Текст книги "Вздох"

Автор книги: Дмитрий Горюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

– Дело вкуса. Но мне он, если честно, тоже не нравится.

– Почему тогда?..

– Лео, какой же ты… Лео! Во-первых, леди должна разбираться в чае, а во-вторых, сахар полнит.

– Хорошо, что я не леди, – рассмеялся я, вручая кружку Лизе.

– Да, это просто замечательно, хотя, уверена, ты был бы очень красивой девушкой.

– Предпочитаю не думать о подобном. Да и такие мысли отдают извращением.

– Ох, благородный и притом не извращенец? Это даже звучит странно.

Допив чай, она вернула мне кружку.

– Тут кроется интересная история?

Убрав кружки, я присел рядом.

– Да не то чтобы прямо интересная… Ты же в курсе, кто мой отец? Он, конечно, очень меня любит, но совершено не умеет разговаривать с маленькими девочками. Так, в детстве он мне многое рассказывал из своих похождений. А потом наши местные начали свататься, мне ещё семи не было. Так что поначалу от них я наслушалась всякого. Это ж надо, сами уже с седыми волосами, а рассказывают маленькой девочке всякие гадости, поглаживая коленку. Отец пару лет терпел, но в итоге, несмотря на годы, вызвал двоих на дуэль, только тогда поутихло. Это одна из причин, почему он хотел, чтобы я убралась подальше от дома.

– Ужас какой, – сказал я.

– Да нет, просто провинция. Тут все как-то сдержаннее, что ли.

– Так, предлагаю начать. – Забравшись с ногами на кровать, я сел в позу лотоса. – Помимо того что я буду рядом, ещё какая-то помощь нужна?

– Нет, этого будет достаточно. Если что, я тебе скажу.

Лиза уселась зеркально мне и закрыла глаза.

Полюбовавшись на спокойно сидящую девушку, я тоже закрыл глаза и провалился в себя. Мир опять претерпел небольшие изменения: на полянке Мелиссы появились жёлтые цветы, а само ядро как будто стало больше.

– Привет! – кинулась ко мне рогатая, заключая в объятия.

– Ничего себе, ты уже можешь ходить? – удивился я.

– Да, а ещё цепочка стала длиннее, и теперь я могу даже немного гулять! – похвасталась она.

– Это же замечательно, – сказал я, поглаживая рожки.

– Нравится, да?

– Что нравится? – спросил я. – А, прости, это уже как-то бессознательно выходит, – отстранился я.

– Я же говорила, что не против, – подалась она навстречу и ткнулась макушкой мне в ладонь.

– Верно, но сейчас я хотел потренироваться.

Я взял себя в руки и смог перестать наглаживать девушку.

– Можно я тоже попробую, как это делается? – загорелась она.

– Я не против. Правда, не знаю, получится ли у тебя. Начнём с медитации…

* * *

Закончив медитировать, Лиза открыла глаза. Юноша, сидевший напротив, был погружён в себя, расслаблен, лицо спокойно, а его грудь размеренно вздымалась. И фоном звенела разлитая вокруг сила, она ощущалась потрескиванием озона и, казалось, волнами распространялась от Леонида.

Дар, передающийся в её роду, многие ошибочно полагают некоей вариацией современных вычислительных машин, но на самом деле он позволяет воспринимать эманации чужих способностей и в определённой мере управлять собственной энергетикой. На основе этого было построено благополучие её рода. Из-за этого её отец был одним из лучших дуэлянтов своего времени, ведь можно не только предугадать, куда направлен удар, но и укрепить тело.

Достигнутая же за поколения опытов и тренировок возможность расширенного мышления достигается с помощью особой подготовки с самого детства и прямым питанием мозга вырабатываемой энергией. Это, безусловно, опасно. Это хранится в строжайшей тайне. Ведь ребёнку, с трудом управляющемуся с собственным даром, требуется постепенно насыщать кровь энергией, а когда придёт подходящий момент, взвинтить насыщение до максимума, что перегрузит мозг и введёт его в состояние, подобное коме. И после случившегося есть буквально пять минут, чтобы суметь реактивировать мозг. И никто не поможет, есть только сухое, максимально подробное описание практики, дополняемой при необходимости каждым, прошедшим через подобное преобразование.

Процесс восстановления и адаптации заслуживает отдельного описания. Он может занять до года, проведённого в постели в тёмной тихой комнате. Разрешены минимально возможные раздражители, и, по сути, всё это время занимает заново нарабатываемая способность воспринимать окружающий мир. И стоит ли говорить о том, что на подобное способны только дети? Подготовка занимает по меньшей мере три месяца – компромисс между экономией времени и наработкой навыков. Если дар не пробудится до семи лет, то, даже пройдя через ритуал, возможности вернуться к нормальной жизни не будет. Попросту не получится сформировать привычку к новому восприятию раздражителей.

В своё время её отец прошёл через это в шесть лет. Она управилась на восемь месяцев раньше. Если отцу больше давалось физическое усиление, то у неё, наоборот, с детства высокие когнитивные способности.

В первый же день она успела оценить и составить мнение о всех встреченных людях, будь то новички, старшекурсники или преподаватели. Наблюдения, разговоры всех со всеми – всё это откладывалось в подкорку и находило своё место в её разуме. По пути в аудиторию она уже успела выработать приемлемую линию поведения с поправками на личность каждого и не сразу заметила, что из её внимания выпала личность соседа. Поняла она это, буквально натолкнувшись на него, когда занимала место.

Необычность случившегося сбила её с толку, и первое, чем она занялась, это проанализировала собранную информацию, пытаясь составить мнение и продумать следующий шаг. И каково же было её удивление, когда выяснилось, что во всей собранной информации напротив личности соседа зиял провал, пустота. Не то что выводов – не было ничего, как будто и не сидит рядом с ней живой человек.

Что она ему сказала? Его поступки и слова словно окружены прозрачным пузырём отторжения и попросту не воспринимаются без личного участия. Она слышит, видит, может обдумывать всё это, но только собственными усилиями. Как будто на краткий миг рядом с ним она стала обычной девушкой, не имеющей понятия, о чём думает и что собирается делать собеседник. Опыт общения с этим парнем просто не встраивается в выработанную систему восприятия и реагирования.

Такой элемент неожиданности стоит изучить и держать поближе к себе, решила она тогда. Потому и предложила стать её заместителем, хотя таковой ей попросту не требуется. И пусть он отказался, но, заинтересовавшись им, она и сама смогла заинтересовать его и стать немного ближе. Наблюдать за ним было интересно уже просто потому, что требовало напряжения собственных сил. Беседы, невинные уколы и реакция на них – подобное она испытывала только рядом с отцом, прекрасно знающим, как противостоять собственной способности.

И он говорит, что он самый обычный парень? Три раза ха! Ни один простой человек, будь он даже сыном известного высокопоставленного боярина с известным семейным даром, на такое не способен. На текущий момент только она уже выяснила, что он владеет чем-то совершенно отличным от привычного для Кошкиных чтения запахов. Имея необходимые познания, очень просто проверить, обладает ли человек подобным даром, с помощью банальных духов, приятных для обычного человека и неприятных для существ, обладающих более острым обонянием. Никакой реакции.

И вот это сочетание внешней обычности и внутренней загадки её буквально захватило, заставляя строить теории и предположения, для проверки которых требовалось оказаться ещё ближе. Интересный парень. А ведь в бумагах отмечен только факт наличия дара, без указания ранга.

Давление энергии продолжало возрастать, и Лиза почувствовала, как температура в комнате начала расти. Кто же ты такой, Леонид Кошкин?

Глава 8

Фух. Хоть физически устать во внутреннем мире невозможно, но психологически я вымотался. С чего бы начать? Пожалуй, с самого мира. До того, как там обосновалась Мелисса, он выглядел как у остальных. Тут я ориентируюсь на распространённые описания. Погружение в себя – это, по сути, основы медитации. Внутренний мир, как ясно из сказанного, небольшое пустое пространство, в которое можно попасть с помощью медитации. Кто-то способен изнутри влиять на тело, кто-то способен на другие фокусы, для кого-то это просто возможность отрешиться от суеты мира и большего он добиться не может, но если отбросить разные вариации, то это, по сути, комнатка, где тебе никто не мешает.

Со временем мир может измениться, стать чуть больше, там могут появиться отражения дорогих тебе вещей, но вот про превращение внутреннего мира в нечто столь похожее на кусок реальности… Про такое я не слышал. А ведь тут помимо островка травы с девушкой, прикованной к вторичному ядру, и исполинского основного ядра вдали теперь и небо есть. Или что-то похожее. В общем, верх голубого цвета, прямо как небо. Так что пусть будет небо. И сдаётся мне, что оставшаяся пустота, раскинутая от горизонта до горизонта, тоже может измениться. Занятная визуализация.

Дальше мы с Мелиссой начали медитировать, хотя у неё это не очень получалось. Отвлекая меня раз за разом вопросами, она пыталась понять, что и как я делаю, что не способствовало ну вообще никак, поэтому, чтобы её не обидеть и не терять времени зря, я решил схитрить и в какой-то момент просто воспользовался своей способностью останавливать время. А следом я услышал вопрос рогатой. Даже один глаз приоткрыл от удивления. Ну, собственно, да, что это я так удивляюсь? Пока она является частью меня, вполне логично, что остановка времени на неё не подействует.

Но дальше произошло действительно нечто из ряда вон выходящее, и она смогла удивить меня по-настоящему. Когда я понял бесполезность попытки и отменил способность, Мелисса, прикрыв свои чудесные глазки, сосредоточилась – и вспыхнула подобно звезде. Обратившись яростным пламенем звезды, она открыла глаза и с удивлением уставилась на собственные руки.

Я бы застыл в ступоре и тоже удивлялся бы гораздо дольше, но заметил, что вторичное ядро за ней рывком уменьшилось на две трети и не собиралось на этом останавливаться. Налаженная нить подпитки от основного энергохранилища просто не могла поспеть за такой скоростью опустошения. Что будет, когда оно исчерпает себя полностью, проверять не хотелось абсолютно.

– Мелисса, хватит! – крикнул я, бросившись к ней и схватив за руку. Уже после сделанного я испугался, что если меня не испепелит на месте, то останется как минимум ожог, но не почувствовал ничего, кроме приятного тепла. – Оглянись, ты использовала слишком много сил.

– Ой! – испуганно ойкнула девушка, оглянулась и разом, без какого-либо перехода стала прежней. Заметив, что я держу её за руку, она схватила меня и всмотрелась в ладонь. – Ты не обжёгся?

– Нет, со мной вроде всё в порядке.

Не знаю, что там с нашими взаимоотношениями на уровне энергетики, но это как-никак мой внутренний мир, наверное, в этом всё дело. Сказал я, впрочем, совершенно другое:

– Что это было?

– Я что-то сделала не так, да? – расстроилась девушка. – Я почувствовала, что ты что-то сделал, и всё вокруг замерло, а потом попробовала повторить, – ошарашенно ответила она. – Вот только вместо того же самого… Я же… Я пылала?

– Слабо сказано, слабо сказано. По мне, так ты вспыхнула, как солнце. Будь это реальный мир, уверен, всё на несколько километров вокруг превратилось бы в угольки. Это твоя способность?

– Наверное, нет, – сомневаясь, сказала она. – Я о таком только слышала. Но считалось, что наши предки, те, что демоны, так могли. Но после такого они почти сразу умирали во вспышке, и всё вокруг сгорало. Последняя вспышка – так это и называется. Необязательно даже было быть магом, на подобное были способны и обычные воины с достаточно сильной волей. Воспылав, они могли переломить ход боя.

– Пообещай мне больше так не делать, ты ведь могла погибнуть.

И я заодно. Наверное. Не знаю. Но ей этого точно не стоит говорить.

– Но это ведь… моя сила? – обречённо произнесла она.

– Хорошо, давай так, – не стал спорить я. – Без меня ты так делать не будешь. Сама же говоришь, что это оружие последнего шанса.

– Хорошо, без тебя не буду, обещаю. А насчёт последнего шанса. В наше время так уже никто не мог; может, после объединения народов эта способность была утеряна? И раз у меня получилось её пробудить, то, может, я смогу сделать так, чтобы она меня не убила, и свободно пользоваться ей?

Аж глазки загорелись. Пожалуй, они действительно засветились.

– Мелисса, у тебя глаза светятся, – заметил я.

Вот только реакция оказалась какой-то странной.

– Что? Блин, почему у тебя тут нет зеркала! – воскликнула она.

Вот уж действительно.

– И с этим я тоже попробую что-то сделать, – усмехнулся я. – А сейчас мне, пожалуй, уже пора.

* * *

Вынырнув из медитации, я разве что нервно дёрнул глазом. На меня в упор внимательно смотрели два серых глаза. Это первое, что я увидел. И только потом осознал, кто это.

– Елизавета Алексеевна? – осторожно спросил я и скосил глаза ниже.

Открывшийся вид заставил глаз дёрнуться ещё раз. А ведь, казалось бы, всего две расстёгнутые пуговицы на белоснежной блузке. Всего-то. Да в наш век доступности любой информации первое, чем интересуется любой пубертатный подросток…

Но что-то я не о том. Упав на спину, я скатился с кровати и резко выпрямился.

– Браво, Леонид Викторович, отличный выход из ситуации, – колокольчиком прозвенел её смех.

– Прошу прошения, был ошеломлён. И давно вы. – Я неопределённо махнул рукой, как бы обозначая сложившуюся ситуацию.

– Не стоит, это я виновата. И давай вернёмся на «ты». Я закончила полчаса назад и немного заскучала, а это…

Она приложила руку к груди, а у меня явственно ёкнуло сердце. Чёртовы гормоны!

– У тебя тут было несколько жарко. Я бы приняла душ, но не думаю, что это было бы уместно… – И этак смущённо улыбнулась, разве что ножкой не шаркнула, да и то потому, что, сидя на кровати, это будет явно перебор.

– Понятно. Наверно, сбились настройки кондиционера… Но, кажется, с ним всё в порядке; я бы сказал, что стало даже холоднее, – пытаясь смотреть ей в глаза, ответил я.

Я всё же скосил взгляд на грудь Лизы. Да, однозначно холоднее. Поднял взгляд обратно. Впрочем, она и так всё поняла. Что же за игру ты задумала, староста?

– Ну, в любом случае спасибо за помощь, без тебя я бы опять заснула. Кстати, мы ещё успеваем на ужин. Ты пойдёшь? – с улыбкой спросила она, застёгивая блузку.

– Пошли, – улыбнулся я в ответ.

Подходя к столовой, мы услышали шум в очереди. Узнав бранящийся голос, я решил полюбопытствовать, кто в этот раз оказался жертвой знакомого мне по первому дню злобного блондина. Добравшись до начала очереди, я увидел, что белобрысый, как и тогда, наседает на ту же самую жертву, но в этот раз с требованием пропустить его вперёд. Перебранка приковала к себе взгляды всех присутствующих.

– Лео, ты чего? – обеспокоенно спросила Лиза.

– Да пока ничего. Не хочешь помочь, нашего же обижают? – на всякий случай спросил я.

– Боюсь, что это будет сложно. Как староста я должна помогать одногруппникам, но если я его сейчас прикрою, то обидчик на этом не успокоится, и, боюсь, в долгосрочной перспективе всё станет только хуже. Да и, сам понимаешь, мужчина от девушки может принять подобное за унижение, – как-то даже грустно закончила она.

– Лиза, – серьёзно произнёс я, взглянув на неё. – Я рад, что мы друзья, а не враги. С такой милой и умной барышней, как ты, однозначно стоит дружить.

От чистого сердца, между прочим, сказал.

– Приму за комплимент, – улыбнулась она. – Так что ты собираешься делать?

– Побью противника его же оружием, – заявил я и, пройдя к раздаче, поставил на поднос суп и компот, а затем отправился прямиком к месту ссоры.

Невольные свидетели обратили на меня внимание и стали расходиться, сообразив, что является конечной точкой моего маршрута. К блондину я подходил со спины, оставшись незамеченным, и неосторожным, но тщательно рассчитанным мной движением край подноса задел его локоть, и суп с компотом пролились на обидчика, заставив его отшатнуться. И никаких способностей применять не нужно, банальная ловкость.

– Эй, что за… Ты! Ты ещё кто такой! – возмущённо вскричал блондин.

– Ой, прошу прощения за неловкость. Меня зовут Леонид Кошкин, я сын боярина Виктора Геннадьевича Кошкина. Право, мне так неудобно, – широко улыбнулся я ему. – Я направлялся к своему другу Сергею, желая пригласить его разделить со мной трапезу, и совершенно вас не заметил. А вы… мм… Кто вы? – прищёлкнул я пальцами и наморщил лоб в попытке вспомнить.

Неприлично, совершенно неприлично. Преподаватель по этикету меня за такое выпорол бы даже сейчас, будь он свидетелем случившегося безобразия, хотя он же и показывал мне, как ставить на место распоясавшегося собеседника. Так что, думаю, сначала выпорол бы, а потом похвалил. Тут же стоит понимать контекст, а он после моей выходки всем свидетелям будет ясен как божий день.

– Я… – пустил он петуха. – Ваша светлость, меня зовут баронет Рикардо Поленский.

А вот взгляд злой-презлой. Понял, гад, чей камень за пазухой толще и чей суп нажористее.

– Полноте вам, сударь, какое в стенах лицея сословное почитание. Да, конечно, не стоит забывать, кто мы есть, но и только по этой причине отказывать себе в удовольствии от общения с интересными людьми, право же, не стоит. Попасть в Царскосельский лицей – дело непростое, будь ты хоть боярин, хоть граф, хоть князь. И тем удивительнее простые люди, способные преодолеть такую разницу. Вы знаете, что лицей принимает людей любого сословия, буде они того достойны, а вот выпускает только благородных. Так задумайтесь: почему? Неужто вы думаете, что всех мещан, крестьян и разночинцев отчисляют? Боюсь, мой отец был бы категорически против такой растраты. Умные люди как алмаз: неважно, где ты его найдёшь, после огранки сиять он будет ярче прочих камней.

С каждой фразой Рикардо всё больше темнел лицом, а под конец вдруг побледнел и склонился в поклоне.

– Прошу простить! – пробормотал он и ретировался.

– Сергей, – развернулся я к одногруппнику, – добрый вечер. Как вы, наверное, слышали, я хотел пригласить вас поужинать с нами.

– С вами? – заторможенно отозвался одногруппник.

Внезапно захотелось пощелкать у него перед лицом пальцами, проверяя реакцию. Ну чего ты тормозишь, все же смотрят.

– Да, с Лео и со мной. Ты же не против? – пришла на помощь возникшая рядом Лиза.

– Ваше сиятельство, я… – замялся он, не зная, что сказать.

– Постой, никаких титулов. Я зря, что ли, тут распинался? Давай возьмём что-нибудь и присядем.

– Ну ты, конечно, выдал… Это было жестоко, – заявила Лиза, когда мы уселись.

– Не напоминай, сам такое не люблю. Но иногда (подчёркиваю!), – я даже поднял палец, показывая насколько, – иногда это необходимо. – А потом обратился к парню: – Предлагаю сразу перейти на «ты». Не против?

– Да всё нормально…

Чего-то он какой-то снулый.

– Ты же читал правила? Тут чины мало что значат. Чего не осадил негодяя? – спросил я парня, неловко мнущего салфетку.

– Не привык я к такому. Если честно, у нас в детдоме, если что кому не нравилось, ребята на кулачках разбирались. Я, правда, и там не блистал, но хотя бы понятно, что к чему. А тут как? Что отвечать? А вдруг нанесу смертельную обиду? Я этого всего не знаю, – через силу признался он. – Зря я, наверно, сюда поступил.

– Ну, зря или не зря, покажет время. А ты действительно сюда из детдома поступил? – заинтересовалась Лиза. – Прости, если лишнее спрашиваю…

– Ничего страшного. Я из рязанского детдома. Наши в соседнюю школу ходят, ну и я, соответственно, ходил. Вот только где остальным обычная учёба, мне – лишняя морока. Я с детства самолётами увлекался, книги читал, модели собирал и, чтобы не отвлекаться на школу, решил сдать все экзамены досрочно. Раз сдал, два сдал, а потом понял, что это не совсем то, что я представлял. Вместо того чтобы дать мне время, меня отправляют в класс старше, и так будет, пока я не окончу школу. Но пусть даже так, надо просто постараться чуть больше. За три года я сдал всю школьную программу и продолжил заниматься моделями самолётов, как раз перешёл на летающие модели, благо физику я уже знал достаточно.

А тут директор мне сказала, что моими успехами заинтересовалось её начальство. И меня отправили на экзамен, где никого, кроме меня, не было, и в конце концов отправили сюда. А тут всё сразу сдать нельзя. Да и программа куда как серьёзнее, хочешь не хочешь, а придётся идти в ногу со всеми все три года. Правда, стипендию хорошую дали. Но куда её тут тратить, кроме как на еду? Я заказал было себе пару сборных моделей, но пока даже не приступал. Так что ни свободы, ни хотя бы свободного времени, да и вот, сами видели, задирать начали. Не то чтобы я жаловался, но обидно.

– И тем не менее ты жалуешься, – заключила Лиза. – Я не в обиду тебе, просто ты не совсем понял, куда попал, и малость потерялся. Но в этом нет ничего страшного, ты ведь можешь всё изменить. Знаешь, а подойди к нашему куратору и расскажи о своей проблеме; уверена, она сможет тебе помочь. Так и скажи: староста тебе посоветовала обратиться к ней за помощью. Пусть не сразу, но это тебе точно поможет. Тут всё зависит от тебя, но если ты действительно пробежал школьный курс за три года, то и тут должен преуспеть. Того блондина за такое поведение вряд ли накажут, тут из наказаний по большому счёту только отчисление, но, помня о будущем, которое тебе уготовано, ты хотя бы научишься вести себя достойно и не теряться в таких ситуациях.

– Вы что-то знаете о моём будущем? – с надеждой спросил Сергей.

– Не то чтобы конкретно о твоём. Лео же сказал, что отсюда не выходят простыми людьми. И раз тобой заинтересовались, позволили пройти экзамен, назначили стипендию и выделили грант, то это о чём-то да говорит. Верно? – улыбнулась она Сергею.

– Ты, если что, не тушуйся, нам с тобой ещё учиться и учиться, так что не стесняйся спрашивать совета. А мой первый совет тебе будет таким: сходи к портному и ушей форму по размеру. Поверь, косых взглядов сразу станет меньше, – вставил и я своё слово.

– Большое спасибо, ваше сият… простите, Леонид. И вам, Елизавета. И если вам потребуется моя помощь, буду только рад, – разом приободрился парень.

Ну вот, так гораздо лучше. Последнее дело – падать духом, когда выход буквально под рукой.

Оставшийся вечер я размышлял в комнате о случившемся с Мелиссой и иногда возвращался мыслями к Лизе. Зачем она меня так рассматривала? Может, что-то случилось снаружи, пока я был занят во внутреннем мире? Или всё проще? Девушка она приятная, да и лицей является отличным местом для заключения брачного союза; собственно, девушкам, не ставшим наследницами, он должен быть интересен в этом плане даже больше, чем для наработки связей или как непосредственно место учёбы. Но этот внимательный, я бы даже сказал, пристальный взгляд – это не похоже на романтический интерес.

И рогатая. Пора ей заняться более плотно. Мелькнула мысль о наёмниках. Вообще, с учётом того, сколько я им плачу, давно пора быть не просто клиентом, пусть и с приставкой «ВИП». И если не главой, то главным акционером. Может, действительно, так и сделать? Перекуплю их, и это как минимум решит вопрос с вложением свободных средств. А уж куда приложить силы небольшой, но гордой армии, думаю, найдётся.

Информация к размышлению пришла через три дня оттуда, откуда я не ожидал. На почту упал объёмный архив от Григория Аркадьевича. Фотографии, описания ритуала, список необходимых ингредиентов и подходящих способностей для проведения. Больше на магию какую-то похоже, а не на результат работы дара, что и подтвердила Мелисса. Сама она, естественно, тонкостей не знает, но у них многие аспекты магии были общедоступны. Мирное открытое общество благоприятствовало появлению новых магов. И конкретно этот ритуал она знала: многие дети пытаются претворить его в жизнь, чтобы вызвать фамильяра.

«Меня призвали как фамильяра?» Судя по голосу, её это шокировало.

«Расскажи подробнее», – заинтересовался я и скользнул внутрь себя.

В последнее время я проделываю это частенько, и не только для тренировок. Ни за что ей не скажу, но моё чувство прекрасного просто трепещет, когда я смотрю на неё, трогаю рожки и обнимаю. Как-то невзначай мы дошли до регулярных объятий.

– Ну, тут всё просто. Фамильяры есть у всех магов. Да и ритуал простейший, повторить его могут даже дети, обладающие крохой магической энергии. На самом деле он может быть опасным, но даже если ребёнок окажется магом, призвать что-то крупнее и опаснее кошки у него вряд ли выйдет. Разве что что-то ядовитое. Но, как ясно из названия, это фамильяр, он априори не может причинить вред хозяину, к которому он привязан призывом.

Она взглянула на цепь, связывающую её и вторичное ядро.

– По-хорошему, надо ещё и договор заключать, тогда привязанность будет двусторонняя, но такое делают с одним, реже с двумя призванными существами. В этом случае они обретают некоторую свободу воли и становятся достаточно разумными, чтобы поддерживать общение. Без договора это просто инструменты мага, которые он использует по своему разумению.

– А ты знаешь, как освободить фамильяра? – проследив за её взглядом, спросил я.

– Никак, – печально улыбнулась она. – Они не становятся свободными, вместо этого они растворяются и рассеивают энергию, из которой состоят.

– Плохо, тц, – цыкнул я. – Погоди, то есть энергию? Фамильяры нематериальны?

– Да нет, просто их тело состоит из энергии… наверно… тут я точно не скажу, я этим не интересовалась. Но уже призванного фамильяра хозяин может отзывать и призывать без ритуала. Да и будучи призванными, они могут умереть, как реальные существа. В целом как-то так.

– Уже что-то, – заключил я, рассматривая изменившуюся за прошедшее время цепь. Да какая цепь? Это уже скорее невесомая золотая цепочка. Опять фокусы визуализации?

– Всё же я стала фамильяром. Удивительно. Я слышала о нескольких, что похожи на людей, но думала, что они просто принимают такую форму.

– Я смотрю, маги у вас популярны, – заметил я.

– Ну да, они что-то сродни знаменитостям. Где-то помогают, что-то изучают. Свои рейтинги, опять же.

– А что ты там говорила про договор? – отстранённо спросил я, перебирая цепочку в руках.

– Ну… – внезапно смутилась Мелисса. – Обычно это просто обещание служить и заботиться друг о друге всю жизнь.

– Прям клятва новобрачных, – невзначай обронил я и затаился.

– Да, – выдавила Мелисса. – Совсем как клятва, только без любви, – совсем тихо закончила она и присела на колени.

– А как тебя зовут полностью? Я как-то забыл поинтересоваться.

– Мелисса вэй Купфер Энжел, – прошептала девушка.

– Мелисса вэй Купфер Энжел, – торжественно произнёс я. – Я, Леонид Викторович Кошкин, хочу разделить с тобой свою жизнь и вручаю тебе ключ от моего сердца. Доверься мне и прими меня, как я верю тебе и принимаю целиком и полностью. Будешь ли ты моей, Мелисса?

– Я… – тихо произнесла она, подняла глаза и вгляделась в меня. И повторила уже громче: – Я, Мелисса вэй Купфер Энжел, буду всегда беречь твоё сердце, твою душу и тело и разделю твою судьбу, Леонид Викторович Кошкин. Я буду твоей без остатка и навечно, Лео, – закончила она шёпотом, потянула меня вниз и обняла.

– Ты плачешь? – спросил я, почувствовав влагу на щеке.

– Молчи, это слёзы радости.

Она отстранилась и запечатала мой слишком болтливый рот поцелуем.

Насладившись вкусом чувственных медных губ с солью, я отстранился и предложил:

– Ну что, попробуем?

– Давай! – Повеселевшая девушка вскочила и, полуобернувшись, замерла в ступоре. – А где это… ну… – Она указала на место, где раньше было вторичное ядро, из которого она черпала энергию.

Но большей странностью было то, что…

Я тут же протянул руку и схватил это; в ответ девушка взвизгнула и, довернувшись ещё, запуталась в… новой конечности? Хвосте? И упала на меня, благо я успел среагировать и подхватить её.

– Кхм, Мел, как ты себя чувствуешь?

– Пока ты его не схватил, спокойно. Это же хвост, да? – нервно спросила она.

– Ну, судя по тому, что я вижу и чувствую, это однозначно хвост.

– Тебе нравится? – посопев, спросила она.

– Скорее да, – осторожно ответил я.

– Тогда всё нормально, – сделала она логичный вывод.

– Ну да, действительно. Рожки, хвост, красивые глазки… Мне кажется или ты суккубочка?

– Такой род был среди старых демонов. Но это было давно. Вот это, – она коснулась рожек, – всё, что осталось у нас с тех времен. Но вспышка, хвост… Может, это нормально для фамильяра?

– Может, и нормально, – произнёс я, проводя рукой по бархатному хвосту. Тонкий и гибкий, мягкий настолько, что чувствуются косточки, а на конце подобное копейному навершие. И впрямь суккубочка.

Кончик хвоста в виде сердца. Я осторожно погладил его и услышал хриплый вздох.

– Это… – тяжело дыша, прошептала Мелисса, пряча глаза. – Давай не сейчас.

– Прости, – повинился я. И, вскочив, излишне бодро, сам себе не веря, заявил: – Так, раз ядро пропало и ты в порядке, то это, наверно, хорошо. Я сейчас буду медитировать и разбираться в себе: при таких изменениях, уверен, я смогу их ощутить.

И чего вскакивал, спрашивается? Сделав пару шагов в сторону, я уселся, прикрыв глаза. Это всё костыли для реального мира, но привычка. Успокоившись и войдя в ритм, я обратился к собственному эфиру.

А он немного изменился. Объём вернулся к исходному, до разделения. Понял, оба ядра смешались. Но на фоне основного изменения еле уловимы. А вот и цепь, вернее, ниточка энергии, которой стала цепь; она выходит из основного, а теперь и единственного ядра, идёт прямиком в сердце на кончике хвоста, проходит сквозь него и доходит до внутреннего ядра Мелиссы. Тут всё в порядке.

Сосредоточившись на себе, я начал задавать вопросы и искать ответ на вопрос: что дальше? Как мне дать ей тело, как призвать? Понятно. Это проще, чем казалось. Надо будет поблагодарить Григория Аркадьевича: без информации о ритуале далеко не факт, что суккубочка соотнесла бы свою ситуацию с воспоминаниями. Фамильяр, ну надо же. Или мне лучше называть её женой?

Закончив медитацию и открыв глаза, я встретил любящий взгляд. Да, теперь это мне известно точно. Полное знание о фамильяре – преимущество его хозяина. А ещё я знаю, что в этом плане клятва никак на неё не влияла. Не уверен, что смог бы с честью встретить такой взгляд в этом случае.

– Идём наружу.

Я взял её за руку и вынырнул в реальный мир.

Глава 9

Утомлённый, сонный и благостный, задолго до завтрака я уже сидел в машине семьи и пил сок. Жаль, что это не машина ЧВК, там я смог бы выпустить Мел. Да-а.

Память сразу подкинула образы. Вот я выныриваю наружу и держу за руку Мелиссу. Именно в том виде, в котором я видел её внутри себя – во всей её диковинной красе, с рожками и хвостом. Она удивлена, я это чувствую, оглядывается, смотря на комнату своими глазами. Её взор останавливается на мне, и я тону в нём, ныряю, как истосковавшийся по глубине ныряльщик за жемчугом – разом, махом. Ещё мелькнула фоном мысль: заперта ли дверь?