Текст книги "Изнанка мира (Фантастические были)"

Автор книги: Дмитрий Сергеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Земля покрылась белой дымкой, временами полностью исчезая за ней. Мощные облака громоздились вокруг, словно айсберги, вверху между ними проглядывали все такие же неестественно яркие звезды. Денис и Лора наслаждались бес-крайностью простора и воцарившимся вокруг покоем. Но будто какая-то злобная сила не хотела оставлять их вдвоем. Небо сотрясли нарастающие раскаты грома. В глубине облаков прорисовались расплывчатые темные силуэты. Лора забеспокоилась, заторопилась к Денису.

– Черные всадники! – закричал он, пересиливая накатывающийся гул.

Горин помнил: это они гоняли его в поднебесье, когда он был болен и, усыпленный димедролом после долгой бессонницы, не мог убежать из сна. Теперь он, схватив Лору за руку, увлек ее вниз.

– Лица! – кричала она, оглядываясь на летящие по небу тени. – Вспомни лица!

Но Денис не помнил ни одного. Черные всадники на таких же черных конях быстро настигали, сотрясая воздух. Вместо лиц у них были черные маски.

– Это призраки ночи! – закричал Горин. – У них нет лиц!

– Есть! Вспоминай!

Массивный конь, несущий таинственного воина, грудью вклинился между ними, разъединив их руки. Всадник попытался ударить Дениса копьем. Но в последний момент сквозь его маску вдруг смутно проявились черты лица, в котором Горин узнал одного из своих давних приятелей.

– Господи, а я всегда думал, что у меня нет врагов, – воскликнул он.

Опознанный всадник тут же метнулся прочь, а писатель, утратив ориентацию и равновесие, полетел вниз. Он угодил в небольшое облако, потеряв из виду своих преследователей. Выпав из него, Денис оказался в центре яркой вспышки, после которой на мгновение стало темно.

Когда тьма рассеялась, Горин увидел новый пейзаж. Фиолетовое небо и висевшая в нем огромная красная луна были таких густых и сочных цветов, каких писателю не доводилось видеть ни во сне, ни наяву. Поразившись, он забыл о необходимости сдерживать падение и, спохватившись уже у самой земли, едва успел затормозить. Поднимая клубы пыли, он упал на землю, и тотчас во все стороны от него отскочило и раскатилось множество оказавшихся рядом больших и маленьких камней. Едва Горин встал на ноги, как разнокалиберные камни задвигались, запрыгали, начали кататься и ползать вокруг, а потом дружно атаковали чужака: одни прыгали, стараясь угодить в голову, другие подползали под ноги, пытаясь опрокинуть, а крупные валуны накатывались, стремясь подмять под себя. Пригибаясь, уклоняясь и перепрыгивая, Горин бросился наутек. Камни, шурша, треща и стуча, помчались вдогонку. Тогда Денис предусмотрительно перебежал на пригорок. Камни устроили настоящий штурм, но не смогли подняться и до середины склона.

На пригорке расположился водоем с черной водой. Горин пошел вдоль берега. Но из темных глубин, создавая волну и разбрызгивая вокруг содержимое водоема, выпрыгнула огромная лягушка. Вернее, это был человек-лягушка, а еще точнее – женщина-лягушка ярко-синего цвета. Нижняя половина ее была больше лягушачья, верхняя – больше человечья. Издав торжествующий вопль, существо, уставившись на потенциальную добычу немигающими глазами и громко шлепая перепончатыми лапами, ринулось к Денису. Не успев еще как следует отдышаться, он вынужден был вновь припустить во весь опор. Лягушка плюнула ему вдогонку длинным липким языком. Денис на бегу поднырнул под ветви раскидистого колючего дерева без листьев, и лягушачий язык запутался в них. Дерево тут же затрещало, заскрипело, размахивая ветками: оно не то пыталось освободиться, не то силилось оторвать лягушке язык. В тот же момент с кроны его взвилась в небо огромная птица, которую Горин не успел рассмотреть.

Он уже увидел вдали странный одноэтажный дом с закрученной спиралью трубой и, думая о том, что ему не мешало бы, наконец, передохнуть, трусцой побежал туда. Птица же, описав круг высоко над головой, с диким ревом стала пикировать на него. Горин с ужасом разглядел, что это не птица, а пасть с крыльями. Да, это была даже не голова, только широко раскрытая зубастая свирепая пасть, сквозь которую проглядывал кусочек фиолетового неба.

Горин разбежался, подпрыгнул и, на секунду зависнув над землей, попытался взлететь. У него ничего не вышло, и пасть, пропустив писателя сквозь себя, с некоторым опозданием лязгнула зубами. Денис плюхнулся на землю.

– Нет, здесь без доктора не обойтись, – вслух сказал он, поднимаясь.

– Что, тяжко? – спросил Нигиль, появляясь сзади.

Он был уже без шляпы и в довольно потрепанном виде.

– Сейчас увидишь! – сердито сказал Горин, но в душе почувствовал облегчение. – Все, что здесь происходит, это просто какой-то бред.

– Не удивительно, – доктор беспокойно огляделся по сторонам, – ведь ты попал в сон сумасшедшего.

– Что-что?

– Произошло частичное наложение сномиров.

– И что?

– Ничего хорошего. Ты попал в сон сумасшедшего, – медленно и с расстановками повторил Нигиль.

– А я, по-твоему, кто?

– Ну, у тебя просто не все дома, а это сон настоящего сумасшедшего, – терпеливо объяснил доктор и стал стряхивать пыль с одежды.

Пока он отряхивался, Горин с изумлением наблюдал, как мимо бежали ноги в валенках. Куда делось остальное тело – гадать было бесполезно, однако ноги в зимней обуви, кажется, чувствовали себя превосходно. Они коротко задержались возле Нигиля, одна из них, хорошенько размахнувшись, пнула доктора сзади, и обе быстро-быстро помчались дальше. Возмущенный доктор жадно поискал глазами, что бы бросить им вслед, но ничего подходящего не нашел. К тому же было уже не до бесхозных ног. Услышав нарастающий рев, Денис и Нигиль, не сговариваясь, побежали в сторону дома и, несколько не добежав до него, как по команде, залегли. Пасть, едва не задев их, пролетела выше и, издав крякающий звук, ударилась в стену строения. Затем, снова взвившись ввысь, она пошла на очередной заход.

Нигиль попытался встать, но рука его провалилась в какую-то дыру. Доктор загреб песок – дыра стала больше. Тогда он с любопытством заглянул туда, потом с досадой плюнул, удивленно заглянул в дыру еще раз и, утирая лицо рукавом, повалился в сторону. Горин подполз на четвереньках и тоже полюбопытствовал, но ничего, кроме своего отражения, там не увидел. Пытаясь выяснить, имеет он дело с отражением на жидкой или твердой поверхности, Денис сунул руку в отверстие, ощутив ладонью что-то мягкое и рельефное. Одновременно с этим из дыры высунулась рука и потрогала его за лицо. От неожиданности Денис закричал.

– Что это? – спросил он у доктора, несколько придя в себя.

– Черт его знает, – безразлично махнул рукой доктор Нигиль. – Здесь ничего не разберешь.

Тем временем летающая пасть, подобно самолету, заходящему на посадку, сделала большой круг и на жестко поставленных крыльях с диким воем спикировала на сидящих внизу. Прытко подскочив, Горин и Нигиль одолели последние метры, отделявшие их от дома, одним прыжком влетели на крыльцо, бросились на дверь и, ввалившись в помещение, захлопнули ее за собой, подперев плечами. Прислушались. Снаружи было тихо.

– Ага-а! Явились! – послышался неприятный скрипучий голос из глубины комнаты.

Обернувшись, писатель и доктор увидели сидящего за столом небритого человека со всклокоченными волосами и странно поблескивавшими глазами. Вокруг него копошились десятка полтора маленьких чертей ростом не больше первоклассников.

– Знаете, здесь, по версии моего друга, произошла такая ерунда, как частичное наложение сномиров, – слегка паясничая, сказал Горин, приближаясь к незнакомцу и опасливо поглядывая на чертенят, которые ползали по полу, перелазили через стол, запрыгивали на подоконник и взбирались на спину хозяина жилья. – Вы случайно не знаете, как отсюда выбраться?

– Деньги есть? – заинтересованно спросил хозяин, выходя из-за стола (при этом с его плеча кувыркнулся вниз маленький толстый чертик).

Горин ощупал себя и, обнаружив в кармане несколько купюр, достал их.

– Все на рынок! – закричал всклокоченный хозяин дома и, выхватив из руки Горина деньги, сунул их себе в карман.

– Э-э! Деньги отдай, – возмутился писатель, протягивая руку.

Всклокоченный сделал свирепое лицо и, помахав указательным пальцем перед самым носом Дениса, категорически заявил:

– Диктатура не пройдет!

– Ну вы посмотрите, – Горин обернулся к Нигилю. – Можно сказать, мои трудовые…

– Трудовой народ – пережиток прошлого! – тут же провозгласил всклокоченный.

– Послушайте… – Горин шагнул в сторону хозяина.

Хозяин запрыгнул на стол и, размахивая руками, неистово заорал:

– Долой Беломор-канал!

– Тише, тише, – вмешался Нигиль, заговорив тоном врача, беседующего с пациентом.

– Канал уже засыпали, трудовой народ вымер, а диктатура сама себя свергла.

Всклокоченный посмотрел на Нигиля недоверчиво, но все же успокоился и слез на пол.

– Это же хозяин сна, – шепнул доктор Горину, слегка ткнув его локтем в бок.

Тут на стол запрыгнули несколько чертей и устроили там свалку.

– Брысь! – осерчал доктор и дал чертям несколько подзатыльников.

– Что это вы делаете? – удивился сумасшедший хозяин сна.

– Не видите? Чертей гоняю.

– Каких чертей? Вы что, ненормальный?

– Тяжелый случай, – шепнул Нигиль Денису.

Только теперь писатель обратил внимание, что хозяин дома реагировал на чертей так, будто он их не видит, или точнее, не реагировал никак.

– Все будет хорошо, – сказал доктор сумасшедшему, заметив, что тот снова начинает нервничать. – Вам надо принять лекарства и немного поспать.

– Какие лекарства? – еще более заволновался тот и вдруг с громким криком полез под кресло.

– В чем дело? Куда вы? – попытался успокоить больного Нигиль.

– Я узнал тебя! Ты – киллер! – донеслось из-под кресла.

– Ничего, – не то Горину, не то самому себе сказал доктор. – Сейчас мы его пристроим.

Он подошел к висевшему на стене огромному, допотопного вида телефонному аппарату, обеими руками, словно заводил испортившийся автомобиль, покрутил большую ручку, видневшуюся сбоку. Телефон завелся и, мелко сотрясаясь, загудел, как работающая стиральная машина. Потом доктор поднял массивную трубку, похожую на два соединенных мегафона, – в доме замигали разноцветные огни, и зазвучало мелодичное танго. Разделившись на пары, чертенята, лицедействуя, в такт музыке поплыли по комнате.

– Алло! Дайте мне психиатрическую больницу! – пытался докричаться до кого-то Нигиль. – Больница? Приезжайте срочно сюда. Человек сошел с ума. Да-да, симптомы налицо…

В это время два чертенка запрыгнули доктору на спину, и пока тот стряхивал одного, другой влез ему на плечо и пяткой нажал на торчавшую из телефона педаль, похожую на автомобильный тормоз. Телефон заглох. Огни погасли.

– Ух вы!.. – рассвирепел Нигиль и, схватив валявшуюся посреди комнаты швабру, угрожающе закричал: – Ну-ка, вон отсюда! Убирайтесь вон!

Маленькие черти сначала оцепенели от испуга, потом разом заплакали и, дружной гурьбой высыпав из дома, целенаправленно куда-то побежали.

– Ничего мы здесь не узнаем. Надо уходить, – решил Нигиль.

– Сначала выглянем – нет ли там какого сюрприза.

Горин вышел за дверь и остолбенел: вместо того, чтобы оказаться на улице, он очутился в ванной.

– По-моему, здесь был выход из дома, – сказал он, войдя обратно.

Нигиль, почувствовав неладное, ринулся за дверь. Горин вошел за ним, и оба очутились посреди помещения, которое, судя по всему, было кухней. Они молча вернулись в большую комнату.

– Так вы не киллеры? – спросил сумасшедший, вылезая из-под кресла.

– Где выход? – вместо ответа сердито спросил доктор.

– Ага, заметили! – обрадовался сумасшедший. – Дверь одна, а попасть можно в любое помещение. Правда, это пока не регулируемо – выпадает случайно. Но если, к примеру, вы хотите на кухню, а попадаете в ванную, надо зайти обратно и выйти еще раз. Если снова не туда, повторяете то же самое и в конце концов попадете куда надо. Это мое изобретение. Есть даже патент.

Сумасшедший достал из стола рулон бумаги и развернул его, как транспарант. Там большими плакатными буквами было написано «Патент». И больше ничего.

– Но из дома здесь выйти можно? – занервничал Нигиль.

– Конечно! Дверь же одна.

– Пошли! – скомандовал доктор Денису.

– Подождите! – остановил их сумасшедший.

Нигиль и Горин обернулись и внимательно посмотрели на хозяина дома.

– Граница пройдет по Уральским горам! – выкрикнул тот и, широко взмахнув рукой, разрубил воздух ребром ладони. – Тогда вопрос о Южных Курилах отпадет сам собой.

– Замечательно! – поддельно восхитился Нигиль и первым бросился к двери.

Страшной силы удар потряс дом. Все вокруг ярко осветилось, окно разлетелось вдребезги, и в комнату влетел большой светящийся красный осколок.

– Вот! – злорадно воскликнул хозяин дома. – Луна упала! Я так и знал!

Доктор подбежал к окну.

– Новый аттракцион «Падающая луна», – спокойно прокомментировал он.

Горин, пресыщенный острыми ощущениями, безучастно остался в стороне.

– Я всегда говорил, что они долетаются туда, пока она не упадет! – возбужденно кричал сумасшедший. – Не зря я столько лет сбивал космические корабли!

Доктор отвернулся от окна:

– Все. Пошли отсюда быстрей. Сейчас из сумасшедшего дома приедут сумасшедшие врачи – здесь такое начнется!

С улицы донесся нарастающий шум. Нигиль снова посмотрел в окно.

– Что? Уже? – с чувством безысходности спросил Горин.

– Нет. Но это еще хуже.

Теперь полюбопытствовал писатель: среди разбросанных по местности тлеющих осколков луны по гигантским рельсам, ведущим к дому, в огромной вагонетке, несущейся на бешеной скорости, ехали здоровенные черти с горящими факелами в руках. Они свистели, орали, завывали и корчили страшные рожи. От факелов за вагонеткой тянулся шлейф дыма, сквозь который вдали смутно просматривались вприпрыжку бегущие следом маленькие хвостатые ябеды.

Горин и Нигиль устремились к выходу. Неоднократно бегая взад-вперед через одну и ту же дверь и оказываясь всякий раз то в ванной, то в спальне, то на кухне, то в туалете, они выскочили, наконец, наружу и помчались по внезапно появившейся у входа широкой железной дороге, уходящей к самому горизонту. Сильный грохот за спиной заставил Горина обернуться на бегу, и он увидел, как вагонетка, пробив насквозь дом, стала быстро настигать их. В тот же момент он потерял из вида доктора и удивился, обнаружив его лежащим на широком рельсе, но при этом почему-то продолжавшим двигаться, не снижая скорости, и даже наоборот, увеличив ее.

– Быстрей! Быстрей! – подзадоривал доктор, приподнимаясь и укладывая голову на поставленную на локоть руку. – Я сейчас отдохну и тоже побегу.

– Зачем? – раздраженно спросил Горин, пытаясь перепрыгнуть высокий рельс, чтобы выскочить из колеи, но при этом всякий раз каким-то чудом вновь оказываясь в ее центре.

– За компанию, – объяснил Нигиль, постепенно удаляясь. – Я же знаю, что вдвоем бежать легче, чем одному. А вообще-то, здесь движется не вагонетка, а рельсы, на которых она стоит.

Черти уже приблизились на опасное расстояние, и Горин, быстро сделав выводы из слов Нигиля, запрыгнул на действительно движущийся рельс. Едва не соскользнув, он, крепко вцепившись в металл обеими руками и несколько отдышавшись, пополз вперед.

– И давно вы это поняли? – продолжил разговор Денис, поравнявшись с доктором, который ехал на другом рельсе.

– Еще когда вас искал, друг мой. Здесь все железные дороги так работают.

– А чего ж вы бежали?

– Сначала с испугу, а потом смеха ради, – признался подлый шарлатан, прикидывающийся доктором.

Черти, обнаружив, что расстояние перестало сокращаться, стали оглушительно свистеть и бросать в убегающих факелами. Однако никак не могли попасть.

– Левее, левее! – дразня чертей, корректировал Нигиль. – Теперь правее! Да не так сильно!

– И долго это будет продолжаться! – угрюмо спросил Денис.

Доктор указал рукой вперед:

– Уже заканчивается.

Впереди рельсы обрывались. Горин не успел даже сообразить, как на это реагировать. Его с силой выбросило вперед, и он кубарем покатился по земле, увидев, что параллельно ему так же кувыркается и доктор Нигиль. Вагонетка, взрыхляя землю, опрокинулась, и повылетавшие из нее черти, не то гонимые силой инерции, не то по какой другой причине, быстро перебирая ногами, разбежались в разные стороны.

В то же время яркая вспышка на мгновение ослепила Дениса, почва под ним растворилась, он сорвался вниз, но тут же упал на что-то мягкое и ощутил под руками песок.

– С возвращеньицем, – услышал он знакомый голос в нескольких шагах от себя.

В глазах прояснилось, и писатель увидел ничем не примечательный пустынный пейзаж. Но свет вокруг теперь был мягче, а цвета естественнее. Похоже, Нигиль попал сюда чуть раньше.

Горин уселся на бугорок и стал молча смотреть, как по песку ползал небольшой скорпион. Он полз сначала в одну сторону, потом вдруг возвращался и направлялся в другую.

– Ну что, пойдем искать Лору? – снова подал голос Нигиль, стоявший чуть в стороне. – Она, скорее всего, у Дэйвы.

– Сейчас, – Горин продолжал наблюдать за скорпионом. Вдруг насекомое быстро зарылось в песок. Рядом почва разверзлась, и крупная змеиная голова, шипя, уставилась на писателя.

– Не бойся или замри! – скомандовал доктор.

Песок за змеиной головой шевелился, вздымался и, осыпаясь, местами обнажал чешуйчатые кольца.

– Да пошло все к черту! – взорвался Горин и, шагнув к огромной голове с разинутой пастью, изо всех сил ударил ее ногой.

Голова треснула, и во все стороны полетели не то блестящие мелкие брызги, не то искры. Торчащие наружу змеиные кольца замерли и стали быстро погружаться в песок.

– Неплохо! – похвалил доктор. – Но могло и не получиться.

– Так куда идти? – спросил Горин, подходя к нему.

– Сюда пожалуйте-с, – Нигиль, указывая рукой, пропустил писателя вперед.

Сколько времени они уже были в пути и какое расстояние прошли, Горин определить не мог. Порой у него было такое ощущение, будто бы они шагают на месте. Вокруг ничего не менялось. Лишь наплывала на пустынную местность сизая дымка – не то туман, не то равномерно рассеивающийся дым. Идти становилось все труднее. Песок делался вязким, ноги тяжелыми. Временами Денис оглядывался и ловил на себе сосредоточенный взгляд попутчика, в котором всякий раз выражалось то обычно непродолжительное состояние напряженности и неопределенности, которое вот-вот завершится сильным всплеском эмоций, причем до последнего мгновения непонятно каких – то ли обнимет, то ли убьет. Они остановились на краю обрыва, с которого все видимое впереди пространство резко уходило вниз. Сизая дымка оставалась позади, и была хорошо видна черная пропасть с очень высоким, уходящим в неизвестность железным мостом, протянутым над ней.

– Перед вами качающийся и разваливающийся мост, – тоном экскурсовода прокомментировал Горин.

– Мог бы обойтись без подобных комментариев, – мрачно заметил Нигиль. – Здесь даже мысль дорого обходится, а слово тем более. Но раз уж вышли к мосту, придется по нему пройти.

– Можно попробовать в обход.

– Чепуха. Мы наткнемся на него в другом месте. Здесь ничего не появляется просто так.

Сквозь мост, сложенный из металлической арматуры, хорошо просматривались окрестности и чернеющая внизу пропасть, и уже поэтому подниматься на него было страшновато. Ступени его были высотой не менее метра, по ним приходилось буквально карабкаться. Мост раскачивался при порывах ветра, ноги Горина то и дело соскальзывали, и порою приходилось повисать на руках. Отставший Нигиль что-то говорил, но его не было слышно – шум ветра заглушал голос. Они поднимались все выше. И вот уже черные тяжелые тучи заклубились над самой головой. Наверху Горин слегка отдышался, поджидая доктора.

– Теперь вперед! – махнул рукой Нигиль и снова отстал.

Писатель и сам знал, куда идти, поскольку другого пути попросту не было. Он попытался продвигаться, цепляясь за парапет, но со всех сторон от моста все время отваливались различные части, образуя в его поверхности большие дыры, по всему сооружению то и дело пробегала сильная дрожь, либо мост вдруг сильно наклонялся, будто пытался сбросить с себя людей. Горин, впрочем, как и его спутник, встал на четвереньки, однако и это не помогло. При очередном порыве ветра большой участок моста рухнул, едва не прихватив его с собой. Денис зацепился за торчащий рядом прут, чувствуя, что вот-вот сорвется в пропасть. Над ним появилось лицо доктора.

– Сейчас, сейчас, – засуетился Нигиль.

Уцелевший край металлической поверхности со скрипом загнулся книзу, и Нигиль, не удержавшись, как с горки, съехал на писателя.

Их падение было мучительно долгим. Горин крепко сжимал в кулаке рукав своего попутчика. Это уже не могло спасти, но зато не позволяло им разлетаться.

– Что делать, доктор? Это конец? – спросил Денис, притягивая Нигиля к себе.

– А чем заканчивался у вас этот сон?

– Ничем. Я просыпался.

– Так просыпайтесь же быстрее!

– А это возможно?

– Просыпайтесь же! Мы падаем в черную дыру!

Внизу, на самом дне пропасти, Горин увидел быстро увеличивавшееся в размерах черное пятно и, закрыв глаза, попытался как-то встряхнуть себя, встрепенуться, вызвать у себя ощущение пробуждения.

– Ну же! – кричал доктор. – Быстрее!

Напрягшись, Денис сделал конвульсивное движение всем телом, будто хотел выскочить из собственной кожи, и…

Он сидел на песке. У ног его копошился скорпион. Доктор стоял чуть поодаль.

– Но я не вернулся домой, – удивленно и разочарованно сказал Денис.

– Ну и что? Разве тебе никогда не снилось, что ты проснулся, хотя на самом деле это было не так?

Горин не ответил, но вспомнил, что такое случалось в его снах.

– Ладно, некогда сидеть, – заторопился доктор.

– Что? Опять на мост?

– Не знаю. Как получится.

– Тогда пойдем в другую сторону.

– Дело не в том, в какую сторону ты пойдешь, – это абсолютно не важно. Суть в том, с чем ты пойдешь.

– А может, нам надо было упасть в ту черную дыру и посмотреть, что там?

– Трудно сказать. Может быть, есть нечто, чего человеку лучше не знать. Познание умножает скорбь, – закончил доктор в слегка ироническом тоне и на этот раз пошел вперед.

Они долго шли, пристально всматриваясь в ясную даль и боясь увидеть там контуры знакомого сооружения.

– Все, – наконец подал голос Нигиль, – моста уже не будет.

– Что будет?

– Не знаю.

Звук, напоминающий автоматную очередь, прервал их разговор. Обернувшись, Денис увидел вдали человека, одетого в полевую военную форму, который стрелял в воздух и подавал какие-то знаки. Когда Нигиль и Горин остановились, солдат грузноватой знакомой походкой подошел к ним. И чем ближе он подходил, тем больше казался знакомым.

– Отец, – тихо сказал Денис.

– Точно, – подтвердил Нигиль.

– Куда ты?! – приближаясь, закричал отец. – Там минное поле!

Подойдя ближе, он остановился и, близоруко щурясь, посмотрел на Дениса.

– Ну вот, – сказал он, устало опускаясь на камень, – я знал, что ты придешь.

– Как ты живешь здесь? – спросил Денис, которому было несколько не по себе.

– Однообразно, – ответил отец.

– Все воюешь?

– Да в том-то и дело. А ведь знаешь, я не всегда был солдатом, офицером, фронтовиком. А вот въелось одно – эти четыре года. Сколько раз могли убить. И то, что остался жив, потом казалось просто случайностью, ошибкой, которую судьба вот-вот исправит. Навсегда осталось чувство, что завтра умирать. И вся остальная жизнь стала казаться лишь короткой передышкой между боями. Потому, наверное, было столько несуразностей, странностей всяких. Да что говорить – ты и сам знаешь. Многое, конечно, могло быть по-другому.

– Дай, – Денис протянул руку, взял за ствол увесистый ППШ и, хорошо размахнувшись, обеими руками забросил оружие как можно дальше. – И сними, наконец, каску, она не идет пожилому человеку.

– Тем более мертвому, – добавил отец, снимая шлем.

Нигиль все время молча стоял в стороне, и отец, казалось, не видел его. Наконец доктор сделал Горину знак рукой, приглашая идти за собой, и так же молча двинулся дальше.

– Спешишь? – спросил отец, заметив, что Денис собирается уходить, и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Что ж, я думаю, ты знаешь куда идешь. Только держись левее…

Догнав Нигиля, Горин увидел впереди зеленую полосу. Вскоре они оказались среди густой сочной травы, доходившей до колен. Перед ними, словно из-под земли, возникло деревянное сооружение с узенькими горизонтальными окошками под самой крышей. С торца к нему прилегала добротная деревянная лестница. Услыхав шорох под лестницей, Горин обогнал Нигиля и, приговаривая: «Сейчас, сейчас», устремился вверх по предательски скрипящим ступеням. Он на секунду остановился, распахнул дверь, шагнул и…

В старом, слегка покосившемся кресле по пояс обнаженный сидел ефрейтор Пырьев и сам себя перебинтовывал.

– О! – сказал он. – Надо же… каждый день одно и то же. Ну входи, раз пришел.

– Постой, я что, прихожу каждый день? – после продолжительной паузы спросил Денис.

– И в одно и то же время, как скорый поезд. А я, вот видишь, все время перебинтовываю, и ничего не помогает. Да брось ты хмуриться! Я теперь точно знаю; если бы даже первым тогда вошел ты, то убили бы все равно меня. Судьба. Так что выбрось все из головы.

– Но ты не думаешь, что я полез под лестницу, чтобы не входить первым?

– А я теперь знаю, кто там шуршал: он здесь тоже каждый день ошивается. Да и откуда тебе было знать…

– Поторопись, – сказал Нигиль, появляясь на пороге, – там что-то происходит.

– Прощай, – бросил Денис Пырьеву, направляясь к двери.

– До завтра, – Пырьев, снова занявшись перевязкой, даже не посмотрел на него.

– Прощай, – повторил Горин, закрывая за собой дверь.

Стоя на небольшой лестничной площадке, Горин и Нигиль с высоты осматривали местность. Она была разделена освещением, словно имевшим два разных источника. Та часть местности, в которой находились доктор с писателем, пронизывалась спокойным желтоватым солнечным светом. Дальше, будто за проведенной кем-то чертой, освещение было ядовито-зеленым, и покрываемое им пространство как будто располагалось в другой плоскости.

– Мне это не нравится, – подвел итог Нигиль. – Кажется, идет какой-то разлом единого мира надвое.

Издали донесся треск, и вдоль линии разлома пролегла небольшая, но четко видимая черная трещина. Денис и доктор стали спешно спускаться. Треск повторился. Потом еще и еще. Внизу на перилах лестницы, свесив пушистый хвост, сидел черный кот и, лениво щурясь, смотрел по сторонам.

– Отдыхает, – на секунду задержавшись, довольно заметил Нигиль.

Но следующий, на этот раз особенно громкий и долгий, треск заставил их перейти на бег.

Когда они приблизились к границе, широкие трещины уже почти слились в одну, лишь кое-где между ними еще оставались узкие проходы. Нигиль и Денис добежали до одного из них, но быстро разрастающаяся трещина пересекла и его. Нигиль отошел, намереваясь сделать разбег.

– Не перепрыгнуть, – попытался остановить его Денис.

– Но если очень захотеть, можно перелететь, – решительно ответил Нигиль и, сделав злое выражение лица, как бы между прочим добавил: – А кто не сможет, тот сам виноват.

Он разбежался и прыгнул, вытянув вперед руки, как при нырянии в воду. Пролетев низко над трещиной, доктор приземлился на живот и, поднимая пыль, проскользил по земле.

– Я могу летать. Я могу летать, – приговаривал Горин, готовясь к разбегу и со страхом глядя на растущую трещину. – Это просто. Надо только не испугаться, не растеряться.

Набрав скорость, он оттолкнулся у самого края бездны, взвился вверх и, теряя высоту, полетел вперед. «Еще немного. Еще самую малость», – судорожно вертелось у него в голове. Нет, он не успевал. Денис вытянулся всем телом, словно пытаясь растянуться, стать длиннее. Ладони его коснулись края земли, и он повис, больно ударившись коленом о стену трещины.

– Руку! Руку! – закричал он.

Нигиль смотрел на Горина холодно, но с любопытством.

– Быстрее! – снова закричал писатель.

Доктор еще какое-то время не трогался с места, а потом вместо того, чтобы подать руку, занес над головой Дениса ногу.

– Ты что?

Нигиль медленно опустил ногу, так же холодно посмотрел на скользящие по краю пропасти пальцы и в последний момент, резко наклонившись, крепко схватил Дениса за запястье.

– Наверное, уже поздно, – сказал он не совсем понятную Горину фразу и неожиданно легко выдернул его из расщелины.

– Ты хотел сбросить меня вниз? – писатель, догнав сразу ушедшего вперед доктора, сильно толкнул его в спину.

– Был такой соблазн, – глазом не моргнув, сознался доктор.

– Но почему?!

– Я не обещал все объяснять. Ты же видишь, здесь много чего непонятного.

– Ты успокоил меня, негодяй.

– Не надо так переживать. Поберегите свои нервы для последующих событий.

– Нет, вы подумайте, и он еще назывался единственным врачом, который может мне помочь! – не унимался Горин, едва поспевая за уверенно шагающим доктором и безуспешно пытаясь подсечь его ногу.

– А что? – все так же невозмутимо сказал Нигиль и вдруг голосом из телерекламы изрек: – Смерть – лучшее средство от всех болезней!

– Шарлатан! – Горин снова хотел толкнуть доктора, но не дотянулся, и сам едва не упал.

– Подумаешь, хотел столкнуть, – продолжил тот на ходу. – Не столкнул же! А если бы даже и столкнул? Ты ведь все равно упал бы. Какая разница – столкнули или сам упал, если результат один и тот же? Но я не только не столкнул тебя, а и самому тебе упасть не позволил. Я спас тебя, – подытожил Нигиль, и Горину вдруг этот аргумент показался убедительным.

– Ну спасибо, – озадаченно пробормотал он.

Дальше они шли молча. Быстро сгущались сумерки. И когда все вокруг погрузилось в полумрак, в небе появилось синеватое зарево. Поднявшись на пригорок, путники остановились. Впереди полыхало огромное синее пламя, образуя гигантский, устремленный в небо конус, у основания которого виднелся такой же конусообразный темный проход. Задержавшись лишь на несколько секунд, Нигиль, ничего не сказав, двинулся дальше.

– Мы идем туда? – тревожно спросил Денис и не получил ответа.

Огненный шатер уже закрывал почти все видимое пространство впереди.

– Ты думаешь, сквозь него можно пройти? – снова забеспокоился Горин. – Мы не сможем приблизиться к такому большому пламени.

– Не переживайте, – в очередной раз перейдя на «вы», заговорил наконец доктор. – Это пламя не греет. Но попавший в него обречен на испепеление.

– Еще одна загадка мира сновидений.

– А может, еще один ответ на еще один вопрос.

Темный треугольник в полыхающей стене был не проходом сквозь пламя, а входом в пустой изнутри огненный конус. Денис и Нигиль оказались в огромном зале, своды которого образовывало бушующее и устремляющееся вверх синее пламя. В центре зала висел метров десяти в диаметре прозрачный шар, в котором бурлила густая фиолетовая жидкость. Периодически в шаре открывалось отверстие, и через него жидкость дымящимся водопадом низвергалась в расположенный под сферой бассейн. Зал кишел людьми. Лица некоторых казались Горину знакомыми. Люди подходили к краю бассейна, раздевались донага и с криками бросались в бурлящую жидкость. Когда они, появляясь в клубах дыма, выходили из бассейна, тела их приобретали фиолетовый оттенок, а глаза становились ярко-красными, как у кроликов. Своим поведением искупавшиеся начинали напоминать частично невменяемых.