Текст книги "Рим. Новый Порядок. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Молдовану

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

Отец вновь сосредоточился на карте.

– Сейчас наша главная цель – маркоманы. Нам удалось заключить временный мир с их союзниками, квадами. Если всё пойдёт по плану, маркоманы окажутся один на один против нас.

Его голос зазвучал громче, с ноткой решимости.

– Этой весной мы перейдём Дунай всеми силами. Легионы нанесут удар, чтобы окончательно сломить их сопротивление.

И над картой склонились все стратеги, ещё раз проверяя положение фронта, чтобы ничего не упустить. Отец перечислял силы и указывал на карте, где что находится. Это была не карта из моей прошлой жизни, но она была понятной, хотя её упрощённость порой вызывала замешательство. Особенно меня смущал глубокий выступ на севере, в районе языгов. Было очевидно, что эту территорию нам сейчас не удержать.

– Смотри сюда внимательно, Люций Коммод, – привлёк моё внимание отец, указав на участок карты. – Наша стратегия в этой войне – изменить границы. Дунай слишком протяжённый, и мы не можем полностью контролировать границу вдоль реки.

Он провёл пальцем по карте, очерчивая границы:

– Наши стратеги считают, что гораздо удобнее и эффективнее будет отодвинуть лимес к горам, где сейчас обитают варвары. Если мы построим защитные сооружения на перевалах, то сможем охранять эти рубежи меньшими силами. Это даст нам возможность обезопасить провинции Паннонии, Норика и Дакии. План состоит в том, чтобы создать две новые провинции – Маркомания и Сарматия.

Его голос стал чуть ниже:

– Но чтобы это осуществить, нам придётся решить проблему языгов. Если оставить их без контроля, они будут постоянной угрозой, открытыми воротами для набегов.

Я внимательно изучал карту. На ней горы были изображены схематично, без деталей. Мысленно я пытался восстановить географию Европы. Центральные горы, возможно, это Чехия, а Карпаты – ближе к Дакии. Мой взгляд задержался на пересечении линий в Дакии, создававшем путаницу.

– Отец, поясни что это за линии в провниции? – попросил я отца. Думаю лучше задавать вопросы, чем оставаться в неведении.

Отец на мгновение задумался, затем пояснил:

– История этих земель сложна. Антонин Пий разделил Дакию на две провинции: Dacia Apulensis со столицей в Апулуме и Dacia Malvensis. Однако, учитывая угрозы с севера, четыре года назад я объединил их в одну – Tres Daciae. Но проблемы не исчезли.

Он указал на участки карты, где прорисовывались следы варварских вторжений.

– Квады и языги прорвались сюда, захватив золотые рудники и угнав десятки тысяч жителей в плен. Многие форты были разрушены, даже в Тибискуме. Наместник Секст Кальпурний Агрикола умер от чумы, и я решил временно разделить провинцию на три области. Легат Верхней Мезии, Марк Клавдий Фронтон, взял на себя управление центральной провинцией Dacia Apulensis. Dacia Malvensis была поручена Макринию Авиту, который уже доказал себя, разгромив лангобардов и обиев. А прокуратором восточной части я назначил генерала Пертинакса. Эти изменения отражены на карте.

Я слушал эти интересные пояснения, стараясь запомнить детали, но мои мысли возвращались к лимесу вдоль гор. Насколько я помнил, римляне так и не смогли этого достичь. Хотя идея казалась блестящей – защищать горные перевалы легче, чем огромные равнинные пространства. Возможно, стратеги лучше знали местность и сочли это реальным.

– Можно мне высказать своё мнение? – осторожно спросил я, поймав взгляд отца.

– Говори, Люций, – кивнул он, слегка улыбнувшись.

– Я считаю что идею передвижения лимеса на север к горам восхитительной. Мы обезопасим и сможем развить навигацию по Дунаю. Это укрепит реку, создаст пространство для расселения колонистов и обеспечит единую и целостную защиту провинциям. К тому же, языги окажутся окружены нашими силами, что сделает их более покладистыми. Но я понимаю, что это непросто, и что война затянется.

Отец удовлетворённо кивнул, а генералы переглянулись. Их лица оставались сдержанными, но в их глазах читалось лёгкое удивление.

– Хорошо сказано, сын мой, – произнёс отец. – Ты быстро учишься. Это приятно видеть.

Получить признание отца – философа, императора и полководца – было для меня большим достижением. Но ещё важнее было другое: возможность показать себя перед этими людьми, которые сейчас слушали меня и оценивали каждое слово.

Я взглянул на генералов, стараясь встретиться взглядом с каждым. Уже сейчас мне нужно было нарабатывать их доверие, их уважение. Я понимал, что без этого мне не быть успешным командующим, не стать настоящим наследником Марка Аврелия.

– Благодарю, отец, – сказал я, стараясь говорить спокойно и уверенно. – Но я лишь учусь на вашем примере и мудрости ваших советников.

Некоторые из генералов, услышав это, слегка улыбнулись, видимо, оценив мои слова. Я видел в их лицах не только уважение, но и скрытое ожидание. Это были воины, привыкшие к действиям, а не к словам. Я должен был доказать им свою состоятельность не только речами, но и поступками. Далее на этом совете старался наблюдать за этими людьми, понять их характеры и цели, их подходы к войне и управлению.

Совет продолжился, и офицеры один за другим делали доклады по вверенным им частям и задачам. Их речи были чёткими и уверенными, насыщенными подробностями о положении легионов, логистике и состоянии границ. Слушая их, я осознавал, какая невероятная сила сконцентрирована здесь, в Карнунте.

Некоторые доклады касались снабжения армии: количество зерна, вина и масла, маршруты доставки, состояние дорог. Другие были посвящены дисциплине легионов, их готовности к бою, обстановке в отрядах вспомогательных войск. Пару раз упоминали взаимодействие с местным населением – как с римскими гражданами, так и с союзниками среди варваров.

Мой отец, не прерывая докладчиков, внимательно слушал. Иногда он задавал вопросы, уточняя важные моменты. Я ловил каждую его реплику, стараясь понять, как он управляет этим огромным механизмом. Были конечно же и проблемы, которые касались мобилизации, комплектования, дисциплины в вспомогательных войсках, снабжения и состояния дорог после зимы.

Наконец, после нескольких часов напряжённой работы, совет подошёл к концу. Отец подвёл итоги, поблагодарив всех за проделанную работу и за службу Империи. Один за другим генералы покидали шатёр, а я, следуя протоколу, попрощался с каждым, стараясь запомнить их лица и имена.

Когда все разошлись, я почувствовал лёгкую усталость, но одновременно и прилив энергии. Мне казалось, что я прикоснулся к сокровищу Империи.

– Идёмте, цезарь, – произнёс Декстер, подойдя ко мне. – я провожу вас обратно в вашу палатку.

– Конечно, Декстер, – кивнул я, направляясь к выходу.

Вместе мы вышли из шатра. Свежий весенний воздух Паннонии ударил в лицо, и я почувствовал себя легче после напряжённой обстановки совета. На мгновение я задержался, глядя на огромный лагерь, развернувшийся передо мной. Это был поистине город, город легионов, и я осознавал, что именно здесь, среди этих людей и этих стен, вершилась судьба Рима.

– Хотел спросить, Декстер, – начал я, прерывая раздумья, – возможно ли выделить одного опытного легионера для физических упражнений и обучения бою?

Декстер слегка нахмурился, обдумывая мой вопрос.

– Цезарь, – начал он осторожно, – сомневаюсь, что в вашем возрасте обучение у легионера будет подходящим. Они заточены на строевой бой, который требует не только силы, но и выносливости, которой вам ещё предстоит набраться.

Я разочарованно вздохнул, чтобы не выдать досаду.

– Однако, – продолжил Декстер, с лёгкой улыбкой, – у нас в лагере есть инструкторы. Это ветераны, которые знают, как обучить даже новичков. Они могли бы уделить вам внимание. И у меня даже есть один на примете. Думаю он вам понравится.

– Это было бы прекрасно, – кивнул я. – Я тренировался в Палатиуме, некоторые основы есть, но этого мало пока. Я понимаю, что не готов к серьёзным нагрузкам, но хочу учиться.

Декстер кивнул, явно одобрительно оценивая мой настрой.

– Я поговорю с инструктором. Завтра утром он будет готов к вашей первой тренировке. Но помните, цезарь, важно не перегружать себя. Обучение – это путь, а не скачок.

– Благодарю, Декстер. Я готов. – ответил я, предвкушая новые впечатления.

Декстер слегка улыбнулся:

– Легионы оценят вашу решимость, цезарь. И я уверен, что вы справитесь.

Глава 6

923(170) тот же день, Карнунт, Паннония

После того как расстались с Декстером, день у меня прошёл за учёбой. Учителя, казалось, словно предчувствовали, что вскоре я стану уделять меньше внимания их занятиям, погрузившись в военное дело. Они с особым рвением вели лекции, то задавая сложные вопросы, то углубляясь в тонкости своих дисциплин. Возможно, мне это только казалось, но я чувствовал, что они стараются вложить в меня максимум знаний.

Вечером, в роскошной императорской палатке, предназначенной для отдыха, собралась наша семья и приближённые отца: генералы, советники и несколько легатов и центурионов. Среди них был и Гален. Мы пересеклись взглядами, и он почтительно склонил голову, но разговора между нами не состоялось.

Несмотря на всю неформальность, это была не просто беседа для развлечения. Обсуждались новости из Города и провинций, проблемы лагеря и даже философские размышления о судьбе Империи. Для меня такие мероприятия были новинкой, но я понимал их важность. Здесь можно было узнать, кто с кем дружит, какие у кого интересы, что у кого на уме. Это была некая проверка пульса общества, скрытая за непринуждённой беседой.

– Кстати, уважаемый Гален, – неожиданно обратился отец к медикусу, – хочу вас обрадовать. По вашей просьбе я выделил несколько пленных для опытов. Хотя рабы нынче в цене из-за чумы, ваша идея показалась мне интересной. Надеюсь, вы не доведёте их до смерти.

Гален склонил голову в благодарственном жесте:

– Благодарю вас, Август. Вы же знаете, я всегда осторожен. Если возникнут недуги, я их быстро излечу. Мне важно лишь наблюдать начальные признаки.

– О каких опытах идёт речь? – заинтересованно спросила мама, переводя взгляд с Галена на отца.

– Пусть Гален сам расскажет, – ответил отец с лёгкой улыбкой, давая медикусу слово.

– Анния Галария, ваш сын высказал любопытную мысль, связанную с кипячением воды. Он предположил, что огонь уничтожает некие вредные свойства воды, которые могут вызывать болезни. Это идея заинтересовала меня, и я предложил провести простое наблюдение: давать пленным кипячёную воду и не кипячёную, которую Цезарь назвал “сырая вода”, чтобы понять разницу в их влиянии на здоровье.

В палатке повисло лёгкое напряжение.

– Коммод, это твоя идея? – спросила мама, посмотрев на меня с лёгкой смесью удивления и сомнения.

Я почувствовал, как на меня устремились взгляды.

– Да, мать, – ответил я спокойно. – Я размышлял о природе вещей и пришёл к выводу, что огонь может обезвреживать то, что нам вредно. Я думаю что миазмы убивает. Хотя возможно не все. В общем, Гален счёл мои мысли заслуживающими проверки.

– Что же, – медленно сказала она, – это довольно... необычно для столь юного возраста.

Отец вмешался:

– Необычно, никто до сих пор не считал миазмы чем-то живым. Я рад, что наш сын уже пытается найти новые решения. Даже если ошибся, это достойный опыт проверки.

– Благодарю вас, отец, – ответил я, стараясь выглядеть уверенно.

Разговор вновь перешёл к обсуждению лагерных дел, но я чувствовал, что сделал ещё один небольшой шаг вперёд в укреплении своего положения среди этих людей.

На этом все значимые и интересные беседы в этот вечер закончились.

На следующий день, примерно в шесть утра, Тертуллиан разбудил меня.

– Доминус, вас ожидает Декстер у входа.

Я удивился, но по привычке уже был на ногах.

– Сальве, Декстер! К чему такая ранняя встреча?

– Сальве, Цезарь! – приветствовал он меня привычным военным ударом кулаком в грудь. – Вы просили тренировок. Поэтому мы должны поспешить.

– Хорошо, я понял. Но думаю, что подкрепиться с утра всё же не помешает?

– В вашем возрасте, возможно, это допустимо, – задумчиво ответил центурион. – Но прошу вас не затягивать.

Я кивнул, и, уложившись примерно в полчаса, вместе с Тертуллианом завершил утренние ритуалы. После этого мы быстрым шагом направились к ближайшей тренировочной площадке.

На площадке уже вовсю кипела жизнь. Воины отрабатывали удары, маневры и строевые упражнения под громкие команды инструктора. Его голос гулом разносился по воздуху, отдаваясь в груди.

Когда мы подошли ближе, инструктор, стоявший спиной, обернулся. Я невольно замер.

Передо мной предстал мужчина лет сорока. Его лицо, изрезанное шрамами, выглядел брутально, но ни один из них не умалял выражения силы и властности. Его взгляд, пронзительный и спокойный, смотрел прямо мне в душу. Это был взгляд хищника – опытного, опасного воина, который не нуждается в доказательствах своей мощи.

Его движения, осанка и даже стояние на месте словно заявляли: перед вами – человек, для которого битвы стали второй природой. Всё в нём – от потёртой кожи брони до уверенной, спокойной манеры держаться – говорило о многолетнем опыте. Весь его вид, движения, аура давали понять что это опытный и опасный воин. И вроде не делал он ничего, но это и не надо, он смотрел спокойно как тигр на обреченную добычу.

Декстер слегка поклонился:

– Цезарь, позвольте представить вам Марция Фуста, начальника лагеря. Это он будет руководить вашими тренировками.

Марций Фуст, не отводя от меня цепкого взгляда, склонил голову в знак приветствия и заговорил низким, властным голосом:

– Сальве. Значит, вы, цезарь, решили стать легионером?

– Сальве, Марций Фуст…

– Зови меня инструктор Фуст, – перебил он.

– Хорошо, инструктор, – ответил я, стараясь скрыть удивление его прямотой. – Я бы хотел тренировки для общего укрепления здоровья, развития…

Фуст прервал меня ещё раз, прищурившись:

– Вы больны, цезарь? Пережили тяжёлую болезнь?

– Нет, я здоров. Я хочу просто…

– Что ты хочешь, цезарь? – с ленцой в голосе и едва заметным насмешливым тоном спросил он, склонив голову.

Я запнулся. Этот вопрос и манера общения застали меня врасплох. В этой эпохе не существовало понятий вроде «общего фитнеса» или «поддержания формы». Каждое движение, каждый удар, каждое усилие было предельно функциональным, подчинённым одной цели – выжить на поле боя. Атлетика, конечно, была важной частью подготовки, но она шла рука об руку с боевыми навыками.

Инструктор и Декстер молчали, внимательно смотря на меня, как будто ожидая услышать что-то большее, чем стандартный ответ. Я осознал, что подхожу к тренировкам с современным взглядом, который здесь был неуместен. Собравшись с мыслями, я выдохнул:

– Я хочу стать воином. Сильным воином, чтобы не погибнуть на поле боя из-за своей слабости. Я хочу быть правителем, который сможет постоять за себя и за своих людей. И... которого будут уважать легионеры.

Фуст прищурился, словно пытаясь прочитать меня насквозь.

– Уважали легионеры? – протянул он с лёгкой насмешкой. – Чтобы случайно не погибнуть на войне? Парень, в твоей голове полно глупостей. Возможно, ты умен в других делах, но в военном деле ты пока что пустое место. Однако... – он задержал паузу, будто взвешивая свои слова, – я кажется понял тебя. Сквозь весь этот лепет я уловил суть.

Его молчание казалось бесконечным. Он смотрел на меня тяжёлым взглядом, от которого хотелось отвернуться, но я заставил себя встретить его глаза.

– И как мне тебя звать? – неожиданно спросил он.

– Люций Аврелий Коммод… – начал я.

– Я знаю твоё имя, цезарь, – прервал он. – Я спросил, как мне тебя звать?

– Люций, – быстро ответил я, чувствуя лёгкое волнение.

– Так вот, молодой Люций... – начал он мягким тоном, а затем резко рявкнул: – А ну бегом вокруг кампуса двадцать кругов! И не морочь мне голову! Чего замер? Вперёд!

Я действительно замер. Это был, пожалуй, первый человек в этом мире, который разговаривал со мной в таком тоне. До сих пор никто не смел повышать на меня голос, и уж точно не командовал мной так дерзко. Но я быстро пришёл в себя, оглядел огромный кампус и заценил расстояние, которое мне предстояло преодолеть.

– Что, уже устал? – бросил Фуст с каменным выражением лица.

Сглотнув, я развернулся и ринулся бежать. За моей спиной раздался хриплый смешок инструктора.

***

Цезарь сорвался на бег сразу, взяв неожиданно высокий темп. Тит с сомнением смотрел на него, мысленно оценивая: "Сможет ли он выдержать все двадцать кругов?" В глубине души он знал, что Фуст – человек непростой, и его методы тренировок далеко не мягкие. Но сейчас сомнения центуриона начали перерастать в уверенность: "Это слишком."

Пока юный Коммод нарезал круги, его мысли вернулись к событиям нескольких дней назад. Он хорошо помнил день, когда императорская семья прибыла в лагерь. Для Тита это был момент смешанных чувств. Карьера шла уверенно при покровительстве Люция Вера, войны с Парфией принесли ему известность. Но потом пришла демоновая чума, унесшая столько жизней, включая покровителя. Потеряв Вера, Тит понял, что его карьера достигла потолка. Максимум, чего он мог ожидать, – должность трибуна. Стать легатом было почти невозможно: у Марка Аврелия тоже находились свои люди, которые мечтали о высоких должностях.

Но всё изменилось, когда Коммод впервые приветствовал легион. В тот момент Тит, сам того не осознавая, понял, что костям снова дали шанс упасть удачно. Цезарь был ещё слишком юн, не имел связи среди военных, и, похоже, его отец привёз его сюда именно для этого – завести друзей, наладить отношения.

Тогда это очень быстро понял и выкрикнул тот ответ Цезарю который выдал удачу. Цезарь тогда на него посмотрел и заметил, это было уже хорошо. Удивлению Тита не было предела, когда Марк Аврелий поручил ему заботиться о сыне и быть его проводником. Такая удача казалась невероятной.

Поначалу всё шло хорошо. Молодой Цезарь проявлял интерес к военному делу, учился слушать. Но когда Коммод попросил найти инструктора, Тит насторожился. Он знал что они сейчас все заняты чрезмерно. Тем не менее, договориться с Марцием Фустом удалось. Фуст был не из лёгких, но при необходимости брался за задачи, которые другим казались неподъёмными.

Теперь же, наблюдая, как Коммод заканчивает девятый круг, Тит всё сильнее начинал сомневаться в своём выборе.

– Слушай, Фуст, а ты это не слишком? – задумчиво спросил он, не отрывая взгляда от мальчишки.

– Ты сомневаешься в моих методах, центурион? – резко ответил Фуст, сузив глаза. – Тогда не стоило приходить. Не ставь под сомнение приказы.

– Правило легиона, – кивнул Тит, подавив раздражение. – Но он же не легионер.

– Ещё нет, – сухо ответил Фуст. – Для этого он должен пробежать ещё десять кругов.

– Он или сдохнет, или пошлёт нас…

– Надеюсь.

– Что? – удивился Тит, повернувшись к инструктору.

– Надеюсь, что пошлёт нас, – пояснил Фуст, даже не глядя на собеседника. – Это сильно сэкономит нам время.

Тит поморщился, но ничего не ответил.

***

Лёгкие горели, взгляд упёрся в пустоту, а в голове я повторял только номер круга, чтобы не сбиться. Жесткий инструктор – это мягко сказано. До сих пор меня не то чтобы щадили, но в Палатиуме упражнения всегда соответствовали возрасту. Я не рвал жилы и не падал от усталости. Как же я ошибался, ожидая того же и здесь!

Первые круги давались легко. Уверенность росла, и я думал: "Справлюсь!" Но к пятому кругу эта мысль начала растворяться в боли. На седьмом я уже злился – на Декстера, на Фуста, на кампус, на самого себя. На девятом круге в голове предательски замелькала идея бросить всё. "Какая разница, если завтра я всё равно буду недееспособным?"

К десятому кругу моё упорство всё же взяло верх: "Докажу, что смогу!" Но на одиннадцатом тело подвело меня. Нога скользнула, и я рухнул. Как приятно было лежать на холодной земле, чувствуя её жесткость и прохладу.

– Приятно обнимать землю, Люций? – услышал я мягкий, но ехидный голос сверху.

Хрипя, я попытался встать.

– Ты не закончил разогрев, Люций, – разочарованно произнёс этот изверг.

– Это... что... ра... – просипел я.

– А ты как думал Люций? – участливо посочувствовал мне Фуст. – ты думал что тренировки можно начать без разогрева? Жаль, конечно, если ты не захотел провести тренировку сегодня.

Я поднял голову смотря с ненавистью в глаза инструктора.

– Малыш, ты что-то хочешь мне сказать?

Собрав последние силы, я выровнял дыхание, поднялся, хоть и пошатываясь.

– Прошу прощения, инструктор, я сегодня не смогу провести тренировку по состоянию здоровья. Разрешите завтра вернутся!

– Инструктор Фуст, – поправил он меня, сверля взглядом.

Я набычившись смотрел на него. Ведь он реально издевается. Но я не понимаю какой реакции он ожидает. Ладно, с меня не убудет, хотя кипит внутри.

– Инструктор Фуст, разрешите обратится.

– Разрешаю – с интересом ответил тот.

– В ходе разогрева для тренировки моё тело доказало неспособность продолжить её сегодня. Прошу отменить тренировку.

Фуст молча изучал меня несколько секунд, затем хмыкнул:

– Вали отсюда. Завтра в это же время.

Он развернулся и ушёл, словно потеряв ко мне интерес.

– Давайте, Цезарь, я помогу вам вернуться, – предложил Тит, поспешив ко мне.

– Нет. Веди в бани, – ответил я.

Я что дурак отказываться от помощи в таком состоянии? Ничего, Рим не сразу строился, и я не сразу покажу им… хмм... а что показать? Потом придумаю, но точно что-то покажу. Или докажу? Без разницы.

В банях я провел больше полдня. Нужно было восстановить хоть как-то тело, массаж, распарка, помогли в этом в некоторой мере. Потом завалился к себе в палатку. Учителя поблажек не давали. Римские упыри.

Я не дурак отказываться от помощи. В банях я провёл полдня: массаж и пар помогли хоть немного восстановить тело. Однако вечером учителя, словно сговорившись, не дали мне ни малейшей поблажки.

На следующее утро я проснулся с болью во всех мышцах. Но слово было дано. Прибыв к кампусу, я снова встретил Фуста и Тита.

– Сальве, Люций, – произнёс Фуст, испытывающе глядя на меня.

– Сальве, инструктор Фуст. Прибыл для проведения тренировки.

– Да? Ну ты знаешь что нужно для тренировки, да?

– Разогрев.

– И? – выжидательно спросил тот.

– Двадцать кругов вокруг кампуса? – спросил я, неуверенно глядя на него.

– Молодец, Люций! – оскалился Фуст. – Раз ты знаешь, что делать, почему ещё здесь?

Сдержав тяжёлый вздох, я развернулся и медленно побежал. В этот раз я не стал разгоняться, понимая свои силы.

***

Фуст наблюдал, как мальчишка начал неспешный бег. Учится, быстро.

– Ты заметил, центурион, как он .. – он выразительно помахал рукой – ну, это, говорит?

– Ага, еще вчера. – неохотно ответил Тит наблюдая за Коммодом. – Необычно.

– Вот именно! Не обычно! – Фуст усмехнулся. – Я вообще не слышал чтобы так.. обращались. Но что-то в этом есть! Чувствую!

– Что же?

– Пока не понял, – нехотя вздохнул инструктор. – но я точно это разгадаю. Но как это он… Разрешите обратится!

Тит ничего не ответил, тоже невразумительно хмыкнул. Да, в этом точно что-то есть. Главное чтобы он научился наконец разогреваться.

***

Двадцать кругов, конечно, были мне не под силу. Даже одиннадцать, на которые я едва наскреб вчера, казались чем-то недостижимым. Сегодня я свалился на шестом.

– Люций, ты точно хочешь уважения легионеров? – наигранно протянул Фуст, подходя ко мне.

Я упрямо молчал. Какой смысл отвечать? Здесь ценят дела, а не слова. Собрав остатки сил, я встал и шагом продолжил круг. Тело протестовало, но я упорно шёл, чувствуя каждый шаг как удар молота. Ещё четыре круга шагом – и я снова рухнул.

– Инструктор Фуст, разрешите обратиться, – прохрипел я, поднимаясь на дрожащих ногах.

– Разрешаю. – с неким прищуром ответил он, скрестив руки на груди.

– Ученик Люций, не смог довести разогрев к тренировке, по состоянию здоровья. Прошу перенести тренировку на завтра.

Фуст внимательно смотрел на меня, жуя губами.

– Ладно, приходи. А теперь не мозоль мне глаза.

Как обычно, я провалялся в бане, в этот раз чуть дольше, чтобы хоть немного успокоить ноющие мышцы. Следующий день прошёл так же, как предыдущий, и я снова свалился до достижения цели.

Но изменения всё же были. Во первых, я начал носить с собой флягу с кипячёной водой – на этот раз решил, что разумнее потратить усилия на утоление жажды, чем сражаться с её последствиями. Во вторых, я валился уже на тринадцатом круге. На вечерних посиделках я ловил странные взгляды отца. Он молчал, но смотрел на меня с выражением, которое я никак не мог разгадать. В ответ я упрямо удерживал его взгляд, и отец отец уводил взгляд.

А спустя еще неделю, когда я закончил, свой недоразогрев, Фуст на мою просьбу придти завтра, ответил:

– Нет, Люций, завтра ты не придешь ко мне.

Я удивлённо посмотрел на него.

– Завтра военный совет. Император хочет, чтобы ты там был. Отдыхай.

Не сказать что его форма обращения ко мне как-то изменилась за это время. Все та же насмешливо издевательская. Но сейчас, впервые за всё время, его тон звучал почти доброжелательно. Меня не так впечатлило то, что надо идти на совет, как этот ответ. Видимо, что-то такое он уловил на моем лице, поэтому рявкнул:

– Вали уже отсюда, дохляк!

В сопровождении Декстера я направился в бани, чувствуя, как с каждым шагом тело наливается усталостью. Завтра всё будет иначе, думаю, один день перерыва точно пойдет на пользу.

А на совете, я узнал что отец, с легионами, начинает переправу через Дунай, начав кампанию против маркоманов.

Глава 7

923(170) май, Карнунт, Паннония

На совете все то же повторилось что и раньше, проверялись приказы и готовность войск, доставка припасов и состояние укреплений.

Когда отец начал перечислять силы, которые будут участвовать в походе, общее число впечатляло: около ста тысяч. Но, как заметили генералы, это были не только легионеры. Много вспомогательных войск, набранных из недавно мобилизованных.

– Вспомогательные войска недостаточно подготовлены, – сказал генерал Гай Песцений Нигер, склонившись над картой. – Они с трудом следуют инструкциям, и есть риск, что под давлением врага они дрогнут.

– Времени на полную подготовку нет, – спокойно ответил отец. – Медлить значит подвергнуть опасности наши северные провинции.

Я был согласен что невозможно в полной мере подготовится к войне.

Наконец, отец обратился ко мне:

– Ты, Люций Аврелий Коммод, останешься здесь, в лагере. Поход для тебя ещё преждевременен.

– Почему, Август? – спросил я.

Я заметил, как несколько генералов переглянулись.

– Поход, Цезарь, требует… полного разогрева, – вмешался генерал Клавдий Фронтон с едва заметной улыбкой.

Отец согласно кивнул. Но меня задело то, что вместо отца посмел вмешаться генерал, пусть и очень уважаемый. Никогда не любил нарушение субординации. А еще и оказывается что тут все в курсе про мои особые тренировки. Хотя, тренировки ли это? Неважно! Тут похоже сквозит так, что никто не умеет держать язык за зубами.

– Когда я разогреюсь, – медленно процедил я, глядя на Фронтона, – жарко будем всем.

Никто не ожидал такого ответа, и видно что взрослые дяди немного упали в осадок, от такого.

– Что ты имеешь в виду, Люций Аврелий Коммод? – спокойно, но с лёгким интересом спросил отец.

– Ничего особенного, – сострил я невинное личико. – просто, думаю, освою разогрев летом. Когда будет очень жарко.

Этот невинный выпад вызвал понимающие хмыканья у генералов, а Фронтон лишь слегка усмехнулся. Отец удовлетворённо кивнул, возвращаясь к обсуждению. На этом инцидент завершился, вернувшись в деловое обсуждение.

В целом, я был согласен, что мне еще рано, на фронт. Решение оставить меня в лагере было правильным. Зачем молодому и неопытному цезарю подвергать себя рискам? Особенно если учесть, что мои физические тренировки – всего лишь начало долгого пути. В этой эпохе пешая война требовала невероятной выносливости, а мои двадцать кругов вокруг кампуса, как я начал понимать, были действительно только «разогревом». Ну да, ладно, мне есть чем занятся и в лагере.

На следующий день началась переброска войск через Дунай.

Лагерь, который и так жил в постоянном напряжении, теперь гудел, словно улей. Всё смешалось: лязг оружия, громкие команды офицеров, скрип повозок, перегруженных припасами. Тысячи солдат шли организованными колоннами к переправе.

На реке солдаты строили понтонные мосты. Некоторые части использовали лодки, большие и маленькие, чтобы перевезти не только людей, но и грузы. Лошади нервничали, фыркая и брыкаясь при погрузке.

Я наблюдал за этим с одной из вышек, пытаясь охватить взглядом весь масштаб операции. Казалось, река пульсировала – с одной стороны перешагивала Империя, с другой уже ощущалось дыхание варваров.

Переправа заняла неделю. Всё это время я следовал привычному графику: утренние тренировки с Фустом, почти уже осилил четырнадцать кругов. Далее, занятия с учителями, вечерние посиделки. Наконец, в конце недели отец сообщил, что завтра начнётся наступление.

***

Несколько дней спустя, после изнуряющей тренировки, я ввалился в палатку и увидел долгожданного гостя.

– Сальве, Цезарь, – поклонился Гален с более выраженным почтением, чем раньше.

– Сальве, достопочтенный Гален, – добродушно улыбнулся я. – Рад видеть вас. Впрочем, едва ли такой занятой медикус зашел просто так. Вы по делу, верно?

– Ваша проницательность, юный цезарь, удивляет меня. Вы правы, я пришел с результатами опытов и посчитал важным обсудить их с вами.

– Я весь во внимании, достопочтенный. Присаживайтесь, пожалуйста, – предложил я, изобразив гостеприимного хозяина.

Когда мы сели, Гален некоторое время молча изучал меня взглядом. Я понимал, что мои предположения о кипячении воды могли оказаться ошибочными, но все равно чувствовал волнение. И тем более, выводы могут быть сделаны вообще какие угодно, из-за слабой основы понимания естественных наук.

– Император предоставил мне небольшое число пленных для опытов, поэтому эксперименты были ограничены. Мы взяли один источник воды, часть которой кипятили, а часть оставили сырой. Вообще не всегда от потребления воды могут возникнуть проблемы со здоровьем. К тому же мы умеем ее в некоторой мере очищать песком и углем, как сделано в акведуках. Чтобы ускорить результаты, я намеренно "загрязнил" воду. В двух из трех групп различий почти не наблюдалось. Однако в третьей, где количество миазмов было больше, рабы, пившие сырую воду, пострадали от отравления, в то время как те, кто пил кипяченую, остались здоровы. Пришлось, – он вздохнул, – пока лишь испытывать три разные пропорции. Надо понимать что варвары, сами по себе крепкие здоровьем. И надо постараться, чтобы испортить им желудок. Там где было меньшее количество миазмов, разницы не было. Легкие недомогания были во второй пропорции, где миазмов было больше. Рабы пившие сырую воду, морщились от некоторых неудобств. В последней же группе опыты дали самый очевидный результат. Мы давали воду с миазмами, сырую и кипяченую. От сырой все рабы подхватили отравления. Но те кто пил кипяченую не имели тех проблем.