Текст книги "Девяносто три!"

Автор книги: Дмитрий Волчек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

30

Еще великое наслаждение: купить р-ю с-ю., превратить в паскудного шута, играть с ним, как с канарейкой: менять местами абзацы, искажать слова, вывинчивать микрофон.

Я счастлив оттого, что могу плевать вам в рот. Вы хотели перейти мост, не запачкав башмаки, теперь будете ползать в гнусной жиже, облепленные коленчатыми червями.

Но это так, между прочим. Фон Зеботтендорф переворачивает гордую страницу. С утра, когда голова полна трелей эфира, полезней всего прочитать главу из "Секретов рун". Для лучших очертаний. «Esiasch», – опасное слово Баррона. Пиявки, крендель и фаянсовый таз. Девяносто три раза нажал на (s)Аve.

Дольмены, следы происшествий, обсерваторий, пожаров. Всюду труха, пепел, объедки, зажаренный пластик. "Я прочитал Liber 418 всего лишь раз, да и то искал упоминания о пирамидах". Он думает, что норны высасывают мозг. Не совсем так. Технология: выключать точки, девяносто три в минуту. Постепенно забываешь формы глаголов, имя элементарного короля, число страниц в серебряной книге, год казни Нового Ирода, место рождения Жана Донета, первое слово Велиара, вкус проколотой губы, запах крестьянского сына, попавшего в петлю обстоятельств. F знал суть всех вещей. Мы прибыли в столицу утром 31-го апреля, когда все было почти что кончено. Провалившийся в мертвую реку мост, школьник в женском пальто, раздавленный пулемет, кирпичная пыль.

Форпост ликвидационной комиссии. Боль чуть выше правого виска, мухи в затылочной кости. Излучение от телефонной трубки. Парни, жадно жравшие фасоль, где они теперь? Вывернули наизнанку.

Такую музыку никто не станет покупать, вытекла энергия. Понемногу превратился в ядоносный шип. Плакал на ступеньках, приобщившись к зеленой богине, тонущая ухмылка. Драгоценный гость из Вевельсберга.

Находка строителей: гроб под плитами в правом приделе, скелет лицом вниз, ноги связаны, три железные скрепы там, где когда-то лепетал кишечник. Швырнул газету на асфальт, мудаки ничего не понимают. Это, это…

Крестьянские дети ловят рыбу в тусклом пруду. Ни один не научится говорить по-немецки, ни один не увидит лакированное седло, ни один не поедет отдыхать на Красный остров, всех их убьют хирурги, отрежут им хуи, вспорют животы, скормят кишки собакам. Но об этом ни слова, тайна.

Дрожит наперсток. Продолжить?

– No. No means no.

– Well, from the mainstream standpoint, that would be the Aethyr Wor… Personally I think that the first 18 Calls are also to be used in this fasc… The only thing that ever made me throw up was herbs that have this specific side effect, like Hawaiian woodrose.

Remove his vocal cords. Шелест венецианской болтовни. Жулик из Бергамо, жулик из Кордовы, жулик из Восточной Моравии, нет спасения. Эти люди привыкли к крови, им недостаточно наших плясок. Крошечная москва дрожит под лунным сапогом. Как же ты занимаешься проституцией, если у тебя фимоз, иди к врачу, кретин. Приведи своего брата, племянника, сына, сделай же что-нибудь.

Д-р закрывает дверь, но детские вопли пролезают в скважину, словно зубная паста. We can feel. Работник: его глаза, его талия, его сапоги, его хитрые искры. На конюшне, в сокровищнице, в палатке. Бедра верного друга. Пальцы верного друга. Колокольчик верного друга.

31

«Какая-то нечисть». 1438–1938. Меняют буквы в словах, ломают будильники, высасывают жир (пиштако). Хочешь знать, сколько стоили эти складки?

Развернулся, схватил печать короля Бабабела. Расколотый пюпитр. "Свиньи, вы хотели меня запугать. Но вот уже вздымаются плиты, зеленая слизь сочится из трещин, жужжит пила, подставляй пальцы, висок, плечи. Я изуродую вас, выжму черные капли, растопчу. Думаете, я пришел заказать паркет, думаете, я выбираю вино, думаете, я рассматриваю рисунок на обоях? Нет, я пришел вас зажарить, вырвать печень, откромсать бритвой уши. На стене будет написано вашей кровью: H-r S-r, а потом "Свиньи! Свиньи! Свиньи!" – потому что вы свиньи, потому что вы свиньи, потому что вы свиньи. Ле-олам. Аминь".

Посланы испытания: встречи с ненужными людьми, горчичные хлопоты, приобретение шкурки. Свидание с хынеком-штрих, мазь в потусторонних кишках. Поездка в дрезден: подъем в семь утра, листерин разъедает язык, шестьсот единиц, больше не берет, шайзе. "He failed", – вышел, покачиваясь от горя, из кабинета языкознания, где проходило судилище. Будет кастрирован повстанцами.

Связка ненужных детей. Волочит по набережной, как каннибал блокадные санки.

– Что? Что вы с ними делаете?

– Да очень просто. Убиваем на хуй.

Перечитал снова, нет, так и есть: «Свиньи». Петлистый почерк хирурга. Селеста, ты хорошо придумала.

Он просит: запиши. "Мы оказались в картонной комнате, всюду эти загогулины, человечки, вроде как картины пердурабо. Не до смеха. Ничком парень в черном тряпье, даже не парень, а просто куча навоза. Умирающая машина для поглощения секреций. Пределы падения: нет никаких пределов. Просто лежал, не шевелясь. Покажу тебе, как мы тут и что. Вывернуть свою жизнь наизнанку перед одним из них: вот, погляди, что мне дорого больше всего. Можешь разодрать в клочья, закачать мне смертельный сироп. Потом поехали в пустой бар, лакричные лампы. Это Джек, мой экс. (Выебать парня по имени Дж., электростанция тщеславия). Просто Джек, demon.co.uk. Ссорились в автомобиле. Джинсы, выпуклые там, где надо. Жидкость в стопке, уж не наркотик ли? Просто шот, выпей. Их старые непонятные разговоры, грязь осталась в бороздах. Типа: сволочь, вернись. Падает ртуть. Стрелка вверх, вверх, вверх, к торговому порту. Пчелиный путь трамвая (он хотел завалить наш мини!). Жалобная песнь турка: "и белый, белый порошок". "Стоило мне появиться, старая сволочь тут же заторопилась домой. С глаз долой, деревенская гнида. Пусть исчезнет. Не хочу его больше видеть". Поцеловал королевскую печать.

Микробы, поселившиеся в крикливом итальянском дерьме. Микробы, поселившиеся в подводном китеже. Микробы, поселившиеся в дохлом море. Наша биография, наши хитрые вопли, наши фаланги, наш народный танец, наши пулеметы. Сперма наших летчиков, сперма наших космонавтов, сперма наших каскадеров. Слышал, как стучат деревянные башмаки, как путается пламя факелов в хищных глазах?

Алхимический дракон в тынском колодце. Такие заказы мы не берем. Смерть жирного славянского ублюдка: уснул под дубом вековым. Смерть невинного Ирода в райском огне. Паяльник в руках звезды.

Вы должны благодарить меня за то, что я пишу эти стихи в ваш альбом. Вы должны благодарить меня за то, что я щупал яйца вашего сына. Вы должны благодарить меня за то, что я целовал вашу собаку. Я – святой франциск, покровитель белочек и медвежат. Число мое: триста тридцать три.

"Катастрофические последствия землетрясения в северном иране", отзвук (предположим) калифорнийских оргазмов. Брошюра «Огнемет». Пантомима "Жених Дьявола". Космическая станция «Энтропия». Вилла "Гора костей".

Мать провожает Жана Донета: маслице, краюшка, соль в платочке. Туда, откуда родом майонез.

Кто мстит? Кто разбросал колючки, кто стряхнул лепестки? Кто растопырил глаз? Защити, князь десятого этира, пусть бетонные блоки оградят зайчика от злодеев.

Бросил вызов интернационалу стариков, цепляющихся за жизнь. Бросил вызов интернационалу детей, их мелким пальчикам. И вот – раздавлен ногами выживших. Молотом в лоб, циркулем в висок, угольником в нежную шею. Инструменты: щуп и серебряный наперсток, повесть о вырванных и измельченных зубах. О вирусе, скосившем призывников. О чахотке, выпившей лимфу партизана.

Советы Баррона: "Ничего не бойся. Три года расчищены, потом – таблетки, которые ты купил в канадском медицинском центре. Сейчас: подрочи перед сном, проснешься в семь тридцать, разбери покупки, сходи в ресторан, погуляй по набережной. Ты – ноль. Живи как ноль, ничего хорошего больше не будет".

– Когда же наступит расплата за все?

– Дождись перевыборов канцлера.

Проснулся в четыре: гравий в желудке, самообман. Проказы академиков. Нет пощады.

Епитимья: каждое утро – ритуал малой пентаграммы. В дни равноденствия, солнцестояния, праздничный вечер девятого ноября – пентаграмма гранде. Ве-хедура, ве-хебула, итоговый малькут. Повис в фашистском гамаке.

Ты ведь знаешь заповеди: не звони, не открывай, не встречайся, не говори, не трать, не встревай, не участвуй, не пиши, не останавливай взгляд (а это было ужасно в дрездене, когда бритоголовый смертник посмотрел на улице презрительно, прагерштрассе, хозяин нашел раба, встреча назначена в баре bolt, одним движением глаз). Они боятся тех, кто много ебется.

Блеск белой кнопки. Девять, восемь, семь. "Стержень расцеплен".

32

Теплый вечер в баварских альпах. Выпитая энергия, подъем в гору, колесики на ногах. Бергхоф, поместье F., здесь сороконожка суетилась на водных лыжах. Мускус парней из лейб-штандарта, аккуратный вечерний жасмин. Мечта очарованного странника: спальня, полная крепких, готовых на все хуев. Магниты власти. Вошел невзначай, в надежде подстеречь рынду, вытиравшего писсуар розовой губкой. Я – новый заместитель начальника охраны, знакомлюсь с персоналом.

Зеро конфуза. Суета послушной ладони.

– Маринус ван дер Люббе, к вашим услугам.

Строительные рабочие плеснули в лицо красавцу негашеную известь. Лучики шрамов под левым глазом. Слепой музыкант, поджигатель, повстанец.

– Можешь называть меня просто Ю-ю.

Проблеск улыбки.

– Так меня прозвал один мальчик… Ты на него похож… увы, он погиб под Брэ. Ты видел эту картину?

– Где он тоскует в пустой усадьбе? Я от нее без ума.

– Да, чудо, правда? Это про нас отчасти. Я смотрел три раза, потом замусолили ленту.

Не торопить события, пусть не волнуется раньше времени. Ладонь на доверчивое плечо, на пару секунд дольше, чем следует. Приручение кролика. Через недели две спросить: "Говорят, ты девственник?" Вроде бы в шутку.

Искупительная жертва. Старт нового эона. Красная повязка на рукаве, словно теплый огонек в избушке ганса и гретель. Поглядывать на нее оленьим глазом по дороге на шабаш.

– Доброе утро, Маринус!

– Доброе утро, господин Хаусхо… Ю-ю!

Плеск бесчисленных струй, фонтанный дом, игуацу. Тайная дружба, как изумрудная скрижаль под черной фланелью. Трели велосипедных спиц. Ногти, выдающие похоть. Реки нерастраченной спермы. Патогенез корней, ищущих почву. Приходит лекарь, бьет в литавры на алжирском бархане: девятнадцать этиров, один навсегда закрыт. Познавательный поход в пинакотеку: Саломея, оказавшаяся мужчиной, мученик Себастьян привязан к дереву, облепленному мухоморами. Заседание комитета эльфов, слева из роскошной осоки торчат колпаки недругов. Бега жуков-носорожцев, дистанцию отмеряют кофейные жестянки.

Проверил пульс. Вермонтским папоротником наплывает эмфизема.

Суббота: благостный вечер в кнайпе, ночью привычный рывок пробуждения, мокрые трусы, взрыв, усадьба пуста, обрезки проволоки, куда-то исчезла мебель, запах гари: оккупанты смеха ради спалили катер. 15-е января, тело недопизды распилено, брошено на землю. "Прохожий решил, что это сломанная кукла или опустошенный грааль". Торнадо куриной слепоты. Первый раз просунул язык в чужой непослушный рот. Я пока не умею (смущенно).

Инструкция, доставленная в три часа ночи веселым курьером. Коснись правого плеча, коснись левого плеча. Синхронный перевод, взрыв кораблей, мгновенное перемещение на остров, где строится Храм Невинных Душ. Черепа, обласканные солнцем. "Ваша религия – это вирус, грязные микробы заползли в носоглотку". Невидимые прорабы и десятники, колонны теплых невольников. Блоки и шпалы.

Вкус ожидания, паства готовит химическую свадьбу. Луч настигает мертвеца, теребит колоду в спекшейся земле: "you don't need the upper level privileges to watch the blood flow".

– Ю-ю, у вас найдется минута?

– Конечно, Маринус, как раз о тебе думал.

– Вы так добры, Ю-ю. Вас, возможно, удивит моя просьба.

– Слушаю тебя, Маринус.

– Говорят, вы разбираетесь в рунах…

– Да, немного.

– Собственно, я хотел спросить о другом. Имеют ли этиры отношение к так называемому древу жизни?

Запутались по самый поплавок. Всего лишь хуй: кожа, мускулы, капилляры. Канал сообщений. Прервав светскую болтовню, плеснуть в собеседника горячим чаем, ткнуть ему вилкой в горло, завизжать: вон отсюда, мразь. Счастье, расфасованное в восемь медных таблеток. Розовый куст, выросший в одночасье под бедным окном. Прикоснулся к лепестку губами, провел бутоном по щеке, такого не бывает. Торт в иглах шоколадных стружек. Его сырой, мускулистый торс. Штукатур.

Ты проберешься в темные палаты.

Ты разольешь бензин.

Ты бросишь в лужу горящую тряпку.

Ты растопчешь подлых богов старого эона.

Ты лишишься головы.

Лезвие впивается в затылок полуслепого каменщика. Пена на губах. Лоскуты кожи. Теперь эта машина спрятана в музее, в темном закутке, пускают только дежурных офицеров. Твой прощальный поцелуй, Маринус.

– Apo pantos kakodaimonos, господин Хаусхофер.

33

Мы видели Пана, пронесшегося в листве, скрипящий солнечный луч. Видели десять сахарных вод, позорный мускул, гнездо куропатки. Согреши с ним, согреши со мной. Твое любовное письмо, твое деловое письмо, твое прощальное письмо. Пикет сторонников смертной казни.

"Если хочешь, я извещу тебя частным образом, минуя наперсток. Разговоры о деревьях наскучили. Куда интереснее сюжет "дети и Д-р"". Новый Ирод мчится по холодным полям, высматривает дичь. Жан Донет догрызает мокрый хлеб, последняя воля приговоренного. Летит мягкое лассо, лиана уютно обнимает шею. Если положишь меня в бархатную шкатулку, хозяин, мой жир спасет тебя от простуды. Отец небесный, спали рейхстаг.

Ложа гномов. Предводитель в красном колпаке тревожит сонетку. Малькут! "Начнем с истребления пивного братства, разомнем мускулы".

Повторяй: "I am a slave, an ape, a machine, a dead soul. Меня вертит в руках зодчий Храма Невинных Душ, мнет, как сиротскую бумагу, спускает шкуру, дышит в висок любовным огнем". Сладко спать в опустевшей казарме. Крошка Пан, не выше травинки. Поиски кролика, оккультное сообщество, прыг-скок. Вот и ты пригодился, Hynek. "Сволочь, я плачу деньги, а у тебя не встает. – Но мы же просто играем, как лицедеи. – Приведи мелкого братца, я его выебу". Брат из Плимута, сын пивовара, еще не начал расплываться. Come here. Написал на бумажке: звони мне после трех, днем я сплю, h-k.

Или история про энергетический эликсир. Человек, смешавший его, живет на берегу хромого озера (Уолден). Горяч и бородат. Решает провести эксперимент на себе, подражая первопоселенцам. Легкая доза – никакой реакции. Принимает вторую. Снова ничего. Третью, четвертую, шестую. Вокруг озера – глупые сосны. Решает смастерить гигантское каноэ. Двенадцать дней, не смыкая глаз, носится с долотом, сметает всё, как шахид. Пальма, под ней два стилизованных кинжала. Соседи сползаются поглазеть на чудо. Невесть зачем строит исполинскую лодку, долбит стволы. На исходе третьей недели экспериментатора настигает апатия, он валится ветхозаветным снопом. (Зрители разбрелись, обескураженные. Опыт был воспроизведен шесть лет спустя в алжирских песках).

"Как мальчик, мечтающий о велосипеде с железным стержнем в седле". Поездка хынека за счастьем. Распухшие губы. Похищение и бесстыдное убийство Бернара ле Камю.

Взгляни на его запястья. Будто щекотали копьем.

Черный георгин. Рождена под знаком лучника, общалась с полузабытыми божествами, растерзана агентами Бабалон (исполнитель приговора, мистер уилсон, сгорел в дешевом отеле сорок лет спустя, микрорейхстаг). Звонок из крольчатника: хочу говорить с тобой о венецианских карликах, кормить тебя спермой. Бене, встречаемся у конной статуи. Нужно ли? Нужно.

Хорошо воспитан. Завидует всем утонувшим и выпавшим из окна. Ворочается на горячих камнях. "Хочешь пойти со мной в постель?" "Кто такой Уильям Хиггинс?" Невытравимая HS греческого пота. "Не могу кончить, извини". Но честно отработал тайную сумму. (Думал, что надо засунуть палец, но он скривился, "просто гладь вот так, вверх-вниз"). Утром известие о гибели далекого денди. Выбил дверь, косяк в щепы, еби меня, еби. Карусель славянских полотенец, сосуд с гранатовым соком, брызги на простыне. Душа, прощаясь с землей, навещает оставшихся: проблеск лампы, скачок флакона с шампунем, иные спиритические сигналы. Взрыв дислексии: отшвырнул невнятную бумажку. "Вернулся Прелати". В последний момент перед прощанием запел телефончик, его любовник-ирландец, обещающий райскую жизнь, video-to-go, "мой кевин". Благоразумно сменил белье, спрятал гондоны, запихнул желтое тряпье в стиральную машину. "Выловлен таинственною сетью", думаешь о рыбах, свастиках, георгинах. Как он тщетно дрочит, изогнувшись, ящерица хребта. Восемьдесят три килограмма; кель орёр, ты что, шутишь?

34

Почта за четырнадцать рабочих дней. Ряды красных строчек. Траурный хор из лос-анджелеса, примчались тешить детей перуна, щекотать нервы. Солдаты взяли концертный зал штурмом, лекарь тайно потчует пациентов шпанской мушкой (horror hospital). «Мне кажется, он подкладывает в штаны платок, слишком уж много плоти». «Все равно хочется встать на колени, тереться щекой». За собеседниками следили.

Извлек из-за печки шпалер, хуйнул в обидчика. "Плата за рельеф". Не смог зачать лунного младенца, паскуда. Находка Прелати: "Swallow this acid", будто бы годы вседозволенности, все ебутся на траве за сценой, добрая примета. Полосатый галстук Дж. П., колдун закатывает рукава, помешивает в котле ракетное топливо. Нефть и льдины. "The pigs shall serve", – нацарапали на балконной двери отрубленной кистью младенца. Письмо осталось без ответа. "Не интересно". Первый нож – в левую сумку, второй – в правую, только бы не задеть мышцу. Еще можно спицей, славянские премудрости. Забирай свою требуху.

Такой маленький, жалкий экран. Start transmission now. Dear Sir/Madam! Дрожит щуп, сверкает наперсток. Вот, нашлось любопытное, от Грифа, конечно. "Девяносто три, парни! Т. в своем сочинении предполагает, что каждое из двенадцати божественных имен должно соответствовать знаку з., согласно направлению падения. Так средние врата Храма в диаграмме д-ра (Status Dispersi), на востоке означает: «овен». Затем Т. указывает, что имя, ассоциирующееся с (солнцем? помехи) должно быть Ibah, поскольку оно центральное из трех на Восточной облатке. Да, это круг с точкой, намек на Аполлона, предвестие слепоты. В моей же системе «овен» будет звучать, как Oro". Ответ Маркопулоса: "Наконец-то! Но хочу добавить: никакого практического смысла в этом нет и быть не может. Двенадцать имен следует произносить подряд, и только так попадешь на побережье. Все двенадцать входят в ИИ, и Сторожевая церемония чертовски сильна)". Реплики Семьсемьсемь: "Мне всегда больше нравились исключения, нежели само правило. Я думаю, что С. – это вибрации матросов, тогда как ЭИ – пробуждает плеск П-сти. Должна быть четкая связь между ЭИ и двадцатью двумя тропами, ведущими к ХНД. Иногда кажется, что я слышу стук копыт. Конь Нового Ирода мчится к цели. Но все тонет в шуме волн. Ведь мы на острове, не так ли?"

От этого странного знака сдохла моя канарейка. Письмо в редакцию еженедельника "Джон Б". Приметы убийцы, мистера уилсона, следом хроника послевоенных происшествий: дебош в провинциальном крематории.

Начало и конец дискуссии о двенадцати именах. Aries, трясущийся за свою шкуру. Здравствуй, Маринус, ну как затылок? Мы найдем тебе шикарного адвоката.

– Ему отрезали голову, а девку и вовсе распилили пополам.

– Вот вам превосходные жених и невеста, профессор.

– А что Баррон?

– Кажется, сменил гнев на милость. Упражняется с соколом.

35

Признаки святости. Не хочу, чтобы мое имя преследовали четыре цифры в скобках, не хочу участвовать в турнире. Ебать тебя в рот! Посмотрел на его кривое тщедушное тельце, мгновенно понял (случай на прагерштрассе). «I find them extremely helpful, lucid and illustrative» (речь о твоих заметках, теперь ты горд?). Три статьи в провинциальной газете. «Детей побросали в трюмы». Таких, как они, убивают каждый день, какого хуя церемониться. Протиснулись в золотой миллиард, побочные сыновья луны. Последний шанс: хижина в гималаях, по следам обреченной экспедиции А-е, грааль с дождевой водой. Ты просто не видишь белого тигра, нырнул, коснулся глазного дна. Или спеть арию родольфо в особняке, где зарезали актрису. Арендовать на последние сбережения. На третий день, разумеется, завшивел.

Говорили про о. (запись от 9-го ноября). День Доктора, сбор в Экстернштайне. Прелати, как всегда, с сюрпризом: "Данные аутопсии Элизабет Шорт", все прелести недопизды.

– Я наконец-то увидел эти самые "меховые чашку, ложку и блюдце", под стеклом у гугенхайма. Удивительно, мне всегда казалось, что это выдумка унтерменшей.

– Твои гроши, Маринус.

– Да, это запад Сицилии. Магистра сослали на Липари.

Букет парней. Факелы, капюшоны, красный воск, перезвон медных монет: буцефал, пляшущий на арене, хрустящий плюмаж. Оклад поджигателя: пятнадцать злотых в неделю. ("Три пятна на лодыжке, ядерная пирамида, вот странно", – говорит промежуточный брат, обрывки слов, словно тряпье на итальянской веревке). Сюда, Маринус, мы во второй когорте.

В 19.25 солнце проникнет в дыру, неолитический аттракцион. Предсмертный стук маленьких пяток. Потом можно куролесить.

Официальная часть. Они любят это многословие, медленные повороты, капли на плитах. А расколи скорлупу, что останется? Когда-нибудь мы проползем глубже, до желтка, до иголки. Жан Донет, его молекулярный состав. Чешуйки краски, желтые рамы "Отеля де ля Сюз". Руно изувеченного бога, прилипли шерстинки.

Манипуляции с кинжалом и диском.

– Whom have you there?

– A Magician who devoted himself to our Mystery.

– Halt!

Щебет встревоженных когтей.

– Most Mysterious Master, the Candidiate approaches the end of his last journey with New Irod!

– Servants! Let the Candidate be released.

Хруст цинковых поводков.

– An ignorant impostor hath intruded into our Circle.

– What is his secret name?

– Lust.

Бубенцы потаенные.

– Let him in, brothers.

В китайской мастерской пришили отрезанные пальцы, воспоминание о сан-хосе, ртуть небес, эмалированная раковина, баночка с тусклым спиртом. Мы кудесники, фюрер. Хочешь, залатаем голову твоего любимца?

– Не надо, пусть ее высушит солнце. Она украсит фасад Храма Невинных Душ, глазница станет домом для огорченных птенцов.

– Блядь! – скорчился от смеха. – Ты совсем спятил!

Да, это спермотоксикоз, как говорили в легионе. Подцепил желтую лихорадку от грязного мулата, сифилис от козы, краснуху от поваренка. По пыльным следам Typhoid Mary. Люди, которым противно с тобой общаться. Люди, которые никогда больше не позвонят, не напишут. Люди, которых постигло разочарование. Люди, уверенно пишущие слово «глиста». Люди, которым лучше бы сдохнуть.

– Brethern, the Master is slain.

Запомни правильный ответ (шепотом в хрустальное ухо). My bosom keeps your secrets close. Повторяй по слогам. Скоро и тебе на арену.