Текст книги "Зима 41-го (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Лифановский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

XXII

Сказать, что Лаврентий Павлович был в ярости не сказать ничего! Он с трудом сдерживал себя, чтобы тут же собственноручно не расстрелять этого красномордого пухлого лейтенанта. Останавливало его только то, что очень уж хотелось знать инициатора этого безобразия. В случайные совпадения и глупость исполнителей он не верил, очень уж вовремя случилось происшествие. А сейчас ему предстоит расхлебывать эту горькую кашу. И сделать так, чтобы выйти из ситуации с наименьшими потерями. Сталин будет в ярости. И плевать, что Верховный сам дал добро на снятие со Стаина внешней охраны. Все равно виноват будет не Сталин. А он – Лаврентий Павлович Берия. Это его люди натворили дел. Ему и отвечать.

– Помогите ему и снимите наручники! Живо! – кинул он за спину, стоявшим там бойцам НКВД, приехавшим вместе с ними. К Саше тут же кинулись два человека и помогли Насте, уже суетящейся рядом с одноклассником усадить его на стул. Мгновение и наручники сняты. Сашка потер запястья. – Ты как? – в голосе Берии слышалось неподдельное беспокойство.

– Нормально, – буркнул парень. С ним действительно было все нормально, ему было не столько больно, сколько обидно. Сашка злобно глянул на побледневшего лейтенанта, который зажался в угол и бегающими глазками смотрел то на наркома, то на людей, суетящихся в кабинете, то на Сашку, рядом с которым не переставала кружиться и причитать Настя. Лаврентий Павлович решительно шагнул к лейтехе.

– Кто такой?!

– Лейтенант госбезопасности Лившиц, заместитель начальника Краснопресненского районного отдела государственной безопасности, товарищ Генеральный комиссар, – лицо Лившица покрывала испарина, глаза, белые от страха, бегали, не находя себе места.

– Где начальник отдела?!

– Ранен. Позавчера. При задержании немецких диверсантов.

– Вот как?! – подозрительность Лаврентия Павловича усилилась. Как вовремя ранили Начальника отдела. Единственного в райотделе, кто знал, что Стаин находится под наблюдением и прикрытием ГУ ГБ. – На каком основании задержан лейтенант государственной безопасности Стаин?!

Лицо Лившица перекосило, будто он хочет заплакать, плечи дрогнули. Он, заикаясь, бессвязно забормотал:

– П-п-п-по оп-п-п-перативной информации. П-п-поступила от ос-с-сведомителя. Что с-с-странный парень… Я-я-я думал, диверсант… И вдруг срываясь на визг закричал: – Они готовили покушение на товарища Сталина!!! Я точно знаю!!! Вы все за одно!!! Лившиц икнул и сполз по стене, усевшись на пол и глядя потерянным взглядом перед собой.

– Взять его! – Берия брезгливо посмотрел на лейтенанта. А может действительно совпадение и все это просто глупая инициатива одного невменяемого идиота? Но убедится в этом необходимо, так что пусть над этим поработают следователи.

К Лившицу подошли бойцы и стали его поднимать. Лейтенант висел у них на руках, как мешок.

– Лаврентий Павлович, – вывел Берию из раздумий голос Сашки, – он еще Калюжного арестовал, оперуполномоченного местного.

– Каджая! – в кабинет заглянул молодой кавказец, командир, приехавших с Берией бойцов. – Там где-то опер местный сидит, давай его сюда. Только не заводи. Сам вызову. Кавказец кивнул и моментально скрылся. Лаврентий Павлович сурово посмотрел на Сашку: – Рассказывай!

Выслушав рассказ парня, Берия задумался. Все как-то глупо. И от этого непонятно. Зачем нужно было арестовывать Стаина? Проверить реакцию? Ну, проверили, а дальше? А может провокация? Застрели Александр сотрудников и разговор мог быть другой. Нет, парню ничего бы не было, конечно, но те, кто устроили провокацию, могли этого не знать. Но опять же не понятна причина и цель. Надо ждать результатов следствия. Теперь осталось еще одно дело:

– Анастасия, как ты смотришь на то, чтобы поступить в органы НКВД? – Лаврентий Павлович внимательно посмотрел на Сашкину одноклассницу. Девушка растерянно замерла:

– Не знаю. А что мне надо будет делать?

– Да вот, приглядишь за своим молодым человеком, чтоб в разные истории не влипал, – Берия укоризненно посмотрел на Сашку и перевел взгляд на девушку. Та как-то сжалась, но глядя прямо в глаза наркому выпалила:

– Я на Сашу доносить не буду!

Лаврентий Павлович вспылил:

– Что значит буду-не буду?! Прикажут – будешь! Комсомолка ты или кто?! Развела тут чистоплюйство! – но увидев, что девчушка едва не теряет сознание от страха, а парень готов броситься ее защищать, спокойнее добавил:– Никто тебя доносить ни на кого не заставляет! С этим и без тебя есть, кому справляться, – он поморщился, вспомнив вал доносов и анонимок, с которыми приходится разбираться его ведомству, – но случись подобная ситуация, опять будешь с дежурным драться на Лубянке?! Настя отрицательно замотала головой, а потом, передумав, закивала. Берии все больше и больше нравилась эта смелая девушка. Ведь видно, что она до жути боится, но все равно стоит на своем и за Стаина, вон, горой, даже перед наркомом не пасует. Повезло парню. Он пристально посмотрел на девушку: – Ты все равно уже влезла в наши дела, так что деваться тебе некуда. Но лучше, если работать ты будешь с пониманием, а не из-под палки. Потому и спрашиваю и уговариваю, хотя имею полное право привлечь тебя приказом. Настя потерянно посмотрела на Сашку, ища поддержку, и, поймав его одобрительный кивок, пролепетала:

– Хорошо, я согласна…

– Ну, вот и отлично! – Берия улыбнулся девушке. Подойдя к столу, он открыл один ящик, затем второй и, достав чистые листы бумаги, выложил их на стол. – Садись, пиши рапорт на мое имя, – потом глянув на Сашку добавил, – помоги ей, ты знаешь, как писать.

Парень, кивнув, поднялся и вместе с Настей подошел к столу:

– В качестве кого принимать будем, товарищ Генеральный комиссар государственной безопасности? – Сашке не нравилась эта ситуация с принуждением Насти к поступлению на службу, но он чувствовал, что вмешиваться бесполезно, Берия уже принял решение.

– Стажером пока. Там видно будет…

В коридоре раздался какой-то шум, громкие голоса. Дверь распахнулась, и в кабинет буквально влетел Мехлис:

– Товарищ Берия, что происходит?! Почему Вы арестовали Стаина?!

Лаврентий Павлович непонимающе посмотрел на Мехлиса:

– Товарищ армейский комиссар первого ранга, а с чего Вы взяли, что я арестовал Александра? – Берия с интересом посмотрел на Льва Захаровича.

– Мне позвонила вдова моего бывшего подчиненного по работе в «Правде», которая, оказывается, является директором школы, где учится Стаин.

Берия насторожился:

– Вот как?! Когда позвонила?! Откуда она узнала, что Стаин арестован?!

Мехлис поморщился:

– Не ищите врагов, там, где их нет! К ней прибежала ее ученица. Одноклассница Александра и рассказала о его аресте.

– Одноклассница? – Берия посмотрел на Сашу с Настей.

– Это, наверное, Лена Волкова. Я же вам говорила, товарищ Берия, – пояснила Настя, поежившись под тяжелым взглядом наркома.

– Ясно. Проверим. Если так, повезло тебе, Александр. Хорошие подруги у тебя! Боевые!

– Подруги?! – настал очередь удивляться Мехлису. Берия усмехнулся:

– Да вот, – он кивнул головой на Настю, – ворвалась в управление на Лубянке, устроила скандал, подралась с дежурным, прорываясь ко мне.

Девушка сжалась и покраснела. Но, поймав на себе уважительные взгляды Берии и незнакомого армейского комиссара, немного расслабилась. Мехлис оглядел девушку и, повернувшись к Сашке, протянул:

– Даа, парень, даже не знаю завидовать тебе или сочувствовать.

– Завидовать, конечно, завидовать, – с улыбкой поддержал Льва Захаровича Берия. – Вон, какая красавица боевая! А потом посерьезнев сказал: – Ладно, ребята, вы посидите в коридоре, подождите. А мы тут разберемся, что к чему. И когда Сашка с Настей выходили из кабинета, крикнул: – Каджая, давай заводи этого Калюжного.

Саша с Настей сидели, взявшись за руки, в коридоре райотдела, ловя на себе любопытные взгляды бойцов НКВД. Еще бы! Школьники, ради которых срываются с места и лично ведут следствие нарком внутренних дел и начальник ГлвПУРа! Разговаривать не хотелось. Сашка привалился к стене. Немного ныли спина и грудь, в которую пришелся первый удар Лившица. Мысли медленно ворочались в голове. Получается, правы были в его времени, пугая людей ужасными застенками НКВД. Вот он только что в них побывал по прихоти какого-то лейтенанта госбезопасности. И если бы не вмешательство товарища Берии, неизвестно, как все это приключение закончилось бы для Сашки. Но с другой стороны тут он встретил Калюжного, не побоявшегося пойти наперекор начальству, отстаивая свою правоту вплоть до попадания под арест. Как же сложно и непонятно все у предков! И начинать разбираться с этим надо. Ему теперь здесь жить.

Насте тоже было о чем подумать. Жизнь ее резко изменилась, еще бы понять к лучшему или нет. Она даже в мыслях не предполагала, что судьба может ее кинуть в органы. Она вообще в свои шестнадцать не особо задумывалась о будущем. Вернее задумываться задумывалась, но к какому-либо решению никак прийти не могла. Не нашлось еще для нее того дела, которое заинтересовало бы ее без остатка. Настя очень завидовала Нине, безумно увлеченной своей медициной и стремящейся к мединституту с фанатичным упорством. Вторая Настина подружка Ленка Волкова, скорее всего, так и будет двигаться по комсомольской линии. А вот Настя не видела себя нигде. Госпиталь был для нее просто зовом сердца, она должна была хоть как-то помогать фронту, вот и помогала, как могла. Хоть так.

Общественная деятельность Настю тоже не привлекала. Нет, она, конечно, не чуралась участия в комсомольских мероприятиях и считала себя хорошей комсомолкой, но не увлекало ее это. Не смотря на легкий, веселый и довольно общительный характер, ей больше нравилось одиночество и книги. А после того, как без вести пропал брат, Настя вообще замкнулась в себе, более-менее выныривая из своей раковины с подружками детства Леной и Ниной. С братом они были очень близки, и Настя не хотела верить в его гибель. Она даже была рада этой сухой казенной фразе – «пропал без вести». Это дарило надежду, что Слава жив и вернется. Насте вдруг подумалось, что надо будет обязательно сообщить Лаврентию Павловичу о брате. Наверное, это важно. В груди затеплилась надежда, а вдруг товарищ Берия сможет что-нибудь узнать о брате?! Хорошо бы было! Но сердце тут же екнуло. Нет! А вдруг окажется, что Славка погиб! Нет! Нет! Нет! Она крепче ухватилась за Сашкину руку, который ничего не говоря, просто погладил ее кисть своей сильной ладонью. От этой молчаливой поддержки Насте стало так хорошо, так приятно. Радостное тепло разлилось по всему телу и ухнуло куда-то вниз живота. Девушка засмущалась, но руку не убрала, только крепче прижалась к такому сильному плечу парня.

Появление в ее жизни Саши Стаина что-то перевернуло в ней, возвращая к жизни. Она даже перестала плакать по ночам. Ей было с ним легко и интересно. А еще Саша был очень умный. Он решал влет самые трудные математические задачи из школьной программы, умел интересно ответить на любой вопрос по физике. Правда, вот литература и русский язык ему не давались и с историком никак не складывались нормальные отношения. Но с Владиленом Дмитриевичем, вообще, мало кто находил общий язык. А вот с языком было все интересно. У Насти сложилось впечатление, что русский для Сашки хоть и родной язык, но пользоваться им он не умеет. Разговаривает он не так, как все. По-другому. В классе упорно ходили слухи, что Стаин жил где-то за границей или в недавно освобожденных республиках Прибалтики. От того и речь у него была странная, да и само поведение тоже. Ничего, все равно она скоро все узнает про Сашку. Никуда он теперь не денется от нее!

Открылась дверь и из кабинета выглянул растрепанный, но чем-то очень довольный Калюжный, снова туго перетянутый ремнями портупеи. Найдя глазами, командира бойцов он крикнул:

– Товарищ Каджая, – кавказец, тихим голосом отдающий какие-то распоряжения своим бойцам обернулся, – товарищ нарком просит привести задержанного Лившица. Каджая кивнул и направился к двери арестантской, в которой совсем недавно содержали Сашку.

Проходя мимо ребят, Лившиц зло посмотрел на них, но получив тычок под ребра от Каджая, охнул и скрылся за дверью. Вновь потянулось муторное ожидание. Минут через сорок из кабинета вышел Мехлис. По лицу Льва Захаровича было непонятно, как идет допрос и что удалось выяснить. Он махнул рукой Сашке и Насте:

– Давайте за мной! – не говоря больше ни слова, он пошел на выход.

Уже в машине Сашка решился нарушить тяжелую тишину, царящую в салоне:

– Лев Захарович, там что-то серьезное?

Мехлис ответил не сразу. Он, размышляя, продолжал смотреть в окно машины. Потом обернулся к Сашке:

– Не знаю, Саша. Товарищ Берия разберется. Этот Лившиц просто дурак, – Лев Захарович поморщился, – но больно ко времени эта его дурь проявилась. Не верю я в такие совпадения. И Берия не верит.

– Мы куда сейчас? – Сашка заметил, что машина едет в совершенно незнакомом ему направлении.

– Ко мне. У меня заночуете. Нельзя вам сейчас домой. Выясним всю подноготную твоего ареста, вернетесь домой.

Сашка кивнул. К Мехлису, так к Мехлису. Им видней. Тем более спорить с Львом Захаровичем дело изначально обреченное на провал.

– А я, а мама? – робко подал голос Настя.

– А Вы, девушка, сегодняшнего дня состоите на службе в органах НКВД. И будете делать то, что приказано. Берите пример со своего товарища. Увидев, как растерялась девушка, он смягчил тон. – Товарищ Берия попросил и за тобой присмотреть. Пока не проясниться вся ситуация, принято решение вас спрятать. Глаза Льва Захаровича грозно блеснули. – Вот и посмотрим, кто зашевелится. Потом, спохватившись, успокоил девушку: – За мамой твоей присмотрят. Не переживай.

Квартира Мехлиса встретила их тишиной. Царящая в комнатах идеальная чистота и роскошная мебель, на которой кое-где виднелись бирки с инвентарными номерами, создавали странное чувство, что они находятся в музее. Не было здесь того тепла, которое возникает там, где постоянно бывают люди.

– Мы здесь практически не бываем, – пояснил Лев Захарович, – я и супруга постоянно на службе, а сын в училище. Так что квартира в полном вашем распоряжении. Располагайтесь. Ты, – Мехлис ткнул пальцем в Настю, – здесь, – и он открыл одну из дверей. – Это комната сына. Перед ними предстала маленькая комната, с обычной металлической кроватью, такая же была и у Сашки дома, письменный стол, полки с книгами, где школьные учебники смешались с художественной литературой. – А ты, Саша, у меня в кабинете на диване. Кабинет тоже оказался довольно скромной небольшой комнатой с письменным столом с большой фотографией Сталина на стене над ним, огромным количеством книг на полках и кое-как притулившимся в уголке маленьким кожаным диванчиком. Сашка еще подумал, что спать будет неудобно, слишком уж он был коротким. Но Лев Захарович, подойдя к дивану, откинул в стороны массивные круглые подлокотники, что сразу увеличило длину спального места. Пока ребята робко оглядывались, Мехлис зашел в еще одну комнату и через некоторое появился оттуда со стопкой постельных принадлежностей. Кинув их на диван, он сказал: – Здесь белье, постелите сами. На кухне в буфете консервы и крупы. Что найдете, берите, не стесняйтесь. Завтра придет домработница, я ее о вас предупрежу. Меня до завтра не будет. Из квартиры, пока не разрешу, не выходить. За вами будут присматривать на всякий случай. Все. Я поехал.

Хлопнула дверь, раздался щелчок закрывающегося замка, и ребята остались одни в пустой квартире. Настя как-то сразу поникла, как будто из нее выпустили воздух, подошла к ближайшему стулу и устало опустилась на него. Сашка так и остался стоять, глядя на девушку. Ее маленькая сгорбленная фигурка вызывала жалость и разрывающее грудь желание обнять, утешить, защитить. Он уже было сделал шаг к ней, но остановился. Подумалось, что своими действиями обидит девушку, сделает только хуже. А еще ему было стыдно, что втянул Настю во все это. Не надо было отправлять ее к Берии. Сам бы разобрался. Все равно его бы стали искать и нашли. А так, теперь не понятно, что будет с ними. И зачем Лаврентию Павловичу понадобилось, чтобы Настя пошла на службу в НКВД? Ну, какая из нее сотрудница? Маленькая, робкая, скромная. Девушка, подняла на парня мокрые от слез глаза:

– И что теперь будет?

Сашка понуро пожал плечами:

– Не знаю.

Он действительно ничего не понимал. Этот странный арест, допрос, с какими-то нелепыми обвинениями, вмешательство Берии, а потом и Мехлиса. Странное решение спрятать их домау Льва Захаровича. А еще это волнение от того, что до завтра они остаются в квартире наедине с Настей – девушкой, которая ему очень нравилась. При мысли о ней, о том, что они тут одни сердце в груди замирало, а потом опять начинало колотиться в ребра, как сумасшедшее. Сашку еще раз накрыло желание подойти к однокласснице и обнять ее. Настя, видимо что-то почувствовав, резко встала:

– Пойдем на кухню, хоть чаю попьем. А потом я приготовлю что-нибудь, – и девушка целеустремленно вышла из комнаты.

Лена сидела в кабинете директора и ждала неизвестно чего. За окном уже стемнело. Мама будет переживать и ругаться. Но девушка не могла уйти просто так, не узнав, что случилось с Сашей. Елена Петровна, зябко кутаясь в старенькую шаль, проверяла тетради учеников. Они уже дважды попили чай с ржаными сухарями. Лена пыталась почитать, книг в кабинете хватало, но у нее ничего не вышло. Никак не получалось сосредоточиться на книге. Все мысли крутились вокруг Стаина. За что его арестовали? Кто он такой вообще? Что связывает его с папой? То, что он никакой им не родственник она поняла еще там, в госпитале, когда давала подписку. Но вот кто он, так и не поняла. Она даже не знала, как он оказался в госпитале, где его ранили. В историю с поездкой в Ленинград к друзьям родителей она не верила. Ехать в осажденный город неизвестно к кому и неизвестно для чего в сопровождении таких бойцов как Харуев и Тихонов. Ага, нашли дуру! Тем более было видно, что разведчики относятся к Сашке с огромным уважением, а заслужить его не так-то и просто. Она сама в гарнизоне из кожи вон лезла, чтобы почувствовать хоть десятую часть такого отношения со стороны этих бойцов. Но для них она так и осталась Ленкой – дочкой командира. Да, своей, но все же просто девчонкой, школьницей, любимицей. А со Стаиным у них было другое. Несмотря на возраст, Саша для них был одним из них. И это раззадоривало Лену. Как?! Как так получилось?! Кто же он такой, этот Стаин?

Тишину кабинета разорвал пронзительный телефонный звонок, заставив испуганно вздрогнуть Лену и Елену Петровну. Женщина осторожно, будто боясь того, что она сейчас услышит, подняла трубку:

– Слушаю… Да, Лев Захарович, это я…

Волковой, сидевшей в другом конце кабинета, не было слышно, что говорит Елене Петровне этот Лев Захарович, а по лицу директора было сложно понять, хорошие новости сообщают или плохие. Девушка, побледнев, смотрела на учительницу. Елена Петровна, поймав умоляющий взгляд ученицы, успокаивающе махнула рукой. Только вот спокойствие к Лене так и не пришло. Девушка с нетерпением теребила подол платья, ожидая, когда директор закончит разговор.

– Спасибо, Лев Захарович… Нет, спасибо, мне ничего не надо… Хорошо… Спасибо еще раз. До свидания. Женщина положила трубку и посмотрела на ученицу: – Со Стаиным все в порядке. Ближайшее время они с Настей Федоренко в школе не появятся. Подробностей мне не сообщили, – видя, как вскинулась Лена, успокаивающе произнесла Елена Петровна, – но заверили, что с ребятами будет все хорошо. Поблагодарили тебя, за комсомольскую сознательность, – с улыбкой произнесла учительница.

– Но как же так? Ведь мы так ничего и не узнали? – горячо возразила Волкова.

– Поверь мне. Если этот человек сказал, что все хорошо, значит, так оно и есть.

– А кто это был, Елена Петровна? – любопытство в голосе Лены смешалось с тревогой за судьбу одноклассников.

– Мехлис Лев Захарович. Начальник ГлавПУРа. Мой Веня с ним работал когда-то в «Правде», вот я и обратилась к нему по старой памяти, – женщина как-то странно поежилась, но Волкова, погруженная в мысли о друзьях этого не заметила.

– Спасибо Вам, Елена Петровна! – глаза Лены благодарно горели.

– Ну что ты, Леночка, – улыбнулась учительница, – Саша же мой ученик. Разве могла я его бросить? А теперь иди домой. Тебя, наверное, уже мама потеряла. Дойдешь? А то темной уже на улице. Может тебя проводить?

– Нет, что Вы! Конечно, дойду! Тут не далеко! – Ленка быстро надела пальто и выскочила на улицу. Настроение поползло вверх. Про Мехлиса она слышала от папы и его сослуживцев. Слышала разное. Но в том, что этот человек абсолютно честен, сходились все. Девушка не заметила, как буквально долетела до дома. Заскочив в квартиру, сразу нарвалась на мамину отповедь:

– Ленка, зараза такая! Ты где болталась?! Я уже места себе не нахожу! На улице темно! Скоро комендантский час! Ты что, в могилу меня свести хочешь?! Вернется отец, все ему расскажу!

– Мамулечка, прости, прости прости!!! – затараторила Ленка, – Я в школе была, у Елены Петровны засиделась! Почему-то про арест Саши и про то, что она пыталась разузнать о нем маме говорить не хотелось.

– Засиделась она! А я тут места себе не нахожу! Знаешь же, что в городе не спокойно!!! – никак не могла угомониться Мария Алесандровна. Лена подошла и обняла маму.

– Мам, ну, правда, прости! Засиделась. Такого не повториться! Вот честное комсомольское!

– Ладно, поверю. Иди мой руки, и ужинать садись. Ах, да, – вспомнила о чем-то Мария Александровна и быстро прошла на кухню, вернувшись с листком бумаги из ученической теради, аккуратно свернутом в треугольник, как фронтовое письмо. – Тут Коля Литвинов заходил, записку тебе оставил.

– Ой! А я забыла! Мы же должны были встретиться сегодня вечером! – Лена выскочила из ванной комнаты и схватила письмо, – Ничего, завтра извинюсь! Девушка чмокнула маму в щеку и умчалась к себе в комнату. – Мамулечка, я сейчас, прочитаю и сразу за стол. Ты только не ругайся!

Женщина с доброй улыбкой посмотрела вслед дочери и пошла собирать на стол. А Лена заскочив к себе нетерпеливо развернула треугольник. «Вот пижон, этот Колька, как письмо завернул! Можно подумать!» Девушка впилась в глазами в знакомый почерк:

«Милая, родная Леночка!

Так я тебя и не дождался сегодня. Наверное, оно и к лучшему. Боюсь не смог бы я тебе сказать то, что давно хотел, а вот так, в письме скажу. Любимая! Да! Любимая! Я тебя люблю с того самого дня, как ты впервые появилась у нас в классе. Только ты никогда этого не замечала, считая меня только другом. Все это время я собирался признаться тебе и никак не решался. А сегодня решился! Только ты куда-то спешила, и поговорить у нас не получилось. Жаль.

Любимая. Я сегодня уезжаю на фронт. Три дня пришла похоронка на папу, эти сволочи убили его! И теперь я должен отомстить!»

А ведь точно! То-то последние дни Колька был какой-то странный, молчаливый! И сегодня сам не свой был. Но почему он ей ничего не рассказал?! Друг называется! Лена стала читать дальше:

«Ты, наверное, думаешь, почему я тебе ничего не сказал? Просто я побоялся, что ты меня начнешь отговаривать. А я все уже решил! Доберусь со знакомыми по самообороне бойцами до тылов 5-ой армии, именно в ней служил отец, а там придумаю что-нибудь! Добавлю себе год и скажу, что документы потерял»

Вот дурак! Надо его срочно вернуть! Какой фронт?! Его же убьют! Лена уже было спохватилась куда-то бежать, но решила дочитать письмо:

«Только прошу тебя, не делай ничего, чтобы меня вернуть! Ради нашей дружбы! Все равно, потом убегу!

Как устроюсь, напишу тебе, сообщу номер полевой почты. Надеюсь, ты мне будешь писать! Я буду ждать!

Ну вот, наверное, и все. Столько хотелось сказать тебе, а получилось всего несколько строк!»

Внизу листка буквы «Пр» были зачеркнуты, а рядом такой же зачеркнутый завиток буквы «Д» и подпись:

«Твой друг Коля Литвинов.

PS. Присмотрите с ребятами за мамой. Ей сейчас очень тяжело. Понимаю, что нельзя было ее оставлять, но и по-другому я не могу! Простите!»