Текст книги "Кот из Датского королевства"

Андерсен вернулся с улицы весь взъерошенный. Когда я подошла, чтобы погладить его, он несколько раз нервно мяукнул, словно хотел пожаловаться на что-то, и ушёл в угол. «Что-то там, во дворе неладно…» – поняла я.

Тут зазвонил входной колокольчик. В лавку зашли двое незнакомых мальчишек, лет тринадцати-четырнадцати. К нам, время от времени, заходили дети: неподалёку от нас две школы, и находятся они рядом, всего через два дома друг от друга. Одна неофициально считается школой для умных, а другая… для всех остальных.

Так что подростков в нашем районе предостаточно. Недаром же у нас недалеко от автобусной остановки висит знак «Осторожно Дети!» Но летом, во время школьных каникул, школьники в нашем магазине – редкие гости.

Этих двух мальчиков я точно видела впервые. Завидев детей, Андерсен сразу же вылез из своего угла и подбежал к ним, высоко подняв вверх хвост. Это определённо было личным приветствием! Так он встречал только самых важных посетителей. Дети тоже, судя по всему, сразу же узнали кота.

– Вы знаете, ему сейчас нельзя гулять во дворе! – пропустив обе церемонии – и приветствия, и знакомства, – быстро и горячо проговорил темноволосый мальчик.

Я вопросительно посмотрела на него.

– Там собака бешеная! – вытаращив глаза, пояснил его светловолосый приятель.

– Бешеная? – изумилась я.

– Ну, не бешеная, а чокнутая, – уточнил светловолосый.

– А что, она без хозяина? – спросила я.

– Нет, кажется, одна где-то живёт. Но где, неизвестно. И хозяина её мы не видели никогда! – добавил темноволосый.

– А… что же делать? – спросила я их беспомощно.

– Не знаем, – признался темноволосый, – но пока держите его здесь, не выпускайте!

Я, конечно же, была очень благодарна мальчишкам, за то, что они беспокоились об Андерсене, и мне захотелось познакомиться с ними поближе. Было ясно, что ребята очень встревожены и говорят чистую правду. Я предложила им сесть к столу и объяснить, наконец, все по порядку. Оказалось, темноволосого звали Сашка, а светленького Лёшка.

Волосы Лёшки были действительно светлые, но не белые, а скорее с желтоватым, соломенным оттенком. Он чуть повыше Сашки, и черты лица намного грубее. У Сашки же черты мелкие, складные и очень аккуратные. Когда он говорил, казалось, что всё на его лице – и нос, и губы, и глаза – тихонько двигалось, причём в разные стороны. Волосы у Сашки вьющиеся, глаза живые, а движения быстрые.

Лёшка казался куда флегматичнее. Черты крупные, словно грубо вытесанные. Когда он говорил, двигался только рот, все остальные части его лица оставались невозмутимо спокойными и в этом процессе никак не участвовали. Штаны у Сашки коротковаты, а футболка явно мала. У Лёшки же, наоборот: зелёные брезентовые штаны слишком широки и закатаны до самых колен. Выцветшая майка обнажает накачанные плечи и непропорционально длинные, грубоватые руки. Оба мальчика выглядели не слишком ухоженно и напоминали типичных уличных сорванцов. Но, несмотря на далеко не гламурный вид и бесхитростные манеры, было в них что-то располагающее. В этих ребятах не чувствовалось фальши. И мне бы очень хотелось, чтобы это впечатление оказалось верным.

Интересно, чем они занимаются сейчас, летом, в пыльном и душном городе? Какие игры придумывают? Словно прочитав мои мысли, Сашка решил поведать об одной из своих нехитрых игр.

– Мы с ним, – Сашка кивнул на кота, – почти каждый день во дворе играем. Он всё время днём к нам выходит.

– А что, – с ним интересно!.. – подтвердил Лёшка.

– А как играете? – спросила я

– Просто бегаем, – грубовато ответил Лёшка.

– А сегодня эта собака дурная прибежала, испугала его! Он на дерево залез, а она подбежала к дереву и всё лаяла, лаяла… и зубы скалила. Страшная! – добавил Сашка. – Вся ободранная!

– Может быть, у неё лишай? – предположила я.

– Да, может,– задумчиво сказал Сашка, – но вообще не разобрать, вертится всё время, крутится, – я же говорю чокнутая!

– А как же она всё-таки от моего кота отстала? – спросила я.

– Да поняла, видно, хоть она и дура, что на дерево всё равно не сможет залезть и убежала.

– А она породистая или дворняжка, не заметили? – зачем-то спросила я.

– Почему не заметили, заметили! Доберман это! Полицейская собака. Их полицаи специально выращивают, чтобы они людей грызли, – просветил меня Сашка.

– Это мне отец сказал, что таких собак доберманами зовут, – не желая безвестно оставаться в тени друга, сказал Лёшка.

«Да, но хотелось бы верить, что не все доберманы такие же неадекватные и что не только полицаи их выращивают», – подумала я. К собакам, вообще-то, я относилась хорошо. У меня у самой в детстве была собака, дог, я его очень любила. Ему было примерно десять лет, когда он заболел и умер. Об этом тяжело вспоминать даже сейчас. Но таких «чокнутых» собак, как та, о которой рассказали подростки, я, конечно же, любить не могла.

– А как же она вас не тронула? – спросила я удивленно.

– Хотела тронуть сначала, – сказал Лёшка, – а теперь уже нет… Евонная бабушка, он кивнул на Сашу, – научила нас кое-чему, после этого собака нас и не трогает.

– Не евонная, а его, – миролюбиво поправила я. – И чему же это тебя бабушка научила? – с искренним любопытством спросила я Сашу.

– Молитве одной, самой главной, – со скрытой гордостью сказал Саша. Потом, немного помолчав, пояснил. – Она и Лёшку научила, моя бабушка. Мы, как только этого добермана видим, читаем про себя эту молитву, он и убегает. А сейчас вообще на нас внимания не обращает. Скажи, Лёха!

– Ага!.. – подтвердил Лёша.

Я только удивленно покачала головой. Могла ли я предположить, что мне доведётся услышать от таких, видавших виды, обветренных, украшенных ссадинами и синяками ребят, такие слова?..

Но всё дело в том, что и сама я верю в силу молитвы: когда рассчитывать, кажется, уже не на что, она, эта сила, действительно приходит на помощь. И, что удивительно, и меня, как и Сашку с Лёшкой, первой в жизни молитве научила именно бабушка. Вспомнив собственную любимую бабушку, я задумалась, но тем временем Саша продолжил свой рассказ…

– Я один раз утром вышел за хлебом, мать послала, ну вот, иду такой с пакетиком, а тут она… – Он даже подернул плечами, вспоминая. – Ну вот, прижала меня к какой-то машине во дворе и как начала лаять и бросаться.

– Как бросаться? – спросила я. – Прямо так и нападала?

– Конечно! Отбежит на шаг и опять кидается. Я думал, разорвёт. Оцепенел даже. Хочу крикнуть и не могу никак. Хорошо дома лай услышали, окно открылось и…

– Мама наверно пришла на помощь? – спросила я

– Какая ещё мама, – с какой-то горечью сказал Сашка, – ей всё равно. Если б меня разорвали, она бы и не заметила, – уверенно добавил он. – Бабушка домой зачем-то зашла. Она из окна заорала на собаку, потом кинула ей вниз что-то. А потом за мной спустилась, а собака убежала. Ужас что было!

– К нему бабушка часто приходит. Она хорошая, кормит нас, конфеты или орехи даёт. Только она их в фольгу разных цветов заворачивает зачем-то… – усмехнулся Лёшка. – Думает, мы ещё дети.

– Да, – согласился Сашка. – Она приходит и бутылки у матери отбирает и ищет спрятанные, а я ей помогаю, когда мать не видит. Только мы иногда не все бутылки находим. – И он горько вздохнул.

– Какие бутылки? – сама не знаю зачем, спросила я. Можно было и догадаться, конечно.

– Обыкновенные, какие ещё? – ответил Сашка и насупился.

– Да-а, – только и сказала я.

– …Но, как ведь хорошо, что собака тогда убежала! – наконец нашлась я.

– Ещё бы, – хмыкнул Сашка.

– Да уж, – согласился Лёшка.

Неожиданно нашу задушевную беседу прервал звук колокольчика. Андерсен вопросительно посмотрел на дверь. В «Лавку» зашла пожилая пара, оба посетителя казались поразительно похожими друг на друга, словно близнецы, только разного пола. Они неторопливо, но решительно направились к отделу церковной утвари.

– Ну, мы тогда пошли, – сказал Сашка. Ребята поднялись со стульев и поспешили к выходу.

– А… когда вы опять придёте? – почему-то спросила я.

– Не знаю, – искренне ответил Сашка

Лёшка в такт ему только пожал плечами.

Андерсен, всё время внимательно следивший за нашей беседой, пошёл проводить ребят до двери. У выхода из «Лавки» мальчики задержались, чтобы погладить своего дружка.

– А как его зовут-то? – спросил Сашка.

– Андерсен, – ответила я.

– Как? – изумлённо переспросил Сашка. Лёшка только чуть приоткрыл рот.

– Писатель такой был, Андерсен, – пояснила я.

– А… ну тогда понятно, – удовлетворенно сказал Сашка. Судя по выражению лица, Лёшке тоже всё стало понятно.

– Ты на улицу-то не выходи, пока! – сказал Сашка Андерсену тоном старшего брата.

Вместо ответа Андерсен зажмурился от удовольствия, выпрямил и поднял вверх хвост.

– Ну, мы, наверно, зайдём как-нибудь, – значительным, взрослым тоном сказал Сашка. И ребята закрыли за собой дверь.

Ну а мне уже давно пора заняться посетителями.

Русалочка

Всю первую половину следующего дня Андерсен из лавки, действительно, не отлучался. Видимо, злой, ободранный доберман испугал его вчера не на шутку. Так что мы с ним спокойно обслужили пятерых посетителей. Совсем не плохо, учитывая, что на дворе жаркий, самый «отпускной» месяц – июль. Но, когда пришло время обеда, Андерсен что-то забеспокоился и начал посматривать в сторону кладовки, где, как вы, наверное, помните, для него проделан потайной лаз во двор.

– Ну что ты, – уговаривала я его, – ты же помнишь, что тебе мальчишки приказали никуда не выходить.

Андерсен нервно мяукнул и низко опустил хвост. Я уже хорошо знала, что опущенный хвост у Андерсена означает глубокую меланхолию и расстроенные чувства.

– Ну что тебя туда тянет? Ради чего ты готов забыть всякую осторожность? – спросила я кота.

Андерсен искоса взглянул на меня, нервно мяукнул и быстрой трусцой побежал в кладовку.

– Ну надо же! – возмущенно выдохнула я. – Какой своенравный!

Несмотря на то, что поступок кота меня рассердил, я решила ненадолго закрыть лавку и проследить за безопасностью Андерсена во дворе.

Вдруг над входной дверью нетерпеливо зазвенел колокольчик, и уже через несколько секунд на пороге стояли Сашка и Лёшка. В руках Лёшка крепко держал Андерсена.

– Зачем же вы его выпустили? – горячо и укоризненно спросил Сашка.

– Он меня не послушался, убежал! – виновато объяснила я.

– Ну, тогда ладно, – примирительно сказал Сашка.

– Угу, – согласился Лёшка. Чувствовалось, что ответ принят.

– А нам бабушка рассказала об этом вашем писателе, Андерсене! – сказал Сашка.

– А разве вы сами не читали его сказки? – очень удивилась я.

– Да читали, конечно! – объяснил Сашка. – Только я забыл сначала, а потом вспомнил.

– Я тоже, – сказал Лёшка.

– Да вы проходите, посидите немножко, – предложила я. – У меня чай есть и пряники!

– А какие пряники? – заинтересовался Сашка. Лёшка тоже ждал ответа.

– Очень вкусные, – сказала я. – Есть и с вареньем внутри, и шоколадные!

– Шоколадные я люблю, – медленно, с раздумьем сказал Лёшка.

– А я с вареньем десять штук сразу могу съесть! – заверил меня Сашка. В этом я, почему-то, не сомневалась.

– Ну, вот и хорошо! – сказала я.

Я налила детям чай и принесла посмотреть красиво иллюстрированный двухтомник сказок Андерсена.

– Только листайте его на коленях, – попросила я, – чтобы не запачкался.

– Угу, – сказал Лёшка.

Сашка листал альбом с неподдельным интересом. Лёшка тоже внимательно смотрел картинки, терпеливо дожидаясь, когда друг перевернёт следующую страничку, потом вдруг задумчиво почесал затылок и угрюмо произнёс:

– Дак, это ведь… для детей!? А мы же вроде не маленькие?! – вопросительным тоном, но с достоинством произнёс он и посмотрел на Сашку.

Сашка, которому картинки в книге явно нравились, видимо, соображал, чтобы такое ответить, чтобы не потерять авторитет друга.

– А моя бабушка говорила, что это не для детей, – и, немного подумав, добавил. – Да, не для детей, а для школьников, после седьмого класса.

– Дак что получается? Эти сказки раньше седьмого класса вообще что ли нельзя читать? – недоверчиво спросил Лёшка.

– Нельзя! – настойчиво блефовал Сашка.

– Ага, конечно! – саркастично отреагировал Лёшка.

– А бабушка сказала… – начал было, Сашка.

– Ну не всё же она понимает, твоя бабушка, – мирно сказал Лёшка.

– Да уж побольше, чем ты! – полез в бутылку Сашка.

Андерсен вопросительно смотрел на меня. Я поняла, что пришло время вмешаться.

– Бабушка права, – сказала я. Сашка облегчённо вздохнул. Лёшка вопросительно смотрел на меня.

– И Саша, по большому счету прав, – веским тоном произнесла я. Если он немного и ошибся, то только в одном… Сказки Андерсена не запрещено читать не до, не после седьмого класса. Их можно читать в любом возрасте. Даже в глубокой старости!

Дети с любопытством смотрели на меня.

– Понимаете, ребята, ведь я изучала творчество и биографию Андерсена на специальных курсах. Вот потому-то я это и знаю, – объясняла я. Кстати, это чистая правда! Но, по-моему, я уже упоминала когда-то – в июне, кажется, – про эти курсы.

– А знаете, – продолжала свою импровизированную лекция я, – сам сказочник даже обижался на тех, кто называл его детским писателем. Он считал, что те, кто так говорит, совсем его не понимают. Таким людям он говорил: «Я пишу для взрослых. Это не сказки – это истории обо всех нас».

– А я смотрел «Русалочку», – сказал Лёшка.

– И я, – сказал Сашка. – И ещё «Снежную королеву».

– А какие фильмы – наши или зарубежные?

– Ну, «Снежная королева» наш, а «Русалочка» не наш, – вспомнил Сашка. – Да, японский что ли…

– Я тоже смотрела оба фильма. А вот вы помните, как в том, японском фильме «Русалочка» все закончилось? – спросила я.

– Плохо, – сказал Лёшка.

– Конечно. Она там все для принца делала, и голос отдала и хвост, и ей было больно ходить, а потом она погибла, – уточнил Сашка.

– Да, – сказала я, – а вот сама сказка, как её задумал Андерсен, совсем не такая.

– Как не такая? – удивился Сашка.

– Она не так плохо кончается. Вот вы вспомните, зачем русалочка приносила все свои жертвы – и длинные волосы, и голос, ради чего?

– Ну как это? Она же в принца влюбилась. Из-за него, значит… – сказал Сашка.

– Нет, не только из-за него. В сказке говорится, что русалочки могли прожить триста лет, а потом от них ничего не оставалось, они превращались в морскую пену. В таком случае, вся их долгая жизнь оказывалась совершенно бессмысленной.

– Почему бессмысленной? – спросил Сашка.

– Потому, что получалось, что они существовали, как вещи, без души, раз уж их душа умирала вместе с телом.

Ребята с интересом уставились на меня.

– Ну? – нетерпеливо спросил Лёшка.

– Очень просто. А все люди рождались с бессмертной душой, и когда они умирали, умирало только их тело, а душа продолжала жить. Вот потому-то русалочке и хотелось тоже стать такой как люди, чтобы получить душу, которая может жить вечно.

– Без тела, сама по себе? – заинтересовался Сашка.

– Да, без тела, – подтвердила я.

– Это по сказке? – спросил Сашка.

– Про Русалочку, Андерсен сам придумал, а про душу, – нет. По жизни тоже так.

– Про душу он не придумал? – спросил Сашка с энтузиазмом.

Я почувствовала, что тема их, что называется, всерьёз зацепила, ну а мне и подавно, уже давным-давно так легко ни с кем не говорилось.

– Ещё расскажите, – потребовал Сашка.

– Пожалуйста, – согласилась я. – Вот, например, если ты обо что-то ударился, у тебя что болит, душа или тело? На чём у тебя тогда синяк появляется – на душе или теле?

– Конечно, на теле, – не задумываясь, сказал Сашка, – душу же вообще не видно.

Лёшка молча, внимательно слушал.

– А когда ты переживаешь за маму, если она что-то не так делает, а ты не можешь её удержать от этого, – что у тебя болит тогда? Ну, какая именно часть тела переживает? Колени или, может быть, руки, или плечи? Можешь ли ты снять эту боль, намазав больное место йодом или завязав бинтом?

– Нет, конечно! Как колени то могут переживать, если мать пьёт? Это же вообще, другое совсем! – с жаром сказал Сашка.

– Правильно, значит это у тебя не тело, а душа болит. Согласен?

– Ясно, согласен, – на секунду задумавшись, сказал Сашка.

– В общем, ребята, по настоящему, – в сказке, а не фильме, – Русалочка, умирая, не исчезает совсем и не превращается в морскую пену. В настоящей сказке за свою жертвенную любовь она получает награду. Её принимают к себе прекрасные воздушные создания, феи, и забирают в заоблачный мир, где её ждёт счастье.

Я посмотрела на мальчишек, они всё также, внимательно, слушали меня. Вдруг я вспомнила, что истории про любовь и фей должны больше нравиться девочкам!.. Но, к моей радости, неожиданное появление фей в сказке, не очень разочаровало ребят.

– Да, – вздохнул Сашка, – это совсем другое дело!

– Его бабушка тоже так говорит, – сказал Лёшка.

– О Русалочке? – спросила я.

Лёшка запнулся, видимо, пытаясь подобрать правильные слова.

– Нет, о душе, – пояснил за друга Сашка, – она так же, как вы, говорит. Я думал, это она… потому что старенькая, ну, сами понимаете… я не слушал её, а сейчас… Вы это интересно, как-то… Я согласен! – твёрдо закончил свою речь Сашка.

– Ну, я вроде тоже, – сказал Лёшка, – похоже, так всё и есть, – пояснил он.

Андерсен давно уже дремал рядышком, на стуле.

Вдруг он встрепенулся и пошевелил ушами. Это он раньше нас почувствовал приближение посетителя. И, точно. Колокольчик зазвонил, и в дверь вошла средних лет женщина. Она направилась в отдел Библиотеки.

Я посмотрела на часы, – обед уже с полчаса как закончился.

– Ну, мы пошли, – сказал Сашка. Ребята поочередно потрепали кота по загривку и направились к двери.

– Зайдёте ещё? – с надеждой спросила я.

– Конечно, – пожал плечами Сашка.

– Угу, – произнёс Лёшка. Я закрыла за ребятами дверь.

Следующий день. Морская свинка

Прошло уже больше половины рабочего дня, а Андерсен даже не порывался ускользнуть во двор для своих обычных прогулок.

– Молодец, – сказала я ему, – и правильно, что за ум взялся! Ведь если ребят там не окажется, кто тебя спасать-то будет?

Андерсен со скучающим видом направился к двери и уселся возле входного коврика. «Он тоже ждёт мальчишек», – подумала я. Ведь из-за ненормального добермана, ему приходится жертвовать своим любимым развлечением – беготней с детьми во дворе.

Думаю, мой бурый кот заранее почувствовал приближение детей к лавке: через несколько минут, колокольчик над входной дверью зазвенел, и на пороге появились Сашка и Лёшка. В руках у Сашки была среднего размера клетка, в которой сидело что-то подозрительно пушистое и рыжее.

Ребята бегло поздоровались и привычно направились к нашему круглому «чайному» столику. Мы с Андерсеном изумлённо следили за ними, с той разницей, что у кота при этом нервно вертелся хвост.

– Пусть она пока у вас побудет, тетя Люба, – просительным тоном сказал Сашка.

– Кто это «она»? – спросила я напряжённо, пытаясь разглядеть рыжее существо, сидящее внутри клетки.

Андерсен сильно занервничал. Он непрерывно зевал, хвост его то подрагивал, то взвиваясь вверх, изгибался, словно маленькая змейка. Точно так кот обычно вёл себя перед началом охоты. Я встревожилась не на шутку. Похоже, и до подростков постепенно начала доходить драматичность ситуации.

– А лучше-то, вы ничего придумать не могли? – сердито спросила я ребят. Они только виновато молчали.

– Понимаете, мы купили её для приятеля, Васьки, а он только через четыре дня приезжает, а нам её держать негде, – оправдывался Сашка.

Оказалось, что Сашина мать наотрез запретила оставлять морскую свинку, Лёшин отец тоже, а у Сашиной бабушки жили два больших кота.

Кстати, если Саша жил один с матерью, которая частенько выпивала, то Лёша жил один с отцом, который, по рассказу ребят, страдал тем же недостатком, что и Сашина мать. Родители обоих подростков, при своей слабости к спиртному, всё же умудрялись где-то работать, правда, на одном и том же рабочем месте долго никогда не задерживались.

Однако рябят дома не обижали: их, чаще всего, просто не замечали. А поскольку несмотря на не самую благополучную обстановку в доме, дети всё же кое-как ходили в школу, не голодали и были всегда во что-нибудь одеты. Их неполные семьи общество не беспокоило. Но, думаю, Сашу и Лёшу оставляли в покое главным образом потому, что ребят старательно опекала Сашина бабушка. Подростки называли её бабушка Аня. Несмотря на то что ей самой, уже не молодой и не такой уж здоровой, приходилось ухаживать за своей родной младшей сестрой, она всеми силами старалась следить за обоими детьми, жалея не только собственного внука, Сашу, но и его друга.

Как я уже упоминала, в её квартире, кроме больной сестры, находились ещё два кота, которых она тоже, конечно, жалела. Обо всём этом однажды очень бесхитростно рассказали мне подростки. Чувствовалось, что они доверяли мне. Надо сказать, что это было взаимно: я тоже доверяла ребятам. Во всяком случае, они с явным удовольствием заглядывали в Лавку. К тому же летом в городе скучно, и выбор развлечений, конечно, не велик.

Больше всего их, конечно, привлекал Андерсен. Ребята говорили, что у бабушки Ани живут очень похожие коты, только мой намного красивее и, по их словам, в сто раз умней.

Но, пока мы с вами беседуем, как бы наше рыжее существо в клетке совсем не загрустило, под пристальным взглядом Андерсена!.. Рыжее существо оказалось симпатичной длинношёрстой морской свинкой; ребята купили её, чтобы подарить приятелю, который через три дня должен приехать из летнего лагеря.

– А зачем же вы её сейчас купили, а не через три дня? – поинтересовалась я.

Вопрос, очевидно, застал ребят врасплох. Они задумались.

– Тогда её уже не будет, – сообразил, наконец, флегматичный Лёшка. – Таких красивых сразу же раскупают.

– Да, Ваське нужна только рыжая! – добавил Сашка. Кроме того, выяснилось, что, для того чтобы наверняка избавиться от свинки, продавец бесплатно вручил детям целую банку корма.

– А с родителями ваш Васька это желание согласовал? – спросила я.

– Да, железно! – уверенно сказал Сашка. – У него родители мировые!

– Знаете что, ребята, – сказала я в сердцах, – по-моему, ума у вас обоих вместе с Васькой, не больше, чем у этой морской свинки!

Видя, как реагирует на появление свинки Андерсен, ребята решили, что обижаться им на мои слова, не стоит.

– А вы знаете, какой у него сильный охотничий инстинкт? – спросила я безжалостно, – Нет? Значит, скоро узнаете.

– Но ведь она же в клетке, – не очень уверено оправдывался Сашка.

– Мало ли что! – сказала я. Мне не казалась нерушимой эта решётчатая преграда. Клетка была небольшой, старой, с расшатанной защелкой и казалась довольно хлипкой.

– А что же делать? – потерянным тоном спросил Сашка. Лёшка тоже выглядел довольно унылым.

Мне стало жалко и Сашку с Лёшкой, и себя, и морскую свинку.

– Давайте вместе думать, как спасти бедное животное! – предложила я. – В конце концов, больше нам ничего не остаётся.

После недолгих совместных рассуждений, мы решили поговорить с Андерсеном – что называется, просто по-человечески. Мы очень старались его убедить. В конце нашей нравоучительной беседы, содержание которой сводилось к тому, что морская свинка это не мышь, и поэтому есть её нельзя, Андерсен как будто перестал нервничать и, печально волоча по полу хвост, ушёл в угол. Я не знаю, что именно убедило Андерсена – наши словесные аргументы или общий высокий накал речи – но было ясно, что идею он уловил.

Никто из нас троих, (я имею в виду меня и ребят), не сомневался, что Андерсен отлично понимает слова «мышь», «нельзя» и «есть», – поэтому не было ничего удивительного в том, что он понял смысл нашей энергичной нотации. Важнее было другое: готов ли он принять нашу сторону?

Так или иначе, но Андерсен демонстративно отошёл от клетки и теперь с укоризной взирал на нас из своего любимого угла. Всем своим видом он показывал, что не очень высокого мнения о наших умственных способностях.

Когда ребята ушли, я, закончив необходимые дела по работе, поставила клетку с морской свинкой на самый верх стеллажа. Мысленно перекрестив клетку, – так было спокойнее, – я, как обычно, поцеловала Андерсена в прохладный коричневый нос и закрыла за собой дверь.

Принцесса Роза

Два следующих дня мы с Андерсеном занимались исключительно своими собственными делами. Утром он как обычно демонстрировал свой непревзойдённый талант охотника, – причём за то время, что у нас гостила морская свинка, дохлых мышей, подпиравших дверь своими тушками, становилось всё больше. Очевидно, мой кот уже не довольствовался привычной ловлей мышей в нашей кладовке, но по мере сил работал ночным санитаром во всех близлежащих дворах. Видимо, таким образом Андерсен утешал себя после запрета прикасаться к нашей рыжей гостье. Сама же морская свинка, кажется, чувствовала себя превосходно. У неё был отменный аппетит: только успевай поворачиваться и подсыпать корм, – да и клетку убирать тоже приходилось частенько.

Сашка и Лёшка зашли и сообщили, что злая собака, кажется, исчезла, – по крайней мере, из нашего двора. По их словам, больной на всю голову доберман, основательно покусал местного бомжа, и после этого собака куда-то исчезла. Ну что ж, это было хорошей новостью: теперь интеллектуальные игры детей с котом – их совместное беганье по двору – снова могут возобновиться. И точно: лишь мельком взглянув на клетку с морской свинкой, Саша подхватил на руки Андерсена, и они втроём вылетели во двор.

В отсутствие кота в магазин зашла посетительница с девочкой лет шести. Оказалось, что девочку зовут Настя. Пока Настина мама выбирала одну из коллекций монет к юбилею Настиного дедушки, мы с девочкой ходили по просторному помещению лавки и останавливались у всех более или менее ярких предметов. Но, как только Настя заметила клетку с морской свинкой, всё остальное показалось ей неважным.

Нечего делать, пришлось поставить на стол клетку и ненадолго выпустить лохматое существо. Кстати, замочек на клетке оказался и вправду весьма слабым, просто символическим. Рыжая свинка неторопливо расхаживала по столу, постоянно натыкаясь на заботливо опекающие её руки девочки. Но свинка и не пыталась удрать: наверное, стол казался ей достаточно просторным для путешествий, огромным, словно земной шар. Между прочим, наша морская свинка даже отдаленно не напоминала тех грызунов, которые служили Андерсену в качестве десерта. Впрочем, и ловил-то он их не для удовлетворения голода: как вы, наверное, уже заметили, он никогда не ел свою добычу, а лишь повиновался прочно заложенному в нём инстинкту охотника.

Наша морская свинка выглядела намного благороднее мышей, – тут и сравнения никакого быть не могло. Она казалось самым настоящим домашним животным, – только маленьким.

В то время как Настина мама скрупулёзно изучала в нашей лавке всё, что только смогла найти, мы с Настей подробно поговорили о морской свинке, которую Настя почему-то называла Принцессой Розой. Я наивно спросила девочку:

– Почему же ты назвала её так пышно?.. Принцесса, да ещё и Роза…

Честно говоря, рыжее существо и у меня вызывало симпатию, но принцессу почему-то не напоминало. Выслушав мой вопрос, девочка ничего не ответила, а только покачала головой. Было ясно: Настя считает, что мне всё равно этого не понять.

Судя по всему, Настину маму, очень радовало, что ребёнок занят со мною, а она сама может бесстрашно потратить добрые полчаса на осмотр всякой всячины. В общем, пока мама вволю наслаждалась свободным временем, мы с Настей выяснили много разных вещей. Например, что девочка уже успела полюбить Принцессу Розу, да так сильно, что обязательно нарисует её и принесёт мне картинку. Настя также сообщила мне, что у нее обязательно будет точно такая же морская свинка, раз уж эту купить нельзя, и что звать её тоже будут Принцессой Розой. Ведь Насте просто необходимо иметь дома морскую свинку, а мама разрешит, потому что она добрая и потому что у них дома нет никаких котов.

Наконец Настина мама закончила свою экскурсию по магазину. Хотя в этот раз она и не решилась купить набор монет, желая прежде заручиться советом родственников, но кое-что она уже присмотрела и заверила меня, что обязательно зайдёт на днях и что-нибудь купит. Я только и подумала про себя: «Понятно, в кого это Настя такая разговорчивая».

Я поверила Настиной маме: пожалуй, она и вправду ещё вернётся в лавку, – ведь у нас были выставлены пять довольно редких нумизматических коллекций. К слову сказать, я тоже редко решалась покупать вещи сразу, с первого взгляда. Может, я и тугодум, но в таком случае, нас покупателей-тугодумов, большинство!

Маме Насти тоже понравилась морская свинка, и она даже пожалела, что дети купили её для какого-то неведомого нам Васи. Она подробно расспросила о режиме, рационе питания и особенностях поведения свинки. Из особенностей я отметила олимпийское спокойствие Принцессы Розы, её недетский аппетит и постоянное желание спать. Настину маму совершено растрогали эти качества, и она попросила меня записать наш телефон, на случай если мальчишки передумают отдавать животное Васе.

– Дети есть, дети! – сказала она в заключение. «Да уж, точнее не скажешь!» – думала я. Мне и самой иногда казалось, что Сашка с Лёшкой если и не передумали дарить морскую свинку, то уж точно – совершенно забыли о ней.

Настя с мамой ушли, свинка снова забралась в клетку, а Андерсен очень довольный, вернулся с прогулки. Судя по его взмыленному и растрепанному виду, набегался он вволю. В общем, день удался!

Искушение

Следующий день начался, вроде бы, как всегда. Во всяком случае, его первая половина ничего особенного не предвещала. Сашка с Лёшкой, как обычно, зашли за Андерсеном. Кот всегда ждал своих друзей с нетерпением и, чувствуя их приближение, заранее выходил навстречу, так что ребятам оставалось только подхватить его на руки и нестись во двор. Зайдя на этот раз, ребята и вовсе не взглянули в сторону клетки с морской свинкой.

– Вы хоть бы поинтересовались, как дела у вашего «подарка», – укоризненно сказала я.

– А?.. Да ведь видно, что всё нормально! – быстро нашёлся Сашка.

– Угу, – поддержал друга Лёшка.

– Ребята, вы позвоните своему Васе, спросите, точно ли ему эта свинка нужна? А то, может быть, он, как и вы, на другой же день о ней забудет.

– А чего? – удивился Лёшка.

– «Чего-чего!» – не слишком педагогично передразнила я Лёшу. – Девочке одной ваша свинка понравилась! Так вот, если Васе ваш подарок не нужен, эта девочка с мамой свинку бы забрали.

– А, ладно, позвоним, – равнодушно заверил Сашка и нетерпеливо добавил. – Ну, мы пошли!

– Идите, только Васе позвонить не забудьте, пожалуйста!

– Угу, – заверил меня Лёшка. После этих слов ребят и след простыл.

Примерно часа через три Андерсен вернулся с прогулки. Не знаю, чем уж они там занимались вместе: мышей ловили или гонялись друг за другом, а может быть, кот просто таскался как хвост за ребятами… Так или иначе, но вернулся Андерсен, как говорится, усталый, но довольный. Он с аппетитом набросился на свою любимую салаку в томатном соусе, и уже через несколько минут в миске не осталось ни одной рыбки.

Назад к карточке книги "Кот из Датского королевства"