Текст книги "Лабиринт страсти"

Автор книги: Диана Першинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Марк почувствовал, как от злости напряглась шея. Чтобы снять напряжение, опустил руки и покрутил плечами. Ему нужно увидеть Хэлли и покончить с этим делом.

Словно читая его мысли, она показалась из-за угла. Он слышал, как по мраморному полу стучали ее каблучки. Рядом с ней шли Трейси и женщина постарше, адвокат.

На Хэлли были бледно-желтая блузка, темно-зеленый пиджак, юбка такого же цвета и туфли на высоком каблуке. Она выглядела по-деловому, и Марк вдруг подумал, что он видел Хэлли в разной по стилю одежде при разных обстоятельствах, и всегда она удивляла его. Ее личность менялась каждый раз, когда она надевала новый костюм.

И сегодня, в этом официальном костюме, она выглядела не просто деловой, но и более неприступной. Хрупкость и ранимость, которые он знал в ней, исчезли.

Когда Хэлли увидела Марка, смотревшего на нее во все глаза, ей захотелось повернуться и убежать. Но она знала, что не сделает этого: ей было необходимо встретиться с ним лицом к лицу.

– Я сейчас приду, – сказала Хэлли своим спутницам и проводила их взглядом, когда они открыли массивные дубовые двери, ведущие в зал заседаний. Потом подошла к Марку и остановилась перед ним.

– Я должна извиниться перед тобой, – начала она, потом замолчала.

Он прислонился своим крепким большим телом к мраморной стене и скрестил руки на груди.

– Правда?

– Да. Марк. Мне так жаль.

Он равнодушно смотрел на нее минуту, потом поднял одну бровь.

– И за какое же конкретно нарушение ты извиняешься?

– За все сразу. Начиная с того, что я сделала на днях. Например, за то, что поехала в город, когда ты мне строго-настрого велел сидеть дома.

– Хорошая работа, кстати. Я даже не заметил тебя.

– Просто ты не искал меня.

– Это не играет роли.

Марк явно сердится на себя, что не заметил ее машину, решила Хэлли. Видимо, уязвлена его мужская и профессиональная гордость. Как бы то ни было, ей нужно было высказаться.

– И потом за то, что я воспользовалась нашей... дружбой и попросила тебя не арестовывать Трейси. Я думала, это было разумно тогда – и до сих пор так считаю. Но я хочу извиниться, что поступила так, тем более с тобой.

Марк обвел глазами ее лицо, словно ища в нем следы обмана и коварства. Он не давал ей расслабиться, но, говоря по правде, она и не заслуживала снисходительности с его стороны.

Он оттолкнулся от стены, и она невольно сделала шаг назад. Марк был таким огромным и пугающим.

– А что ты можешь сказать о том, что произойдет сейчас там? – Он показал большим пальцем на дверь суда. – Об этом ты тоже сожалеешь?

Марк уже больше не старался сдерживаться.

– А что там произойдет?

– Сделка. И я ей не рад, должен добавить. Хотя не думаю, что мое мнение кого-либо интересует.

– Сделка?

– Послушай, так как это не совсем стандартное дело, то его можно истолковать по-разному. Есть так называемые «смягчающие обстоятельства», – ехидно сказал он. – Смысл в том, что твоя кузина тоже является владельцем музея. Получается, она украла сама у себя. Так скажет твой адвокат. Она очень умна и стоит тех денег, которые ты ей платишь. Трейси практически ничего не получит за то, что сделала.

Хэлли вздохнула с облегчением.

– Слава богу!

– Между прочим, Мэдисон тоже останется на свободе.

– О нет! – Блаженное выражение исчезло с ее лица. – Я не знала этого.

– Разве?

Хэлли медленно покачала головой. Потом, приметив неподалеку каменную скамейку, подошла к ней и села. Она была ошеломлена и расстроена.

Марк намеревался не щадить Хэлли и высказать ей все, но ее искреннее раскаяние произвело на него сильное впечатление.

Вслед за ней он подошел к скамейке и остановился напротив. Держа руки в карманах, он смотрел на нее с высоты своего роста. Она подняла голову:

– Я бы не возражала, если бы Гас Мэдисон после всего этого оказался за решеткой.

– Но не Трейси.

Она громко вздохнула:

– Ты правильно все понял, Марк. Видимо, можно сказать, будто я провожу политику двойного стандарта. Но дело в том, что Мэдисон – настоящий преступник, он продал подсвечники, уехал с моими вещами. А Трейси виновата лишь в том, что плохо разбирается в людях и не хочет взрослеть. Они разные, как день и ночь.

– Но преступление есть преступление, – строго заявил Марк. – И они совершили его оба.

– Да, я знаю. – Она развела руки в стороны. – Но чего ты ждешь от меня? А что, если бы то же самое случилось с твоей сестрой или с кем-то, кого ты любишь? Разве ты не старался бы вытащить этого человека из тюрьмы любой ценой?

Марк задумался над словами Хэлли, хотя все еще старался удержать в себе злость на нее. Но она быстро улетучивалась.

Он медленно опустился на каменную скамейку рядом с ней.

– Да, для любимого человека я бы сделал все, чтобы вытащить его из тюрьмы, если бы это было возможно. Тюрьма – ужасное место. – Марк покачал головой. – Но мне претит мысль о том, что в результате Мэдисон с такой легкостью избежит наказания.

– То есть он не получит вообще никакого срока?

– Либо виновны оба, либо никто. Твоя кузина сказала, что все это началось с шутки. Окружной судья сначала скептически отнесся к такому объяснению, но так как Трейси не была судима и, как выразилась твой адвокат, украла сама у себя, то суд согласился снять обвинения. Окружной судья пытался заставить ее дать показания против Мэдисона, но Трейси отказалась. Она не сказала ни слова против него.

Хэлли кивнула.

– Девочка чувствует себя такой виноватой, что готова надеть власяницу, и меня это, честно говоря, радует. Может, хоть это ее чему-то научит. Например, как отвечать за свои поступки.

Несколько минут они просто молча сидели рядом. Потом Марк услышал ее вздох.

– Мне нужно идти, – сказала она, вставая. – Я рада, что ты мне все рассказал. После нашей встречи с окружным судьей я уже и не знала, чего сегодня ждать в суде. Спасибо.

– Не за что, – ответил он с иронией.

– Я думала, что если заберу свое заявление, то можно не рассматривать дело в суде, но теперь уже слишком поздно это делать. Так мне сказали. А я всего лишь хочу вернуть назад свои вещи...

Марк тоже встал.

– Думаю, что как улики и вещественные доказательства они нам больше не нужны. Я распоряжусь, чтобы завтра тебе все привезли.

Ее лицо засияло в улыбке. Перед ним стояла прежняя Хэлли. Она положила ладонь на его руку.

– Спасибо, Марк. Ты простишь меня? Для меня это очень много значит.

Он покачал головой и улыбнулся.

– Не думай об этом, Хэлли. Ты сделала то, что должна была сделать. А я – то, что должен был делать я. Вот и все. Извинения излишни.

Марк подошел к двери и взялся за ручку. Хэлли продолжала стоять на месте и смотреть на него, думая о том, как поступить, чтобы он не ушел.

Ей хотелось сказать о своих чувствах к нему. Марк принял ее извинения, не выказав ни гнева, ни раздражения, чего она не заслуживала.

Хэлли слышала разочарование в его голосе, когда он говорил о том, как решилось это дело. Но Марк все-таки понял, что ее кузина заслуживает особого отношения.

Ее поразили внутренняя сила Марка, чувство справедливости и честность. Его ответственная работа, этические нормы и преданность законам внушали глубокое уважение, вместе с тем он соглашался, что иногда их можно обходить. Короче говоря, Марк Валкотт был самым замечательным человеком из всех, кого она знала.

Хэлли стояла здесь, в коридоре здания суда, и признавалась себе в том, в чем не могла признаться уже больше недели.

Слишком поздно бояться полюбить Марка.

Это уже случилось.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Заслышав сигнал автомобиля, Хэлли схватила ключи, распахнула дверь кухни и вылетела через двор на узкую дорогу, окаймленную кустарником, которая вела к музею. Марк был там; он стоял перед служебным фургоном. Два полицейских в форме разгружали машину.

– Я привез... – начал было Марк.

Но Хэлли уже и так все поняла. С победным «ура!» она пронеслась мимо него к фургону и остановилась, сложив кулачки под подбородком, глядя, как выгружают ее ценности – большую картину, писанную маслом, картонную коробку, наполненную мелкими предметами: табакеркой, подсвечниками, миниатюрами, вышивками в деревянных рамках. Заглянув в кузов, Хэлли увидела старые шпаги, инкрустированные драгоценными камнями. Эти шпаги привезли сюда первые испанские путешественники, их передавали из поколения в поколение.

Шали, серебряные украшения, коробка с ценными книгами, многие из которых были самыми первыми изданиями. Деревянная статуэтка Иисуса, еще одна – Девы Марии, – вырезанные первыми коренными американцами, обратившимися в католическую веру. Гобелен с вышитым на нем единорогом относился к Средним векам. Потом еще одна коробка, а на ней – три куклы в одежде викторианской эпохи.

Хэлли закрыла рот руками, не в силах высказать весь ураган эмоций, бушующий у нее внутри.

Повернувшись, она увидела Марка. Он смотрел на нее с видом мрачного удовольствия. Она кивнула в знак благодарности, и ее глаза наполнились слезами.

На его лице проступила озабоченность.

– Не плачь, – попросил он. – Пожалуйста.

– Просто не могу сдержаться, – сказала она, пытаясь засмеяться. – Это так невероятно, все мои вещи вернулись назад!

Хэлли подбежала к входной двери в музей и раскрыла тяжелые дубовые створки. Оживленная, полная энергии, с уже высохшими глазами, она распоряжалась, куда нести первые коробки. Ей казалось, что старое здание озарилось светом, когда одна за одной вещи возвращались на свои места.

Марк стоял снаружи и проверял по списку, все ли на месте. Хэлли объясняла полицейским, куда что положить. Потом, когда все уйдут, они с Трейси расставят все как надо. Картины и рамки Хэлли развесит, серебро отполирует, почистит запылившихся кукол. Она вернет порядок в музей, вернет порядок в ее наследие, в наследие города, который принял Хэлли пятилетней сиротой под свое крыло, вскормил и взрастил ее.

– А где твоя сестра? – поинтересовался Марк.

– Она дома, отдыхает.

– Как у нее дела?

Приятно было, что Марк спрашивает про Трейси, даже если он не одобряет то, как Трейси удалось избежать наказания. Но он не знает, что у Хэлли имеются свои соображения на этот счет и намерения помочь кузине исправиться.

– У нее все хорошо, – сказала Хэлли. – Хотя она подхватила простуду, поэтому осталась дома. О, это наверх отнесите, пожалуйста, – обратилась она к полицейским, которые как раз несли гобелен, вставленный в резную деревянную рамку.

Марк еще раз просмотрел список.

– Это все? – спросил он Кэри Оуэнса, розовощекого офицера, который спускался вниз.

– Да, сэр, – отвечал тот. – Но...

– Что-то не так? – спросила Хэлли, сбегавшая по лестнице вслед за Оуэнсом.

Марк взглянул на нее. Она стояла на последней ступеньке, такая живая, цветущая, радостная. Ее лицо светилось от счастья.

– Что такое? – спросила она снова.

– Одного номера не хватает. – Ему не хотелось говорить ей об этом, но выбора не было. – Твой альбом для вырезок. Его нет среди вещей, которые мы обнаружили.

Хэлли вцепилась в перила, ее радость сменилась тревогой.

– О, нет.

– Черт, – пробормотал он. – Я мог бы поклясться... – Он повернулся к Оуэнсу: – Вы уверены, что в фургоне ничего не осталось?

– Мы вытащили оттуда все и перегрузили в служебную машину. С начала и до конца. Правда? – обратился тот к напарнику. Ортега кивнул, Оуэнс посмотрел на Марка и пожал плечами. – Мне очень жаль, сэр.

Марк заметил, что у Хэлли опустились плечи. Он подошел к лестнице, протянул ей руку.

– С тобой все нормально?

– Что? – Она вышла из забытья, посмотрела на его руку, оперлась на нее и спустилась с лестницы. – Мне казалось, что все здесь. Я думала, мой альбом лежит в одной из коробок.

– Нет, мэм, – сказал Оуэнс с сожалением. – Среди того, что мы нашли, альбома для вырезок не было.

– Можно я проверю? – Хэлли тут же заглянула в коробки, осторожно перевернула там все содержимое, но альбома для вырезок не обнаружила. Она побежала к фургону и забралась внутрь. Через пару минут вылезла и медленно поплелась к Марку. – Пусто, – сказала она.

– Мы найдем его, – заверил он ее.

Он видел, как в ее глазах мелькнул проблеск надежды.

– Правда?

– Я сделаю все, что смогу, – обещал он. – Все, что от меня зависит. Это я тебе обещаю.

Он хотел сказать ей, что обязательно вернет Хэлли ее драгоценный альбом. Это наследие семьи, ответственность за которое она, в полном одиночестве, слишком долго несла на себе. Но теперь он рядом и поможет ей.

О чем я только думаю! – остановил себя Марк. Как официальное уполномоченное лицо, я возвращаю украденные вещи жертве ограбления и в то же время погружаюсь в неисполнимые фантазии. Воображаю себя рыцарем, защищающим прекрасную даму, словно Дон Кихот, несущий надежду отчаявшимся. Но это же полное безумие, и не только потому, что у меня нет права считать ее своей женщиной – этот вопрос уже давно решен, – но и потому, что мы с Хэлли живем в реальном мире.

А в этом мире существуют типы, подобные Гасу Мэдисону. Наверняка он узнал от Трейси, как много этот альбом значил для Хэлли, и решил нанести ей удар, который причинил бы сильную боль.

– Просто не сдавайся, вот и все, – сказал Марк, пожав ей руку, пытаясь утешить. – Я допрошу Мэдисона, добьюсь от него истины.

– Правда? – снова спросила Хэлли, и в ее карих глазах блеснули надежда и доверие.

Она загадочно улыбнулась ему, и он почувствовал, как сердце сжалось в груди от незнакомого и сильного чувства.

Его женщина.

Эта мысль пронеслась у него пару минут назад и все еще резонировала в голове. Какой же он глупец! Как Хэлли может быть его женщиной? Человек ее мечты, мужчина ее жизни должен осесть здесь, в Промисе. Как она может быть его женщиной, когда он уже сказал ей – и сказал правду, – что он не собирается тут оставаться?

Однако его воображение уже разыгралось. Марк даже пожелал втайне, чтобы все было иначе.

Но желания никогда не исполняются, напомнил он себе, бессознательно цитируя отца. Усилием воли отогнав от себя внезапное видение, Марк кивнул полицейским.

Отгоните машину в участок и возвращайтесь к своим обязанностям. И спасибо вам, ребята.

– Вы поедете с нами, сэр? – спросил Оуэнс.

– Нет, – ответил он к собственному удивлению. – Вернусь пешком чуть позже.

Офицер приложил руку к козырьку, и они вместе с Ортегой ушли.

Марк вернулся в музей, снова начал перебирать коробки на полу. Большие предметы, такие как картина, гобелен, шпаги, уже отнесли наверх. Остальное в беспорядке лежало вокруг. Вошла Хэлли.

– Тебе нужна помощь, чтобы привести все это в порядок, – заметил Марк.

– Не волнуйся. Трейси и я займемся этим позже.

– Но ты же сказала, что она больна.

Хэлли пожала плечами и направилась под лестницу.

– Тогда, – сказала она, открывая маленькую дверцу, – я сделаю все сама.

Под лестницей был устроен маленький шкафчик, где хранились щетки, веники и прочая утварь для уборки. Хэлли достала несколько старых ковров и ведро, наполненное банками и флаконами с полиролем и другими чистящими средствами.

Марк взял ведро из ее рук.

– А почему бы нам не сделать это вместе? – предложил он.

– Что ты, я не могу просить тебя о помощи.

– А просить и не нужно. Я же сам предложил.

Хэлли с сомнением нахмурила лоб.

– А тебе разве не нужно возвращаться обратно в участок?

– Я же начальник, помнишь, что я тебе говорил? Если я понадоблюсь, у них есть мой номер телефона. Скажи, что надо делать.

Она смущенно улыбнулась.

– Спасибо.

Весь следующий час они работали бок о бок, аккуратно расставляли предметы на место в ниши и на полки, вешали на стены, убирали в чехлы и витрины. Марк нашел в пристройке к дому лестницу и повесил картину и гобелен.

Хэлли вытирала пыль, полировала, и он слышал, как она вполголоса разговаривает с музейными экспонатами, как с живыми людьми. Они были неотделимой ее частью, продолжением альбома для вырезок. Корнями. Тем, чего у Марка никогда не было и, возможно, никогда и не будет, если учесть его образ жизни и планы на будущее.

В чем-то он ей завидовал. Его страсть к свободе, отсутствие связей – то, что всегда казалось ему преимуществом, – сейчас выглядели сомнительными ценностями.

На сердце у Хэлли было легко и радостно. Музейное достояние возвращено, Трейси нашлась и ждала ее дома, целая и невредимая, а Марк работал сейчас рядом и заботился о ней, как не заботился еще никто.

Уже не в первый раз ей захотелось просто подойти к нему, прислониться к его широкой груди, почувствовать, как ее обнимают сильные руки. Но она не могла поддаться такому соблазну. Ей вспомнился портрет двоюродной прапрапрабабушки Лизы Пальмер, который висел в главном зале. Вот женщина, которая никогда в своей жизни ни на кого не опиралась и ни на что не надеялась. Зато сколько всего добилась...

– Ох, Лиза. – Хэлли вздохнула. – Как бы мне хотелось быть похожей на тебя.

– На кого быть похожей?

Хэлли круто развернулась и уперлась носом прямо в грудь Марка. Он умудрился подойти к ней так, что она не заметила.

– Прости, – сказала Хэлли, подняла голову и виновато улыбнулась.

В глазах Марка она увидела неожиданный голод, его взгляд заворожил ее, казалось, что она сейчас растворится в этих зеленоватых озерах... В следующее мгновение Хэлли уже обняла его могучую шею своими тонкими руками, встала на цыпочки и потянулась к губам Марка.

Его дыхание обожгло ей кожу. Языком он пытался проникнуть в нее, и Хэлли с радостью принимала его. Она крепко держалась за его шею, а он притягивал ее все ближе.

О, думала она, это слишком прекрасно. Дыхание ее участилось, и она прижалась к нему бедрами. Хэлли хотела слиться с ним. О, как она этого хотела...

– Хэлли?

Сквозь густую пелену желания до нее донесся голос Трейси, но она не отреагировала.

– Хэлли? – снова позвала Трейси. – Ты наверху?

Марк и Хэлли замерли.

– Что тебе, Трейси? – откликнулась она.

– Где аспирин? Я не могу его найти.

Хэлли неохотно оторвалась от Марка. Его лицо выражало разочарование, она чувствовала то же самое. Хэлли погладила его по щеке.

– В моей аптечке! – крикнула она кузине.

– Я там смотрела.

Хэлли улыбнулась Марку и стала спускаться. Трейси стояла на лестнице с красными глазами, из носа ручьем текло, в руке она сжимала платок. На ней был красный банный халат, на ногах розовые тапочки. На вид ей можно дать лет десять, подумала Хэлли.

– Слушай, я... – Увидев Марка, Трейси замерла. Потом посмотрела на Хэлли, снова на Марка, потом опять на Хэлли. Ее лицо просияло. – Ой-ой-ой, – проговорила она. – Наверное, я вам помешала? Извините.

Хэлли чувствовала себя неловко.

– Марк... – начала она, но потом поправилась: – шеф Валкотт помогал мне убираться.

– Но мы же должны были сделать это вместе.

Марк прошел мимо Хэлли, слегка задев ее рукавом. По коже пробежали мурашки от его мимолетного прикосновения. Сойдя с последней ступеньки, он сказал:

– Я решил помочь вместо тебя. Ты должна лежать в кровати, – и тут же добавил: – не только ради собственного здоровья, но и чтобы Хэлли не заразилась.

Трейси громко высморкалась и засунула платок в карман халата.

– Я искала аспирин.

Хэлли подошла к кузине и взяла ее под руку.

– Ну, пойдем и найдем его, – сказала она, направляясь к выходу. Обернувшись, вопросительно посмотрела на Марка: – Идешь с нами?

Ему уже пора было возвращаться в участок, но уходить совсем не хотелось. Присоединившись к девушкам, он сел за кухонный стол и принялся наблюдать, как Хэлли ставит чайник, потом ищет что-то в маленьком ящичке рядом с раковиной.

– Аспирин всегда лежит здесь. Ну да, вот и он. И аскорбинка, кстати, тоже. – Она достала обе бутылочки и поставила их перед Трейси. – Вот, держи. Прими сразу же.

Трейси послушно налила в стакан воды и проглотила таблетки, пока Хэлли доставала кружки и раскрашенную банку.

– Я собираюсь заварить чай, – сообщила она Марку. – Ты хочешь?

– Чай?

Она засмеялась, увидев на его лице неподдельный ужас.

– Ну да, чай. Это такой напиток, его уже давно изобрели, может, слышал когда-нибудь?

Марк усмехнулся. Его мать делала чай, когда он болел, когда же он был здоров, то пил кофе, сок, воду, колу. Ему нравилось сидеть сейчас у Хэлли на кухне, где было тепло и уютно, нравилось смотреть, как она суетится вокруг кузины. И он согласился.

– Конечно.

Когда чайник закипел, Хэлли положила каждому в кружку по пакетику и залила кипятком. Трейси взяла кружку и сонно улыбнулась.

– Послушайте, я ложусь спать, а вы тут занимайтесь, чем занимались. То есть, чем собирались заниматься.

– Мы уже поняли, что ты хочешь сказать, – сухо прервала ее Хэлли. – Иди. Я тебе потом принесу куриный суп.

Трейси ушла, шмыгая носом. Уже в дверях она остановилась, задержалась на мгновение и повернулась. Ее темно-русые волосы висели по плечам, глаза и нос были воспаленными. Но она посмотрела прямо на Марка, и в ее решительном взгляде он больше не увидел ничего детского.

– Шеф Валкотт.

– Да?

– Спасибо вам за все, что вы сделали для Хэлли и для музея. Спасибо, что ко мне так хорошо отнеслись. Я знаю, что заслуживаю наказания, и, поверьте мне, я за все еще расплачусь. Мы с Хэлли много разговаривали, и я теперь понимаю, как плохо себя вела. Мне очень стыдно, что я всем доставила столько проблем.

Договорив, она вдохнула, ожидая его ответа.

Впервые Марк заметил семейное сходство. Ему вспомнилась Хэлли и то, как выглядело ее лицо, если она говорила что-то важное, что ей давалось нелегко.

Тронутый откровенностью девушки, он кивнул.

– Извинение принято.

– Спасибо, – с благодарностью произнесла она.

– Но есть еще кое-что.

– Что?

– Альбом для вырезок. Мы не нашли его среди обнаруженных вещей.

– Альбом для вырезок? – Трейси посмотрела на Хэлли. Та стояла, упершись бедром в стол и держа в руке кружку. – Я его не брала. То есть его не было среди тех вещей, про которые я говорила Гасу. Вы его не нашли?

– Нет.

– О, Хэлли. – Огромные глаза Трейси наполнились слезами.

– Не переживай, – сказала сестра, махнув рукой. – Марк обещал найти его.

– О господи, мне кажется, что Гас взял гораздо больше, чем мы с ним договорились. Я тех вещей в глаза не видела. Он все держал в своем фургоне. – Она вдруг закрыла рот рукой и повернулась к Марку. – Вы ведь из полиции. Наверное, не стоит все это при вас рассказывать. А то вы заново возбудите дело.

– Дело закрыто. А чтобы получить ваш альбом назад, я бы хотел слышать все, что может хоть как-то помочь его найти.

– Но это все, что я знаю. Извините.

– Иди ложись спать, – велела Хэлли. – Отдыхай!

Хлюпая носом, Трейси вышла из кухни, шлепая по полу своими тапочками. С любящим выражением Хэлли посмотрела ей вслед, потом села за стол напротив Марка.

– Как чай?

– Наверное, нормально. Совершенно безвкусный.

– Некоторые люди кладут в него лимон, или сахар, или молоко, или все вместе. Могу тебе предложить первые два. Молоко закончилось.

– Сахар, если можно.

Хэлли достала сахарницу, ложку и положила их перед ним.

Уже целых десять минут она твердо знала, что ей нужно делать. Мысль вертелась в голове с тех пор, как они поцеловались с Марком. Это, конечно, нелегко, но ее внутренний голос, который никогда не ошибался, твердил, что все будет хорошо.

Она с удовольствием отхлебнула чай. Марк взял ее за руку и слегка сжал.

– С тобой все в порядке? – тихо спросил он.

– Ты про альбом?

– Да.

– Знаешь, это в общем-то не вопрос жизни и смерти. Это просто воспоминания, Марк. Как ни странно, мне не так плохо, как я думала. Я так часто его просматривала, что все картинки остались у меня в голове. Не пойми меня превратно – я действительно надеюсь, что он найдется. Но если нет, я не умру от разрыва сердца.

– Хорошо.

Он сделал глоток чая, но ее руку из своей не выпустил. Хэлли засмотрелась: ее ладонь была такой маленькой и бледной в его загорелой и большой. Потом она перевела взгляд на него и твердо произнесла:

– Я люблю тебя.

Марк широко открыл глаза. Потом со стуком поставил кружку на стол и в упор посмотрел на Хэлли.

Она ждала с бешено бьющимся сердцем, что он скажет ей в ответ. Но Марк молчал, слегка хмуря брови. Хэлли заметила, как сократились и расслабились мышцы шеи, когда он сглотнул.

– Ничего себе, – наконец проговорил он.

– Все нормально, – сказала она со спокойствием, которого не чувствовала. – Не нужно ничего отвечать, если не хочешь.

Марк потряс головой.

– Нет, я хочу. Просто я не уверен, что... – Он задумался, потом продолжил: – Мне неведомо, на что похожа любовь. Я что-то чувствую к тебе, Хэлли. Что-то очень сильное.

– Уже неплохо для начала.

– Но все равно об этом не может быть и речи.

– Разве?

– А разве нет?

Она собралась с духом, прежде чем закончить то, что хотела сказать.

– Мне... стала нравиться мысль о том, чтобы у нас с тобой был роман.

Он казался обескураженным.

– Правда?

– Да. – На щеках Хэлли проступила краска, но она была намерена договорить. – Ну, ты сам посмотри, что сейчас произошло наверху. Мы... мы оба из кожи вон лезем. И если мы не сделаем этого, то я всегда буду думать о том, что же упустила. У меня очень мало опыта, Марк. Моих любовников можно пересчитать по пальцам одной руки. В общем, секс с ними, конечно, приносил удовольствие, но я никогда не могла понять, что все в этом такого находят. А когда мы с тобой целуемся, мне кажется, что я начинаю... догадываться.

За всю его жизнь ни одна женщина никогда не приводила Марка в такое смятение. Хэлли была удивительна, по-настоящему удивительна. Сколько же мужества должна была она иметь, чтобы сказать такое!

– Ничего себе, – повторил он, не в состоянии произнести что-либо еще.

Ее лицо выражало одновременно и страх, и смелость, и ранимость, и искренность.

– Я никогда ничего подобного не делала, – сказала она. – И мне страшно.

– Ты великолепна, – промолвил он, сжав ее руку.

– Я думала о твоих словах. О том, что мы никогда не знаем, что нас ждет впереди, и почему бы не пользоваться счастьем, которое выпадает нам. И я думаю, что ты прав. Я... слишком строга со своими требованиями и стандартами и, наверное, неправильно все определила. Может, мне предначертано общаться со многими людьми, иметь много любовников и получить разнообразный опыт, прежде чем у меня появятся дети. – Она пожала плечами. – Ведь кто может знать наверняка?

У Марка сердце екнуло, когда Хэлли сказала «иметь много любовников». Нет, подумал он. У нее не будет много любовников. Кроме него, у нее никого не будет. Никого, черт возьми! Это его женщина.

Он отпустил ее руку и погладил по лицу. Выдохнув, произнес:

– Ты поражаешь меня.

– Это хорошо или плохо?

Он скорбно усмехнулся.

– Понятия не имею.

– Ты хочешь меня?

Хэлли закусила губу, сказав это. Ее прекрасное лицо покраснело, и вдруг она ясно представила себе, как это бывает, когда хочется одновременно и плакать и смеяться.

– О, Хэлли! – простонал Марк, совершенно обескураженный. – Ты чувствовала, что со мной творилось, когда мы были наверху? Разве ты можешь сомневаться, что я хочу тебя? Это желание убивает меня.

Она одарила его довольной улыбкой.

– Ну, тогда следующий шаг за тобой.

– За мной?

– По-моему, я уже сказала все, что хотела. Я готова начать с тобой роман.

– Но ты также сказала, что любишь меня.

– Не думаю; что хотела бы каких-либо отношений вообще, если бы не любила тебя. Итак, твоя очередь.

– То есть ты оставляешь решение за мной?

Она кивнула, потом взяла кружку и пошла к раковине. Марк посмотрел ей в спину и заметил, как ее вьющиеся волосы под лучами солнца отливают разными оттенками золота. Он видел, как она напряглась, ожидая его приговора.

Даже не думай об этом, солдат, сказал он себе. Еще несколько месяцев, и ты уберешься отсюда. И пути назад не будет. Что бы там леди ни говорила об опыте, который ей якобы надо получить, ее сердце просто разобьется, когда ты уедешь. И вряд ли она с этим справится.

Да и ты тоже.

Грудь сдавило тяжелое чувство. Он никогда не плакал, сколько себя помнил. Но сейчас ему хотелось заплакать. Может, это разогнало бы щемящую пустоту.

Он должен был сделать это. Ради нее. Ради них обоих.

– Хэлли?

Она медленно повернулась, глядя на него с надеждой и страхом.

Видно было, что ему трудно говорить.

– Словами нельзя выразить, как я благодарен тебе за твое предложение. Мне бы так хотелось принять его, но я вынужден... отказаться.