Текст книги "Разнообразная магия (ЛП)"

Автор книги: Диана Уинн Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

– О, иди спроси у невидимого дракона!

Люди в Тире так говорили, когда их слишком донимали.

Таспер с трудом постепенно излечил себя от привычки никогда не отвечать на вопросы. Но ему всегда больше нравилось спрашивать, чем отвечать. Дома он постоянно задавал вопросы:

– Почему бог кухни уходит отчитываться Небесам раз в год? Могу ли я украсть печенье? Зачем невидимые драконы? Для всего есть бог? Почему есть бог для всего? Если боги насылают на людей болезни, как папа может их лечить? Почему у меня должен быть братик или сестренка?

Алина Алтан была хорошей матерью. Она прилежно отвечала на все вопросы, включая последний. Она рассказала Тасперу, как получаются дети, закончив свой отчет так:

– Тогда, если боги благословят мое чрево, появится ребеночек.

Она была набожным человеком.

– Я не хочу, чтобы тебя благословляли! – сказал Таспер, прибегая к утвердительному высказыванию, что делал, только когда был сильно взволнован.

Но в этом вопросе у него не было выбора. К тому времени, когда ему исполнилось десять, боги посчитали подобающим благословить его двумя братьями и двумя сестрами. По мнению Таспера, как благословение они были очень низкого уровня. Они были слишком малы, чтобы приносить какую-то пользу.

– Почему они не могут быть одного со мной возраста? – много раз спрашивал он.

Он затаил за это на богов маленькую, но четко выраженную обиду.

Доктор Алтан продолжал процветать, и его заработка более чем хватало для семьи. Алина наняла няню, повара, некоторое количество постоянно сменяющихся мальчиков-слуг. Когда Тасперу было одиннадцать, один из этих мальчиков застенчиво преподнес Тасперу сложенный квадратом лист бумаги. Таспер с любопытством развернул его. Прикосновение вызвало у него чудное ощущение, будто бумага немного вибрирует в его пальцах. От нее также исходило сильное предупреждение никому о ней не упоминать. Записка гласила:

«Дорогой Таспер,

Ты оказался в странном положении. Обязательно позови меня в тот момент, когда встретишься лицом к лицу с собой. Я буду наблюдать и приду немедленно.

Твой,

Крестоманси".

Поскольку у Таспера к этому моменту не осталось ни малейшего воспоминания о ранних годах жизни, письмо его крайне озадачило. Он знал, что не должен никому рассказывать о нем, но также он знал, что запрет не распространяется на того мальчика-слугу. С письмом в руке он поспешил следом за мальчиком на кухню.

Наверху кухонной лестницы его остановил донесшийся снизу потрясающий грохот бьющегося фарфора. Тут же следом раздался голос повара, взвившийся в непрекращающейся ругани. Таспер понял, что на кухню идти не стоит.

Мальчик-слуга – назвавшийся странным именем Кот – находился в процессе увольнения, как и остальные мальчики до него. Лучше пойти подождать Кота снаружи черного хода. Таспер посмотрел на письмо в своей руке. Пальцы тут же закололо, и письмо исчезло.

– Оно пропало! – воскликнул он, показывая этим утвердительным высказыванием, насколько был поражен.

Он никогда не мог объяснить, почему сделал то, что сделал после этого. Вместо того чтобы пойти подождать мальчика-слугу, он побежал в гостиную, собираясь рассказать матери, вопреки предупреждению.

– Знаешь что? – начал он.

Он изобрел этот бессмысленный вопрос, чтобы иметь возможность рассказать о чем-то людям, но при этом сохранить вопросительную форму.

– Знаешь что?

Алина подняла взгляд. Хотя Таспер решительно собирался рассказать ей о загадочном письме, он поймал себя на том, что говорит:

– Повар только что уволил нового мальчика.

– Ох, тьфу ты! – воскликнула Алина. – Теперь придется искать другого.

Разозлившись на себя, Таспер попытался рассказать еще раз:

– Знаешь что? Удивляюсь, как повар еще не уволил и бога кухни.

– Шшш, дорогой! Не говори так о богах! – произнесла набожная дама.

К этому времени мальчик-слуга ушел, и Таспер потерял желание рассказать кому-нибудь о письме. Оно оставалось с ним как его личная волнительная тайна. Он думал о нем как о Письме от Незнакомца. Иногда он шептал сам себе странное имя Незнакомца, когда никто не мог слышать. Но ни разу ничего не произошло, даже когда он произнес имя громко. Некоторое время спустя он перестал это делать. У него были и другие предметы для размышлений. Он увлекся Правилами, Законами и Системами.

Правила и Системы были важной частью жизни человечества на Тире. Вполне логично, учитывая столь хорошо организованные Небеса. Люди систематизировали свое поведение такими правилами, как Семь Утонченных Учтивостей или Сто Путей к Благочестию. Таспер выучил всё это еще с трехлетнего возраста.

Он привык слышать, как Алина спорит о тонкостях Семидесяти Двух Законов Домашнего Хозяйства со своими подругами. А теперь Таспер вдруг открыл для себя, что все Правила создают для разума великолепный каркас, опираясь на который, он взбирается наверх. Таспер составил список правил и уточнений к правилам, и возможных путей делать противоположное тому, что говорится в правилах, при этом не нарушая их. Он изобретал новые своды правил. Он исписывал книги и составлял диаграммы. Он изобретал игры с множеством сложных правил и играл в них с друзьями.

Зрители находили эти игры грубыми и запутанными, но Таспер с друзьями наслаждались ими. Лучшим моментом в любой игре было, когда кто-нибудь переставал играть и кричал:

– Я придумал новое правило!

Эта одержимость правилами длилась до тех пор, пока Тасперу не исполнилось пятнадцать. Однажды он шел из школы домой, обдумывая список правил для Двадцати Модных Причесок. Отсюда видно, что Таспер замечал девочек, хотя ни одна девочка до сих пор не замечала его. И он размышлял, какая девочка должна носить какую прическу, когда его внимание привлекли слова, написанные мелом на стене:

ЕСЛИ ПРАВИЛА СОЗДАЮТ КАРКАС ДЛЯ

РАЗУМА, ЧТОБЫ ОН ВЗБИРАЛСЯ НАВЕРХ,

ПОЧЕМУ РАЗУМ НЕ МОЖЕТ ВЫБРАТЬСЯ ИЗ ЭТОГО КАРКАСА?

ГОВОРИТ МУДРЕЦ РАСПАДА

В тот же самый день страх опять охватил Небеса. Зонд призвал к своему трону всех верховных богов.

– Мудрец Распада начал проповедовать, – зловеще объявил он. – Империон, я думал, ты избавился от него.

– Я тоже так думал, – ответил Империон.

Он был испуган еще больше Зонда. Если Мудрец начал проповедовать, значит, Империон зазря избавился от Таспера и лишил себя Нестары.

– Должно быть, я ошибся, – признал он.

Тут, слегка дымясь, заговорил Окк:

– Отец Зонд, могу я почтительно предложить, чтобы на этот раз ты сам разобрался с Мудрецом во избежание ошибок?

– Как раз это я и собирался предложить, – благодарно произнес Зонд. – Все согласны?

Все боги согласились. Они слишком привыкли к приказам, чтобы поступить иначе.

Что касается Таспера, он таращился на написанные мелом слова, трепеща до подошв сандалий. Что это такое? Кто использовал его собственные тайные мысли о правилах? Кто этот Мудрец Распада? Тасперу было стыдно. Он, так хорошо умевший задавать вопросы, ни разу не додумался до этого. Почему бы разуму не выбраться из правил, в конце концов?

Он пошел домой и спросил родителей насчет Мудреца Распада. Он думал, они знают. И был сильно взволнован, когда выяснил, что это не так. Но у них был сосед, который послал Таспера к другому соседу, у которого был друг, который, когда Таспер, наконец, нашел его дом, сказал, что слышал, будто Мудрец – умный молодой человек, который зарабатывает на жизнь, насмехаясь над богами.

На следующий день кто-то смыл слова. Но еще через день на той же стене появился плохо напечатанный плакат:

МУДРЕЦ РАСПАДА СПРАШИВАЕТ,

ПО ЧЬЕМУ ВООБЩЕ РАСПОРЯЖЕНИЮ

СУЩЕСТВУЕТ ПОРЯДОК???

ПРИХОДИТЕ В ВОЗВЫШЕННЫЙ

КОНЦЕРТНЫЙ ЗАЛ МАЛОГО РВЕНИЯ,

СЕГОДНЯ В 6:30.

В шесть двадцать Таспер ужинал. В шесть двадцать четыре он принял решение и встал из-за стола. В шесть тридцать два он прибыл в Зал Малого Рвения. Это оказалось маленькое облезлое здание недалеко от его дома. Там никого не было. Насколько Таспер смог узнать у сердитого сторожа, встреча состоялась прошлым вечером. Таспер отвернулся, глубоко разочарованный. По чьему распоряжению существует порядок – вопрос, на который он жаждал узнать ответ. Вопрос был глубоким. Таспер считал, что человек, называющий себя Мудрецом Распада, поистине гениален.

Чтобы растравить свое разочарование, на следующий день он пошел в школу дорогой, проходившей мимо Концертного Зала Малого Рвения. Ночью он сгорел дотла. Остались только почерневшие кирпичные стены. Когда Таспер пришел в школу, многие это обсуждали. Говорили, зал вспыхнул незадолго до семи накануне вечером.

– Вы знали, – спросил Таспер, – что Мудрец Распада был там позавчера?

Так он обнаружил, что не он один интересуется Мудрецом. Половина его класса были поклонниками Распада. И тогда же девочки соизволили заметить его.

– Он изумительно говорит про богов, – сказала ему одна девочка. – Никто прежде не задавал таких вопросов.

Однако большинство одноклассников, как мальчики, так и девочки, знали не намного больше Таспера, и большая часть известной им информации была получена из вторых рук. Но один мальчик показал ему аккуратно вырезанную газетную статью, в которой известный ученый толковал о «так называемой Доктрине Распада». В ней многословно говорилось, что Мудрец и его последователи грубы с богами и против всех правил.

Таспер не много из нее извлек, но это было хотя бы что-то. Он с сожалением понял, что его одержимость правилами была заблуждением, и к тому же из-за нее он отстал от одноклассников в изучении чудесной новой доктрины. Он немедленно стал Сторонником Распада и присоединился к одноклассникам в поисках всей возможной информации о Мудреце.

Он ходил с ними по улицам и писал на стенах:

РАСПАД РУЛИТ.

Долгое время одноклассники Таспера знали о Мудреце только по остаткам вопросов, написанных мелом на стене и быстро стертых:

ЗАЧЕМ НУЖНА МОЛИТВА?

ПОЧЕМУ ДОЛЖНО БЫТЬ СТО ПУТЕЙ К БЛАГОЧЕСТИЮ, НЕ БОЛЬШЕ И НЕ МЕНЬШЕ?

ВЗБИРАЕМСЯ ЛИ МЫ КУДА-НИБУДЬ ПО ЛЕСТНИЦЕ НА НЕБЕСА?

ЧТО ЕСТЬ СОВЕРШЕНСТВО: ПРОЦЕСС ИЛИ СОСТОЯНИЕ?

КОГДА МЫ ВЗБИРАЕМСЯ К СОВЕРШЕНСТВУ, ЕСТЬ ЛИ БОГАМ ДО ЭТОГО ДЕЛО?

Таспер одержимо записывал все высказывания. Он снова был одержим, он признавал это, но теперь иначе. Он думал, думал. Вначале он думал просто об умных вопросах, которые можно задать Мудрецу. Он напряженно придумывал вопросы, которые никто прежде не задавал. Но в процессе его разум, похоже, распустился, и вскоре он думал о том, что Мудрец может ответить на эти вопросы. Он рассматривал порядок, правила и Небеса, и ему пришло на ум, что за всеми гениальными вопросами Мудреца стоит некая исходная точка. От размышлений у него кружилась голова.

Исходная точка вопросов Мудреца пришла к нему утром, когда он впервые брился. Он подумал: «Люди нужны богам, чтобы быть богами!» Ослепленный этим откровением, Таспер уставился в зеркало на собственное лицо, наполовину покрытое белой пеной. Без людской веры в них боги были ничем! Порядок на Небесах, правила и кодексы на земле существовали только из-за людей! Это было невероятно.

Пока Таспер смотрел, ему на ум пришло Письмо от Незнакомца.

– Это и значит встретиться лицом к лицу с самим собой? – спросил он.

Но он не был уверен. А он знал, что когда время настанет, ему не придется задаваться вопросом.

Потом ему пришло в голову, что Незнакомец Крестоманси почти наверняка и есть сам Мудрец. Он пришел в трепет. Мудрец проявлял особый таинственный интерес к какому-то подростку, Тасперу Алтану. Исчезающее письмо как раз соответствовало неуловимому Мудрецу.

Мудрец продолжал ускользать. Следующие достоверные новости о нем появились в газетной заметке об ударившей в Астрономическую Галерею молнии. Крыша здания рухнула, говорилось в заметке, «всего через несколько секунд после того, как молодой человек, известный как Мудрец Распада, прочитал еще одну из своих полных страдания и сомнений проповедей и со своими последователями покинул здание.

– Он не полон сомнений, – сказал Таспер самому себе. – Он знает про богов. Если я знаю, то он тем более.

Они с одноклассниками совершили паломничество к разрушенной галерее. Это здание было лучше, чем Зал Малого Рвения. Похоже, положение Мудреца в обществе улучшалось.

Затем произошло очень волнительное событие. Одна из девочек нашла маленькое объявление на бумаге. Мудрец собирался прочитать очередную лекцию в громадном Зале Великолепия Королевства. Его положение снова улучшилось. Таспер с друзьями надели лучшие костюмы и пошли туда в полном составе. Но, видимо, время лекции напечатали неправильно. Она только что закончилась. Люди потоком выходили из зала, выглядя разочарованными.

Таспер с друзьями всё еще стояли на улице, когда зал взорвался. Им повезло, что их не задело. Полиция сказала, что это была бомба. Таспер с друзьями помогали вытаскивать раненых из полыхающего зала. Это было волнующе, но с Мудрецом не сравнится.

Теперь Таспер знал, что не обретет счастья, пока не найдет Мудреца. Он говорил себе, что должен узнать, является ли исходная точка вопросов Мудреца такой, как он думал. Но дело было не только в этом. Таспер был убежден, что его судьба связана с судьбой Мудреца. Он был уверен, что Мудрец хочет, чтобы он нашел его.

Но по школе и по всему городу теперь прошел уверенный слух, что с Мудреца довольно лекций и бомб. Он ушел в отставку, чтобы написать книгу. Она получит название «Вопросы Распада». Слухи также утверждали, что Мудрец снимает комнаты где-то рядом с улицей Четырех Львов.

Таспер пошел к улице Четырех Львов. Там он беззастенчиво стучал в двери и спрашивал прохожих. Несколько раз ему велели пойти спросить невидимого дракона, но он не обращал внимания. Он продолжал спрашивать, пока кто-то не сказал ему, что миссис Тьюнап из дома 403 может знать. С колотящимся сердцем Таспер постучал в дом 403.

Миссис Тьюнап оказалась чопорной леди в зеленом тюрбане.

– Боюсь, нет, дорогой, – сказала она. – Я здесь недавно.

Но прежде чем сердце Таспера упало слишком сильно, она добавила:

– Но у людей, которые жили здесь до меня, был квартирант. Очень тихий джентльмен. Он съехал как раз перед моим приездом.

– Он оставил адрес? – спросил Таспер, задерживая дыхание.

Миссис Тьюнап сверилась со старым конвертом, пришпиленным к стене у нее в прихожей.

– Здесь говорится: квартирант переехал на площадь Злотого Сердца, дорогой.

Но на площади Золотого Сердца молодой джентльмен, который мог быть Мудрецом, только посмотрел комнату и ушел. После этого Таспер отправился домой. Алтаны не привыкли иметь дело с подростками и беспокоились из-за того, что у Таспера вдруг возникло желание гулять по вечерам.

Как ни странно, дом 403 на улице Четырех Львов сгорел той ночью.

Тасперу стало ясно, что убийцы выслеживают Мудреца так же, как и он. Он стал одержим его поисками больше, чем прежде. Он знал, что сможет спасти Мудреца, если найдет его раньше убийц. И не винил Мудреца, что тот постоянно переезжает.

Мудрец действительно всё время переезжал. Слухи утверждали, что он возле улицы Сада Куропатки. Последовав за ним туда, Таспер узнал, что Мудрец переехал на площадь Фавна. С площади Фавна Мудрец перебрался на бульвар Сильного Ветра, а потом в более бедный дом на Вокзальной улице. Потом было еще много мест.

К этому моменту у Таспера развился нюх, шестое чувство насчет того, где может быть Мудрец. Одно слово, простой намек на тихого жильца, и Таспер отправлялся в путь, стуча в двери, расспрашивая людей, получая советы спросить невидимого дракона и смущая родителей ежевечерними уходами. Но неважно, насколько быстро Таспер действовал, следуя последнему намеку, всегда оказывалось, что Мудрец только что съехал. И в большинстве случаев Таспер едва-едва опережал убийц. Дома загорались или взрывались, порой когда он еще находился на той же улице.

Наконец, он напал на очень слабый намек, который мог вести, а мог и не вести к улице Нового Единорога. Таспер пошел туда, жалея, что вынужден весь день проводить в школе. Мудрец мог переезжать, как ему вздумается, а Таспер был связан целый день. Неудивительно, что Таспер его всё время упускал. Но он возлагал великие надежды на улицу Нового Единорога. Она принадлежала к тем бедным местам, которые в последнее время предпочитал Мудрец.

Увы его надеждам. Открывшая дверь толстая женщина грубо рассмеялась в лицо Тасперу:

– Не надоедай мне, сынок! Иди спроси невидимого дракона!

И захлопнула дверь. Таспер стоял на улице, чувствуя острое унижение. И ни единого намека, где искать дальше. Ужасные подозрения возникли в его голове: он выставлял себя дураком; он бросился в погоню за призраком; никакого Мудреца не существует. Чтобы не думать об этом, он дал волю гневу.

– Хорошо! – крикнул он в закрытую дверь. – Я спрошу невидимого дракона! Вот так!

И ведомый гневом, он побежал к реке и взбежал на ближайший мост.

Остановившись посередине моста, Таспер оперся о парапет и понял, что выставляет себя полным дураком. Не существовало никаких невидимых драконов. Он был уверен в этом. Но он всё еще был охвачен одержимостью и уже задумал это сделать. Тем не менее если бы кто-нибудь оказался рядом с мостом, Таспер ушел бы. Однако окрестности были безлюдны. Чувствуя себя полным дураком, он сотворил молитвенный знак Окку, повелителю океанов – поскольку Окк заведовал всем, что относилось к воде, – но знак этот он сотворил в тайне, под парапетом, чтобы точно никто не увидел. Затем он произнес почти шепотом:

– Есть тут невидимый дракон? Мне надо кое-что спросить у тебя.

Над ним закружились капли воды. Что-то влажно дохнуло в лицо. Он услышал, как что-то зажужжало. Повернувшись в ту сторону, Таспер увидел на парапете три влажных пятна в ряд – на расстоянии примерно двух футов друг от друга и каждое размером с две его ладони. Что еще более странно, с высоты где-то в два раза больше его роста на парапет из ниоткуда капала вода.

Таспер неловко засмеялся.

– Я воображаю дракона, – сказал он. – Если бы здесь был дракон, эти пятна были бы там, где находится его тело. У водных драконов нет ног. А продолжительность мокрого места предполагает, что я воображаю его примерно в одиннадцать футов длиной.

– Я четырнадцати футов длиной, – произнес голос из ниоткуда.

Он раздавался слишком близко для спокойствия Таспера и выпускал на него туман. Таспер отступил.

– Поторопись, дитя-бога, – сказал голос. – Что ты хотел спросить у меня?

– Я… я… я… – заикаясь, произнес Таспер.

Дело было не только в том, что он испугался. Это был сокрушительный удар. Он полностью перемешал его представления о том, что богам нужны люди, чтобы верить в них. Но он взял себя в руки. Его голос только немного сорвался, когда он произнес:

– Я ищу Мудреца Распада. Вы знаете, где он?

Дракон засмеялся. Это был необычный звук, похожий на те свистульки, с помощью которых люди имитируют птиц.

– Боюсь, я не могу точно сказать тебе, где Мудрец, – ответил голос из ниоткуда. – Ты должен найти его сам. Подумай об этом, дитя-бога. Ты должен был заметить, что существует закономерность.

– Правильно, есть закономерность! – воскликнул Таспер. – Куда бы он ни пошел, я чуть-чуть не успеваю застать его, а потом это место сгорает!

– И это тоже, – сказал дракон. – Но в его жилищах тоже есть закономерность. Найди ее. Это всё, что я могу тебе сказать, дитя бога. Еще вопросы?

– Нет… как ни странно, – ответил Таспер. – Большое спасибо.

– Пожалуйста, – сказал невидимый дракон. – Люди постоянно посылают друг друга спросить нас, но никто этого не делает. Еще увидимся.

Влажный воздух завихрился Тасперу в лицо. Он навалился на парапет и увидел в реке долгий ровный всплеск и поднимающиеся серебряные пузыри. А потом – ничего. Таспер с удивлением обнаружил, что у него дрожат ноги.

Усилием воли он успокоил колени и побрел домой. Зайдя в свою комнату, он прежде всего последовал суеверному импульсу, наличие которого в себе даже не подозревал: снял домашнее божество, которое по настоянию Алины находилось в нише над кроватью, и аккуратно вынес его в коридор. Затем Таспер достал карту города и несколько красных наклеек и разделил на участки все места, где он разминулся с Мудрецом.

Результат заставил его плясать от возбуждения. Дракон был прав. Закономерность существовала. Мудрец начал с хороших квартир в лучших кварталах города. Затем он постепенно переместился в более бедные места. Однако он двигался по дуге – вниз к вокзалу и потом обратно в лучшие кварталы. А дом Алтанов находился прямо на границе более бедных районов. Мудрец шел сюда! Улица Нового Единорога находилась неподалеку отсюда. Следующее место должно быть еще ближе. Тасперу надо только найти загоревшийся дом.

К этому моменту начало темнеть. Таспер отодвинул занавески и высунулся из окна, чтобы посмотреть на бедные улицы. И увидел! Слева виднелось красно-оранжевое мерцание – судя по всему, на улице Осеннего Полнолуния. Таспер громко рассмеялся. Он был благодарен убийцам!

Он помчался вниз и выбежал из дома. Его преследовали встревоженные вопросы родителей и вопли братьев и сестер, но он захлопнул дверь, отрезая их. Две минуты бега привели его к пожарищу. Улица представляла собой безумное мерцание темных фигур. Кто-то сваливал мебель на дорогу. Кто-то усаживал в обгоревшее кресло потрясенную женщину в помятом коричневом тюрбане.

– У вас вроде бы был жилец? – встревоженно спросили ее.

Женщина постоянно пыталась поправить тюрбан. Больше она ни о чем не могла думать.

– Он не остался, – ответила она. – Думаю, он может быть в «Полумесяце».

Таспер не стал больше ждать и бросился вниз по улице.

«Полумесяцем» назывался постоялый двор на углу той же улицы. Должно быть, большинство людей, которые обычно выпивали здесь, сейчас помогали спасать мебель на другом конце улицы, но внутри горел тусклый свет – достаточный, чтобы разглядеть белую вывеску в окне: «СДАЮТСЯ КОМНАТЫ».

Таспер ворвался внутрь. Бармен сидел на стуле у окна, вытягивая шею, чтобы видеть горящий дом. И даже не посмотрел на Таспера.

– Где ваш жилец? – выдохнул Таспер. – У меня для него сообщение. Срочное.

Бармен ответил, не поворачиваясь:

– Наверху – первая комната налево. Крыша занялась. Им надо действовать быстро, чтобы спасти дом на другой стороне.

Эти слова донеслись до Таспера, когда он уже запрыгал по лестнице. Он повернул налево. Коротко стукнул в дверь, распахнул ее и ворвался внутрь.

Комната была пуста. Горел свет, озаряя голую кровать, запятнанный стол с пустым кувшином и несколькими листами бумаги и камин с висящим над ним зеркалом. Рядом с камином как раз закрывалась еще одна дверь. Очевидно, кто-то только что вышел через нее.

Таспер прыгнул к двери. Но на секунду задержался, увидев себя в зеркале над камином. Он не собирался останавливаться. Однако какая-то особенность в старом, коричневом и испещренном крапинками зеркале на мгновение сделала его отражение гораздо старше. Он выглядел слегка за двадцать. Он выглядел…

Таспер вспомнил Письмо от Незнакомца. И понял, время настало. Он вот-вот встретится с Мудрецом. Надо лишь позвать его. Таспер подошел к всё еще слегка покачивающейся двери. Он колебался. В письме говорилось, позови немедленно. Зная, что Мудрец прямо за дверью, Таспер чуть-чуть приоткрыл ее и так придерживал пальцами. Он был полон сомнений. Он думал: «Я в самом деле верю, что боги нуждаются в людях? Так ли я уверен? Что я скажу Мудрецу, в конце концов?» Позволив двери снова закрыться, он понуро произнес:

– Крестоманси.

Позади раздался свист от порыва воздуха, который толкнул Таспера, наполовину развернув. Таспер вытаращился. Рядом с кроватью стоял высокий мужчина. У него был необычайнейший вид в длинном черном халате с вышитыми на нем желтыми кометами. Изнанка халата, показавшаяся, когда он взметнулся от порыва воздуха, была желтой с черными кометами. У высокого мужчины были очень гладкие черные волосы, очень яркие черные глаза, а на ногах – красные домашние тапочки.

– Слава Богу, – произнес этот диковинный человек. – На мгновение я испугался, что ты пройдешь через дверь.

Голос вернул Тасперу воспоминания.

– Вы привели меня домой через картину, когда я был маленьким, – сказал он. – Вы Крестоманси?

– Да, – ответил высокий диковинный мужчина. – А ты Таспер. А теперь нам обоим надо уходить, пока это здание не загорелось.

Он взял Таспера за руку и потащил его к двери, ведущей на лестницу. Как только он открыл дверь, внутрь ворвался густой дым, сопровождаемый резким треском. Было ясно, что постоялый двор уже охвачен огнем. Крестоманси снова захлопнул дверь. Дым заставил их обоих закашляться. Крестоманси кашлял так сильно, что Таспер испугался, он задохнется. Он потянул их обоих обратно в центр комнаты. Дым теперь завитками проникал сквозь голые половицы, вызвав у Крестоманси новый приступ кашля.

– Вот надо было этому случиться именно тогда, когда я слег с гриппом, – произнес он, когда смог говорить. – Такова жизнь. Эти ваши упорядоченные боги не оставляют нам выбора.

Он прошел по дымящемуся полу и открыл дверь рядом с камином.

Она открылась в пустоту. Таспер испустил вопль ужаса.

– Именно, – прокашлял Крестоманси. – Ты должен был разбиться насмерть.

– Мы не можем спрыгнуть на землю? – предложил Таспер.

Крестоманси покачал гладкой головой:

– Не после того, как они сделали это. Нет. Мы должны ворваться в их лагерь и нанести визит богам. Не будешь так любезен одолжить мне свой тюрбан, прежде чем мы отправимся?

Таспер вытаращился на столь странную просьбу.

– Я хотел бы использовать его вместо пояса, – прохрипел Крестоманси. – Путь на Небеса может быть немного холодным, а у меня под шлафроком только пижама.

Полосатая нижняя одежда, которая была на Крестоманси, выглядела тонковатой. Таспер медленно размотал тюрбан. Предстать пред богами с непокрытой головой вряд ли хуже, чем в пижаме, подумал он. Кроме того он не верил, что боги вообще существуют. Он протянул тюрбан. Крестоманси завязал отрезок бледно-голубой ткани вокруг своего черно-желтого халата и, кажется, почувствовал себя удобнее.

– А теперь крепко держись за меня, – велел он, – и с тобой всё будет хорошо.

Он снова взял Таспера за руку и зашагал в небо, увлекая его за собой.

Некоторое время Таспер был слишком поражен, чтобы разговаривать. Он мог только дивиться тому, как они шагали в небо, словно по невидимой лестнице. Крестоманси шел с самым прозаичным видом, время от времени кашляя и немного дрожа, тем не менее продолжая крепко держать Таспера. Очень скоро город превратился в мешанину красиво освещенных кукольных домиков внизу с двумя красными пятнами пожаров. Звезды расстилались рядом с ними, над головой и под ногами, как если бы они уже поднялись над некоторыми из них.

– До Небес долгий подъем, – заметил Крестоманси. – Есть что-нибудь, что ты хотел бы узнать, пока мы идем?

– Да, – сказал Таспер. – Вы сказали, боги пытаются убить меня?

– Они пытаются устранить Мудреца Распада и, возможно, не понимают, что это одно и то же. Видишь ли, ты и есть Мудрец.

– Вовсе нет! – возразил Таспер. – Мудрец гораздо старше меня, и он задает вопросы, о которых я даже ни разу не задумывался, пока не услышал от него.

– Ах, да. Боюсь, тут возник ужасный порочный круг. Это вина того, кто пытался устранить тебя, когда ты был малышом. Насколько я смог понять, ты семь лет оставался трехлетним – до тех пор, пока не начал вызывать в нашем мире такое возмущение, что нам пришлось найти тебя и выпустить. Но в этом мире Тиры, где всё так четко организованно и неизменно, пророчество утверждало, что ты начнешь проповедовать Распад в возрасте двадцати трех лет или, во всяком случае, в этом самом году. Следовательно, проповедь должна была начаться в этом году. Тебе не было нужды появляться. Ты когда-нибудь говорил с кем-то, кто действительно слышал проповедь Мудреца?

– Нет, – ответил Таспер. – Если подумать.

– Никто и не слышал, – сказал Крестоманси. – В любом случае, ты начал с малого. Сначала ты написал книгу, на которую никто особо не обратил внимания…

– Это не так, – возразил Таспер. – Он… я… э, Мудрец писал книгу после проповедей.

– Но разве ты не понимаешь? Поскольку к тому времени ты вернулся в Тиру, событиям приходилось нагонять тебя. Поэтому они развивались в обратную сторону, пока ты не смог попасть туда, где должен быть. В ту комнату в постоялом дворе, в начале твоей карьеры. Полагаю, сейчас ты как раз достаточно взрослый, чтобы начать. И подозреваю, наши небесные друзья там наверху запоздало бросились туда и попытались прикончить тебя. Это не принесло бы им никакой пользы, как я вскоре и сообщу им.

Он снова начал кашлять. Они добрались до очень холодного места.

К этому моменту мир представлял собой темную арку под ними. Таспер видел солнечное зарево, показавшееся из-под мира. Они продолжали взбираться. Свет разрастался. Появилось солнце – громадное яркое пятно далеко внизу. К Тасперу снова пришло смутное воспоминание. Он изо всех сил пытался поверить, что всё это неправда, но не преуспел.

– Как вы всё это узнали? – резко спросил он.

– Ты слышал о боге по имени Окк? – прокашлял Крестоманси. – Он приходил поговорить со мной, когда тебе должно было быть столько лет, сколько тебе сейчас. Он был обеспокоен… – он снова кашлянул. – Мне лучше поберечь остаток дыхания для Небес.

Они продолжили взбираться. И звезды проплывали вокруг них, пока вещество, по которому они шагали, не изменилось и не стало плотнее. Вскоре они уже взбирались по темному трапу, который, по мере их продвижения наверх, вспыхивал перламутром. Здесь Крестоманси отпустил руку Таспера и с видом облегчения высморкался в носовой платок с золотой каймой. Перламутр трапа перешел в серебро, а серебро – в ослепительную белизну. Наконец, они пошли по ровной белизне – чертог за чертогом.

Боги собрались встретить их. И не выглядели радушными.

– Боюсь, мы неподобающе одеты, – пробормотал Крестоманси.

Таспер посмотрел на богов, а потом на Крестоманси, и неловко съежился. Каким бы причудливым и странным ни был наряд Крестоманси, он совершенно очевидно являлся домашней одеждой. Штуки на его ногах были меховыми домашними тапочками. А талию Крестоманси обвивал похожий на кусок голубого шнурка тюрбан, который должен бы быть на голове Таспера.

Боги были блистательны – в золотых брюках и украшенных драгоценными камнями тюрбанах, – и становились еще более блистательными по мере приближения к верховным богам. Внимание Таспера привлек бог в сияющей одежде из золота, который удивил его тем, что смотрел на него дружелюбно и почти обеспокоенно. Напротив него находилась громадная, кажущаяся жидкой фигура, увешанная жемчугами и бриллиантами. Этот бог быстро, но совершенно ясно подмигнул. Таспер испытывал слишком большое благоговение, чтобы реагировать, но Крестоманси спокойно подмигнул в ответ.