Текст книги "Убийства с уведомлением (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Малиган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 28 страниц)

– Прочитаешь в новостях, лежа где-нибудь на белоснежном пляже, в Тайланде, и перечитывая свою любимую книгу «Пляж». *Алекс Гарленд*

От этой фразы Катю как током ударило. Лишь один человек знал, про эту книгу.

Это были две самые счастливые недели в ее жизни, а затем он исчез, и не подавал признаков жизни, до сегодняшнего дня. Она считала – так не бывает, но оказалось – бывает, если твоя любовь, больной на голову массовый маньяк убийца.

– Вспомнила меня! Наконец-то!

– Но как такое возможно!? – Девушка не понимала, как она могла не заметить этого раньше. – Мы ведь встречались в том кафе, а я...

– Стань типажом, и никто тебя не увидит. Для тебя я был еще одним ботаном, ни больше, ни меньше, не заслуживающим ни капли твоего внимания. Ты смотрела, но не видела.

– Отличное выражение лица, – продолжал Пророк. – Можешь начинать. А если по ходу возникнут сомнения, просто представь, как я вышибаю мозги твоей любимой сестренке.

– Я – Екатерина Лебедева, автор статьи о Пророке, – начала читать Катя. – Я хочу вам сказать, что в обществе, в котором мы все с вами живем, есть изъян, который я заметила, к сожалению, слишком поздно.

– Время – единственный ценный ресурс человека, – продолжал Катя. – То как человек его использует, и определяет его судьбу. И чем быстрее он осознает, что его время ограничено, тем более осмысленную жизнь сможет прожить.

Дальше сосредоточиться было проще, хотя фразы, произнесенные вслух, начали приобретать для девушки совершенно иные оттенки, они почти пугали ее, и единственного чего она хотела, это покончить с этим и забыть навсегда.

– Цель оправдывает средства, – Катя с облегчением заметила, что это был последний абзац. – Смерть нескольких индивидов – ничтожная цена, за спасение вида в целом. Человечество либо откроет на это глаза, либо погибнет.

– Красотка! С первого дубля!

– Теперь ты меня убьешь?

– Зачем?

– Но ведь я же могу...

– Через три недели рассказывай им что хочешь, это будет уже не важно. Да и что ты можешь им рассказать! Что мы трахались!? Да, это важная информация.

– Зачем?

– Что зачем?

– Зачем тебе все это? – спросила Катя. – Ты ведь мог бы стать кем угодно.

– А мне мало быть кем угодно. Имеет значение лишь то, сколько тебя будут помнить после смерти, и я нашел свой способ намертво вписать свое имя в историю человечества. И ты мне в этом очень помогла.

Катя молчала, ей больше нечего было сказать, ни Пророку конкретно, ни целому миру в целом.

– Слушай, прежде чем мы попрощаемся, сделай одолжение, выгляни в окно и посмотри вниз. Возможно, у тебя получиться рассмотреть кое-что интересное.

Катя просто сидела на стуле, смысл происходящего до нее доходил с трудом.

– Ну же, это не сложно, и после этого, я обещаю, ты обо мне больше никогда не услышишь.

Даже сама не зная зачем, может быть просто, чтобы перестать слышать этот голос девушка встала с кресла и направилась к окну.

 

***

Зверь чуял добычу, удерживать его становилось все сложнее. Это было и не нужно. В ночной тиши даже нормальный человеческий слух смог бы различить звук открывающегося всего в нескольких метрах под ними окна, не говоря уже об их многократно усиленном восприятии Зверя.

Используя глаза Зверя словно зум в камере, Он мог различить каждую морщинку на усталом Катином лице, боязливо высунувшемся из окна, и осматривающегося. Она же ни за что не смогла бы различить даже его силуэт на фоне затянутого облаками ночного неба, даже если бы и додумалась посмотреть вверх.

Он застыл. Он чувствовал каждую клеточку своего организма. Это было великолепно. Полный контроль. Человеческое тело – поистине творение Высших сил. Использовать этот дар, лишь для того чтобы удовлетворять свои низменные потребности – преступление, заслуживающие смерти.

Он был живым примером самого большого парадокса нашего мира: с одной стороны, человеческая жизнь – бесценна, с другой – убивай людей хоть пачками, ничего не измениться.

Он знал ценность человеческой жизни, но ценил ее меньше жизни муравья.

– Тот, кто не живет – уже мертв.

Зверю понадобиться лишь несколько секунд, чтобы добраться до девушки. Осталось выбрать наиболее подходящий момент.

 

***

Катя ни черта не могла разобрать, что происходило там внизу, восемью этажами ниже. В эту ночь даже луна не светила, а освещение уже давно выключили. Она покрепче схватилась за раму окна, пытаясь высунуться их него еще на пару сантиметров.

– Я ничего там не вижу.

– Посмотри повнимательнее. Неужели ты не видишь!? Прямо под тобой, на асфальте. Очень немногим дано увидеть место своей будущей смерти.

«– Откуда доноситься этот голос!?»

– Мне было интересно, сможешь ли ты, или вообще кто-нибудь, УВИДЕТЬ.

Катя ощутила прикосновение, сперва почти нежное, и ее рука оказалась зажата в тисках конечностей другого существа, которое можно было назвать человеком лишь с натяжкой. Ее мозг просто отказывался верить в такое, законы гравитации не действовали на него.

Он почти, что сидел на стене, разве что самую малость, поддерживая себя левой рукой за выступ, а правой намертво вцепившись в Катину руку. Вестибулярный аппарат начал давать сбои, выдав стандартную реакцию приступа головокружения и рвоты. Девушка перестала понимать, где низ, как будто она резко оказалось под толщей воды.

– Все-таки жаль, что апостола из тебя не вышло. Зато мученица получиться просто великолепная.

Паники не было, страха тоже. Только шок, ощущение свободного падения и асфальт.

 

Глава 13. Прокурор

 

В эту ночь генеральному прокурору Харьковской области заснуть было не суждено. Уже должно было начать светать, но понять это, смотря в окно, выходившее на запад, было трудно.

Перед ним стояла початая бутылка «Jameson». Смотря на нее и не зная больше чем себя занять, Георгий Константинович задался извечной дилеммой: наполовину пуста или же полна эта бутылка? Решив, что единственный способ решить этот вопрос – это опорожнить бутылку, он налил себе очередной стакан. На два пальца, без льда, и уж тем более без колы. Нечего было портить вкус благородного напитка.

«Хорошее виски – приятная вещь. Одно из самых приятных явлений жизни» – так сказал Хемингуэй *Прощай оружие*. Блаженно думал ген прокурор, поднося стакан ко рту и ощущая его насыщенный аромат.

С этим высказыванием великого писателя спорить было трудно, тем более когда все вкусовые рецепторы, расположенные в полости рта, просто вопили от восхищения и требовали продолжения банкета. Но допить этот стакан, Георгию Константиновичу было не суждено.

Он слышит шаги детских ножек, и периферийным зрением замечает движущуюся вниз по лестнице пижаму с рогом на голове. Злиться на себя за то чувство раздражения, что он испытывает при мысли о том, что не сможет прямо сейчас допить заслуженный им виски.

На пороге кухни появляется единорог. Георгий Константинович вспоминает, что когда у Нади только появилась эта пижама, из которой она теперь не выпазит иногда даже днем, то он искренне охреневал когда, посреди ночи видел движущиеся по дому розовое нечто.

– Что Единорожек, тоже не спиться? – сказал ген прокурор пытаясь придать голосу максимальную нежность, которую вообще могла позволить ему его работа.

– Пап, – сказала Надя хныча, и протирая сонные глазки. – Мне приснился очень плохой сон.

Ни слезы ни крики, даже собственных детей, никогда не вызывали у ген прокурора ничего кроме раздражения. Он не верил в слезы, полностью соглашаясь с названием известного советского фильма.

– Садись ко мне на коленки, расскажи мне все, и я уверен вместе мы сможем найти решение.

– Ну а теперь рассказывай, – сказал Георгий Константинович, когда его дочь поудобнее устроилась у него на коленях.

– В моем сне, – начал Единорожек, продолжая при этом хныкать, и вызывая в голове прокурора жалобные образы, забытого на время стакана и бутылки виски, спрятанных под столом. – Там, за Катей гнался кокой-то огромный Зверь.

– Вот видишь, – сказал ободряюще ген прокурор. – Сразу понятно, что это не может быть правдой.

– Почему?

– В Харькове не водятся звери крупнее дворовых собак.

– Значит Катя в Харькове?

– Да, – ответил Георгий Константинович.

– Тогда почему я не могу с ней поговорить?

– Ты же разговаривала с ней всего пару часов назад?

– Не по Skype! – почти закричала Надя. – Я хочу ее видеть!

– К сожалению сейчас это невозможно, – стакан под столом манил все сильнее. – Тем более что ночь на дворе. У Кати был тяжелый день, и она наверняка сейчас крепко спит. Ты же не хочешь ее разбудить?

– Нет, – ответила Надя. – А друг это медведь сбежал из зоопарка?

Прокурор чуть ли не прыснул, прикидывая в ком из них на самом деле сидит три с половиной стакана виски.

– Я сейчас позвоню Людмиле Павловне, и она проверит, не случалось ли ничего подобного в Харькове и окрестностях за последнее время, – Георгий Константинович прикинул в уме, что подумает его секретарша, если он действительно прикажет ей сделать нечто подобнее посреди ночи.

– А она разве сейчас не спит?

– Она никогда не спит, – ответил прокурор, или скорее выпитое им виски. – Работа у нее такая.

– Это неправда! – с обидой в голосе, ответила девочка. – Люди не могут жить без сна.

– И это истинная правда, – сказал Георгий Константинович, – Всем нужно спать, и даже маленьким Единорожкам!

– Ты обещаешь, что с Катей будет все хорошо!?

– Конечно, обещаю, – ответил ген прокурор. – Разве я когда-нибудь нарушал свои обещания!?

– А нальешь мне молока с печеньем!? – девочка вроде как успокоилась.

– Конечно, налью. Маленьким Единорожкам теплое молочко с печеньем перед сном очень даже полезно!

– Только ШОКОЛАДНОГО печенья!

– Почему бы и нет!? – Георгий Константинович достал пакет молока из холодильника, налил его в стакан.

Только засовывая его в микроволновку понял, что это стакан для виски, но переливать его в другой не стал.

«Вот откуда начинается алкоголизм!»

Когда Надя управилась с выданной ей порцией молока и шоколадного печенья, Георгий Константинович заставил ее сходить в туалет, и с горем пополам уложил ее спать, уже второй или третий раз за эту ночь, искренне надеясь, что хоть в этот раз она проспит до утра.

Спускаясь по лестнице, прокурор думал о том, что проломит череп любому, кто посмеет встать сейчас между ним, и виски. Вообще-то он напивался не так уж и часто, но если уж брался за дело, то...., а сейчас единственное чего ему хотелось это просто нажраться!

Георгий Константинович очень не любил когда работа и семья перекликались между собой. А сейчас из-за выходки его старшей дочери, и то и другое повисло в воздухе. Ему уже не раз звонили из Киева, с подобными намеками, что если он не разгребет все это дерьмо то может попрощаться с должностью.

– Пусть попробуют, суки! – злобно приговаривал ген прокурор доливая себе виски в стакан, на два пальца, без льда, как обычно.

И вот когда уже его легкие заполонил такой желанный аромат, раздался телефонный звонок.

– Ёб вашу мать! – Вначале он не хотел отвечать, но потом все-таки посмотрел на экран.

Номер был скрыт, это не вызвало в нем приступ паники, скорее легкую тревогу, но поднося телефон к уху, ген прокурор уже знал, что случилось что-то ужасное.

– Да! Кто это!?

– Можете звать меня Пророк.

– Что!?

– Я звоню Вам чтобы сообщить прискорбнешую весть. Ваша дочь Катя, пару минут назад она выбросилась из окна восьмого этажа, сами понимаете шансов выжить у нее не было.

– Послушай ты, мудила, если ты решил меня так разыграть..., – Георгий Константинович цеплялся за эту последнюю соломинку, но в глубине души он знал, все что говорит этот..., так называемый Пророк – правда.

– Боюсь это не розыгрыш. Но я звоню Вам не для того чтобы выразить свои соболезнования, мне это чувство не знакомо, впрочем как и Вам, и я не думаю что в мире есть кто-то или что-то способное унять вашу ярость. Я звоню вам, чтобы заверить в том, что смерть вашей дочери не будет напрасна. Это была необходимая жертва, которая послужит...

– Когда я тебя найду...

– ...великой цели. Вынужден признать, что я косвенно причастен к смерти вашей дочери, но могу заверить вас, что для вашей ненависти...

– ...ты будешь умирать очень медленно!

– Не думал я, что вы скатитесь до таких банальных угроз, ну да ладно уж, я просто хотел быть первым, кто вам это скажет. Не буду мешать. Вам звонит ваш начальник службы безопасности.

Георгий Константинович отупело уставился на экран своего смартфона. Там действительно высветился номер его главы СБ. В другой руке он так сильно сжимал бокал виски, что рука побелела от напряжения.

– Да, – с ощущением неотвратимой безысходности ген прокурор поднес телефон к уху.

– Георгий Константинович я...

– Да знаю я уже, что ты хочешь мне сказать, просто скажи адрес, – бокал не выдержал и лопнул. Кровь и виски потекли по его руке. Ген прокурор этого не заметил, и набрал номер своего шофера.

Машину, Мерседес последней модели, подогнали в течении трех минут. Когда Георгий Константинович спустился вниз, водитель, вытянувшись по струнке, уже ждал его придерживая заднюю дверь тачки.

Подходя к Мерседесу ген прокурор заметил, что его водитель смотрит на него с таким взглядом будто стал свидетелем второго пришествия. Первой его реакцией было наорать на этого кретина. Вместо этого Георгий Константинович решил оценить что с ним было не так, помимо того что его дочь была убита, всего несколько минут назад.

На нем был черный костюм, что было уже странно, он не помнил когда успел переодеться. Но настоящая причина, искреннего охреновения шофера заключалась в его окровавленной левой руке, и пятнах крови по всему костюму.

В этот момент его мозг впервые отреагировал на «сигналы тревоги» посылаемые ему нервными окончаниями расположенными в левой ладони. Георгий Константинович поднес ее к лицу. В тусклом освещении своего двора он заметил НЕ маленький кусок стекла впившегося в его левую ладонь. Рана продолжала кровоточить. Боли он почти не ощущал, даже когда вытаскивал осколок, особо не заботясь об аккуратности.

Сжав и разжав левый кулак, несколько раз, и пытаясь по заторможенным сигналам нервной системы определить, было ли там еще стекло, он впервые посмотрел на своего водителя.

– С Вами все..., – попытался открыть рот шофер, но тут же заткнулся.

– В тачке аптечка есть?

– Да, – ответил водитель.

В его голове появилась интересная картинка, как гаишник штрафует тачку ген прокурора за отсутствие в ней аптечки. Легче было поверить в существование вечного двигателя, чем в это.

– Забинтую по дороге, – сказал ген прокурор. – Поехали, с мигалкой разуметься.

– Слушаюсь, – ответил шофер, закрывая дверь за боссом.

Мерседес вылетел за ворота особняка, рассекая предрассветную тишину ревом шестилитрового двигателя, и воем мигалок. Георгий Константинович смотрел на кровь, продолжающую медленно растекаться у него по руке. Словно в трансе, он дотянулся здоровой рукой до аптечки и открыл ее. Там был полный набор медикаментов предписанных ПДД Украины. Он был уверен, что ни на одном из этих пузырьков и коробочек не истек срок годности. Гаишнику даже будь у него на то желание, не к чему было бы придраться. А как иначе!?

В аптечке были и йод, и зеленка и даже перекись водорода, с не истекшими сроками годности, как Георгий Константинович и предполагал, но он не стал ими пользоваться, резонно полагая что виски восемнадцатилетней выдержки, был куда лучшим антисептиком чем любой препарат представленный в автомобильной аптечке. Поэтому он просто перебинтовал себе руку, остановив таким образом кровотечение. На плотном бинте появилось небольшое красное пятнышко, но оно быстро прекратило увеличиваться в размерах.