Текст книги "Посиделки с Олегом. Сборник рассказов"

Автор книги: Дмитрий Плазмер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Любовь

ЛЮДИ МОГУТ ЖИТЬ ПОД ОДНОЙ КРЫШЕЙ, ПИТЬ ВМЕСТЕ, ЗАНИМАТЬСЯ СЕКСОМ, НО ТОЛЬКО СОВМЕСТНОЕ ЗАНЯТИЕ ИДИОТИЗМОМ УКАЗЫВАЕТ НА ДУШЕВНУЮ И ДУХОВНУЮ БЛИЗОСТЬ – прочел Олег на мониторе компьютера, за которым сидела Диметра, просматривая сайт. Он приблизился тихо, осторожно, подошел сзади…

– С добрым утром, Любимая! – нежно воскликнул он ощущая свежесть после душа и чувствуя ее от Диметры, удивляясь как она успела принять душ, а он не заметил.

– С добрым! – она повернулась к нему. – Видишь, что на сайте пишут? – Ну–ну! А завтра напишут, что–то вроде «Секс – это идиотизм». Религия – и то интереснее. – Религия? – Да, преимущественно вопросы веры. – Веры во что? В Бога? В себя? В палочку–выручалочку? – С утра не готов ответить на столь глубокий вопрос, – улыбнулся Олег.

Осенний день, еще один осенний день держался теплым и вовсе не гонял листья на асфальте, создавая идеальный штиль. Редкие отблески солнца то пробуждались, то находили приют в глубине его глаз, а порывы ветра, так смело и вольготно врывающиеся из открытой форточки изучали его майку колыхая, широкие трусы–боксеры с изображенной рукой с длинными пальцами и розово покрытыми лаком ногтями.

– Дорогая! – крикнул он из кухни. – Омлет готов! – Сейчас, я почту проверю! – А я свою с утречка проверял. Нас на десятилетие стихиздата приглашают! Диметра тут же примчалась на кухню и села на стул.

– Когда, – заинтересовалась она. – А Лена с Катей будут? – Конечно, – улыбнулся он.  – Лена придет, и конечно не одна. Куда она без Катюхи?! А знаешь, кто еще будет? Ни за что не догадаешься! Диметра удивленно посмотрела на него с выражением лица детского любопытства. – Элеонора Евгеньевна. – Вау! – воскликнула она. – Сколько лет–то прошло. Помню ее разносы моих стихов. Литературный критик от Бога. Хорошо ее помню...

– Да, это точно. Так что собирайся, дорогая, пойдем.

Оба они направились в спальню. Диметра присела на кровать, а Олег направился к шкафу, открыл его, достал ослепительно белую рубашку, встряхнул, снял майку «алкоголичку» и это обнажило его потрясающее тело, наполненное энергетикой мужественности. Он одел рубашку, мастерски застегнул рукава. – Милая, а ты что не одеваешься? – он открыл вторую дверцу шкафа и достал нежно–желтый топик. – Вот, одень это, а то будешь, как всегда, два часа копаться, – улыбнулся он и положил его к сидящей рядом на кровати Диметре, сам направился обратно к шкафу, достал черный галстук, накинул его на шею, взял стул, развернул его сидением по направлению к Диметре, сел и, глядя на ее заоблачную задумчивость, взял ее собранные внизу живота руки в свои. – Ты что так задумчива, лапуль? – Порой проблемы клиентов овладевают сознанием полностью. – она подняла глаза на Олега. – Только подумай, сколько людей топчет землю, будучи сплющенными омерзительно тяжелым прессом отцов, матерей, дедов, бабок, учителей, преподавателей, коллег, случайных прохожих. – Да я думаю, –согласился он. – У отца годовщина завтра, мать к нам приедет. Смешно до коликов: когда он был жив, мать его пилила на тему того, что другие давно горы свернули, а он сорок лет отдал и до сих пор не заведующий отделением, а после его смерти все изменилось.

– Люди реже ценят имея и чаще плачут потерявши.

– Ты права. А вот насчет учителей я не согласен. Учительница музыки всегда говорила, что у меня абсолютный слух. А художественная самодеятельность. – Олег улыбнулся во все лицо. – Это отдельная песня. Во всех спектаклях я играл только мальчиков, родители были в шоке когда пришли, а потом я видел даже гордость от звучащих мнений, что я юное дарование.

– Забавно. – улыбнулась она. – Когда в детстве писала стихи, да и сейчас, то не нуждалась ни в чьей критике. – Самодостаточная ты моя, иди ко мне… Олег взял обоими руками свисающие кончики галстука, перекинул его на шею Диметре и притянул ее к себе, губы оказались так близко от мужественных губ Олега, отпустившего галстук и скользящего кончиками пальцев по плечам и рукам Диметры. Молниеносно его огрубевшие от гитарных струн подушечки пальцев оказались на лице, нежные движение по вискам. Диметра резко отдернулась со страхом в глазах, бегающими зрачками, ломаными движениями рук. – Милая, я давно хотел спросить. Олег отпустил ее руки, выпрямился, откинулся на стуле, развел ноги и сложил руки на груди говоря совершенно спокойно. – Тебя, случаем никто не изнасиловал? В детстве или, может, в юности? Ты не бойся, расскажи, я же свой парень! И, клянусь, найду их, на куски порву! – Стоп, дорогой! Стоп! Никогда не было такого! – взвизгнула она и положила руки на его колени. – У каждого человека существует иерархия приоритетов жизни и смерти…

– Приоритетов жизни и смерти? – удивленно поднял брови он. – Да, приоритетов. То, после чего можно жить дальше, а после чего – нет. Насилие – жить с этим просто нельзя. К нам приходит невообразимое количество жертв, львиная доля из которых – дети до восемнадцати лет, Приоритеты... Если бы меня изнасиловали или я бы узнала о внезапно наступившем в стране голоде, то я бы непременно приняла смертельную дозу транквилизаторов! – Гы–ы–ы–ы–ы–ы, Олег расслабился. – Приняла бы смертельную дозу она… В блокадном Ленинграде люди поедали друг друга лишь бы выжить. Случись голоду – я бы любой ценой раздобыл тебе еды и поил бы тебя своей кровью до последней капли только бы ты жила.

– А я бы раскусила себе вену и поила тебя своей, до последней капли. Иначе как мы встретимся в следующей жизни?!

– Да о чем мы говорим вообще? Олег резко взял Диметру одной рукой за шею, дошел до затылка и еще более резко приблизил к себе.  Ее губы инстинктивно приоткрылись, зубы разжались навстречу поцелую. Странная категория – инстинкт. Диметра была движима не только им, а опыт от просмотра мелодрам, порнофильмов. Его активный, натренировано мощный язык оказался внутри ее рта. Движения губ, языка, представления умелых жестов рук через закрытые глаза–все это перекрывал его вкус. Поцелуй – это проба запаха любимого на вкус, неповторимо эротичного запаха. Вкус Олега – это с первых нот возбуждающая смесь беоломоровских папирос с не фильтрованным пивом.

– Неплохо для первого раза. – похвальный голос Олега вырвал Диметру из пелены собственных мыслей и смотрел на нее горящими глазами. – Лапа моя, иди ко мне. – Олег придвинулся к ней на стуле и обволакивающими движениями ввел руку в нее трусики, нежно касаясь гениталий Диметры, поглаживая и напористо трогая. Ощущения от его рук напоминали прикосновения электрического провода, ее било током рук Олега.

– Любимый мой, –прошептала она.

– Я хочу тебя. Хочу. Х–О–Ч–У, – мечтательно протянул он и заново коснулся ее губ, целуя напористо и страстно. – Мне страшно. – отодвинулась Диметра. – Я жен мужчина, понимаешь. Я хочу тебя – хочу секса с тобой. – Нет. – испугано отказала она.

– Заюша моя, ну что ты? Я конечно понимаю, что далеко не красавец, но организм просит ласки. – Нет. Напротив, ну необыкновенно красив. Я с детства в мечтах рисовала твой образ и мечтала быть рядом, быть достойной любви именно такого человека как ты. Я засыпала и просыпалась видя тебя перед глазами. Любимый мой. – Спасибо. – слегка покраснел он. – Вчера, представляешь, я думал, рухну со смеха со стула. Старушка такая вся из себя ко мне в кабинет заходит и прям с порога прочти что: «Молодой человек, а доктор Ковалева скоро будет?». – Олег спародировал голос пожилой женщины. – Ну вот, а говоришь, не красавец. Но дело не в этом…

– Ну а в чем, детка? В чем? Почему ты этого не хочешь? – Понимаешь, милый, секс – это очень серьезно… Это тот порог не возвращения, пройдя который назад дороги попросту нет. Ты прав. Я боюсь! Боюсь будущего. Боюсь, непостоянства. Боюсь, рано или поздно веревочке придет конец, сказочка закончится и я останусь во мрак собственных воспоминаний. Я слишком долго, до тебя, находилась в плену собственных фантазий чтобы вернуться в этот мир снова. – Молодая ты еще, – заключил он – Отношения – это симбиоз двух людей, структура, проходящая вое преобразование, циклическое, от Я через МЫ до Я, произнося которое человек говорит осознавая себя лишь половиной ЦЕЛОГО и, поверь, я никогда тебя не брошу, никогда! Посуди сама, кому хочется стать инвалидом? Кому хочется собственноручно ампутировать себе руку или ногу?! Да–да, бросить – это все равно что оторвать себе половину конечностей! – Ты как всегда прав, а я как всегда со своей колокольни не знаю, что делать. – Типично русская проблема. Если бы мы вместо неразрешимых задач о том, кто виноват и что делать ответили бы однозначно на поставленные вопросы: в кого верить, на кого надеяться и кого любить, то в нашей стране наступила бы полная идиллия между властью и народом.

– Я верю в тебя. Я надеюсь на тебя. Я люблю тебя. – Не все так просто, красота моя. Помимо чувств важны, крайне важны еще прикосновения, ласки, да просто секс. – В первую очередь важны чувства. – Важно все! – рассмеялся он.

– Ну а у тебя как это было? Как было в первый раз? – наконец осмелилась спросить она. – У меня?.. – Лицо Олега внезапно приняло серьезный вид, а глаза он опустил и выдержал паузу, продолжив тоскливо грустным голосом. – Да по обдолбу все было. По утру проснувшись на полу мы и не помнили ничего. Майк был моим другом, настоящий талант, не то что я: он писал песни, а я их горлопанил под гитару на Арбате. – Вы были милой парой, да? – Нет. – отрезал он. – Майки утверждал, что мы после этой дури протрахались целые сутки, я–то не помнил ничего и по началу я хотел все скрыть от своей тогдашней девчонки, а она конечно все увидела, поняла, начала доебываться: с кем это и я. – Олег потянулся к стоящей на тумбочке банке пива, открыл, его температура была чуть ниже комнатной. – Да что мы тогда были? Мне 18 тогда было, Гальке 19. А насчет пары… Мы вместе пошли к Майку в ожидании его рассказа как мы трахались, но опоздали. Уж не знаю какой дрянью он тогда закинулся: зрачки вытянутые как у кошки, изо рта пена. Даже до больницы не довезли, он практически у меня на руках ласты склеил.

– М–да… – грустно протянула Диметра.

– Да ну его на хрен, мое хиппанутое детство!

Она приблизилась к нему и очень аккуратно поцеловала в щечку, потом еще раз и еще, раз за разом вырывая его из тленности тяжелых воспоминаний.

– Погнали, дорогая? А то на стихиздат опоздаем! Олег встал и из–под не застегнутой белом рубашки виднелась вся божественность его тела: изгибы кожи, цвет, едва заметную грудь, торчащие соски. Олег застегнул пуговицы на манжетах, потом все остальные, не застегивая лишь три верхние, поправил рубашку поверх брюк, одел черный галстук, типично затянув его лишь на половину, одел солнцезащитные очки с большими стеклами в духе Элвиса Пресли и они оба вышли на улицу. Диметра щурилась навстречу яркому солнцу, подобно гигантскому спруту раскинувшему свои щупальца по родному двору и улицам.  Троллейбус отмерял дорогу округлостью шин, Олег и Диметра сели рядом и он обнял ее, прижал к себя и в это время она преклонила голову на его плечо. – Теперь я поняла, что есть вера, – шептала она на ухо Олегу. Это наличие объекта веры, возможность всей душой крикнуть: я вею в тебя, любимый. Я верю в тебя.

Олег мечтательно улыбался ее словам и смотрел в окно, демонстрирующее безмолвно подвижную картину города.

Внутри все напоминало скорее вечеринку стенд–ап комедии: спереди была организована сцены, на которой стоял поэт и декламировал стихи; а позади нее были организованы столы, половина из которых была не занята, за второй же половиной сидели люди, увлеченные толи едой с выпивкой, то ли декламацией стихов.

– Олег, это ты? Как же ты возмужал! – раздался голос позади. Они обернулись. Перед ними стояла Элеонора Евгеньевна – пожилой филолог, в свое время преобразившийся в молодую девушку–литературного критика на просторах стихиздатовских чатов. Она подошла к Олегу и потрепала его за плечи. – Диметра, а ты–то какая молодец! Красавица! – А вы все такая же! Это Вы молодец, а не мы. – покраснела Диметра. – Да ну что ты? – Элеонора Евгеньевна улыбнулась и ее морщины приобрели иное очертание и казалось, ее полувыцветшее платье приобрело тот же блеск, как и улыбка. – Как вы, еще не поженились? – В смысле? Мы же были одной из первых пар…

– Глупышка, да я не про это! – Она наморщила лоб и спокойным вкрадчивым голосом продолжила. – Я про реальность. – Мы активно над этим думаем! – вставил Олег смешливым голосом и перевел взгляд на Диметру. – Пошли найдем столик, зай? – Порой поражаюсь, как вы друг другу подходите. А ты не думай, а делай, Олег, тебе ж так повезло! – Порой мысли имеют обыкновение доходить до действий. – Согласна. А ты все там же работаешь? – Конечно. А как иначе? Я как–то в учебный отпуск пошел, а мои чуть ли не до главврача дошли: где наш любимый доктор, без него хирургия опустела.

Стулья столиков были размещены таким образом, чтобы все сидящие либо напрямую либо с боку были обращены к сцене. Олег выбрал столик несколько отдаленный от сцены, ближе к стене и отодвинул Диметре стул. Она осмотрелась и не могла понять: ни кухни, ни подобия рядом не было, однако большинство людей сидели с пивом и что ели, горячее и холодное.

– Пойду, что–ни будь выпить найду. – Олег встал со стула, резкость его движений была потрясающей, трудно отвести взгляд. – Не скучай. – подмигнул он и расслабленной развалистой мужской походкой направился вдаль. Диметра потупила взор, опустила глаза, оперев голову правой рукой. Объективно осознаваемый мир в отсутствии Олега казался бесполезным атавизмом мира грез, мира фантазий. В ту минуту на Диметру нахлынули воспоминания, она закрыла глаза и пред ней предстала картина того мига, когда они остались наедине впервые. Когда впервые можно было тонуть в музыке его голоса и не мешал никто, даже она сама. Это миг смотреть на него в полном желании не быть ни кем, а только пылью в карманах его столетних потертых джинсов – быть с ним всегда и везде, быть соприкасающейся с его телом одеждой, быть проникающими в самые потаенные уголки его тела потоками ветра, находиться в комнате без окон и дверей и не быть ни кем и ни чем кроме этих стен, подобно смотрящему во все глаза человеку смотреть, глазеть, пялиться на него всеми своими порами, всей своей окрашенностью.

– Тук–тук, к вам можно, спящая красавица? – Олег поставил поднос. На нем находилось две бутылке пива, сушеные кальмары, салат Оливье, две порции, чипсы. – Спящих красавиц будят поцелуем. – рассмеялась Диметра, очнувшись от воспоминаний.

– Радость моя! – засиял улыбкой он. – Я думал, тут ресторанно выпендрежная херня будет, а я тут пивка и чипсиков нарыл! Тебе вот легкое, а я по–мужски темное сегодня буду. – Олег протянул бутылку ей и поцеловал в щеку, крепко и страстно. Он сел, взял свою бутылку и двумя пальцами открыл крышку, на что пиво ответило соблазнительной пеной. Он сделал несколько глотков, было видно его удовлетворенность в глазах.

– А ты что сидишь?  Открывашку ищешь? Олег взял у Диметры бутылку и тем же движением ее открыл.

– Ха–ха! Пожалуй, я единственная в мире девушка, у которой есть живая открывашка! – А то!

Олег сделал еще несколько глотков и смотрел на нее.

–  Добрый день, уважаемые дамы и их господа!  Мы рады вас приветствовать на пятилетии сайта Стихиздат! За это время мы добились многого: наш сайт стал одним из известнейших в стране. Нашу рекламу на радио и телевидении знают наизусть, а число наших поэтов и их читателей перевалило за тридцать миллионов. И мы расширяемся! После внедрения на наш сайт услуги ЗАГС на сегодняшний день число наших виртуальных пар достигло ста тысяч! Диметра узнала в них создательниц сайта Стихиздат, а Олег рассматривал их и удивлялся как они изменились за год: Лена слегка поправилась и была одета в топ цвета фуксии юбку до колен, Катя стояла в платье. Все повторилось подобно некому запланированному сценарию, Лена и Катя слились в страстном поцелуе.

– Сегодняшний вечер, как и прошлый год, будет наполнен поэзией как и известных авторов, так и новых. – начала Лена и посмотрела направо. – Вижу, сегодня многие откликнулись на приглашения! Вот, с нами Роджер240. Приветствуем его! Из-за стола встал худощавый мужчина лет тридцати пяти–сорока на вид. – Спасибо! Я–то как раз отношусь к сообществу читателей, сам не пишу, но стихи обожаю, прочел большинство авторов сайта и даже не ожидал от случайного виртуального брака отношений в реале. Теперь у нас с Кэрри97 законный брак и она ждет второго ребенка. Спасибо, в общем, всем вам!!! – мужчина сел и опрокинул очередной стаканчик водочки, закусив лимоном.

– А так же сегодня почтила своим присутствием одна из первых пар нашего Загса. Эти люди одними из первых украсили наш сайт своими произведениями. Я конечно же говорю об Олеге и Диметре! Именно Олег, талантливый музыкант и автор песен, одаренный композитор и поэт, известный врач–хирург, первым открыл рубрику текстов песен. И Диметра, талантливая поэтесса, психолог, замечательный программист, которой мы обязаны столь быстрым движком Загса, переписанным ею всего за одну ночь! Олег встал. Его черный галстук был скошен слегка налево. Верхние пуговицы его рубашки не были застегнуты, первые три, и это обнажало его шею, белую и даже бледноватую от падающего света. Рубашка выглядела немного помятой, на размер больше, но облегала грудь, настолько идеальную что Олег никогда не заматывал ее бинтом и легко носил облегающие майки. Когда он начал говорить, его взгляд стал глубоким и философски смотрящим сквозь пространство и время. Голос был хрипловатым, грубым и проникновенным: – Не скрываю, все то что я пишу в своих блогах – правда, дневник меня любимого. За жизнь у меня было много женщин, но любимой из них была только моя гитара. Однажды я нажрался и солнечным днем шатался по городу, моему взгляду предстало зрелище настолько чудесное, что я аж протрезвел! Девушка стояла и подпирая стену несла незнакомым людям такую околесицу, какую я во век не слышал. Я чувствовал себя маленьким мальчиком, впервые решившимся познакомиться с девочкой. – Олег сделал три глотка пива, высоко подняв бутылку, и вытер рукой пену с губ. – А рассмотрев ее поближе понял – я втюрился как мальчишка и нет разницы: на секунду это, на всю жизнь… А когда она ответила на мое предложение на сайте, я при этом был самым счастливым мужчиной в мире!!! – Олег сделал еще несколько глотков пива при этом Диметра заметила бугорок его брюк, подумав об эрекции, и встала. – Написанное в моих блогах так же правда! Работа–дом–бодун–работа и все с начала. Таковой была схема моей жизни до Олега. Тот день казался таким же серым и скучным, как и все предыдущие и я подумала: а не сон ли это? Не грезы ли это? Ко мне подошел познакомиться человек со взглядом гения и отчужденным лицом. Он произнес простую фразу, но это был голос искушенного гипнотизера. – А еще я ели стоял на ногах!!!!

– Это да. Он чуть не грохнулся тогда! А потом жизнь стала похожей на сказку. Олег сделал предложение и я раз двадцать перезагружала страницу, казалось, стерев пресловутую клавишу F5 до основания не веря в собственное счастье. Наш первый секс после свадьбы, точно перегрузивший сервер. Наша первая встреча в реале после свадьбы. Его первые розы. Его первые объятья. Наши первые посиделки в ванной… – по щекам Диметра скатились слезы счастья.  – Тогда я не верила в собственное счастья. Не верила в то, что Олег живой, настоящий, а не плод моих фантазий. Теперь я нахожусь словно после курса антидепрессантов – яростно и бесконечно счастливой.

Диметра тогда и сама удивилась, не поняла реакции всех присутствующих: они встали и  пронесся гул их аплодисментов. А Олег удивил невообразимо приятнее и больше. Он встал, отодвинул стул, подошел, обнял очень крепко, на что ответно срефлексировала она, и поцеловал. Дерзко, грубо, по–мужски он продолжал ее целовать и целовать, мир тогда будто померк своей ненужностью, аплодисменты давно стихли, а он продолжал и продолжал. Поцелуи были настолько страстны, что от нахлынувших эмоций было трудно сесть. После голоса звучали неким фоном, слова было трудно различать. Они говорили о том, что мало кто видел более красивый поцелуй, Олег настоящий джентльмен, а потом слова и вовсе утратили язык, в фокусе ее внимания был только он. Только он. – Кажется, пиво упорно ищет письку. – Олег лениво поднялся из-за стола.

– Кажется, у меня тоже.

Незнакомые люди, декламирующие стихи на сцене, слушаю и кушаю люди за столами – все это было позади в поисках туалета.

– Туалет, ау! Ну кто так строит? – перефразировав возмущался Олег.

– Вот, какая–то безымянная дверь. – заметила Диметра.

– Главное, чтобы на ней висела буковка М.

– И Ж.

– Ага.

Олег первым открыл дверь, резко повернув ручку. За ней была просторная глубокая комната, в нее приглашала надпись, приведшая обоих в легкий шок. «Добро пожаловать в каземат» – приглашала она.

За дверью комната была освещена тусклым светом перегоревших через одну ламп. Посередине стоял таз из меди, тусклый, покрытый окисью. Возле стены был свален строительный мусор: куски плинтуса, обоев и много чего еще было засыпано штукатуркой. К противоположной стене была прикреплена полка рыже деревянного цвета, на ней стояли фаллоимитаторы различной формы: от пупырчатого пяти сантиметров до тридцати сантиметров с кнопкой внизу. Одни из были телесного цвета и идентичными анатомически, другие напоминали картины абстракционистов, будучи сделанными прозрачно, зелеными, голубыми, искривленной формы, похожие на чудесных змей, конусные лампы. Ниже полка продолжалась пластиковыми крючками того же цвета. На них висели черные плети различной длины и кляп с красным шариком по середине и кожей по бокам. Диметра обернулась и увидела жмущегося Олега.  Он, стоя возле таза, тот час спустил брюки, семейники и, выпятив живот, стал писать стоя, в таз. Диметра впервые видела столь интимную процедуру. Журчащий звук водопада льющейся мочи проник в уши подобно гениальной музыке, аммиачный запах превзошел все представления о парфюмерии. Диметра подошла к Олегу, встала на колени, наполнила его мочой ладони и умылась, после чего живительно соленая влага попала в рот и это было самой лучшей жидкостью из попавших в рот за всю ее жизнью В ее мыслях циклично крутились фразы: «Любимый, ну еще. Еще чуть–чуть. Неужели его мочевой пузырь так мал по объемам?» – Многое в жизни видел, но такое…– Лицо Олега, его глаза, выражали непонимание и крайне сильную степень удивление. – Так это же крещение, любимый.

– Крещение??? – переспросил он, одевая брюки.

– В каждой вере существует обряд, после которого участвующий в нем ребенок или взрослый может себя идентифицировать с тем или иным вероисповеданием, с той или иной врой, молиться тому или иному богу, не так ли?

– Угу, – кивнул он.

– Так вот. А еще существует крещение не только вере, а любви. Моча – самый важный продукт выделение любимого организма и умыться ею, вкусить – это великое счастье, крещение любимым человеком с целью идентификации себя с ним, с целью клятвы любви до последних дней. Я всю жизнь мечтала об этом! – Ебицка сила. – он почесал затылок. – Чего только на свете не увидишь! А я и не знал, что такое бывает, я ж не продвинутый. – А еще, – продолжила она, – Многие люди собирают мочу в стеклянные банки и, когда наберется литров сорок, выливают ее в ванную и ложатся. Купаться в ней, умываться, вкушаться из чашки, поглощать ложечкой из кофейной чашечки, припивать из блюдца – вот истинное счастье!!!

– Пойдем, дорогая. – Олег протянул Диметре бумажный платочек. – Нам все–таки надо найти нормальный туалет, ну руки помыть и тому подобное.

Диметра подошла к полке и сняла кляп с крючка, пристально рассматривая его. Олег снял самую длинную плеть и секнул себя по руке. – Ничего себе, жгучая. – похвально протянул Олег. – А мне вспомнилось ницшевское: «Идешь к бабенке – возьми с собой плеть». – Умница моя! Иди сюда.

Олег обнажил ей спину и замахнулся плетью. – Ребята, вы в своем уме??? – раздался голос сзади.

Внутрь вошел маскулинный охранник в зеленой форме и бейджем на левом кармане. – Каземат еще не достроен и находиться в нем смертельно опасно! У ну вон отсюда! – Да мы тут ничего и не хотели. – оправдывалсяОлег и быстро вышел, тянув за собой за руку Диметру.

Оказалось, что туалет был за следующей дверью. Мочу Олега не хотелось смывать с рук, с лиц. Это сродни их первому поцелую, что запомнился ей на всю жизнь. Олег спешил и чмокнул ее в щечку, даже не придавая этому особого значения. Она не умывалась утром и смотрелась в зеркала, гордо демонстрируя ему щеку. В тот день хотелось ходить по улицам с гордо поднятой головой. Тогда–то и были познаны различия души и тела. Физиологически на щеке его губы практически ничего не оставили, однако это осталось в душе, на самом главном месте. Эти воспоминания заставили ее умыться. Кто это? Кто это в зеркале? В этот момент она всматривалась в свое отражение, дотрагивалась до щек, губ, проводила пальцем по носу удивляясь полному несоответствию внешнего внутреннему. «Неужели это я? Неужели меня можно любить такой?», думала Диметра выходя за дверь туалета.

Олег стоял, опершись о стену, его руки были скрыты в карманах, а левая ноги заведена за правую, «туфель на носке».

– Ну ты где была–то? Я заждался…

В скорее к остановке подъехал троллейбус, на удивление обоих, новейшей модели: без отвратительных ступеней, с мягкими сидениями синего цвета с подголовниками, большими стеклопакетыми окнами. Диметра утонула, Олег сел на противоположное сидение, откинулся, положил голову на подголовник, повернул голову к окну и закрыл глаза. В этом они были похожи – шумные компании, места скопления больших количеств народа их утомляло, истощала. Троллейбус тронулся с места и, буквально, после следующей остановки его пальцы подрагивали сродни гениальному пианисту, наигрывавшему некую загадочную мелодию. Вскоре он вздрогнул сем телом, испугано открыл глаза, оторвал голову, осмотрелся. – Ты что? С тобой все в порядке? – Не волнуйся, милая, это всего лишь сны. То, блядь, патанатомия снится. То крокодилы нашей сраной коммуналки – проебаное детство!

– Успокойся, все это прошлое.

– Тебе легко сказать. Ну вот сама посуди, на хуй было отрывать меня от школы? Конечно, в нашей дыре ловить было нечего, а так потряслись 16 часов в плацкарте – и вот она, столица. Сто незнакомых лиц в секунду, ни друзей, ни близких.

– Любимый, закрой глаза и повтори в слух три раза: «Это в прошлом».

– Это в прошлом. Это в прошлом. Это в прошлом. – Ну как? – Спасибо. Любимая. – Олег принял задумчивый вид. – О чем думаешь, Милый? – Будешь смеяться. – Мне интересно. – Ты давно не квасила капусту!

– И правда… – она улыбнулась.

– У меня аж запах в носу. Прямо вижу ведерко, а там капуста с ленточками морковки и вкраплениями клюковки. Эх, запустил бы сейчас руку туда…

– А я думаю совсем о другом, не о плотских удовольствиях. – Это камень в мой огород, я так понял?

– Да нет. А давай представим триединство, триаду, триптих? Вера–Надежда–Любовь – ведь одно не существует без другого. Пока ехали, меня осенило: эту триаду можно графически изобразить, в виде ромба, а ромб – это, на самом деле, два обоюдонаправленных треугольника, где сверху любовь, слева вера и справа надежда.

– Допустим, что так.

– Вооооот. И направлены они пикой любви с верой и надеждой по краям на участников пары. Этим самым они могут однозначно ответить на вопросы о том, КОГО любить, на КОГО надеяться и в КОГО верить. И этот КТО собственно является молодым человеком девушки, девушкой молодого человека. – Ну ты даешь…

Олег перебрался к ней, приблизился, ее губы инстинктивно приоткрылись и он целовал. Целовал так, что земля уходила из-под ног, границы пространства и времени утрачивали контроль.

По приезде ощущения челюстей были словно после съедения килограмма орехов, ощущения не прекращавшихся всю дорогу поцелуев.

Сильный дождь сгустил внутреннюю радость. Дождь застал врасплох. Домой первым забежал он, разулся, мигом побежал в ванную, стянув с себя мокрую рубашку и помог снять одежду Диметре.

– Ты мокрый весь. – Диметра потрогала его волосы. – Я–то не помру, а вот ты простыть можешь. Залезай в ванну, родная моя!!!

Оба они стояли под душем, теплым, напор был далек от душа Шарко, ласкающий. Она прижалась к нему, утопая в нем, растворяясь, теряясь без остатка. Его мокрая шея, полная стекающих капель, была словном замком для ключей – губ Диметры. Оторвавшись от нее ключом стал язык Олега, губы Диметры – замком. Он целовал ее и одновременно обеими руками сжимал ее соски, двумя пальцами. Дальше время текло по иному руслу, никто и не помнил, как оказался в кровати. Олег, будучи обнаженным, достал страпон, мастерски быстро одел и вернулся в кровать, луг за спину лежащей на правом боку Диметры, завел руку за ее левое бедро и начал аккуратно поглаживать ее гениталии, и без того имевшие твердость и пульсацию. Правой рукой он стряхнул крышку с тюбика со смазкой с анестетиком, прижался к ней и целовал ее плечи, шею, уши. Глаза Диметры были закрыты, а сознание парило словно наполненное гелием. Она чувствовала его руку, разрабатывающее анус и смазывающие. Олег взял пенис телесного цвета и аккуратно вошел в нее, тем временем продолжая массировать ее гениталии. В какой–то момент он остановился. – Иначе все произойдет слишком быстро, – возбужденно прошептал он.

Диметра опрокинулась на спину и видела, как Олег распаковывает стерильные белые резиновые перчатки и одевал их методично натягивая на пальцы, сдувая тальк. Без слов он императивно прикоснулся к ее плечу, снова поворачивая ее на бок. Он смазал большой палей правой руки, а левая его рука вернулась к ней. Он аккуратно ввел указательный палец в анус Диметры на две фаланги и еще более аккуратно проворачивал по часовой стрелке. Движения Олега ускорились, чувствовали сокращения ее мышц, и тут блаженство накрыло тело, мозг, сознание, разум, пространство, время, потолок, стены, окна, двери. Это был еще один день из жизни, который достоин быть вспомненным. Остывая она лежала на спине, постепенно приходя в сознание.

– Ну как?

– Это было необыкновенно. Лишиться анальной невинности. Я словно родилась заново.

– А то! – рухнул на подушку смеясь он.

– А ты?

– А я–то что? Как и любой человек, я получил истинное удовольствие от того, что тебе было хорошо со мной.

Она вернулась в душ смыть следы любви, вытерлась полотенцем розового цвета.

Из комнаты доносился телефонный разговор.

– Хорошо, мы где–то в 11–12 проснемся, а ты после часа приезжай… …Ну я же сказала, мам, после часа! Что, я или Димка просыпаться должны что ли? – Олег бросил трубку.