Текст книги "100 великих архитекторов"

Автор книги: Дмитрий Самин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 56 страниц)

КАРЛ ФРИДРИХ ШИНКЕЛЬ
(1781—1841)

Интерес к древнегреческой культуре возродился в Европе в конце XVIII – начале XIX века. Благородное и возвышенное искусство греческой классики стало предметом восхищения и образцом для подражания.

Немецкий архитектор-классицист Карл Фридрих Шинкель сочетал увлечение античными формами со стремлением к лаконичной монументальности. «Архитектурные детали и внешняя отделка не должны скрывать основных архитектурных форм», – писал он.

Карл Фридрих Шинкель родился 13 марта 1781 года в Нейруппине, в Бранденбургской провинции, где его отец был суперинтендантом. Карл начал свое образование в местной гимназии.

Потеряв отца, в 1795 году он переселился в Берлин и стал учиться у архитектора Давида Гилли, а когда его не стало, поступил в ученики к его сыну, Фридриху. Последний, поклонник и по тому времени хороший знаток древнегреческой архитектуры, внушил Шинкелю любовь к ней и оказал большое влияние на направление его таланта. По смерти Фридриха Гилли в 1800 году, Карл принял на себя продолжение всех частных работ, начатых его наставником. Это не помешало ему, однако, посещать берлинскую строительную академию для изучения теоретической части архитектуры и относящихся к ней вспомогательных наук, а вместе с тем служить рисовальщиком и моделировщиком на одной из берлинских фабрик фарфора.

В 1803 году он отправился в Истрию, Италию и Сицилию, рисовал там ландшафты и костюмы, писал копии с исторических картин. Главным же образом Шинкель изучал памятники античного зодчества, а в 1806 году возвратился через Париж в Берлин.

То было крайне неблагоприятное время для деятельности архитекторов, и Шинкелю пришлось заниматься писанием ландшафтов и архитектурных видов. Из созданных им тогда картин в особенности известна «Цветущая пора Греции», подаренная берлинским городским управлением супруге нидерландского принца Фридриха. В 1808—1814 годах Шинкель писал сперва для Гнейзенау, а потом для В. Гроциуса, панорамы, из которых больше других прославились изображавшие «Палермо» и «Семь чудес света».

В 1810 году он был назначен асессором в новоучрежденную в Берлине строительную депутацию. В 1811 году Шинкеля избрали в члены берлинской академии художеств, а в 1815 году он получил титул тайного советника по строительной части.

В 1819 году Шинкель сделался членом технического отделения при прусском министерстве промышленности, торговли и правительственных сооружений. В 1820 году его избрали профессором и членом совета строительной академии.

В истории искусства Шинкель занял почетное место как новатор немецкой архитектуры, выведший ее из застоя, в котором она находилась в начале 19-го столетия. Он стремился возродить зодчество классической древности, преимущественно эллинское, и применять его, не нарушая его принципов, к условиям северного климата и к потребностям новейшей жизни, в чем и преуспел. В большинстве случаев при этом мастер проявлял тонкое чувство изящного и практический ум. Главные его произведения выдержаны в более или менее строгом греческом стиле.

Здание Берлинского музея считается лучшим из всех созданных Шинкелем. Прообразом музея (1824—1828) служила греческая стоя (открытая колоннада). Здание обращено фасадом к королевской резиденции и замыкает с противоположного конца площадь Люстгартен, рядом расположены берлинский собор и арсенал. Такое престижное место для художественной галереи по замыслу Шинкеля подчеркивает роль и значение центров культуры. Гармоническое единство монументального здания музея и огромной площади выявляет интерес Шинкеля к формообразующей роли монументальных зданий в городской планировке.

Центр прямоугольного в плане здания размерами 86 на 53 метра занимает ротонда. Такая композиция диктовалась архитектурной теорией эпохи Просвещения, которая требовала регулярной планировки, ясности и четкости плана и естественной выразительности материалов. Эти идеи пришли на смену чрезмерно перегруженному декоративными деталями стилю барокко и заложили основы рационального подхода к проблеме соответствия декора назначению здания, которая стала определяющей в архитектуре XX века. Марш лестницы, ведущей на высокий цоколь, выглядит величественно – он занимает треть ширины фасада. По обе стороны лестницы стоят конные статуи. Посетители поднимаются на подиум с ионической колоннадой, а затем еще выше – в ротонду. Открытый вестибюль второго этажа с двойной лестницей служит площадкой, с которой открывается впечатляющая панорама города. Свет в ротонду проникает сверху, через круглый проем, прорезанный в центре кессонированного купола. Это вдвое уменьшенная копия купола Пантеона. Ротонда, в которой выставлена скульптура, – центр архитектурной композиции. Залы художественной галереи образуют анфиладу вокруг двух открытых двориков. Длинный ряд из восемнадцати ионических колонн на фасаде – подражание форме греческой стои. Статуи аттика символизируют триумф цивилизации над варварством – идеал, к которому, по убеждению Шинкеля, должны стремиться искусство и архитектура. Форма монументальной вазы, сделанной из целого квадра прусского гранита, навеяна античными образцами. Ваза предназначалась для ротонды, но оказалась слишком большой и была перенесена на площадь. Латинская надпись на антаблементе гласит: «Фридрих Вильгельм III основал этот музей для изучения всевозможных античных предметов и свободных искусств в 1828 году».

Влияние греческого стиля заметно и во многих других произведениях Шинкеля, большинство которых находится в Берлине: здание новой Караульни (1816—1818); внушительный кубовидный массив, который украшает величавый шестиколонный дорический портик; Драматический театр (1819—1821), более стройный по пропорциям, изящный в отделке; Дворцовый мост; боковые пристройки к Потсдамским воротам в Берлине (1836—1840); дворцы наследного принца прусского и принца Карла; астрономическая обсерватория; инженерное и артиллерийское училища; Николаевская церковь и Казино в Потсдаме; Аугустеум в Лейпциге.

После поездки в Англию обостряется интерес Шинкеля к готике, в духе которой он строит Вердерскую церковь (1825—1828), замки Курник и Бабельсберг, близ Потсдама, ратуши в Циттау, берлинские дворцы принца прусского на Парижской площади, дворец графа Редерна, памятник на Крейцберг.

В последнее десятилетие в творчестве Шинкеля наступает перелом. Именно с этим периодом творчества связан культ Шинкеля в среде архитекторов Немецкого Веркбунда.

Требования жизни приводят его к проектам нового типа, связывающим творчество великого зодчего с рационалистическими тенденциями архитектуры эпохи модерна. Подобными чертами отмечены некоторые произведения Шинкеля, созданные им после поездки в Англию, где на него произвели большое впечатление фабричные здания, построенные из красного кирпича, лишенные всяких архитектурных деталей. Восприятие Шинкелем этих утилитарных построек было чисто эстетическим; его привлекли простота и ясность формы этих сооружений.

Отказываясь от стилизации под готику и классические системы, он создает проекты магазина и библиотеки, строит здание строительной академии в Берлине (1831—1835). Ее гладкие кирпичные стены, расчлененные небольшими выступами, украшенные изразцовыми орнаментами, предвосхищали постройки новейшего периода. Шинкель положил начало «кирпичному стилю», распространившемуся в архитектуре большинства европейских стран. Архитекторы, позже строившие здания с фасадами из красного кирпича, не всегда придерживались тех лапидарных форм, которые были завещаны Шинкелем. Однако эстетика простоты, единообразия ритмического членения фасадов, которую Шинкель сумел увидеть в промышленных зданиях Англии и воспроизвести в своих постройках, сохранила влияние в европейской архитектуре второй половины XIX века, особенно в архитектуре Германии. Она, несомненно, была связана своим происхождением с классицистическим предпочтением геометрической определенности, ясности и простоты.

Созданные Шинкелем эскизы фресок, написанных после его смерти под руководством Корнелиуса в берлинском музее, равно как и ряд его ландшафтных картин и рисунков, доказывают, что он мог бы быть первоклассным мастером живописи, если бы имел достаточно времени и возможность основательно изучить ее и специально заниматься ею. Берлинские театры были обязаны ему не только многими написанными по его эскизам и под его надзором красивыми декорациями, но и основанием целой школы искусных декораторов, из которых особенно прославился К. Гропиус (младший). Немаловажную пользу принесли архитектуре и художественной промышленности изданные Шинкелем увражи. Лоде в 1835—1837 годах издал сборник рисунков мебели, созданных Шинкелем.

В 1839 году Шинкель стал главным директором правительственных зданий. Вскоре после этого он заболел параличом мозга и, промучавшись тринадцать месяцев, умер в Берлине 9 октября 1841 года.

После смерти Шинкеля многочисленные архитектурные эскизы и оконченные чертежи, рисунки всякого рода, картины и вообще графические работы мастера, какие только можно было собрать, хранились в берлинской строительной академии, составляя особый музей его имени. На площади перед академией была поставлена бронзовая статуя Шинкеля работы Драке.

ОСИП ИВАНОВИЧ БОВЕ
(1784—1834)

Бове прошел большой творческий путь – от безвестного ученика Кремлевской экспедиции до «главного архитектора» Москвы. Он был тонким художником, умеющим простоту и целесообразность композиционного решения сочетать с изысканностью и красотой архитектурных форм и декора. Зодчий глубоко понимал русскую архитектуру, творчески относился к национальным традициям, что определило многие прогрессивные черты его творчества.

Осип Иванович Бове родился 4 ноября 1784 года в Петербурге, в семье живописца Винченцо Джованни Бове, работавшего в Эрмитаже. Осип был старшим сыном, два младших брата – Михаил и Александр – впоследствии тоже стали архитекторами и его ближайшими помощниками. Еще в детстве Осип переехал с семьей в Москву, где начались годы учения.

В 1802 году Бове поступает в архитектурную школу при Экспедиции Кремлевского строения, которую возглавлял в те годы И.В. Еготов. В числе своих первых учителей Бове называл архитектора Франца Компорези, от которого он получил «первоначальные познания в архитектурном художестве», и великих русских зодчих Казакова и Росси – он был их «помощником в практических по сему художеству занятиях».

Бове успешно занимался в архитектурной школе, постепенно повышаясь в чинах, от канцеляриста и коллежского регистратора в 1803 году до губернского секретаря в 1806 году и коллежского секретаря в 1809 году.

В 1809—1812 годах Бове уже значится в числе архитекторских помощников в Экспедиции, участвует в работах по реставрации Кремля, ремонту зданий, благоустройству города.

Для восстановления сожженной и разрушенной древней столицы была организована Комиссия для строения Москвы. Город поделили на четыре участка, каждый из которых возглавлял архитектор с помощниками. В сентябре 1813 года на должность архитектора четвертого участка вступает вернувшийся из народного ополчения Бове. С этого времени все творчество Осипа Ивановича связано с деятельностью комиссии В ведении Бове находятся наиболее значительные, центральные районы города – Городская, Тверская, Арбатская, Пресненская и Новинская части. Архитектор со своими помощниками составляет проекты для строительства жилых домов, участвует в их закладке и следит за их «производством в точности по прожектированным линиям, также выдаваемым планам и фасадам». Он проектирует торговые лавки в различных частях города. Особое одобрение получили его проекты лавок для торгового центра на Красной площади и вокруг стен Китай-города, между Никольскими, Ильинскими и Варварскими воротами.

Комиссия считала, что общественные и административные здания требуют особого внимания и «приличия в фасадах», и предлагала наблюдение за строительством этих зданий поручить «достойнейшему и способнейшему» из архитекторов комиссии. В мае 1814 года эта обязанность была возложена на Бове «с тем, чтобы он за всеми казенными, публичными и общественными строениями, строящимися или приводящимися в прежнее или лучшее состояние, имел непосредственный надзор». Ему было поручено также «заведовать и часть фасадическую за всеми обывательскими строениями, наипаче составляющими значительный капитал».

В феврале 1816 года совет Академии художеств в Петербурге за представленные проекты и «произведенные им практическим многим строениям» присуждает Бове звание архитектора. К этому времени в Москве и в Подмосковье появилось много значительных построек Бове. Особенно интенсивная деятельность зодчего развернулась после утверждения в 1817 году нового генерального плана Москвы, разработанного Комиссией для строения. Совместно с архитекторами комиссии он строит съезжие дома в разных частях города, проектирует гостиницы на «разрывах» Белого и Земляного городов.

Самые значительные работы Бове были связаны с реконструкцией центра Москвы, которая осуществлялась по плану Комиссии для строения. Участие Бове в создании ансамбля центра Москвы – одна из самых ярких страниц в творческой биографии мастера.

Первые работы Бове были связаны с реконструкцией Красной площади, одной из самых древних площадей города, центра его торговой и общественной жизни. Застроенная в XVIII веке лавками, она оказалась обособленной от Кремля и собора Василия Блаженного. Во время пожара 1812 года и взрыва Кремля Красная площадь претерпела большие разрушения. Уже в начале 1814 года Бове представил в комиссию проект перестройки Красной площади. В ансамбль площади Бове включил исторические памятники – кремлевскую стену со Спасскими и Никольскими башнями и Покровский собор (Василия Блаженного).

Бове составляет проект восстановления Никольской башни, сильно разрушенной во время взрыва Арсенала, восстанавливает старинные постройки с северной стороны площади – присутственные места, Воскресенские ворота, здание городской думы и магистрата, которые вертикалями своих башен гармонировали с архитектурой Кремля.

Ансамбль площади должно было украсить перестроенное по проекту Бове здание Торговых рядов, расположенное вдоль площади. Бове сохранил в своем проекте характер старой постройки, но придал ей большую величественность. Особенно парадно решает Бове центр здания: его повышенный объем украшен двенадцатиколонным монументальным портиком и увенчан куполом. Хотя этот замысел Бове не был целиком осуществлен, Красная площадь после реконструкции стала самой большой и красивой площадью Москвы.

Ансамбль, задуманный Бове, выходил за пределы Красной площади: предполагалось построить Средние и Нижние торговые ряды и этой единообразной застройкой целых кварталов связать Красную площадь с Китай-городом. Эта идея Бове получила свое осуществление только во второй половине XIX века. Однако общий замысел ансамбля, разработанный Бове, сохранился и поныне.

Для того чтобы расширить исторически сложившийся центр Москвы, комиссия решила создать новую площадь, «первейшую… по устроению и пространству», выдержанную в духе регулярных планов русского классицизма. Ее предполагалось создать перед зданием Петровского театра. К проектированию Театральной площади Бове был привлечен в 1816 году. Окончательный проект площади, подписанный Бове, был утвержден в Петербурге в 1821 году. Площадь имела вид прямоугольника, ограниченного по продольной оси четырьмя симметрично стоящими зданиями и разделенного проездом на две равные части. На продольной оси площади, в глубине ее, располагалось здание Петровского театра. С противоположной стороны, под углом к китайгородской стене, чтобы не нарушить правильной геометрической формы площади, был разбит сквер.

К 1819 году Бове закончил проекты новых зданий, выходящих на Театральную площадь, и передал их для строительства Комиссии для строения. Здания на Театральной площади были спроектированы Бове таким образом, что они ограничивали ее пространство одинаковыми по облику фасадами, создавая прекрасный фон для величественного здания театра.

Строительство Большого театра было одной из самых значительных работ Бове, принесших ему известность и славу. Как и многие другие крупные сооружения того времени, оно явилось результатом ряда конкурсов и коллективного труда зодчих.

В 1821 году московский генерал-губернатор утвердил присланный из Петербурга проект театра, созданный Андреем Михайловым, а на Бове была возложена доработка проекта и осуществление строительства. Как опытный строитель и тонкий мастер, Бове творчески подошел к присланному из Петербурга проекту: он уменьшил объем здания в соответствии с реальными условиями строительства, сделал проект более совершенным в конструкторском, эксплуатационном и художественном отношении. В результате здание стало более простым и выразительным, получило больше удобств. Проект Бове был «высочайше» утвержден в Петербурге в ноябре 1821 года. В связи с этим московский генерал-губернатор писал, что «некоторые идеи профессора Михайлова немало способствовали московскому архитектору Бове к составлению одобренного государем императором проекта театральному зданию».

Огромное здание театра высотой тридцать семь метров господствовало над площадью и окружающей застройкой. Главный фасад его был решен в наиболее выразительных формах. Восьмиколонный ионический портик торжественно выделялся на фоне глухой поверхности стен, лишенных проемов. Особый эффект фасаду придала гипсовая группа Аполлона на колеснице над портиком. Зрительный зал партера и пяти ярусов вмещал около трех тысяч зрителей. «Прежде всего кинулись в глаза, – писали современники, – огромность и высота зала, пленяющая вместе с тем пропорцией всех частей, потом – богатство убранств, доказывающее изящный вкус и тонкое умение знать средину оного; наконец, легкость архитектуры лож и галерей, которые, казалось, держалися в воздухе без всяких поддержек». И еще: «Внутреннее украшение театра великолепно и со вкусом, но главным достоинством его есть то, что сцена видима со всех пунктов почти единообразно и даже с верхних мест, откуда везде редко можно хорошо видеть, здесь ничего не скрыто. Должно отдать справедливость Бове: при самом строгом исследовании увидите вы, что нет в сем театре места, которое бы не было обдумано, было неуместно и неудобно».

Строительство театра было окончено в 1824 году, 6 января 1825 года состоялся первый спектакль в новом здании. Московские зрители, присутствовавшие на первом спектакле Большого театра, выразили «одобрение и признательность к трудам и талантам строителя сего прекрасного здания, делающие честь русскому таланту… единодушным требованием Бове, который тотчас же представился в директорской ложе, а потом громким и продолжительным ему рукоплесканием». Так писали московские газеты об открытии 6 января 1825 года нового здания Большого театра в Москве.

Большой театр воплотил в себе традиции русских театральных зданий, над которыми работали предшественники и современники Бове; вместе с Александринским театром в Петербурге он явился вершиной русского театрального зодчества и одним из лучших европейских театров своего времени.

Немногое дошло до нас от Большого театра Михайлова – Бове. Грандиозный пожар 1853 года, уничтоживший все интерьеры здания, и перестройка театра архитектором А. Кавосом исказили классически строгую архитектуру театра Бове. Но и теперь Большой театр остается одним из значительных и величественных сооружений столицы.

Одновременно с созданием проекта Театральной площади и строительством Большого театра Бове занимался устройством Александровского, или, как тогда его называли, Кремлевского, сада. Этот сад был задуман Бове как искусно спланированный парк, с романтическими руинами и архитектурой малых форм. Особое восхищение современников вызывал выполненный по проекту Бове грот, сохранившийся до наших дней. Четыре дорические колонны как бы вырастают из земли внутри грота. Строгие, утяжеленные формы этого сооружения хорошо сочетались с нагромождением камней, воспроизводящим древнюю циклопическую кладку. В этом проявилось характерное для русского искусства того времени романтическое стремление сочетать классику со стариной.

Как главный архитектор по «фасадической части» Комиссии для строения Бове оказывал большое влияние на характер застройки послепожарной Москвы, и в наибольшей степени это относилось к жилой застройке.

Бове выполнял много частных заказов – строил дома для богатых дворянских семей, купцов, чиновников, мещан и других лиц среднего сословия, роль которых в социальной структуре города значительно возросла. Он выработал новый тип купеческого доходного дома двойного назначения – жилого и торгового. Обычно в нижнем этаже располагались торговые лавки, а в верхнем – жилые квартиры хозяев и те, что сдавались внаем. Такие дома в два-три этажа Бове строил в Китай-городе.

Особая заслуга Бове заключается в создании нового типа жилого дома – городского особняка, который получил широкое распространение в застройке послепожарной Москвы. Среди многочисленных особняков, построенных по проектам Бове, одним из наиболее совершенных был дом Н.С. Гагарина на Новинском бульваре. Особняк Гагарина был построен одним из первых в послепожарной Москве. В его облике наметились черты, которые стали характерны для последующего творчества Бове и типичны для московского зодчества этого времени.

Бове – прославленный мастер городских особняков – проектировал жилые дома различных типов, в том числе и простые здания для массовой застройки. Глубокое чувство ансамбля, градостроительный подход делали каждый жилой дом, построенный по проекту Бове, частью единой городской застройки, отличающейся неповторимым своеобразием, простотой и выразительностью.

Но главную роль в ансамблях города, естественно, играли общественные здания. Среди общественных зданий, построенных Бове, одним из самых значительных является Градская больница на Большой Калужской улице. Это была первая общественная больница города, в которой предполагалось «принимать для пользования людей всякого состояния».

Идея создания подобной городской больницы возникла впервые в 1821 году. Однако проект, над которым работал Бове, был утвержден только в 1828 году, когда уже начались строительные работы. Больница была открыта только в 1833 году. В ее ансамбль входило несколько корпусов.

Бове еще больше, чем Казаков в соседней Голицынской больнице, открыл здание к улице. Он сократил глубину парадного двора, вытянул здание вдоль улицы. Широкая парадная лестница подчеркивала общественное назначение этого здания. Монументальный, богато декорированный портик придавал ему представительный характер. Художественные достоинства, удобная планировка, просторные помещения, использование новейших технических достижений своего времени в оборудовании больницы позволяют включить ее в число наиболее значительных построек Москвы того времени.

Одновременно с сооружением Градской больницы в 1825—1828 годах Бове ведет перестройку под Екатерининскую больницу дома Гагариных у Петровских ворот. Открытие этой больницы состоялось в 1833 году.

Бове никогда не ограничивался только составлением проектов, которые и сейчас восхищают нас тонкостью и виртуозностью. Он всегда сам руководил строительными работами и был прекрасным знатоком строительного дела. Бове работал с выдающимися инженерами, художниками и скульпторами, и в результате этого творческого содружества создавались совершенные произведения, обладающие замечательными художественными, конструктивными и эксплуатационными качествами Бове неоднократно привлекали в качестве эксперта по инженерно-техническим вопросам.

Тема патриотизма, прославления родины красной нитью проходит через все творчество Бове. Наиболее яркое выражение эта тема получила в Триумфальных воротах у Тверской заставы, построенных Бове в честь победы над Наполеоном. Над проектом ворот Бове работал в 1826—1828 годах, в 1834 году состоялось их открытие. Бове создал яркий, выразительный образ, олицетворяющий военную мощь, славу и величие России, героизм ее воинов – победителей Наполеона. Однопролетная белокаменная арка с шестью парами коринфских колонн, отлитых из чугуна, была увенчана скульптурной группой «Славы» на колеснице, которая как бы встречала подъезжающих к Москве по Петербургской дороге.

Среди культовых построек Бове сохранилась церковь Николая Чудотворца в Котельниках (1821). В 1822 году Бове построил церковь в селе Архангельском – имении своей жены, княгини А.С. Трубецкой. Самым значительным сооружением Бове этого рода является ротонда церкви Всех Скорбящих на Большой Ордынке. Композиция церкви близка более ранним культовым постройкам зодчего. Зодчий органично связал новую постройку с уже готовой западной ее частью – трапезной и колокольней работы Баженова. Большие полуциркульные арки с окнами своим укрупненным масштабом придают монументальность всему зданию. Великолепный, тонко прорисованный орнамент арок и широкой ленты фриза контрастирует с гладкой поверхностью стен и тем усиливает торжественный облик сооружения.

Церковь Всех Скорбящих на Большой Ордынке – одна из последних значительных работ Бове. Она достраивалась уже после смерти мастера – возможно, его братом – и была открыта в 1836 году.

Бове умер 28 июня 1834 года в расцвете творческих сил. Зодчий похоронен в Москве на кладбище Донского монастыря.

Атмосфера николаевской реакции сказалась и на творчестве Бове. Таких гармоничных и совершенных построек, как дом Гагариных на Новинском бульваре, таких крупных общественных сооружений, как Большой театр, таких больших градостроительных работ, которыми было отмечено предыдущее десятилетие, он уже не мог создать в последние годы своей жизни.