Текст книги "Серый Волк – зубами щёлк (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Минаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

– Нирта Олиенн, я попросила бы вас,… – взбрыкнула эта цаца.

– Что-о-о?! Ты кем себя возомнила, девка?! Думаешь, сразу не бросила тебя в узилище, так тебе всё позволено?! Ты теперь моя пленница, захочу – казню, захочу – продам в рабство… вон, табирам. Впрочем, кто тебя такую позарится… И не сметь хныкать! – прикрикнула я, видя, как кривится лицо девушки.

Вот только мой окрик возымел совершенно обратный эффект – девчонка зарыдала навзрыд. Видать, внутри прорвало какую-то плотину, и слёзы хлынули полноводным потоком. Глядя на сотрясающееся тело девчушки, мне самой стало её жалко.

– Да, это же сестра Хорха! – пронзила мозг неожиданная мысль.

Или племянница? Что мой нэд говорил про неё? Совершенно позабыла, но, по-моему, ничего плохого. Так что будем пока считать, что это – луч света в тёмном царстве, и сверкающий бриллиант в куче… в общем, посреди этой поганой семейки.

Но мне-то от этого не легче.

– Кто из вас тут старший?! – нет ответа, – Спрашиваю ещё раз, кто у вас тут следующий по старшинству, после этого хнычущего недоразумения? – ткнула я пальцем в нэдину.

– Зря вы так, ваша милость, – подал голос один из воинов, среднего роста, средней комплекции, и лицо у него было тоже какое-то незапоминающееся… взгляд будто соскальзывал, – нэда хорошая девушка.

– Хм-м, мне это, знаешь ли, безразлично, воин… Кстати, ты не назвался, или предпочитаешь, чтобы к тебе обращались "Эй, ты!"?

– Сорш Кирлатт, ваша милость! – вытянулся "в струнку" мой собеседник.

– Что ж, сорш, стало быть, выше тебя тут никого нет.

– Нэдина, – кивнул служивый в сторону своей госпожи.

– Эта рёва-корова? Вряд ли она на что-то сейчас пригодна, а мне нужны простые ответы на столь же простые вопросы. Как я понимаю, продовольствия у вас никакого нет, и походного имущества вы с собой тоже не захватили?

– Верно, мы думали, что обречены на смерть.

– Тогда зачем вообще вышли?

– Нэдина хотела спасти оставшихся, если будет на то воля Создателя.

– А моим мнением на этот счёт она не интересовалась?

– Никто не может противиться воле Светозарного, – шмыгнув носом, выдала Таларэнн.

– И в чём же она заключается? – усмехнулась я.

– Смертным не дано понять!

Ну да, конечно. Где уж нам сирым и убогим постичь непостежимое.

– Не иначе, как Создатель тебя надоумил не взять ни вещей, ни продуктов.

– Я боялась, что все они отравлены, что вы убьёте нас прежде… Хорошо, я просто не подумала, растерялась, ведь мне никогда не приходилось заботиться о таком количестве людей, – девчонка вновь зашмыгала носом. – Неужели в вас, нирта, нет ни капельки милосердия?

– Знаешь, наверное, я его растеряла. Может, тогда, когда твой брат вместе с дружками обманом и хитростью проникли в мой дом под видом гостей, чтобы убить моего мужа, а заодно и меня. Или тогда, когда твой папаша у Гнилого ручья натравил на меня адепта Хаоса, а сам попытался убить в спину. А затем вслед за ним кинулся твой какой-то-там-юродный брат.

После всего этого стоило бы вырезать всю вашу гнилую семейку под корень. Мир только стал бы чище от этого. И Тьмы в нём наверняка стало бы меньше. Вот только тогда я уподобилась бы вам.

К тому же, говорят, в вашем роду были когда-то герои… Этот, как его… Хорх…

– Хорхиллирэнн, – подсказала нэда, – Тебе… вам знакомо это сказание?

– Угу, слышала кое-что.

– Но откуда?

– Стоп, – вскинула я ладонь, останавливая девушку, которая порывалась ещё что-то спросить, – потом будем беседовать на отвлечённые темы. Значит так, ты, Тала, занимаешься устройством лагеря. Ты сорш… как тебя… Кир, бери пару человек и со мной. Надо будет осмотреть деревню, может, что там и найдёте. Вещи или продукты.

– Двоих будет мало, я ещё и женщин возьму, из местных.

– Хорошо.

Оставленное жителями поселение не выглядело заброшенным. Обычные дома и сараи, заборы и ворота. Казалось, ещё мгновение и из бревенчатых изб появятся люди, откуда-то выскочат стайки неугомонной детворы и всё окружающее пространство наполнится гомоном, шумом и криками.

Но мы шли и шли, а ничего похожего не происходило, словно здесь уже поселилась Смерть. А может, так оно и было. Даже местных жителей не радовало то, что они вернулись домой. Нет, сначала был какой-то душевный подъём, но затем он быстро пошёл на убыль. Уж слишком гнетущей была окружающая атмосфера.

– А вам, ваша милость, зачем было с нами идти? Не доверяете? – спросила худая женщина с запавшими, покрасневшими от бессонницы глазами, осунувшимся лицом и спутанными волосами.

Впрочем, остальные мои спутники, что мужчины, что женщины, выглядели ничуть не лучше.

– Иначе вас перебили бы кочевники.

– А вы с нами одна идти не боитесь? – не подумавши, брякнул один из мужиков, здоровый такой детина.

– Нет.

– Такая смелая?

– Что-то вроде того. Слышь, Кир, объясни ему, ты ж понял, кто я, – я взглянула на воина, тот молча кивнул, – а то он не отстанет, пока язык не вырву, – сверкнула я глазами на "интересующегося".

Бугай отпрянул.

– А ведь действительно вырвет… голыми руками, – "обрадовал" задиру Кирлатт, – я, может, и не видел, что вытворяют "видящие", зато много слышал.

Окружавшие меня селяне разом притихли, и мы какое-то время шагали в полнейшей тишине.

– О-о-о-хо-хо-хо-о-хо, – заголосила, запричитала шедшая справа, чуть позади меня женщина, вцепившись в калитку, – Ох, Вук, милый мой родной, на кого ж ты меня, несчастную, покинул? И дочек, дочек отчего забрал? Ох, горюшко ты моё горькое! Ы-ы-ы-ы! – зарыдала женщина.

– Полно тебе… Полно, Тана, убиваться, – подскочил к ней Кир, – у тебя ещё сын есть, ты должна жить ради него.

Сержант крепко прижал к себе и принялся, как мог, утешать рыдающую женщину. Он гладил её по спутанным волосам и что-то говорил, я не расслышала…

– О, нирта, а как быть, инструмента-то у нас с собой нет, – окликнул меня неугомонный "почемучка".

– В чём дело?

– Калитка крепкая, а ключи остались у отца, с ним и сгорели, а у нас с собой ни ломов, ни топоров…

– Зато есть я.

Один удар "ноги" и сорванный с кожаных петель толстый дощатый притвор со свистом влетел вовнутрь и заскакал по двору.

– Круто! – только и смог выдохнуть детина.

Сначала мы обшарили собственные дома моих спутников, потом принялись вламываться во все подряд. Как оказалось, жители побросали много всего, что могло сгодиться в хозяйстве: старые ножи, топоры и пилы, которые следовало лишь немного довести до ума; сельхозинвентарь, который сплошь был деревянным; бельё, матрасы… В общем, море всякой всячины. И всё это было не ненужным старьём, а вполне годными к употреблению предметами, пусть и не новыми. Что-то хозяева забыли впопыхах, что-то пришлось бросить, потому что не было возможности увезти. Замок ведь тоже был не резиновым, чтобы вместить всех селян с их барахлом. Жаль, что всю скотину забрали, и продовольствия по сусекам мы наскребли лишь чуть-чуть. Ну да ладно, может, дня на два пленникам хватит, а там видно будет.

Добра нагрузили почти две телеги. Фарм обещал выделить нарга, ведь того, что был у "химиков", те благополучно съели. Я сперва испугалась, думала, все заболеют. Но нет, видать, правы люди, когда говорят, что зараза к заразе не пристанет. А в прочем, чему удивляться, в том спиртовом растворе, что у "биологов" сейчас вместо крови, непременно должны окочуриться любые микробы и вирусы.

Эйва с Эной привели нарга. Я аж прослезилась. Фарм превзошёл самого себя. Если в России "Плюшкин" – имя нарицательное, то тут его синонимом должен быть "Фарм". Всенепременно, потому что нарг был древним, как мамонт, с седой шерстью. И имя соответствующее – Бабуля, ведь это была нарга – самка… корова или кобыла… не знаю, как правильнее. Не дал мой эконом старушке помереть спокойно – отправил телеги возить.

Скальнотвердцев такой "подарок" тоже не обрадовал:

– А моложе никого не нашлось, – вякнул всё тот же неугомонный Нэр… это тот здоровяк, что ко мне приставал.

– Не нравится, тащи возы на себе! – отрубила я.

К вечеру пленные перевезли набранное барахло, даже "сараи" успели поставить – хлипкие навесы от дождя, прикрытые с двух сторон стенами, от дующего с моря пронизывающего холодного ветра. Пусть на календаре было начало лета, но Северное море давало о себе знать. В общем, мои пленники понемногу обживались, приходили в себя, а ночью трое из них решились на побег.

Когда ближе к утру материно кольцо, будто током, "дёрнуло" меня за палец, я вскочила, как чумная. Хлопая глазами в кромешной тьме, сразу не смогла не то, что сориентироваться, а просто сообразить кто я и где. По-моему я выругалась матом, и, кажется по-русски. К счастью, разбуженные мною девчонки тоже не сразу пришли в себя.

– Спите! – бросила я им, пока те тёрли глаза и трясли головами, и выскочила вон из палатки.

Пулей взлетела на неосёдланного Фора. Некогда.

– Тревога! Враги убегают! – крикнула по-табирски.

Дежурный десяток мигом оказался на тачпанах и с гиканьем понёсся вслед за мной. Надеюсь, им хорошо было видно дорогу, воздетый над головой перстень на моей левой руке освещал всё вокруг холодным голубоватым светом.

Эту аккуратную золотую "гайку" с внушительным брюликом я нашла в мешочке среди доставшихся мне трофеев. Ещё там была горсть золотых монет, пара ожерелий, кольца, серьги, броши… Но больше всего меня заинтересовал именно этот перстенёк. По-моему, он был эллиенский с привязкой к конкретному владельцу.

Кажется, я не упоминала, но тут, так же, как и на Земле, каждая драгоценность имеет своё место рождения, происхождение, родословную, если хотите. Причём эллиены тяготеют к тонким и изящным вещам, а имперцы, наоборот, привыкли подавлять обилием драгоценного металла и тяжестью заключённых в оправу камней. Их изделия более грубы и массивны.

У нас, в Леворе в ходу и те и другие. Причём на Севере королевства, как уже говорила, широко распространено всё эльфийское и псевдоэльфийское: оружие, одежда, обувь. Не остались в стороне и украшения. Ведь странно было бы, если местные модники и модницы одевали к изысканным нарядам груды массивных побрякушек. Исключение – фамильные драгоценности, но тут найдётся масса стилистов, визажистов, дизайнеров, которые подберут вам что угодно к чему угодно так, что это будет смотреться шикарно и со вкусом.

Юг больше тяготеет к имперскому стилю, который проще и понятнее: крупные камни, массивные цацки, обилие золотой вышивки… продолжать можно до бесконечности. Всё это сразу бросается в глаза, оттого и быть изысканным ценителем, хорошо разбирающимся во всех тонкостях, вовсе не требуется.

Что-то я опять отвлеклась.

От всего остального содержимого мешочка перстень отличался тем, что не был простой безделушкой. В нём едва тлела… но всё-таки была!… маленькая золотистая искра. Даже не знаю, к какой она относилась стихии, что-то не очень верится, что Света, хотя именно как светильник артефакт и работал. Интересная штуковина, нужно непременно показать её Ворхему.

Весь вечер я провозилась со своей новой игрушкой, сначала зарядив "кусачую" заразу, потом "приласкав", после чего эта злюка меня признала, и только потом я кое-как смогла разобраться, как этот магический "фонарик" работает. К сожалению, найти кнопки "включить", "выключить" мне так и не удалось. Венец моих достижений – слабое мерцание, когда свет этой "лампочки" был едва заметен. Я спросила у девчонок. При дневном свете им казалось, что бриллиант необычайно ярко сверкает, чем вызвал их искренний восторг. Обе, чуть ли не в унисон, сразу попросили его примерить. Я сдуру согласилась.

– Ай! – вскрикнула Эна, роняя артефакт на землю.

– Что?!

– Кусается! Ола, как тебе не стыдно, так надсмехаться!

Ну вот, я же ещё и виновата! Нет, не ценят мою доброту!

– Я думала, что его "приручила", – пояснила я, поднимая и разглядывая перстенёк.

Симпатичная вещица, жаль что на всех пальцах болтается, а на большие перстень я одеть побоялась, потому что оба были "заняты". Совместить такой "неуживчивый" артефакт с другими не менее агрессивными без консультации с учителем, я не решилась.

– Теперь он только на тебя и настроен, – догадалась Эйва.

– Извините, не знала, – развела я руками.

Теперь я неслась на тачпане, сжав пальцы в кулак, боясь, что мой "фонарь", который я "раскочегарила" на полную мощность, соскочит в самый неподходящий момент.

А вон и убегающая троица. Я размахнулась и запулила перстень вперёд, чтобы на фоне отбрасываемого им света злоумышленники было хорошо видны. Проклятье! Не успел артефакт коснуться земли, как его свечение быстро пошло на убыль. Хорошо, кто кто-то из табиров догадался метнуть следом факел.

Бежавший последним мужчина стремительно развернулся и взмахнул топором. Фор резво скакнул влево, уходя от опасности и одновременно открывая скакавшим следом кочевникам сектор обстрела.

– Пум! – брошенный мной со всей дури метательный нож воткнулся в грудь мужику.

– Тью! Тью! Тью! – запели стрелы.

Фигуры беглецов упали. Я отыскала свой "светлячок" и, подъехав, получше рассмотрела тех, кто бежал спереди. Точно, я не ошиблась, это была женщина с ребёнком, те самые, которых я "приговорила".

Это случилось вчера вечером. По-моему, после первого же привезённого воза с добром.

Тогда мы построили всех скальнотвердцев и Эйва с Эной, не спеша, рассортировали их на "живых" и "мёртвых" – тех, кто ещё имел шанс на спасение, и тех, кто был обречён. В число безнадёжно больных попал тяжело кашляющий воин, о котором я уже говорила, он был совсем плох. В таком же состоянии было ещё несколько мужчин и женщин. Уже не помню точно, сколько… семь или восемь… А с ними одна девчонка, чуть постарше меня, дочь той худой женщины с запавшими глазами и всклоченными волосами, что была с нами в деревне.

Мать мои юные медики посчитали здоровой, а вот её ребёнка неизлечимо больным, хотя по внешнему виду девочки этого было совсем не видно.

– Как же так, нирта, она же здорова?! – оторопело уставилась на меня мать, у которой только что отняли, заживо похоронив, единственное дитя.

– Вы все слышали приговор, – отрезала я.

– Прими она лекарство вчера, может, болезнь и не зашла бы так далеко, – поддержала меня Эна, – а сейчас уже поздно.

– Я свою Эрту не оставлю, – шагнула мать к дочери, крепко прижав её к себе.

– Воля твоя, но обратной дороги не будет, – прокомментировала я этот самоубийственный шаг.

– Погоди, Мэя! – попытался схватить несчастную за руку Кирлатт, но та вырвалась.

– Нирта, как же так?! – это сорш уже мне.

– Она сама сделала свой выбор!

– Это мои сестра и племянница, нирта, у меня больше никого нет! – воскликнул Кир.

– Я сожалею, но помочь не могу. Это – её решение, – кивнула я на женщину, мёртвой хваткой вцепившуюся в свою дочурку.

– Прости, Кир, – смахивая слёзы вымолвила та, – без Эрты мне незачем жить!

Сержант хотел было что-то сказать, но лишь виновато потупил взгляд.

– Как ты можешь так легко распоряжаться людскими судьбами?! Это бесчеловечно! – выкрикнула Тала.

Блин, как же она меня достала, истеричка хренова!

– Раз так, я тоже хочу разделить судьбу несчастных! – девушка решительным шагом двинулась вперёд, чтобы присоединиться к обречённым, но моя "рука" с силой отбросила её назад.

– Что встали, хватайте её! – указала я на мгновенно вскочившую девчонку "волонтёрам".

Проклятье! Позабыла об этом сказать. В тот же день, парой часов раньше, ещё в деревне, когда крестьяне, чертыхаясь, запрягали в телегу Бабулю, ко мне явились двое Гил Стрелок и Марк. Первый постарше, второй помоложе, ну, да это неважно. Оба попали в плен у Гнилого, теперь Чёрно-Хрустального ручья, а потом работали на постройке укреплений.

– И чего вам надо?

– Мы это… это, хотим предложить помощь, – запинаясь вымолвил Гил.

– Зачем? – не поняла я, замок-то пал.

Оказывается, каторжане об этом уже знали… Нифига себе тут "сарафанное радио" работает, никакой мобильной связи не надо! Впрочем, пора бы мне привыкнуть.

Оба воина оказались скальнотвердцами.

– Нирта, вы ведь не собираетесь убивать уцелевших.

– Нет, но скорее всего, большинство из них и так погибнет от болезни.

– Вот мы и хотим помочь. Добровольно, ведь среди них наши родственники.

Что ж, похвальное стремление.

– Не имею ничего против.

– Тогда вы, нирта, Фарму скажите, а то он не хочет нас пускать.

– Отчего это.

– За нами долг: у меня – шестнадцать серебрушек, у Марка – девять.

– Тогда скажите ему… А, ладно, пошли со мной.

В общем, уговор у нас был такой: долг я прощаю, участвовать в спасении родичей разрешаю, оба воина сдают своё барахло и получают "серые одежды"… то есть спецовки из небелёного полотна, о которых я уже говорила. С обувью тоже как-то разобрались, уж и не помню, как точно было дело. По-моему оба сменили добротную обувку на какое-то рваньё.

Короче, "волонтёры" поспели как раз к моменту "дележа", когда я разделила больных на тех, кого ещё можно спасти и совсем безнадёжных.

А куда было деваться. Вон, в современном мире не на каждую заразу могут быстро найти вакцину. А тут глухое средневековье. Ни развитой медицины, ни приборов, ни специалистов, ни методик. В общем, всё на уровне знахарей. Нет, людей лечат, но эпидемия… Табиры, вон, целые племена вырезали только по подозрению, что там есть больные. То-то Шармиршох был, как пришибленный. Одно дело реальный противник, простые люди или эльфы, которых кочевники в грош не ставят, другое – воля богов, насланное проклятие. Попробуй их разубеди. А то что я пошла против высших сил, лишний раз подтверждает, что я… как там у классика: "не тварь дрожащая, а право имею"… Не богиня, но и не простой человек, даже самый могущественный, куда там всяким джехам, королям и императорам.

Но ладно, не будем забегать вперёд.

Что же касается лекарства, которое мы давали больным, то это был простейший мил… мирриималэт – эллиенский настой обеззараживающего и противовоспалительного действия.

Вообще, если говорить об эльфах и их медицине, то следует сказать вот что. По мнению длинноухих, проще заниматься профилактикой болезней, чем потом их лечением. Отсюда здоровый образ жизни, определённый набор пригодных к употреблению продуктов, привередливость в еде и питье, закалка организма и много всего прочего.

А лечение, как таковое? Настоящий врач в этом мире должен "видеть", как рентген, только тогда он сможет что-то сделать. Вон Влеху кости, как пазл, из осколков собрали. Вот только срастаться они будут естественным путём, а это очень долго.

Воспаление лекари тоже "видят", но это вполне объяснимо: организм борется, температура повышается. Даже я смогу различить, какой орган поражён, достаточно лишь внимательно "посмотреть". Но вот чтобы поставить диагноз и выбрать лекарство, нужно быть специалистом.

Вот и вся исцеляющая магия мира Аврэд. Никаких плетений, конструктов, восстановлений аур в первозданном виде. По щучьему велению ничего не происходит. А чары – лишь небольшое подспорье эскулапу, которое может хоть как-то сократить общее техническое отставание местной медицины. А сама она – кривой костыль в помощь бедолаге, которому придётся выкарабкиваться из пропасти, в которую рухнул его организм, своими собственными силами.

Но вернёмся к нашим "живым" и "мёртвым".

Гил с Марком схватили упирающуюся нэду Скальной тверди за руки, но та всё равно продолжала вырываться, брыкаться и ругаться. Как же меня всё это достало! Подошла и врезала бузотёрке "кулаком" в солнечное сплетение. Девчонка сразу обмякла. Нехорошо конечно, вот так, со всей дури. Тем более, на глазах её вассалов, пусть даже и бывших. Сама виновата! Нечего испытывать моё терпение. Будем надеяться, что она не беременна и отделается ушибом, да лёгким испугом.

– Слушайте все! Теперь вы будете отдельно есть, пить и спать. Друг друга не касаться и в гости не ходить. В тех, кто будет шастать туда-сюда, кочевники станут стрелять без предупреждения! Всем всё понятно?!

Народ безмолвствовал.

– Надеюсь, что уяснили, – буркнула я себе под нос и обратилась уже к табирам, объясняя, что от них требуется.

И вот теперь побег.

Мать с дочерью, а с ними кто? Мать твою! Это ж Кир! С топором на меня бросился, сволочь! Разозлившись, я дёрнула тачпана прочь, так, что тот аж всхлипнул.

– Ах, извини мой хороший, я не хотела! – пробормотала вслух.

Примирительно потрепала скакуна по чёлке и погладила по шее, мысленно извиняясь. Если ему действительно дано чувствовать своего хозяина, то он меня простит.

Подняла взгляд и упёрлась в Ильмиркая.

– Ильм, а ты чего выскочил? Думаешь, без амалата твои воины не справятся?

– Ну, без джехи же не смогли, – хитро прищурившись, усмехнулся тот.

Трупы беглецов сожгли, тех несчастных, что умерли на следующий день, тоже. Девчонки не ошиблись, остались только те, кого они причислили к "живым". Я собрала их всех.

– Сегодня ночью был совершён побег, – объявила во всеуслышанье, – виновные настигнуты и убиты. В следующий раз, если кто-то попытается сбежать, я перебью вас всех. Всем понятно?! – опять молчание, – Что, никто меня не слышит, или казнить из вас несколько недоумков, чтобы научились отвечать на вопросы?!

– Мы поняли… Не надо казней, – послышались голоса.

– Нирта, как так можно! – воскликнула нэда.

Вот сучка, не могла не вякнуть что-нибудь поперёк!

– Вы обходитесь с нами, как с дикими зверями! – всхлипнув, продолжала Тала, – Так нельзя!

– Ещё как можно! – рявкнула я, – Потому что вы хуже животных, те хоть понимают, когда с ними говоришь по-хорошему!

Ну вот и всё, невидимая война окончена. Девчонки проверили последних пленных: тех хоть сейчас можно было отпускать на свободу!

Я стояла напротив нестройной шеренги скальнотвердцев. Те же измученные люди с осунувшимися лицами. Все, как один в рванье, только Гил с Марком выделялись исправной одеждой. Ничего не поделаешь, всю старую одежду и обувь, как и прочее барахло, пришлось сжечь, а женщинам ещё и остричь волосы, иначе как бы они промывали свои гривы, как и всё тело, водой с мылом, самогонкой, а потом вновь водой, опять с тем же мыльным отваром. Не бог весть, какая санобработка, но на другую рассчитывать не приходилось.

Разумеется, не обошлось без скандала, Тала просто впала в истерику – как же так, ей, благородной нэде, остричь волосы, как преступнице. Попрание достоинства, несмываемый позор и всё такое прочее. Пришлось пригрозить, как до этого Шуву, который не хотел укорачивать свои шикарные усы, что сама всё сбрею "под ноль" тупым ножиком. Зная, что у меня слова не расходятся с делом, "жертвы" присмирели. Одной угрозы оказалось достаточно.

И вот теперь я с трудом различила нэду в толпе. В каком-то сером застиранном платье на пару размеров больше, которое висело на ней мешком. Осунувшееся, опухшее от слёз бледное личико на тонкой шейке с торчавшими во все стороны короткими волосами. Видно они были такими же своенравными и непокорными, как их обладательница.

– Всё нормально? – на всякий случай спросила я у девчонок, те молча кивнули.

Ну что ж, можно смело признать, что несмотря на все усилия нашей медицины, больные всё-таки выжили. Честь и хвала им за это.

– Слушайте меня, жители Скальной тверди. Ваше "заточение", как вы тут его обозвали… всё я про вас знаю, – махнула я рукой, да, подслушивала, каюсь, но куда деваться – сначала побег, а потом и ножиком ткнуть могут, – закончилось. Теперь вы можете идти, куда вздумается. Хотите – на Запад, хотите – на Восток.

– И куда ж мы, горемычные пойдём, – заголосила одна из женщин, – у нас же, почитай, ничего нет, всё сгорело дотла.

Их деревеньку мои "биологи" сожгли, а отравленный колодец засыпали.

– У вас осталось самое главное – ваши жизни! Другой бы властитель на моём месте вас всех просто перебил. Так на всякий случай, чтобы заразу не распространяли! Так что радуйтесь! Если голова и руки целы, не пропадёте! – и я огласила им общие условия, одинаковые для всех переселенцев.

– А что будет с нэдой Таларэнн? – спросил Гил, после смерти Кира ставший у скальнотвердцев за старшего.

– Она останется со мной.

– Как заложница?

Что ему ответить? Кабы я сама знала.

– Посмотрим, – пожала я плечами.

– Зря вы с ней так строго, она совсем девчонка.

– Это я – девчонка, – при этих моих словах воин настороженно посмотрел на меня, – а она – взрослая девушка. Пусть ведёт себя, как подобает, никто к ней цепляться не будет.

– Подождите, нирта, – остановил меня Гил, когда я повернулась, чтобы уйти, – вот, – он сунул мне в руку амулет Кира.

– Я понял, зачем Кирлатт мне его подарил, хотел остаться незамеченным, чтобы вы меня приняли за него.

– Возьми себе, – отодвинула я от себя руку мужчины.

– Но разве он не ценен?

– Конечно, только я сама себе амулет, а тебе может пригодиться.