из весенних цветов. Руководил всем старик в таком же, как у Вацлава, зелёном одеянии жреца.

–Это старейшина Анте, сын вождя Будимира. Он главный жрец. Будьте почтительны. От него зависит ваша судьба.– Тихо предупредил Вацлав и уже громче поприветствовал старейшину.

–И тебе здравствовать, Вацлав. В чём причина переполоха? Уверен, ты не стал бы отвлекать меня по пустякам.

–Так и есть, уважаемый Анте. Эти двое являются слугами епископа Шлезвига Сигурда и направлялись в Рим к их главному священнику. По дороге им встретился вот этот нищий, и они его проводили в наш город. Он же начал проповедовать сегодня какие-то бредни возле храма богини. А вот эти двое уже собирались сегодня уехать и отправиться дальше, но когда проезжали мимо храма, то по несчастью их узнали и посчитали, что они все вместе злоумышляли об оскорблении богини и избили. Но я вовремя появился и остановил толпу.

Александр подивился, как кратко и главное точно всё описал Вацлав, да ещё не забыв и себя похвалить, и при этом никого из горожан или стражников не подставил.

–Ну и чего ты их привёл? Надо было их отпустить, а этого нечестивца утопить.

–Прошу прощения, уважаемый старейшина Анте, но не могли бы вы меня выслушать? —решил вмешаться, услышавший быстрый приговор Александр.

–Говори. Но помни, что хоть мы датчанам и не враги, но проповедников в городе не потерпим. Нам тут христиане лишние не нужны.

Александр подумал, что раз не нужны лишние, то, значит, христиане в городе всё же есть и ситуация с ними не такая однозначная.

– Я буду краток, уважаемый. Дело в том, что этот пройдоха хоть и совершил ошибку, но не говорил ничего оскорбительного и более того, собирался сделать вашему городу большое одолжение. И не только ему, но и всей Вагрии и вашим соседям. Только я не могу говорить об этом. Это большая тайна…

–Раз начал, так говори, не тяни корову за хвост!

Элезар понял, что это тот момент, о котором говорил Александр, и следует подключиться, и потому он вступил в разговор, только для достоверности на немецком.

–Эй, Александр, не надо ничего говорить! Это тайна! Ты станешь предателем, если расскажешь. Этот жалкий, грязный, нищий и подлый болтун не стоит предательства! Пусть его утопят.

–Как утопят?! Что значит не стою?! – завизжал ничего не понявший Аглаек на слова Элезара и не подумав оспаривать саму характеристику – Стою! Я много стою. Чего угодно. Рассказывай ему там всё, что ты там собирался им сказать!

–Христианское милосердие требует этого, прости друг, да и скоро это будет известно всему миру – сказал Александр и продолжил на славянском, обращаясь к старейшине, который явно понял и всё предыдущее, на что и был почти импровизированный расчёт.-Дело в том, что мы идём с миссией о том, что бы остановить великий поход на славянские земли и направить его в другие места. В Риме сейчас проходит большой собор – это собрание священников со всего Запада, на котором принимается решение, куда отправить все военные силы христианских государств. И если будет принято решение о направлении их на крещение этих земель, то сюда придут огромные армии отовсюду и славяне будут насильно обращены в нашу веру. В то время как этот проповедник и многие другие хотят направить силы христиан в другое направление. На Иерусалим. Там страдают наши братья и им необходима помощь. И вот он призывал христиан, которые наверняка есть в этом городе, и которые здесь, возможно, лишние, к тому, что бы отправиться в паломничество в те земли. Если христиане отсюда уйдут в далёкие места, то остальным христианским государствам не будет никакого смысла идти к вам. Напротив, они пойдут в дальние земли на помощь ушедшим туда паломникам. Для вас же всё сложится только к лучшему. И христиане покинут эти места, и сюда не придут армии. Вам бы помогать таким, как этот проповедник, а не топить их.

Все стояли, открыв рты, включая Элезара. Такого геополитического расклада, да ещё и взаимовыгодного глобального решения из решения судьбы какого-то одного нищего никто не ожидал.

–Э, ну. Так, тут надо подумать – первым пришёл в себя старейшина.– Нищего в землянку, этих в дом и накормить. Гостями будут. В качестве виры и в порядке гостеприимства. Обиды не держите?

–Мы христиане, уважаемый старейшина, наш Бог велит нам молиться за обижающих нас.

–О – Анте хлопнул ладошами и потёр их друг об друга – ну вот и молитесь. Это дело хорошее. Если за нас! Одобряю. И лучше это делать на сытый желудок и выпив крепкого мёда. У нас сегодня праздник. Я занят, а Вацлав вас проводит и накормит. Займись! – бросил он младшему жрецу.

Тот повёл друзей в один из находившихся в роще домов, а переставшего визжать, после того, как Александр объяснил ему, что, возможно, его простят, Аглаека уволокли в землянку, где заперли и приставили стражу.

Обстановка в доме походила больше на обиталище какой-нибудь знахарки. Повсюду были пучки трав, цветов, собранные в миски и семена. На большой стол рабы споро собрали множество блюд, которые можно было принять за пиршественный стол. Хотя, скорее всего, так оно и было, и угощения были приготовлены в честь праздника. Здесь была и жареная птица разных видов, и оленина, и по-разному приготовленная речная рыба, и каши, и даже выпечка.

–Ну что же, давайте выпьем, раз вы на нас не обижаетесь – предложил улыбающийся тому, как всё разрешилось, жрец.

–Конечно, Вацлав. Только сперва нам надо помолиться. Элезар, прочитаешь «Отче наш»?

Элезар прочитал молитву, и компания, к которой присоединились и стражники, и купец Святовит, естественно без слуг, приступила к трапезе.

–Я видел, да ты и сам сказал, что тебе понравилась статуя богини Живы – начал беседу Вацлав – Удивлён. Думал ты будешь плевать на изображения наших богов, как это принято у христиан. Вы же их, кажется, считаете демонами.

–Во-первых, христиане тоже ценят прекрасное и тоже посвящают это прекрасное нашему Богу. Во-вторых, если её делал римлянин, то звали её, вероятнее всего, Церера– улыбнулся Александр – Но вдохновила его действительно какая-то из местных женщин.

–Считаешь богиня реально существовала? – удивился Вацлав.– Это уж и вовсе странно для христианина.

–Без сомнения, существовала женщина, с образа которой делал скульптуру из дерева римлянин – поправил его Александр– А что касается самой богини Цереры, то это римская богиня плодородия, но римляне заимствовали её образ у греков. Там её звали Деметрой. И христианство не считает многочисленных, как и ваши, греческих богов демонами. Напротив мы считаем их именно реальными людьми. Их взаимоотношения – это образец обычных человеческих отношений, а рассказы о них и греческих героях – это отголосок реальных историй, переданных в красивой форме. Например, Асклепий – это просто великий лекарь, который стал покровителем медицины. Кто-то из людей первым или самым искусным образом занимался кузнечным делом и стал покровителем этого ремесла. Другие в другом. Так и появились все «боги».

–Ого, даже я этого не знал. А ведь я читал отцов Церкви. – удивился Элезар.

–Тогда ты не мог не видеть у них множества отсылок на греческую классическую литературу, пронизанную мифологией. Когда император Юлиан Отступник запретил преподавать в школах классическую литературу, так как в ней в основном излагаются мифы о древних греческих богах, то святитель Григорий Богослов возразил этому. Он и вслед за ним вся Церковь считали, что классическая греческая и римская литература – это просто словесность, часть культуры, которую надо изучать, как и другие искусства древних, такие как кузнечное дело, гончарное, строительство и военное дело.

–Мудро – признал Вацлав.– У нас вот изучение того, что приносят христиане, не приветствуют. А ведь христиане не только о своём Иисусе толкуют, они и учат охотно многому.

– Это так. Мой отец был проповедником у датчан в Хайтабю, но он занимался в церкви с детьми, обучая их счёту и письму. Причём платы не брал.

–За это давайте и выпьем!– провозгласил своим громовым голосом Вацлав, хотя было совершенно непонятно за что же конкретно, то ли за Живу, то ли за Цереру, то ли за мудрость христианской Церкви и доброту отца Элезара, а может, за всё вместе.

И они выпили. А потом ещё выпили. И ещё. Затем началось празднество, в котором они участвовали весьма опосредованно. Только как зрители, которые продолжали пить, пить и пить.

На следующий день Александр еле смог открыть глаза и сразу же застонал. Во рту ощущался вкус отнюдь не мёда, а голова раскалывалась немилосердно. Кое-как он сел на лавке в том же зале, где они и начинали праздновать. Удивительно, как не свалился под стол. Нашёл взглядом кувшин, схватил и приник к нему. В кувшине оказалось пиво. Влив в себя половину, он охнул и, наконец, осмотрел дом.

В углу спали в обнимку Вацлав, купец по имени вроде бы Святослав и почему-то Аглаек. Причём последний в новой одежде, вместо своей старой и изрядно грязной и почему-то в жреческих оберегах, а вот как раз на Вацлаве болтался его серебряный крест. Решив даже не забивать себе сейчас этим голову, Александр встал и постанывая прошёлся по помещению в поисках Элезара. Но того и охранников и след простыл. Подумав, что это не к добру, Александр направился к двери. Но не успел он и потянуться к ней, как она распахнулась и в дом зашёл Элезар.

Выглядел он ужасно. К следам избиений прибавились и последствия неумеренных возлияний. Лицо было даже не синим, а каким-то фиолетовым. Александр подумал, что с сотрясением вряд ли его другу стоило вовсе пить, а не то, что так сильно, но было похоже, что тот чувствует себя даже чем-то лучше, чем сам Александр. Голова была мокрой, видимо он уже умылся и немного пришёл в себя, взгляд достаточно довольный, а в руках держал огромный кувшин.

–Вот, нашёл как раз квас, если помнишь спорили насчёт него.

Комнату наполнил тем временем густой пивной дух, перебивший даже запах трав.

–Так это же пиво! – сказал Александр, заглянувший в кувшин и увидевший там что-то наподобие нефильтрованного крафтового пива XXI века.

–Говорю же, у вас на Руси всё ни как у людей! Пиво вон на столе!

На столе и правда стояло пиво, которое сам же Александр только что пил. Но оно было хорошо процеженным и некрепким. И тут до Александра дошло, почему его друг употреблял слово «квасить» ровно в том же значении, что и сам Александр. Видимо, что-то такое об изначальных свойствах кваса дошло до нас через тысячелетие.

–Эх, неосторожное похмелье ведёт к длительному запою.

–Что ты вечно болтаешь?

–Говорю наливай!

Друзья разделили утреннюю трапезу и поправили здоровье крепким алкогольным квасом. Вскоре к ним присоединился Святовит, Вацлав и Аглаек. Причём оба последних были очень смущены, когда обменивались своими оберегами и крестом обратно. Но ещё больше они смутились, когда узнали от ржущего Элезара при каких обстоятельствах поменялись. Оказывается, друзья напились и пошли просить за Аглаека перед верховным жрецом. Тот тоже изрядно навеселе и в доброте проповедника помиловал. Аглаек же на радостях от того, что его освободили, напился и восхвалял богиню, а уже почти не стоявший на ногах Вацлав был этим так растроган, что посвятил того в жрецы, в связи с чем Аглаек решил Вацлава крестить, правда, не в воде, а в пиве. Впрочем, это было далеко не единственное нарушение канонов, причём с обеих сторон, а сам Аглаек объявлял себя то епископом, то крёстным отцом нового христианина, то государем Иерусалима.

В общем, погуляли изрядно.

В этот день они, конечно же, никуда так и не отправились. Но напиваться тоже не стали и вечером залегли спать пораньше.

Утром Элезар, Александр и Аглаек попрощались довольно тепло с Святовитом и Вацлавом переправились к деревне, которая оказалась неподалёку в лесу у дороги, по которой их привели. Там их дожидалась вся их поклажа, и даже деньги не исчезли в карманах местных жителей, чему был весьма удивлён Александр, считавший, что во все времена люди были одинаковы. Но Элезар объяснил ему, что дело здесь не только и не столько в честности, а скорее в том, что мир людей весьма ограничен, все друг друга знают и найти вора не составит особого труда. Потому это дело в отношении своих не процветает совсем, а в отношении пришлых случается хоть и часто, но в основном, когда дело касается полноценных военных походов или речь идёт о военных отрядах местных владетелей, которые иногда ничем не отличаются от банд грабителей. Причём здесь есть разделение «труда». Целые деревни промышляют на дорогах в отношении купцов, а не простых путников, с которых взять особо нечего. Владетели же напротив, предпочитают грабить деревни и племена, а купцов берегут, забирая с них сборы за торговлю. Порой вырезают разбойные деревни полностью и продают выживших в рабы.

Дорога им уже была известна. Они снова споро и не задерживаясь пересекли Ратибор, поздоровавшись с бывшими собутыльниками из стражников и обменявшись шутками. А затем свернули к югу и направились в сторону Бардовикка.

Дорога после праздника вновь стала оживлённой, и навстречу им не так уж редко попадались обозы. Аглаек, которому разрешили сесть на мула, всю дорогу болтал, но на удивление не надоедал. Он оказался интересным, пусть и простоватым рассказчиком, явно любящим приукрасить и откровенно соврать. Но выглядело это даже забавно. Поэтому за время пути оба друга изрядно смягчились и даже как-то привыкли к своему непутёвому, глуповатому и очень хитрому спутнику.

Заночевали дважды. Но постоялые дворы вопреки уверениям в Любеце об их наличии, им не попадались, и путники предпочитали загодя уходить с дороги подальше в лес. Там они проводили вечера и утро в готовке, разговорах и освоении языков, а также тренировках. Александр показывал Элезару приёмы борьбы без оружия, а тот, в свою очередь, взялся показать иноку, как обращаться с копьём. Поняв, что можно лишиться жизни очень легко, тот изрядно смягчил своё религиозное отторжение перед оружием. Тем более сана у него не было и никаких канонических нарушений его обращение с оружием на самом деле не несло, а было скорее отголоском прошлой жизни.

На Эльбе они уткнулись в небольшую, обнесённую частоколом деревню. Она являлась приграничной между землями саксов, и славянскими, и население там было смешанным. Поскольку дело было к вечеру, то заночевать они предпочли в деревне, заплатив за постой в одном из домов. Утром же за скромную плату их самих и весь груз, перевезли на другой берег паромщики.

Эльба впечатлила всех. Даже уже бывавших в этих местах Аглаек вопреки обыкновению предпочитал помалкивать и любовался окружением. Поражала не величина реки, она как раз не впечатлила, а чистота воды и живописность берегов. Зелень вблизи реки была столь яркой. Что это просто резало глаз. Полевые цветы устилали все места, уходя частью даже в лес. Вода блестела в свете утреннего солнца, и казалось, что между двумя изумрудными берегами протекает яркая белая полоса.

На другом берегу они расплатились в небольшой сторожке за право прохода в земли саксов. Цепляться к ним не стали, увидев тубус с епископской печатью, и они благополучно снова вышли на дорогу, которая была довольно оживлённой, и направились к городу Бардовикку. Александр никогда не слышал о таком городе, но когда они, наконец, приблизились к нему, то он понял, что пока это самый крупный населённый пункт, который ему приходилось здесь видеть. По уверениям Элезара и Аглаека так оно и обстояло, и город был как минимум одним из самых богатых в Саксонии, если даже не самым.

Во-первых, у него было довольно большое предместье. Деревянные лачуги, склады, таверны и просто какие-то дома, и явно ремесленные мастерские начинались задолго может до и довольно низких, но каменных городских стен. Во-вторых, поражало обилие церквей. Они были совсем небольшими, но их встретилось, кажется, с десяток, а центральный храм был, пожалуй, не меньше собора, что достаточно впечатлял в Шлезвиге, хотя и в отличие от того, являлся целиком деревянным. Вокруг него было множество длинных домов, которые использовались и как приюты для путников, и как школа, и как место жительство монахов, которым принадлежала эта церковь. Как объяснил Аглаек, в германских землях повсюду при храмах были специальные места для путников, где они бесплатно могли получить кров и еду. А иногда и лечение. И такая система существовала уже не одно поколение, позволяя отделить путников от местных и избежать распространения болезней.

Конечно, и кров, и еда были самыми простыми. Но зато бесплатными. А если есть деньги, то можно было устроиться и гораздо лучше.

А вот сам город Александра, мягко говоря, разочаровал. По сути, предместья продолжились внутри стен. Двухэтажных домов было немного, и почти все постройки были деревянными. Каменные были только оборонительные и использующиеся как резиденция местного владыки. Но главное здесь было значительно грязнее, чем в ранее им виденных городах. Несмотря на отсутствие узких улочек, и скорее почти деревенскую планировку, улицы были довольно загаженными отходами как животных, так и людей. Видно было, что порядок поддерживать пытаются, но из-за изначально плохой организации дело это было безнадёжным. На территории непосредственно рядом с домами сами жители в основном поддерживали чистоту, а вот общие улицы были в очень плохом состоянии. Мощения, даже деревянного, не было. Грязь была повсюду, и оставалось лишь порадоваться, что путники могли в неё не наступать, а передвигаться верхом.

Но на территории, прилегающей к церкви, куда они и стремились, всё же было достаточно чисто, и здесь они спешились, разминаясь после дороги. Именно в этот момент их окликнул священник в окружении каких-то воинов.

–Эй вы трое! Стойте, где стоите, именем герцога Саксонии Магнуса, вы арестованы!