Текст книги "Разнообразная магия (ЛП)"

Автор книги: Диана Уинн Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

– Это умерший кудесник! – воскликнул Тонино. – О, быстрее! Помоги ему!

Кот медленно встал. Он боялся этой штуки. Так бывает, когда в спальню попадает птица – безнадежно охватывающая паника, – но когда он увидел, что штука вдруг превратилась в боб и начала стремительно падать к черному контейнеру, он кинулся в конец комнаты и нервно просунул руки в серую запутанную пелену паутины. Он едва успел оттолкнуть боб ребром левой ладони. Боб ударился о контейнер и отскочил на пол. Кот схватил его. Оказавшись в его руке, боб тут же раскололся, вырос и стал листом – больше, ярче и остроконечнее, чем все остальные. Кот перенес его, жужжащего в ладонях, и аккуратно поместил рядом с остальными, где он присоединился к прозрачной, пульсирующей, живой группе, сияющей под лампой. Словно рыбный косяк, подумал Кот.

– Он идет! – выдохнул Тонино. – Заставь их бежать!

Кот услышал, как открывается дверь наверху лестницы. Он махнул руками на скопление листьев.

– Кыш! – прошептал он. – Спрячьтесь где-нибудь!

Листья уклонились от его рук, но, к его раздражению, остались там, где были, паря за оловянным кувшином.

– О, уходите! – умолял их Тонино, когда Мастер Паукк стремительно слетел по лестнице.

Но они не двигались.

– Во что вы тут, мальчики, играете? – вопросил Мастер Паукк.

Он торопливо прошел через комнату к свисающей паутине.

– Согласно моей звездной карте Габриэль де Витт умер почти двадцать минут назад. Его душа должна уже прибыть сюда. Почему вы не постучали в дверь? Слишком заняты, набивая желудки, чтобы заметить? Так?

Он промчался мимо лампы и верстака, не посмотрев на них. Листья вздрогнули, когда в них ударил сердитый порыв ветра от его движения. Затем, к громадному облегчению Кота, большой новый лист поднял один бок, словно подзывающим жестом, и тихо скользнул через край верстака в тень под ним. Остальные повернулись и перелетели следом, точно ряд ныряющей камбалы – последним торопился старый чахлый лист. Кот и Тонино скосили глаза, чтобы убедиться, что их не видно, а потом снова быстро перевели взгляд на Мастера Паукка. Он раскидывал паутину вправо и влево, чтобы добраться до контейнера.

Он сдернул контейнер. Потряс его, повернулся, прижав к груди в таком изумлении и отчаянии, что Коту стало его почти жаль.

– Он пустой! – воскликнул Мастер Паукк.

Его лицо было лицом печальнейшей обезьяны в самом суровом зоопарке во всех мирах.

– Пустой! – повторил он. – Все пропали… Все души, которые я собрал, пропали! Души семи кудесников с девятью жизнями пропали, и новой здесь нет! Дело всей моей жизни! Что пошло не так? – и тут горе на его лице вдруг затвердело в гнев и подозрение. – Что вы, мальчики, сделали?

Кот думал, что испугается, когда Мастер Паукк поймет, что это их вина. И был слегка удивлен, что чувствует скорее напряжение, чем страх, и еще собранность. Очень помогало то, что напротив стоял Тонино, выглядевший спокойным и стойким.

– Они выбрались, – сообщил Кот.

– Они начали прорастать, – сказал Тонино. – Знаете, они были бобами, и бобы проросли. Почему вы расстроены, сэр? Вы собирались их проглотить?

– Конечно, собирался! – практически провыл Мастер Паукк. – Я перехватывал души умерших Крестоманси в течение более двухсот лет, глупый мальчишка! Когда их стало бы девять, и я проглотил бы их, я стал бы сильнейшим кудесником, что когда-либо существовал! А ты позволил им уйти!

– Но их было только восемь, – заметил Тонино.

Мастер Паукк обнял контейнер, прижав его к себе, и растянул рот в широкой улыбке.

– Нет, – сказал он. – Девять. У одного из вас, мальчики, моя девятая душа. А остальные восемь не могли выбраться из этой комнаты, – и он вдруг громко закричал: – Куда они делись?

Кот с Тонино подпрыгнули и попытались сделать вид, будто понятия не имеют. Но крик очевидно испугал мертвые души, прячущиеся под столом. Одна среднего размера, похожая на лист инжира, рванулась на свободу меж сломанных перекладин стула Кота и помчалась к открытой двери наверху лестницы. Мгновением позже все остальные хлынули за ней светящейся полосой, как будто не могли вынести мысли о том, чтобы остаться.

– Ага! – закричал мастер Паукк.

Он бросил контейнер и с невероятной скоростью пробежал через комнату и взлетел по трем первым ступенькам – как раз вовремя, чтобы перекрыть путь сбегающим душам. Дверь над ним с грохотом закрылась. Полоса листьев закружилась водоворотом, останавливаясь, почти на уровне нижней ступени, где они секунду подрожали в воздухе, а потом ринулись в сторону: большая новая душа летела во главе, а самая маленькая и старая отчаянно трепыхалась в конце.

Тогда Мастер Паукк спрыгнул со ступеней и выхватил из кучи хлама сачок.

– Живые, да? – пробормотал он. – Скоро положу этому конец!

Еще два сачка покинули кучу и сами по себе вложились один в руку Кота, а другой в руку Тонино.

– Вы выпустили их, – сказал он. – Вы их и поймаете.

И он прыжками помчался за летящей полоской душ, отведя назад сачок, готовясь накрыть их.

Кот с Тонино вскочили и принялись делать вид, будто тоже охотятся за убегающими душами, мешаясь у Мастера Паукка под ногами, когда только могли. Тонино неуклюже двигался вперед-назад совсем не там, где нужно, и, размахивал сачком, особенно когда был далеко от летящей полоски душ, и кричал:

– Поймал!

А потом:

– Тьфу, промахнулся!

Кот бегал рядом с Мастером Паукком, и каждый раз, когда Мастер Паукк замахивался, чтобы накрыть души, Кот тоже замахивался, либо толкая Мастера Паукка под локоть, либо скрещивая свой сачок с сачком Мастера Паукка так, чтобы он промахнулся.

Мастер Паукк вопил и рычал на него, но был слишком занят поимкой душ, чтобы что-нибудь сделать Коту. Они наворачивали круги по подвалу, словно в безумной игре лакросс^[5]. Посередине скакал Тонино, опрокидывая по пути сломанную мебель, а полоса сияющих, отчаянно перепуганных душ носилась по комнате на уровне пояса, сворачивала от свисающей паутины, и немного выше неслась вдоль стены с окном.

«Окно! – мысленно внушал им Кот, бегая рядом с Мастером Паукком. – Окно открыто!» Но они были слишком напуганы, чтобы заметить окно, и снова неслись к лестнице. Там у души в виде листа плюща, видимо, появилась мысль, что дверь по-прежнему открыта, и она попыталась метнуться наверх. Остальные остановились и повернули, чтобы последовать за ней.

Увидев это, Мастер Паукк снова закричал:

– Ага!

И бросился к ним с сачком наготове. Коту и Тонино пришлось совершить быстрый и поистине акробатический прыжок на лестницу, иначе их всех поймали бы на месте.

«Разделяйтесь, глупышки! – подумал Кот. – Почему вы не летите в разные стороны?»

Но перепуганные души, видимо, не могли вынести разделения. Кот чувствовал, как они думают, что потеряются, если останутся одни. Они продолжали нестись скоплением наверх в угол комнаты, а потом снова по кругу прямо под потолком. Мастер Паукк с поднятым сачком бежал за ними совсем близко, и Кот поспешил за ним. В один душераздирающий момент маленькая старая душа пролетела слишком близко к свисающей паутине и запуталась в ней. Остальные души опять закружились водоворотом, останавливаясь, и стали ее ждать. Кот добрался туда едва-едва вовремя. Сачки с лязгом столкнулись, когда Коту удалось споткнуться, рухнув в паутину, и растянуть ее в стороны, выпуская попавшуюся душу.

Когда она подлетела к остальным, Тонино проскакал через комнату и протиснулся за верстаком, на котором Кот стоял, когда открывал окно. Верстак с грохотом опрокинулся. Полоска душ как раз собиралась снова помчаться, но шум почти парализовал их. Тонино стоял, размахивая сачком туда-сюда рядом с окном, пытаясь намекнуть им.

Души поняли – по крайней мере, новая большая, которая принадлежала Габриэлю де Витту. Она радостно устремилась к окну. Светящаяся зеленая полоса остальных последовала за ним, и все вихрем промчались сквозь зазор в темную ночь, словно их вытянуло сквозняком.

«Слава Богу! – подумал Кот, опираясь на свой сачок и тяжело дыша. – Теперь ему нет смысла убивать нас».

Мастер Паукк испустил дикий вопль ярости:

– Вы открыли окно! Вы разрушили мои чары!

Он совершил швыряющий жест в сторону Кота, а потом в сторону Тонино. Кот почувствовал, как его окутывает легкая прочная липкость. Он едва успел подумать, что это напоминает ощущение, которое возникает, если случайно заденешь паутину, когда Мастер Паукк помчался наверх по подвальной лестнице. Кот и Тонино, как были взмокшие, выдохшиеся, покрытые грязью, обнаружили, что вынуждены помчаться по лестнице за ним следом.

– Отныне я не выпущу вас из поля зрения! – выдохнул Мастер Паукк, пока они пробегали верхнюю комнату.

Они двигались слишком быстро для Тонино, и он чуть не упал лицом вниз, когда они добрались до коридора. Кот дернул его, возвращая в вертикальное положение, пока Мастер Паукк распахивал парадную дверь, и они выбежали наружу на улицу. Там царила непроглядная тьма. Шторы на окнах во всех домах были задернуты, и нигде не было ни одного фонаря. Мастер Паукк, тяжело дыша, остановился и принялся с обезумевшим видом осматриваться.

Где-то с секунду Кот надеялся, что сбежавшие души улетели или, по крайней мере, им хватило ума спрятаться.

Но ума у душ не было. «У них нет настоящих мозгов, которыми они могли бы думать», – грустно подумал Кот. Они зависли маленьким скоплением в конце улицы, по-прежнему светясь зеленым, столь же легко различимые, как в подвале, и тревожно подпрыгивали, будто обсуждали, что теперь делать.

– Вон! – торжествующе выкрикнул Мастер Паукк и бросился по улице, практически таща за собой Кота и Тонино.

– О, улетайте! Идите в безопасное место! – выдохнул Тонино, пока они спотыкались по мостовой.

Души заметили их в самый последний момент – или же приняли решение своими несуществующими мозгами, Кот не был уверен, что именно. Во всяком случае, когда сачок Мастера Паукка понесся к ним, они взметнулись по спирали вверх, ведомые большой душой Габриэля де Витта, и исчезли за крышей дома на углу.

Мастер Паукк завопил от разочарования и тоже поднялся в воздух. Кота и Тонино потащило за ним следом – их крутило и сбивало набок. Прежде чем они сумели выпрямиться, их уже на бешеной скорости тащило мимо дымоходов и крыш.

А к тому времени, когда Кот потянул Тонино, Тонино вцепился в Кота, и они обнаружили, что могут использовать сачки, которые до сих пор держали в руках, чтобы удерживать равновесие в воздухе, они двигались еще быстрее, и ветер от этой скорости хлестал в глаза и трепал волосы. Они видели, как маленькое зеленое скопление душ летит впереди над изрытым полем с ослами, а потом – над лесом. Здесь появился большой месяц, которого Кот раньше не замечал – он лежал на спине среди облаков, и в его свете души выглядели еще ярче и зеленее.

– Быстрее! – рявкнул Мастер Паукк, когда они в свою очередь понеслись через лес.

– Летите так же быстро, как он. Летите, так же быстро, как он, – услышал Кот шепот Тонино.

И, похоже, именно это и произошло. Мастер Паукк несколько раз рявкал:

– Быстрее!

Один раз – когда луна исчезла, и под ними внезапно завертелись тысячи крыш и дымоходов. Снова – когда ненадолго пошел дождь. И еще раз – когда какой-то парк внизу освещала полная луна. Тем не менее маленькое зеленое скопление душ, несущееся впереди, оставалось ровно на том же расстоянии от них. Темный пейзаж внизу снова изменился, но они по-прежнему были ни ближе, ни дальше.

– Проклятье! – выдохнул Мастер Паукк. – Они перемещаются в будущее. Уже на сто пятьдесят лет. Мальчики, дайте мне ваши силы. Я приказываю!

Кот почувствовал, как из него через невидимую паутину, которая тащила его за Мастером Паукком, с силой высасывает энергию. Хотя ощущение не было приятным, оно отчасти сняло неопределенную опустошенность с его сознания. Смутные воспоминания пролетали в голове, пока они неслись вперед – большей частью лица и места: замок, красивый темноволосый мужчина, говорящий что-то саркастичное, леди в митенках, очень старый мужчина, лежащий в кровати. И запах. Вокруг очень старого мужчины в кровати висел тот же затхлый, больной запах, который густыми порывами исходил от мчавшегося впереди Мастера Паукка. Но Кот не мог собрать эти воспоминания в цельную картину. Проще было замечать, что дымоходы внизу теперь сменились деревней, расположившейся по краю полей, и слушать Тонино, который по-прежнему шептал:

– Летите так же быстро, как мы, летите так же быстро, как мы! – снова и снова.

– Ты используешь его чары, что ли? – прошептал Кот.

– Думаю, да, – прошептал Тонино в ответ. – Кажется, я вспомнил, как делал это раньше.

Кот, кажется, тоже вспомнил, что Тонино способен на такое, но прежде чем он успел понять, откуда знает, пейзаж внизу снова резко изменился. Теперь там были улицы, красиво освещенные газовыми фонарями, деревья, обрамляющие широкие дороги, и дома, которые стояли в садах на расстоянии друг от друга. Маленькая сияющая группа душ впереди неслась через деревенские поля, а потом над тускло мерцающей линией железной дороги.

– Я знаю это место! – сказал Кот. – Думаю, мы были здесь сегодня утром.

Почти одновременно Мастер Паукк растерянно заворчал:

– Я думал, он ведет их к себе домой, но мы уже пролетели мимо. Тогда куда они направляются?

Души впереди них промчались над несколькими высокими деревьями и почти сразу же нырнули вниз – к высокому зданию с рядами освещенных окон. Всё еще издавая озадаченные звуки и похрюкивая от усилия, Мастер Паукк потянул себя и Кота с Тонино мимо верхушек деревьев за ними следом.

Они успели вовремя, чтобы увидеть, как души сияющей полосой по-прежнему с большой душой во главе степенно проплывают внутрь через большую арочную дверь в центре здания. От одного этого вида Мастер Паукк завопил от ярости и бросил их всех вниз с такой скоростью, что Коту пришлось закрыть глаза. Даже быстрее, чем если бы они падали.

Они приземлились с сильнейшим ударом – к счастью, на мягкую лужайку. Тонино и Кот быстро встали, но Мастер Паукк тяжело дышал и шатался, задыхаясь – такой тонкий, сгорбленный и с бессмысленным выражением на лице, что почти мог быть настоящей обезьяной. Они ясно видели, как он опирается на сачок и пыхтит, поскольку из арочной двери здания падала широкая полоса света. Свет сиял на буквах, выгравированных в камне арки: «Больница Святого Сердца».

– Больница! – выдохнул Мастер Паукк. – Зачем они захотели прийти сюда? Не стойте, глазея, глупые мальчишки! Мы должны поймать их! – и он снова двинулся вперед, используя сачок как трость и бормоча: – О, почему я всегда становлюсь таким старым, когда попадаю в будущее? Пошли, вы, гнусные мальчишки, пошли!

Он протащил их через дверной проем в самый что ни на есть больничный коридор – длинный, бледно-зеленый, хорошо освещенный и так сильно пахнущий антисептиком, что он поглотил даже запах Мастера Паукка. Кот и Тонино вдруг четко осознали, насколько они грязные. Они пытались упираться. Но ближе к концу коридора, рядом с лестницей нервно плавало скопление душ – почти прозрачно-желтое в ярком освещении, – словно они опять не знали, что делать. Это, кажется, вдохнуло в Мастера Паукка второе дыхание. Он сорвался в галоп, размахивая сачком, и мальчиков потянуло за ним таким же галопом.

Когда они пробежали половину коридора, из одной из дверей вышла монахиня, несущая изогнутый лоток. Она была из тех монахинь, которые носят накрахмаленные головные уборы с большими отогнутыми краями, напоминающие корабль на всех парусах.

Не тот головной убор, в котором можно уворачиваться, подумал бы Кот. И однако она увернулась, когда Мастер Паукк ринулся на нее, словно дикая обезьяна в развевающемся черном пальто, а Кот и Тонино беспомощно помчались за ним. Головной убор монашки оскорбленно задрожал, и она попятилась в дверной проем, сжимая лоток и глядя, как они проносятся мимо.

Души увидели их приближение и приняли решение. Большая метнулась к лестнице, а остальные устремились следом – наверх вдоль нарисованной на стене четкой зеленой полосы. Мастер Паукк прыгнул на одной ноге, чтобы остановиться, развернулся и потопал по лестнице за ними. Так же, как и волей-неволей Кот с Тонино.

В тот момент, когда они все оказались наверху, там из палаты выходила еще одна монашка, придерживая дверь спиной, чтобы пронести большой поднос с бутылками. Души аккуратно обогнули ее громадный накрахмаленный головной убор и залетели в палату за ее спиной. Монашка их не увидела. Но она увидела прыгающего к двери, словно помешанная обезьяна, Мастера Паукка, лицо которого от усилия растянулось гримасой, и двух грязных, вспотевших, покрытых паутиной мальчиков позади него. Она выронила поднос и закричала.

Мастер Паукк оттолкнул ее в сторону и ворвался в палату, таща за собой мальчиков.

Они оказались в длинном, тускло освещенном пространстве с рядом кроватей по обеим сторонам. Души находились примерно на полпути по комнате, осторожно порхая своим обычным скоплением. Но в помещении не было тихо. У Кота возникло странное чувство, будто они ворвались на птичий базар. Воздух звенел от необычных каркающих звуков.

Ему понадобилось около секунды, чтобы понять, что карканье доносится из маленьких белых люлек, подвешенных к задней части каждой кровати. В кроватях лежали исключительно женщины, выглядевшие обессиленными, а в каждой люльке находился крошечный, сморщенный, краснолицый новорожденный младенец – по крайней мере, в люльке рядом с Котом было двое. Шум производили младенцы, и их подключалось всё больше и больше, когда крик монашки и звон бутылок, за которым последовал грохот двери и гневный крик Мастера Паукка, когда он протащил Кота и Тонино между кроватей, разбудил каждого младенца.

– Мы в родильном отделении, – сказал Кот, желая убраться отсюда.

Тонино страшно задыхался, но сумел ухмыльнуться:

– Знаю. В конце концов, души оказались умны.

– Остановите их! – кричал Мастер Паукк. – Не позволяйте им войти в младенцев! Они тогда уйдут навсегда!

Подняв сачок, он прыгнул на скопление душ.

Души, наконец, продемонстрировали соображение. Когда Мастер Паукк прыгнул, они группой поднялись над его размахивающим сачком, а потом разлетелись в восьми разных направлениях. Около секунды Мастеру Паукку удавалось держать их в воздухе, махая на них и крича, но потом две нырнули вниз у него за спиной.

Словно пара падающих звезд, лист плюща и лист инжира устремились к двум люлькам. Каждый на мгновение завис в воздухе над вопящим младенцем, а потом мягко опустился в его широко раскрытый орущий рот. И они исчезли. На лице младенцев появилось выражение крайнего удивления. А потом они завопили громче, чем прежде, скривив лица и размахивая в воздухе маленькими ручками. Должно быть, очень странно вдруг обнаружить, что у тебя две души, но Кот не заметил, чтобы от этого произошел какой-нибудь вред. И это было идеальное место, чтобы спрятаться от Мастера Паукка.

Он пихнул локтем Тонино:

– Думаю, нам стоит им помочь.

Тонино кивнул. Они двинулись по палате как раз в тот момент, когда ситуация начала становиться напряженной. Мастер Паукк носился туда-сюда, пытаясь поймать мечущиеся души, и большинство новоиспеченных матерей, какими бы уставшими они ни были, начали садиться и возражать. Они, похоже, не видели души, зато видели Мастера Паукка.

– И что это вы делаете, по-вашему? – вопросили несколько дам.

– Я не подпущу этого сумасшедшего к моему ребенку! – сказала еще одна.

Она выхватила своего вопящего младенца из люльки как раз в тот момент, когда над ним завис трепещущий кленовый лист, и прижала его к груди. Кленовый лист вынужден был броситься к следующей люльке, где сачок Мастера Паукка попытался накрыть его и промахнулся.

– Он умалишенный, – сказала мать в следующей кровати. – Вызовите помощь.

– Уже, – сказала мать в кровати напротив. – Я позвонила дважды.

– Бесполезно! – сказали несколько матерей.

И несколько матерей закричали на Мастера Паукка, чтобы он убирался, иначе они подадут на него в суд.

Тем временем души одна за другой ускользали от Мастера Паукка и исчезали в младенцах. Остались всего две: самая старая и самая новая. Самый старый лист по-прежнему оставался чахлым, хотя и немного подрос, но он явно был растерян и слаб. Все его попытки проникнуть в младенцев были робкими и медлительными, и каждый раз, когда к нему несся сачок Мастера Паукка, он был способен только трепыхнуться обратно к потолку, где завис самый новый и самый большой лист, возможно, пытаясь подсказать старому листу, что делать.

Старая душа снова робко спустилась, когда Кот и Тонино бросились помочь ей. Мастер Паукк ринулся назад поймать ее. Но затормозил до полной остановки, когда дверь палаты с грохотом раскрылась и приводящий в трепет голос спросил:

– И что, скажите на милость, всё это значит?

Это была настоятельница. Они бы поняли, кто она такая, не будь даже громадного накрахмаленного головного убора, строгости темно-синего одеяния, большого серебряного креста, висевшего на груди, или ее шести футов роста. Это было просто очевидно. Сила ее личности была такова, что, когда она прошла по палате, почти все младенцы перестали плакать.

Большая душа, которая была Габриэлем де Виттом, поспешно нырнула от потолка и едва успела исчезнуть в единственном еще плачущем ребенке. Матери, которые сидели, торопливо легли обратно, а та, которая взяла своего ребенка на руки, виновато сунула его обратно в люльку и тоже легла. Кот и Тонино, чувствуя себя такими же виноватыми, как остальные, замерли и постарались сделать вид, будто навещают новорожденного брата или сестру. Плоский рот Мастера Паукка распахнулся, как если бы настоятельница наложила на него чары. Но Кот не думал, что это магия. Когда холодный взгляд настоятельницы прошелся по нему, он понял: дело только в силе личности. Ему захотелось провалиться сквозь пол.

– Я не желаю знать, что вы здесь делаете, любезный, – сказала настоятельница Мастеру Паукку. – Я просто хочу, чтобы вы забрали свой сачок и своих грязных уличных мальчишек и ушли. Немедленно.

– Очень хорошо, мэм, – раболепно склонился Мастер Паукк.

Его волосатое обезьянье лицо виновато скривилось. На мгновение показалось, что он сделает то, что велено, и уйдет. Но чахлая растерянная старая душа, которая несчастно зависла наверху у потолка, внезапно решила, что у настоятельницы она будет в безопасности. Она спустилась трепещущей спиралью и приземлилась на ее громадный головной убор, где удобно устроилась, хрупкая и дрожащая, на самом высоком накрахмаленном кончике. Мастер Паукк пристально уставился на нее круглыми обезьяньими глазами.

– Уходите, любезный, – велела настоятельница.

Лицо Мастера Паукка съежилось.

– Я получу хотя бы эту, – услышал Кот его бормотание, и он совершил один из своих бросающих жестов: – Замри!

Настоятельница моментально застыла неподвижно, как статуя. Большинство младенцев снова начали плакать.

– Хорошо, – сказал Мастер Паукк. – Никогда не одобрял монахинь. Отвратительные религиозные создания.

Он встал на цыпочки, чтобы прихлопнуть сачком сидевшую на насесте старую душу. Но головной убор настоятельницы был слишком высок для него. Он колыхался и дребезжал, когда Мастер Паукк ударял по нему, а сама настоятельница раскачивалась, и вместо того, чтобы прихлопнуть душу, сачок отбросил ее в сторону – в люльку с близнецами. Оба как раз ревели.

Кот видел, как душа с облегчением нырнула, но не заметил, который из близнецов ее получил, поскольку Мастер Паукк сердито оттолкнул его и попытался отцепить люльку от кровати.

– Хотя бы эту я получу! – кричал он. – Я начну всё сначала, но у меня будет одна!

– Не будет! – воскликнула мать близнецов.

Она вылезла из кровати и двинулась на Мастера Паукка. Она была огромной. У нее были огромные руки, словно ими пахали и жали поля, месили тесто и натирали белье во время стирки, пока они не стали сильнее, чем у большинства мужчин. Остальное ее тело скрывалось в широкой белой ночной рубашке с оборками вокруг шеи, а над оборками виднелось на удивление красивое и очень решительное лицо.

Кот глянул на нее и почтительно протянул ей свой сачок, когда она прошагала мимо. Она поблагодарила его кивком и рассеянно перевернула сачок задом-наперед, так что сеть оказалась рядом с рукой.

– Отпустите люльку, – велела она, – иначе я заставлю вас сильно пожалеть.

Мастер Паукк поспешно повесил люльку обратно на кровать и попятился.

– Давайте будем благоразумны, мадам, – сказал он в самой своей слащавой и умиротворяющей манере. – У вас тут два чудесных ребенка. Что, если я дам вам за них золотую монету?

– Никогда в жизни не слышала ничего более отвратительного, – громадная леди размахнулась древком сачка, держа его обеими руками.

Мастер Паукк успел только завопить:

– Тогда две золотые монеты!

Ручка сачка со свистящим треском встретилась с его головой. Шляпа слетела с него, обнажая коричневый скальп с редкими волосами, и он с криком пошатнулся. А потом пошатнулся еще раз и упал на настоятельницу. Кот и Тонино едва успели удержать ее в вертикальном положении, подперев по бокам, когда Мастер Паукк с воем сполз вниз.

И когда он сползал, его обнаженная голова ударилась о серебряный крест, висевший на груди настоятельницы. Раздался странный хрустящий звук, за которым последовал сильный запах. Мастер Паукк весь передернулся и с гулким шлепком рухнул на пол. Кот обнаружил, что смотрит вниз на старое коричневое мертвое существо – настолько высохшее и сморщенное, что оно могло быть мумифицированной обезьяной. Оно выглядело так, словно умерло века назад.

Первым порывом Кота было встревоженно осмотреться в поисках души Мастера Паукка. Он не хотел, чтобы она пробралась в какого-нибудь ребенка. Но, похоже, если у Мастера Паукка и была душа, она ушла давным-давно. Кот ничего не увидел и не почувствовал. Он снова опустил взгляд на коричневое мумифицированное существо и с дрожью подумал: «Если таков злой кудесник, я не хочу быть похожим на это!» И тут он обнаружил, что вспомнил, кто он такой и что он тоже кудесник. И его внезапно настолько поглотили чувства и воспоминания, что он не мог пошевелиться.

Младенцы вокруг плакали во весь голос, а большинство их матерей аплодировали. Мать близнецов сидела на кровати и говорила, что чувствует себя довольно странно.

– Неудивительно! – сказала настоятельница. – Вы прекрасно справились, моя дорогая. Хороший быстрый удар – один из лучших, что я когда-либо видела.

Тонино по другую сторону от настоятельницы сделал то, что, как понял Кот, надо было сделать еще часы назад: закричал во весь свой сильный чистый голос:

– Крестоманси! Крестоманси, явитесь быстрее!

Пронесся порыв теплого воздуха, как от проходящего поезда, а вместе с ним – странный пряный запах из совершенно другой вселенной, и Крестоманси возник в палате почти лицом к лицу с настоятельницей.

Выглядел он крайне странно. По-видимому, на Конклаве Магов требовалось, чтобы Крестоманси был одет в обтягивающую белую блузу до бедер и невероятно мешковатые черные брюки. Из-за этого он казался выше настоятельницы и гораздо тоньше.

– А, матушка Джаниссария, – произнес он. – Добрый вечер. Кажется, мы встречались в прошлом году.

– На канонической конференции, и меня зовут матушка Джастиния, – ответила настоятельница. – Я невероятно рада видеть вас, сэр Кристофер. У нас тут небольшая проблема.

– Вижу, – сказал Крестоманси.

Он опустил взгляд на останки Мастера Паукка, а потом посмотрел на Кота и Тонино. Затем он обвел пристальным взглядом палату, воющих младенцев и таращившихся матерей, и на его лице начало появляться одно из самых озадаченных его выражений.

– Кажется, немного поздно для больничных посещений, – произнес он. – Может, кто-нибудь расскажет мне, почему мы все здесь?

Он приподнял бровь и сделал почти незаметный жест, от которого все младенцы перестали плакать и мирно заснули.

– Так-то лучше, – сказал он. – Тонино, объясняй.

Тонино рассказал всё четко и ясно. Было несколько раз, когда Кот мог бы вставить более подробные объяснения, но он едва в состоянии был произнести что бы то ни было, поскольку его охватил стыд. Дело не только в том, что он, кудесник с девятью жизнями, позволил Мастеру Паукку наложить на себя чары, заставившие его забыть, кто он такой – а он знал, что должен был заметить чары: наверняка, они находились внутри того наемного кэба, – но факт состоял в том, что он, Кот, был так поглощен обидой на Тонино, что чуть не довел их обоих до гибели.

Он чувствовал себя еще хуже из-за того, что Тонино постоянно повторял, что Кот прекрасно действовал и сумел использовать магию, несмотря на чары Мастера Паукка. Кот не думал, что это правда. Самое большее, что он мог сказать про себя: он был рад, что пожалел пойманные души и помог спасти их. И, пожалуй, он был рад обнаружить, что в конце концов Тонино ему нравится. Тонино всё это время был таким спокойным и стойким – идеальный товарищ. И Кот подозревал, что дублирующая магия Тонино сделала вдвое больше, чем его собственная.

– Значит, Габриэль де Витт умер, – грустно произнес Крестоманси.

– Не совсем, – ответил Тонино, обведя жестом спящих младенцев. – Он где-то здесь.

– А, да, но полагаю он – или она – теперь не знает, кто он такой, – ответил Крестоманси и вздохнул: – Значит, Невилл Паукк скрывался во временном пузыре, собирая души всех Крестоманси, так? И, вероятно, убивая подмастерьев, чтобы в ожидании продлевать свою жизнь. Большая удача, что он украл вас двоих. В противном случае мы бы его никогда не поймали. Но теперь, когда это произошло, полагаю, лучше избавиться от его останков: по-моему, они источник инфекции. Сколько лет этой больнице? – спросил он настоятельницу.

– Около семидесяти, – удивленно ответила она.

– А знаете ли вы, что здесь было до того, как ее построили?

Она пожала плечами, зашуршав головным убором:

– Думаю, просто зеленые поля.

– Отлично, – сказал Крестоманси. – Тогда я могу отправить его в прошлое, не перемещая его. Немного нехорошо по отношению к человеку, который наткнется на него в поле, но это соответствует тому, что я помню. Его должны найти мертвым во рве где-то неподалеку от Далвича. Будьте любезны, все отойдите назад.

Кот, Тонино и матушка Джастиния шагнули назад. Прежде чем они успели закончить движение, вокруг обезьяноподобного существа на полу появилось голубое сияние, и Невилл Паукк исчез. От него осталась быстро испаряющаяся лужа с сильным запахом больницы.

– Дезинфекция, – объяснил Крестоманси. – А теперь нам всё еще надо позаботиться о восьми душах. Кот, ты можешь вспомнить, в каких детей они вселились?

Коту стало еще более стыдно, чем раньше. Все дети казались ему одинаковыми. И всё так перемешалось, когда души бросались в разные стороны.