Текст книги "Зачем живут патиссоны?"
Автор книги: Дина Бакулина
Жанр:
Повесть
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)
НОВЫЙ АФОН
Очерк
На этот раз маленький самолет с большими крыльями нёс меня уже не в далёкую Грецию, а на Кавказ, а точнее, в Абхазию, которая когда-то наряду с другими республиками входила в состав Советского Союза. Ныне маленькая Абхазия по-прежнему находится в так называемой «рублевой зоне», но и тогда, и сейчас край этот был и остаётся для нас русских землей чужой, страной с собственными обычаями, неповторимыми особенностями и совершенно непонятным для нас языком.
Для своего десятидневного отдыха я выбрала маленький городок под названием Новый Афон. Я слышала об этом удивительном месте от своих друзей, которым однажды удалось там побывать. Друзья настолько красочно описывали ни с чем несравнимую природу Нового Афона, городка, лежащего на побережье Чёрного моря, что меня неудержимо повлекло в этот неведомый мне край.
Я долго ждала этой поездки. И, к счастью, ожидания меня не обманули. Полагаясь на восторженные отзывы друзей, я ожидала увидеть множество красивых, необычных пейзажей. Но встреченная мной действительность превзошла все мои ожидания!
Деревья и растения на Новом Афоне такие разнообразные, что и поверить-то трудно, что такое сочетание возможно. И смотришь, и не веришь собственным глазам, и восхищаешься.
Кипарисы – сочные, высокие, толстые. Пальмы нескольких видов. Можно встретить даже три разных сорта кактуса: один из них цветет красивыми желтыми цветами; другой похож на зелёного паука с белыми полосками, – только у кактуса, в отличие от паука, спинки не видно, а видны только устремлённые вверх лапы; и третий вид кактуса тоже напоминает зелёного паука, а «лапы» у этого кактуса длинные, увенчанные метёлками из листьев.
А трава! Разве могла я ожидать, что встречу здесь, на Новом Афоне, такую «русскую» зелёную и сочную траву? В этой связи мне сразу вспомнился другой дивный край – Крым: он тоже богат красотами, но траву там видишь лишь сухую, выжженную солнцем, немощную. Она и на траву-то совсем не похожа. Вот что значит разница в климате!..
Да, конечно: климат на Новом Афоне совсем не похож на крымский! Он тропический. Обильные дожди часто, не скупясь, орошают землю, а потому и растёт здесь всё в полную силу. Корни всласть напитываются влагой, цветы ярко полыхают и источают аромат, а плоды зреют и тучнеют, наливаясь соком.
А море! Какое же здесь море! Чистое, тёплое, большей частью дружелюбно-спокойное. Впрочем, с морем, каким бы прекрасным оно ни было, шутить, как известно, не приходится и беспечно относиться к нему тоже нельзя: слишком мощная это стихия – властная, переменчивая.
Но, если подходить к морю с должным уважением и внимательно следить за его переменчивым настроением, то можно получить бесконечное удовольствие от купания в тёплых, бодрящих волнах. Если бы вы только знали, как мне сейчас не хватает этого морского шума, оглушительного трещания цикад, обосновавшихся на деревьях, головокружительного богатства и разнообразия Ново-Афонской природы. Впрочем, в нашем осенне-весеннем сумрачном городе очень многим, по-моему, не хватает морского шума, тепла и солнца.
Только вот солнце – оно на Новом Афоне слишком уж коварное. Впрочем, возможно, как и на любом другом южном курорте. Чуть зазеваешься и хлоп – перегрелся. А ещё зазеваешься – и придётся вызывать скорую. А уж дальше – как получится.
К сожалению, мне не до шуток: возможность обгореть до болезненных волдырей – это меньшее из зол, которые ждут здесь беспечного туриста. Однако дело-то в том, что среди плеска волн и шума кипарисов обо всякой опасности поначалу забываешь. Но зато потом очень долго не удается забыть о последствиях своей беспечности.
Я однажды перегрелась на полуденном солнце. По дороге домой мне стало так плохо, что с трудом добравшись до какого-то дерева, я улеглась прямо на газоне, в тени его пышной кроны. Прохожие здесь появлялись редко, поэтому шокировать такой поступок никого не мог. Да мне-то, признаться, было всё равно!.. Так плохо стало, что я не заботилась о том, что подумают обо мне, и кто подумает. Беспокоило меня только одно: встану я когда-нибудь или так и останусь вечно лежать под неизвестным мне деревом. К счастью, через пару часов мне стало лучше, и я даже смогла самостоятельно добрести до отеля. Сижу вот и пишу сейчас.
Кафе «У моря»
Во дворе как всегда полным-полно всякого народа. Хозяева дома, в котором я снимала квартиру, держат маленькое незатейливое кафе. Оно обставлено шестью деревянными столами, покрытыми грубой клеенкой, скромными пластмассовыми стульями, а за занавеской располагается крошечная кухня.
Однако из этого неказистого кафе под брезентовым навесом открывался отличный вид на море. Отсюда не только можно наблюдать, как морская вода ежеминутно меняет свои оттенки, но и вдыхать свежий ветер, слушать успокаивающий, ровный шум волн.
К тому времени как я спустилась в кафе, свободным оставался лишь один столик, – но, к счастью, именно тот, который мне нравился больше других: он стоял ближе всех к морскому побережью.
Я заказала чай с самсой. Самса – это подобие плоского пирожка. То, что я собралась съесть на этот раз, называлось «самса с мясом», хотя никакого мяса в ней почему-то не было и в помине. Но зато много лука и теста. Лука положили от души, не пожалели!..
Напустив на себя независимый вид, я уселась за столик и, отпивая маленькими глотками горячий чай, упорно пыталась разглядеть в самсе, хоть какое-нибудь жалкое подобие мяса. «Хоть бы ко мне никто не подсел», – думала я, изо всех сил пытаясь изобразить на лице равнодушие и независимость. Дело в том, что мужская часть абхазского населения, как известно, отличается импульсивностью и назойливостью. И ещё они, абхазские мужчины, как известно, ужасно влюбчивы, – влюбляются, правда, ненадолго, но зато очень страстно. А главное, они обладают удивительной способностью влюбляться буквально во всё, что движется. И при этом обладают завидной настойчивостью. Но мне очень не хотелось тратить силы на попытки отвязаться от их навязчивого дружелюбия.
– У вас свободно? – услышала я над своей головой мягкий женский голос.
– Да, – поспешно ответила я, радуясь тому, что у моего столика остался всего один незанятый стул, – остальные давно растащили к другим столикам, – а значит, подсесть к нам больше никто не мог.
Женщина, усевшаяся напротив, была примерно лет на десять старше меня. Звали её Татьяной, Татьяной Рыбкиной. У неё серые глаза и круглое приятное лицо, волосы светлые, но не белые или желтые, а пепельные, средней длины. Они были аккуратно собраны в густой хвост. Татьяна – женщина крупная, но при этом нисколько не казалось толстой или даже склонной к полноте.
Я сразу почувствовала симпатию к своей соседке, и мы быстро и непринужденно разговорились. Да и как было нам не разговориться, когда оказалось, что мы обе из одного и того же потрясающе красивого города, Петербурга. Город наш с Татьяной, хоть он и один из красивейших в мире, является также и одним из самых чахлых. Я имею ввиду климат Петербурга, конечно, но не буду на него отвлекаться.
Приехали мы с Татьяной отдыхать в Новый Афон почти одновременно и приблизительно на равный срок, – Татьяна на десять, а я на одиннадцать дней. Несмотря на разность темпераментов и характеров, интересы у нас с Татьяной во многом совпали. Поэтому большую часть отпуска мы проводили вместе, выбирая одни и те же маршруты прогулок и экскурсии.
Двор
В этот раз в Новом Афоне я остановилась в одном из типичных абхазских дворов. Впрочем, я так смело написала «на этот раз», словно отдыхала в Новом Афоне не однажды. Действительно, в Абхазии я однажды была, но только не в Новом Афоне, а Сухуме, – и было это очень давно, двадцать лет назад.
Мы с мужем были тогда студентами и приезжали в гости к нашей сокурснице Инне, а вернее, к её родителям. Были мы тогда не знающими жизни студентами, молодыми и глупыми. Сейчас-то мне ясно, что очень многое в той поездке нужно было сделать по-другому, но родители Инны, несмотря на все наши явные промахи, были терпеливы и гостеприимны, – и впечатление от Абхазии осталось у нас самое хорошее.
Но на Новом Афоне я в первый раз. И остановилась я, как уже было сказано, в типичном абхазском доме с типичным абхазским двором.
Домики для туристов, расположенные внутри таких дворов народ остроумно окрестил «курятниками». Слово это народу понравилось и очень быстро прижилось. Если вы живёте в «курятнике», удобства, – т.е. туалет, душ и кухню – вам придётся искать не в самом доме, а во дворе, и являются они общими для всех постояльцев.
При этом сами дома могут быть очень разными по размеру и степени комфортности, так же, как и самих домиков, во дворе может быть и два, шесть, или все восемь, а туалеты и душ могут быть или один на пятнадцать отдыхающих или три на десять.
Курятники представляют собой идеальную модель коммунального быта, и невозможно предсказать, какая именно весёлая компания будет расхаживать здесь по двору, когда вы вздумаете здесь поселиться.
Очень многое в организации коммунального быта зависит от постояльцев. Идеальные туристы могут подолгу вовсе не появляться во дворе, отправляясь попеременно то на пляж, то на экскурсию, то бродя у подножия гор в поисках сочной ежевики.
Но иные жильцы-домоседы, презрев все южные красоты и достопримечательности, могут толкаться во дворе днями и вечерами. Видимо, приезжают они на курорт с единственной целью – сменить обстановку, а многочасовое топтание в чужом дворе вполне отвечает этой цели.
Такие жильцы, как правило, всегда находят себе множество интересных занятий, не выходя за забор дома. Они то до блеска намывают хозяйские кастрюли, то мелко и тщательно нарезают овощи, чтобы потом долго и упорно тушить их в высокой сковородке или придумывают ещё что-нибудь в том же духе. В общем, дел невпроворот. А как же Чёрное море? А что море? Оно же не убежит!
На этот раз в абхазском дворе, прилегающем к домику, в котором меня угораздило остановиться, народ подобрался очень домоседливый и хлопотливый. Судя по всему, Чёрное море, сине-зелёные горы и уж тем более экскурсии постояльцев совершенно не интересовали. А складывалось такое впечатление потому, что маленькая тесная кухня с плитой из четырех конфорок никогда не пустовала. Там до самого глубокого вечера варили, жарили и парили попеременно то одна, то другая семейная пара. Причём под семейной парой здесь приходится подразумевать и заботливую мамашу с семнадцатилетним сыночком, и немолодых супругов, и вообще кого угодно.
Счастливчики, успевшие вовремя захватить газовую конфорку, с блаженным выражением лица помешивали своё варево, менее удачливые, переминаясь с ноги на ногу, ожидали очереди захватить вожделенную плиту. Приятный досуг на кухне разбавлялся разговорами о ценах на перец, о вкусе томатов или о том, до чего же некачественные сейчас продают кофеварки.
А Чёрное море шумело себе и плескалось невдалеке от коммунального двора. Оно, кажется, и в самом деле никуда не собиралось убегать. А вот горячее молоко на плите убежать может, да и баклажаны пригорят, только зазевайся.
Во дворе, как всегда, шумят хозяйские и приезжие дети. У хозяйки нашего двора около пяти или больше детей. Сейчас в наличии только трое – двое маленьких и один большой ребёнок.
Этот шумный, суетливый, пропахший кухней двор мне перестал нравиться уже к концу второго дня. Но деньги за одиннадцать дней заплачены вперёд, а скандалить с хозяйкой, от одного взгляда на которую становилось ясно, что она скорее расстанется с жизнью, чем с внесенной вперёд оплатой, не хотелось. Тем более, что я изрядно устала за длинный рабочий год и нервы и без того были порядком истощены. Да ведь и вожделенное Чёрное море всё-таки совсем рядом с этим суетливым двором. Краешек моря виден даже из моего окошка в комнате на втором этаже, в которой я поселилась. Лишь чуть-чуть приоткрыв окно, можно слушать, как шумит море.
Соседи
Постояльцы в нашем дворе подобрались самые разные.
Одна рыжеволосая женщина с мужем и двумя детьми приехала на двадцать пять дней. Муж рыжеволосой уехал домой через две недели, потому что отпуск у него закончился. Выглядел муж скромно, пристойно, – однако на его лице читалось недовольство. Судя по всему, не нравился ему весь этот отдых на море, – а приехал он сюда просто потому, что жена настояла, и потому, что так будет лучше для детей. Вот, крепясь изо всех сил, он терпеливо отбывал отпускную повинность.
Была среди обитателей двора женщина из Воронежа по имени Лена, которая приехала сюда с семнадцатилетним сыном, – довольно спокойная, но в то же время бойкая. Лена приезжает в Новый Афон с сыном третий раз подряд, и поскольку они всё здесь уже видели-перевидели, то в этот приезд занимались главным образом – она приготовлением пищи на общей кухне, он – поглощением всего, что мать ему приготовила.
Был ещё одинокий надрывный певец-самоучка, который, однажды взяв в руки гитару, уже не мог остановиться. Он очень громко выкрикивал слова какой-нибудь популярной в 80-е годы прошлого века песни, которую, несмотря на перевранный мотив, иногда всё же можно было узнать. Однажды среди безумных воплей певца мне даже удалось уловить слова одной из самых любимых моих песен – «Плот» Юрия Лозы. Я даже загрустила, так мне стало жаль исковерканной песни.
К сожалению, каждый вечер, когда, видимо, силы зла постепенно набирали силу, доморощенный певец неизменно начинал свой концерт. Приходилось терпеть его надрывные вопли и с надеждой ждать, пока кто-нибудь не прервет творческий порыв самоучки. Самостоятельно я на такое решиться не могла, смелости не хватало. Но, к счастью, добровольцы, как правило, находились. Причём доносили они свою просьбу до певца обычно очень деликатно. Одни вежливо ссылались на разыгравшуюся головную боль, другие сетовали, что у них ни с того ни с сего заложило уши. А третьи попросту сообщали, что вспомнили наконец-то – время-то уже позднее и неплохо бы лечь спать. Так или иначе, а в конце концов, надрывный певец прекращал орать, и во дворе становилось немного повеселее.
Был ещё одинокий полный жилец средних лет и очень скромного поведения. С утра он уходил на рынок, потом на море, потом ещё куда-нибудь… В десять часов он неизменно ложился спать и спал так крепко, что через стенку я слышала его ровный, нераздражающий храп.
Дама с серёжками
А потом появилось странное трио из Урала. Состояло оно из боевой женщины средних лет, её матери и сына-подростка. Боевая женщина обладала буйным характером, она то и дело сочно материлась и, постоянно куря на ходу, стряхивала пепел во всё, что попадалось под руку. Её густые светлые волосы были собраны в высокий лошадиный хвост. Лицо было бы красивым, если бы не какая-то безуминка и истеричная воинственность в глазах.
Мать боевой женщины вообще сразу поразила моё воображение. Одевалась она всегда парадно и безвкусно, держалась надменно, словно боялась себя расплескать, разговаривала мало и сквозь зубы.
Выражение лица этой молодящейся, блестящей от крема женщины с прямой спиной всегда оставалось капризно-горделивым. Ярко напомаженные, поджатые в тонкую ниточку губы, то и дело искривлялись в презрительную гримасу. Вот встанет, как столб, на кухне, где наши кулинары-энтузиасты жарят и парят во всю, вскинет гордо мутно-серые маленькие глазки и, скрестив руки на груди, стоит в позе надзирателя. Я сразу же испытала острую неприязнь к этому созданию. Впрочем, однажды, пытаясь как-то избавиться от этого необъяснимого, неприятного чувства, я решила сделать комплимент молодящейся даме.
– Надо же какие у вас сережки красивые! – льстивым голосом сказала я, столкнувшись с ней как обычно в дверях душа.
Надо признать, сережки у этой подтянутой, с толстым слоем крема на лице дамы и в самом деле были красивыми, – длинные, блестящие с голубым камнем. Выдержав небольшую паузу, дама снизу вверх холодно посмотрела на меня и, наконец, изрекла тоном прокурора:
– Эти сережки я заказала в Гоа. Вы ведь знаете мастера Ратмура из Гоа?
– Нет, я не бывала в Индии,– честно призналась я.
– Как это может быть? – возмущенно изумилась дама. – Буквально все в Гоа знают мастера Ратмура.
– Я не была в Гоа, – терпеливо повторила я.
– Вы не были в Гоа? – задохнулась от возмущения дама с голубыми сережками и осуждающе замотала головой. Однако желание похвастаться оказалось сильнее возмущения. Постепенно справившись с негодованием, дама подробно объяснила, что сережки сделаны для неё лучшим мастером Индии из самой дорогой платины. В сережках вкрапления из маленьких бриллиантов, а голубой камень – очень редкий топаз.
Мне пришлось обогатить себя знанием о том, что сережки выполнены по её, дамы, личному рисунку с учетом всех её капризов, пожеланий и критики. Потом дама с яркими губами похвалила свой безупречный вкус и гордо заметила, что, к счастью, состояние её кошелька позволяет ей удовлетворять все свои маленькие капризы. Кстати, рассуждая о своём невероятном благополучии и отменном вкусе, дама ни разу не удосужилась взглянуть на меня, так словно она разговаривала с бесплотным призраком или крошечным мотыльком, которого невозможно разглядеть, да и разглядывать-то незачем. Внимательно и вежливо выслушав длинную речь, я поспешно удалилась. Больше со своими комплиментами я к этой даме не лезла, а про себя твердо решила, что её знаменитые серёжки сделаны из простого, не драгоценного металла и украшены обыкновенными стекляшками – белыми и голубыми.
В общем, компания в нашем дворе подобралась, пожалуй, слишком пестрая. Впрочем, если проводить большую часть времени на природе – на морском побережье, у водопада или у подножия гор, – то всё остальное не так уж и важно. Удивительная природа Нового Афона заставит вас забыть обо всём на свете.
Море на большинстве здешних пляжей чистое. Сейчас, в конце июля вода здесь достаточно тёплая, но в то же время очень свежая и бодрящая. А по ночам на каменных волнорезах, разделяющих пляжи, большими кучками собираются крабы. Почувствовав приближение людей, они разбегаются в разные стороны с громким шуршанием и потрескиванием и плюхаются в тёмную воду.
Кипарисы здесь высокие, плотные и сочные, и кажется, что своими острыми верхушками они упираются прямо в небо.
Как я уже упоминала, мне удалось обнаружить на Новом Афоне три сорта кактусов.
Кактусы
Надо сказать, что я почему-то довольно спокойно отношусь к паукам, – возможно, потому, что однажды услышала предание о том, как в древности пауки оплели своей тонкой паутиной пещеру в которой прятались Пресвятая Богородица с Младенцем Иисусом. Согласно преданию, густая сеть, покрывающая пещеру, не позволила кровожадными служителями Ирода заметить Святое семейство.
«Раз уж на совести пауков есть такое важное доброе дело, то бояться этих противных с виду членистоногих не стоит», – решила для себя я. Я вообще люблю придумывать всякие спасительные объяснения, которые помогают мне бороться с глупыми, пустыми страхами или нежелательными привычками. А еще в моей жизни была одна очень маленькая и не слишком существенная история тоже связанная с пауками. Однажды на даче я вдруг увидела огромного сползающего ко мне по тонкой ниточке толстого белого паука. Паук показался мне очень красивым, раньше я таких не встречала: на спине его явно виднелись две перекрещенные палочки, образующие ровный крест. Он висел на своей паутине-ниточке уже перед самым моим носом. Недолго думая, я сказала ему спокойно и властно:
– Уползай!
И внятно повторила:
– Я тебе говорю, ползи обратно наверх!
И что вы думаете, паук, приостановившийся на уровне моего носа, послушался и покорно и быстро пополз назад, вверх по своей ниточке. Уж не знаю, понял он мои слова или нет… Вряд ли! А вот вибрацию голоса, конечно, ощутил и, наверно, решил на всякий случай со мной не связываться, то есть не раздражать лишний раз. Молодец! Иначе мне пришлось бы ретироваться.
Это была бесспорная победа над пауком. С тех пор я их совершенно не боюсь.
Каманы
С Татьяной я подружилась. И мы часто выбирались вдвоем то на море, то на водопад… А однажды мы отправились на экскурсию в Каманы. Этот маршрут заинтересовал нас прежде всего тем, что можно было посетить место последней вынужденной остановки святого Иоанна Златоуста. Этот великий проповедник и богослов был отправлен неправедной константинопольской царицей в далёкую ссылку – в город Питинут на берегу Чёрного моря. Но старец, ослабленный болезнями, невзгодами и трудностями пути, не смог дойти до места заточения. Через три месяца изнурительной дороги под конвоем грубых воинов страдалец почувствовал приближение смерти и попросил стражу разрешить ему остановку рядом с Каманами, близ церкви святого Василиска. Видя, что пожилой узник и в самом деле находится на последнем издыхании, конвой разрешил Святому передохнуть. Собрав последние силы, Иоанн Златоуст вошёл в церковь, испросил для себя священническое облачение и совершил Божественную литургию. После литургии святой старец умер, и последними словами его были: «Слава Богу за всё».
Я очень благодарна судьбе за то, что мне довелось посетить такое святое место, – столь святое, что наше паломничество просто не могло обойтись без каких-нибудь неприятностей, – тех, что называются искушениями. На этот раз таким искушением явился внезапно хлынувший ливень, который начался сразу же, как только наш автобус покинул Новый Афон.
Зонтов мы с собой, конечно, не взяли. Да и вряд ли они могли бы укрыть нас от столь сильного потока льющейся с неба воды. Нам пришлось долго и осторожно, чтобы не упасть, скользить по размытой грязи тропинок, – при этом мокры мы были до нитки, а ливень не прекращался ни на минуту. После паломничества я заболела сильным бронхитом, но отличное местное молоко, прокипяченное с инжиром, быстро поставило меня на ноги.
Келия Симона Кананита
Рассказывая о Новом Афоне, нельзя не сказать о его святынях: ведь они освящают собой весь город.
Оказывается, на Новом Афоне подвязался один из двенадцати апостолов Христовых – Симон Кананит. Родом святой происходил из Каны Галилейской, и, согласно Священному преданию, был женихом на той самой свадьбе, где произошло чудо претворения воды в вино, совершенное Господом по просьбе Его Пречистой Матери.
Получив Благодать Святого Духа, апостол Симон отправился с проповедью о Христе по разным странам. Он проповедовал в Египте, Мавритании, Ливии и Британии, а на ту землю, где сейчас расположена Абхазия, апостол Симон прибыл вместе с Андреем Первозванным. Вдвоем святые посетили землю Иверии, Осетии, а потом остановились там, где сейчас находится город Сухум. Святой Андрей отправился дальше, в направлении нынешнего Новороссийска, а святой Симон остался на месте их последней совместной стоянки.
Во время проповедей Симона Кананита свершались многие знамения и чудеса. У апостола появилось много учеников и последователей. А в годы правления жестокого грузинского царя-язычника Адеркия Святой претерпел мученическую кончину. Апостол Христов был убит язычниками. Верные же ученики и последователи святого Симона похоронили его неподалёку от пещеры, где он подвизался. Со временем на месте могилы Симона Канонита был воздвигнут храм, названный в честь Святого.
Надо сказать, что до поездки я мало что знала о святом Симоне. Впрочем, немногим больше было известно о нём и моей спутнице Татьяне, – но это именно она раздобыла где-то тоненькую книжечку, из которой мы и почерпнули сведения о славном апостоле. Тут-то и стало ясно, что мы живём неподалёку от последнего места жительства Симона Канонита.
Сам Святой пробирался в свою келию, расположенную в тесной пещере, через небольшое, созданное самой природой окно при помощи толстой веревки. Окно можно увидеть и сейчас, – из него по-прежнему струится в пещеру солнечный свет. Мы же, туристы сейчас заходим в это святое место через специально прорубленный в скале вход.
Вход этот прорубили уже много позже смерти подвижника. Тогда же были вытесаны и неровные каменные ступени, ведущие к жилищу Симона Канонита. Надо сказать, что ступеней много и подниматься по ним, тяжеловато. Но между прочим и спускаться, как выяснилось, тоже не легче.
Там и тут от ветхих, сделанных когда-то вручную ступенек давно откололись кусочки камня. Ступенчатый проход между перилами не только извилистый, но еще и довольно узкий. Осложняют спуск не только жара, но и туристы, идущие навстречу, то есть, поднимающиеся вверх. В один из таких своих спусков я поскользнулась и упала на ступеньки. Хорошо ещё, что сама ударилась не сильно, – зато разбила стекло фотоаппарата: в тот злополучный момент фотоаппарат был не защищен футляром, а наоборот – был готов запечатлевать окружающую красоту. В общем, фотоаппарату в тот день пришлось проститься со своей долгой и плодотворной жизнью. Счастье, что произошло это не в начале, а ближе к концу поездки. А ведь я всего-навсего пыталась ответить на вопрос пожилого туриста идущего навстречу. Он был уже утомлен подъёмом и спросил нас с Татьяной, долго ли еще идти до келии. Прежде чем Татьяна успела открыть рот, я поспешила ответить. Энергично размахивая руками, я не только объяснила сколько примерно осталось ступенек, но еще и рукой показала где находится келия, – именно в ту секунду потеряла равновесие и упала. Пожилой турист смутился, извинился и продолжил восхождение. Что ж, он ни в чем и не был виноват – виноваты только ветхие ступени, жара и моя невнимательность.
Надо сказать, вся местность рядом с келией Симона Канонита чрезвычайно живописна. Вверху между скал протекает маленькая, холодная и очень прозрачная речка. Она совсем не глубока, и сквозь струящуюся бурную воду красиво просвечивают камушки и водоросли. Растительность повсюду густая и сочная. Внизу же у подножия скалы, расположен живописный рукотворный водопад. Невдалеке от водопада стоят многочисленные киоски с сувенирами, да два кафе под открытым небом. В кафе продаются обычно самса с мясом, самса с сыром, чебуреки, разные лимонады и, конечно, кофе. Кофе здесь пьют из малюсеньких чашечек, таких, какие были у меня в детстве в наборе для куклы. Однако и крепкий же кофе подают в таких напёрстках! – кофейной гущи на полчашки примерно.
Сидишь, попиваешь кофе, какого у нас не встретишь, смотришь на водопад и слушаешь его шум. А напротив, через искусственный канал, открывается вид на храм Симона Канонита, построенный, как я уже говорила на месте его захоронения. Когда я была в Новом Афоне, храм был закрыт на реставрацию, так что попасть внутрь мне не удалось, зато я от души полюбовалась на него издали и вблизи и даже смогла к нему прикоснуться. Храм красивый, небольшой из белого камня.
Впечатляет также Ново-Афонский монастырь, стоящий на склоне горы. Он также назван в честь Симона Канонита. Внутри монастыря старые росписи с изображением Господа и святых.
Вот такой богатый край Новый Афон!.. Людей здесь по сравнению с Гаграми и даже Пицундой немного: сюда обычно приезжают те, кто предпочитает более уединенный отдых шумному, многолюдному веселью. Здесь и в самом деле почти нет аттракционов, мало ресторанов и даже магазинов. Поэтому, если вы умудрились забыть зонтик, а дождь идёт во всю, вам придётся съездить за зонтом в столицу Абхазии, – Сухум расположен совсем неподалёку от Нового Афона. А для того чтобы по дороге промокнуть как можно меньше, можно укрываться пляжным ковриком или ещё чем-нибудь подходящим. Нет, в Новом Афоне тоже продаются зонты, но мне что-то попадались только «одноразовые» зонтики, слишком хлипкие на вид.
А лучше всего приезжайте в Абхазию во всеоружии. Обязательно возьмите с собой зонт и тёплый свитер. Погода здесь непредсказуемая, – это, конечно, связано с особым тропическим климатом. Ужасающая жара может сменятся прохладой, а дожди настигают внезапно. Совсем не так, как у нас в Петербурге: у нас по взгляду на небо сразу можно определить, что будет дождь, и можно также догадаться, затяжной этот дождь или нет.
Здесь же, на Новом Афоне, сколько ни смотри на небо, всё равно ничего не поймёшь. Это, конечно, не относится к местным жителям: они-то, может, и умеют определять погоду на своей земле… Но вот для меня, например, до сих пор остаётся загадкой: почему туча находится в одном месте, а дождь идёт, как будто, в другом. Или вот, например: я вижу серую дождевую тучу где-то далеко в горах и предполагаю, что и у нас часа через два-три начнётся дождь. Но не тут-то было!.. Не успеешь сделать и двадцати шагов, как уже чувствуешь на своём лице холодные капли дождя. Поднимаешь голову вверх и видишь: вот она, прямо перед тобой, та самая туча, что казалась тебе такой далёкой.
«Небеса здесь движутся быстро», – как-то сказал о Новом Афоне близкий мне человек. По-моему, лучше и не скажешь. А ещё мне кажется, что все тучи на свете рождаются именно здесь, в горах: они почти всегда сливаются с горными вершинами, словно выходят оттуда, как дым из печной трубы. Посмотрите сами, если не верите.
И я думаю иногда, что природа в небесном раю, (если только там вообще есть растительность, подобная земной), может быть похожа на природу Нового Афона. Это, конечно, чистая фантазия: ведь нам не дано представить, как на самом деле выглядит рай. Но, видите ли: гармоничное сочетание синеватых гор, сочных зелёных деревьев и то изумрудного, то голубого моря и в самом деле впечатляют очень сильно. Впрочем, если вы здесь ещё не были, приехав, конечно же, сможете составить своё собственное мнение. Не даром же говорится: лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
Впрочем, если вы соскучились по шумным вечерним развлечениям, ярким толпам людей и заманчивым запахам, доносящимся из маленьких, уютных или огромных, роскошных ресторанов, поезжайте лучше в Гагры. Это и в самом деле большой, красивый и очень богатый развлечениями город. И море там ничем не хуже чем в Новом Афоне.
Если вы хотите ощутить умиротворяющее и лечебное воздействие аромата сосен, поезжайте в Пицунду. Ритм жизни там неспешный, размеренный, аккуратный. Так же аккуратно и размеренно выглядит и сама Пицунда. Сосны там большие, дышащие целебным кислородом и растут они повсюду. А море в Пицунде особенно чистое и красивое. Но если вам захотелось увидеть настоящее буйство и разнообразие природы, а также прикоснуться к древним святыням, поезжайте на Новый Афон. Тогда, это место ваше.
Ну а мне пора домой, в Петербург, потому что маленький самолет с большими крыльями уже объявил посадку.
