Текст книги "Угарит (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Сайфер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Наемники завороженно вертели головами. Некоторые изумленно протирали глаза, ожидая, что прекрасное видение может рассеяться. Другие хохотали и, бросив оружие, ринулись набивать свои карманы. Хифдирт снял шлем и смотрел на набитый доверху драгоценными камнями сундук. Он улыбнулся и начал отдавать своим людям приказы. На Сайджеда они внимания не обращали.

Аспектор вновь взглянул на статую и подумал: “Возможно, это какая-то древняя богиня, которой поклонялись в Гелеспионе”.

“Владычица Обмана! Богиня, чье могущество неподвластно пониманию смертных! Разрывающая оковы жалких догматов последователей Сид! Та, кто за завесой Лжи хранит Истину!”

Голос инскрипты ворвался в его разум.

“Преклони колени, ищущий, перед Той, что шепчет во тьме звезд. Восславь Её, познавшую Истинный лик вселенной. Восславь первую среди равных! Светлейшую из Ассаид’ари! Отдайся телом и душой Преумножающей Ложь!”

Сайджед настолько увлекся, что не заметил, как оказался у саркофага.

– Приумножающая Ложь, – прошептал он и, глядя на утонченные черты лица богини. Ему казалась, что ещё мгновение, и она оживет. Используя всю свою силу воли, чтобы больше не смотреть на монумент, он опустил взгляд на каменную плиту закрывающую саркофаг. Она была покрыта замысловатыми символами, которые на первый взгляд выжгли на поверхности черного камня.

– Рунирические сигилы! – Сайджед не в силах был сдержать свой энтузиазм и тут же тихо выругался. Он обернулся. Наемники были заняты грабежом и не обращали внимания. Убедившись, что ему ничего не грозит, он вернулся к сигилам.

– Похожие сигилы изучают адепты в Аспекте Ремесла, но таких я раньше не видел…

Он дотронулся к плите, почувствовал гладкую поверхность камня, и ладонь буквально прилипла к ней. Изумленный аспектор почувствовал, как в его сознание что-то врывается. Сопротивляться было бесполезно. Для этого нужна была сосредоточенность и спокойствие, а картина, которую он наблюдал, мало кого могла оставить хладнокровным.

Символы на плите засветились и начали двигаться к ладони Сайджеда. Он еще раз попытался одернуть руку. Снова неудача! Сигилы продолжали двигаться. “Ферролитические нити!” – внезапно осознал он, чем сигилы являются на самом деле. Ему хотелось кричать, но от поглощающего его ужаса у него перехватило дыхание. Обронив инскрипту, он пытался помочь себе свободной рукой, но неведомая сила удерживала его. Символы начали терять свою форму, и теперь Сайджед с ужасом наблюдал, как нити, извиваясь, словно змеи, ринулись к его руке.

Когда первая нить едва коснулась ладони, его словно ударило током. Чувствуя, как холодный пот стекает прямо на глаза, он не мог отвести взгляд от того, как первая нить порвала кожу между указательным и средним пальцами и проникла в его тело. За ней последовала другая, а потом ещё и ещё. Сайджед закричал или ему казалось, что он кричит. Физическая и ментальная боль слились воедино. Он проваливался во тьму, а где-то на границах его сознания звучал приятный голос, который постепенно приближался и звучал как злобное ворчание старухи. Постепенно голос становился все чище и приятней, а потом Сайджед вспомнил, что уже слышал его.

– Что это тут у нас? – Ориадна хихикнула. – Какой интересный экземпляр нам попался. Постойка.

Он чувствовал её. Она рыскала в его сознании. Звонко смеясь, она прыгала от мысли к мысли, от воспоминания к воспоминанию, а потом она наткнулась на кодекс.

– Ах, вот оно что. Подбери инскрипту. Подбери немедленно!

Сайджед повиновался. Каким-то невероятным образом ему удалось сохранить сознание и, несмотря на боль, поднять артефакт.

– Молодец. Славно. Я так долго ждала нашей встречи, братишка.

Яркая вспышка света и боль исчезла.

Сайджед падал в пустоту, и падение это длилось целую вечность. Окружённый тягучей серостью пустоты, он ничего не чувствовал. Все страхи и переживания куда-то исчезли. Тревога сменилась приятным чувством умиротворения, а воспоминания о минувших днях, дружба, любовь, горечь утрат и бесчисленные сожаления растворились в пустоте, не оставив после себя и следа. Даже его пытливый ум, в котором всегда роились мысли, был чист и невинен. Сайджед Корделион падал, и всё было в порядке. Ему не хотелось покидать это место, он желал раствориться в пустоте, слиться с ней воедино и навеки остаться здесь.

“Лабиринт вечен!”

Далекое эхо произнесенных Ориадной слов задержалось на краю его сознания.

“Сайджед Корделион! Какой интересный разум. Столько барьеров. Столько страстей! Любимый сын и брат, верный друг и аспектор. Презренный изгнанник и отступник. И самое главное – ты убийца!”

На мгновение он вернулся на Ивелий. В тот самый момент, когда у него был выбор: спустить курок или позволить охотнику умереть.

“Нет! Я спас Дейна! Не выстрели я, охотника бы убили, а Хенликс ведомый волей инскрипты, продолжил бы терроризировать планету!”

“Так вот какое оправдание ты себе придумал. Скрываешься за благородными мотивами. Как банально. Мой брат тоже так думал. Считал себя вестником правосудия. Приумножающая Ложь позаботилась о том, чтобы убедить его в этом. Но ты справляешься с этим и без посторонней помощи!”

“Ты ошибаешься!”

Безумный, оглушительный смех Ориадны сотрясал пространство вокруг.

“Ошибаюсь? Я вижу тебя насквозь. Считаешь себя героем, Сайджед? Думаешь, твои мотивы чисты? Нет! Сай Корде спустил курок. Сай Корде спас охотника за головами, а не ты. Сайджед Корделион никогда бы не смог этого сделать. Ты – слабый, забившийся в угол, беспомощный, ничтожный человек. Трус, который боится взглянуть себе в глаза и увидеть истину! Охотнику ты помог не потому что заботился о жителях трижды проклятого Ивелия. Ты спас его, потому что он был тебе нужен. Потому что без него ты бы не заполучил инскрипту! Ты – трусливый манипулятор, который все свои проблемы вешает на других и ждет, пока другие их решат! Сам ты ни на что не способен! Или ты забыл, кто втянул её в ту историю? У тебя не хватило храбрости самому сделать то, что нужно! И ты обратился к ней. Если бы не ты, они бы все были живы!”

“Замолчи! Замолчи! Я никогда…Я”

“Замолчать? Сайджед, это твои мысли! Та сам навесил на себя все эти ярлыки, а теперь требуешь меня замолчать?”

Её смех напоминал раскаты грома. Вернулись все тревоги, страхи и боль. Он снова был собой. Эманации Лабиринта ринулись к искорке его сознания. Сплетаясь в вихрь, они окутали Сайджеда, одновременно формируя его тело. Снова яркая вспышка.

Босой и в одной лишь тунике, Сайджед стоял посреди бескрайнего океана льда. Пространство вокруг него было залито светом тысячи солнц, но он не чувствовал ни холода, ни тепла. “Странно” – подумал он и его мысль отозвалась эхом. Стопами он ощутил, как лед начал вибрировать. Опустив взгляд, он увидел свое отражение и бушующие воды под толстой коркой льда. Казалось, будто подо льдом бушует непрекращающаяся буря. Заточенные волны бились об глыбы льда, пытаясь вырваться на свободу. Всматриваясь во тьму океана, он почувствовал чей-то взгляд, устремленный прямо на него. Сайджед присмотрелся, но в океане не было ничего кроме темноты. Потеряв надежду увидеть хоть что-то, он вдруг увидел нечто. Некий силует где-то там под тяжестью воды. Два ярких фиолетовых огонька уставились на Сайджеда. От этого потустороннего взгляда он задрожал и попытался сделать шаг. Потом ещё один, а за ним ещё. Сайджед внезапно осознал, что бежит. Ноги сами несли его вперед. Неважно куда, нужно просто бежать как можно дальше от той мерзости, скрывающейся в океане.

“Лабиринт вечен!”

– Куда ты, сынок?

Услышав голос отца, он остановился. Медленно обернувшись, он увидел едва различимую фигуру человека. Тень, искаженную лучами света.

– Отец… – прошептал Сайджед.

– Куда ты бежишь?

– Не знаю. Я не знаю, отец.

– Может быть, пора остановится? – с каждым словом фигура все больше приобретала знакомые до боли черты. Сайджед смотрел на родного человека, и слезы стекали по его щекам. Он столько хотел сказать отцу, но призрачная фигура растворилась так же внезапно, как и появилась.

– Постой! Не уходи!

Сайджед отчаянно кричал. Упав на колени, он отдался на волю эмоциям. Глядя на свое отражение, он закричал:

– Ты! Это ты во всем виноват! – ярость от собственного бессилия переполняла его. Он понимал, что бессмысленно обвинять свое отражение, но не мог сдержать эмоций. – Если бы я только был сильнее. Я спас бы вас всех.

Вытерев слезы, он снова взглянул на свое отражение и в изумлении замер. Не было никакого отражения на льду. Оно было там, в темных водах океана. Лицо его было искажено безумной улыбкой, а глаза светились фиолетовым огнем.

– Так вот почему я не могу взять полный контроль.

Услышав голос Ориадны, Сайджед поднял взгляд и в ужасе отпрыгнул, но потерял равновесие и упал на спину. Перед ним стояло нечто, что когда-то было человеком. Грязные лохмотья едва покрывали гниющее тело. В тех местах, где еще оставались куски мертвенно-бледной кожи, паутиной выделялись наполненные черной кровью вены. Несмотря на пустые глазницы, Сайджед знал, что она направила свой взгляд на него.

– Ориадна, – едва шевеля губами, прошептал он. Она не обратила на это внимания и присела, рассматривая лед. Проведя по нему ладонью, она спросила:

– Что это? Ты знал, что я попытаюсь взять над тобой контроль, и создал какой-то барьер? Крепкий. Никогда такого не видела. Как ты это называешь? Кодекс Морай? Видя его замешательство, Ориадна одарила его жуткой улыбкой мертвеца.

– Ну ничего. В твоей защите все же есть лазейка. Не хватит, чтобы взять полный контроль. Я на время позаимствую твое тело. Не надолго, но этого будет достаточно.

Она подошла ближе. От её шагов по льду проскакивали волны вибрации.

– Ты все ещё не понял, Сайджед Корделион? Все это время ты не падал, ты погружался.

“Лабиринт вечен!”

Сайджед закричал. Он хотел выбраться из этой клетки. Если он погрузился в Лабирин, то все, что ему требуется – это разорвать связь или хотя бы попытаться вынырнуть. Однако что-то изменилось, но он не мог понять, что именно. Внезапно он понял, что видит себя со стороны Как будто его сознание отделилось от тела, и он стоит где-то в стороне от саркофага. Все вокруг замерло. Словно само время остановилось. Он смотрел на себя, застывшего в попытке оторвать руку от каменной плиты. Хифдирта с его людьми постигла та же участь.

Пытаясь приблизиться к своему телу, он думал, что, возможно, таким образом ему удастся вернуться обратно, но что-то удерживало его.

– Как долго я ждала этого момента.

Мертвенно бледная Ориадна стояла рядом с саркофагом и направила пустые глазницы прямо на Сайджеда. Она довольно улыбнулась и дотронулась до его плеча. Вспышка боли и он увидел, как его тело выпрямилось, подобрало инскрипту и двинулось к выходу.

Сайджед невольно следовал за самим собой, продолжая наблюдать со стороны за тем, как Ориадна, обретя сосуд, спешит покинуть свою усыпальницу. Хифдирт и его наемники не обращали на это внимания. Только когда она подошла к нему, Хифдирт хотел что-то злобно прокричать, но внезапно замолчал. Взгляд его помутился, он смиренно склонил голову.

Она вышла из зала и зашагала вверх по лестнице. Пирамида содрогнулась. Шары из ферролита погасли и упали, разбившись на тысячи осколков. Раздались звуки выстрелов и истошные крики. Сайджед не понимал, что происходит.

– Ферролит начал гореть. Не знаю, знаешь ли ты, что это значит, но вскоре умбриат утратит свою силу. Останется огромная бесполезная груда камней. А в то ничтожество, зовущее себя воином, я поместила одну из нитей и приказала убить всех своих дружков. Он будет думать, что к нему снизошло божество. Когда он принесет в жертву своих людей, то оно озарит его славой и победами. Вот потеха-то.

“Она говорит со мной?” – изумился аспектор и внезапно обнаружил, что они уже приближаются к кораблю Хифдирта.

– Ну, а с кем же ещё.

Они вышли из пирамиды. Лагерь был окружен сотнями воющих ки-нантхов. Они не приближались и не пытались напасть, но вид обезумевших разумов, запертых в стальные тела, внушал ужас. Сайджед внезапно подумал, что этот их вой – нечто вроде своеобразной молитвы. Уж не Ориадне ли они молились все это время?

– Надоели, – раздраженно фыркнула дочь Талкота. Сайджед чувствовал, как шевелится его рот, как он произносит слова, но голос принадлежал ей. Она щелкнула пальцами. Сайджед ощутил вспышку необычного сгустка эмманы. Он не мог понять, что с ним не так. Этот сгусток эманаций Лабиринта отличался от всего, с чем он сталкивался за все годы, проведенные в Аспекторате. Вой прекратился, и ки-нантхи с грохотом начали валиться наземь.

– Не понимаешь, что с ними произошло? Их сломанные разумы уже давно привязаны к умбриату и существуют лишь потому что приказы, запечатанные в ферролит, позволяют им существовать. Сейчас их состояние сродни сну, но скоро они проснуться вновь и продолжат существовать, пока ферролит будет медленно гореть. Потом сила умбриата окночательно иссякнет, и они умрут. Странно, что ты этого не знаешь.

Дочь Талкота рассмеялась и направилась к кораблю. В ладони она крепко сжимала инскрипту.

Что было после, Сайджед не помнил. Большую часть времени он пребывал в лихорадочном бреду, то теряя сознание, то приходя в себя. В какой-то момент он обнаружил себя лежащим в постели. Он попытался встать и застонал от боли. Голова раскалывалась, а мышцы всего тела ломало и крутило. Осмотревшись, он понял, что находится в своей каюте. “Когда я успел вернуться на Дамокл?” – недоумевал он.

– Дорога была долгой, но мы справились, – Ориадна сидела на краю постели и, закинув ногу на ногу, улыбалась Сайджеду. Она снова выглядела как человек, если можно назвать человеком призрак женщины, жившей больше двадцати тысяч лет назад. Живи она сейчас, вся аристократия глотки бы себе перегрызла, настолько она была красива. В этот раз на ней было довольно скромное платье молочно белого цвета. Возможно, она решила не вгонять в краску застенчивого аспектора.

– Мало кто способен совладать с таким количеством нитей. Это ты у нас такой сильный или это воздействие инскрипты?

Сайджед чувствовал, что цилиндрический кулон лежит на его груди и излучает тепло.

– Хороший у тебя корабль, Сайджед. А где экипаж? Зачем вверять управление настолько хорошим судном бездушным механизмам? – она взглянула на удивленного аспектора и заговорчески улыбнулась. – Удивлен, что тень мертвой принцессы знает твое имя? Знаю, Сайджед. Вижу тебя насквозь, слуга Сид. В этом водовороте мыслей и желаний сложно ориентироваться. Этот твой Кодекс Морай не дает мне узреть полную картину, но я вижу тлеющую печаль сломленного человека. Человека, сраженного бессилием и жаждущего мести.

Внезапно её лицо оказалась так близко, что ему казалось будто он сейчас чувствует его дыхание.

– Ты же ради этого отправился в этот поход? В поисках силы. В надежде отыскать могущество, которое поможет тебе уничтожить твоих врагов, поможет отомстить за семью, – она прикоснулась к его щеке и посмотрела в глаза. – Да, Сайджед. Мне не нужно рвать твой разум на части, чтобы увидеть эту жажду в твоих глазах. Я видела её однажды в глазах своего брата. О, как же ярко горели его глаза! Какая ярость его преисполняла, когда он отдаёт приказ пройти через Плагиамский колодец! Я видела, как эта ярость сжигала планеты до тла! Да, королевства дрожали от наших шагов. Но ничего страшного, скоро всё станет на свои места. А теперь засыпай, мой дорогой Сайджед. Ты должен спать, а я попытаюсь еще раз.

Снова тьма. Сайджед вновь погрузился в царство снов, чтобы снова проснуться и очутиться в очередном кошмаре.

Возвращение в реальность было внезапным. Он обнаружил себя в комнате для уединения и медитации. На первый взгляд она была лишней в конструкции корабля, но такие комнаты были даже на военных кораблях. В Свободных Мирах была традиция среди аристократии, которые увлекались духовными учениями инвомийских мистиков, уединяться в подобных комнатах. Здесь не было мебели, полы были мягкие, а стены представляли собой экраны и могли транслировать что угодно. Будучи ребенком, когда ему удавалось провести время на Дамокле, он запирался здесь, ложился на мягкий пол и смотрел голо-виды с историями про храбрых аспекторов. Вот и сейчас они были включены. Сайджед смотрел на одновременно умиротворяющую и пугающую бесконечную пустоту космоса. Он был рад снова быть в сознании, но что-то было не так. Сайджед обернулся и увидел себя сидящего посреди комнаты. Скрестив ноги, он словно медитировал. Торс был обнажен и аспектор в ужасе наблюдал, как под кожей, словно змеи двигаются нити. Они распространились по его худощавому телу и замерли, превратившись в символы. Он понял, что это были сигилы, но не знал их значения. Внезапно вспыхнув, нити выжгли на его коже эти символы. Сайджед не почувствовал боли, но подозревал, что когда он вернется в свое тело, боль его отыщет. Что делала Ориадна с его телом, он не знал и не хотел знать, но его внимание привлекла инскрипта, висевшая на шее. От артефакта исходило странное свечение, а тонкие завитки эмманы стремились куда-то в угол комнаты. Он проследил за ними взглядом и увидел фигуру. Сложно было описать то, как выглядел призрак Короля Пепла. Его балахон словно состоял из тысяч извивающихся огоньков черного пламени. Лицо фигуры скрылось в тени глубокого капюшона. Лишь два огонька янтарных глаз внимательно смотрели на Ориадну, контролирующую тело Сайджеда. Внезапно его фигура растаяла в воздухе. Сайджед услышал собственный голос, выкрикивающий ругательства на непонятном ему языке. Некоторое время она кричала, а потом бросила на него гневный взгляд. Было нечто жуткое в том, чтобы смотреть на свое лицо, искаженное яростью.

– Чего вылупился?! – рявкнула она.

Сайджед вернулся в свое тело и тут же пожалел об этом. Его встретила невыносимая боль. Ожоги, оставленные нитями, полыхали. Мышцы болели так сильно, будто их разорвало. Он не выдержал и потерял сознание.

Сайджед не знал, сколько времени прошло, когда он наконец-то пришел в себя. Он все ещё был комнате для медитаций, лежал на полу и смотрел на пустоту космоса. Тело болело, но уже не так сильно. Однако он не пытался встать. Знал, что сил ему не хватит. Отбросив все осторожности, он погрузился в Лабиринт, думая таким образом подавить хотя бы часть боли. Будь у него хотя бы чуточка ферролита, он мог бы придать себе сил. Взглянув на инскрипту он ждал, что артефакт поможет ему, но все бес толку.

– Наконец-то. Я уж думала, ты еще неделю будешь тут так валяться.

Сайджед медленно повернул голову. Ориада лежала рядом. Её взгляд был устремлен в огромный экран на потолке.

– Я не могу общаться с инскриптой, мне она не открывается. Не понимаю, почему, – продолжала она. – Это из-за этого твоего барьера или же это последняя интрига Приумножающей Ложь. Она всегда меня опасалась. Я и Астерион были связаны. Ей это не нравилось. Она считала меня обузой, что я делаю его слабым. Но она ошибалась, и я докажу ей это! – Ориадна посмотрела на него и ласково улыбнулась. – Я укрепила твою связь с Лабиринтом. Я не так искусна в колдовстве ассид’ари. Это Астерион был мастером в этом деле, я же предпочитала старый добрый меч.

Она провела пальцем по одному из ожогов. Сайджед ощутил её прикосновение, и оно отозвалось болью. У него не было сил даже на стон. Только слеза скатилась по его щеке. Ориадана провела языком по губам и продолжила:

– Брешь в этом твоем барьере будет с каждым днем увеличиваться. Пока что ты можешь разорвать связь с Лабиринтом, но вскоре для этого понадобится столько сил, что будет легче смириться. К тому же твоё жалкое тело, – она покачала головой. – Похоже на соломинку. Тебе бы стоило заняться собой, знаешь ли. Твоё тело не очень хорошо реагирует на такое количество эмманы. Я и это исправила, как могла. А еще я готова сделать тебе подарок. Хочешь знать, какой? Не волнуйся, я не буду тебя томить. В тебе есть ещё одна нить. В неё я пока не вложила приказ, но собираюсь. Я сделаю так, что впредь не смогу взять контроль надо тобой без твоего позволения. Более того, я готова пообещать тебе желанную тобой месть. Однако взамен я кое-что потребую.

Ориадна взобралась на него и уложила голову на его грудь.

– Ты найдешь умбриат Астериона и доставишь меня туда. Буду с тобой честна. Я хотела сделать все сама, но дар Приумножающей Ложь каким-то образом связан с тобой. Только тебе инскрипта откроет свои секреты. Только ты сможешь узнать, куда нам дальше двигаться. Даю тебе слово, что все ответственные за твои страдания познают ужас за гранью их понимания. Мы вырвем их сердца, а их души запрем в глубинах лабиринта или скормим Абсолютному Ничто! Ты согласен, мой дорогой Сайджед?

Ей необязательно было задавать этот вопрос. Какой ещё ответ он мог ей дать.

– Верно, мой дорогой Сайджед. Верно.

Он начал тяжело и часто дышать, чувствуя, как нить начала двигаться, принимая форму. Будь у него силы, он бы закричал, но он мог только тихо сопеть. Последнее, что он услышал перед тем, как потерять сознание, это ласковый голос Ориадны:

– Не нужно бояться боли. Прими её. Обними её крепко, словно возлюбленную после долгой разлуки.

Сайджед не знал, сколько времени прошло, когда он очнулся. Ожоги все ещё болели и не спешили заживать. Регнина у него не было, и он, как мог, обработал раны. Накладывая повязки, он думал, что генетическая терапия должна была ускорить регенерацию тканей, но, глядя на раны, понимал, что каждый сигил на его теле останется в виде шрама.

Больше недели он лежал в кровати и ничего не делал. Он изо всех сил старался не погружаться в Лабиринт, боясь, что Ориадна вернется. Перед сном он принимал снотворное, дабы избежать случайного погружения во время сна. Укрываясь с головой, он дрожал, надеясь быстро уснуть.

Отправляясь в это путешествие, Сайджед предполагал, что столкнется с чем-то необъяснимым, но не думал, что это выльется в нечто подобное. Страх и чувство тревоги сковали его. Он пытался вновь принять на себя личину оптимистичного Сая Корде или циничного корпората, но обе личности исчезли, не оставив и следа. Лежа в кровати, он смотрел на стол, где среди груды тарелок с несвежей едой лежала инскрипта. Каждое утро обслуживающий конструкт приносил ему простой завтрак, но Сайджед редко принимал пищу. Ему бы стоило прибраться в своей каюте или хотя бы вызвать конструкт, но даже для этого у него не хватало силы воли. Каждый день был для него мукой. Он так долго полагался на фальс’иденти, что больше не мог сам справиться с подобным стрессом. Лишь глубокий сон помогал ему, однако вскоре и там ему не было покоя. Пришли кошмары, в которых он наблюдал, как обезумевший Хифдирт вновь и вновь убивает своих товарищей, а потом приносит их тела в жертву Ориадне. Порой это были странные видения, где он смотрел на мир чужими глазами. Смотрел, как сотни кораблей ведут огонь с орбиты по беззащитной планете. Лично отдавал приказы сжигать города и обращать людей в хишшдин. Он был Королем Пепла, наблюдающим, как десятки тысяч собравшихся на площади преклоняют перед ним колени. Они умоляют о пощаде, молят его милосердии. Астерион, не проронив и слова, кивает своей сестре, и та, обнажив меч, бросается вперед. В такие ночи Сайджед, обливаясь холодным потом, просыпался и кричал, надрывая горло.

Когда пришло время снимать повязки, он включил голо-зеркало и впервые за долгое время взглянул на себя. Вздрогнув, он провел рукой по шрамам на груди. Больно не было, но он ощущал странное тепло, исходящее от них. Шрамы в виде сигилов покрывали все его истощенное тело. Он подумал, что быть может это из-за недоедания, но вспомнил слова Ориадны о её влиянии. Возможно, организм просто не справлялся. К тому же за последние месяцы Сайджед пропустил через себя такое количество эмманы, что даже умелый аспектор едва ли смог бы обойтись без последствий.

– Жалкое зрелище, – прошептал он и, печально улыбнувшись, посмотрел на окружающий его беспорядок. – Еще более жалкое зрелище.

Его взгляд упал на инскрипту. Желание погрузиться в Лабиринт маячило где-то в его мыслях. Он глубоко вздохнул и тихо произнес:

– Матушка не оценила бы этот беспорядок.

Сайджед отдал приказ обслуживающим конструктам убраться в каюте, а сам решил привести себя в порядок. Побрившись и приняв душ, он решил, что раз уж он оказался в такой ситуации, нужно разобраться, с чем конкретно он имеет дело.

Сайджед перерыл все свои материалы, всё то, что успел забрать из библиотеки перед тем, как покинуть аспекторат. За всё время, проведенное в Великой Библиотеке, он не сталкивался с даже с единичным упоминанием про умбриаты. “Неужели знания об этом были так опасны, что аспекторы прошлого решили их уничтожить?” – думал он, а потом вспомнил о ферролитовых нитях в своем теле и призраке безумной принцессы, сидевшей в его голове. Будь он на месте тех аспекторов, то, скорее всего, поступил бы точно также. Попытка найти что-то в глим-сети успеха не принесла, но он наткнулся довольно древний миф о том, как появилась одна из первых маркийских республик. Речь шла о некой царице Латимоне, которая правила планетой Миосс во времена конца Эпохи Опустошения. Планета эта существует до сих пор и действительно является столицей одной из самых древних республик маркии.

Латимона прославилась своим мирным правлением, покровительству различным искусствам, а ещё вознесенной в абсолют любовью к самой себе и убеждением в том, что её существование служит какой-то священной цели. О какой цели шла речь, в мифе не говорилось, но царица относилась к этому очень серьезно. Когда Латимона начала чувствовать свою неминуемую смерть, она обратилась к богам, моля о долгой жизни. Ведь она ещё не исполнила своё предназначение.

Серемхет, один из богов жизни, был согласен ей помочь, если она возляжет с ним и родит ему дитя. Его жена Феба, прознав об этом, решила приложить все усилия, чтобы не допустить такого святотатства. Она обратилась к Афине Элетийской, одной из ипостасей Афины Неделимой, богине справедливости по версии маркийцев и си’борейцев. Та прислушалась к Фебе и обратилась к Серемхету, требуя отказать в помощи несчастной Латимоне. Афина убедила его в опрометчивости этого поступка, и пристыженный бог жизни отвернулся от царицы. Тогда разгневанная Латимона обратилась к запретным знаниям темным богов. Она бросила клич о том, что её земли отныне открыты для всех тех, кого отвергли светлые боги. Храмы Дюжины были сожжены, а статуи богов разбиты. Миосс стал пристанищем для тех, кто поклонялся скрытым во тьме забвения богам.

Однажды одно из божеств откликнулось на её мольбы. Это была Умбратхана, богиня теней. Она предложила царице не просто лишние сотни лет жизни, она предложила ей бессмертие. Взамен она требовала только одного – чтобы на Миоссе и всех планетах, подвластных Латимоне, поклонялись только Умбратхане. Царица дала свое согласие, и богиня поведала ей секрет вечной жизни.

Божество велело построить огромный храм в её честь, а вершину этого храма должна увенчать статуя самой царицы. Латимона выполнила указ, но для завершения ритуала требовалось принести жертву. Этой жертвой стали миллионы подданных царицы. Получив заветную вечную жизнь, Латимона превратилась в тирана, не знающего пощады. Несколько храбрых жителей Миосса решили освободить народ и убить царицу. В назначенный час у них получилось это сделать, но слуги царицы отнесли ее тело в храм Умбратханы, и царица вернулась в мир живых. Еще пять веков Латимона удерживала свою власть над Миоссом и окружающими системами. Разгневанные боги послали героев Брутура и его младшего брата Лукура сразить царицу. Брутур пронзил её прогнившее сердце кинжалом, который дала ему Феба, а его младший брат Лукур, пожертвовав собой, уничтожил храм. После этого на Миоссе была установлена республика, а Брутур был избран первым консулом.

Эта история навела Сайджеда на несколько мыслей, но без точной информации все это было только домыслами. Ему в голову пришла одна идея. Опасная идея. На самом деле он не хотел этого делать, но других вариантов у него не было. Он взял инскрипту и повесил на шею, а потом глубоко вздохнул и погрузился в Лабиринт.

– Соскучился по мне? Я знаю, что меня сложно забыть! Ну, где умбриат моего брата?

Ориадна сидела на его кровати и, закинув ногу на ногу, игриво улыбалась. Сайджед взял стул и сел напротив нее. Девушка с интересом смотрела на него ожидая ответа, но взамен получила вопрос:

– Что такое умбриат?

Ориадна изумленно смотрела на него, не зная, как реагировать.

– Ты просишь меня найти умбриат, но я не знаю, что это такое. Та пирамида на Угарите была умбриатом, верно? Глядя на то, что произошло с водден и ки-нантхами подозреваю, что это была некая система защиты.

Сайджед не мог подобрать более убедительных аргументов и испытывал удачу. Ничего другого ему не оставалось.

– От тебя так и несет учением проклятых Сид и ты не знаешь, что такое умбриат? – перебила его дочь Талкота – Ты еще более жалок, чем я думала! Нет! Нет! Нет! Это точно происки Приумножающей Ложь! Только её паутина лжи могла заманить меня в такую ловушку! Твоя задача – найти, где мой брат построил свой умбриат, а не задавать вопросы! Иначе ты не получишь то, чего желаешь!

– Как и ты! – рискнул Сайджед – Инскрипта говорит только со мной. Я нужен тебе, как и ты мне. Вдруг и в умбриате твоего брата есть ловушки? Откуда мне знать, что там не окажется армии фанатиков или ещё чего похуже? Я должен знать, с чем имею дело.

Она задумчиво посмотрела на него, а потом улыбнулась и сказала:

– Ладно, так уж и быть. Хочешь знать, что такое умбриат? Слушай внимательно, я повторять не буду. Умбриат – это один из даров могущественных ассид’ари. Один из немногих способов для эхф’вилейна избежать смерти. Можно сказать, что это своего рода гробница, где спит тень создателя умбриата. Для создания этого грандиозного творения необходимы особые знания и много ферролита. Твоих примитивных познаний в темных искусствах и в сути Лабиринта не хватит, чтобы запечатать даже самый жалкий приказ. Поэтому не проси меня научить тебя этому. Ты слишком жалок и слаб для таких практик. Умбриат может быть чем угодно, но вот из-за специфики создания это всегда что-то большое. И там всегда есть ловушки! Они там обязательны!

– Пирамида на Угарите, – задумчиво произнес Сайджед. – А умбриат может перемещаться? Можно ли создать его, например, на корабле?

– Нет. Более подходящего места, чем полная жизни планета, не найти. Защита, о которой ты говорил, может иметь разные формы. Зависит от могущества эхф’вилейна и какие приказы запечатаны в ферролит. Астерион владел великой силой. Уверена, его умбриат великолепен во всех смыслах.