Текст книги "И миллиона смертей мало! (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Чернокотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

  При словах о девочке плечи Корнелиуса чуть вздрогнули.

  – Вот так новости – каким-то неуловимо изменившимся голосом сказал он – Надеюсь, она жива. А вообще, тут бывает, что люди пропадают. Например, напьётся кто-то, да упадёт в канал, там и утонет. Ну а потом рыбаки ниже по течению выловят вместо рыбы... Или Довоенка – в тех катакомбах только и блудить, ибо запутаны неимоверно. Много искателей всяких сокровищ и вообще того, что бесхозно и плохо лежит, там сгинуло. Хотя какие сокровища там могут быть? Там до Лесной Войны железную руду добывали. Попутно выбрасывая камень. Из которого большинство фундаментов местных домов сделано. А ещё – там бывает голубая глина, но в незначительных количествах. И откуда бы в таких шахтах каким-то сокровищам взяться? А, ещё часть выработок потом расширили, используя под нужды хозяйства горожан. Какую-то отсекли от основных тоннелей, включив в систему городской канализации. Казалось бы, в процессе этого кто-то и мог бы там что-то спрятать, да вот в войну и армия, и партизаны там излазили всё вдоль и поперёк. И если там какие клады и хранились, то их бы тогда точно нашли. Но люди всё равно лезут и – не все вылазят обратно.

  – Так или иначе, думаю, Брендон сможет во всём этом разобраться – предположила Триста – он произвёл впечатление очень толкового человека.

  – Он им и является. В своё время он поймал тут душегуба, лишавшего жизни молодых девушек, пользуясь практически исключительно логикой и здравым смыслом. По сути, он был основоположником сыскной работы стражи в этом городе. Да и не только в нём – к нему до сих пор ездят учиться служители правопорядка из других свободных городов, королевств, княжеств. Ранее ведь как, в основном, было: или с поличным ловили, а если нет – то ищи ветра в поле, или, в лучшем случае, спрашивали и соседей – знакомых, кто хотел смерти или иного вреда жертве, да на кого те указывали, того и хватали. А в околотке выбить признание даже из невиновного – дело времени. Брендон же сделал сыск – почти наукой. Я это знаю просто потому, что он частенько просил у меня консультаций по поводу вопросов, так или иначе с лекарским делом связанных. И я был одним из авторов «трактата о основах судебной экспертизы убиенных и живых лиц, а также вещественных доказательств в делах об убийствах и членовредительствах разного рода».

  – Так вы тот самый Корнелиус?! – удивлённо воскликнул Виллем – Просто в библиотеке у нас есть эта книга! Хотя, естественно, не у нас, а в Школе Охотников. Она идёт в качестве дополнительного чтения к курсу следопытства, потому что мы на нём проходим следы жизнедеятельности как обычных зверей, так и Проклятых Тварей. Жизнедеятельность которых часто с умертвиями людей связана. И для нашей работы порою очень важно знать бывает, как именно и как давно человек был убит. У вас про способы определить давность смерти очень доходчиво написано, чем я был приятно удивлён.

  – О, не стоит благодарности. То, что мои труды читают, для меня уже благодарность. А уж то, что их читают Охотники... Нет, хотя я, конечно, не знаю и знать не могу всех деталей жизни Лесных и тем паче Охотников, но понимаю, что вы – народ в большой степени грамотный и просвещенный. Однако всё равно удивительно было узнать про широту интересов... Эх, вот если бы везде так. А то невежество порою удручает. Вот, например, Инга – чудесная женщина, но про миазмы гниения не знает ничего, и, как результат, запустила небольшое повреждение до огромного гнойника. Сколько вреда приносит незнание... Ну да ладно, полагаю, я утомил вас своим брюзжанием. В общем, всё доставленное приятно удивило качеством. Разве что Ланцетник Продырявленный слегка недосушен, или подмочен, но – нет ничего идеального в подлунном мире. Извольте, ваш гонорар!

  – Ой! – Триста вернула увесистый мешочек с монетами Корнелиусу, смущенно улыбаясь – Нам не нужно. Нам нужно, чтоб вы бумажку подмахнули, что всё доставлено в лучшем виде. А потом просто к Лесному Сбору эту сумму присовокупите, и всё. Виллем, подай бумагу на подпись, пожалуйста!

  Виллем достал откуда-то из-за пазухи конверт из плотной ткани, вынул оттуда небольшой лист бумаги, густо исписанный убористым почерком. Корнелиус взял, пробежал глазами текст, при этом далеко вытянув руки:

  – А, это у меня старческая дальнозоркость, не удивляйтесь. Ох, ну и язык! Я думал, наша бюрократия имеет обыкновение тяжеловесно выражаться, но ваша, вижу, не отстаёт... Так, секунду – он обошел стол, взял перо из чернильницы, поставил росчерк в углу бумаги, протянул её Виллему – Ну вот, готово! Вы только слегка подуйте, чтоб быстрее высохло, а то при сложении может смазаться.

  – Ага... Благодарим вас за сотрудничество.

  – Да не за что. Про ужин не забыли?

  – Разумеется. Надеемся, скоро увидимся! – сказал Виллем, упаковав бумагу обратно в конверт – До скорой встречи!

  Уже на улице Виллем выдал целую тираду, восхищаясь научным гением и относительным бескорыстием Корнелиуса. Но Триста...

  – Знаешь, наверное, ты прав, человек он хороший и лекарь замечательный... Но у меня такое ощущение, что он не так прост, что у него двойное дно, что ли... Не знаю, как объяснить.

  – И такое ощущение у тебя возникло, потому что...?

  – Потому что женская интуиция. Ладно, проехали, а то опять замучаешь меня своим скептицизмом и всем в таком же духе...

  ***

  – Чёрт, да где же они? – Триста нервно похлопывала себя ладонью по бедру – И ведь возвышенностей нет, чтоб осмотреться!

  Она и Виллем без проблем нашли Форум, бывший в нескольких сотнях шагов от лазарета Корнелиуса. Однако тот был заполнен людьми. От пестроты их нарядов рябило в глазах, их разговоры сливались в единый гул. Непонятно было, по какому случаю тут так много народу. Может, по случаю ярмарки? Или тут ярмарка – каждый день? Город-то торгово – ремесленный. И прилавки изобиловали всем, чем угодно: от тканей и всевозможной одежды, до острых клинков и разных безделушек. Амобрахия славилась в основном тканями, поэтому их ассортимент, равно как и одежды, тут был заметно больше, чем всего остального. Ещё над площадью витали вожделенные для проголодавшихся путников ароматы всевозможных продуктов и готовых блюд, потому что и торговля съестным тут шла полным ходом.

  – Заметь, как они вышли из послевоенного положения. Вот те поля, что мы проезжали – они частично засеяны льном. А на других – паслись овцы. То есть вроде бы леса вырубили – это плохо, потому что той же древесины почти нет, но они её выторговывают, получается. – не без восхищения делился размышлениями Виллем.

  – Милый, это, конечно, прекрасно. Но где нам в этой толпе искать Ровену и Фаррела?

  – Остаётся только прочёсывать Форум, что тут ещё сказать.

  – Мда, вот если возвышенность какую... О! А вот посмотри – видишь, там, шагах в ста влево?

  – Ха, а ведь и точно!

  Ловко лавируя среди разномастной публики, Виллем и Триста приблизились вплотную к высокому, совершенно гладкому деревянному столбу.

  – В моей деревне, в особые праздники, к таким привязывали всякие призы. Наверху, конечно. И если смог долезть – значит, приз твой. Ну, а теперь вместо приза – Виллем поплевал слегка на ладоши – возможность осмотреться!

  В следующее мгновение он уже быстрей обезьяны лез вверх по столбу. Добравшись до вершины, осмотрелся, и быстро съехал вниз. Отряхивая одежду, почувствовал, что на плечо ему легла тяжелая мужская рука.

  – Безобразничаем? Вот на входе на площадь написано же: до низложения риз не напиваться! – осуждающим тоном сказал молодой стражник, подошедший к столбу, пока Виллем его покорял – Но нет, напиваетесь, да ладно б только это – ещё и лезете потом, куда ни попадя, а тела ваши мёртвые, когда убьётесь, потом мне таскать! Ну, господин хороший, ночевать тебе сегодня в околотке!

  – Что? – Виллем ошеломлённо осмотрелся, не видя нигде своей любимой девушки – А где Триста?

  – Не знаю, о ком вы говорите, да это и не важно, пойдёмте за мной!

  – Да вы не понимаете! Я Охотник, мы тут по одной служебной надобности ...

  – Надрались в состояние, несовместимое с общественным порядком, это я уже понял. Давайте уже двигаться в сторону околотка, пока я не вменил вам в вину сопротивление представителям власти!

  – Да чтоб тебя! Я Охотник, говорю ж тебе! Я даже если напьюсь – то больше, чем минут на десять не опьянею, потому что так устроен!

  – Ну вот за эти десять минут вы и устроили себе ночёвку за решеткой. Ну мне что, силу к вам применять? Что вы, как маленький, попались – извольте отвечать! – с этими словами стражник рванул его за руку.

  – Да что ж за везение такое! Ну хочешь, я дыхну, чтоб ты убедился, что не пьян я, ну! – Виллем упёрся, и стражник, как ни пытался, не мог сдвинуть его с места.

  – Ну всё! – служитель правопорядка снял с пояса дубину – Сам напросился.

  – Не делай этого! – сказал кто-то старческим, надтреснутым голосом из-за спины стражника. Тот, обернувшись, застыл на месте. Потому что прямо ему в глаза немигающим взглядом смотрел ни кто иной, как Брендон Всевидящее Око, человек поистине легендарный в этом городе. А ещё – рядом с ним стояло три Охотника. Две девушки – одна рыжая, изящная, невысокая, другая же – блондинка, миловидная, но – высоченная. Неподалёку пристроился ещё один обладатель немаленького роста, тоже блондин, держащий на коротком поводке двух немалого размера псов...или волков? Нет, у волков нет черной полосы вдоль хребта. Ещё – он один из всех был в плаще, хотя дождя не наблюдалось. Видимо, они, заметив Виллема, влезщего на столб, решили подойти сами.

  – А... А почему? Глубокоуважаемый Брендон, этот человек нарушил общественный порядок в состоянии опьянения...

  – Во – первых, чем он его нарушил? Какой конкретно пункт Кодекса о Надлежащем Публичном Поведении запрещает залезать на этот столб? Во – вторых, где запах, если он пьян? В-третьих, за мздоимство по ту сторону решетки окажешься ты, и точно на срок поболее, чем на одну ночь. Но я сегодня добрый. Потому – могу забыть о твоём недостойном проступке. Если ты отпустишь этого человека.

  – Да какой он человек? Нелюдь это, Охотник! Эти кровопийцы на наших бедах наживаются, так мало того, ещё и расхаживают тут по улицам, как неприкаянные! Как же как же, Тварей Проклятых истребляют! Да они их на нас и напущщают, очевидно же! Вы на их глаза посмотрите – блестят потусторонним светом! А мой отец рассказывал, как одному такому жаберный медведь руку оторвал, так через годик – тот новую отрастил! Я уж молчу про то, что они не стареют! Нет, это явно – нечистая сила, а вы все – слепцы! Слепцы! Напустили в город инородцев, иноверцев, так это полбеды, но этих, этих!

  Брендон коротким и удивительно резким для его возраста движением вмазал звонкую пощёчину стражнику. Тот замолчал, от удивления открыв рот.

  – Истерика закончена? – Брендон потёр кисть руки, которой нанёс пощечину – А теперь слушай сюда, сопляк. В послевоенные годы – которые я хорошо помню а ты, судя по твоей молодой физиомордии никак не мог застать, Лесные вообще и Охотники в частности... Если бы не они – никакой Амобрахии бы не было. Были бы руины, город – призрак. Поэтому пшел вон с глаз моих! И советую сдать оружие прямо сейчас. Потому что с таким пристрастным отношением к кому – либо нельзя служить Закону.

  Стражник мигом растворился в толпе, Виллем перевёл дух.

  – Давно не встречал таких вот ... деятелей. – сказал он.

  – Ой ли? Недели три тому как в нас сумасшедшая старуха какая-то кидалась навозом – не упустила случая ехидным голоском напомнить Ровена – Хотя, это было по – своему смешно, потому что единственный, в кого она попала, был деревенский староста. Однако же, на повестке дня не особенности высокоточного го8нометания, а катакомбы. Брендон уже обошел семьи пропавших. Почти все. Ну, потому что в отличии от нас, он умеет вставать рано. Но! Нам остался водопроводчик. Он живёт возле бывшего порта. И там же один из входов в Довоенку. И там же встретимся с Адэйром, он выкроил несколько часов для нашего мероприятия. И – держите ваши палки – убивалки уже, а то мне надоело их на себе таскать!

  С этими словами Ровена повернулась спиной к Виллему, и тот снял с поняги пару шестопёров.

  – А ты люминофоры не забыла? – спросила Триста.

  – Обижаешь, подруга! – притворно обиженно ответила Ровена – Без этого даже думать о подземельях немыслимо.

  – Как я понимаю, приготовления закончены? – спросил Брендон, поправляя дубину на своём широком поясе – Ну а я обойдусь привычным мне инструментом, тем более, что я его и придумал. И раз все готовы – идём в бывший порт. А то мои уши сейчас завянут от этой вульгарной песенки!

  И действительно, пока они выпутывались из случая с излишне ретивым стражником, на Форуме начал голосить какой-то песенный коллектив:

  « Тоооолька, кружка браги на столе, ветер воет за окном, крики новорожденной Луны отзываются во мне бооолью»

  – О, старая добрая кабацкая песня, это особый жанр – улыбнулась Ровена.

  – Жанр не жанр, но песни можно, да и, пожалуй, что нужно, петь со смыслом и со вкусом. А тут ... Какое-то ослиное орание и случайное дёрганье струн вместо музыки. Ужас! Молодое поколение куда-то не туда зашло в своих экспериментах! – проворчал Брендон, делая первые шаги с Форума и маня рукой всех остальных.

  – Пожалуй, соглашусь – Виллем последовал за стариком, Триста – за ним, а чуть позади пристроились волчаки вместе с Фаррелом.

  – Ретрограды, одни ретрограды меня окружают! – закатила на секунду глаза Ровена, но поняв, что никто на её маленькое представление не смотрит, двинулась следом за остальными.

  Порт был бывшим потому, что из-за хищнического отношения Солярии к природе некогда судоходная река обмелела, став ручейком. И порт стал обнесённой городской стеной песчаной проплешиной с небольшим болотцем посредине. Кое – где на этой проплешине чернели полуразобранные остовы кораблей, в сочетании с уходившими в никуда причалами создававшие гнетущее впечатление. Своеобразным полумесяцем по берегам бывшей заводи расположились дома. Когда-то служившие жильём в основном тем, кто был так или иначе связан с судоходством и речной торговлей, сегодня они стали пристанищем самой разнообразной публики. Например – инженерам и рабочим, обслуживающим местный водопровод.

  Пока они искали нужный дом, Брендон делился с Виллемом и Тристой тем, чем он узнал:

  – Про троих бездомных толком ничего узнать не удалось. За исключением того, что они перед пропажею серьёзно приболели и, вроде бы, обратились к Корнелиусу. Во всяком случае, хотели. В комнатке одной гулящей девушки, тоже пропавшей, я нашел рецепт за подписью Корнелиуса. Как и в трёх других случаях. Даже не знаю, что и думать.

  – Не думаете же вы, что почтенный лекарь – на самом деле душегуб, похищающий людей с целью их убийства?

  – О, Виллем, помилуйте, даже если бы я так думал, что бы это значило, в отсутствие более весомых улик? Ведь тут у доброй трети города были визиты к Корнелиусу, а пропали лишь эти люди... Может быть совпадением. Кроме того, нельзя исключить и того, что наш убийца просто живёт где-то вблизи лазарета, да перехватывает жертв на выходе из него. Опять же, рецепты. То есть – аптека. Может, он находит жертв там? И ещё – девочка. Насколько вяжется сюда девочка? Меня это обстоятельство смущает! О, а вот и искомый дом!

  Стереотипный для этого города домик, разве что одноэтажный, но тоже – наполовину каменный, наполовину деревянный, высокие, но узкие окна, красновато – рыжая черепица, вместо дверного молотка – рында. Видимо, осталась от бывшего владельца – речника. Брендон позвонил, громкий и мелодичный звук облетел песчаный пустырь отразился от городских стен и вернулся к самодеятельным сыщиком. Тишина. Брендое ещё раз подёргал за язычок небольшого колокола, яростнее и дольше. За дверью раздались шаркающие шаги.

  – Кого это пёс несёт? Не дадут погрустить в одиночестве, гады! – дверь распахнулась, а из проёма показался широкоплечий человек невеликого роста с оплывшим лицом, коротко стриженный, с седой щетиной, красными, видимо, от недосыпания, глазами – Что вам надо? О. А я вас знаю! Вы – Брендон Всевидящее Око! Неужто вас ко мне само провидение послало!

  – Провидение или нет, но я решил, что надо хотя бы попытаться найти вашу дочь. Сразу говорю – я не могу ничего вам гарантировать, я не волшебник. Но если есть хоть малейший шанс – я его не упущу.

  – Да нам... Нам с женой хоть определённость какую.. Если даже и мертва наша Линетта – мужчина смахнул проступившие слёзы – Мы знать должны, понимаете? Жена вон обезножила от горя и ... Да что там говорить! Вы, может, пройдёте?

  – Мы всё равно все не влезем к вам в прихожую. Кроме того, вашу жену лучше не беспокоить лишний раз в таком состоянии. – мягко отказался от предложения Брендон – У нас всего пара вопросов. Во – первых, при каких обстоятельствах пропала ваша дочка? Во – вторых, водили ли вы её к какому – нибудь лекарю или в аптеку перед пропажей? В – третьих – нам бы пригодилась какая – нибудь вещь вашей дочурки, которую она часто носила с собой или на себе. У нас просто собаки, мы думаем с ними поискать, вдруг и выйдет чего.

  – Обстоятельства... Обстоятельства... Да отпустил её погулять – на болотце вот тут, там ребятишки кораблики пускают, да строят всякое из песка... И в намеченный час она не вернулась. Я, конечно, поспрошал у детишек, да что там они, мелкие и неразумные, могут ответить... Про лекарей и аптекарей... Нет, не водил, с чего бы, у неё отменное здоровье, хвала богам, не в маму пошла в этом плане... А вещь... Я сейчас! – мужчина ушел в дом, оставив дверь открытой, и через несколько минут вновь вышел с ярко красным чепцом в руках – Вот. Она его очень любит, но видите, угваздала, жена отобрала, в стирку, значится, кинуть. Да вот не успела.

  – Хорошо. Спасибо вам за оказанное содействие. Мы сделаем всё, что в наших силах – заверил Брендон, пожав на прощание руку убитому горем отцу.

  Отойдя от дома, Брендон четким, почти строевым шагом, отправился к болотцу, оставшемуся посреди бывшего порта от бывшей же заводи. Охотники, непонимающе переглядываясь, пошли за ним. На покрытой ряской поверхности болотца покачивался самодельный плот из разнобойных досок. На котором ютились четверо детишек. Трое мальчишек и девчонка.

  – Ну и как плавание, сорванцы? – спросил Брендон.

  – Без весла не очень. – понуро ответил один из мальчишек.

  – А где весло-то?

  – Да его Линнеттка унесла!– пискнул было один из мальчишек, по виду самый младший, за что тут же был угощен подзатыльником от более старшего матроса импровизированного судна.

  – Вот как. Так, юные мореплаватели, давайте – ка вы причалите к берегу, а то, право, возраст у меня не тот, чтоб за вами плавать. Подружка ваша пропала, дело очень серьёзное. Поэтому выкладывайте всё, как на духу.

  – Ага, мы выложим, а вы всё родителям расскажите, и нам ремня дадут так, что мы неделю сидеть не сможем!

  – Эх, фиговые вы друзья! – внесла лепту в разговор Ровена.

  – А вот и неправда! – ответил тот самый мальчишка, отвесивший младшему в их коллективе подзатыльник.

  – Правда – правда! Линнет пропала, ей, может, смертельная опасность грозит, а вы что? Вы за гузна свои беспокоитесь? Хороши же друзья! Я бы с такими в разведку не пошла!

  Мальчишка опустил глаза, покраснел и засопел. Уселся на край плота, и принялся руками – ногами яростно грести к берегу. Его примеру последовали и остальные, и скоро плотик ткнулся в прибрежную траву. Дети подошли к Брендону.

  – Мы пошли поиграть в Довоенку. Там вон, на пригорочке, есть вход. Там решетка, взрослый не пролезет, но мы можем. Там темно, страшно, но интересно. Да и потом – настоящий пират разве может бояться темноты? Эххх... Сделали факел, полезли. Мы уже лазили там. Линнетка боялась больше всех, потому весло с собой носила, дать по башке чуду – юду какому, если что... Но в те разы тихо было. Нормально. А в тот... Только вышли за поворот, а там мужик! Бледный, глаза мутные, весь как в паутине какой, рот раззявил, а язык – как у змеи раздвоен! Ну мы как двинули оттуда! Я думал, задохнусь пока бежал, так быстро бежал, что воздуха не хватало! Сквозь решетку протиснулись, и тогда поняли – Линнетка там осталась! А лезть за ней... А что мы бы сделали? Мы ему по пояс, а он ещё и не человек! Чудище это, ясно же, что чудище! – и тут мальчишка зарыдал, судорожно всхлипывая.

  И остальные ребятишки с энтузиазмом подхватили этот порыв. Ситуация! И неудобно как-то, что детишек расстроили, да и увидь это кто из взрослых – долго бы пришлось объяснять, что вообще происходит. Триста вдруг три раза хлопнула в ладоши, и когда дети перевели внимание на источник шума, сделала сальто назад. Без всякого разбега, с места. Те аж открыли рты на секунду. И главное – прекратили плакать.

  – А разве настоящие пираты будут плакать по любому поводу ? – заговорщецки подмигнула она.

  – А вовсе мы и не плачем. Вам показалось! – возразил один из мальчишек.

  – Ну, коль нам показалось – погладил усы Брендон – То нам ещё и показалось, что вы нам что-то рассказывали. Так что ваши пиратские гузна не отведают отеческого ремня, радуйтесь. Балбесы! А подругу вашу мы постараемся сыскать.

  – Правда? Так там же...там же чудовище это!

  – Да пёс с ним! – Брендон небрежно махнул рукой – Нас – целая команда, и со мной – Охотники. А их чудовищем не напугаешь. Всё хорошо будет! Ладно, молодо – зелено, продолжайте пиратствовать, а мы пойдём, чудовище ваше с пристрастием допрашивать.

  Отойдя шагов на двадцать, команда остановилась, посовещаться.

  – Ну, что думаете? – обвел Охотников глазами Брендон – Это ведь явно по вашей части, мужики-то со змеиными языками... Оболочка, что ли?

  – Да нет. Тут хуже. Если детишкам со страху ничего не померещилось, то это – вриколак. – выражение лица Виллема было крайне озадаченным, он словно не верил в то, что говорил.

  – Вриколак, вриколак... – Брендон почесал в затылке – Ах, зараза, что-то смутно знакомое... Какая-то легенда с Юга... Вроде, кровососы какие-то, восстающие из мёртвых. И якобы убить их можно только чесноком и деревянным колом... Ну это ж сказки? Или не сказки?

  – Нет, не сказки. Просто их поголовье в последние лет двести пятьдесят, наверное, было изрядно прорежено нашей Гильдией – развеяла сомнения Брендона Триста.

  – И это крайне скверные твари. Из-за которых до сих пор Лесные сжигают своих мертвецов, дабы те после смерти не встали из могилы пить кровь живых. Вообще, виной всему один бледный, невзрачный цветок. Первоцвет ревенантов называется. Точнее, не сам он, а его корневище. Оно очень длинное, ветвистое, и его крайне трудно изничтожить. Так вот – в нём содержится какое-то контагиозное начало, которое превращает людей в это вот... При том – исключительно недавно умерших. Если трупу больше недели, то уже опасности нет. Но так как этот цветок растёт в основном в жарких районах, то неделю хранить покойника мало кто будет. Ещё один вариант – это если человек умрёт, лежа на земле, под которой эти корни. Они находят тело, и... Что -то из них в труп прорастает. Оживляя его через несколько дней. Ну и язык становится способным раздваиваться, сильно удлиняться, в нём появляется полое жало, ведущее в гематофорный канал, а тот уже – сообщён с пищеводом. Эти твари боятся солнечного света. Не умирают от него, но, если их поместить под лучи, они теряют ориентировку в пространстве и координацию движений. И сперва – они приходят к родственникам. Медленно выпивая их жизнь. В отличие от оболочек, то есть людей, тела коих стали прибежищем для мозгохвата, вриколаки имеют какие-то остатки интеллекта и прошлой личности. Старейший из ныне живущих охотников, Борво, рассказывал, что во времена его охотничей молодости, скажем так, один вриколак подмял под себя целое княжество. Да, какое-то совсем маленькое, в горах дремучих расположенное, но тем не менее. Так вот, кровососы из этого княжества устраивали настоящие набеги на соседние – за свежей кровью. И это был один из немногих случаев, когда Охотники действовали не квадами, а отрядами человек по десять. Ещё и с милицией Лесных, там душ 250 – 300 было. И да – гадство в том, что выпитый вриколаком человек после смерти тоже возвращается. Хранители Знаний утверждают, что всё дело в том, что корневища Первоцвета ревенантов находятся в симбиозе с каким-то паразитом, невидимым ни глазом, ни в лупу. И паразит тот каким-то образом может передаваться со слюной вриколака, захватывая тело жертвы после смерти. Что до смерти самого вриколака – то его до оной можно довести, лишь отрубив ему голову. Да, его можно на какое-то время обездвижить, проломив череп, но даже если этот самый череп в кашу размозжить – вриколак встанет. Один – два дня поваляется, и встанет. Регенерация у этих оживших покойников бешеная. А ещё – они быстрые, довольно ловкие и с возрастом обретают нечеловеческую силу. И уже поэтому надо эту тварь найти – и уничтожить. – закончил свою небольшую лекцию Виллем.

  – Ох, матрёшки – поварёжки! – только и смог вымолвить Брендон Всевидящее Око. К такому раскладу служба в городской страже его не готовила. Нет, ему доводилось встречаться с порождениями Проклятого Леса, но не настолько серьёзными. Так, именно стража обычно уничтожала крысособак и гидроморфов да залетевших в город самцов или самок формикоидов. Охотников же звали, когда в городе заводилось что-то серьёзное. Чего не было уже давненько. До сего момента.

  – Но у вриколаков есть один плюс – добавила щепотку оптимизма Ровена.

  – И какой же? – с интересом глянул на неё Брендон.

  – Первоцвет ревенанта – это даже на Юге редкий цветок. А на Севере – вообще казуистика.

  – Так у нас тут, получается, средняя полоса. Мы и не на Юге, и не на Севере... Хммм... Но всё равно – в городе-то эта дрянь откуда? – задумался Брендон.

  – Возможно, это будет ясно, когда выловим эту тварь – предположила Триста – О, кстати, вон и Адейр идёт. Это хорошо, желательно бы найти вриколака побыстрее, пока он на кого ещё не напал. Потому что, боюсь, девочки уже нет в живых. Они детей за несколько заходов выпивают. А уже неделя прошла.

  Вход в катакомбы находился на возвышенности, и со стороны домов из-за этого не просматривался. Он был оборудован решеткой, закрытой на массивный, продернутый ржавчиной, навесной замок. За ней можно было смутно разглядеть начало туннеля – довольно высокого и широкого, в противовес многим другим шахтам. К счастью, такие замки, наряду с несколькими другими моделями, использовала городская стража. Поэтому у Адэйра на поясе нашелся ключ. С трудом и скрежетом замок был отворён. Адэейр привязал его куском бечевы к поясу.

  – На всякий случай, чтоб никто из сослуживцев не закрыл во время обхода. Пёс знает, сколько мы там пробудем. Да и вдруг этих тварей много, и нам бежать придётся, а тут раз – и решетка затворена? – пояснил он мотивы своих действий.

  – Вряд ли. Если бы их было много, то жертв должно быть намного больше. А тут 16 человек всего пропало, так ведь? – засомневалась Триста в том, что будет, от кого бежать.

  – 17. С Линнетой – 17. Но – а если они всё теперь тоже того, вриколаками стали? – ввел новые условия в задачу Брендон.

  – Ну, тут всё не очень здорово. Хотя – новоиспечённый вриколак, по сути, если и сильнее человека, то несущественно. Так что если бодро и точно махать этими штуками – Виллем повертел в руке шестопёр – то отбиться вполне реально, даже будучи и не Охотниками. Но сейчас надо бы обговорить, что и как будем делать. Я предлагаю следующий порядок действий: первым идёт Фаррел с собачками. Следом, на дистанции шагов в 5 – Ровена. Потом уже – мы с Тристой, Брендон с Адейром – замыкающие. Тем более, у Адэйра – факелы. А у нас – люминофоры. Люминофоры для обычного человека только на два шага пространства вперёд освещают. Мы же можем видеть с их помощью намного дальше, но свет факелов будет сбивать нам ночное зрение. Так что... Так что вот так. Возражения?

  – А можно я пойду с Ровеной – внёс коррективу в план Адэйр, при этом покраснев.

  – А зачем? – спросил Фаррел.

  – Ну, просто у неё этот ваш стрелоплюй. И мало ли, вдруг она сразу не попадёт. А ближний бой... Я, конечно, не охотник, но лишние руки не повредят, тем более, если речь про таких тварей.

  – Ой, да отобьётся она, не выдумы... – начал было Фаррел, но Ровена его прервала:

  – Цыц! А знаешь, он в чём-то прав. Мы с таким ещё не сталкивались, мало ли, что оно умеет! Только, Адэйр – давай условимся: предо мной ты не становишься ни при каких раскладах. Охотничий стреломёт – это очень мощная штука, не факт, что даже твоя бригантина сдюжит, если ты случайно окажешься на линии выстрела. Понял?

  – Понял, чего уж тут не понять-то!

  – Ну что, раз так – то выдвигаемся?

  И они выдвинулись. Перед этим, правда, Охотники привели в действие люминофоры. Что это такое? Это такой набор из трёх склянок. Две – тёмного стекла, ибо содержимое их распадалось на свету. И одна – продолговатая, из прозрачного стекла с особой рецептурой, делавшим его особо прочным. К ней в комплекте шел кожаный чехол с большим окошком и со шнурком, чтоб повесить на шею. Именно в неё следовало вылить содержимое двух тёмных склянок, энергично потрясти пару минут, и в итоге смесь начинала светиться зеленоватым светом для два кряду. Как только люминофоры засветились, Фаррел поднёс к мордам волчаков красный чепчик Линнеты, те его обнюхали, разочарованно взглянув потоми в лицо хозяину. Казалось, сейчас они скажут человечьими голосами: « – Эх, нет, чтоб чего съедобного дать, а не этой тряпкой в морды наших лиц тыкать! Жестокий ты, хозяин!» Но Фаррела разочарование волчаков особенно не волновало, потому он приказал им: «– Ищите!» И распустил поводки на максимальную длину.

  – Слушай, а можно бестактный вопрос? – робко заговорил с Ровеной Адэйр.

  – А рискни!

  – Ты давно ну это... Охотишься?

  – Два года. Ну, почти. А что?

  – И... Не было... Как бы сказать... Неуверенности в себе? Боязни опозориться перед старшими товарищами?

  – О, так ты недавно заступил на службу?

  – Ну, на год раньше, получается, чем ты стала охотиться. Вроде и служить стараюсь усердно, вон, до капрала дослужился... Но всё равно чувствую себя... Недостойным, что ли...

  – Что же... По поводу старших товарищей – обычно квады и иные группы у нас с одного выпуска. Так что по этому поводу мы вообще не переживаем. А по поводу чувства твоего... Знаешь, оно хорошо, но только в меру. Одно дело, когда осознаёшь, что тебе есть куда расти и совершенствоваться. И потому – не стоишь на месте. Другое – когда заклёвываешь сам себя бесконечными «ой, я не достоин, я никогда ничего не смогу, мне не превзойти великих»... Ну и всем в таком духе. Второй вариант – отборнейшее дерьмо, потому что он ведёт в страх чего-то сделать и – деградацию на почве ничего не делания. Как-то так. Я не Виллем, это он у нас по части наук и лекций. А я так, штатная разгильдяйка квада...