Текст книги "Разнообразная магия (ЛП)"

Автор книги: Диана Уинн Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

– Мы двигаемся на северо-восток, – сказал он. – Меня тошнит.

– Тогда сглатывай, – велел ему Кот. Единственное, в чем он был уверен: он должен заботиться об этом мальчике, кем бы тот ни был. – Теперь уже наверняка недалеко, – успокаивающе добавил он.

Затем он задумался, что или где «недалеко». Он был слегка озадачен, поняв, что не имеет ни малейшего представления.

По крайней мере, насчет недалеко он, похоже, оказался прав. Пять минут спустя, как раз когда глотки другого мальчика становились отчаянными, кучер сверху закричал:

– Тпрру!

Кэб с визгом остановился, и дверь рядом с Котом открылась. Кот моргнул на серый свет над грязной мостовой и над рядом старых-старых домов, простиравшихся насколько хватало взгляда в обоих направлениях. «Должно быть, мы в предместьях Лондона», – подумал он. Пока Кот недоумевал над этим, кучер сказал:

– Два блондинистых паренька, как вы сказали, начальник.

Человек, открывший дверь, заглянул через нее, чтобы внимательно посмотреть на них. Они оказались лицом к лицу с низеньким пожилым мужчиной в грязной черной мантии. Внимательные круглые карие глаза и небритое коричневое лицо, всё иссеченное складками и морщинами, так походили на обезьяньи, что только мягкая черная шляпа, похожая на священническую, показывала, что это человек, а не обезьяна. А может, и нет. Кот странным образом обнаружил, что не уверен ни в чем.

Плоский обезьяний рот растянулся в усмешке.

– Ах, да, те, что нужно, – сказал мужчина. – Как приказано.

У него был сухой резкий голос, который отрывисто приказал:

– Выбирайтесь. И поторопитесь.

Пока Кот и Тонино послушно вылезали наружу, оказавшись на длинной улице из старых полуразрушенных домов – все они немного отличались друг от друга, как коттеджи, построенные для городка, – человек в черной мантии протянул кучеру золотую монету.

– Зачарована, чтобы вернуть вас обратно, – пробормотал он.

Сложно было понять, разговаривает он сам с собой или с кучером, но кучер всё равно с величайшим уважением коснулся шляпы приветственным жестом, щелкнул кнутом и поехал прочь, скрипя и грохоча. Кэб удалялся от них по полуразрушенной улице будто рывками, и после каждого рывка разглядеть его становилось сложнее. Еще не достигнув конца улицы, он рывком полностью исчез из вида.

Они таращились ему вслед.

– Почему это произошло? – спросил Тонино.

– Принадлежит будущему, не так ли? – резко ответил обезьяноподобный человек.

И опять же – он мог разговаривать и сам с собой. Но затем он, видимо, заметил их.

– Пошли. Никаких глупых вопросов. Не каждый день я нанимаю двух подмастерьев из богадельни. И я хочу, чтобы вы заслужили свое содержание работой по дому. Пошли.

Он повернулся и поспешил в стоявший рядом дом. Озадаченные, они прошли следом – через некрашеную парадную дверь, которая с хлопком закрылась за ними, в темный деревянный коридор. За ним находилась большая комната, которая была гораздо светлее благодаря ряду грязных окон, выходивших на кусты. Когда человек-обезьяна быстро провел их через нее, Кот опознал место как мастерскую мага. Она источала запах магии и драконьей крови, а почти по всему полу были нарисованы меловые символы. У Кота возникло мучительное чувство, что он должен бы знать, для чего предназначены большинство символов, и что они немного не в том порядке, к которому он привык, но, когда он подумал об этом, символы потеряли для него смысл.

Главное, что он заметил – ряд звездных диаграмм вдоль стены. Их было восемь, каждая последующая новее предыдущей: начиная от старой коричневой слева и заканчивая белой недавно нарисованной справа, после разрыва, где была сцарапана девятая диаграмма.

– Отказался от нее. Слишком хорошая защита, – заметил человек-обезьяна, когда Кот посмотрел на разрыв.

И опять же, возможно, он разговаривал сам с собой, поскольку он тут же развернулся и открыл дверь в конце комнаты.

– Пошли, пошли, – рявкнул он и поспешил вниз по уходившим вбок каменным ступеням в холодный каменный подвал под домом.

Поспешив следом, Кот успел только подумать, что последняя диаграмма – та, которая после сцарапанной – выглядит как-то неприятно знакомой, когда человек-обезьяна развернулся к ним внизу лестницы.

– А теперь, – сказал он, – как вас зовут?

Это казалось абсолютно разумным вопросом, но они дрожали, стоя на ледяных плитах, и смотрели то на него, то друг на друга. Ни один из них не имел ни малейшего представления.

Человек вздохнул от их глупости.

– Слишком много забывчивости, – пробормотал он в той манере, из-за которой казалось, будто он разговаривает сам с собой. Он указал на Кота и спросил Тонино: – Хорошо. Как его зовут?

– Э-э, – произнес Тонино, – его имя что-то значит. На латыни, кажется. Феликс или что-то вроде того. Да, Феликс^[3].

– А его как зовут? – спросил человек Кота.

– Тони, – ответил Кот.

Это имя не казалось ему совершенно правильным – не больше, чем Феликс, – но он не в состоянии был подойти к истине ближе.

– Его зовут Тони.

– Не Эрик? – резко произнес человек. – Который из вас Эрик?

Оба покачали головами, хотя у Кота мелькнула слабая мысль, что имя означало редкий вид вереска^[4]. Эта мысль была такой идиотской, что он немедленно отбросил ее.

– Отлично, – резко произнес человек. – Тони и Феликс, вы теперь мои подмастерья. В этой комнате вы будете есть и спать. Там найдете матрасы, – он указал коричневой волосатой рукой в сумрачный угол. – В этом углу находятся метлы и совок для мусора. Я требую, чтобы вы подмели эту комнату и приложили все силы, чтобы навести здесь порядок. Как только закончите, можете разложить матрасы.

– Пожалуйста, сэр… – начал Тонино.

Он испуганно замолчал, когда старое небритое обезьянье лицо повернулось и уставилось на него. А потом сказал явно не то, что собирался сказать изначально:

– Пожалуйста, сэр, как мы должны к вам обращаться?

– Меня знают как Мастера Паукка, – резко ответил человек. – Вы будете обращаться ко мне: Мастер.

Имя вызвало у Кота короткий холодный приступ тревоги. Он отнес его к тому, что старик с обезьяньим лицом уже сильно ему не нравился. От него исходил запах – старой одежды, затхлости и болезни, – который напоминал Коту о… о… о чем-то, что он не мог по-настоящему вспомнить, и от чего становилось страшно и не по себе. Чтобы прогнать эти ощущения, он сказал то, что на самом деле собирался сказать Тонино:

– Сэр, мы еще не обедали.

Круглые обезьяньи глаза Мастера Паукка моргнули в сторону Кота.

– В самом деле? Что ж, возможно, вы получите еду, как только подметете и приберете эту комнату.

С этими словами он повернулся и побежал наверх по каменной лестнице к двери, его затхлое черное пальто при этом взвилось вихрем. Наверху он остановился.

– Не пытайтесь использовать магию, – сказал он. – Я не потерплю здесь ничего подобного. Никаких глупостей. Это место находится во временном отрезке, отделенном от всех остальных времен, и вы должны вести себя здесь примерно.

Он вышел за дверь и закрыл ее за собой. Они услышали, как с другой стороны прочно опустился засов.

Эта дверь была единственным выходом из подвала. В каменных стенах было только одно высоко расположенное окно, плотно закрытое и слишком грязное, чтобы сквозь него что-то разглядеть, из которого лился скудный серый свет. Кот с Тонино уставились на дверь, на окно, а потом друг на друга.

– Что он подразумевал под не пытаться использовать магию? – спросил Тонино. – Ты можешь использовать магию?

– Не думаю, – ответил Кот. – А ты?

– Я… Я не могу вспомнить, – несчастно произнес Тонино. – У меня в голове пусто.

То же самое происходило с Котом каждый раз, когда он пытался думать об этом. Он ни в чем не был уверен, в том числе, почему они здесь и должен ли он испытывать страх или просто тоску. Он ухватился за две вещи, в которых был уверен: Тонино младше него, и Кот должен заботиться о нем.

Тонино дрожал.

– Давай найдем метлы и начнем подметать, – сказал Кот. – Это нас согреет, а когда мы закончим, он даст нам что-нибудь поесть.

– Возможно, даст, – уточнил Тонино. – Ты веришь или доверяешь ему?

– Нет, – ответил Кот. Было что-то еще, что совершенно выветрилось из его помутненного рассудка. – Лучше не давать ему повод не кормить нас.

В углу рядом с лестницей они нашли две потрепанные метлы и совок с длинной ручкой. Вместе с кучей поразительно разнообразного хлама: ржавые жестяные банки, затянутые паутиной доски, тряпки, настолько старые, что превратились в груды грязи, трости, разбитые кувшины, сачки, удочки, половина каретного колеса, сломанные зонтики, часовые механизмы и вещи, которые сгнили слишком сильно, чтобы можно было догадаться, чем они когда-то были. И они приступили к уборке комнаты.

Не сговариваясь, они начали с того конца, где располагалась лестница. Этот конец был чище. Оставшуюся часть комнаты заполнял хаос расщепленных старых верстаков и сломанных стульев, нагромождение которых становилось всё больше по мере приближения к дальнему концу, где стена целиком была завешена паутиной, более толстой и пыльной, чем Коту представлялось возможным. Кроме того, рядом с лестницей они могли слышать, как Мастер Паукк скрипит и бормочет в комнате наверху, и было разумным предположить, что он тоже может их слышать. У обоих засело в голове, что если он услышит, как они по-настоящему усердно трудятся, он может решить принести им что-нибудь поесть.

Казалось, они подметали несколько часов. Наименее вонючие старые тряпки они использовали для протирания пыли. Кот нашел старый мешок, в который они шумно запихивали пыль, паутину и разбитое стекло. Они стучали метлами. Тонино с потрясающим грохотом вытащил еще одну кучу хлама из другого угла и нашел среди нее матрасы. Грязные комковатые штуковины, настолько влажные, что на ощупь чувствовались мокрыми.

Кот шумно прошлепал по комнате, собрав кучу из большинства сломанных стульев, и повесил на нее пахнувшие плесенью матрасы, чтобы проветрить. К этому времени, к легкому удивлению Кота, больше половины комнаты оказалась чистой. Пыль висела в воздухе, из-за чего у Тонино текло из носа и слезились глаза, заполняла одежду и волосы и прочерчивала лица серыми полосами. Их руки стали черными, а ногти – еще чернее. Они хотели есть, пить и устали до изнеможения.

– Мне нужно попить, – прохрипел Тонино.

Кот еще раз очень шумно подмел лестницу, но Мастер Паукк не подал никаких признаков, что услышал. Возможно, стоит покричать? Чтобы набраться на это мужества, понадобилось настоящее усилие. И почему-то Кот не мог заставить себя назвать Мастера Паукка Мастером, как бы ни старался. Он вежливо постучал в дверь и позвал:

– Простите, сэр! Простите, пожалуйста, мы ужасно хотим пить.

Ответа не последовало. Приложив ухо к двери, Кот уже не услышал звуков от передвижений Мастера Паукка. Он угрюмо спустился обратно.

– Не думаю, что он сейчас там.

Тонино вздохнул:

– Он узнает, когда эта комната будет чиста, и тогда вернется, но не раньше. Я уверен, он кудесник.

– В любом случае, ничто не мешает нам отдохнуть, – сказал Кот.

Он подтащил к стене два матраса и сделал из них сиденье. Оба с облегчением сели. Матрасы по-прежнему были крайне влажными и ужасно воняли. Оба попытались не обращать внимания.

– Откуда ты знаешь, что он кудесник? – спросил Кот, чтобы отвлечься от вони и сырости.

– Глаза, – ответил Тонино. – У тебя такие же глаза.

Кот подумал о круглых блестящих глазах Мастера Паукка и передернулся.

– Они вовсе не такие, как мои! Мои глаза голубые.

Тонино опустил голову, подперев ее руками:

– Прости. На мгновение я подумал, что ты кудесник. Теперь я не знаю, что и думать.

Это заставило Кота неловко поерзать. Если позволить себе это заметить, каждый раз, стоило ему подумать о чем-то, а особенно о магии, возникало пугающее ощущение, будто думать не о чем. В этом холодном подвале, казалось, было только здесь и сейчас, и ужасный запах гнилого дыхания, исходящий от матрасов, и сырость, выползающая вместе с запахом и пробирающаяся сквозь одежду.

Тонино рядом с ним снова задрожал.

– Так не годится, – сказал Кот. – Вставай.

Тонино поднялся на ноги.

– Думаю, какие-то чары здесь заставляют нас слушаться, – заметил он. – Он сказал нам, что мы можем разложить матрасы после того, как комната будет чистой.

– Мне наплевать, – сказал Кот.

Он подобрал верхний матрас и встряхнул его, пытаясь вытряхнуть запах – или чары.

Это оказалось большой ошибкой. В ту же секунду весь подвал заполнился густой, удушающей, вонючей, комковатой пылью. Они едва могли видеть друг друга. И то, что Кот все-таки разглядел, вызывало тревогу. Тонино согнулся пополам, кашляя и кашляя – ужасным отрывистым и сухим кашлем с надрывным задыхающимся звуком каждый раз, когда Тонино пытался вдохнуть. Выглядело так, будто Тонино сейчас умрет от удушья, и это настолько пугало Кота, что он терял те крохи рассудка, что у него еще оставались.

Он выронил матрас, подняв еще одно облако пыли, схватил метлу и с остервенением страха и вины побежал по лестнице наверх, где заколотил в дверь ручкой метлы.

– Помогите! – завопил он. – Тони задыхается! Помогите!

Ничего не произошло. Как только Кот перестал стучать в дверь, по тишине с той стороны он понял, что Мастер Паукк не утруждается слушать. Он сбежал обратно вниз, в густую-густую пыль, схватил задыхающегося Тонино за локоть и подтолкнул его наверх по ступеням.

– Вставай рядом с дверью, – велел он. – Там чище.

Он слышал, как Тонино, задыхаясь, поднялся, в то время как сам побежал к грязному, темному, высокорасположенному окну и ударил в него ручкой метлы, как копьем.

Кот собирался разбить его. Но запачканное стекло просто пошло трещинами, точно белая звезда, и никак не разбивалось больше, как бы сильно Кот не колотил в него метлой. К этому моменту он кашлял почти так же ужасно, как Тонино. И был зол. Мастер Паукк пытался сломить их дух. Что ж, ничего у него не выйдет! Кот подтащил под окно один из тяжелых расщепленных верстаков и взобрался на него.

Окно было из тех, у которых половина опускается, а половина поднимается. Встав на верстак, Кот оказался носом на уровне старой ржавой задвижки, которая держала две смыкающиеся посередине половины. Он взялся за задвижку и сердито вывернул ее. Она рассыпалась в его руках на кусочки, но по крайней мере больше не удерживала окно закрытым. Кот бросил кусочки вниз и всеми пальцами ухватился за грязную раму. И толкнул. И потянул. И затряс.

– Давай помогу, – хрипло произнес Тонино, забравшись к Коту и сильно выдохнув, поскольку задерживал дыхание, пока шел через комнату.

Кот благодарно подвинулся, и они толкнули вдвоем. К их радости, верхняя половина окна дернулась и заскользила, образовав зазор примерно в пять дюймов над их головами. Сквозь него они могли увидеть снаружи только нижнюю часть ограды на уровне мостовой и пару ног, проходивших мимо – ног в старомодной обуви с высокими каблуками и пряжками спереди.

Это показалось им странным. Как и то, как теплые струи свежего воздуха сквозь открытую щель дохнули им в лицо в тот же момент, когда облака пыли устремились наружу. Но они не стали останавливаться, чтобы подумать об этом. Им обоим пришло в голову, что если они смогут подтолкнуть верхнюю половину окна до самого конца, то смогут выбраться наружу. Они вцепились обеими руками в верхнюю часть окна, угрюмо толкая.

Но, похоже, никакие усилия не могли заставить окно открыться больше. Когда Кот, тяжело дыша, остановился, Тонино заколотил кулаком по нижней части окна и закричал очередной проходившей мимо паре ботинок с пряжками:

– Помогите! Помогите! Мы заперты здесь!

Ноги прошли, даже не задержавшись.

– Они не слышали, – сказал Кот. – Должно быть, это чары.

– Тогда что нам делать? – завыл Тонино. – Я так голоден!

Кот тоже был голоден. Насколько он мог понять, сейчас было уже время вечернего чая – по меньшей мере. Он подумал о чае в замке с сэндвичами с салатом и пирожными с кремом… Постойте-ка! Что за замок? Но вспышка воспоминания ушла, оставив лишь представление о сэндвичах с салатом – роскошных, со срезанной корочкой – и пирожных, сочащихся джемом и кремом. Желудок Кота заворчал, и он почувствовал, что готов завыть, как Тонино. Но он знал, что должен быть благоразумным, потому что старше Тонино.

– Он сказал, мы можем получить еду, когда уберем всю комнату, – напомнил он Тонино. – Лучше нам продолжить и покончить с этим.

Они слезли и снова приступили к работе. На этот раз Кот попытался организовать ее как следует. Он следил, чтобы они работали только короткими рывками, и нашел два не совсем сломанных стула, чтобы они могли посидеть отдохнуть, пока очередная куча пыли всасывалась через открытое окно. Они медленно продвигались к дальнему концу подвала. К тому времени, когда свет, проникающий сквозь грязь на окне, стал золотым светом позднего вечера, они были готовы приступить к задней стене.

Они совсем к этому не стремились. Тот конец от пола до потолка был завешан массой грязной пыльной паутины, по меньшей мере в два фута толщиной, дрожащей и вздымающейся серой зловещей массой на сквозняке от окна. Под завесами паутины, они могли разглядеть еще один расщепленный верстак. А на нем в самом центре стоял какой-то маленький черный контейнер.

– Как думаешь, что это? – поинтересовался Тонино.

– Посмотрю. Полагаю, очередной старый хлам.

Кот с содроганием просунул левую руку сквозь паутину, ненавидя ее липкое мягкое прикосновение, и взял черную штуку.

Как только пальцы сомкнулись на ней, у него возникло ощущение, что это важно. Но когда он осторожно вытянул ее наружу, насколько можно избегая прикасаться к паутине, она оказалась просто старой черной жестяной коробкой с неумело проделанной в крышке круглой дыркой.

– Всего лишь жестяная коробочка для чая, – сказал он. – Похоже, кто-то пытался переделать ее в копилку.

Он потряс ее. Внутри что-то резко загремело.

– Посмотри, что там, – сказал Тонино. – Возможно, что-то ценное.

Кот подцепил крышку, обзаведясь в процессе новым большим пятном черной грязи на лице. Жестянку покрывал столетиями копившийся закопченный жир. Но крышка довольно легко сдвинулась и со стуком снялась. Внутри находилась горстка красной фасоли. Семь штук.

Чтобы убедиться, Кот высыпал их на ладонь, и, к его глубокому разочарованию, они действительно оказались фасолью. Должно быть, фасолинки пролежали в жестянке очень долго. Четыре были сморщенными и ссохшимися, а одна – такой старой, что стала просто высохшим коричневым комком. Было ясно, что в них нет ничего ценного.

– Фасоль! – с отвращением произнес Кот.

– О, да, – сказал Тонино, – но подумай о Джеке и Бобовом стебле.

Они уставились друг на друга. В подвале кудесника возможно всё. Оба представили, как мощные бобовые стебли прорастают сквозь потолок и дальше, сквозь крышу дома, а они взбираются по ним – прочь от Мастера Паукка и его силы. Пока они таращились, на другом конце комнаты раздался звук снимаемого с двери засова.

Кот поспешно сунул горсть бобов в карман и прихлопнул крышку обратно на жестянку, а Тонино подобрал свою метлу. Тонино подождал, пока Кот аккуратно положит старую жестянку на прежнее место – среди паутины на незапыленном кружке на деревянном верстаке, – а потом потянулся метлой наверх и начал благонравно сметать валы паутины со стены.

Мастер Паукк распахнул дверь и помчался вниз по каменным ступеням, крича:

– Нет, нет, нет, ты, никудышный мальчишка! Прекрати немедленно! Ты разве не можешь узнать чары, когда видишь их?

Он пронесся через комнату и наступал на Тонино, подняв сжатую в кулак руку.

Тонино со стуком выронил метлу и попятился. Кот не был уверен, собирается ли Мастер Паукк ударить Тонино или наложить на него чары, но всё равно быстро встал между ними.

– Вы не имеете права бить его, – сказал он. – Вы велели нам убраться здесь.

На мгновение Мастер Паукк склонился над ними, явно кипя от ярости. От его дыхания Кот ощутил запах неопрятного старика, а от черного пальто – запах плесени. Он посмотрел в круглые сверкающие глаза, на шевелящиеся морщины и длинные волоски на лице Мастера Паукка, и не меньше, чем страх, почувствовал тошноту.

– И вы обещали нам еду, когда мы закончим, – добавил он.

Мастер Паукк проигнорировал его, хотя, кажется, немного взял под контроль свою ярость.

– Ради этих чар, – произнес он в той манере, из-за которой казалось, будто он разговаривает сам с собой; вокруг его широкого безгубого рта виднелись маленькие белые пятнышки. – Ради этих чар я оставался живым бесчисленные годы сверх отмеренного мне срока. Эти чары изменят мир. Эти чары подарят мне мир! А один несчастный мальчишка едва не уничтожил их, пытаясь смести со стены!

– Я не знал, что это чары, – запротестовал Тонино. – Для чего они предназначены?

Мастер Паукк засмеялся – тихим смехом с закрытым ртом, будто запирал внутри тайны.

– Предназначены? – сказал он. – Они предназначены создать кудесника с десятью жизнями, который должен быть могущественнее любого из ваших Крестоманси. И они сделают это, при условии что ни один из вас больше не будет в них соваться. Не смейте прикасаться к ним!

Он обошел их и зажестикулировал в сторону стены, как если бы сплетал или скручивал что-то. Серая полоса паутины, которую сорвал Тонино, вскинулась сама по себе и поднялась обратно. Тогда Мастер Паукк совершил руками разравнивающие и вертящиеся движения, и паутина начала двигаться туда-сюда, по мере движения становясь толще и подтягиваясь наверх, чтобы приклеиться к потолку. Коту показалось, что он видит множество маленьких почти невидимых ползающих существ, суетящихся по серой полосе, восстанавливающих чары по желанию Мастера Паукка, и ему пришлось отвернуться. Однако Тонино уставился на них с изумлением и интересом.

– Вот, – наконец произнес Мастер Паукк. – Больше не приближайтесь к ним.

Он повернулся, чтобы уйти.

– Подождите, – позвал Кот. – Вы обещали нам что-нибудь поесть. Сэр, – быстро добавил он, когда Мастер Паукк сердито развернулся к нему. – Мы убрали комнату, сэр.

– Я дам вам еды, – сказал Мастер Паукк, – когда вы скажете, кто из вас Эрик.

Это имя, как и прежде, ничего для них не значило. Но оба так проголодались, что Кот тут же указал на Тонино, а Тонино столь же поспешно указал на Кота.

– Он, – хором произнесли они.

– Понимаю, – рявкнул Мастер Паукк. – Вы не знаете.

Он снова развернулся и поспешил прочь, бормоча сам себе. Бормотание превратилось в отчетливую речь, когда Мастер Паукк вскарабкался по ступеням. Должно быть, он решил, что оттуда они его не услышат.

– И я тоже не знаю, который из вас, проклятье! Мне просто придется убить обоих – одного из вас, видимо, несколько раз.

Когда дверь шумно захлопнулась, Кот и Тонино уставились друг на друга, впервые испугавшись по-настоящему.

– Давай еще раз попробуем окно, – предложил Кот.

Но окно по-прежнему не желало шевелиться. Кот стоял на верстаке, размахивая ручкой метлы, просунутой в открытое пространство в надежде разрушить чары, когда услышал, как дверь снова открывается. Он поспешно спустился и поднял метлу как оружие.

Мастер Паукк зашел с зажженной лампой, которую поставил на верхней ступеньке. Они были рады увидеть свет: в подвале уже становилось темно. Они наблюдали, как Мастер Паукк повернулся и подтолкнул на верхнюю ступеньку к лампе поднос.

– Вот ваш ужин, мальчики, – сказал он. – И вот что я хочу, чтобы вы теперь сделали. Слушайте внимательно. Я хочу, чтобы вы наблюдали за чарами в конце комнаты. Не спускайте с них глаз. Как только увидите, что в них что-то изменилось, вы должны постучать в дверь и сообщить мне. Сделайте это, и в награду каждый получит смородиновый пирог.

Теперь в Мастере Паукке появилось слащавое дружелюбие, которое заставило обоих мальчиков почувствовать себя неуютно. Кот пихнул Тонино локтем, и Тонино попытался выяснить, из-за чего возникла эта новая дружелюбность.

– А что, вы думаете, может случиться с этими чарами? – спросил он, выглядя очень искренним и невинным.

– Чтобы мы знали, что искать, – пояснил Кот.

Мастер Паукк поколебался, явно размышляя, что им сказать, после чего сообщил:

– Вы увидите волнение. Да, волнение среди паутины. Выглядеть будет довольно странно, но вы не должны пугаться. Это будет всего лишь душа кудесника, который в настоящий момент находится на смертном одре, и она почти сразу же безобидно превратится в боб. Убедитесь, что боб упал точно в контейнер на верстаке, а потом сообщите мне. И тогда оба получите по смородиновому пирогу. Сделаете это, и каждый получит по пирогу. Вы же хорошие мальчики, правда?

– О, да, – заверили они его.

– Хорошо, – Мастер Паукк попятился обратно и закрыл дверь.

Кот и Тонино осторожно поднялись посмотреть на поднос. На нем стоял оловянный кувшин с водой, маленькая черствая булка и кусок сыра, такого старого и запотевшего, что он походил на кусок мыла, который кто-то только что использовал.

– Думаешь, отравлено? – спросил Тонино.

Кот подумал об этом. В каком-то смысле они одержали победу, заставив Мастера Паукка дать им поесть, но было совершенно ясно, что Мастер Паукк всё равно не собирается тратить приличные продукты на тех, кого планирует убить. Он дал им эту еду, просто чтобы усыпить их бдительность.

– Нет, – ответил Кот. – Тогда он использовал бы еду получше. Готов поспорить, что отравленными будут смородиновые пироги.

Пока они относили вниз лампу и поднос и ставили их на верстак в центре комнаты, Тонино явно пришел к тому же выводу.

– Он сказал, – заметил он, – что поддерживает в себе жизнь гораздо дольше нормальной продолжительности жизни. Думаешь, он добивается этого, убивая мальчиков – своих подмастерьев?

Кот подтащил к верстаку два наименее шатающихся стула.

– Не знаю, – сказал он, – но возможно. Думаю, когда тот призрак кудесника попадет сюда, мы должны попросить его помочь.

– Хорошая идея, – сказал Тонино и с сомнением добавил: – Если он сможет.

– Конечно, сможет. Он по-прежнему останется кудесником, даже если он призрак.

Они разорвали твердый хлеб на кусочки и принялись грызть резиновый сыр, по очереди глотая воду из оловянного кувшина. Она была несвежей и пахла прудом. У Кота почти сразу же заболел желудок. Возможно, он ошибся в своих рассуждениях, и в конце концов этот отвратительный ужин был отравлен. А с другой стороны, возможно, просто еда была несъедобной. Или просто одна мысль о яде заставляла его желудок считать, что она отравлена.

Он внимательно наблюдал за Тонино, не покажет ли тот признаки отравления. Но Тонино явно доверял суждению Кота. Пока Тонино ел, его глаза в мягком свете лампы становились ярче, а грязные впавшие щеки – круглее и розовее. Кот посмотрел, как он зубами соскребает с корки последние остатки сыра, и решил, что в этой еде яда нет. Его желудок немного разжался.

– Я всё еще голоден, – сказал Тонино, с сожалением положив корку. – Я так голоден, что мог бы съесть те сухие бобы.

Кот вспомнил, что засунул бобы в карман, когда Мастер Паукк спустился по лестнице. Он вытащил их и положил все семь под лампой. И с удивлением обнаружил, что они стали более блестящими и пухлыми, чем раньше. Четыре полностью потеряли морщины. Даже самый старый и высохший больше походил на боб и меньше на высушенный коричневый комок. В свете лампы они мягко сияли красным и фиолетовым.

– Интересно, – произнес он, ткнув их пальцем. – Интересно, не являются ли кудесниками и эти?

– Возможно, – сказал Тонино, уставившись на них. – Он сказал, что создает кудесника с десятью жизнями. Здесь, наверное, семь жизней, и восьмая скоро поступит. А откуда он возьмет еще две?

«От нас», – подумал Кот и понадеялся, что Тонино об этом не подумает.

Но в этот момент самый новый и блестящий боб внезапно подпрыгнул и стал безостановочно переворачиваться. Тонино забыл, о чем они говорили, и завороженно нагнулся вперед.

– Он живой! А остальные тоже живые?

Похоже, да. Один за другим бобы начали шевелиться и переворачиваться. В итоге катались и прыгали все, даже самый старый боб, хотя этот последний, видимо, был способен только покачиваться с боку на бок. Самый новый боб теперь переворачивался так энергично, что чуть не спрыгнул с верстака. Кот поймал его и положил обратно к другим.

– Интересно, прорастут ли они? – произнес он.

– Бобовые стебли, – сказал Тонино. – О, пожалуйста, да!

Пока он говорил, самый новый боб раскололся вдоль, открывая бледную зеленоватую внутреннюю часть, которая явно была очень даже живой. Но это не походило на то, как прорастает боб. А скорее на то, как жук раскрывает крылья. Мгновение мальчики могли видеть, как две пятнистые пурпурно-красные половинки его кожуры раскрываются, будто панцирь крыльев, а потом они словно сплавились с остальным. После этого развернулось бледное зеленоватое прозрачное растущее нечто. Растущее нечто быстро растянулось в плоскость с несколькими вершинами, пока не стало похожим на парящий лист платана из зеленоватого света. На нем имелись нежные прожилки, и он слегка пульсировал.

К этому моменту остальные пять тоже раскалывались и растягивались. Каждый отращивал вершины и прожилки, но с немного разными формами, так что Кот думал о них как о листьях плюща, инжира, винограда, клена и платана. Даже самый старый седьмой боб пытался расколоться. Но он был таким ссохшимся и твердым и явно испытывал такие трудности, что Тонино положил указательные пальцы на каждую его половинку и помог ему раскрыться.

– О, кудесники, пожалуйста, помогите нам! – сказал он, когда боб растянулся в маленькую и самую чахлую форму.

Лист дикой рябины, подумал Кот и немного озадачился, откуда он знает про деревья. Он грустно посмотрел на скопление хрупких, дрожащих, зеленоватых форм, собравшихся у основания лампы, и понял, что Тонино был прав, когда вначале сомневался. Возможно, когда-то зеленые формы были кудесниками – Кот подумал, Тонино прав насчет этого, – но они не были призраками. Эти существа были слабыми, беспомощными и растерянными. Всё равно что просить о помощи только что вылупившихся бабочек.

– Не думаю, что они могут помочь, – сказал он. – Они даже не знают, что с ними произошло.

Тонино вздохнул.

– Они чувствуются ужасно старыми, – согласился он. – Но и новыми тоже. Наоборот – нам придется им помочь. Спрятать их от Мастера Паукка.

Он попытался поймать старый чахлый лист, но он неистово упорхнул от его пальцев. Это, похоже, встревожило остальных. Они все забились, задрожали и для безопасности собрались в светящуюся группу позади оловянного кувшина.

– Перестань! Ты пугаешь их! – сказал Кот.

И тут же услышал за спиной шуршащий звук в конце комнаты. Они с Тонино развернулись посмотреть.

Там, в клейких пыльных нитях, слабо светясь среди свисающей паутины, дергалось еще одно похожее на лист существо – большое на этот раз. Оно вырывалось еще неистовее, чем чахлый лист убегал от пальцев Тонино, но каждый взмах и извивание только сильнее затягивали его вглубь запутанной паутины и вниз к черному контейнеру.