Текст книги "Убийства с уведомлением (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Малиган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)

– А взять вот, например нас, – Станислав Георгиевич, уже дано никому не читал лекций, и быстро возвращался во вкус. – Мы с вами нормальные?

– Нет, – ответил Андрей Сергеевич.

– А вот здесь вы заблуждаетесь!

– Значит, по-вашему, – уже по-настоящему вступил в дискуссию Андрей Сергеевич. – Следователь, каждый день имеющий дело с убийцами, насильниками, наркоманами, которые исходя из вашей теории тоже являются НОРМАЛЬНЫМИ, и бизнесмен, наживающийся на чувстве общенационального патриотизма – это НОРМАЛЬНЫЕ люди!?

– Мы с вами нормальные, в этом сомневаться не приходиться, но те, кого вы перечислили – нет.

– В чем разница!? По-моему это просто другая сторона одной и той же медали!

– Сейчас постараюсь объяснить, – аудитория попалась – благодатная, а больше Станиславу Георгиевичу было и не надо. Лекции то он любил читать, он не любил, когда его не слушали.

– Если в человеке только начинают проявляться отклонения от установленного, конкретным обществом, понятия нормальности, что происходит с таким индивидуумом?

– Его отправляют в дурдом!

– Так поступают разве что в антиутопиях, – иронически заметил Рейндж Ровер. – Такой человек не полностью потерян для общества, и его еще можно, так сказать, вернуть в семью.

– Как!? – Андрей Сергеевич тоже давно не ходил на лекции, и ему действительно было интересно.

– Поставить его НАД подавляющей серой массой, но ни в коем случае не над самим обществом. Дать ему направление, куда он сможет направить свою ненормальность. В интересах самого общества разуметься.

– В моем случае, – продолжил Станислав Георгиевич. – Дать мне возможность зарабатывать деньги, и кататься на тачке, рядом с которой оставшаяся серая масса, только постоять может. В вашем – дать контроль, над теми же наркоманами и убийцами. Над теми, кто по разным причинам, не может удовлетвориться ценностями приемлемыми для данного общества.

– А если не получается? В дурдом?

– Изоляция, – ответил Станислав Георгиевич. – Если вирус не активный, и не трогает здоровые клетки, организм может и не обращать на него внимания. Если человек не выходит за пределы собственной квартиры, и не пытается никому навязывать свои нездоровые для общества идеи, такого могут и не трогать, просто следить за ним.

– Или скажем монах, который годами сидит в пещере, где-то в Тибете, – решил привести еще один пример Рейндж Ровер. – «Да пусть сидит!» Вот такое будет к нему отношение.

– А если вирус становиться активным – уничтожить! – подвел итог Майоров.

– В большинстве случаев бывает достаточно изолировать. Но суть вы уловили.

– И вы продолжали с ним общаться даже, несмотря на все то, что вы только что мне сказали?

– Во-первых сказать такое о человеке сразу невозможно, – возразил бывший лектор. – Для меня Саша был просто умным студентом, ОЧЕНЬ умным студентом если на то пошло. А затем общение с ним превратилось в такого рода наркотик. Он олицетворял для меня все то, чем мне никогда не стать. Год назад она защитил диплом бакалавра, руководителем которого я был, и до сих пор этим немало горжусь. И я понял, что больше у нас не будет поводов для встреч. Я ему надоел. Я понял это не сразу, больше боялся даже в этом признаться. Но ушел из университета я именно поэтому, Когда понял, что второго такого Саши, у меня никогда не будет.

– Вы сказали «Он олицетворял для меня все то, чем мне никогда не стать». Что именно? – попросил уточнить Майоров.

– Только такие люди как Саша, могут приводить общество в движение, выводить его из состояния стагнации, меняя вместе с ним и само понятие нормальности.

– А разве плохо, если бы все люди на земле были бы нормальными? – спросил Андрей Сергеевич.

– Все изменения идут от ненормальных людей, – ответил Станислав Георгиевич. – Если все станут нормальными, тогда мы бы сразу оказались в романе Джорджа Оруэлла «1984».

– Не читал.

– Ну, так прочтите, хорошая книга.

– Мне уже ваш дипломник посоветовал, – Андрей Сергеевич достал из портфеля «Учение Дона Хуана». – Читали?

– Конечно! Это я посоветовал ему почитать Кастанеду. Мы с Сашей часами могли его обсуждать.

– А я думал, вы ему диплом помогали писать.

– Не думаю, что ему нужна была бы хоть чья-то помощь, хоть в чем-либо!

– Можете рассказать, о чем эта книга, – попросил следователь. – А то я только треть ее прочитал, а мой мозг, словно через мясорубку прокрутили.

– Так и должно быть, – ответил Станислав Георгиевич. – Кастанеда это один из самых трудных для чтения авторов. Но если вы продолжите ее читать, то постепенно ваши мозги, расставляются по полочкам, но уже не в том порядке, в котором они были до Кастанеды.

– Эта книга, – продолжил Станислав Георгиевич. – О жизненном пути воина, который во всем действует безупречно, то есть в любой ситуации действует настолько хорошо, насколько это вообще возможно. Его ничто не способно сбить с его пути, потому что он знает – этот путь единственно верный для него.

– И вы следуете этому пути?

– Нет.

– Почему? – спросил следователь Майоров.

– Да потому что просто прочтение этой книги, требует от вас таких затрат жизненной энергии, что гораздо проще сразу от этого отказаться, не говоря уже о том, чтобы пытаться воплощать все это в жизнь!

– Путь воина значит! – Андрей Сергеевич ждал продолжения, его не последовало. – Знаете, я тут подумал, вы сказали что, такие как Саша, хотят изменить общество.

– Не только хотят, но и при определенных обстоятельствах могут это сделать.

– Согласен, – сказал следователь. – Но ведь для того чтобы хотеть что-то изменить в мире, нужно же чтобы тебя в нем что-то не устраивало! А что не устраивает Сашу в нашем обществе!?

– А вот это вопрос на миллион долларов!!! – ответил Станислав Георгиевич. – Скажу честно, я очень много над этим думал, но найти на него ответ, или набраться смелости, чтобы просто задать ему прямо этот вопрос, я так и не смог. Но если вы сумеете ответить на это, то сможете его понять.

– Красиво ведь, – преподаватель посмотрел в окно, солнце уже должно было скрыться за горизонтом, но небо все еще было оранжевым.

– У Солженицына есть такая фраза: «Невозможно управлять теми, у кого ничего нет». Я трус – боюсь потерять то, что у меня есть. А вот у Саши нет, ничего такого, что он боялся бы потерять, поэтому он способен на что угодно.

Андрей Сергеевич допил кофе. Информации, которую он только что услышал, было бы достаточно для защиты докторской диссертации по психологии. Но с другой стороны он не узнал, вообще ничего конкретного по интересующему его вопросу.

– А вы слышали историю, которая произошла с ним на втором курсе? – спросил он, надеясь услышать хоть что-то конкретное. – Его преподавательницу звали Мария...

– Да, – прервал его Станислав Георгиевич. – Я слышал эту историю.

– Просветите меня, – попросил следователь. – А то все кого бы я ни спрашивал, бегут от нее как от огня.

– Видите ли, Андрей Сергеевич, о таких как Саша, предпочитают особо не распространяться. Если есть возможность, любой преподаватель предпочтет с ним не связываться.

– То есть поспрашивать его, просто для очистки совести, и поставить ему ту оценку которую он сам захочет?

– Верно, – ответил Станислав Георгиевич.

– Но Мария Ивановна, была не из тех, кто терпел подобное поведение, и пятерку ставить ему не собиралась.

– Да.

– И что же Саша сделал?

– Сначала по стандартной схеме, – ответил Станислав Георгиевич. – Если студент не согласен с преподавателем касательно своей оценки по итогам семестра, он пишет заявление в деканат. Далее созывается специальная комиссия состоящая в основном из других преподавателей по этому предмету или близких к нему, и те уже принимают решение, обоснованны ли претензии студента, и оценивают его знания.

– И часто ли прибегают к этой процедуре?

– Нет, это вообще очень большая редкость. В интересах, как деканата, так и студента до этого не доводить. Всегда ведь проще договориться.

– Но Саша пошел до конца!

– Верно, – сказал преподаватель. – Проехался по ней, как танк, а она была женщина уже пожилая.

– Была! – подтвердил следователь.

– Он не остановился на том, что просто получил свою пятерку, – продолжил Станислав Георгиевич. – Он доказал, а это было сделать не так уж и сложно, что конспекты, и вообще методика преподавания Марии Ивановны, мягко говоря устаревшие по меркам Болонской системы.

– Ее уволили?

– Конечно, – ответил преподаватель. – Если бы данная ситуация возникла бы сейчас, факультет вообще могли закрыть, признав что здесь чуть ли не рассадник коммунизма!

– Что случилось с Марией Ивановной?

Станислав Георгиевич долго молчал, затем ответил:

– С этим увольнением жизнь для нее закончилась, потому что этот институт и был для Марии Ивановны всей жизнью.

– Она умерла через три месяца, – закончил за преподавателя Майоров. – Вы никогда не задумывались что именно Саша...

– Это очень серьезное обвинение, следователь! И без серьезных улик, не разбрасывайтесь подобными заявлениями.

– Вы ему сочувствуете! – догадался Андрей Сергеевич.

– Да, – даже не попытался возразить Станислав Георгиевич.

– Вы сказали: «Институт и был для Марии Ивановны жизнью». Если это знали вы, знал и Саша. Следовательно, он знал и последствия своих действий. Это Ваш драгоценный Саша ее убил.

– Вы...

– Старуху, от которой никому не было никакого вреда!

– Но и пользы тоже никакой!

– Значит, вы не просто ему сочувствуете! – сказал Андрей Сергеевич. – Но и разделяете его идеи. Саша по-вашему, что!? Современный Раскольников!? *Достоевский «Преступление и наказание»*

Рейндж Ровер молчал. Он смотрел на свою недопитую чашку кофе, больше не подымая глаз на своего собеседника.

– Вы знаете в чем Саша обвиняется! Интернетом то умеете пользоваться – Андрей Сергеевич видел, что сокрушил своего оппонента, что тот валяется на канвасе, и подняться уже не может, но продолжал добивать уже лежачего оппонента:

– Он подозревается в убийстве, или доведении до самоубийства 15 человек. Более того, он на этом неплохие деньги подымает. Небось, вы сами на том сайте уже зарегистрировались!

– Он делает это не из-за денег! Но видимость финансового успеха, нужна ему для привлечения еще большего внимания. Так устроено наше общество, и Саша этим умело пользуется.

– Для чего он все это делает? – спросил следователь, зная, что если и получит ответ на этот вопрос, то точно не сегодня.

– Вы уже сами частично ответили на этот вопрос, – сказал преподаватель. – Узнайте, что именно не устраивает его в нашем обществе, и поймете его.

– Начните с этого, – Станислав Георгиевич указал на книгу, лежащую посреди стола.

– Я искренне пытался ему помочь, – продолжил преподаватель. – Но теперь понимаю, что своими жалкими попытками лишь ускорил его психоз.

Он встал из-за стола, оставил деньги за недопитый кофе. На его лице, был смесь смирения, и ужаса, которые обычно приходят с пониманием того, что ты уже и так сделал все, что мог, только дало это диаметрально противоположный от ожидаемого результат. Примерно такое же лицо должно было быть у главного инженера Чернобыля, после того как тот нажал на красную кнопку аварийной остановки 4-го реактора.

– Иногда я чувствую себя, гребанным Обиваном Кеноби, – теперь на его лице была ухмылка, выражающая всю его степень презрения к самому себе. – Если у вас больше нет ко мне вопросов...

Андрей Сергеевич тоже встал, и молча протянул ему руку.

..., тогда я правда не знаю, чем могу еще вам помочь, – Станислав Георгиевич, пожал протянутую ему руку, и покинул кафе. Через минуту его Рейндж Ровер, скрылся за ближайшим поворотом.

Следователь Майоров не спешил покидать кафе, здесь было уютно, а куда идти дальше, а главное зачем, Андрей Сергеевич не имел ни малейшего понятия. Оставалось только ждать, и это место было ничуть не хуже других.

Он сел обратно за своей столик, и заказал себе еще двойного кофе. Андрей Сергеевич смотрел в окно, любуюсь, как подсвеченное колесо обозрения наматывает круги, в ночном небе Харькова.

– Хороший здесь кофе, – Андрей Сергеевич так увлекся созерцанием ночных пейзажей, что даже и не заметил как его киевский коллега сел напротив него. – И само кафе отличное. Я и сам люблю здесь бывать.

Следователь Майоров молча пил свой кофе, ожидая пока Сергей сам скажет зачем сюда явился.

– Вы верите в то, что он говорил?

– А вы все слышали!?

– Конечно!

– У него нет резонов врать, – ответил Андрей Сергеевич.

– Допустим, все, что он сказал – правда, – продолжил Сергей. – Что это нам дает?

Колесо обозрения полностью изменило свой окрас, следователь перевел взгляд на своего коллегу, и так уж сложилось – непосредственного начальника.

– Я думаю ответ заключаться в тех четырех...

– Да недотрах с ним случился!!!! – кафе было полупустым, но несколько пар глаз все же с укоризной посмотрели в сторону их столика. Сергею было на это насрать! – Или же наоборот, его кто-то трахнул! И я не спрашивал вас, когда, или что случилось с этим психопатом. Я спрашиваю, ЧТО нам делать ДАЛЬШЕ!!!????

– А как прошел ваш день?

Следователь Панасовский долго и пристально смотрел на Андрея Сергеевича, размышляя ответить ли ему на этот вопрос, или послать. Встать и уйти.

«– Вообще какого хера я сюда приперся!?»

– Мы весь день пытались добиться блокировки сайта, и отследить, куда с него уходят деньги. Результат – огромный БОЛТ!

– Сколько уже?

– Почти пять миллионов имбицилов!

– И что всем приходит точная дата? – спросил Андрей Сергеевич.

– Да, – ответил Сергей. – Зарегистрируйтесь там, Вам, что 1 евро жалко?

– Жалко, – ответил Майоров. – Сколько времени прошло со дня убийства Кати Лебедевой!?

– Четыре дня! Интерес к нему достигает своего пика!

– Значит очень скоро что-то произойдет. – сказал Андрей Сергеевич. – Он просто не имеет права разочаровать свою уже многомиллионную аудиторию.

– Произойдет, – подтвердил Сергей. – А мы здесь сидим!

– Здесь можно ждать, ничуть не хуже чем где-либо еще.

– Ждать, – как робот повторил киевский следователь.

Он взял в руки книгу Кастанеды, повертел в руках, открыл наугад, прочитал один абзац. Закрыл, положил на место. Так он боролся с нервным тиком, захватившем уже почти все его тело.

– Вы ее читали? – спросил Андрей Сергеевич.

– В сокращенном варианте.

– Мы же не в школе, – поучительно сказал Майоров. – И это не домашнее задание по зарубежной литературе.

– Делать мне больше нечего, – ответил Сергей. – Большая часть этой книги – это описание действия галлюциногенных мексиканских кактусов! Он же открыто издевается над нами.

– Пейот, – сказал Андрей Сергеевич. – Другое его название – Лафафора. У мексиканских индейцев такие кактусы были...

– Да срал я на ВСЕХ индейцев! Дурит он нам головы, вот и все!

– Может и так! – согласился Майоров. – Но эта книга, это точно нечто большее, чем просто описание снов, после приема галлюциногенов! Я думаю, он что-то из нее почерпнул, но исказил, и извратил. Это стало для него последним гвоздем.

Андрей Сергеевич вдруг осознал, что говорит со стенкой. Он допил и вторую чашку кофе. Какая-то мысль крутилась на самом краю сознания, но не могла сформироваться. Он посмотрел на книгу, лежащую вниз обложкой на столе. Все еще мучившее его похмелье, словно туман загораживал следователя от нее, и смысл ускользал.