Текст книги "Посиделки с Олегом. Сборник рассказов"

Автор книги: Дмитрий Плазмер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

– Ну да. А вы у нас переночуете, – Георгий и Елена одевались.

– Все равно не удобно.

– Да брось! Две бутылки шампанского в холодильнике, ничего не жалейте, а мы вернемся только завтра к середине дня.

– Хорошо.

– Пока. Закроешь за нами дверь?

– Закрою, – проводил обоих Олег и повернул ключи в двери.

– И-и-и-ха-а-а-а! – Олег прыгнул на старую кровать Диметры с разбега, потом перевернулся на спину распластавшись по ее застеленной ровности всей тонкой пентаграммой своего почти что невесомого тела. – Вот это у тебя кровать.

– Нравится? – удивилась Диметра его ребячеству, присев рядом.

– Еще как! – Изменив позу, Олег пододвинулся и приютил голову на ее коленях. – Давно мечтал побывать дома у самой странной хулиганки всего интернета.

– Ну, какая же я хулиганка, зай? – Диметра нежно убрала волосы с его лба, чуть забрав их назад, чтобы погладить.

– Еще какая, – добродушно улыбнулся он.

– На то и интернет, чтобы в нем колбасить по полной программе. – Диметра утопляла пальцы в его немногочисленных волосах, нежно и расслабляюще поглаживая по голове.

– Разгильдяйка, – любя издевался он согнув ноги в коленях, вдруг направив ясный взор прямо ей в глаза.

– Что? – полюбопытствовала она.

– Твой Олег очень хочет пи-пи.

Это была с одной стороны типичная черта характера Олега и в то же время с другой стороны обезоруживающий прием в любых спорах – непосредственное выражение лица маленького мальчика.

– Очень? – сладким, флиртующим тоном переспросила Диметра.

– Очень-очень.

– И как же ты будешь пи-пи?

– Для начала ты покажешь, где тут туалет, – с тем же детским выражением начал он. – Хотя нет, ванную, снимешь с меня штанишки. Я же не умею писать сам, правда? Снимешь трусики и покажешь как это делается, как писают мальчики, как они одаривают тонкой струйкой сухие ротики своих девочек.

– Пошли, – возбужденной дрожью в голосе предложила Диметра, сжав его руку.

– Вот это да! Твоя ванная! – Олег изучающе крутил головой, рассматривал шторки, вертел в руках пузырьки с гелями для душа, шампунями.

– Это моя не первая ванная.

– А какая была первая? Наверняка ты именно там воплотила свои первые фантазии?

– И как тебе это удается?! Ты словно меня с пеленок знаешь, – восхитилась и в то же время удивилась Диметра. – Раньше мы жили в обыкновенной старой пятиэтажке с совмещенным санузлом и типовой желтой шторкой для ванной. Родители уходила на работу, я ухаживала за полупарализованной бабушкой и когда она засыпала я запиралась в ванной, выключала свет представляя себя девушкой, писала себе на руки, пробовала мочу на вкус запах, а однажды сходив в туалет попросту забыла за собой смыть. Как сейчас помню: бабушка доходит до туалета держась за стену (ее путь занимал минут сорок), видит ЭТО, зовет меня и, обзывая засранцем, берет мои каловые массы прямо в руку из унитаза, берет и измазывает мне лицо как нагадившему котенку. Впервые ощутив их на своем лица я не испытала ни отвращения, ни рвотного рефлекса, ни желания их смыть – мне это дико-дико-дкико понравилось. Будучи подростком я часто с собой это проделывала. Никогда не забуду – это второе из ярких воспоминаний детства.

– Офигеть!!! Как же я возбудился!

Олег не переставал удивляться прекрасному убранству ванной с многообразием различных пузырьков с шампунями и прочими мытейными принадлежностями. Они были предоставлены сами себе, их не могло ни чего остановить, воплощение фантазий в реальность по обоюдному согласию ограничивалось лишь табу их фантазий, их тела были воспламенены желаниями, их глаз пожирали друг друга. Олег старался попасть ей не только на лицо, а действовал еще более филигранно, направляя весь вкус, весь аромат ей в рот.

– А теперь вылижи мне анус, – протяжно попросил он.

Диметра была в восторге, ведь ничего нет более сексуального чем вылизать. Нет, не только один лишь анус, вылизать его всего, познавая кончиком влажного языка каждый изгиб его тонкого тела, каждый шрам, каждую клетку кожи. Раньше она считала мочу его истинным вкусом, вкусом узнаваемым из тысячи, теперь же аромат, вкус его ануса заполнял сознание без остатка новыми неведомыми красками.

Сексуальное возбуждение порой может сыграть ироническую шутку: коитус, сексуальная разрядка, как известно, далеко не является ни всевозможными вида секса с партнером или партнерами, всевозможными видами самоудовлетворения; существует и одна негативная сторона, ведь при достижении крайне сильного возбуждения артериальное давление повышается, прибивая к гениталиям так, что разрядка, коитус происходит сам собой, без помощи даже рук.  Достигать наслаждения одновременно – это словно сливаться в танце под один и тот же трек в стиле psy-trance.

– Диметрочка, а у тебя есть фантазия которую ты не воплощала в жизнь, но очень бы хотела?

– Их много, любимый, очень много. А еще…

– Что?..

– Я очень хочу писать.

– Хорошо, я погашу свет, мы перенесемся в твое детство, тебе будет пять лет, будешь писать в ванную, будешь моей девочкой, – буквально читал ее мысли Олег.

– А ты будешь моим мальчиком, которого я всегда представляла, – почти что описалась от счастья она.

– У тебя был вымышленный мальчик?

– Не только, у меня был целый мир в голове: вымышленные друзья, вымышленный любимый.

– А друзья – они были твоего возраста?

– Нет, я представляла их гораздо старше, все они были мужского пола.

– Ну а ты женского?

– Ага-а-а, – сладко протянула Диметра в ответ гаснущему свету.

Жар его тонкого обнаженного тела нельзя было не почувствовать и в кромешнейшей тьме опустошенной ванной. Воображение дорисовывало невидимое: как он, едва очутившись внутри, закрыл за собой дверь; как он медленно, боясь поскользнуться, сел напротив нее; как он согнул ноги в коленях; как он устремил внимательный взор гипотетически ей в глаза в ожидании увлекательной истории; как билось его сердце, как он учащенно дышал; как его торчащие соски нарушали плоскость груди; как он витал в ожидающей улыбке, сжав ее руки в своих. И она начала.

– Я часто возбуждалась от фантазий наказания, представляя порку. Позже, лет к пятнадцати, в голове маячила лишь одна фантазия. Меня застают за мастурбацией, используя всю великую могучесть ненормативной лексики ругают, просят подождать и приносят огромную клизму, жестко, без всякого оливкового масла, жестко до острой боли вводят в анус и выпрыскивают медленно и мучительно все ее жгучее содержимое в меня, я прошу остановиться, но экзекутор, жестокий и непреклонный исполнитель наказания, мой палач продолжает и продолжает, не обращает внимания ни мои слезы, ни мои вопли, лишь приказывает: «молчи, сука, молчи, тупая блядь» и продолжает, продолжает, продолжает, вытаскивает, извергаюсь в ванную всем содержимым прямой кишки, после чего меня просят съесть это, выпить, вылизать ванную дочиста, проглотить все до последней капельки.

– У меня фантазия с точностью до наоборот, любимая. Помнишь, когда ты впервые пришла ко мне?

– О-о-о, это не забываемо. Прошло более десяти лет, одиннадцать если быть точной, а тот день до мельчайших подробностей ласкает разум. «Девушка, закурить есть?» спросил ты, будучи веселым и пьяным красавчиком оставил адрес. Будучи красавчиком, на улице ни чем не отличимым от парня. Мысли о тебе не покидали всю ночь. Знаешь, я и представить тогда не могла, что мы будем жить вместе. Твой дом станет и моим тоже, и что я наконец-то отсюда уеду, уеду от родителей.

– Ха!  Меня все за парня принимают… Так вот, моя бывшая взмокала от одного только вида клизмы, стоило при ней нанести смазку для анального секса – она почти что кончала, а открыл в ней это я.

– Жаль, в моей мастурбации никогда не было клизмы, были только сосиски?

– Сосиски?! – сквозь смех переспросил Олег.

– Угу. Хочешь посмотреть? У мамы в холодильнике наверняка есть.

– Да я не просто хочу – я горю желанием ЭТО увидеть. Воспроизведешь все как ты делала? А я посмотрю и помастурбирую.

Первой из ванной на ощупь вышла Диметра, оправившийся на кухню за ней Олег включил свет. В холодильнике действительно лежала не раскрытая упаковка сосисок, спустя несколько секунд, из которой она достала одну, не снимая оболочки, отправилась в комнату, включила запылившийся за годы ее отсутствия компьютер:

– Хорошая мастурбация не живет без хорошей музыки, – запустила она музыкальный файл под названием Hallucinogen_-_ live_at_dna_lounge.mp3.

Сняв тонкие белые трусики и нащупав пальцем, анальное отверстие Диметра аккуратно его разработала для вожделенного принятия сосиски: начинается оно с тонкого жжения, потрясающего чувства проникновения внутрь и продолжается экстатическими ощущениями, проступающими капельками пота по лбу. Оставив небольшой кончик сосиски снаружи она села на кресло, чтобы эффект был еще больше, нашла в компьютере подходящее видео, в основе сюжета которого были две девушки, сидящие в ванной и писающие друг на друга. Местами, замедляя видео, местами проматывая назад Диметра смотрела и таким образом достигла коитуса.

Последующее возвращение домой, целая скучная мучительна работа ее не радовали – она ждала следующих выходных. И вот они, вечер пятницы.

Теплый летний вечер не радовал, квартира, ставшая для Диметры домом, настоящим домом о котором она мечтала всю сознательную жизнь, казалась пустой, холодной и не уютной, еда была безвкусной, Мартини не пьянило. Без него все не так. Вечер пятницы, завтра нет необходимости вставать рано, идти на работу. Не радовало и это. Олег редко задерживался после работы и это время мучительного ожидания Диметра переносила крайне остро: вилки валились из рук, абсолютно ничего не радовало. И вот, вот наконец наступил в тот вечер счастливейший момент: звон ключей, скрип металлической входной двери, щелчок выключателя в маленьком узком коридоре, давший возможность лампочке осветить полуободранные и полуразрисованные обои, один слой которых обнажал газетную бумагу и второй слой, за ним третий и так до бесконечности – странный пережиток советской эпохи, когда было принято при ремонте не клеить новые обои на старые, а не на голые стены. Оставаясь дома одна Диметра любила рассматривать их рисунок, тихонько отклеивать слой за слоем – словно машина времени.

– Любимый! – воскликнула она, наблюдая за разувающимся Олегом.

– Дорогая… До-ро-га-я моя, – произнес он заторможено в ответ.

Синие джинсы идеально облегали его тонкие-тонкие ноги, белая майка с принтом из серых букв еще более идеально подчеркивала всю тонкость его тела, все сорок шесть килограмм его сексуальности – именно столько он весил, оторвать взгляда было невозможно. И тогда Диметра заметила: он же весь мокрый, на спине размазана земля, в волосах тоже.

– Олеженька, наконец-то ты пришел! Три часа ночи, я уж не знала, что и думать…

– Диметрочка, осторожнее, я в лужу свалился, весь грязный, – отшатнулся от ее объятий он, снимая солнцезащитные очки.

Его взгляд… Не знакомый, бегающий, не осмысленный взгляд огромными зрачками.

– Как же ты так?

– Да.. Понимаешь… Заехал к Вере Сергеевне, а до дороге домой…

– Ты, наверное, в аптеку зашел, не рассчитал дозу.

– Почти угадал. Смотри, что у меня есть, – протянул маленькую пластиковую тубу с надписью Домормил Олег.

– Снотворное?

– Не-а, ты открой.

Содержимое тубы оказалось мелким белым порошком.

– Это же похоже на…

– Чистейший белый снег, – прервал фразу он, поясняя дальше. – Чище некуда, на себе проверял. Мне надо в душ, а после вместе и употребим.

– А можно, я помою тебе голову? – робко спросила Диметра.

– Даже нужно, – улыбнулся в ответ он.

И уже спустя пару минут вечер продолжался в ванной. Для Диметры это было счастьем: нанести шампунь на его голову, аккуратно размыливать ее нежными плавными движениями тем временем рассматривая всю восхитительность, всю идеальность тела Олега. От великолепия, слегка искаженного стекающими вниз каплями пены, невозможно было оторвать глаз: это и пальцы ног с аккуратно и ровно постриженными ногтями, будто призывающими нежно облизать их языком, каждый палец; это и тонкие-тонкие ровные ноги, подчеркнутые остротой овальных коленей и оканчивающиеся гладко выбритым лобком; это и живот, одновременно подчеркнутый его глубоким овальным пупком, продолжающийся очертаниями каждой кости его ребер; это и грудь, как у маленького мальчика абсолютно маленькая, чью плоскость нарушала только всегда торчащие соски, которые летом всегда было видно даже если он одевал на майку рубашку; это и тонкая шея, увенчивающая его лицо, идеальное лицо, лицо с грубыми чертами, будто бы являющееся логическим довершением всей грубой пластике, лабильной гибкости его тела, лицо с волевым подбородком, тонкими губами, маленьким ровным аккуратным носом, будто прищуренными чуть раскосыми глазами, глубоко посаженными глазами, покатым лбом и черными как смоль волосами.

Диметра больше была нал собой не властна. Возбуждение накатывало и накатывало со все большей и большей силой, и вот оно стало настолько сильным, что оно даже стеснительно зажала его между ног. Оно и не удивительно, ведь пред столь великолепным телом любая девушка чувствовала себя неполноценной, не красивой, уродливой, не заслуживающей его внимая.

– Ты что, – прервал тишину Олег. – Расслабься. Ты возбуждена – это нормально, тебе не за чем так передо мной стесняться.

– Но… Ты слишком прекрасен, милый. Порой даже не верится, что ты реальный, настоящий.

– В пору стесняться скорее мне, – нежно лакал между ног Диметру Олег.

– Почему? – если от возбуждения сумела спросить она.

– Потому что этому две причины: первая – я очень хочу писать, вторая – в воспитании.

– А как ты хочешь писать? – дрожал голос Диметры еще сильнее.

– Я три чашки чая на работе выпил и терпел всю дорогу только, чтобы приди домой и посмотреть, как мастурбируешь глядя на мою соленую струйку, оближешь мои ноги.

– Каждый твой мокрый, соленый пальчик, зай.

– Ты моя милая… Да… Вылижи мне ноги, а для начала смой шампунь с моей головы.

После чего Олег присел на корточки и опустил голову. Диметру такая поза возбуждала еще сильнее, ведь таким образом подкожно обнажались очертания его позвоночника, каждого его позвонка, очертания его ребер. И вот, шампунь была смыта, Олег был чист и мокр, лег на противоположную сторону ванной, и Димера принялась облизывать его поистине божественные ноги, каждый палец, ступни, пятки, лаская себя при этом.

– Моя ты милая, – начал Олег, – усталость как рукой снимает.

Настоящее

Поправив резким движением руки свои черные как смоль волосы Олег в ту ночь встал с кровати. Свет полой луны на правах не то чтобы властного хозяина, а  скорее изучающего свои владения расплывчатой грацией кота обволакивал стекла и рамы окон, распахнутые шторы и подоконник.

– Диметрочка, проснись, дорогая, – нежно прошептал он протянув монотонно белую кружку. – Я принес тебе теплого молока.

– Дорогой мой, – улыбнулась Диметра.

– Ты сильно кричала, вот решил разбудить. Кружка молока – лучший способ уснуть.

– Да?  Так кричала?

– Угу, – кивнул Олег, взяв ее за руку. – Ты часто кричишь по ночам, иногда даже бьешься кулаками в стену.

– Надо же, а я и не знала раньше.

– Конечно не знала, ты же до меня ни с кем не спала.

– Да, – кивнула Диметра.

–  Пойдем, милая. Я уже приготовил ванную

– Ванная… Ночью… Настоящий сюрприз.

– Конечно, я же твой  парень – настоящий мачо, – доброжелательно улыбнулся Олег обнажая свое прекрасное тело. – Сначала я наполнил ванную водой горячей-горячей, чтобы она достаточно прогрелась, потом слил ее и разбудил тебя выпив почти что залпом два литра воды. Твой нежный ротик ведь наверное заждался моей Золотой струйки?

– Да, милый, – кивнула Диметра забираясь в ванную вслед за Олегом и ощущая все накатывающее и накатывающее возбуждение.

Устроившись по противоположную сторону ванной, согнув ноги в коленях и положив в скрещенном виде обе руки  на собственные гениталии она внимательно в тот вечер принялась рассматривать сидящего напротив Олега.

Она помнила его тело до мельчайших подробностей: без какого бы то ни было лака аккуратно подстриженные ногти украшали пальцы его ног, тонких аккуратных ног; острые овальные колени, гладко выбритый лобок, грудь со всегда торчащими сосками, черные как смоль короткие прямые волосы, которые он любит выбеливать до пепельного цвета. Его тело было идеальным объектом для мастурбации.

Для Диметры проблема сравнения виртуальных объектов для мастурбации с объектами из реальной жизни всегда казалась несколько парадоксальной. С одной стороны в режиме онлайн участвующие в виртуальном общении, люди из видеочатов, модели с платных эротических сайтов, эротические голосовые развлечения по схеме «Разговоры только для взрослых» качественно конкурировали с платными эскорт-услугами, вызовами парней или девушек на ночь или то же самое, но уже в апартаментах с полным набором эротических услуг. Парадокс для нее заключался в том, что ни те ни другие не обладали и малейшим намеком на свойство заполнить собой душевный вакуум. Еще со школьной скамьи, а в последствии и в чреве аудитории любого уважающего себя ВУЗа ученикам и студентам вводят в лексикон простейшие математические понятия переменных и констант, по сути являющихся прикладными – применимыми во всех сферах как онтогенеза так и филогенеза, В роли таких прикладных переменных выступают, в частности, своеобразные лотерейные билеты, на протяжении всего жизненного пути приобретаемые человеком – ни что иное как персональные иллюзии. Концептуальный смысл подобной иллюзорности бытия заключается в перспективе выигрыша при латентно сохраняющейся относительной неизбежности индивидуального проигрыша. Иллюзии, не зависимо от того, индивидуальные они или коллективные, рано или поздно, подобно гиперкубу из одноименного фильма, обретают измерения. Под измерениями следует понимать ту их многомерность, которая возникает при иерархическом формировании как множества иллюзий, так и только фантазией ограниченных подмножеств не способных сформировав атмосферу заполнить душевный вакуум. Данной способностью обладал исключительно Олег Ковалев.

Перед самым концом, когда Диметра была уже готова  достичь коитуса Олег, присев прямо над ее приоткрытым ртом, оросил столь вожделенным мочеиспусканием ее жаждущие губы.

– Тебе нравится, дорогая, как я на тебя писаю? – нежно спросил он.

– Да, любимый, – задыхаясь  от нахлынувшего оргазма едва могла ответить она облизвая пальцы с закрытыми глазами.

И вот наконец цель была достигнута, следы любви стекали с ее ног, и в ту ночь, еще одну ночь проведенную с Олегом Диметра была счастлива.

– О, боже! – воскликнула она медленно открывая глаза. – Как  же я тебя люблю!

– Да брось, Плазик, – загадочно улыбаясь во все лицо и при этом хитро прищурив глаза вдруг начал Олег. – Ты любишь не меня, а только мой образ, тот  мифический идеальный образ что существует в твоей прекрасной головке и не соответствует действительности. Признайся, что одень я платьице, накрась я ногти, отпусти я волосы – ты же первая бросишь в меня камень. Вот я – я действительно тебя люблю, Диметрочка. Уходя на работу мечтаю: лишь бы рабочий день, скучные лица моих больных, коллег – чтобы все это быстрее кончилось, быстрее настал вечер, чтобы прийти домой, обнять тебя, поцеловать вдыхая аромат твоего тела.

– Любимый, это не так.  – губы Диметры задрожали  и глаза были готовы заплакать. – Когда ты  уходишь я тенью твоей мечтаю стать и ночь сна как самое тяжелое расставание.

– Ну все-все, тихо,   – сжал он руку Диметры. – Только не надо плакать! Я про платье пошутил, одевал правда пару раз, но это было еще в школе, даже фотография «первый раз в первый класс» сохранилась, где в белом фартучке и с бантиками.

– А покажи.

– Уверена?

– Да.

Встав первым Олег продал руку Диметре, чтобы она не поскользнулась в сколькой мокрой ванной.

–  Вот, а на этой  фотке мне четырнадцать лет, – рассказывал он медленно перелистывая тяжелый альбом с фотографиями. – Я тогда сорок два килограмма весил.

– Какой красивый!

– Что и требовалось доказать! Тебе нравится только мое тело, а не я сам как таковой.

– Нет же! Я люблю тебя.

– Нет, Диметрочка. Это я тебя люблю, причем со всеми твоими недостатками.

– Недостатками?

– Ну да. Со всеми-со всеми.

– Например, с какими?

–  А с такими, что ты не любишь ни себя, ни окружающих, – внимательно посмотрел на Диметру Олег. – Ты зла на весь белый свет, всем завидуешь. Это разрушает тебя.

– Не говори так. Это не так.

– А кто тебе еще скажет правду если не я? Слова другого ты в штыки воспримешь.

– А кто этот смешной молодой человек? – Спросила Диметра, глядя на очередную фотографию, на которой с ним был запечатлен обнимающийся Олег.

– А это мой первый парень, о котором я много тебе рассказывал. Он еще тогда  весил восемьдесят. Смотри, какая пухляшка. А подсев на порошок он стал резко терять в весе, ну а чем это закончилось  ты должна помнить.

– Да… Он умер у тебя на руках.

– Он был философом вроде тебя: по утру не мог вспомнить куда положил носки, зато помнил наизусть труды всех мало-мальски известных экзистенциалистов. Чудной был до жути. Когда я окончательно переехал сюда ухаживать за бабушкой, так он нашел меня пообещав уговорить мать прекратить водить меня по психиатрам.

– По психиатрам? – глаза Диметры раскрылись удивления. – Ты никогда  об этом не рассказывал.

– А тут и рассказывать особенно нечего, – махнул рукой он. – Энгельс – это город очень маленький, слухи разносятся быстро. Маме кто-то донес, что  я стоял и целовался с девочкой, после чего состоялся серьезный разговор.

– И что было дальше?

– Я не стал отпираться, рассказал что впервые я ощутил себя мальчиком в двенадцать лет и каждое утро говорю себе перед зеркалом: «я парень, я парень, я парень». После такое началось. . Она решила, что наши местные врачи не помогут, только московские. Так и состоялось мое первое знакомство со столицей нашей Родины.

– А дальше? Они упрятали тебя в психушку?

– Нет. Время брежневской карательной психиатрии к тому времени уже прошло. Я сумел убедить психиатра в том, что мое поведение и внешний  вид связан с тоской по бабушке. Так, собственно говоря, я и остался  в Москве. – Отложив фотоальбом он обхватил руками голову.

– Что такое? – заволновалось Диметра.

– Ебаная мигрень снова обо  мне, сука, вспомнила. Блядь! – Олег, согнув ноги, положил голову на колени сидящей на диване Диметре. – Расскажи что-нибудь, твои мантры успокаивают.

– Хорошо, – нежно гладила его по голове Диметра, перебирая его короткие волосы. – Оказывается, в ученых кругах всерьез обсуждается теория о нереальности нашего мира, всего того что нас окружает.

– Это вполне может быть правдой, – протяжно, расслабленный от поглаживаний Диметры заметил Олег, не открывая глаз.  – Этот мир, люди, окружающие нас вещи – все это может быть нереальным.

– И даже ты. Я на самом деле могу сейчас лежать в больнице, в коме и все вокруг может быть нереальным.

– Как и я. Самое смешное, милая, что мы этого никогда не узнаем. Ты, например, может быть и не сидишь сейчас на диване, а летишь в кресле самолета или была за рулем попавшей в аварию машины.

– Но я даже водить-то не умею. Это ты любишь гонять на предельных скоростях.

– А ты уверена? Уверена, что твоя жизнь, знания, умения, навыки подлинные, а не очередной сон, всего лишь сон?

– Не уверена. Ни в одном из своих снов я не воспринимаю их в качестве снов. Наоборот, они ярки и реалистичны. Я часто вижу нас вдвоем в местах, где мы никогда не были.

– А что это был всего лишь сон понимаешь только  просыпаясь? Так может сейчас ты спишь, а явь там, настоящая? Смотрела фильм «Тринадцатый этаж»?

– Нет. О чем он?

–  В сюжете главный герой считал свой мир реальным, а потом по совету погибшего друга выбрал безлюдную дорогу и ехал до конца, увидев границы симулятора своей реальности.

– Возможно, весь наш мир всего лишь проекция, компьютерная модель.

– Ох, ну и голова у тебя, прямо дом советов. Пошли, лучше выпьем?

– Пошли. Как твоя голова?

– Прошла. Я всегда знал, что твои истории помогают.

– Странно, что мои истории так на тебя действуют.

– А в жизни все странно, – достал из холодильника бутылку с Мартини зеленого цвета Олег. – Я говорю… Мы же на самом деле может в данную минуту быть и египетскими фараонами, замертво лежащими в саркофагах своих пирамид; и плавающими в мире алкогольных картинок бомжами, лежащими под забором; и даже планктоном, проглоченным огромным китом, и вся наша жизнь – это всего лишь галлюцинация от того, что его желудок нас перерабатывает. Есть только один способ узнать правду, до ни тебе, ни мне он не подойдет.

– Какой? – Диметра поставила на стол два маленьких стаканчика, а Олег разлил по ним остатки Мартини.

– Выбрать самую высокую крышу и прыгнуть.

– Умереть собственноручно как-то страшно.

– За тебя, любимая, – произнес тост он и выпил холодный вернут практически залпом. – Я и говорю, что не подходит и  даже не из-за страха смерти. Ты знаешь, Диметрочка, человек теряет за жизнь девственность всего четыре раза: при рождении, первом сексе, первой передозировке и смерти. Так вот задача каждого – это как можно дольше не лишаться четвертой.

– А у тебя  была передозировка?

– Да, и это было страшно. Я не хочу сейчас об этом говорить. Ок? Пойдем лучше в бар?

– Но, – посмотрела на часы Диметра. – Сейчас половина третьего ночи.

– Ну и что? – улыбнулся во все лицо он и хитро прищурился. – Со мной не пропадешь в любое время дня и ночи. Так что одевайся!

Быстро одев темно-зеленые монотонные трусы Олег, присев на диван, натянул облегающие брюки песочного цвета, одел на выпуск на голое тело клетчатую рубашку с коротким рукавом и кеды под цвет брюк. Не отпуская руки Диметры он закрыл входную дверь на два оборота ключа и вот она – улица. Теплая, летняя, ночная улица приветствовала желтизной фонарей уличного освещения и свежестью только что вымытого поливальными машинами мокрого асфальта.

В баре тихо из динамиков доносилась электронная музыка в стиле дабстэп, настолько тихая что говорить можно было не повышая голоса. Усаживаясь на высокие стулья, стоящие перед барной стойкой, на которую падал приглушенный свет, Олег заметил пожилого мужчину, опершего рукой голову.

–  Молодые люди, извините, – обратился тот к Олегу и Диметре. – Не угостите ли вы старика рюмкой водки?

Осмотрев одетого в черные хорошо начищенные лакированные туфли, черные брюки костюмного типа, синюю рубашку и покосившийся галстук Олег, подозвав бармена характерным жестом, заказал:

– Два чистых Мартини Бьянко и одну водку.

– Спасибо вам, молодой человек, – поблагодарил старик, поправляя седые короткие волосы.

– Дорогой, добавь, пожалуйста, в мой бокал несколько волшебных капель.

– Конечно,   дорогая.

– Капли? Что-то наркотическое?

– Да, мы с женой не живем без этого, – достал пузырек Олег и, накапав по пятнадцать глазных капель в свой бокал и бокал Диметры, убрал его обратно в карман.

– Я конечно не хочу читать вам мораль, молодые люди, – выпил рюмку и не запивая и не закусывая продолжил тот. – Но вы получаете удовольствие не заслуженно Наркотики – это не выход, есть и другие способы достичь того же самого эффекта.

– Это какие? – Олег сделал очередной глоток.

– Дело в том, что я нейрофизиолог, профессор, – начал старик. – Наш научно-исследовательский институт занимается не только нейрофизиологией. Мы изучаем возможности воздействия электро-магнитных волн на мозг человека, изобрели не имеющий аналогов в мире аппарат, позволяющий проецировать  спонтанные образы непосредственно в мозг и нам нужны добровольцы для проведения необходимых экспериментов.

– И вы хотите сказать, что это безопасно?

– Безопасно на все сто процентов. Эффекты, описанные испытуемыми просто ошеломительные, сильнее всех существующих галлюциногенов.

– Мне уже интересно, – допила Диметра.

– Если вы согласны, но давайте хотя бы познакомимся? Меня зовут Сергей Матвеевич Небылицин.

– Меня Диметра, для удобства можно Плазмер или просто Плаз.

– А меня Олег, друзья обычно зовут меня Кай.

– Кай? Сказку о снежной королеве любите?

– Нет, мне больше нравится герой Роджера Желязны Кай Крапивник, который творил целые миры в бутылках.

– Да, действительно впечатляющее произведение. Держите, вот моя визитка с телефоном и адресом. Звоните, приходите если надумаете принять участие в эксперименте.

– Хорошо, мы подумаем, – заинтересовалась Диметра.

– Спасибо за предложение, – поблагодарил Олег, потянув за собой за руку Диметру. – А теперь мы вынуждены с Вами попрощаться.

– Всего доброго и спасибо!

– И Вам всего!

Разгоряченные вермутом тела  не мог остудить и порывистый ветер ночной  летней улицы. До дома оставалось перейти через улицу по  зебре перехода. И вдруг в это врем тишину буквально разорвал грохот. Хлопки, похожие на выстрелы, озарили ночное небо.

– Вот это да!  Смотри как красиво, Ди!

– Где?

– Вот же. – Олег встал сзади нее, обхватил голову Диметры руками, чтобы направить ее взгляд в нужную сторону.

Это  был фейерверк. Огненные полосы взметали в небо, обращаясь то в красные цветущие астры .то в зеленые шары, то в желтые полосы.

– Какая красотища!

– Ага, – покачнулся Олег и зашел чуть вперед.

 Вскоре вкус его поцелуя окрасил и без того потрясающее впечатление от ночной прогулки. Кодовый замок двери подъезда как всегда не работал и поэтому (начиная с первого этажа и заканчивая пятым) на лестничной клетке в огромном количестве валялись совершенно пустые, а так же не допитые бутылки от пива, цельные и мятые банки так же от пива и слабоалкогольных коктейлей. Особую достопримечательность составляли стены: нецензурная брань на русском, не грамотные предложения на английском, множество совершенно нечитабельных слов всеми цветами радуги красовались на стенах и даже входная дверь квартиры номер одиннадцать – жилища Олега и Диметры – и та была изрезана и исписана, как впрочем и все остальные.

– Дорогой, гляди, нам опять изрисовали дверь, – грустно заметила Диметра следуя за Олегом.

– Это еще ерунда, – махнул рукой Олег, запирая за собой дверь на  оба оборота ключа.

– Вот во времена моей незабываемой юности подростки четко разрисовывали двери нашего с мамой дома матом.

– Какой ужас.

– Да… Это потому что мой отец умер рано, я его даже толком не помню.

– Тебе наверное было тяжело?

– Сначала нет, – пожал плечами он. – Я старался быть в доме настоящим мужчиной, во всем помогал маме и поддерживал ее, а в один прекрасный день ей рассказали что я целовался в туалете с девушкой, разразился жуткий скандал. Мама кричит такая на весь дом: «я никогда не думала, что воспитаю лесбиянку» и все в таком духе.

– Ужас.

– Угу, потеря взаимопонимания с самыми близкими – это всегда ужас, – раздевался до голв Олег. – Пойдем спать? У меня просто не осталось сил.