Текст книги "Эпоха мертвых. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Медведев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 46 страниц)

Хельмут прокашлялся, задержал дыхание, насколько это было возможно, затем вновь натужно засопел.

– Не знаю я… Дороги… Будем ориентироваться на ходу, куда ж деваться…

Вскоре настала пора съезжать с широкого и ровного маршрута Е95 налево – так предписывал знак на Халкидики, почему-то имевший надпись только на греческом. Хорошо, что я уже бывал в Греции и любопытства ради немного подучил местный алфавит, это и помогло не проехать нужный поворот. Атлас дорог Хельмут уже не держал – силы у него совсем заканчивались. Чувствовала это и Берта, сменившая свою дислокацию.

Она перебазировалась на небольшой выступ на полу, посередине, и положила голову на сложенный «ручник», уткнувшись носом в бедро хозяина. Тот с трудом положил руку на голову собаке и, не глядя на питомицу, медленно погладил.

Салоники, Терми, Тагарадес, Эпаноми… Греческие города с очень красивыми, не похожими ни на что названиями сменялись на знаках один за другим, а расстояние до полуострова Халкидики стремительно сокращалось.

Я щурился, жмурился, часто моргал, но ничего поделать не мог – глаза стали видеть хуже, они слишком устали, концентрация снизилась, и я вынужденно сбросил скорость до восьмидесяти, а потом, съехав вправо, на «палец» под названием Кассандра, и вовсе до шестидесяти.

Мы вступили на узенький перешеек, но моря не увидели – с обеих сторон дорогу стискивали кусты с большими яркими цветами и молодые деревца, покрытые сочной, бьющей по глазам зеленью.

Я и не заметил, как мы очутились в самом эпицентре лишь недавно утихшей бойни. С десяток тел на дороге и столько же в машинах, все усыпано гильзами, стеклами… Лужи крови еще свежие, не успевшие засохнуть, да и мертвецы как не остали, не приобрели синюшного оттенка. Даже мухи только-только начали виться над ними, еще стесняясь орудовать на полную. Какие застенчивые, поглядите-ка.

Не теряя времени, я просто поехал дальше. Могло в меня прилететь пулей из оставшихся позади автомобилей? Да запросто. Но не прилетело, и причина оказалась тривиальна – все участники потасовки отошли в мир иной. Так же быстро, жестоко и бессмысленно, как мои спутники и их убийцы. И снова я даже представить себе не мог, что заставило людей стрелять друг в друга. Вот какая могла быть причина у тех извергов, что за пару секунд положили всю нашу честную компанию? Никакой, в общем-то. Они просто сделали это. Может, спутали нас с кем-то, может, сами испугались…

Дорога пошла узкая, часто петляющая и местами ухабистая. Я в отчаянии выматерился – Хельмут-таки потерял сознание, я не удержал его. Грудь еще горячо подымается и опускается, тщась восполнить уходящий через брешь запас кислорода, но с каждым разом все медленнее. Хельмут буквально ступил одной ногой в могилу и уже заносил вторую.

Я изможденно выдохнул. Ну, что теперь? Где мне искать этот долбаный отель на этом долбаном полуострове, маленьком только на долбаной карте? Я ж не успею, я точно не успею, и Хельмут умрет с несбывшейся последней мечтой, и это очередной пудовой гирей повиснет на моей совести, и без того отягощенной бесчисленными грузами и грузиками, собираемыми в течение четверти века.

Дорога в очередной раз резко забрала влево, и я выкрутил руль, совершенно не зная, куда же мне ехать дальше. Наконец, затяжной поворот завершился, и впереди стрелой протянулся прямой участок.

Я вновь сощурился, пригляделся, и сердце подпрыгнуло от радости и волнения. Мужчина в легком плаще и светлых брюках, идущий в нашу сторону вдоль дороги, приветственно помахал нам рукой и заулыбался. Я переключился на нейтральную передачу и начал медленно притормаживать, испытывая ни с чем не сравнимое облегчение.

Наконец, неутомимый мицубиси замер. Знакомый незнакомец подошел ко мне неторопливым, размеренным шагом. Я открыл дверь и вышел, мигом попав в душные объятия южного дня, и пожал протянутую руку.

– Почти приехали, – улыбнулся мужчина, в жизни оказавшийся чуть выше и крепче, чем во снах. – Не возражаете, если я усядусь сзади, рядом с Бертой, и сыграю роль штурмана?

– Буду признателен, – ответил я, тоже улыбаясь, не вполне понимая, почему именно.

Мы сели в приятную прохладу и продолжили путь, а вокруг нас – в небесах, на суше и, должно быть, в воде – все кишело диковинными созданиями, сошедшими с полотен самых сумасшедших художников и выбравшимися со страниц самых жутких книг. Всем своим существом я чувствовал – близится кульминация.

Глава 22. Кассандра

Горячий чай обжигал горло и заставлял морщиться от каждого глотка – до чего же непривычный вкус! Не плохой, нет, просто непривычный. Но обитатель Трезубца Посейдона не солгал, сказав, что от этого густого и тяжелого напитка энергии прибавится на раз.

Наконец-то я мог позволить себе спокойно посидеть на балкончике второго этажа и, развалившись на шезлонге и глядя вдаль, на едва колышущуюся гладь Эгейского моря. Прежде здесь я был только во сне. На крышу, правда, не поднимался. Мне и здесь хорошо.

Это место дышало древностью, и мне представлялся могучий царь Эгей, стоящий на обрывистом берегу и всматривающийся в показавшиеся на юге паруса. Они оказались черными, что означало, что отправившийся за головой Минотавра Тесей, сын царя, сам сложил свою голову. И Эгей, не теряя ни секунды, бросается в море, еще не зная, что Тесей просто забыл натянуть на мачты белые флаги, от радости победы забыв обо всем на свете…

Пока я восседал в лучших традициях твидовых модников, с дурманящим чаем и сигаретой, мимо проносились весьма интересные организмы. Встретились уже знакомые тараканы, имевшие, как выяснилось, восемь ног вместо шести. Энтомологи бы, наверное, сделали для себя много интересных открытий.

В этот раз гигантские насекомые не плевались, они просто шустро просеменили мимо, вдоль берега, а затем начали спускаться к воде по отвесному склону, ловко цепляясь лапами за выступы и неровности. Вел иномирных тараканов здоровенный вожак длиной не меньше метра. О его месте в иерархии насекомых я узнал по сложному бордовому рисунку на спине – у остальных подобного не было, да и размером они уступали альфа-самцу. Или самке.

Спустя четверть часа вода в сотне метров от берега взбурунилась, вспенилась, среди тысяч расплескавшихся во все стороны капель замелькали крепкие, гибкие силуэты. Увы, я не разглядел их как следует. Все, что я заметил наверняка, так это то, что существа вполне похожи на нашу известную всем и каждому рыбу-молот, только размером они ее превосходили на несколько порядков.

Наконец, когда водная баталия утихла, и оба участника ушли на глубину, я получил небольшую передышку. Длилась она недолго, после чего я краем глаза уловил легкое и быстрое движение слева, недалеко от отеля. Повернув голову, я увидел лишь размытый силуэт, выпрыгнувший из кустов, сжавшийся в воздухе в круглый ком и почти бесшумно плюхнувшийся в другие заросли. Оттуда донесся чей-то жалобный писк, прервавшийся после одного громкого хруста. Секундная заминка, и заработали челюсти прыгуна, с аппетитным чавканьем дербаня тушку невидимой жертвы.

Я непроизвольно съежился от страха, тихонько отставил здоровенную кружку с остатками чая на плетеный столик и начал прикидывать в уме, допрыгнет ли этот гад до меня или нет. Скорее все-таки да, второй этаж не пятый, да и кто знает, насколько он прыгуч – может, и до пятого долетит хоть бы хны.

Несмотря на то, что мне твердо велели сидеть здесь и отдыхать, я осторожно встал и начал боком приближаться к ведущей внутрь двери, не сводя глаз со все еще колыхающихся после десятиметрового броска кустов. Но тут дверь открылась, и моему взору предстал тот самый человек из снов.

Прежнее одеяние он сменил на широкие штаны с кучей карманов и серую толстовку с капюшоном. В жизни его зачесанные на бок волосы оказались длиннее и светлее, незнакомец был почти блондином. Простым открытым взглядом он смотрел мне в лицо, снисходительно улыбаясь.

– Не бойся, они тебя здесь не видят. Садись.

Я послушался и вернулся на место, гостеприимный хозяин расположился напротив.

– Курить – здоровью вредить, – наставительно промолвил он с каким-то странным, едва уловимым акцентом. Он не походил ни на какой из европейских, а уж этих-то я наслушался.

– Как там Хельмут? – я немного смутился и придвинул начавшую смердеть табаком пепельницу ближе к себе. – Есть надежда?

– Отмучился, – все с той же довольной улыбкой ответствовал незнакомец.

– К-как? – опешил я. – Чего ж Вы тогда улыбаетесь?

– Во-первых, не Вы, а ты, – поправил незнакомец. – А, во-вторых, прости, что я не представился. Меня зовут Ллоуль.

Сделав хорошо заметный акцент на двойное «л» в начале имени, незнакомец протянул мне руку. Я протянул свою и получил крепкое, но не слишком сильное рукопожатие.

– Но как? Почему он умер? И где Берта?

– Берта с хозяином, я решил дать ей проститься. Почему умер? Пуля пробила легкое, пневмоторакс, помочь было невозможно. Но я сделал все, чтобы Хельмут ушел спокойно, без боли.

– Я думал, Вы… то есть ты его спасешь!

– Я и спас, – терпеливо ответил Ллоуль. – Вообще, похвально, что первым, о чем ты поинтересовался, стала судьба твоего друга. Возраст дружбе не помеха, да-да. Я приятно удивлен, я не ошибся в тебе, как во многих других.

– Это в ком же?

– Ты ведь видел эти расстрелянные машины и нашпигованные пулями тела по пути сюда, уже на подъезде к полуострову?

– Конечно.

– И ты, должно быть, заметил, что трупы свежие, даже вороны еще не успели толком причаститься. Так вот, этих людей я тоже приглашал в гости, но они почему-то решили, что они – эксклюзивны, уникальны, и, если в поле зрения появляются другие, с ними надо разделаться. Представляешь, никому и в голову не пришло, что я здесь не лотерею устраивают, с джек-потом, а жду всех, на абсолютно равных условиях!

Ллоуль всплеснул руками, выражая досаду, встал, подошел к балкону и оперся на него, глядя вдаль, прямо как в последнем сновидении. Чувство дежа-вю вихрем пронеслось в моей голове.

– Тогда нам повезло, что они все мертвы, – сказал я. – Иначе мы бы не доехали.

– Факт. С последними вы разминулись на полтора часа. Неслыханная удача. И хорошо, что ты не знаешь, сколько таких стычек случилось дальше отсюда.

– Больше никого не ждем?

– Нет, – Ллоуль отрицательно помотал головой. – Остальные из тех, кто находится в пределах досягаемости, сочли, что верить мне нельзя и остались хорониться в норах. Ну, ничего страшного. Стало быть, тебе одному выпала честь запомнить все. Будет, что рассказать друзьям, когда вы снова встретитесь.

– На том свете? – поинтересовался я с легким раздражением – не люблю этого пафоса, лишней многозначительности и недосказанности. Тоже мне, блин, мистик. – Так оттуда и так все видно.

– Да нет, вы встретитесь еще на этом. Не бойся, я не буду тебя томить – по лицу вижу, что уже сердишься. Ты пей чаек, пей, не то заснешь прямо сейчас, а потом времени на разговоры не останется.

Я отхлебнул из чашки, брови удивленно поползли вверх – напиток, кажется, совсем не остыл, хотя просидел я здесь немало. А еще этот друидский нектар неплохо утолял голод. Это стало особенно заметно после того, как я вылакал две трети – оставшаяся часть была густовата, как свежий кисель, и, судя по всему, весьма питательна.

– Весь этот ужас, который ты и твои друзья пережили, вот-вот завершится. И совсем скоро ты узнаешь, что его не существует и никогда не существовало.

– То есть я сейчас сплю, грежу?

– Нет, все реально. Но я не могу позволить тебе остаться одному в таком мире. Я отправлю тебя туда, откуда ты пришел. И прошу тебя морально подготовиться к этому. Ты очнешься в недавнем прошлом, в самом недавнем, и это будет реальность, в которой люди не знали и не узнают этой катастрофы. Поэтому советую тебе осторожно делиться воспоминаниями, а то и вовсе оставить их все себе. Стирать память я не умею, да и рискованно это.

– Звучит что-то уж совсем странно, – я выдавил кривую улыбку, все еще надеясь на то, что чудак Ллоуль (на самом деле его явно зовут по-другому) меня дурит и разыгрывает. Если нет – надо бежать отседова, как можно быстрее, вприпрыжку и запутывая след. Он ведь сумасшедший, матерь божья! Сейчас еще скажет, что инопланетянин.

– Да успокойся ты! – Ллоуль подошел и похлопал меня по плечу. – Я не псих. Но что касается моего происхождения, то здесь ты попал в точку. Технически я такой же землянин, как и ты, но – из другого временного потока, поэтому меня можно считать и пришельцем.

С задорным уханьем по небу пронеслись несколько гигантских шерстяных летунов. Один вдруг оторвался от группы, резко нырнул вниз и поднялся, держа в растущих прямо из груди зубах конвульсивно трепыхающегося гигантского таракана. Точнее, детеныша гигантского таракана. Эта особь была размером не больше таксы, иначе мелкая пасть летуна не удержала бы ношу.

– Веришь, не веришь… Но это так. Мы даже Землю по-другому называем, хотя за те сорок три года, что я провел здесь, слово «Земля» стало совсем привычным.

Ллоуль снова сел напротив меня. На миг в его глазах будто бы промелькнула грусть.

– Я очень долго не был дома. Сорок три года, представляешь? Наверное, там многое поменялось за это время.

– А где твой дом? – спросил я, с ужасом осознавая, что начинаю верить собеседнику.

– Как раз здесь же, где мы сейчас сидим. Только на моей планете все иначе. Просто лучше, если честно. Именно поэтому это я наведался в гости к вам, пусть и с трудом, а не вы – ко мне.

– Это ведь ты все устроил, да? – мой очередной вопрос прозвучал до ужаса буднично.

– Я, – честно признался Ллоуль и забарабанил пальцами правой руки по столешнице. – Ты, наверное, уже догадываешься, с какой целью?

Я нервно рассмеялся.

– А вот и нет. Когда зомби бегали по улицам и откручивали людям головы – тогда да, еще какой-то мотив прослеживался. Мизантропия, например, или еще что. Но теперь…

– Какая, к дьяволу, мизантропия, – махнул рукой Ллоуль. – Ты видишь всех этих… Даже не знаю, как их назвать. Василиски и горгоны рядом с ними – фотомодели, согласен?

Я угукнул, ожидая продолжения – пауза была дана явно на то, чтобы я выразил свое мнение.

– Так вот, завтра здесь появится такое, чего наш с тобой разум переварить не сможет – подавится и задохнется. Точнее, подавился бы, потому что те, кого ты называешь зомби, не позволят незваному гостю разгуляться.

– Что это за гость такой?

– Это – большая шишка, – заулыбался Ллоуль. – И вся эта окружающая фауна, беснующаяся и устанавливающая свои порядки, является как бы мелкой мошкарой, вьющейся возле носорога и предвещающей его скорое появление.

Мы окрестили это существо Пожирателем, поскольку, собственно, оно пожиранием и занимается. Проникает в обитаемый мир – в необитаемом кушать нечего – и поглощает его основу, жизненную силу, оставляя после себя мертвый холодный камень. Я тебе уже говорил, что моя цивилизация обитает на такой же планете, как эта, в такой же звездной системе и точно такой же галактике. У нас такие же материки, примерно такой же климат и так далее. Только мы с вами находимся параллельно по отношению друг к другу – представь себе, что Вселенная похожа на тетрадь в клеточку, бесконечную, естественно. Так вот, клеточка на одной странице полностью идентичная клеточке на другой, третьей, четвертой и так далее, без конца и края. Понимаешь?

– Ну, с такими упрощениями пока держусь, – сосредоточенно кивнул я – собрать воедино разбежавшиеся от истощения мысли оказалось нелегко даже после чая.

– Да ладно, даже говори я сейчас с самым лучшим физиком вашего мира, мне пришлось бы прибегать к очень серьезным упрощениям. Повторю – наша «клеточка» развивалась совсем в другом направлении.

– Да-да, то есть вы нас опередили на тысячу лет или типа того?

– Не опередили, – помотал головой Ллоуль. – Мы пошли в другую сторону, только и всего. Разорвали замкнутый круг, в котором вы мечетесь всю свою историю, с каждым новым витком меняя старые декорации на новые, но оставаясь на круге. Но к этому мы вернемся позже. Кажется, речь велась о Пожирателе, верно?

– Так точно, – отозвался я, уже целиком захваченный рассказом.

– Так вот, настал момент, когда Пожиратель разделался с целой страницей, «выев» без остатка всю жизнь из всей Вселенной. Боюсь даже представить, сколько времени это длилось. Впрочем, возможно, что совсем недолго – время ведь вещь относительная.

Тогда это страшное создание, действующее, впрочем, без какого-либо умысла, но лишь в силу своей природы, отыскало путь в следующую Вселенную. Первым, что ему встретилось, и стала Земля. Точнее, ее копия. И тогда Пожиратель пошел по пути наименьшего сопротивления. Вместо того, чтобы дрейфовать по Вселенной в поисках пропитания, он пробил межпространственный тоннель, по котором путешествовал как бы сквозь страницы, из третьей снизу клеточки на одном листе в третью снизу клеточку на другом, затем на следующем, и… Ну, ты понял.

– Понять-то понял, – неуверенно протянул я. – Но…

– Мои объяснения звучат сказочно, неправдоподобно, – неторопливо закивал Ллоуль. – Потому что все это просто, да? Потому что я использую всем знакомые слова, сравнения, ассоциации, так ведь? Может, мне тебе какую формулу расписать? Правда, самая маленькая даже на стене этого отеля не уместится – например, формула, позволяющая высчитывать вероятность того, что Пожиратель отклонится от маршрута. Вероятность, сразу скажу, почти нулевая, но разложить все по полочкам математически – всегда готов. А уж как я люблю графики…

– А я не очень, – я поднял руку, показывая, что посыл Ллоуля получен и усвоен, продолжать необходимости нет. – Принимаю на веру, куда мне деваться-то.

– Что ж, замечательно. Вернемся к делу. Пожирателя мы заметили очень давно, куда раньше, чем люди задумались о выходе в космос. Семьдесят лет тому назад нам удалось просчитать его траекторию – сложить листочки параллельных вселенных в том порядке, в каком двигался Пожиратель. И тогда мы и узнали это страшное известие. Из расчетов ясно следовало, что наш мир уже занесен в его меню, и что встреча будет очень скорой, слишком скорой.

Мы колебались, не зная, имеем ли мы право вмешаться, нарушить равновесие, не приведет ли это к отрицательным последствиям, например, для наших внуков и правнуков – или для их внуков и правнуков, не суть. В конечном счете, проведя еще несколько лет в режиме пристального наблюдения, мы приняли решение.

Пожиратель не имеет воли и разума, он не ведает, что творит, и создан он был будто бы совсем не той силой, что сотворила нас. Его действия здорово напоминают работу компьютерного вируса или вышедшего из-под контроля наноробота из фантастических романов. Он «съедает» все, и его движением руководит лишь один принцип – сначала умять то, что ближе, и так вплоть до самого отдаленного живого мирка. Пожиратель доберется и до него, что бы ни случилось. Мы приняли решение уничтожить его.

– А почему никто не сделал этого до вас? Я уже понял, что в своем развитии вы переплюнули нас, но ведь – ты сам это сказал – существуют и другие миры, населяемые кем-то живым.

Мимо снова пронесся плотоядный прыгун, на этот раз совсем близко. Я рассмотрел плотно прижатые к массивному чешуйчатому туловищу лапищи (каждая с меня ростом) и короткую голову на короткой же шее. Толстый клюв хищно приоткрыт, глаза внимательно прищурены.

Ллоуль сказал, что я могу их не бояться. Что ж, пока я ему верю и не боюсь, но если я еще раз столкнусь с тем летающим диском, то, клянусь, от страха сойду с ума.

– Большинство обитаемых миров очень похожи – там, где жизнь подобна земной. Рано или поздно наиболее разумный вид берет вожжи в свои руки и неизбежно ведет планету (а то и планеты) к гибели, топя ее в пучине технического прогресса, войн или неограниченного потребления, а то и все сразу. В конечном счете качественная жизнь в таких мирах длится недолго, происходит серьезный цивилизационный откат, затем – опять недолгий прогресс и вновь откат, а бедные грабли уже не знают, куда деваться, чтобы на них прекратили наступать.

А еще есть миры – и тебе это может показаться любопытным – где разумная жизнь представлена совершенно в иной ипостаси. Я лично бывал в таких. На одной из планет я видел разумный океан, прямо как в «Солярисе». Должно быть, Станислав Лем принадлежал к людям, кто видит и чувствует на порядок больше, нежели остальные. Иначе он едва ли дошел бы до такой идеи. Одним умом подобного не создашь.

Нередко бывало и так, что мы находили жизнь там, где ее, кажется, и быть не может. Одна из планет, вращающихся вокруг Денеба, представляет собой совершенно особое явление. Наши путешественники открыли его случайно, после вынужденной посадки. Эту планету мы так и назвали – «Мир Поющих Скал». Это очень сложно объяснить, но горы там состоят из материала, здесь неизвестного. Они буквально способны мыслить, созерцать, общаться, а также оперировать такими средствами для обмена данными, какие ты себе и представить не можешь.

Но это – исключения, демонстрирующие нам поистине безграничный потенциал и могущество тех, кто положил всему этому начало. Большая часть миров показалась бы тебе странной, но ты бы привык. Гости из таких мест сегодня здесь, перед тобой. Существа, прорвавшиеся сюда, представляют собой авангард Пожирателя. Они чудом, посредством какой-то аномалии пребывают вместе со своим убийцей вне пространства и времени, и их болтает и швыряет из мира в мир. Здесь они тоже ненадолго, хотя, как сказать…

Ох, – вздохнул Ллоуль. – Что-то меня постоянно заносит в какие-то дебри, извини. Итак, мы приняли твердое решение уничтожить Пожирателя, однако у нас была недоступна та мощь, какая доступна здесь, у вас. Население моей планеты едва ли превышает полмиллиарда…

– И вы решили прикрыться нами, да? – сухо спросил я. – Пусть, как ты говоришь, менее развитые помирают, чего с них взять, а остроухие эльфы живут дальше и благоухают. Как-то не очень гуманно, не кажется?

– Ты не дослушал меня, – примирительно поднял руки Ллоуль. – Энергетический потенциал вашего мира благодаря огромной численности населения настолько велик, что его хватит и на победу над чудовищем, и на откат, о котором я тебе уже говорил. Только откатится не вся планета, ее мы оставим бедным существам, лишившимся дома. В любом случае, я бы не смог вернуть целую планету на несколько дней назад, а вот пару дюжин человек – запросто, да ведь кроме тебя никто не дошел. Значит, вернешься в знакомый и родной дом один. Дело-то в чем – параллельные временные потоки касаются не только разных миров, но и, в общем-то, одного и того же. Например, технически существует место – точная копия нашего, и там сидим такие же мы, но время, скажем, отстает от нашего на десять минут. Или опережает на пару часов. Это версии одного и того же мира, но, прости великодушно, здесь пример с тетрадью уже не подойдет.

Последние слова Ллоуля с слышал будто сквозь помехи, ухватившись за первые. У меня аж в груди заныло от желания как можно скорее оказаться дома, в абсолютно любом возрасте и в любой момент, даже в один из унылых вечеров подростковой жизни, когда отец одной строго фразой, брошенной походя, ставит крест на походе на дискотеку. А наутро ты перестаешь на него обижаться, когда узнаешь, что кого-то не пропустили на фейсконтроле из-за возраста, а кто-то, «более везучий», наутро просыпался в зале ожидания травматологии или бежал за номерком стоматолога.

– Еще раз повторю. Одновременно существуют не только параллельные вселенные. Одновременно существуют версии одного и того же мира с разным временным состоянием. Ты уже, вижу, отключаешься, – Ллоуль хмыкнул – Объясню быстро и просто. Если отойти от нашего с тобой человеческого восприятия, где время является неотъемлемой частью жизни и где существует лишь три измерения, то окажется, что мир настоящий, мир секундной давности и даже мир шестьдесят пять миллионов лет назад технически находятся рядом. Речь идет об одном и том же мире, улавливаешь?

– Не слишком, – с неудовольствием признался я. – То есть я попаду в свое собственное прошлое, где все точно так и именно так, как и было?

– Да! – Ллоуль радостно хлопнул в ладоши. – Только и будущее у вас уже будет нормальное, поскольку Пожирателя в нем не будет. И меня тоже. Все пойдет, как должно, без потрясений и катастроф. А нынешняя Земля, где мы находимся сейчас, останется в новом, отдельном временном потоке. Она будет как памятник для грядущих поколений, когда цивилизация дозреет до таких путешествий.

В общем и целом – если наши расчеты были верны, а я в этом практически не сомневаюсь – будет высвобождено громадное количество энергии. Энергии, управляемой мной. Ее с лихвой хватит, чтобы, образно выражаясь, вернуть тебя в твое же прошлое в твоей же реальности. С сегодняшними знаниями и памятью, естественно.

– И далеко меня занесет?

– Не знаю, – честно пожал плечами Ллоуль. – Здесь я никаких вычислений не производил, но не волнуйся, ты благополучно уложишься в диапазон двух-трех лет. Однако, с моей точки зрения, наиболее вероятно все-таки перемещение сознания в момент, близкий или предшествующий моему вмешательству.

Я прикинул в уме – три года назад я только-только отучился в ижевском вузе и оказался на распутье, начинать карьеру или пойти еще поучиться, в магистратуру, чтобы отсрочить тревожное мгновение начала взрослой жизни. Тогда я год проваландался почти без пользы – работал там, работал сям, уходил, приходил, менял места, как перчатки, параллельно лелея с каждым днем увядающую надежду на музыкальное будущее. В итоге я понял, что с группой не получается, не срастается, и мы все, особо не сговариваясь, разбрелись по разным местам…

Говоря начистоту, не очень-то я бы хотел снова попадать в этот период своей жизни. Я его запомнил как серую и депрессивную полосу длиной в двенадцать месяцев, когда побег за границу оставался единственным маячащим вдалеке лучиком света, способным избавить меня от всех проблем, от памяти… Да не, чего это я, разве то, где я сейчас, чем-то лучше две тысячи двенадцатого года? Да я б хоть в тридцать девятый прыгнул из этого сумасшедшего дома, в котором я остался совершенно один, нелепо и нежданно растеряв по дороге всех друзей, с кем, казалось бы, мы и худшие передряги преодолевали.

Внезапно здание отеля глухо загремело и затрещало, закачались вдали деревья, возмущенно зашумело море. Я зачем-то вцепился в свое кресло и затравленно посмотрел на Ллоуля, а тот спокойно глядел на меня.

– Не пугайся. Пожиратель приближается, только и всего. Это – только начало, скоро все будет намного серьезнее.

Едва Ллоуль договорил, как землетрясение прекратилось. Настороженная тишина, повисшая вокруг, продлилась недолго – вновь со всех сторон начала доноситься возня, в небе опять заухали летающие чудища, к которым присоединились еще одни, более изящные существа, отдаленно напоминающие знакомых по детским энциклопедиям птерозавров.

Эти были намного подвижнее и легче. Они гортанно перекрикивались, кружа над все еще ворчащим морем и махая хвостами со смешными кисточками – наверное, проголодались и искали рыбу. Размах крыльев у этих животных не слишком отличался от оного у крылатых крепышей, но меж собой монстры не сражались. Они вились над лесами и дорогами, из чего я сделал предположение, что в их рационе преобладает свежая плоть жертв поменьше и падаль.

– Что-то я совсем с ног валюсь, – я не хотел этого говорить, слова вырвались сами.

– Не помог чаек? – с изумлением спросил Ллоуль.

– Еще как помог. Без него я б уже, наверное, концы отдал. Но все равно, супротив природы ведь не попрешь…

– Я тебе очень не советую идти спать, если ты хочешь узнать что-то еще. Времени в запасе у нас немного, а если быть точным – до трех часов ночи. Не возражаешь, если я еще попробую подпитать тебя энергией? Не бойся, наркотиками накачивать не буду, все мои препараты – экологически чистые, без, так сказать, нежелательных побочных эффектов.

Вяло пожав плечами, я оперся о чуть качнувшийся стол и с трудом поднялся на ноги. В груди немного покалывало, налилась противной тяжестью голова. Я дошел до той фазы, когда недостаток сна оказывает уже вполне серьезное воздействие. Ох, болеть мне потом долго еще.

– Идем, чего уж там – потерплю.

– Вот и отлично, – просиял Ллоуль. – Взбодрим тебя, а потом, так сказать, воздадим дань уважения.

Глава 23. Вся правда

– То есть зомби – это как бы первая стадия. Это частично отформатированный человек, всякая социальная шелуха наподобие учтивости, вежливости, заботы и прочего слетает, а ненависть, злоба и базовые инстинкты остаются, – рассказывал Ллоуль, то и дело потирая перевязанное запястье – Берта знатно вцепилась в него, когда мы явились за телом ее хозяина. Мне с трудом удалось успокоить яростно ревущую овчарку, худо-бедно признававшую в моем лице если не друга Хельмута, то хотя бы его напарника и знакомого. Ллоуль же для нее оставался чужаком, и его Берта не принимала.

Сейчас собака стояла рядом, вместе с то и дело морщащимся от боли Ллоулем наблюдая за тем, как я орудую лопатой и обливаюсь потом, несмотря на опускающуюся ночную прохладу. Да-да, вот и мне досталась роль могильщика. Сам Ллоуль помогать отказался, сославшись на поврежденную руку. Да, я и не особо настаивал. Ему ведь почти семьдесят, хоть и выглядит на сорок с небольшим. Во всяком случае, Ллоуль назвал именно такой возраст, а вот лгал он или нет, я судить не берусь.

– Базовые инстинкты? А как же размножение? – недоверчиво спросил я, повернув голову вбок и глядя на рассказчика.

– Период длился слишком недолго, – парировал тот. – А так, задержись инфицированные в таком состоянии чуть дольше – да, начали бы и размножаться, как только утрясли бы все первичные вопросы наподобие сфер влияния, прокорма и прочего… Ты, и вообще заметили, что уже на этой самой первой стадии «расчеловеченные» зомби куда активнее и подвижнее обычных людей. Так вот, это – высвобождение энергии, ранее затрачиваемой на интеллектуальное времяпрепровождение и соблюдение какого-никакого морального облика. После этого началась стадия под номером два – организация. Зараженных моим оружием людей потянуло друг к другу – запустилась основная программа и начала пробиваться сквозь кровавый туман в воспаленном от чужеродной химии мозге. А дальше наступила полная деформация личности. Вчерашние жители планеты Земля стали пустыми сосудами с гладкими стенками, по которым мощной струей ударила Энергия.

– Ты как будто цитируешь не слишком удачную смесь ужастика с очередным эзотерическим откровением, – мне, запыхавшемуся, с трудом хватило воздуха на эту фразу, так что последние два слога прозвучали едва слышно.