Текст книги "Безликие"
Автор книги: Дмитрий Гришанин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)
Первые десять минут оказались самыми тяжелыми. Мах несколько раз оступался и падал на раскаленный песок. Он бы наверняка падал чаще, но после второго раза спутница поднырнула под его правую руку и, не обращая внимания на протесты рыцаря, минуты две буквально тащила его массивное тело на своих хрупких плечах.
Постепенно Мах более или менее свыкся с жарой, ноги перестали заплетаться, а застилавшая глаза розовая дымка рассеялась. Буркнув: «Спасибо, я в порядке», он отстранился от девушки и пошел самостоятельно.
– Ну и кому я обязана своим!.. гм… освобождением, – не без сарказма поинтересовалась девушка.
– Чего? – недовольно проворчал Мах. Чудом избежав теплового удара, он еще не совсем пришел в себя, и ему стоило немалых сил собраться с мыслями.
– Чего-чего, – передразнила спутница. – Спрашиваю, зовут тебя как?
– Так бы сразу и говорила… Мое имя Мах.
– Как, как? Мах? – Девушка от души расхохоталась.
– Да, Мах, – раздраженно подтвердил рыцарь. – И я не вижу ничего смешного, имя как имя… Тебя-то как зовут?
– Извини… Сама не понимаю, что на меня нашло… Наверное, от нервов… – простонала спутница рыцаря в промежутках между взрывами хохота.
Следующие пару минут девушка старалась унять истерический хохот. Когда это удалось, она, виновато улыбаясь, наконец представилась:
– А я – Лула.
– Слушай, Лула, а куда мы, собственно, так спешим? – полюбопытствовал Мах.
– Как куда? – удивилась Лула. – Можно подумать, что мы можем выбирать. Из-за твоего безрассудства в подземные стойбища курасов нам теперь хода нет. У них между кланами телепатическая связь, а убитых уже наверняка обнаружили, значит, наши приметы переданы во все ближайшие стойбища. Так что, сам понимаешь, стоит нам спуститься под землю, как… Вот если бы ты их только оглушил, а не убил… Да ладно, что уж об этом… У нас теперь есть лишь один способ выжить: добежать, пока не стемнело, до ближайшей крепости оборотней. К счастью, я знаю, в какую сторону идти, но хорошо бы нам поспешить.
– А почему именно до темноты? Ведь ночью по пустыне идти куда легче: от звезд светло, как днем, и нет этой ужасной жары.
– Эй, Мах, да что с тобой? Мы же в окрестностях Шестого озера! После ночной прогулки по здешним дюнам от нас даже обглоданных костей не останется.
– Шестого озера? – Мах выразительно покрутил головой. – Но если это называется озером, то какова же, по-твоему, пустыня? Лула, дорогая, ты, часом, не перегрелась?
– Болван, озеро лежит под землей!.. Слушай, откуда ты, такой чуданутый, взялся на мою голову?
– Ах, ну да… извини. Как же… ясно, подземное, – торопливо закивал Мах.
Но девушка продолжала сверлить рыцаря недоверчивым взглядом, и Мах понял: чтобы сохранить с нею доверительные отношения, надо немедленно объясниться. Впрочем, он решил, что всю правду рассказывать рановато, и решился на спасительную ложь:
– Понимаешь, сегодня утром мне на голову упала во-от такущая каменюка. – Мах для вящей убедительности очертил руками размеры. – Ну и память вроде как отшибло. Имя свое еще кое-как вспомнил, а вот где я и что со мной – напрочь из головы вылетело. Потом долго-долго бродил по коридорам… Представляешь, я даже забыл, что нахожусь под землей. Пока ты не вывела меня на свет, я думал, будто хожу по какому-то большому дому… И вдруг услышал твои крики. Отыскал комнату… Ну а дальше ты сама все знаешь… Я, конечно, понимаю, что все это звучит довольно нелепо, даже дико, но больше мне добавить нечего.
К огромному удивлению Маха, Лула и не подумала уличать его во лжи.
– Так вот в чем дело! – с искренним облегчением воскликнула девушка: – А я-то все мозги вывихнула, все пыталась понять, почему ярмо, наложенное на тебя курасами, не подействовало. Теперь все ясно: этот камень так здорово встряхнул тебе мозги, что ярмо разрушилось. Немудрено, что ты при этом много чего забыл.
Мах скорчил тупую мину и заговорщическим шепотом спросил не по годам мудрую деву:
– Чего-то никак не соображу… а я-то кто, по-твоему?
– То есть как это? Ах да, прости, тебе же память отшибло. Ты, по всей видимости, оборотень, один из стражей подземелья… Поначалу – ну, когда ты ворвался в комнату и устроил резню – я подумала, что ты из тех сорвиголов, которые, несмотря на смертельный риск, время от времени бегут из стойбищ курасовских кланов. Насколько мне известно, клан Мокрощеких задолжал своим стражам подземелий жалованье за три месяца, так что повод для побега был. Такие побеги случаются, но все они заканчиваются одинаково плохо. Ведь на стража подземелий на время контракта со стойбищем накладывают особое заклятье – ярмо. Оно помогает стражу быстро ориентироваться и перемещаться в многочисленных коридорах надводного лабиринта. Ну а если страж оставит свой пост и попытается самовольно выбраться на поверхность, ярмо, наоборот, будет всячески ему мешать. По мере удаления от стойбища движения стража будут замедляться, и он, сделав двести или триста шагов, упадет совершенно парализованным. И будет так лежать до темноты. А ночью появятся монстры – и все… Так вот, поначалу я приняла тебя за беглеца. Поэтому и не поверила, будто ты убивал курасов для того лишь, чтобы вырвать меня из их лап. Я была уверена, что ты так мстишь за задержку жалованья. Мол, пусть я погибну, зато припугну обнаглевших курасов и заставлю уважать оборотней. А увидев меня решил еще больше возвыситься в собственных глазах: вот, мол, и девушку спас от поругания… Когда мы выбрались на поверхность, я все ждала, когда сработает ярмо и я смогу покуражиться над тобой, беспомощным… А теперь, когда ты все рассказал, мне ужасно жаль, что я так неуважительно отнеслась к такому достойному оборотню. Мах улыбнулся от уха до уха и робко попросил:
– Лула, милая, раз уж ты так хорошо начала, то, может, заодно растолкуешь мне, темному, чем курасы отличаются от оборотней? Почему курасы живут в подземных стойбищах, а оборотни – в крепостях на поверхности? И что это за страшные ночные монстры и как они связаны с окрестностями Шестого озера? А то с памятью у меня – совсем беда!
– Да-а, здорово же тебя шандарахнуло! – Девушка даже присвистнула. – Это же столько всего… Я даже не знаю, с чего начать.
Мах горестно вздохнул и для пущей убедительности даже слезу пустил. На женское сердце это подействовало лучше всяких слов.
– Ладно, все равно до крепости нам идти еще долго. Кстати, надо бы прибавить шагу, а то не успеем до темноты… Я попробую, но если что неправильно растолкую, то уж не взыщи… Лет пять назад в одной книжке я прочла… Ну, я ведь не всегда была рабыней, до шестнадцати лет я жила с дедушкой, считалась свободной кураской, разумеется, умела читать и писать, и лишь после его смерти… Впрочем, это слишком грустная история, и к тому, о чем ты спросил, она не имеет никакого отношения… Ладно, не буду отвлекаться. Так вот, я прочла, что… – И Лула поведала своему спутнику следующее.
* * *
Несколько сотен лет назад мир оборотней выглядел совсем по-другому. Тогда солнце еще не было убийственно жарким, вместо этой скучной пустыни здесь текли реки, собираясь в озера, моря и даже океаны, росли леса, земля была покрыта не мертвым песком, а живой травой. Но год за годом и десятилетие за десятилетием солнце палило все жарче и жарче… Сначала пересохли мелкие речушки и озера, потом – большие реки и моря. Океаны высыхали несколько столетий, но вот и от них не осталось даже следа.
В этом чуждом Маху мире обитали и обитают два вида разумных существ – это курасы и оборотни. И те и другие с рождения обладают двумя обликами. Один из них людской – он объединяет виды и делает их похожими друг на друга. Отличаются же они по второму: у оборотней это облик яростного хищного зверя, а у курасов – этакой флегматичной ящерицы.
До наступления великой засухи в мире господствовали оборотни – смелые, решительные и напористые, – а умным, но трусоватым курасам приходилось обходиться крохами с их стола. Но с приходом засухи все переменилось. Между кланами оборотней начались войны за скудные источники воды, которых к тому времени осталось совсем немного. Кланы курасов в этих войнах, конечно же, не участвовали: выстоять против оборотней они не могли и потому очень быстро лишились доступа к источникам.
Но там, где не хватало силы, курасы прилагали свой недюжинный ум и с его помощью добывали все, что нужно. Один из курасовских кланов с помощью хитроумных расчетов установил, что в определенных местах, глубоко под землей, должны залегать огромные массы воды. Тогда курасы из доброй дюжины кланов объединились и построили первое подземное стойбище, с помощью которого попытались добыть воду из подземного озера. У них это получилось, и очень скоро у каждого клана курасов уже было собственное стойбище.
Сейчас в мире известно восемнадцать подземных озер, и над ними построено несколько сотен стойбищ…
Стойбище – это сложное переплетение подвижных подземных коридоров, сотворенных могучей магией курасов. Некоторые коридоры приспособлены для жилья – к ним крепятся подземные покои, но подавляющее большинство служит для добывания воды из подземных озер. Стойбище даже небольшого клана насчитывает не менее трех тысяч подземных коридоров.
Обустроив стойбища, курасы больше не страдали без воды. Более того, со временем им удалось разбить под землей великолепные сады, возделать поля, завести пастбища для скота. Теперь они могли сколь угодно долго отсиживаться в своих стойбищах, ни в чем не испытывая недостатка. Опасаясь нападения оборотней, курасы с помощью заклинаний накрепко запечатали все выходы на поверхность. Поначалу кланы курасов просто затаились под землей, и целые десять лет ни один курас не поднимался на поверхность.
А на поверхности воды становилось все меньше, оборотни все сильнее страдали от жары и мучились от жажды. Ворваться в стойбища курасов им мешала магия, самим же докопаться до воды оказалось не по силам: они вырыли громадную яму саженей в пятнадцать, но озера залегали на стосаженной глубине. Оборотни были обречены на медленное и мучительное вымирание. И вот когда они уже смирились с этим, из-под земли вдруг вышли курасы. Они отправили в ближайшие поселения оборотней огромные караваны со свежей едой и, главное, с водой и предложили сотрудничать.
Разумеется, большинство вольнолюбивых оборотней отвергли союз, но несколько кланов все же согласились.
Эти кланы выстроили в указанных курасами местах мощные крепости и стали поставлять своих воинов в обмен на воду и еду.
Зачем курасам в их неприступных стойбищах вдруг понадобилась охрана? Дело в том, что в водоносных коридорах их подземных стойбищ почти сразу же появились ужасные чудовища, которые с незапамятных времен жили в подземных озерах. Курасы же своей магией потревожили их покой. Поначалу эти твари совались только в водоносные коридоры, и курасы сами вполне успешно с ними управлялись: запечатывали магией на два-три дня занятые монстрами коридоры – и те без воды быстро погибали. Но с годами монстров становилось все больше, причем некоторые пролезали даже в жилые коридоры и каждый раз устраивали там жуткую резню. Тут оказалось, что против кровожадных тварей курасы беспомощны: воины из них никакие, а боевых заклинаний в их магии просто нет. Вот и пришлось создавать из оборотней отряды стражей подземелья.
К несчастью для курасов, далеко не все кланы оборотней согласились с ними сотрудничать, а у тех, что согласились, воинов было не так уж много. Спрос на оборотней был огромен, а предложение – весьма ограничено, плата за наем оборотней взлетела до небес, так что содержать отряды могли по тем временам лишь самые зажиточные кланы.
Пару лет понаблюдав со стороны за сытой жизнью наемников, другие кланы оборотней тоже стали предлагать курасам свои услуги, и вскоре в окрестностях подземных озер уже возвышались десятки крепостей, каждая из которых была готова по первому же слову курасов выслать до полусотни опытных бойцов. Услуги воинов подешевели, отряды стали доступны всем стойбищам, но было уже поздно. За два года вынужденной пассивной обороны, которая только и оставалась небогатым кланам, подземным тварям удалось полностью вырезать двадцать четыре стойбища. Они и по сей день заняты монстрами. Счастье еще, что солнечные лучи для подземных чудищ смертельны, поэтому днем они отсиживаются под землей. Ну а по ночам выбираются на поверхность через выходы заброшенных стойбищ и пожирают всех, кто им встретится.
Курасы не могут запечатать магическими заклинаниями выходы этих захваченных стойбищ, потому что сделать это можно только изнутри стойбища. А для того, чтобы спуститься в кишащие чудовищами подземные коридоры и уцелеть там хотя бы пару часов – именно столько времени требуется для самого простого заклинания, – нужно совершенно исключительное везенье. Жизнь курасам дорога, и никто из них на подвиг, ясное дело, не рвется.
Одно или два захваченных стойбища есть почти над каждым озером, исключая Четвертое и Одиннадцатое.
– Нам не повезло, в окрестностях Шестого озера два захваченных стойбища. И если мы с тобой не успеем до темноты спрятаться за стенами ближайшей крепости оборотней, нам конец, – подытожила девушка свой рассказ. И прибавила шагу.
* * *
И все-таки они не успели.
То ли Лула напутала с направлением, то ли крепость стояла дальше, чем она рассчитывала, то ли… Впрочем, что толку гадать; солнце скрылось за горизонтом, а никакой крепости и в помине не было. Они не успели!
Но вопреки опасениям Лулы, сразу же, то есть в первые мгновенья ночи, с ними не приключилось ничего ужасного. Глаза Маха постепенно привыкли к полумраку. Лула же прерывающимся от страха голосом, но вполне громко заявила, что по звездам она ориентируется даже лучше, чем по солнцу, и они двинулись дальше.
Первые десять минут они шли молча и вздрагивали буквально от каждого шороха. Потом практически одновременно заговорили, нервно рассмеялись и стали перешептываться… Время шло, а вокруг все было по-прежнему тихо и спокойно. Вскоре они говорили уже без всякой опаски, в полный голос, а о своих недавних страхах вспоминали со смехом.
– Ох, как-то мне не по себе. Ой, не к добру это затишье, – как всегда неожиданно, подал голос дед Пузырь.
Но Мах раздраженно отмахнулся от верного призрака и едва слышно, чтобы не смущать спутницу, пробормотал в темноту:
– Пузырь, отстал бы ты со своими охами-вздохами. И без тебя тошно.
– Тошно? – усмехнулся призрак. – Надо же! А я бы, глядя на твою сияющую физиономию, в жизни не догадался, что тебе тошно.
– Не поверишь: я и рад бы не улыбаться, да не могу, – признался Мах.
– Скверно. Значит, предчувствия меня не обманули и игра уже началась.
– Пока что вроде никаких чудищ нет – и ладно… Позаботься, чтобы на этот раз все обошлось без сюрпризов, а то опять заарканят тебя в какие-нибудь призрачные зеркала….
Лула вновь весело затараторила. Мах напрягся, пытаясь сохранить на лице серьезное выражение, но уже через секунду губы растянулись в радостную улыбку, и он весело, от всей души расхохотался…
* * *
Все переменилось на исходе первого часа после захода солнца. На пути веселой парочки вдруг возникло какое-то белесое создание. Именно благодаря белой шерсти оно было почти неразличимо на таком же белом в свете звезд песке. Мах осмотрелся и обнаружил, что с разных сторон к ним подбирается еще добрая дюжина тварей.
Преградившее дорогу существо было полуторасаженного роста, без головы, но с длинным и очень гибким туловищем, поросшим густой шерстью. Стояло оно на трех коротеньких толстых ножках, а из туловища в разные стороны торчали шесть одинаковых лап, весьма похожих на человеческие руки, вот только вместо кистей они заканчивались клыкастыми пастями, истекающими голодной слюной.
Лула, вытаращив от ужаса глаза, секунд пять пялилась на монстра, после чего возмущенно икнула и упала в обморок.
Мах ловко выхватил меч, но еще до того, как он переместился, в голове его отчетливо раздалось: «Еда-а! Как здорово, что я тебя нашел!»
– Взаимно! – прорычал Мах и устремился в атаку.
Монстр явно не ожидал от добычи такой прыти. С помощью верного призрака Мах мгновенно оказался в каком-то полуметре от чудища, полоснул мечом и поспешил переместиться на безопасное расстояние. Одна из зубастых лап была отсечена, пасть с лязгом захлопнулась и упала в песок. Из обрубка потекла черная зловонная жижа.
– Ну что, урод, получил?! Добавки хочешь?! – в боевой ярости крикнул Мах.
И тут же в его голове раздался радостный рев: «Ура-а! Еще еда-а! Как много вкусной еды!»
Одной из оставшихся пяти пастей монстр ловко подхватил свою отрубленную конечность и принялся сосредоточенно ее жевать. При виде столь вопиющего идиотизма Мах от души расхохотался…
– Эй, хохотун, а ну-ка не расслабляться! – заорал на рыцаря дед Пузырь. – Оглянись, болван, тебя же окружают! Прекрати паясничать, работать надо!
Пристыженный Мах попытался сосредоточиться на новом перемещении, но у него не получилось. Поэтому вторая атака рыцаря сопровождалась глупым хихиканьем, и это едва не стоило ему жизни. Как и в первый раз, он возник за спиной монстра, ловко отрубил еще одну конечность, но улизнуть не успел – его подвели смешки. Реакция монстра была молниеносной: четыре пасти устремились к рыцарю. Мах все же успел кое-как увернуться и переместился на безопасное расстояние, но большая часть плаща осталась в алчных пастях чудовища. Челюсти щелкнули совсем рядом, забрызгав Маха вонючей слюной, и ему стало не до смеха.
– Вот что бывает, когда призрачный воин не держит себя в руках! – накинулся на рыцаря призрак. – Эгоист! Себя не жалко, так хоть о товарище подумай! Я ведь только-только начал отходить от трехсотлетнего заточения в Пустоте Безмолвного Ожидания, а ты спустя всего-то неделю хочешь меня туда вернуть!
В голове Маха вновь раздалось торжествующее: «Я снова е-ем! Как здорово!» Челюсти чудовища перемалывали обрывки плаща и свою же вторую лапу.
– Ну, мразь зубастая, сейчас ты у меня нажрешься до отвала! – зло огрызнулся Мах. – Пузырь, кончай стонать, работаем!
Времени почти не оставалось – другие монстры были уже в считанных шагах от бесчувственной Лулы, – и Мах сменил тактику ударов и отскоков на более опасную, но и не в пример действенную: удар, удар и еще удар. Он закрутился вокруг гибкого туловища в стремительном танце, состоящем из дюжины молниеносных перемещений. Зубастые пасти щелкали в нескольких вершках от рыцаря, но он при каждом перемещении опережал их на какие-то мгновения.
Поединок длился секунд шесть, не больше. В итоге от монстра остались одни лишь безопасные обрубки. Когда Мах, взвалив на плечи обморочную Лулу, обегал монстра, голос в его голове печально молвил: «Ну вот, столько еды-ы, а есть нечем…»
Мах не упустил случая поглумиться напоследок над поверженным монстром.
– Извини, приятель, – бросил он на бегу, – но мне сейчас некогда тебя утешать. Вон вокруг сколько твоих родичей без дела слоняется. Ты со своим горем лучше к ним обратись. Они тебе посочувствуют, пожалеют. Глядишь… гм… и еду-у твою приберут, чтобы не дразнила.
Насчет еды Мах, конечно, пошутил, но, когда он, отбежав на полсотни шагов, обернулся, у него мороз пошел по коже. С десяток белесых монстров, совершенно непохожих друг на друга – у каждого было какое-то свое, особое уродство, – но в равной мере отвратительных, плотным кольцом обступили своего несчастного собрата. В гробовом молчании они неторопливо клешнями, когтями и пастями отрывали от его тела огромные куски черного мяса и жадно их пожирали.
Мах быстро отвернулся и понесся, не разбирая пути, куда глаза глядят, лишь бы подальше от кошмарного зрелища. Бежал он без малого час, пока ноги не сделались свинцовыми. Мах остановился, аккуратно снял с плеча девушку, опустил ее на прохладный песок и, совершенно обессиленный, рухнул рядом с ней на колени. Тело его била нервная дрожь.
Только минут через пять он почувствовал, что снова может идти. И тут же в голове раздалось три голоса: «Еда-а! Вкусная и сочная! Люблю еду-у!», «Ура-а! Я нашел много еды-ы!», «Как здорово! Еда-а!».
– Вот ведь гады! – досадливо проворчал дед Пузырь. – Надо же, как насобачились подкрадываться! Даже я ничего не почувствовал!
Мах торопливо огляделся. Монстры надвигались на него с трех сторон, явно намереваясь разом напасть на рыцаря. Они подходили все ближе и ближе. Тридцать шагов, пятнадцать, десять…
– Пузырь, что делать-то?! – забеспокоился рыцарь. – Со всех сторон ведь обложили и вот-вот накинутся!
– «Что-что»?.. Откуда я знаю? Даже призрачному воину в таком случае лучше удрать без боя. Их слишком много, кто-нибудь непременно тебя зацепит, а уж подружку твою обязательно затопчут. Но не кручинься, тебя-то я вытащу. Пусть поближе подойдут, ты переместишься – и деру.
– А как же Лула?
– Жалко, конечно, но ею придется пожертвовать.
– Нет, так не пойдет, – заупрямился Мах. – Я рыцарь, а кодекс чести…
– Да брось ты! Что она тебе, родная, что ли? – раздраженно перебил призрак. – И ее не спасешь, и сам сгинешь. А насчет чести не беспокойся, никто и никогда об этом не узнает… Ну ладно, если собственная жизнь тебе не дорога, вспомни хоть о своей миссии. Ведь весь твой мир в опасности. То-то безликие обрадуются, когда ты сдохнешь в этих песках!.. Все! Пора, они уже слишком близко.
Мах выслушал все это и спокойно заявил:
– Я, кажется, придумал.
– Не-ет!!! – взмолился дед Пузырь.
– Заткнись и помогай!
Рыцарь терпеливо позволил трем чудовищам подобраться вплотную и протянуть свои многочисленные смертоносные лапы, после чего стремительно переместился к ближайшему, схватил его клешнястую лапу и сунул в бок второму, а потом проделал то же с когтистыми конечностями двух других. Вместо того чтобы разорвать беззащитных человечков, монстры вырвали по здоровенному куску друг у друга. Недоумение страшилищ быстро сменилось слепой яростью, и тупые твари принялись с остервенением кромсать друг друга, напрочь позабыв о беззащитной добыче под самыми ногами.
Улучив момент, Мах пролез между ног одного из монстров, волоча все еще бесчувственную Лулу. И вовремя: к ним косолапила целая толпа вечно несытых белесых тварей. Мах вновь взвалил девушку на плечо и, стараясь не думать о чудовищной усталости, рысцой побежал подальше от пирующих монстров.
– Ты, конечно, герой, – проворчал призрак, – но уж больно рисковать любишь. Ну, на кой тебе эта рабыня? Тебя же в замке Палуча невеста дожидается.
– 3а… за… за… ткнись! – задыхаясь, прокряхтел Мах.
– Ты себя послушай, – долбил свое дед Пузырь. – «3а… за… за…» Фу-ты, даже противно.
– От… стань!
– И не груби старику! – не унимался призрак. – Чему тебя в Школе учили! Старших надо уважать, почитать и прислушиваться к их советам! Брось ее, все равно не спасешь. Ночь только началась, а ты уже и на человека не похож. Как мертвец ходячий. Плюнь – ты и повалишься.
– А ты… на что? Вот и сле… ди, чтоб… никто не плю… нул!
Мах перешел на быстрый шаг.
– Стой, Мах! Замри! – забеспокоился дед Пузырь. – Я чую: впереди что-то затаилось.
В голове рыцаря вновь раздалось радостное: «Как здорово-о! Еда-а сама спешит ко мне-е!»
– Теперь уж поздно. Лучше не останавливаться, – простонал Мах и пошел дальше, только направление сменил.
Девушка на плече зашевелилась, приходя в себя. Рыцарь, пользуясь случаем, поставил ее на ноги и, поддерживая под локоть, потащил за собой. Голова Маха шла кругом от ликующего: «Еда! Еда! Еда-а!..»
Как вскоре выяснилось, не у него одного.
– Что со мной? Чем это так гнусно воняет? И… где я? – Лула ожила, и вопросы так и посыпались из нее.
– А ты попробуй догадаться с трех раз! – огрызнулся Мах, уже до предела вымотанный ночными приключениями.
– Значит, это был не кошмар! Значит, это на самом деле! Какой ужасный конец. – В голосе девушки послышались истерические нотки.
Мах схватил девушку за плечи и резко встряхнул. От неожиданности Лула до крови прикусила язык, зато истерики как не бывало. А Мах, пользуясь паузой, решительно заявил:
– Не болтай ерунду! Не для того я мучился полночи, чтобы просто так сдохнуть! Давай-ка шевели ногами!
Лула уже набрала полную грудь воздуха, чтобы достойно осадить наглеца, но вдруг насторожилась, а потом спросила тонюсеньким голоском:
– Ой… а это еще кто? Чей это ужасный голос? Мах, ты его слышишь?
– Который на еде помешался? – мгновенно догадался Мах. – А-а, ерунда, не обращай внимания, – махнул рукой рыцарь. – Пусть сперва догонит. Я уже встречался пару раз с такими вот говорунами, но, как видишь, жив и здоров…
Но тут Мах наконец увидел настигающего их монстра. Он схватил девушку за руку и припустил со всех ног.
– Эй, ты с ума сошел! Отпусти сейчас же, синяки же останутся! – взвыла Лула. Но стоило ей самой обернуться и увидеть преследователя, как она, позабыв обо всем, так наддала, что обогнала Маха и сама потащила его.
И хотя рыцарь и девушка бежали изо всех своих сил, огромный белый червь легко их догнал, обогнал и прямо на бегу заарканил петлей своего хвоста.
Мах даже не успел схватиться за меч, так быстро его опутали живые кольца. Лула, снова лишившаяся чувств, оказалась крепко-накрепко притиснута к рыцарю… Зубастая пасть шириною в три локтя неумолимо приближалась, не оставляя ни малейших иллюзий по поводу их дальнейшей судьбы.
«Еда-а! Вкусная еда! Наконец-то! Еда-а!..» Маниакальный монолог уже не казался Маху таким омерзительным, как еще десять минут назад. Как это ни удивительно, он теперь даже нравился рыцарю. Он успокаивал, обещал долгожданный отдых и покой.
«Наконец-то все кончилось, – облегченно подумал Мах. – Совсем кончилось. Здорово-то как! Больше никуда не надо бежать. И от меня уже ничего не зависит, я весь во власти другого существа, оно куда больше и сильнее меня. Теперь я – просто еда! Вот и хорошо! Наконец-то все кончилось!..»
– Дурень, болван, тупарь прирожденный! Никакая ты не еда, ты призрачный воин! Мах, это я, дед Пузырь! Ты только взгляни на меня – и вновь станешь свободным, как птица! Очнись, заклинаю тебя, ты же можешь, ты же сильный! Ну, Махуня, хватит притворяться, а то чудище тебя сейчас укусит! Да делай же хоть что-нибудь, дур-рак, не сдавайся! – надрывался дед Пузырь, вися всего в паре локтей от плененного Маха. Но попусту: в едва открытых глазах рыцаря не было и тени сознания.
Мах был обречен. Пасть уже вплотную приблизилась к своим безвольным жертвам, чудовищу оставалось лишь сомкнуть челюсти и поглотить наконец вожделенную еду. Но вдруг тело червя начало нагреваться, причем куда быстрее, чем камень в хорошем очаге. Наверное, от этого жара кожа его местами полопалась, и из трещин вылилась зловонная серая слизь, которая громко шипела, соприкасаясь с раскалившейся уже шкурой. Монстр, окутанный клубами вонючего пара, забился в судорогах. Тугие кольца разжались, и Мах с Лулой рухнули на мягкий песок.
Ни Мах, зачарованный монстром, ни сам увлекшийся охотой монстр не заметили восхода солнца. Это его первые лучи заставили подземную тварь извиваться от боли. Впрочем, мучилась она недолго: шкура ее вспыхнула, как промасленная бумага от лучины. Четверти минуты хватило, чтобы гигантский червяк превратился в кучку горячего пепла. Тут же порыв ветра подхватил этот пепел и развеял по бескрайним пескам, так что от жуткого чудища остались лишь воспоминания.
* * *
Первой очнулась Лула. К этому времени солнце уже успело целиком выкатиться из-за горизонта и даже немного поднялось над ним. И сразу же от ночной прохлады не осталось даже следа. Воздух мгновенно нагрелся. Раскалился и песок.
По причине затяжных обмороков у Лулы не было связного представления о своих ночных приключениях, но подземных тварей она все-таки пару раз видела, а потому первым делом ощупала себя. И облегченно вздохнула – все было на месте. Когда же выяснилось, что у нее нет ни ран, ни переломов, ни ссадин, ни серьезных ушибов, а всего лишь синяк-другой, она радостно рассмеялась. Минут десять она была самым счастливым существом во вселенной, потом на смену радости пришло любопытство, и она начала безжалостно тормошить мирно посапывающего Маха.
– Ну, чего там еще! Отстань, а то ушибу! – рявкнул он, не размыкая век.
Но Лула лишь презрительно фыркнула и начала трясти рыцаря еще настойчивее.
– Ну вот, опять жара и песок, – простонал Мах спросонья. – А мне было так хорошо. В кои-то веки расслабился. Так счастливо и беззаботно мне с восьми лет не было. Неужели это был только сон?!
– Как же! Сон! – тут же раздался из-за спины злой голос деда Пузыря. – Тебя, дурака, загипнотячили, а пока ты блаженствовал, чуть не сожрали! Скажи вон солнышку спасибо!
От таких слов у Маха волосы зашевелились, и остатки сонной одури, понятно, напрочь улетучились. Повернув голову так, чтобы Лула не видела, как он шевелит губами, Мах прошептал:
– Это тот огромный червяк?
– Надо же, чего-то еще помнишь, – удивился призрак.
– Наконец-то очухался! – Лицо девушки озарилось победной улыбкой. – Ну и видок у тебя, приятель!
– На себя посмотри, – огрызнулся Мах, поднимаясь и отряхиваясь. – Волосы растрепаны, вместо платья лохмотья какие-то. И не стыдно тебе будет такой вот в крепости показываться?
– Если не нравится, чего ж ты тогда так пялишься? – без малейшего смущения спросила Лула и, демонстративно выпятив грудь, занялась волосами.
– Ой-ой-ой, какие мы отчаянные, – усмехнулся Мах. – Ладно уж. На вот, прикройся. – Он протянул девушке то, что осталось от плаща. – Тебе, может, и все равно, а у меня, знаешь ли, нет желания то и дело хвататься за меч, обороняя тебя от похотливых самцов.
Лула презрительно фыркнула, но плащ на плечи накинула… Маху он теперь едва доходил до пояса, но изящную девичью фигурку укутал вполне сносно.
– Ну вот, совсем другое дело! – улыбнулся Мах.
– Да уж! Я в этом твоем балахоне, наверное, как пугало огородное! – пожаловалась девушка.
– Почему же «как»? – с невинной миной спросил рыцарь.
– Ах так?! – Вспыхнув от возмущения, Лула попыталась скинуть с плеч обнову.
Но Мах был начеку. Он ловко перехватил руки девушки и поторопился ее успокоить:
– Да пошутил я! На самом деле все просто великолепно и тебе очень идет. Мило, скромно, без вызова, но со вкусом…
– Не смешно, – пробурчала Лула. Секунд десять ее милое личико было мрачнее грозовой тучи, но природная живость вскоре взяла свое: под градом рыцарских комплиментов девушка растаяла и улыбнулась.
– Милая Лула, а где крепость, которую ты мне еще вчера обещала? – полюбопытствовал Мах. – Мы с тобой, часом, не заблудились?
– Ничуть! – поторопилась заверить Лула. – Насчет направления я совершенно уверена. Мы вчера почти добрались до нее, но… Похоже, я переоценила наши силы и немного ошиблась в расстоянии. Нам не хватило какого-то получаса. Ума не приложу, как нам удалось ночь пережить… Мах, может, ты расскажешь?
