Текст книги "Измена. Ты пожалеешь... (СИ)"
Автор книги: Диана Ярина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)
Глава 5. Она
Последние слова, будто плевок, который прилетел мне в лицо.
Припечатал сверху.
Будто всей ситуации с изменой – мало!
Измена мужа. С моей родной сестрой. У нас дома…
Три гвоздя в крышку гроба.
И четвертый – презрение, с которым Влад выплевывает слова о том, что я – принцесса, которая ни хрена не делает.
Да, сейчас у меня обеспеченная и сытая жизнь, в которой есть место работникам из клининга и помощнице по дому, массажу и бассейну, собственному маленькому бизнесу.
Влад часто морщится, говорит, я зарабатываю гроши, даже на булавки не хватит.
Но мне нравится. Для души… И, думаю, что на булавку, даже от бренда, я своим небольшим бизнесом уже заработала.
Влад всегда от подробностей отмахивался.
В понимании моего мужа заработок можно считать существенным, только если он размером со слона. Во всех остальных случаях он считается нищенским.
Может быть, именно поэтому муж так рьяно работал, шел по головам, карабкался наверх.
Я из небогатой семьи, но, даже по нашим скромным меркам, семью Влада смело можно было назвать нищей. Официальная формулировка – малоимущая, но все прочие люди скажут, лимита нищая, рвань.
Теперь Влад неплохо устроил в жизни всех своих младших братьев и сестру. Его отец лечится от алкоголизма, мама улыбается новыми зубными протезами.
Мои родные тоже не остались в накладе…
Словом, трудолюбие Влада вытянуло нас всех повыше, но почему-то только мне прилетает гневное и унизительное: гребаная принцесса.
И теперь он требует, чтобы я собирала осколки.
Руками.
Пальцами каждую стеклянную крошечку собрала.
– Чего стоишь? – губы гневно дергаются, взгляд звериный. – Собирай!
Он всегда был из тех, кто может сорваться в гневе и потом разбираться с последствиями. Ломает и отвечает за свои поступки.
Сейчас он намерен сломать меня.
Но к сожалению, в его потемневших глазах я не вижу и тени намерения потом все починить и нести ответственность.
Слишком зол.
Гнев переполняет его.
– Ты так злишься, потому что не закончил? Прости, даже не приступил? – уточняю я.
Влад трет переносицу.
– Просто делай, что я тебе говорю, ты все еще моя жена и хозяйка в этом доме. Исполни свои прямые обязанности! Приберись!
– То есть, хозяйка здесь все-таки я, не Ева?
Я снова принимаюсь уточнять.
Знаю, как Влад не любит повторять много раз одно и то же.
Знаю и… нарочно вывожу его из себя?
Глаза мужа наливаются красным, капилляры лопнули.
Надо же, сколько экспрессии.
– Ты меня ненавидишь?
– Что?
Он моргает.
– Ерунды не неси, Лиза!
– Думаю, ненавидишь. Вот так по щелчку возненавидел за то, что я застукала тебя со своей сестрой и не дала вам заняться сексом? Но ты же обещал ей зайти позднее. Может быть, сначала к ней заглянешь? Получишь, что хотел, потом вернешься, и мы поговорим?
В ответ муж улыбается, и это смотрится жутко.
Потому что злой оскал меньше всего похож на улыбку.
– Что ты мне мозги запудриваешь?
– Кто? Я? Не понимаю, о чем ты…
– Хватит… – шипит. – Хватит изображать из себя тупую блондинку! Ты же не такая.
– Нет, мне кажется, я дура. Только дура бы не заметила твои измены. И я все-таки не понимаю…
– Да твою же мать!
Влад долбанул кулаком по стене.
Так сильно, что вниз полетели другие фото.
Ожидаемо, разбились…
Давно пора было прикрепить их понадежнее. Висели, что называется, на соплях. Я хотела начать ремонт еще до Нового года, но Влад оттягивал, говорил, некогда-некогда… Другие дела, проекты, планы… Потом неприятности у сестры и, разумеется, к кому она бросилась в ноги, кого умоляла о помощи?
Меня…
Нет, вернее, она умоляла Влада. Через меня.
Теперь я четко это понимаю, и в памяти встают картины, как Ева безутешно рыдает на полу, обняв мои колени, как рвет на себе волосы и одежду от отчаяния…
Реально, рвет!
На ней тонкая блуза и юбка с высоким разрезом, но от блузки почти ничего не остается от ее истеричных рывков, и под ней нет бюстгальтера…
На крики в комнату входит Влад…
Я тогда так испугалась за Еву: потому что она была старшей, всегда себе на уме. Творческая, непосредственная, сильная и яркая…
И вдруг она у моих ног лежит сломанной куклой, в разорванной одежде, с безумными глазами и размазанной помадой.
Кричит о том, что ее чуть не раздели коллекторы, которые приехали выбивать долги мужа, и ее отчаяние настолько дикое и безумное, что мне становится страшно…
Она как в припадке.
Только Влад сохраняет спокойствие, ему удалось утихомирить Еву.
Она обмякла у него на руках, лишившись чувств. Он поднял и перенес ее на диван, поправил блузку, обнажившую грудь и одернул вниз юбку.
Отвернулся…
Попросил присмотреть за ней и вызвал нашего врача.
Ева пришла в себя еще до его приезда… Потом я дала ей одежду и ужаснулась от того, как похудела сестра. Смотрела на ее острые ключицы, локти… руки в синяках и проникалась сочувствием, состраданием…
Я сама попросила Влада ей помочь. Он еще тогда мрачно потер щетину, уточнив: «Ты уверена?» – и посмотрел на меня очень странно.
***
Теперь я понимаю, это был спектакль не для меня, а для Влада.
Истерика напоказ, обморок, разорванная одежда…
Она же себя демонстрировала, и потом они много и долго говорили. Влад выяснял нюансы… Влад вникал в суть проблемы…
Мы взяли на себя часть проблем Евы, и вот как она мне за это заплатила – решила увести мужа из семьи.
***
– Зачем ты это сделал?
– Ты про меня и Еву?! Снова?! Разве это нуждается в объяснянених?
– Нет, я про стену. Ты ее ударил. Много фото разбил… Много стекла… Очень много… Я не буду убирать все это. Я согласна была прибрать за собой, но это… – показываю пальцем. – Это сделал ты! И, знаешь… Тут тоже были фото, которые мне очень… Очень дороги.
– Торговаться со мной вздумала? Думаешь, это хорошая идея сейчас? Совок в зубы и…
Он осекается.
Телефон в его кармане начинает звонить без умолку.
Ева вызванивает, что ли?
Влад вынимает телефон и подносит его к уху.
Одновременно с этим опускает пальцы свободной руки на мое плечо, сжав его, словно щипцами.
– Да, солнышко мое. Слушаю.
Солнышком он называет только старшую дочь.
– До мамы не можешь дозвониться? Она телефон в спальне оставила или в ванной. Нет, все хорошо. Мы сейчас вместе… Почему у тебя такой голос? Что случилось?.. – пауза. – ЧТООО?! Едем! Держись, моя девочка! Мы уже едем…
Сбросив вызов, Влад адресует мне жесткий взгляд:
– Варе стало плохо. Она упала в обморок и что-то говорит про кровь… Плачет… Мы должны быть рядом. Все остальное… подождет!
Глава 6. Она
– Что могло случиться?
Владислав меряет шагами длинный коридор больницы, пока дочь осматривают врачи.
Пока мы приехали, дочь уже забрали на скорой, и нам оставалось только поехать следом.
Влад гнал, как сумасшедший, пришлось просить его притормозить. И в один момент, когда он слишком круто вошел в опасный поворот, я в сердцах сказала ему:
– Спешишь на тот свет, оставь меня на этом!
Он посмотрел на меня искоса и усмехнулся:
– Уже мечтаешь от меня избавиться? После того, что узнала?
– Просто теперь не мечтаю, как раньше, что мы умрем в один день.
Муж ничего не ответил, только скрипнул зубами.
Фраза о том, что мы любим друг друга так крепко, что однажды умрем в один день, принадлежала ему. Меня покорила эта решимость, мрачноватая романтика, его напор…
Это было так глупо, мечтать, что мы будем жить, как в сказке, долго и счастливо, и обязательно умрем в один день.
Потому что когда-то мне казалось, что я не смогу без него даже дышать.
Но теперь, после его предательства, я цинично думаю, что хочу пережить мужа.
Хочу побывать на его похоронах и потом нарочно забуду приходить на его могилу, пусть стоит неухоженной. Хотя это ему не светит: Владислав же любимец и кормилец семьи. Уверена, за его могилой будет самый внимательный уход.
Надо бы прикупить себе землю на кладбище… подальше от него. У нас один участок выкуплен…
Опять же, когда я только узнала, что Влад купил землю на кладбище, для нас двоих, я жутко на него обиделась и не разговаривала с ним целых три дня. Не работало ничего – ни его подарки, ни внимание, ни долгие разговоры… Ни попытки объясниться, что земля там самая дорогая, а место – лучшее.
Мне казалось глупым расточительством покупать себе землю на дорогом кладбище, которое считалось помпезным. Когда мы умрем, нам будет плевать. Только живущие и здоровые цепляются за эти мерки богатства и роскоши…
Теперь мне за сорок.
Я до сих пор считаю тот поступок Влада глупым расточительством, но хочу позаботиться о том, чтобы после смерти точно лежать подальше от этого предателя.
Не знаю, сколько нам с ним отмерено богом, но точно знаю, что он присвоил себе всю мою молодость, плел о любви на протяжении всех этих лет.
Но теперь вдруг я оказалась лишь чьей-то бледной копией, и он посмел цинично предать меня…
С самым близким человеком.
И ее слова, слова сестры: мол, я всегда была ее бледной копией! Бьют, задевают по больному…
Правда ли это?
Не уверена, что хочу знать.
– Как это случилось? Как? – вопрошает вслух Влад и бросает на меня злые, темные взгляды.
Он бесится, потому что ни на что не может повлиять. Влад не выносит ситуаций, когда от него ничего не зависит.
Он так привык воротить большими делами, быть вершителем, что не в силах вынести даже получаса в неопределенности и удушающей неизвестности.
Не хочет чувствовать себя слабым и злится так, будто я виновата во всем, особенно в бедах старшей дочери.
– И этот… не отвечает!
Муж сжимает телефон в кулаке. Кажется, даже титановый корпус не выдержит этой хватки сильных пальцев.
Под «этим» Влад подразумевает Григория Савицкого, жениха нашей дочери.
– Попробуй ты ему позвонить! – командует.
– Пробовала. Минуту назад.
– Еще пробуй.
– И что он сделает?
– Он обязан быть здесь и трястись за жизнь своей невесты. Вот что он должен делать.
Влада не переубедить. Он хочет, чтобы было только так, как он скажет, и никак иначе.
К счастью, мне не приходится звонить Грише еще раз, потому что он появляется. Вид у него взъерошенный и какой-то примятый, несмотря на праздничный костюм. От него пахнет выпивкой.
– Что с Варей? – спрашивает он.
– Ты мне скажи, – мрачно сощурил взгляд муж. – Вы же живете вместе! – бросает с претензией. – Какого хера моя дочь в больнице, а ты – бухой и мятый?! Что стряслось?
В пылу злости Влад преувеличивает. Гришу вряд ли можно назвать бухим, просто чувствуется, что он выпивал, от него пахнет алкоголем.
– Я уезжал на эти выходные. В гости к двоюродному брату, – коротко объясняет Гриша. – У его жены был день рождения, перенесли празднование на выходные.
– Почему не вместе?
Гриша отмахивается:
– Глупости. Как-то девочки пришли на праздник в одинаковых платьях. Аня, жена брата, появилась на час раньше, чем Варя. Варя уверена, что Аня сделала это специально, потому что делилась с ней планами на гардероб… В общем, глупая женская склока из-за брендовой тряпки!
Он не успевает добавить что-то еще, как появляется врач.
– Варя хотела бы видеть маму.
– И отца, – делает шаг вперед Влад.
– Нет, только маму, – подчеркивает врач.
Влад напрягается и застывает на месте.
Я смотрю в его лицо, ставшее острыми и хищным, в запавшие, темные глаза и понимаю, о чем он сейчас подумал.
Что, если Варя каким-то образом узнала о романе отца с Евой?
***
Он
– Надеюсь, все обойдется.
Жених моей дочери роняет ладони в лицо и ссутуливается на диване.
Затихает.
Раздражает тем, что сидит, не издавая ни звука. Даже дыхания не слышно. Как он может быть таким спокойным и не пытаться сделать хоть что-то.
Заявить о себе, например!
Добиться того, чтобы Варе сказали о его приезде.
Глядишь, она захотела бы поговорить не только с мамой.
Насчет разговоров Вари с матерью у меня серьезные опасения.
Как бы благоверная не брякнула в расстроенных чувствах о том, что отец – кобель, подонок и лжец, посмел захотеть другую… после стольких лет брака, предал любовь, доверие… Украл лучшие годы жизни…
Что там еще по списку?
А то, что я был идеальным мужем все эти годы?
Неужели не считается? Не идет в заслуги?
Все можно перечеркнуть одним поступком, который даже не завершился?
В крови до сих пор гудит предвкушение, которое не способны перебить даже трагические события.
Этот зуд не унять…
Я зол.
На себя, на жену. Корчит из себя оскорбленную добродетель, высокомерно смотрит на меня, как на грязь под ногтями, а на сестру, как на шлюху…
Моя высокомерная и благочестивая женушка даже мысли не допускает, что иногда хочется… Вот так. Грязно и без заморочек. Нет, в голову не приходит, что хочется больше перца и огня, пусть даже белья развратного, как на шлюхе…
Что плохого быть шлюхой для своего мужчины? Где чертово разнообразие?
Пресный секс, одни и те же позы, рюшечки, нежные сорочки, кружевные трусики, однако скромно прикрывающие всю попу…
Больше не в силах это терпеть.
Хватит.
Вокруг меня постоянно слишком много соблазнов, и я держал марку верности, пока не случилось кое-что…
И я прозрел.
Глава 7. Она
– Мама… Мам… Мамочка… Как же так?! – всхлипывает дочь, содрогаясь у меня в объятиях. – Как больно!
У меня сердце в груди стынет от звука этих слез.
Дочь выросла, но для меня она все та же кроха, которую я впервые взяла на руки и заглянула в ее лучистые глаза.
Всегда будет моей малышкой, моей любимой девочкой…
Что сделать, чтобы осушить ее слезы?
Врач не рассказал мне подробностей о состоянии Вари, предоставил ей самой слово.
У меня на языке вертятся десятки вопросов, но я не спешу давить. Просто обнимаю дочь, глажу ее по волосам и терпеливо жду, пока ее первые слезы схлынут. Пусть выплачет свою горечь, потом станет чуть-чуть легче, и она расскажет мне сама.
Надеюсь, что расскажет.
У нас были доверительные отношения.
Единственное, она не успела рассказать мне о беременности.
Не успела или не планировала пока посвящать в нюансы происходящего?
Как бы то ни было, не давлю.
Жду.
Терпение. Ласка. Тепло.
Иногда просто быть рядом важнее тысячи слов…
Не знаю, сколько времени мы так сидим, прежде чем я замечаю, как ручка двери палаты медленно-медленно опускается вниз.
Дверь приоткрывается, в палату заглядывает Владислав.
Дочь сидит к двери спиной. Она не видит отца, уже не ревет, но изредка всхлипывает у меня на плече.
Влад зыркает на меня.
Требовательно. Так, словно приказывает.
Потом он приподнимает руку и стучит по циферблату дорогих часов указательным пальцем: мол, пошевеливайся, дорогуша! Сколько времени ты уже сидишь?
Он меня разозлил.
Кровь закипает!
Я бы сказала ему пару ласковых слов сейчас и даже тапком в наглеца швырнула. Как он смеет меня торопить?!
В такой момент, когда дочь во мне нуждается.
«Закрой дверь!» – приказываю ему взглядом.
Разумеется, он этого не делает!
Влад стучит по двери костяшками пальцев.
– Варь, можно?
– Нет! – отвечает она. – Я не с тобой хочу поговорить! С мамой!
Мои самые худшие опасения в этот миг подтверждаются, и Влад становится мрачным, черным.
Неужели Ева рассказала нашей дочери о том, что у них с Владом роман?!
Неужели после этого разговора моя дочь оказалась в больнице!
Она расшибла голову, ей наложили швы.
Если в произошедшем виновата Ева, то я сама… Боже, я найду эту сухую воблу и все-таки вздрючу, как следует. Плевать на ее породистое лицо, которым она так гордится.
Снялась в одном нашумевшем фильме плюс одном спектакле выступила удачно – все!
Звездой мнит себя на всю оставшуюся жизнь.
Актриса.
Я ее…
– Варюш…
– Папа, уйди! – требует дочь, взвизгнув истерично.
– Влад, выйди, пожалуйста. Мы поговорим с тобой позднее, – жалю его холодным взглядом в ответ, не умаляя собственного презрения к нему.
Это злит мужа еще больше.
Он из числа тех мужчин, которые не выносят бабских истерик. Не прощают их, не ведутся…
Его можно взять только лаской и мягкими уговорами, но открытая конфронтация не приведет ни к чему хорошему.
Однако я больше не хочу нежничать с ним и быть мягкой, понимающей и терпеливой.
Я такой двадцать с лишним лет брака была! Чего добилась? Только презрительного плевка и уничижительного звания «принцесска»!
Все-таки Владу приходится закрыть дверь.
– Я выгляжу как уродина, наверное, да? – спрашивает дочь.
– Ты плакала. Увы, но в реальности слезы всегда некрасиво смотрятся. Не как в фильмах.
– Ты могла бы сейчас соврать, – жалуется дочь. – Чтобы не расстраивать меня!
– Хочешь об этом поговорить?
– Да! Или нет… Не об этом.
– Как твое состояние?
Ладонь дочери неосознанно крадется к животу и замирает. Я слежу за направлением ее узкой ладони, остро переживая миг: моя девочка скоро сама станет мамой…
– Хорошо, – кивает. – Мне стало плохо, не успела даже отойти к дивану и грохнулась.
– Как твой малыш?
– Что?! Как… Откуда? Это секрет! Я никому еще не говорила. Даже Грише. И не скажу… Особенно, ему не скажу! – добавляет ожесточенно. – Козззел.
Я удивлена.
Надо же.
Не отец причина? Я-то мысленно спустила на Влада и Еву всех собак и позволила им обглодать горе-любовников до косточек.
– Ты зла на Гришу? – уточняю осторожно.
– Я хочу отменить свадьбу! – заявила дочь. – Я его больше не люблю и не хочу быть вместе. Пусть катится к той мымре…
– Он тебе изменил? – ахаю я, дотронувшись кончиками пальцев до губ.
– Он был с другой. Я случайно увидела. Дураааа… Видео с дня Рождения. Он танцует с другой и зажимает ее. Под нашу песню!
Дочь трясет телефоном у меня под носом.
Кажется, я понимаю, что этот короткий ролик, на который случайно попал Гриша, дочь уже засмотрела до дыр.
Каждый жест, движение выучила.
Всматриваюсь пристально и вижу лишь то, что Гриша танцует с другой девушкой. Все. Кажется, это та самая Аня. Жена двоюродного брата Гриши. Именинница.
Они танцуют, потом он вручает ей подарок и отходит. Под эту же мелодию Аню кружат в танце и другие мужчины вечера. Кажется, так и задумано. Всем достается несколько па…
– Это запланировано, кажется…
– Это была наша! Наша песня! – яростно возражает Варя. – И он не должен был вообще к этой сучке подходить! Даже на километр. Она однажды меня опозорила!
Дочь начинает эмоционально пересказывать инцидент, когда они с Аней оказались в одинаковых платьях. По мнению Вари, это трагедия.
И то, что она увидела… Тоже повергло ее в шок.
– Варюш, если этот танец был задуман ведущим вечера, то что, по-твоему, должен был сделать Гриша?
– Отказаться. Ради нашей любви. Плевать на всех. Кроме меня. Вот так он должен меня любить, а если нет… То пошел бы он… В задницу! – выражается некрасиво. – Я не выйду за него замуж, и ты должна убедить папу, что так правильно.
– Вот как?
– Да. У папы с родителями Гриши свои дела какие-то. Папа будет в бешенстве. Сделай что-нибудь, мама… Папа тебя послушает.
Я, честно говоря, в растерянности.
Была уверена, что у дочери катастрофа…
Тут же обрываю себя: дочери двадцать, она влюблена, беременна, обижена и очень уязвлена.
Не мне решать, что для нее – крушение целого мира!
***
Влад ждет меня в коридоре. Едва я появляюсь, он хватает меня за локоть и оттаскивает в сторону.
– Ну?
– Даже не знаю, как сказать, но…
– Успела настропалить дочь против меня? – усмехается муж. – Уверена, что стоило это делать, дорогая моя? Я ведь пожалеть тебя заставлю… Об этом!
– Слабо зайти в палату дочери и поговорить с ней?! – спрашиваю я. – И отпусти мою руку. Ты делаешь мне больно!
– Эта боль – ничто, по сравнению с тем, какой ад я для тебя устрою, если ты посмеешь втыкать мне палки в колеса.
– Ты пил? – всматриваюсь в его зрачки. – Пил?
– Я трезв.
Наш разговор обрывается. Он достает телефон и выдыхает сквозь зубы:
– Черт побери!
– Что?
– Ева. В больницу угодила…
Он облизывает губы.
Как наркоман в ломке…
Мне противно и хочется вымыть глаза с мылом, чтобы не видеть, как его ломает.
Он и к Еве попасть хочет, и к дочери заглянуть считает нужным.
Что же он выберет?!
Глава 8. Она
– Что ж, – говорю я, разводя руками. – Кажется, выбор очевиден, да?
Владислав хмурится.
Я делаю вид, что стряхиваю невидимые пылинки с его плеча и похлопываю по нему несколько раз.
– Езжай. К ней. Еве привет. Дочь все равно не хочет тебя видеть. И Гришу с собой прихвати, ага.
– В чем дело? Все-таки этот мудак провинился перед Варей? В чем именно?
Я отхожу в сторону.
– Ты не видел, здесь есть кофейный автомат? Я, пожалуй, пока останусь… Не помешает немного взбодриться.
Точно помню, что автомат для кофе стоял на втором этаже, и я такую бурду пережженную сто лет не пила. Но сейчас делаю вид, что заинтересована.
Может быть, Влад ждет, что я стану его умолять остаться в браке или буду чинить препятствия для его встреч с Евой, но я делаю все с точностью до наоборот, и его это неимоверно бесит!
К тому же он не любит, когда что-то остается вне поле его влияния. Поэтому, выматерившись грязно, он размашисто шагает следом за мной по лестнице.
– Какого черта? – выдыхает супруг, разозленный до состояния кипящего чайника. – Это пойло для нищебродов! Прекрати себя травить.
– А я помню времена, когда мы сидели на фудкорте, пили кофе из пластиковых стаканчиков и ели один десерт на двоих. Вот были времена, да? – придаю своему голосу мечтательные нотки. – Ты хотел бы вернуться в прошлое?
– Нет! Ходить в дырявых кроссовках я больше не стану. Ни за что. И вообще, ближе к делу, Лиза.
– О чем тут говорить? У тебя же совсем нет времени.
Телефон Влада звонит.
– Ответь. Вдруг там что-то важное?
Зыркнув на меня зло, Влад отходит.
– Да. Я с женой и дочерью. Что непонятного? Нет, сейчас же не могу. Не получится… Нет. Что ты мне мозг выносишь? Ты знала, что я женат, и все непросто! Моя дочь в больнице, это тебе не шуточки! – звучит его голос в отдалении, потом он добавляет более мирным тоном. – Я пришлю за тобой такси.
Может быть, мне даже делать ничего не придется.
Больше всего на свете Влад не любит истерики по телефону. Он из тех, кто предпочитает реальные беседы лицом к лицу.
В телефонной истерике с капризами она ничего не добьется.
Так что Еве стоило бы подготовиться получше…
– Что с Варей и ее женишком?
Я вынимаю заветный стаканчик и дую. Там голимый кипяток, жду, пока остынет.
– Лиза… – жилка на лбу Влада тикает, как часовая бомба. – Мне из тебя клещами вытягивать?
– Варя хочет отменить свадьбу.
Влад удивлен. Наповал сражен шоком!
– Что за глупости?! Столько бабла вбухано! Договоры между мной и семьей Григория вот-вот будут подписаны…
– Варя тоже так сказала. Она опасается, что твоя любовь к деньгам перевесит все остальное.
– Это она так сказала?
– В переводе на понятный тебе язык, да. Именно это она имела в виду. Поэтому говорить с тобой не хочет.
– Я все-таки с ней поговорю. Свадьба – это не шуточки. Редко кому везет, когда совпадают выбор ума и сердца, – произносит Влад. – У них все было хорошо. Что стряслось?
– Хорошо – это не означает навсегда, Владислав. Люди влюбляются, произносят клятвы и мечтают умереть в один день, а потом оказывается, что их встреча была ошибкой и лучше…
Лицо мужа темнеет, по нему проносятся тысячи эмоций, вне небезобидные.
Он не глупец и понимает, на что я намекаю.
Разговор снова о нас, и он тяжело дышит, подступив ко мне близко-близко.
Глаза в глаза… Я чувствую его дыхание на своих губах.
Внезапно осознаю, что не могу вспомнить, когда мы последний раз целовались горячо. Секс – да, был. А поцелуи? В какой момент они пропали и превратились, в лучшем случае, в простой сухой чмок?
– И лучше – что, Елизавета?!
– И лучше не было бы ничего. Вообще ничего, – выдыхаю я, отойдя в сторону.
Влад застыл на несколько мгновений, потом развернулся круто.
– Ничего? Ни-че-го, Лиза? Даже наших дочерей?!
И только спустя секунду до него доходит.
– Я не понял, этот мудак изменил нашей дочери?! Не уходи вот так, без ответов.
– А ты бы этого хотел? – парирую я в ответ. – Желал бы ты своей дочери, чтобы она обожглась в браке с Гришей… Спустя лет так дцать? Или лучше сейчас? Как ты считаешь?
Телефон звонит.
– Извини, надо ответить, Влад.
– Я его убью, – выдыхает муж. – Размажу червяка.
– Да, славно. Только для начала узнай его правду.
– Мне плевать! Он не будет вытирать ноги о мою дочь, и точка…
– Как же мужская солидарность? Разве у монеты не две стороны? – цокаю языком.
– Я не понял… Ты мне мозги вылюбить сегодня решила?
– Не кричи. Мы в больнице…
Достаю телефон и отвечаю, не глядя.
Плевать, кто.
Лишь бы подальше от Влада, а в динамике… знакомый до боли голос.
Голос моей сестры, Евы.
– Наверное, ты бросилась в ноги Владу, чтобы он не ушел. Вцепилась в него всеми зубами, корова? Неужели не понимаешь, что твои дни сочтены?
***
Он
– А ну иди сюда, щенок!
Гриша продолжает сидеть и сосредоточенно что-то изучает в телефоне, даже внимания не обратил.
Мне приходится подойти и дернуть его за воротник.
– Я к тебе обращаюсь.
Краем глаза замечаю, что он какую-таблицу изучает. Там цены товарная линейка размечена разными цветными маркерами.
Злюсь еще больше.
Потому что он – парень толковый, расторопный.
Со свежим взглядом и морем идей, а еще жадный до признания и хочет переплюнуть отца.
Отчасти он напоминает меня самого, в определенные годы жизни.
Только я рвал, чтобы выбраться из грязи. Это был вопрос, почти выживания, без шуток.
А он – ради честолюбия и амбиций. Но не все ли равно, какие у него мотивы, когда он карабкается вверх так резво?
– Что? – недоумевающе хлопает белесыми ресницами. – Это вы мне?
– Тебе, тебе… Пойдем-ка… Покурим.
– Но я же…
– Подышим свежим воздухом, пообщаемся! – тяну его за собой.
– Что происходит?!
Ступеньки под ногами пролетают, мы пересекаем холл быстрым шагом и вываливаемся на свежий воздух.
– Что происходит? Ты мне скажи! – толкаю жениха дочери обеими ладонями.
Покачнувшись, он отлетает назад и охает.
Издает короткий, негромкий крик боли и пытается подняться.
– Черт побери. Я не могу встать. Кажется, я повредил копчик.
Я смеюсь.
Зло и громко.
Так и хочется его отпинать, чтобы кровью харкал… Но слабаков и лежачих не бьют, поэтому я нарезаю вокруг него круги, сверля злым взглядом.
– Я тебя, сученыш, за яйца подвешу…
– За что?
– А ты не догадываешься?
– Нет. Что стряслось?
Гриша делает еще одну попытку встать и не может.
– Вы не с той ноги встали? Понимаю, у Вари… наверное, пмс… А у вас, что? С женой поссорились?
Впиваюсь в его лицо взглядом. Как он смеет мне дерзить.
– Ты что-то об этом знаешь?
– Нет, но… Вы как будто деревянные. Оба. Варя всегда ставила мне вашу пару в пример и говорила, мол, хочу такую же крепкую семью и отношения, как у мамы с папой. Но не все спокойно в Датском королевстве?
