Текст книги "Южный Урал № 13—14"

Автор книги: Дмитрий Мамин-Сибиряк

Ирина Спектор,
руководительница танцевального коллектива
РАЗЛИЧИЕ В ЯЗЫКАХ – ДРУЖБЕ НЕ ПОМЕХА

Обидно быстро забываются иные подробности.

Кто первый предложил написать письмо в Венгрию? Столяр Саша Гейман? Штукатур Роза Канунникова? А может быть, крановщик Женя Марамзин? Или учащийся ремесленного училища Юра Шевелев?..

Это было после того, как мы в перерыве между занятиями прослушали по радио новый чардаш.

Музыка понравилась всем.

– А почему мы не поставим ни одного венгерского танца?

Это спросил меня, конечно, Саша Гейман – один из самых способных танцоров нашего коллектива и, что скрывать, самый беспокойный, всегда испытывающий чувство неудовлетворенности тем, что уже сделано.

– В самом деле, почему? – поддержали Сашу многие.

Я ответила, что недостаточно знаю венгерское танцевальное искусство.

Тогда кто-то и предложил послать письмо в Венгрию. Мысль подхватили с большим воодушевлением.

Через несколько дней на почту сдали два заказных письма: одно было адресовано в Москву, послу Венгерской Народной Республики; другое – в Будапешт, в ЦК Союза трудящейся молодежи Венгрии. В графе «Обратный адрес» стояло: Челябинск, Центральный клуб трест «Челябметаллургстрой», танцевальный коллектив.

Содержание писем было одинаковым. Мы просили помочь нам связаться с одним из самодеятельных хореографических коллективов Венгерской республики, желательно – с коллективом строителей. Мы обещали писать письма регулярно, рассказывать о своей работе и своем творчестве.

И с тех пор не было дня, чтобы меня не «атаковали»:

– Ну как, нет письма?

А Саша Гейман – тот спрашивал таким тоном, будто я виновата в том, что письма из Венгрии еще нет.

28 апреля, в разгар предмайского концерта, к нам за сцену пришла библиотекарь клуба.

– Пляшите! – возбужденно сказала она. – Вам письмо из Венгрии!

Все окружили меня. Даже обычно невозмутимый баянист Павел Никанорович поспешно отставил в сторону свой инструмент.

– Читайте же быстрее! – нетерпеливо сказал Саша Гейман.

– Письмо из Сталинвароша, – сказала я ребятам. – А больше… больше я ничего не понимаю. Венгерский язык я знаю еще хуже, чем венгерские танцы…

В этот вечер мы выслушали десятки различных советов о том, как «организовать» перевод письма на русский язык.

О том, что в Сталинвароше, новом городе Венгерской Народной Республики, строится крупный металлургический завод, знали все. И это придавало письму особую ценность: ведь наш клуб обслуживает строителей тоже металлургического завода, и большинство участников нашего коллектива являются строителями этого металлургического завода.

На следующий день нам удалось перевести письмо.

«Дорогие друзья!

Нужно ли говорить, с какой радостью получили мы Ваше письмо, письмо из великого Советского Союза! Вся венгерская молодежь счастлива, что наша Родина идет по пути, указанному советским народом. Венгерская молодежь счастлива, что у нее теперь есть все возможности работать и учиться, овладевать культурой.

В нашем молодом городе есть дом культуры строителей имени Иозефа Аттилы. Он существует только полтора года, но ведет уже большую работу по культурному обслуживанию рабочих – строителей Сталинвароша и металлургического комбината. В нашем доме культуры работают музыкальные и другие кружки художественной самодеятельности. Здесь же занимается и наш танцевальный коллектив.

Юноши и девушки нашего коллектива приехали из разных городов и сел нашей Родины. Часть учится в строительном техникуме, по окончании которого станет специалистами, а часть работает непосредственно на стройке.

В декабре прошлого года мы принимали участие в республиканском смотре художественной самодеятельности в Будапеште, и заняли там первое место.

Мы будем очень рады наладить с вами творческую дружбу, пока хотя бы с помощью писем. Будем очень признательны, если Вы пришлете нам описания советских народных танцев, фотографии Вашего коллектива. В свою очередь, мы уже готовим для Вас фотографии и описания народных танцев Венгрии.

Мы отлично понимаем, какое значение для сохранения мира во всем мире имеет дружба советского народа со всеми народами стран народной демократии, в том числе и с нашим венгерским народом. И мы клянемся всегда крепить эту дружбу. В свое время весь наш коллектив во главе с руководителем подписал Обращение Всемирного Совета Мира о запрещении атомного оружия. Так вместе с Советским Союзом, по его примеру, венгерский народ отстаивает дело мира.

Посылаем Вам, дорогие советские друзья, первую нашу фотографию. Мы снялись на республиканском смотре художественной самодеятельности строителей.

Ждем с нетерпением Ваших писем.

Примите наш горячий привет от всего сердца и пожелания всяческих успехов в труде, учении и искусстве».

Мы немедленно послали поздравительную телеграмму строителям-танцорам Сталинвароша: ведь был канун Международного праздника трудящихся 1 Мая.

И сразу же начали готовить письмо, решив послать снимки и книги по хореографии.

Наконец, ответное письмо готово. В нем рассказали о своем коллективе, о родном городе, о самом молодом его районе – Металлургическом.

«В нашем коллективе, – писали мы, – почти пятьдесят юношей и девушек. Большинство из них – рабочие-строители, учащиеся технических школ и ремесленных училищ, есть и рабочие-металлурги.

Занимаемся мы вечерами, после работы. Часто выступаем в нашем клубе и в других клубах города.

В репертуаре нашего коллектива около двадцати различных танцев. Среди них: русские, украинские, молдавские. Есть и наши – уральские… Исполняем мы несколько танцев братских народов: чешских, польских, китайских. Недавно подготовили новый румынский танец, который собираемся показать на городском смотре. Очень хотим поставить новый венгерский танец и поэтому с большим нетерпением ждем от Вас обещанного нотного и описательного материала. Если Вы не задержите его присылку, мы, может быть, успеем подготовить к началу смотра и венгерский танец.

Все члены нашего коллектива, так же, как и Вы, единодушно подписали Обращение о запрещении атомной бомбы. Мы очень хорошо знаем, как много горя приносит народам война».

Ушло в Венгрию наше письмо.

И довольно скоро пришел ответ. Венгерские товарищи прислали не только оригинал письма, но сразу и русский перевод его. Нас очень тронуло, что в Сталинвароше оказались люди, изучающие русский язык и любящие его. В конверте оказались многочисленные фотографии, газета и журнал по хореографии.

Но самым дорогим и ценным было для нас письмо.

«Дорогие друзья! – писали сталинварошцы. – Вашу приветственную телеграмму мы получили накануне 1 Мая, и о ней узнал весь наш молодой город: она была оглашена с парадной трибуны во время праздничной демонстрации.

С того дня мы с большим нетерпением ждали Вашего письма. Наконец, оно пришло.

Присланные Вами фотографии и книга «Русские танцы» очень обрадовали нас. Ее мы с радостью используем в своей работе.

В следующем письме пришлем Вам описание венгерского танца «Драгселли-чокош», с которым мы выступали на республиканском смотре.

Как раз сегодня получили июньский номер ежемесячного журнала Союза Венгерских танцоров «Хореография». В нем помещено Ваше, такое теплое и радующее письмо. Посылаем экземпляр этого журнала.

От имени всех участников коллектива сердечно приветствуем Вас, дорогие друзья!».

Еще через несколько дней пришел объемистый пакет из Москвы, из Посольства Венгерской народной республики. Атташе Посольства, как писал он, «имеет честь при этом послать письмо Фальвари Кароя и фильм».

Это было письмо уже из другого хореографического коллектива строителей – из Будапешта. К нему были приложены эскизы костюмов, описание нескольких танцев, ноты, фотографии и небольшой фильм, посвященный одному из популярных венгерских танцев.

А вскоре пришло и очередное письмо из Сталинвароша, содержащее уже подробное описание танца «Драгселли-чокош». К этому письму была приложена газета «SZABADNEP». В правом верхнем углу ее была фотография и несколько заметок о двадцатипятилетии Магнитогорска, строительстве Кара-Кумского канала. Но фотографию мы узнали бы и без подписи. Она изображала наш, челябинский, оперный театр.

…Так началась дружба венгерских и советских строителей – участников художественной самодеятельности, любителей хореографического искусства, молодых людей, для которых нет более почетной задачи, чем служить народу, нет более светлой мечты, чем мечта о мире во всем мире.

Сейчас мы разучиваем венгерский танец «Драгселли-чокош». Трудящимся, строящим величественное здание человеческого счастья, различие в языках не мешает дружить, бороться за мир и культурный расцвет народов и побеждать!

ПОЭТЫ БРАТСКОЙ БАШКИРИИ

В этом году в Москве была проведена декада башкирского искусства и литературы. Деятели искусства и литературы братской республики Башкирии познакомили советских людей со своими достижениями.

Многолетние братские связи соединяют Башкирию я Челябинскую область. Сегодня мы предоставляем страницы для выступления лучших башкирских поэтов. Произведения Мустая Карима, Назара Наджми, Зайнаб Биишевой, Ханифа Карима, Кадыра Даяна и Катибэ Киньябулатовой, присланные башкирскими товарищами по нашей просьбе, даются в переводах московских, ленинградских и уральских поэтов.

Ханиф Карим
СТИХИ

 
Речушка Вар – от мшистых скал
Сквозь заросли ольхи —
Не ждет, чтоб я ее искал,
Сама бежит в стихи.
       Над ней тумана легкий пар
       И пены белой снег.
       Кто видел раз речушку Вар,
       Не позабудет век.
Ее луга, ее сады
И трепет ветерка,
Медовый вкус ее воды
Не сходит с языка.
       Я пил ту воду в летний жар,
       Измаясь вдалеке,
       И вот звенит речушка Вар
       Струей в моей строке.
Она совсем мала на вид,
Но я ее пою;
В большую Волгу Вар струит
Холодную струю.
 
 
                    Перевод Мих. Дудина
 

 
По тропинкам горным, сквозь чащобы
Мы с тобою пробирались к свету,
Руку дать всегда готовы оба,
Всюду, где другой опоры нету.
 
 
Сколько раз ты руку мне давала,
Сколько раз давал я руку,
Лишь в пути к большому перевалу
Люди цену узнают друг другу.
 
 
Все дороги жизни на две части
Поделили мы с тобой без спора,
Поделили горе, поделили счастье,
Поделили все крутые горы.
 
 
                    Перевод Конст. Симонова.
 

Назар Наджми
ЛЕНИНСКИЙ КОСТЕР

 
Шалаш в Разливе. Ночь. В огне
Трещит сосновая кора.
Давно Ильич на старом пне
Сидит, задумчив, у костра.
 
 
Я не был в битвах прежних дней —
На свете не было меня,
Но стала жизнь моя ясней,
Светлей от этого огня.
 
 
Костер зажжен рукой его,
Идет весенняя пора,
И все теплей,
И все светлей
Земле от этого костра!
 
 
                    Перевод Конст. Ваншенкина
 

Зайнаб Биишева
В МОСКВЕ-СТОЛИЦЕ

 
Вот какая ты красивая,
Наша светлая Москва.
Для тебя всегда носила я
В сердце лучшие слова.
 
 
Показалась мне не длинною
Путь-дорога до тебя.
На тебя взглянуть старинную
Я приехала, любя.
 
 
Как твои шумливы улицы,
Как улыбки горячи.
Как, встречая нас, волнуются
Дорогие москвичи.
 
 
Как дворцы растут над парками,
Как шумит людской прибой,
Как сияют луны яркие
Над тобой и под тобой.
 
 
По тебе хожу, как в сказке я, —
Нет красивей городов.
Ты к друзьям добра и ласкова
И закрыта для врагов.
 
 
И во все края разносится
Свет твой, гордая Москва.
И из сердца в песню просятся
Всей любви моей слова.
 
 
                    Перевод Мих. Дудина
 

Мустай Карим
ТРИ ДНЯ ПОДРЯД ИДЕТ СНЕГ

 
Тяжелый снег идет три дня.
Три дня подряд,
Три дня подряд.
И ноет рана у меня
Три дня подряд,
Три дня подряд.
 
 
Стальной осколок в ране той,
Как грешник, болью налитой,
На адском корчится огне
И не дает покоя мне.
 
 
Тяжелый снег идет три дня.
И рана ноет у меня.
А с ней осколок заодно
Он превратился в боль давно.
 
 
Его сырой рудой нашли
В глубинных залежах земли.
Руду тяжелую купил
Король, что ненависть копил,
Что в Руре мину отливал,
А на Днепре в меня стрелял.
 
 
Горячей кровью налитой
Гремел рассвет. Потом затих.
И два осколка мины той
Попали в нас двоих.
 
 
Один – в сержанте Фомине
Лежит в могильной глубине,
Другой – достался мне.
Двенадцать лет он жжет меня.
Тяжелый снег идет три дня.
 
 
Придет весна. Опять в снегу
Весной ручей заговорит.
Утихнет ненависть к врагу,
Коль кровь осколок растворит.
 
 
А раны старые горят.
Подряд в Париже третий день
О новых войнах говорят.
…И снег идет три дня подряд.
 
 
                    Перевод Мих. Дудина
 

СТИХИ О ДЕТЯХ

Кадыр Даян
ПРО ЯЛАЯ

 
Есть у нас в Уфе Ялай —
Мальчик, стало быть – малай.
Он всегда готовит в срок
На дом заданный урок.
 
 
От обиды он не хнычет,
Любит марки собирать,
А еще – преувеличить,
Говоря точнее – врать.
 
 
Он друзьям похвастал в школе:
– Я на пристани бывал,
     И я брасом, и я кролем
Ак-Идель переплывал.
 
 
И добавил: – Кто не верит,
Пусть попросит, повторю;
Правда, правда! Я неправду
Никогда не говорю.
 
 
Возражать ему нельзя.
И поверили друзья.
 
 
Как-то в знойную погоду
Загорать пошли на мель
Все ребята. С ходу в воду,
С громким криком – в Ак-Идель!
 
 
И Ялай за ними тоже
Так и сяк, а плыть не может.
Он икнул,
Захлебнулся и нырнул.
 
 
Не успел сказать: – Тону!
И отправился ко дну.
Скрылся бедный под водой.
       Дело б кончилось бедой,
 
 
Но друзья его достали,
Каждый был спасенью рад.
Отходили, откачали.
– Ты бы умер, – говорят.
 
 
И услышали в ответ:
– Я бы умер!
       Что вы! Нет!
Я же спрятался на дне,
Там удобно было мне.
 
 
                    Перевод Мих. Дудина
 

Катибэ Киньябулатова
СТИХИ

 
На Урале, как у нас,
На лугах стада,
И течет река Миасс —
Светлая вода.
 
 
Дно ее покрыл песок —
Медовой настой.
Посмотри: среди осок —
Бережок крутой.
 
 
Крепыши, – тебе скажу, —
Вырастают здесь,
Нет и года малышу,
А сноровка есть.
 
 
Молоко захочет пить, —
Чашку сам берет,
Сам он учится ходить
К бережку, вперед.
 
 
Ведь понятно: если мать
Не спускает с рук,
Храбрецом тебе не стать,
Маленький мой друг!
 
 
Волны пенятся, бегут
И поют как раз:
– Дети славные растут
У реки Миасс.
 

 
Солнышко ясно светит.
Собрался тесный кружок,
И вот уж гурьбою дети
Спустились на бережок.
С детства трудолюбивы,
Хороший они народ!
Смотри: под тенистой ивой
Кирпичный готов завод.
Минут не теряют даром, —
Строят огромный дом,
Рамзия вместе с Гульдаром
Копают песок совком.
А рядышком у Рашита
Не просто кирка и лом, —
Шумит и шумит машина,
Камни грызет ковшом.
Забот у ребят немало,
Смотри: Заки и Ильдар
Возят на самосвалах
Строительный материал.
Несутся вперед составы
По рельсам у самой реки,
И ветром сгибает травы,
Качает легко тальники.
Собачка Муйнак к ребятам
Бежит, виляя хвостом,
И маленькие ягнята
Играют в прятки с кустом.
Солнышко встало над чащей.
Стало сильней припекать,
Таких ребят работящих
Любит оно ласкать.
 

 
Смотрела девочка журнал
Однажды за столом
И увидала снимок там:
Стоит огромный дом.
– Ты, мама, мне скорей скажи,
Я так хочу узнать,
Кто строил эти этажи, —
Аниса просит мать.
– Здесь, дочка, университет,
Здесь город всех наук,
На землю всю сияет свет
Его огней, мой друг.
И коммунист – твой дед, и брат
Трудились день и ночь.
И Украина и Урал
Пришли трудом помочь.
Тесал столяр, кузнец ковал,
Растили дуб в лесах,
Чтоб светлый город засиял
На Ленинских горах.
 
 
                    Переводы Мих. Сергеева
 

К 50-ЛЕТИЮ ПЕРВОЙ РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ

Михаил Заикин
СИЛА ГНЕВА НАРОДНОГО
(Зарисовки событий 1905 года в Челябинске)

«Буря! Скоро грянет буря!»

Кто из нас не знает этих пламенных слов провозвестника первой русской революции Максима Горького? Могучие по силе своего воздействия слова пролетарского писателя нашли глубокий отклик в сердцах народа, задавленного бесчеловечной эксплуатацией.

Терпению трудового люда пришел конец. Рабочий класс, руководимый большевиками, возглавил могучее народное движение за свержение царизма.

Пламя революционного пожара запылало в центре России, дошло до самых глухих и отдаленных районов страны, забушевало на древнем Урале.

* * *

1905 год. Стоит тихое ясное утро первого майского дня. Лучи весеннего солнца освещают небольшую возвышенность, поросшую густым березняком. Она упирается в большое, почти непроходимое торфяное болото и окаймлена с двух сторон линиями Пермской и Сибирской железных дорог. Эта возвышенность, на которой ныне высятся корпуса Челябинского тракторного завода, стала в тот день центром больших событий. Челябинская организация большевиков проводила здесь маевку.

В одиночку и группами спешат сюда рабочие депо и завода «Столль и К°», оставившие работу. Наблюдатели направляют участников маевки на поляну, расположенную в глубине леса.

К полудню здесь собралось более ста железнодорожников и других рабочих города. Из рук в руки переходят первомайские листовки, всюду слышен горячий, взволнованный разговор.

Слесарь депо Кузьма Тарасов срезал молодую березку, наскоро соорудил древко и укрепил на нем красное полотнище. Вскоре на зеленой поляне алело уже несколько таких знамен, сделанных рабочими.

– Товарищи! – раздался вдруг громкий голос незаметно появившегося на поляне большевика Елькина, – по поручению Челябинской большевистской организации митинг объявляю открытым.

В наступившей тишине послышался шелест взвивающихся вверх красных знамен. Несколько человек вначале тихо, а затем все громче и громче запели любимую революционную песню:

 
Слезами залит мир безбрежный,
Вся наша жизнь – тяжелый труд…
 

Один за другим вливались голоса рабочих в этот торжественный народный хор. Песня нарастала:

 
Но день настанет неизбежный,
Неумолимый грозный суд!
 

Вольно, всей грудью, вдыхали люди свежий, бодрящий воздух весеннего леса. В глазах отражалась уверенность в свои силы, вера в правоту рабочего дела.

Словно отвечая на их мысли, вновь зазвучала над поляной горячая речь Абрама Елькина, говорившего о празднике 1 Мая, о тяжелой жизни трудящихся, о кровавых событиях 9 января, о солидарности и сплочении рабочих, о социал-демократической партии. Присутствующие на митинге как бы увидели размах развернувшейся борьбы и почувствовали себя значительным отрядом борцов за свободу. И когда оратор призвал рабочих к свержению самодержавия, с новой, еще большей, силой вспыхнула «Варшавянка».

Последние звуки песни пронеслись над вершинами стройных белоствольных берез и умчались туда, где видны были трубы заводов, где стояли замерзшие в этот день паровозы, словно призывая весь трудовой народ подняться на великую битву.

А в это время в лесу, за болотом, один оратор сменял другого. После выступления представителя Уральского комитета РСДРП слово взял слесарь депо, член городского комитета социал-демократической организации Кузьма Тарасов. Затем взволнованно говорил о тяжелых условиях труда рабочий кожзавода. Все они заявили, что день открытого выступления рабочих близок.

Маевка произвела большое впечатление не только на ее участников, но и на всех тружеников города. Она явилась свидетельством того, что рабочее движение шло на подъем и что выступления в Челябинске приобретают все более ярко выраженный политический характер.

В мае, по примеру Челябинска, развернули забастовочное движение рабочие Миньяра, Сима, Катав-Ивановска и других заводов. Стачечное движение возглавлялось крепнущими большевистскими организациями.

* * *

Из небольшого домика, расположенного неподалеку от Челябинского вокзала, вышли два человека. По накинутым на плени замасленным курткам в них можно было узнать рабочих ремонтных мастерских. Пройдя мимо деревянных домишек, опоясавших привокзальную площадь, они углубились в лес между вокзалом и городом. Вскоре еще несколько человек один за другим скрылись в том же направлении. Через некоторое время все они встретились в лесу, где и состоялось собрание рабочего актива Челябинского узла и завода «Столль и К°».

Собрание обсудило ход стачки, начавшейся сегодня утром – 30 мая, и наметило план действий на будущее. Рабочий актив еще раз внимательно просмотрел требования к администрации дороги. В них ярко отражалось настроение рабочих завода и железнодорожников, их недовольство войной и политикой царского правительства. Особенно негодовали железнодорожники Челябинского узла. Перед их глазами проходили эшелоны с войсками, боеприпасами, десятками тысяч раненых, изувеченных и озлобленных войной солдат. Положение самих рабочих было чрезвычайно тяжелым. Задержка выплаты мобилизационных денег обострила эту ненависть и рабочие поднялись на защиту своих прав.

Выступление возглавил Челябинский комитет РСДРП, разработавший требования рабочих к администрации и решивший начать стачку 30 мая. На митинге, который проходил утром в назначенный для выступления день, забастовщики обсудили и одобрили 19 требований к администрации. Был выбран стачечный комитет из трех человек и цеховые делегаты рабочего контроля. Во главе стачечного комитета встал рабочий депо большевик Роман Максимович Пивкин, человек крепкой закалки.

И вот сейчас, в лесу, вновь и вновь перечитывая 19 требований рабочих, собрание актива решило утром следующего дня двинуться всей массой к конторе и предъявить требования администрации дороги.

Расходились глубокой ночью, полные решимости держаться стойко, не поддаваться ни на какие угрозы и провокации.

…Раннее утро 31 мая. У конторы службы тяги собралось свыше 600 бастующих рабочих. Из края в край многочисленной толпы перекатывается гул голосов.

Сильный наряд жандармов и казаков занял площадь перед конторой. Прибывший из Оренбурга жандармский полковник пытался уговорить забастовщиков приступить к работе. Но железнодорожники стояли на своем.

Из толпы вышел представитель бастующих и зачитал полковнику 19 требований к администрации дороги. Лицо полковника налилось кровью. Вырвав из рук рабочего листовку с требованиями, жандарм начал кричать, оскорблять рабочих.

– Зачинщиков… выловим!.. Расстреляю!.. Сгною их на каторге!

Возмущение, свист, угрожающий шум толпы заставили полковника изменить тон и заявить, что требования будут переданы начальнику дороги.

– Но… что касается пункта о контроле над администрацией… ни в коем случае не помирюсь! Ваше дело – работать!

Вскоре его тучная фигура скрылась за цепью казаков и жандармов.

Забастовка железнодорожников Сибирского и Самарского депо Челябинского узла продолжалась до 2 июня и закончилась победой рабочих. Кроме экономических требований – выдачи мобилизационных денег, увеличения поденной оплаты на 25 процентов, отмены штрафов и т. д., – были удовлетворены и требования, имевшие политическое значение. Администрацией был признан Совет цеховых уполномоченных, который теперь получил право в известной мере контролировать ее деятельность и выполнение принятых требований.

Так в ходе борьбы в Челябинском депо сложился своеобразный орган – цеховые делегаты рабочего контроля. Укрепился авторитет и влияние большевистской организации.

* * *

Был канун воскресенья. Паровоз тяжело тащил вереницу вагонов к Златоусту. Вот поезд замедлил ход и остановился на небольшом полустанке.

Из вагонов вышли более ста пассажиров. Они празднично одеты. У каждого в руках корзинка или сумка с продуктами. Приехавшие группами направились в лес и стали располагаться на отдых.

Вскоре поднялся широкоплечий человек. Его плотная, крепко сбитая фигура привлекла внимание присутствующих. Это был Иван Здобнов, бывший матрос Балтийского флота, теперь начальник боевой дружины рабочих Челябинского депо и завода «Столль и К°».

– Начать занятия! – приказал он дружинникам.

Все поднялись с мест. У дружинников появились револьверы разных калибров, ружья, бомбы, отлитые рабочими в мастерской на квартире братьев-революционеров Поповых. Группа стрелков направилась к возвышенности, и вскоре там началась тренировка по стрельбе в цель. Группа бомбометчиков отправилась в горы. Разведчики окружили начальника своего десятка, представителя из солдатской группы РСДРП, и внимательно выслушивали очередное задание.

Так, летом 1905 года Челябинская большевистская организация, выполняя решения III съезда РСДРП, проводила большую работу по созданию боевой дружины. Дружина была создана еще в мае и состояла всего из 40 молодых рабочих. Сейчас, в разгар лета этого бурного года, в дружине было восемь десятков.

В воскресные дни и вечером дружина проводила занятия в лесу, неподалеку от Челябинска. В летнее время она часто выезжала к Златоусту, где проводила стрельбы в цель, разведку и т. д.

В октябре дружина насчитывала уже до ста человек.

Наряду с военным обучением рабочих большевики развернули политическую агитацию среди солдат, вовлекая их в активную революционную борьбу.

* * *

Афиши, расклеенные на деревянных заборах, извещали жителей города о предстоящем массовом гулянье в городском саду. Вечером, в день гулянья, к саду потянулась молодежь. Рабочие подходили семьями и располагались под деревьями. На эстраде играл духовой оркестр.

К массовому гулянью подготовилась и большевистская организация.

…Веселье в разгаре. Вдруг над садом взвились ракеты, рассекая темное вечернее небо цветными полосами. Взрыв – и над гуляющей публикой полетели сотни белых листков. Все бросились их ловить. Это были листовки, отпечатанные на гектографе в тайной типографии А. Елькина.

Пока на место происшествия прибыла полиция, люди успели прочитать воззвание большевистской организации. Большевики призывали граждан упорно бороться за учредительное собрание, против созыва булыгинской думы.

А в воскресное утро 20 июня жители увидели, что все стены домов и заборы оклеены белыми листовками. Выделялись крупно отпечатанные заголовки: «Всеобщая стачка», «К рабочим Челябинского депо», «Солдатская памятка», «К гражданам», «Комиссия Булыгина». Четыре тысячи расклеенных листовок несли в массы горячее слово правды.

Растерявшиеся жандармы не успевали срывать со стен листовки и класть их на стол изумленному и встревоженному ротмистру Шамлевичу.

Большевистская организация Челябинска развертывала устную и печатную агитацию среди трудящихся, готовя их к бойкоту булыгинской думы, к всеобщей стачке, к вооруженной борьбе за свержение самодержавия. В лесу, на квартирах рабочих систематически занимались пропагандистские кружки, готовившие теоретически грамотных пропагандистов и агитаторов.

* * *

«Оренбург. Губернатору.

Поезда трем линиям прекратили движение, винный склад, электрическая станция, аптека, булочные бездействуют. Тысячная толпа настроена враждебно… Прошу Троицка выслать казаков…»[1]1
  Чкаловский обл. государственный архив, фонд № 1, канцелярии Оренбургского губернатора, дело № 374, оп. 356, л. 2—3.


[Закрыть] —

телеграфировал начальник губернии челябинский исправник Высоцкий в октябре 1905 года.

Начальник почтово-телеграфного управления округа сообщал туда же, что забастовавшие железнодорожники

«угрожают прекратить действия Челябинской почтово-телеграфной конторы. Случае закрытия действия, Челябинске будет прервано сообщение Европы с Востоком…»[2]2
  Челябинский облпартархив. ф. смешанный.


[Закрыть]

Для панических телеграмм оренбургскому губернатору были весьма серьезные основания.

К этому времени революционное движение охватило всю страну. Москва, Петербург, Варшава, Одесса, Баку, Прибалтика, Урал были охвачены всеобщей стачкой.

12 октября к всеобщей стачке примкнули рабочие Челябинска и железнодорожники Златоуста. Попытка жандармов разогнать митинг в Челябинске с помощью оружия, провалилась. Рабочие, вооружившиеся камнями и кусками железа, разогнали жандармов и организовали с пассажирами и служащими вокзала многолюдный митинг. Затем участники митинга двинулись к заводу «Столль и К°», где к ним присоединились заводские рабочие.

Около тысячи участников массовой забастовки грозной лавиной двинулись в город. В голове колонны заалело красное знамя, в рядах демонстрантов зазвенели революционные песни.

Смяв наряд полиции, не выпускавшей рабочих винного склада, демонстранты сняли с навесов массивные железные ворота. Свыше 200 рабочих склада присоединились к забастовщикам. Короткий, летучий митинг – и демонстрация двинулась к другим предприятиям, пополняя свои ряды рабочими и служащими электростанции, почты, телеграфа, водокачки, чаеразвесочных фабрик.

Митинги у предприятий проходили под лозунгами: «Долой самодержавие!» и «Да здравствует революция!»

На следующий день большевистская организация провела массовый митинг на Александровской площади, где ныне расположен детский парк. Стянутые в Челябинск крупные воинские силы окружили площадь.

Как только были произнесены первые речи ораторов, на участников митинга обрушились конные казаки. В воздухе замелькали плети; со свистом рассекая воздух, они ложились на спины, плечи и лица рабочих, оставляя кровавые следы.

Но стачечники держались стойко. Оказав сопротивление войскам, они отошли на станцию, и на железнодорожных путях возобновили митинг. К станции подошли солдаты местного гарнизона, жандармы, сотня казаков и батальон, прибывший из Кургана. Произошла жестокая схватка, демонстранты были рассеяны.

Однако забастовка продолжалась, она приняла всеобщий характер. Стояли на путях затихшие паровозы, на дверях магазинов висели замки, не работала электростанция, не дымили трубы заводов и фабрик.

В лесу, за городом, и в станционном поселке один за другим вспыхивали многолюдные митинги. Рабочие требовали предоставить народу всеобщее избирательное право, свободу слова, печати, союза, собраний, обеспечить неприкосновенность личности, амнистировать политических заключенных, не наказывать участников стачки.

В ходе всеобщей забастовки, проходившей под руководством Челябинской организации большевиков, был создан общегородской стачечный комитет, в который вошли 18 представителей рабочих. Председателем стачкома избрали Романа Пивкина.

В стачком, разместившийся в железнодорожном клубе, рабочие шли как в свой боевой штаб. В нем они видели орган власти трудящихся, к которому обращались со своими нуждами, запросами, предложениями.

Стачечный комитет, возглавив борьбу рабочих, проводил митинги и собрания, с помощью боевой дружины организовывал их охрану и наблюдал за порядком в городе, своей властью отменял законы царского правительства, ввел 8-часовой рабочий день.

Попытки меньшевиков и эсеров распространить свое влияние на рабочих оказались безуспешными. Вот один из ярких примеров. 17 октября был опубликован царский «Манифест». Стачечный комитет сорвал митинг либеральной буржуазии, собравшейся приветствовать «Манифест», и превратил его в митинг трудящихся. В зале раздались призывы большевистских ораторов к вооруженному восстанию и свержению самодержавия, был организован сбор средств на вооружение рабочих. А 19 октября под теми же лозунгами на станции был проведен массовый 4-тысячный митинг рабочих и присутствовавших здесь крестьян-переселенцев. Митинг перерос в демонстрацию, которая двинулась в город.

Полиция и гарнизон оказались бессильными перед этой большой силой. Начальник гарнизона под охраной солдат и сотни казаков спрятался в своем доме. Демонстранты освободили арестованных рабочих и захватили исправника Высоцкого. С его плеч были сорваны погоны.

* * *

19 октября. На улицах Челябинска заметно большое оживление. С Соборной площади расходятся участники только что закончившейся мирной демонстрации трудящихся.