Текст книги "Горячие блюда (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Петюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

– Улириш делает всё правильно, – вступился за меня Ксандаш, уже отстегнувший деревянную ногу, раздевшийся до трусов, сложивший вещи у стены и расположившийся на холодном каменном полу в центре помещения, ровно посередине между опорными колоннами. – Как бы хорошо отряд ни знал о миссии, перед самим выполнением вводную надо повторить.

– Ну так вот, – продолжил я, – сам процесс очень тонок, требует точности и аккуратности, но в его основе лежит самый примитивный принцип. Ты, Ксандаш, получишь копии твоих целых руки и ноги, только зеркальные. Полностью зеркальную копию делать нельзя, не на молекулярном или атомарном уровне. Я воспроизведу каждую из твоих клеток, просто соберу в обратном порядке. Могут появиться странные ощущения и возникнуть множество проблем, но, во-первых, рядом Лексна, которая при необходимости произведёт стабилизацию, а, во-вторых, в случае чего неправильную плоть можно ампутировать и вырастить заново. Лексна, на тебе также остановка кровотока. Проблем не будет?

– Нет, нисколько, – ответила Лексна. – Это базовые медицинские техники. Даже в обычных условиях кровь в конечности может быть остановлена на пару-тройку часов, магия самого пациента удержит ткани от распада около полутора суток, плюс ещё в течение двух суток можно задействовать целительские чары. Я остановлю кровь на тот срок, который нужен.

– Тааг, на тебе выполнение моих распоряжений, построение ритуальной схемы и всего, чем ты умеешь заниматься лучше всего. В случае непредвиденных обстоятельств: вторжения в дом, нападения извне или ещё каких-либо неожиданностей, разрешается принимать меры по протоколам тиниз жааз два и баасар елви шадани. Регистрируй объекты защиты Ксандаш и Лексна, до окончания ритуала приоритет красный-четыре.

Два длинных чехла на поясе, напоминающие ножны для кинжалов, были открыты. Я запустил внутрь пальцы, бережно, словно самые хрупкие сокровища, извлекая Атрибуты Ирулин – цветок каралии и перо ночного странника, два материальных предмета, служащих в реальном мире отражением божественного. Склонившись над лежащим Ксандашем, я коснулся Цветком сердца, а Пером – лба, отправляя его в царство сна. На этот раз мне не понадобилось молитв, я чувствовал, как сила богини словно усиливается благостью моего намерения, изливаясь бурным потоком и отправляя Ксандаша далеко-далеко, в тот предел, куда не удастся проникнуть никакой боли и никаким страданиям. Сон настолько глубокий, что может казаться смертью. Самый эффективный наркоз во всех мирах, не имеющий никаких противопоказаний и побочных эффектов.

Затем я подошёл к одной из колонн, оперся на неё спиной и на мгновение закрыл глаза. Царство госпожи откликнулось с такой лёгкостью, которая в последнее время не переставала меня изумлять.

Бесконечное пространство лиловых облаков, яркое небо без солнца и лун – всё было так, как и сотни, даже тысячи раз до того, но при этом сегодня по-особенному. Я знал, что, возможно, сегодня наступит тот самый день, когда в Аспектах Права моей богини в словосочетании «душевное исцеление» пропадёт слово «душевное». Пусть и не напрямую, пусть косвенно, но её сила начнёт исцелять не только измученные разумы, но и изувеченные тела. Я знал, что не всё так просто, ведь подобная сила заступала бы на территорию других богов, знал, что само её существование может выйти за рамки Права, а значит привести к долговременным не самым приятным последствиям. Но также знал, что если миф, родившийся этой ночью, новая строчка в невидимом писании Ирулин, сможет удержаться в рамках концепции Права, тогда волна изменений потрясёт Федерацию.

Сначала кто-то заметит, что во время сна в освящённых гостиницах и общежитиях университета чуть быстрее заживают раны и исчезают царапины. Потом кто-то обнаружит, что постепенно бесследно пропадают края застарелого шрама. Потом кто-то с удивлением заметит, что на месте выбитого зуба начинает пробиваться новый, причём, безо всяких походов в храм Мирувала или же к дорогостоящим целителям. Это породит слухи, слухи породят надежду, надежда породит попытки проверить и убедиться в их правдивости или ложности. Ожидания и устремления людей обретут материальность, и всё повторится.

Конечно, будь религия Ирулин старой, устоявшейся, с многочисленной паствой и веками сложившимися религиозными церемониями, ни о каком изменении Аспектов не могло быть и речи. Тогда бы всю систему стабилизировало коллективное бессознательное, одновременно направляющее бога, но взамен и само направляемое силой божества. К примеру, Мирувалу было бы безумно трудно получить Аспект, с которым Ирулин была изначально – душевное исцеление, хотя оно лежало близко, очень близко к силе бога целительства. Полагаю, родись Ирулин в этом мире, она имела бы все шансы войти в его пантеон. И тогда бы ей ни за что не пришлось страдать и висеть на алтаре, словно свиная туша на скотобойне.

И чтобы изменить судьбу той, кто спас мне душу, единственной… одной из двух женщин, которые мне дороже самой жизни, я должен двигаться вперёд, спокойно, размеренно и шаг за шагом.

– Склаве, директива. Стой, наблюдай, чувствуй, передавай.

Соткавшийся из облаков голем Ирвиз, являвшийся бездушной и безжалостной машиной, созданной исключительно для сражений, образ которой моё подсознание выбрало как символ служения, лишь посмотрел на меня слабо светящимися красными глазами и исчез, вернувшись в моё тело. Небо вспыхнуло, на нём появилось изображение нашего с Кенирой дома, распростёртого тела крепко спящего Ксандаша и мягко ступающего по каменному полу Таага-18.

Я не был уверен до конца, что это сработает, ведь божественная сила в кулоне Фаолонде работала в ограниченном радиусе. Передавать команды через Склаве, используя его в качестве ретранслятора, ни за что бы не получилось – ведь он являлся бездушным болваном, не испытывающим ни привязанностей, ни эмоций. Моя единственная надежда заключалась в том, что точкой отсчёта расстояния является не сама реликвия, а её носитель. И раз это сработало с Таагом, у которого кулон был спрятан в затейливой топографии искажённого пространства, то получилось бы и у меня, чьё сознание находилось на расстоянии бесконечности от тела.

– Тааг, отнеси свиней в точки ддре и фараз, – сказал я вслух, пусть этого вовсе не требовалось.

Голем остановился, быстро подошёл к свиным тушам, чуть присел на своих манипуляторах. Верхняя часть кожуха сдвинулась, из-под неё выскользнули длинные щупальца, словно пушинку подхватили одну свиную тушу и подняли в воздух. Тааг подбежал к телу Ксандаша и положил свинью возле культи его руки. Затем он подбежал ко второй, схватил и положил напротив обрубка ноги.

Я расхохотался вслух. Сработало! Всё сработало! Силы богов являлись чистыми концепциями, так что те нити любви, дружбы, привязанности и понимания, которые связывали меня и металлического паука, не обрывались даже в случае, если моё «я» перемещалось в Царство другого бога. Пусть этот факт ничего не менял, ведь моя задумка была осуществима даже без Таага, но теперь всё обещало стать намного проще.

«Лексна, действуй!» – сформировалась над Таагом проекция со словами на риланате, языке, используемом на большей части континента.

В поле зрения Склаве появилась жена Ксандаша, которая склонилась над мужем и провела светящимися ладонями ему по бедру и плечу сильно выше культей. И когда она закончила и собралась вернуться на своё место, я потянулся к силе богини и высказал безмолвное пожелание.

Лексна встала и очень быстро перебирая стройными, обтянутыми в узкие бриджи ногами, вернулась на свой стул. Её движения стали напоминать ускоренную перемотку видеокассеты – следуя моим приказам, время, проходящее во сне, многократно замедлилось. Использование форсированного режима давало колоссальную нагрузку на мозг даже во сне, а таким образом я мог её пропорционально снизить. Я принял и другие меры по минимизации ущерба – от самих воспоминаний о них во рту возник отвратительно-приторный вкус сахарного сиропа и мёда, которых пришлось выпить и съесть не меньше пары литров.

Я зажмурился и перевёл мозг в форсированный режим. Царство сна ничуть не изменилось, но в огромном окне, показывающем реальный мир, появились невидимые зрению векторы, траектории и цифры, которыми мой разум стал оценивать поступающую в него информацию. Я сосредоточился на главой задаче, и в воздухе, прямо передо поверх лиловых облаков начала разворачиваться сложная и детальная структура предстоящего ритуала. Линии, контуры, кривые, узлы, ключевые точки росли, переплетались и множились, словно в познавательной передаче, показывающей ускоренный рост дерева из семечка. Наконец, замкнулся самый последний узор, на место лёг последний узловой резонатор, а всю конструкцию окружил экранирующий контур.

– Тааг, приступай, – тихо сказал я.

С невероятной скоростью металлический паук подскочил к складированным возле стены материалам, вытянутым из-под кожуха щупальцем подхватил одну из банок проводящей элир краски и словно телепортировался к поддерживающим свод колоннам. Ловко и быстро перебирая ногами, он взобрался по одной из них и залез на потолок. Открытая банка краски в его щупальце сохранила своё положение, жидкая серебристая поверхность даже не колыхнулась. Двигаясь по потолку, словно настоящий паук, Тааг замер точно над телом Ксандаша и двумя свиными тушами. Два передних манипулятора Таага оторвались от потолка, изогнулись и потянулись к банке. Кончики их расплелись на множество тонких волокон, они по очереди окунулись в краску, а затем, странно вытянувшись на, казалось бы, недостижимую длину, с умопомрачительной скоростью начали вычерчивать на полу сложный узор из тонких, почти незаметных линий.

Мне казалось, что я наблюдаю за работой чертёжного плоттера, только ускоренную в десятки, а то и сотни раз. Когда-то я был просто зачарован работой аппарата, стоящего в нашем бюро, но зрелище, разворачивающееся перед моими глазами, оказалось просто гипнотическим. Тааг быстро прикончил банку краски, закончив узор почти на три четверти, после чего подбежал к запасам и, не спускаясь вниз, поставил обратно пустую, схватил новую банку, открыл, и продолжил начатое, быстро закончив узор. Не отпуская банку, он вытянул манипуляторы и начал хватать кристаллы, проволоку и камни в одном известном ему порядке. Затем он бегал по потолку, опускал компоненты ритуала в нужные места, иногда расчерчивая на них вспомогательные схемы, а иногда – сгибая, разрезая и сваривая проволоку, всё в точном соответствии с моей задумкой.

Наконец, последним в положенное место лёг накопитель – тот самый крупный размером с кулак алмаз, который когда-то работал энергетическим центром нашего с Кенирой дома и который, заменив на новый, работники Жагена любезно оставили в подвале.

«Алира, твоя очередь!» – возникла в воздухе новая надпись. Тааг спроецировал красную светящуюся стрелку, указывающую на нужное место ритуального узора, а затем ловко спрыгнул на пол, вытянул манипулятор, расплетая его нити, и подсоединился ко всей схеме.

Кенира посмотрела в глаза моему телу, покачала головой и обиженно надула губки, показывая, что она всё прекрасно помнит и сама. Эффект этой пантомимы получился бы гораздо сильнее, синхронизируй я течение времени, а не просматривай всё в ускоренной перемотке. Так же смешно перебирая ногами, она подошла к точке энергетического ввода всего ритуала и опустила руки на пол. Серебристые линии на полу одна за другой начали сиять разными цветами, пока вся структура не вышла на рабочую мощность и не наступила первая фаза ритуала.

По телу Ксандаша прокатилась лёгкая голубая волна сканирования. У меня не имелось никакой обратной связи с ритуалом, так что при обычном развитии событий использовал бы совсем другую, более грубую структуру. Но теперь у меня был Тааг, чьи кристаллические визуальные сенсоры обладали способностью воспринимать информацию во множестве диапазонов. Пусть реликвия Фаолонде не позволяла видеть глазами партнёра, но мне это и не было нужно. Я просто знал. Знал внутреннее строение Ксандаша, знал расположение костей, нервов и сосудов, а также понимал, где находится здоровая плоть, а где – застарелые и зажившие рубцы. И точно тем же способом, которым я показал Таагу ритуальную схему, я мог подсказать ему, какие изменения в течение процесса следует внести.

Пусть вернуть давно потерянные конечности не мог даже хороший доктор, но ничего такого сложного в самом процессе не было. Если часть тела была утеряна недавно, хороший целитель мог её отрастить, используя шаблон, в качестве которого являлась душа пациента, которая «помнила» своё правильное состояние. И когда тот внутренне свыкался со своим увечьем, тогда становилось поздно, ведь как простой строитель не мог возвести достаточно сложное здание без чертежей, так и доктор не мог пустить в нужном направлении регенерацию клеток.

Как человек, разрабатывавший и модифицировавший своего голема, я был хорошо знаком с рутиной восстановления, которая извлекала из обломков или сырья нужные молекулы и строила очень сложные магические и материальные структуры. Нечто подобное я собирался применить и тут, используя в качестве шаблонов не запись из резервного кристалла, а здоровые руку и ногу. Разумеется, это сопровождалось массой нюансов, которым приходилось уделять особое внимание. С магической точки зрения было очень легко запустить процесс зеркального копирования, но тогда бы пришлось наблюдать, как пациент болезненно, мучительно и быстро отходит в иной мир, просто из-за того, в его крови оказывается куча чужеродных соединений, включая ДНК со спиралью, закрученной в обратную сторону, не так построенные нейроны и клетки тела, имеющие зеркальную структуру.

Так что целью было полностью воспроизвести строение конечности, зеркально отразив только форму, но оставив содержание таким же. И для этого пришлось бы выкладывать нужные «кирпичики» один за одним, собирая часть тела как конструктор.

Ещё существовала проблема сырья. Чтобы достичь нужного баланса элементов, изначально я планировал использовать человеческие трупы, вроде тех идиотов, что напали на нас в Увядшей Долине. В отличие от убийства, никаких моральных запретов на использование человеческих тел у меня, как оказалось, не имелось, поэтому я считал, что всё нужное мы найдём тут, в Нирвине, посетив местный морг или анатомический театр какой-то из клиник. Но разговор с Лексной показал, что ничего такого не требуется, для регенерации конечностей врачи используют особый субстрат из специально модифицированных клеток, который производят из животного материала. И, к моему полному изумлению, донором таких клеток являются не обезьяны, или какие-нибудь другие приматы, а самые обычные свиньи. Конечно, я бы мог купить несколько банок этого странного розового желе – ведь у Лексны для покупки имелись все необходимые каналы и даже целительская лицензия. Но в используемом мною ритуале особой подготовки исходных тканей не требовалось. Я мог бы использовать любое животное – хоть ящера, хоть птицу, хоть рыбу, но опасался нехватки каких-то веществ или микроэлементов, отсутствие которых пусть и не поставит затею под угрозу, но немного осложнит Ксандашу реабилитацию.

Две свиньи, которых он принёс со скотобойни, были умерщвлены не слишком привычным способом – к примеру их не потрошили и с них не сливали кровь.

В структуре ритуала я предусмотрел сканирования тела несколько раз. И всё это время Тааг максимально менял положение, чтобы, оставаясь подключённым к управляющему контуру, иметь возможность запечатлеть происходящее под немного другими углами. Наконец, блеснула яркая вспышка и на конечностях Ксандаша, на десяток сантиметров выше обрубков, появились красные полосы. Из-под кожуха Таага вновь появились длинные щупальца, протянулись поверх схемы ритуала, ухватили обрубки и положили их рядом с телами свиней. Места срезов у Ксандаша ничуть не кровоточили, словно стейки с костью в мясной лавке.

Теперь материала для анализа у меня хватало, и я начал, основываясь на сканировании культей и здоровых конечностей строить шаблон последующей операции. Больше всего проблем возникло с местом стыковки. На потерянных руке и ноге не только выходили в совсем других местах вены и артерии, но и имелось колоссальное различие в объёме мышечной массы, площади эпидермиса и жировой прослойки. И для того, чтобы, используя информацию, полученную из культей, построить переход от среза на зеркальную копию здоровой, мне пришлось замедлить течение сна ещё сильнее и до предела напрячь разум.

Я мысленно передал полученный результат Таагу, и мне в который раз показалось, что он кивнул, показывая, что понял меня правильно.

Срезы на конечностях Ксандаша засветились, из них, словно картина, рисуемая художником-виртуозом, стали вырастать неправильные цилиндры, быстро превращаясь в навершия костей: на руке – плечевой, на ноге – бедренной. Затем точно так же быстро и плавно на руке выросли плечевая и лучевая кости, а на ноге – обе берцовые. Я прекрасно понимал, что в реальности всё происходит гораздо медленней, но тут, во сне, кости запястья сформировались в одно мгновение. Затем из обрубков начали вырастать сетки нервных окончаний и кровеносных сосудов, за которыми последовали сухожилия и мышцы. И последним штрихом всю эту анатомическую структуру стала покрывать сначала гиподерма, затем дерма, а потом и эпидермис.

Для меня прошло не больше пары минут, но теперь из культей Ксандаша росли конечности, похожие на странную полупрозрачную схему строения человека, напоминающую какой-то запредельно реалистичный спецэффект из фантастических фильмов. А затем от оснований проекций к свиным тушам потянулись пучки молний. Полупрозрачные силуэты стали быстро наливаться цветами, словно тот самый гениальный художник принялся покрывать краской карандашный эскиз. Молнии сначала поглотили обрубки плоти самого Ксандаша, а потом перешли на свиные туши, слой за слоем заполняя светящийся шаблон «кирпичиками» клеток.

Я понимал, что этот способ не учитывает огромную кучу непредвиденных факторов, что попытка создать новую конечность на основе отражения старой – глупость, над которой бы расхохотался любой земной врач. Но главной моей задачей было не возвращение идеальных рук и ног, а создание заготовок, с которыми бы мог работать обычный целитель, а также сосудов, в которые могла бы проникнуть магия Ксандаша и принять их как части тела.

И когда, наконец блеснула последняя молния, а на месте двух свиней остались две ужасно выглядящие лужи кровавого бульона, не расплывающиеся только из-за магических барьеров, удерживающих их, словно в ванной, я понял, что дело сделано. А удалась затея или нет – это ещё предстояло узнать.

Я с облегчением вышел из режима форсажа, позволяя ненужной более анатомической структуре уйти прочь с горизонта сознания. Глянув ещё раз на Царство Ирулин и не увидев её гигантской фигуры, я в очередной раз ощутил приступ тоски, томления и того странного нетерпения, которое возникает при желании приступить к решению какой-то тяжёлой, неподъёмной, но захватывающей жизненной задачи. И после этого позволил себе проснуться, отпустив Склаве ожидать новых приказов в глубинах разума.

Я попытался сделать шаг вперёд, но накатившие дурнота с головной болью заставили меня пошатнуться. Я непременно бы упал, если бы не бросившаяся ко мне Кенира и два щупальца Таага-18, подхватившие меня под руки. Такая родная, тёплая и животворная элир Кениры наполнила моё тело, и я несколько раз глубоко вздохнул, окончательно приходя в себя.

– Я в порядке, – сказал я, поцеловал Кениру, потрепал по головогруди Таага и пошёл вперёд к безжизненно лежащему Ксандашу, безжалостно нарушая узоры уже ненужного ритуала.

Рядом со мной из ниоткуда возникла Лексна, она внимательно посмотрела мне в лицо, словно спрашивая подтверждения. Я кивнул.

У неё больше не осталось сил сдерживаться, из глаз хлынули слёзы и тогда я сделал шаг к ней и крепко обнял. Ощутив в объятиях такое знакомое, такое тёплое и упругое тело, я почувствовал, как на меня внезапно накатывает сильное животное возбуждение, поэтому тут же отстранился, не давая Лексне почувствовать сквозь одежду неладное. Быстро склонившись над Ксандашем, я коснулся его лба скрещенными Пером и Цветком, и сказал:

– Проснись!

Несколько мгновений ничего не происходило, но потом его глаза резко распахнулись. Лицо исказила болезненная гримаса и он крепко сжал зубы, очевидно, испытывая приступ сильнейшей боли. Лексна рухнула на колени возле мужа и положила ладони ему на виски. Её руки засветились ярким белым светом, и лицо Ксандаша постепенно приняло расслабленное выражение.

– Ну что, получилось? – спросил Ксандаш.

Ни я, ни Лексна не ответили, мы смотрели на ладонь его новой руки, которая медленно и с дрожью в пальцах сжалась в слабый кулак.