Текст книги "Зима 41-го (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Лифановский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

XXI

Настя бежала, как не бегала никогда. Оскальзываясь на обледенелых тротуарах, падая и не обращая внимания на боль. Во время очередного падения она порвала на коленке гамаши, но даже не заметила этого. А по щекам текли слезы. Редкие прохожие бросали ей вслед удивленные взгляды. Какие-то военные попытались остановить девушку с предложением помощи, но она даже не замедлила своего бега. Легкие с непривычки горели, в боку нарастала боль. А она бежала и бежала. Пока буквально не ворвался в двери монументального здания на Лубянке. К ней тут же кинулся сержант госбезопасности с красной повязкой на рукаве:

– Девушка, сюда нельзя! Прием граждан через другую дверь!

Настя, согнувшись от боли в боку, мотала головой не в силах что-либо сказать от сбившегося дыхания. Наконец, она подняла заплаканные глаза на недоуменно смотрящего на нее дежурного:

– Мне надо к товарищу Берии! Срочно! – выпалила она, тяжело дыша.

Сержант усмехнулся:

– Вот так сразу и к товарищу Берии?! А никто попроще тебе, красавица, не подойдет?

Настя категорично замотала головой:

– Нет! Не подойдет! Мне к Лаврентию Павловичу надо!

– Может, все-таки скажешь мне, зачем тебе товарищ Народный комиссар? Глядишь, и решим твой вопрос без него. Товарищ Берия человек занятой.

– Сашу арестовали! Стаина! Товарищ Берия его знает!

Дежурный тут же скривился. Сколько таких просителей за арестованных приходили сюда. Требовали, кричали. И всем нужен был нарком! Как будто будет он разбираться с каждым врагом народа. Арестовали – значит так надо. Виноват – осудят, не виноват – разберутся и отпустят.

– Обращайся в свое районное отделение госбезопасности, там разберутся. А здесь тебе делать нечего! – сержант попытался вытолкать девушку за дверь. Но Настя увернувшись, прижалась спиной к стене, ухватившись рукой за батарею:

– Не уйду! Буду здесь ждать товарища Берию! И не трогай меня! Укушу! – заплаканные глаза девушки горели яростью, на щеках пылал нездоровый румянец. Ей было страшно! Очень страшно! Она оказала сопротивлению сотруднику госбезопасности, угрожала ему! Ой, что теперь будет! Но и уйти просто так не могла! Ведь ее Сашеньку арестовали! Ни за что арестовали! Она это точно знала! А теперь говорят, что разберутся! Разберется такой! Как же!

Дежурный, несмотря на сопротивление девушки, попытался оторвать ее от батареи. Но Настя, не обращая на боль в ладони от обжигающей стали батареи, цеплялась изо всех сил, не давая выволочь себя на улицу. На скандал стали собираться сотрудники Управления. Послышались шуточки и советы дежурному, как лучше справится со строптивой девчонкой. Сержант с красным от подколок лицом больно выворачивал Насте руку. Она держалась из последних сил. Еще чуть-чуть и здоровый сильный парень справился бы с миниатюрной девушкой. Но вдруг открылась дверь, и в холл зашел Берия. Все присутствующие вытянулись по стойке смирно. Те, кто стоял подальше и не попал под суровый взгляд наркома, постарались незаметно скрыться.

– Что здесь происходит?! – в голосе Лаврентия Павловича прозвучала сталь.

Сержант, замерший перед народным комиссаром начал было докладывать:

– Товарищ Генеральный комиссар государственной безопасности…

Настя, пользуясь тем, что на нее перестали обращать внимание, выскочила из-за спины дежурного:

– Товарищ Берия, Лаврентий Павлович! Это я – Настя! Федоренко! Мы с Вами в госпитале у Саши встречались! – Берия непонимающе посмотрел на девчушку в стареньком пальто и сбившемся на затылок платке, потом перевел взгляд на дежурного, ожидая пояснений. И вдруг, вспомнив, где и когда видел эту пигалицу, улыбнулся:

– А, привет, красавица! Ты чего это здесь буянишь?!

Сержант облегченно выдохнул. Нагоняй откладывался.

– Товарищ Народный комиссар, Сашу арестовали! Стаина!

Лаврентий Павлович нахмурился.

– Пропустить! – бросил он дежурному. – А ты со мной! – это было сказано уже Насте. Девушка, едва поспевая, рванула за шагавшим быстрым шагом куда-то вглубь здания на Лубянке Лаврентием Павловичем. Она пыталась что-то объяснить ему на ходу, на что нарком только отрывисто буркнул: – Потом!

Ему надо было подумать. Кто мог арестовать Стаина?! По чьему приказу?! Через два дня, как с него сняли охрану! Рано сняли! Но и людей не хватает. И кто-то этим вовремя воспользовался! Абвер?! Как раз время прохождения информации и принятия решения. Но тогда диверсионная группа должна была находиться в Москве давно и при этом пасти парня. Нет, не сходится! «Наружка» заметила бы постороннее внимание. Да и как-то все по-дилетантски. Диверсанты работали бы по-другому. И эту девчушку в живых бы не оставили.

– Как давно это произошло? – голос Лаврентия Павловича был сух. Настя оробела, но ответила быстро, почти не раздумывая:

– Точно не скажу, у меня часов нет. Не больше часа. Я только сюда успела добежать и с дежурным поругаться, – на лице девушки проступили красные пятна. Ей было стыдно и страшно. Берия, не обращая внимания на переживание Насти только кивнул.

Нет, не сходится! Не похоже на немцев. Слишком много допущений, слишком много риска, Абвер так не работает. Союзники?! Пронюхали что-то?! Нет, тоже ерунда. По тем же самым причинам. Любая спецслужба провела бы подобную операцию гораздо чище. Значит кто-то из своих! Заметили нового человека в окружении Верховного и решили его проверить? Но почему тогда так грубо и топорно? Сталин такого точно не простит! Не сходится. Ничего не сходится! Слишком мало информации.

Увидев вошедшего наркома, секретарь тут же вскочил:

– Что-то срочное есть?

– Нет, товарищ Генеральный комиссар государственной безопасности. Заходил Дугин, но сказал, что доложит только Вам.

– Вызови. Через пятнадцать минут. И открыв кабинет, пригласил Настю: – Заходи. Девушка робко зашла в кабинет. Берия, скинув шинель, галантно помог ей снять пальто, повесив вещи на вешалку. Кивнул Насте на стул, стоящий рядом с рабочим столом: – Садись, рассказывай.

– Мы в кино ходили с классом. Потом все вместе пошли домой. Проводили Лену. И тут Саша..

– Что за Лена?

– Лена Волкова. Мы в одном классе учимся.

– Дочь майора госбезопасности Волкова.

Настя замялась:

– Не знаю. Вернее знаю, что папа у нее в НКВД служит, а звание не знаю.

– Ясно. Давай дальше.

– Мы почти до Лениного дома дошли, как Саша предложил к нему зайти, чаю попить. Он рядом с Леной живет, в соседнем доме – Берия усмехнулся, Настя увидев это засмущалась.

– Продолжай, не смущайся. Нет ничего плохого, что две одноклассницы зашли к своему товарищу в гости. Настя кивнула и, потупив глаза, продолжила:

– Мы уже подходили к Сашиному дому, как из эмки рядом с его подъездом вышли два сотрудника госбезопасности и арестовали его, – девушка всхлипнула.

– Что за сотрудники? Они представились?

– Нет.

– Звания рассмотрела.

– Да, – Настя часто закивала, – один, молчаливый такой – сержант госбезопасности, а второй, который арестовывал с пустыми петлицами.

– Настя, вспомни хорошо, что они говорили? Арестован или задержан? Назвали причину?

– Арестован! Точно арестован! А причину они не назвали. Лена хотела вступиться за Сашу, но они нам нагрубили. Сказали, если будем заступаться, то и нас арестуют, – Настя опять всхлипнула. Слезы сами собой покатились из глаз.

– Хм, вот даже как! – глаза наркома зло сверкнули из-под пенсне, в голосе появился сильный акцент. Он встал из-за стола, подошел к отдельно стоящему столику и налил из графина воды. – На выпей и успокойся. И не рыдай! Ты же комсомолка!

Девушка торопливо, большими глотками опустошила стакан:

– Спасибо.

– Что было дальше? – Лаврентий Павлович не стал садиться обратно за стол. Он, упрямо склонив голову и заложив руки за спину, стал неторопливо расхаживать перед Настей. Три шага туда, три обратно. И это его движение, задумчивая поза, почему-то успокоили девушку.

– А потом Саша сказал мне бежать к Вам, а Лену отправил к Владимиру Ивановичу, – на брошенный Берией вопросительный взгляд, девушка пояснила, – это наш физрук. Батин Владимир Иванович.

Берия задумчиво кивнул, про куратора Александра от своего ведомства он знал. А ведь молодец парень! И себя не выдал, и сумел уведомить всех, кого надо. Единственное – почему он безоружный ходит?! Вот за это голову намылить стоит! Хотя, он же не знает, что охрану с него сняли, может, понадеялся на них. Или просто не стал применять пистолет? Потом разберемся! Сейчас главное – найти Стаина! Больше всего Берию злило, что о произошедшем он узнает от посторонней девчонки, а не от своих сотрудников. То, что от Александра убрали силовую поддержку, вовсе не значит, что парня оставили совсем без присмотра. Где там этот Дугин?!

От пронзительной трели телефона девушка вздрогнула. Лаврентий Павлович поднял трубку, выслушал абонента и коротко ответил:

– Пусть заходит. Он повернулся к Насте. – А ты успокойся. Разберемся. Подожди пока в приемной.

Девушка кивнула и направилась к выходу. В дверях столкнулась с невысоким, худощавым старшим лейтенантом госбезопасности, который с удивлением взглянул на заплаканную девушку, выходящую от наркома.

Ждать пришлось не долго. Буквально через полчаса из кабинета выскочил взмыленный старший лейтенант, а потом и Лаврентий Павлович, уже одетый в шинель и держащий в руках пальто девушки.

– Держи, – он передал ей пальто, – одевайся. Со мной поедешь.

Интересно, куда побежала Настя? Что это у них с Сашей за общий знакомый, который может помочь? Это что же получается, у Стаина с Федоренко какие-то секреты появились?! И она не рассказала?! Вот же гадина! А еще подруга называется! Хотя, честно сказать, с появлением Александра их дружба начала блекнуть, уступая место соперничеству. Она только миновала свой дом, как услышала окрик:

– Лена!

Девушка, остановившись, обернулась:

– Коля?! А ты что здесь делаешь! У тебя же дела были?

– Тебя ждал! – перед Леной стоял Колька Литвинов. Весь какой-то дергающийся, с бегающими глазами. Руки его не находили себе места. Он то толкал их в карманы пальто, то, вытащив, закладывал за спину, потом резко выдергивал из-за спины и, потерев ладони, опять толкал в карман.

– Зачем? У тебя что-то случилось? – Ленке было не до Литвинова. Ей срочно надо было к Батину.

– Н-нет… Вернее, д-да… Мне просто надо с тобой поговорить! – выпалил он. От волнения на лице парня выступили красные пятна.

– Коль, давай потом, а? Я сейчас не могу! Очень тороплюсь!

– Лена, потом не получится! – почти выкрикнул Литвинов.

– Коль, я, правда, сейчас не могу. Давай позже? Вечером! А лучше завтра!

– Хорошо, давай вечером, – плечи парня поникли, голова опустилась. Ничего больше не сказав, он развернулся и побрел от девушки, загребая ботинками снег. А Лена, тут же забыв об этом разговоре, рванула в школу. Ей срочно был нужен Владимир Иванович.

Школа встретила Лену пустыми коридорами. Баба Люся, вахтерша, сказала, что учителя уже все разошлись. Только Елена Петровна еще работает у себя в кабинете. Что ж придется ехать к Владимиру Ивановичу домой.

И опять бег по заснеженным улицам Москвы. Темный подъезд, захламленный старыми вещами жильцов. Вот и нужная дверь. Десяток табличек, на одной из которых написано: «Батин В.И. Звонить три раза». Девушка провернула три раза медный рычажок звонка. Никто не открывал. Лена позвонила еще раз. И опять никакого результата. На третий раз из-за двери раздался неприятный визгливый женский голос:

– Ну, чаво трезвонишь, чаво трезвонишь! Нету его! – а дальше едва различимый бубнеж, к которому девушка уже не прислушивалась. Сердце Лены замерло. Куда теперь идти? Где искать дядю Володю? Но ведь надо что-то делать?! К маме? Нет! Что она сделает? Чем поможет? Значит, остается только Елена Петровна. Она же директор школы, ей то должны объяснить, за что арестовали ее ученика! Волкова рванула обратно в школу. Только бы учительница не ушла, только бы успеть!

Она успела.

– Елена Петровна, можно к Вам?

– Да, Леночка, заходи, – директор подняла на Волкову усталые глаза, – что ты хотела? Что-то случилось.

– Да. Сашу Стаина арестовали! – выпалила Лена.

Елена Петровна откинулась на спинку стула и потерла переносицу. Она ждала чего-то подобного. Слишком чужой этот Стаин, слишком непонятный. Хотя парень он не плохой. Учится старательно, всегда вежлив, всегда сдержан. Он и выглядит-то старше своих одноклассников. Да и поведением разительно отличается. И знания у него специфические. Интересно, где он учился до того как попал в их школу? И зачем НКВД надо было устраивать его сюда? Она старалась не думать об этом, слишком уж однозначно было указанно не задавать лишних вопросов. И вот эти вопросы сами пришли к ней. Пред ней сидела ее ученица и с надеждой смотрела на своего учителя. Можно, конечно, сказать, что она не может ничего сделать, что там разберутся. Но… Но как потом смотреть в глаза этой девочки? Другим своим ученикам? Как потом засыпать наедине со своей совестью? А как бы поступил Веня? Этот вопрос был риторическим. Она прекрасно знала своего мужа. Он никогда не проходил мимо чужой беды. Наверное, поэтому и оставался в свои тридцать девять лет всего-навсего старшим политруком. И именно за это она его любила.

– Хорошо. Я попробую что-нибудь узнать про Сашу. Подожди пока в коридоре.

Дождавшись, когда ученица выйдет, Елена Петровна достала из стола справочник. Перелистнув несколько страниц, нашла нужный номер и сняла трубку телефона. В райотделе госбезопасности ей ожидаемо ничего не сказали. Лапина задумалась. В голову приходил только один вариант. Был у нее номер бывшего начальника ее мужа. Он сам когда-то дал ей его, сказал обращаться без стеснения. Только вот Елена Петровна до жути боялась этого человека. Было в нем что-то демоническое, подавляющее. Хотя Веня очень уважал своего начальника. Значит не так уж он и страшен. Но все равно, чтобы набрать нужный номер Лапиной пришлось приложить неимоверное усилие, буквально ломая себя. Дождавшись, когда вслед за чредой длинных гудков раздастся щелчок поднятой трубки и сухой деловой голос произнес: «Слушаю», – она сглотнув неожиданно подступивший к горлу комок страха произнесла:

– Здравствуйте, это Лапина. Елена Лапина. Вдова Вениамина Игоревича…

Машина через арку заехала в колодец какого-то двора. Около одной из входных дверей курили несколько человек в форме НКВД. На душе у Сашки отлегло. Значит все-таки не диверсанты! Свои! Разберутся! Но тут же настроение опять провалилось во тьму. Тогда почему его арестовали? Неужели он стал не нужен Сталину? Ученые разобрались с базой, доступ ко всей информации есть, а летчиков в стране хватает, научаться летать на вертолетах и без него. Да, нет! Не может быть! Смысл тогда арестовать? Могли бы и просто прикопать где-нибудь. Ну не верил Саша в доброту Иосифа Виссарионовича и Лаврентия Павловича. Люди, наделенные такой властью и такой ответственностью, не имеют права на подобные чувства. Это Сашка понял еще там, в своем мире. Когда генерал Терещенко приказал расстрелять Евтушенко.

Эмка остановилась у самого подъезда. Сашку буквально выволокли из машины и, затащив в здание, втолкнули в комнату с железной дверью в самом начале мрачного коридора с множеством дверей, предварительно обыскав, вытащив из кармана все документы и забрав пальто и портфель. За спиной лязгнул засов и парень настороженно огляделся. В комнатке примерно два на полтора метра он оказался один. И это обрадовало. Ну, никак не хотелось пересечься здесь с какими-нибудь уголовниками. Побеленные известкой, кое-где в желтых разводах стены, запах сырости, малюсенькое окошечко под самым потолком с запыленным стеклом между решетками, расположенными с внутренней и наружной стороны окна. Тусклая лампочка под плафоном из толстого стекла, защищенного проволочной сеткой. Вдоль стен во всю длину узкие черные от времени и въевшейся грязи деревянные скамейки на железных ножках, прикрученных болтами к бетонному полу. «Вот ты и попал в кровавые застенки», – невесело сам себе усмехнулся Сашка. Парень провел пальцем по скамье. Чисто. Он сел, обхватив голову руками. Мысли роились бессвязно, душу накрывала тоска. Почему? За что? Неужели и правда его списали и все это по приказу Сталина или Берии? Тогда, получается, он отправил Настю прямиком в тюрьму. Ведь теперь и ее не выпустят! От этого стало еще хуже. Ее-то за что?! Безнадега сменялась злостью, а потом опять накатывала полная безысходность.

Сколько он так просидел – неизвестно. Раздалось звяканье засова и давешний глумливый кандидат на звание[i] скомандовал:

– Давай, выходи! На допрос! Сашка поднялся и вышел в коридор. – Лицом к стене! Парень повернулся к стене. Послышался звук запираемой двери и новая команда: – Прямо по коридору шагай! Пройдя буквально две двери из-за спины раздалось. – Стой! Сашка остановился. Скрип двери и его ухватив за руку втолкнули в кабинет. Конвоир вытянулся и доложил: – Товарищ младший лейтенант государственной безопасности, арестованный доставлен!

В кабинете, чуть побольше размером, чем только что покинутая Сашкой камера, за обшарпаным столом сидел моложавый младший лейтенант государственной безопасности с красными от недосыпа глазами:

– Задержаный…

– Что? Не понял? – конвоир подобострастно ел начальство глазами, вытянув шею, показывая беспредельное внимание к любому сказанному младлеем слову. От глумливой улыбочки на лице не осталось и следа. Сашке стало противно от того, как изменился этот человек. Видимо младший лейтенант испытывал те же чувства. Потому что, поморщившись, ответил:

– Задержанный. Арестовать можно только с санкции прокурора. А гражданин пока задержан для выяснения. Ты, Лядов, вообще читаешь, что тебе дали?! Или советские законы не для тебя?!

Лядов закивал головой.

– Конечно, читаю! Как можно не читать! Просто запамятовал!

Младший лейтенант опять поморщился:

– Все, свободен! Конвоир выскочил за дверь. Младлей посмотрел на Сашку и кивнул на табуретку у стола: – Садись! Дождавшись, когда парень усядется, он представился: – Я младший лейтенант государственной безопасности Калюжный Иван Тимофеевич. Уполномоченный Краснопресненского райотдела. Гражданин Стаин?

Сашка кивнул:

– Да.

Калюжному очень не нравилась вся эта ситуация. Два дня назад в перестрелке с диверсантами был ранен начальник отдела Трофимов. Его зам, человек пустой и явно не на своем месте тут же развернул кипучую деятельность, в надежде, что в отсутствие начальника, сможет занять его место. А тут как раз и подвернулась информация от осведомителя об этом Стаине. Информация прямо сказать интересная и странная. Школьник. Живет в ведомственном доме. Учится в одной из центральных школ столицы. При этом осведомитель докладывает, что видел этого же школьника в форме ВВС и госбезопасности. Время от времени к парню приезжает машина с одним и тем же водителем и школьник исчезает на сутки или двое. Один раз отсутствовал около месяца. Потом появился и как ни в чем ни бывало, стал опять посещать школу. В беседе с управдомом выяснили, что школьника зовут Стаин Александр Петрович. Заселился в дом в ноябре 1941 года по ордеру, выданному Главным управлением госбезопасности. Заселял майор госбезопасности Волков. Заместитель начальника райотдела лейтенант госбезопасности Лившиц увидел в полученной информации свой шанс, приказав задержать Стаина и жестко разрабатывать его на предмет заговора против товарища Сталина в высших кругах НКВД. Идиот! Да если такой заговор есть, то надо не задерживать, а тихонечко вести фигурнта, выявить контакты, посмотреть, как живет, куда исчезает. А этот… Идиот! И еще и его, Калюжного втянул в свою аферу. А куда деваться? Приказ поступил надо выполнять. Тем более о задержании Иван ничего и не знал. Лифшиц отдавал приказ напрямую исполнителям. И вот теперь ему всю эту дурно пахнущую кучу разгребать! А то, что влезли они, куда не надо, говорили лежащие пред ним документы школьника. Очень уж похожие на настоящие. Калюжный рассматривал документы, размышляя, как себя вести и приняв решение, поднял глаза на сидящего напротив него парня:

– Ну и какие из них настоящие? – Иван кивнул на бумаги. Парень пожал плечами.

– И те, и те, – светить удостоверением лейтенанта ГБ Сашке разрешили в крайнем случае. И похоже этот случай наступил. – Реальные эти, – он кивнул на корочку сотрудника госбезопасности, – а эти прикрытие.

– Подумай, – Калюжный внимательно посмотрел на Сашку, – это ведь легко проверить.

Сашка опять пожал плечами.

– Проверяйте, – на душе отлегло. Если бы его арестовали по приказу Сталина или Берии, то такие вопросы не задавали.

Калюжный тяжело вздохнул. Почему-то она сразу поверил этому парню. Весь трехлетний опыт опера просто таки вопил, что все гораздо хуже, чем казалось сначала. Лифшиц по своей дурости влез в операцию главного управления, и какие последствия их теперь ждут трудно даже предположить. И ладно бы сам влез, но он же и его затянул в это болото. И как теперь выкручиваться?

– Понимаешь, я должен запрос сделать в управление кадров. Если они подтвердят, то смогу отпустить. А так… Надо мной тоже есть свое начальство.

– Можно напрямую в приемную, товарища Берии позвонить, там подтвердят, так быстрее будет, – Сашке нравился этот спокойный уставший младший лейтенант, ни капли не похожи на тех держиморд, что рисовали в его времени. Щека Калюжного дернулась:

– Шутишь?

– Нет. Ты бы стал таким шутить?

Калюжный покачал головой. Вдруг дверь резко открылась, и в кабинет влетел невысокий плотный человек со шпалой лейтенанта госбезопасности на краповых петлицах. Брезгливым взглядом он посмотрел на Сашку и обратился к младшему лейтенанту:

– Ну что? Заговорил?

– Нет, товарищ лейтенант госбезопасности. Тут дело серьезное. Товарищ Стаин наш сотрудник.

– Что?! И ты ему веришь?! Что бы какой-то пацан?! – голос Лифшица сорвался на визг.

Калюжный упрямо наклонил голову:

– И все равно, надо отправить запрос в Главное управление.

– Ты хочешь, чтобы нас там идиотами посчитали?! Является ли какой-то сопливый школьник сотрудником управления, – Лифшиц подскочил к столу и схватил Сашкино удостоверение, – в звании лейтенанта госбезопасности? Дурак! Да я тебя самого под трибунал! За халатность! На фронт у меня поедешь! – изо рта лейтенанта летела слюна.

Калюжный вспылил:

– А ты меня фронтом не пугай! Это ты фронта боишься! А я давно туда прошусь!

Лицо Лифшица стало багровым. Срываясь на визг, он заорал:

– Лядов! В кабинет влетел конвоир. – Арестовать! – и ткнул пальцем в Калюжного. Лядов замешкался. – Тебе что-то не понятно?! Кандидат замотал головой и сделал шаг к Ивану.

– Вы арестованы! Пройдемте!

Младлей укоризненно покачал головой:

– Эх, Лядов. Говорил я тебе – учись. Даже арестовать как надо не можешь. Калюжный открыл ящик стола и вытащил оттуда пистолет. Лифшиц с Лядовым побледнели и напряглись. Иван только презрительно ухмыльнулся и бросил пистолет на стол. Затем расстегнул ремень и кинул его к пистолету. – Пойдем, горемыка, – скомандовал он Лядову. Они уже выходили из кабинета, когда раздался окрик Лифшица, обращенный к конвоиру.

– Стой! Наручники у тебя где?

Конвоир суетливо полез в карман. Калюжный, видя это, только обреченно поднял к потолку глаза. Как?! Как эти двое попали в органы?!

Лядов подскочил к Лифшицу, протягивая наручники.

– Что ты мне их тычешь?! На этого пристегни!

Пока Сашке сковывали за спиной руки, Калюжный подмигнул ему и одними губами произнес:

– Держись…

Только что Иван принял для себя самое важное решение. Ведь если этот парень окажется действительно врагом, то расстрела не миновать. А вот если будет все, как подсказывает ему интуиция, то тут можно и хорошо так взлететь в звании.

Двери за Калюжным и Лядовым закрылись, и Сашка остался одни на один с лейтенантом. Тот молча налил себе воды, выпил и усевшись за стол, уставился на парня, буравя его взглядом.

– Ну, что? Будем по-хорошему говорить? Или конвоиров позвать? Они быстро тебя разговорят!

Сашка пожал плечами:

– Что говорить?

– Ты мне тут Ваньку не валяй! – Лифшиц вскочил и навис над парнем, – Рассказывай, как вы с майором госбезопасности Волковым, по приказу своих немецких хозяев готовили покушение на товарища Сталина!

Лицо Сашки удивленно вытянулось. Он ожидал всякого, но такой глупости…

– Ты что, дурак?! – вырвалось у парня.

Лифшиц вскочил из-за стола и в глазах у Сашки вспыхнули искры. Он сам не заметил, как оказался на полу. В левом боку разрасталась мутящая боль. Следом в спину прилетел удар сапога.

– Как ты смеешь! Тварь! Тварь! Тварь!

В спину посыпались удары. Сашка инстинктивно попытался скрючиться, чтобы прижать голову к коленям. Как вдруг в кабинете раздался знакомый властный голос:

– Стоять!

Удары прекратились. Через боль, разогнувшись, парень сквозь слезы посмотрел на дверь. Там, злобно сверкая взглядом, стоял Берия, из-за плеча которого выглядывала бледная Настя.

[i] Кандидаты на звание, стажирующиеся на младших оперативных должностях носят установленную для начальствующего состава ГУГБ форменную одежду с пустыми петлицами, без знаков различия и нарукавного знака.