Текст книги "Факты и реальность"
Автор книги: Диана Ольховицкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)
«Адриан, это невероятно… Ты – лучший! Во всем!» – шепчу я растроганно, чувствуя, как каменная тяжесть напряжения и страха за любимого осыпается к ногам дроблеными осколками, уступая место… Радости? Гордости за близкого человека? Воздушному ощущению истинного счастья?
«Если ты про бой без оружия, – смущается второе сознание, – то это не совсем так. Против настоящего умельца я не продержусь и десяти минут. Просто их мало, истинных мастеров. И не только в боевых искусствах. Вообще – их очень мало».
Белор, стиснув зубы, чтобы не взвыть от боли, бессильно опускается на землю возле ног Адриана.
– Я признаю… – плохо повинующимися губами шепчет бывший непобедимый чемпион. И, собрав все мужество, медленно поднимает взгляд, встречаясь глазами с тем, кто… Секунда… Еще… Будто капли раскаленной смолы льются с небес на беззащитную живую плоть. Кто сказал, что это легко? – Я признаю свое поражение, – твердо заявляет знаменитый гладиатор.
Ф-ф-ф-ф! Одновременный мощный, взволнованный вдох трибун. Во всем мире закончился воздух – он поглощен, впитан, заполнил собой тысячи легких, чтобы теперь, в один голос… А-а-а-ахххх! Единый трепетный, искренний выдох-возглас всеобщего признания.
У-у-у-у! Растерянно хлопаю глазами. Слов нет, чтобы описать эту кутерьму!
Музыканты, заиграв торжественный победный марш, неожиданно сбиваются на третьем такте и, будто повинуясь смычку невидимого дирижера, с чувством выдают разухабистую народную песенку. Юная красотка, задрав юбки – срамотища! – почти до самых колен, зажигательно отплясывает дикий танец. Зрители на трибунах обнимаются, целуются, признаются друг другу в любви и, чувственно вздохнув, лезут в карманы за кружевными платочками. Недалеко от меня плачет пожилой торговец, только что проигравший крупную сумму. Рыдает громко и, уже никого не стесняясь, по-детски всхлипывает, рукавом утирая водопад слез. Но это… Изумленно качаю головой. Да, это сладкие слезы восторга. Перевожу взгляд на брата. Мэт, не отрывая глаз от арены, только что прикончил последнее яблоко и теперь дожевывает огрызок.
На арену со всех сторон летят цветы, увесистые кошельки, набитые золотыми монетами, стянутые в порыве чувств дорогие перстни, браслеты, изящные заколки, вытащенные из волос прелестниц. К женским украшениям прикреплены надушенные записочки с назначением свиданий.
Адриан, не обращая внимания на кричащий, танцующий и смеющийся восторженный хаос, отпускает руку Белора и, пройдя несколько шагов, мягко опускается на корточки рядом с погребенным под слоем песка оружием. Бережно подняв обиженный меч, проводит ладонью по гладкой стальной поверхности, счищая вездесущую пыль. Движения милого спокойны и безмятежны, лицо светится доброй, чуть виноватой улыбкой. Устремив взгляд на оружие, Адриан беззвучно шевелит губами. Трудно сказать, что означает этот сокровенный ритуал. Желание поблагодарить? Или попросить прощения? А может, просто – поделиться чем-то очень личным? Ясно лишь одно – каждое слово, каждое прикосновение милого к простому, ничем не выдающемуся мечу наполнено искренней нежностью, теплом и уважением, будто перед ним не холодная сталь, а трепетное живое существо. Но я почему-то совсем не ревную. Странно, но это так. Завершая таинственный обряд, Адриан подносит меч к губам.
– Ты Рин Мечтатель? – вдруг спрашивает полуэльф, задумчиво наблюдая за действиями милого.
Тряхнув головой, отгоняю несуразную мысль. Не могу я этого слышать, никак не могу! В таком шуме даже при помощи магии – невозможно.
– Да, – еле слышно отвечает Адриан, убирая оружие в ножны.
Хм… Мне что – не показалось? Голос милого звучит так, будто я произнесла слово сама, и в то же время – со стороны.
– Жаль, что я сразу не догадался, – раздосадованно шепчет бывший чемпион, медленно просеивая сквозь пальцы горстку грязноватого песка. – Наслышан о тебе…
– Странно, – усмехается милый. – Я привык, что о тех событиях давно никто не помнит.
– Я был там. Семь лет назад…
– Ты?! – резко обернувшись, Адриан пристально смотрит на гладиатора, будто увидев в первый раз. – Но ведь…
– Нет, я же из союзной армии, – опустив глаза, виновато поясняет полуэльф. – Мы у Синей скалы стояли. – И, горько вздохнув, добавляет: – Я знаю про ваших…
– Понятно, – коротко бросает Адриан, устремив взгляд куда-то вдаль.
Мне вдруг становится не по себе. Непонятное давящее чувство в груди.
– А почему ты воинским прозвищем не назвался? – вдруг говорит Белор тоном обиженного ребенка. – Если бы я знал, кто передо мной! Да я бы… В общем – извини, для меня это большая честь.
– А ты, значит, назвался? – интересуется милый.
– У меня его не было. Я потом придумал, когда в гладиаторы подался. Но ты прав – не стоит разменивать истинное на все это дерьмо… – Вдруг, замерев на мгновение, Белор награждает Адриана изумленным взглядом. – Погоди, так ты же посвящение принял?
– Поговорим позже, – мягко останавливает его милый, поднимаясь. – Когда выйдем отсюда.
Музыка неожиданно смолкает. Но лишь для того, чтобы через минуту заиграть вновь – нежную лиричную мелодию, наполненную хрустальным звоном капели и виртуозными трелями влюбленного соловья.
Зрители, внезапно очнувшись от радостного безумия, улыбаются и чинно рассаживаются по местам. Дамы всех возрастов и сословий кокетливо прихорашиваются, томно вздыхают и, жеманно поводя плечиками, устремляют взгляды на арену. Точнее, на Адриана. Неисчислимое множество женских глаз, прекрасных и не очень, сияет обожанием и надеждой, таинственно обещая что-то неземное и возвышенное, но в то же время жаркое и пьянящее. Ох, как мне все это не нравится!
– Мэт, а чего они ждут? – с трудом скрыв раздражение в голосе, интересуюсь у брата. – Ведь поединок закончился?
– Систер, ты что? Сейчас новый чемпион будет выбирать ту, кому он посвящает победу.
– И кого он выберет? – срывается с губ совершенно дурацкий вопрос.
– Откуда мне знать? – заявляет братец, пряча хитрые глаза. – Кого захочет. Может, вон ту бабулю с третьего ряда.
Машинально смотрю в указанном направлении. Как есть – толстая старуха в безобразном тюрбане. Но взгляд… Елкин дрын! И эта доисторическая троллица туда же! На моего Адриана… такими глазами… Гневно оглядываюсь вокруг. Жаль, Мэт все огрызки умял, а то бы запустила! Вот честное слово!
Адриан поднимает голову… Нет, я не сомневалась. Милый смотрит на меня и только на меня, не отрываясь, спокойно и невозмутимо. Но я почему-то теряюсь, краснею и, приложив ладони к вискам, застываю в нерешительности. В тело со всех сторон впиваются ядовитые колючки глаз. Обиженные красавицы бесцеремонно разглядывают меня с головы до ног, словно диковинную зверюшку в клетке, силясь понять, что же во мне такого особенного, и, не найдя ответа, презрительно отворачиваются. Но мне сейчас не до них.
Окружающий мир исчез, растворился, потерял физические очертания. Время остановилось, покрыв прошлое и будущее тонкой зеркальной пленкою, отгородив их и убрав восвояси.
Я лечу, бесконечно падаю в бездонный колодец, отчаянно и безнадежно тону в синеве любимых глаз. Необъяснимое ощущение: упоительно, легко, волшебно, и вдруг, как острым коготком, – царап… Непонятный взгляд какой-то. Странный. Не родной.
– Держи. – Мэт что-то вкладывает мне в руку.
Оторвав взор от милого, гляжу на ладошку. Цветок. Оранжевый. Губы трогает нервная усмешка. Это еще что? Откуда взялось? И на кой тролль оно мне?
– Стрелиция, – с готовностью отвечает братец на невысказанные вопросы. – Символ мужественности, бесстрашия и победы. Тетку видишь на втором ряду с клумбой на голове? У нее и позаимствовал. – И, вздохнув, добавляет: – Удачи тебе…
– Мэт, – нерешительно заглядываю в глаза брату, – скажи, а семь лет назад что-нибудь было особенное? В смысле какие-то военные действия?
– Еще бы! – Юное дарование окидывает меня снисходительным взглядом. – Война с северянами, знаменитая битва у Проклятых топей. Уверен, лет через сто гладиаторы будут ее изображать, как великое сражение в истории… Стой! – Мэт застывает с открытым ртом. – Вот я тормоз. Северная война… Рин… Ну и гад Адриан! Ладно остальным, но мне-то мог сказать! После того что мы с ним… – Небрежно взъерошив упрямую челку, братец направляется к выходу. – А ну вас к гоблинам обоих, пойду с товарищами поболтаю, пока препод слинял.
– А мне что делать? – в поисках поддержки испуганно хватаю Мэта за рукав.
– Ждать, – как-то слишком по-взрослому ухмыляется братец. – Сейчас твой герой сам заявится.
Взгляд вновь устремляется к Адриану. Уже знакомый мальчишка-прислужник под торжественные звуки музыки выносит на арену хрустальный поднос. Ух ты! Восторженно выдыхаю. На подносе созданные из живых цветов и увитые разноцветными лентами изящные благоухающие диадемы. «Корона избранной», – мелькает в голове услышанное где-то название. Каждое из украшений по-своему неповторимо: нежная хрупкость гвоздик, возвышенная утонченность лилий, гордое совершенство камелий. И еще, и еще…
– Мэт, – завороженно интересуюсь у юного дарования, – эти цветы… они что-то означают?
– Да, – кивает братец. – Они говорят: «Ты прекрасна!», но каждый по-своему.
Милый, пробежавшись взглядом по цветочному великолепию, уверенно берет в руки… корону из орхидей.
Ах! Чувственный выдох трибун.
– И орхидеи? – уточняю горячим шепотом.
– Конечно, – обернувшись, братец награждает меня многозначительным взглядом. – Но дарят их только близким. Это чересчур откровенное признание, на грани…
Помахав мне рукой, Мэт с таинственной улыбкой удаляется.
Затаив дыхание, слежу, как милый поднимается по лестнице. Ступенька, еще одна… Сердце гулко отзывается, считая его шаги. Одно сердце. Мое. Адриана я больше не слышу и не чувствую. Точнее, с тревогой ощущаю приближение чего-то необъяснимого, грозного и опасного. Снежная лавина? Камнепад? Леденящий порывистый ветер? Бр-р-р! Как он там назвался? Рин Северный Вихрь? Точно, аж в дрожь бросает. А ведь такой солнечный денек. Новоявленный чемпион уверенно входит в ложу и подходит ко мне. В руках у победителя корона из орхидей – хрупких, трепетных, чарующих. Но почему-то в этих нежных лепестках мне чудится дерзкий вызов и даже грубость. Помедлив, Адриан возлагает мне на голову роскошную живую диадему.
И-и-и… Холод! Жар! Радость! Страх! Смятение! Все сразу – единым клубком, разноцветной путаницей. Будто ровная шелковистая нить судьбы завилась замысловатой петлей, и потянуть ее боязно – может, и распутаешь, а вдруг узелок завяжется? Облизываю пересохшие губы. Да что со мной происходит, ешкин тролль?!
Где-то там – на другой планете, в ином измерении – публика восхищенно хлопает, веселится… Здесь только мы. Я и Адриан. И отчего мне так не по себе? Может, переволновалась? С надеждой смотрю на милого. У-у-у… Нет, это не он. То есть, конечно, Адриан. Но какой-то совершенно незнакомый.
– Тебе был нужен победитель? – надменно интересуется этот чужой человек. – Он перед тобой. И требует заслуженной награды.
– Возьми, – растерянно протягиваю Адриану оранжевый цветок стрелиции, – это тебе.
– Спасибо, – коротко бросает чемпион, небрежно приняв подарок. – Но я хочу большего.
– Поцелуй? – шепчу испуганно, чувствуя, как пробирает озноб. – Прямо здесь?
– Интересное предложение, – усмехается Адриан. – Но это слишком мало.
– Да как ты смеешь… – дрожащим голосом начинаю я. – И, собрав всю волю в кулак, продолжаю более твердо: – Как ты смеешь так себя вести, наглец!
– А победители всегда себя так ведут, – невозмутимо поясняет Адриан, глядя куда-то вдаль. – Так что учти на будущее, раз они тебе так нравятся. Думаю, Белор был бы гораздо нахальнее.
Ох… В смятении делаю шаг назад. Сколько же в нем силищи! Спокойствия, уверенности, истинно мужской привлекательности. Так и притягивает к себе, манит, как огонек свечи несчастного мотылька. Хочется закрыть глаза и ни о чем не думать, но…
– Значит, так, – гневно тряхнув волосами, пристально смотрю в глаза новоявленному чемпиону, – я сюда пришла потому, что хотела лучше понять тебя. И цветок в твоих руках – знак искреннего восхищения тем, что я увидела. А дальше… – язвительно улыбнувшись, привычным движением накручиваю локон на палец. – На ваши чемпионские правила и традиции мне наплевать с высоты драконьего полета. И наедине с собой можешь воображать все что угодно, меня это не волнует. Впрочем… – награждаю наглеца презрительным взглядом. – Если будешь воображать слишком сильно и я что-нибудь такое почувствую, что мне не понравится… Получишь по зубам! Так и знай!
– Что, прямо по зубам? – переспрашивает Адриан, наклонив голову набок. – Чемпиона, посвятившего тебе такую красивую победу? За одни мысли? Чудо магическое, как же я соскучился…
– А твой Белор, кстати, – мстительно хихикаю, наконец-то вспомнив, откуда мне знакомо лицо полукровки, – от меня уже раз схлопотал в челюсть, когда голый по подземелью бегал. Ему не привыкать! – И вдруг, осознав последние слова милого, захлебываюсь на полуслове. – Я тоже соскучилась, – смущенно шепчу, заливаясь румянцем. – А ты на меня даже внимания не обращаешь. Знаешь, как обидно? Я назло сказала, что иду на красавчика Белора смотреть, он мне и даром не нужен, и вообще…
– Не обращаю внимания? – В синих глазах Адриана искреннее неприкрытое изумление. – Я думал, что назойлив до безумия. И утомил так, что ты меня уже и видеть не хочешь.
– Хочу, – тихо признаюсь я. – Но ты себя так вызывающе ведешь…
– И в чем заключается мое вызывающее поведение? – интересуется милый, разглядывая стрелицию.
– Как это «в чем»? – задохнувшись от неожиданности, хлопаю глазами. – Ты пришел сюда такой равнодушный, и орхидеи, и…
– Я настроился на серьезный разговор, – устало поясняет Адриан. – Не знал, что ты не любишь орхидеи. В твоей оранжерее они есть.
– Нет, они мне очень нравятся, даже очень-очень. Но это же слишком откровенно.
– Да, – соглашается милый. – Я считаю, что если уже говорить, то всю правду. И мне казалось, что ты тоже…
Краснею, бледнею, дрожащей рукой подношу ко рту стакан с минеральной водой. Ужас какой! Зубы по стеклу стучат… Глупо отрицать, меня действительно влечет к этому человеку. Но чтобы заявлять о таком во всеуслышание…
– Адриан, это неприлично, – еле слышно бормочу я, с трудом делая глоток. – И даже недостойно.
– Недостойно и неприлично признаваться в любви? – удивленно переспрашивает милый. – Первый раз слышу подобный бред!
Мама моя дорогая! Закрыв лицо ладонями, шлепаюсь в кресло. А вот это всем дрындецам дрындец… Наиполнейший и всеобъемлющий!
– Ты выучила язык цветов? – Адриан мягко убирает мои руки от лица. – Не ожидал.
Какие теплые у него ладони! И мне становится уютно и спокойно, словно я вернулась домой – туда, где ждут и где мне всегда рады.
– Орхидеи – любовь, нежность и близость, – ласково произносит милый, поднося мои пальчики к губам. – Тебя смущает последнее? – И уловив что-то в моих глазах, продолжает: – Да, разумнее было бы подождать с объяснениями, но ты же меня заставила… – Адриан тихонько проводит пальцами по тонким лепесткам орхидей. – Я хотел сказать, что не просто восхищен твоей красотой. У меня нет никого ближе и дороже тебя.
По телу сладостной, горячей волной несется, бежит, льется через край ощущение истинного безграничного счастья. И сейчас я тоже скажу самому дорогому человеку что-то очень…
– Адриан, я…
Делаю глубокий вдох, решаясь, собираясь с силами, как перед прыжком с отвесной скалы в таинственную морскую синь.
– Я вовсе не заставляла тебя ни в чем признаваться! – слетает с моих губ нечто совершенно неожиданное.
– Да ладно, – добродушно улыбается милый, и я вижу знакомые лукавые искорки в его глазах. – Ни за что не поверю, что ты меня из вредности доставала! Хотела доказательств? К сожалению, истерик и сцен ревности устраивать не умею, так что… – скользнув взором по трибунам и откровенно полюбовавшись мною в короне избранной, добавляет весело: – В общем, как-то так.
ГЛАВА 13
Медленно, со вкусом выныриваю из сладкого сна в еще более упоительную реальность. Адриан меня любит. Любит! Жаль, конечно, что вчерашний вечер мы провели не вместе – у милого в столице были срочные дела. Ну и ладно – у нас вся жизнь впереди!
А на улице идет дождь, серый, монотонный, осенний. Докучливая изморось завесила радостную синь небес унылым затрапезным покрывалом…
Губы трогает счастливая улыбка. Нет, не так! Я знаю – мир просто набросил тончайшую шаль, сказочный покров, расшитый хрустальным бисером дождинок, укутался, отгородился от всех, чтобы в одиночестве помечтать о прекрасном и возвышенном. Ах, какое восхитительное утро!
Легко поднявшись с кровати, останавливаюсь перед зеркалом. Да, такого блеска в глазах никакими заклинаниями не добьешься. Даже не пойму, какую косметику использовать. Есть средства, удлиняющие ресницы, делающие изящной линию бровей… А чем подчеркнуть счастье? Наверное, ничем – оно либо есть, либо нет.
И пора уже навести в делах порядок! А то за все берусь и ничего до ума не довожу: платье к балу не дошито, доклад на конференцию – только пара листов написана, и со стишками сероэльфийскими не ясно ничего, и пациентов два дня не принимала, и еще, и еще… Хватаюсь за голову. Елкин дрын! Ну и бардак!
Впрочем… Беззаботный взмах рукой. Будем считать, что я решаю вопросы по степени их важности. Что самое главное для девушки? Конечно же любовь! И раз с этим у меня наладилось, можно переходить к второстепенным задачам. Например, сегодня я собираюсь заняться волчатами. Как раз зелье настоялось, да и милый сказал, будто они уже грустнеть начали. Ничего, все будет хорошо!
Кстати, Адриан… Никак не пойму ход его мысли. Вчера, узнав про мои планы на утро, сказал, что заедет. Ну да! Тащиться ко мне из гарнизона, чтобы потом вместе отправиться туда же… А смысл? Смущенно опускаю ресницы. Хотя, может, ему так приятнее?
Милый, конечно, как всегда пунктуален. Бом-бом-бом! Часы в гостиной начинают мелодично отбивать семь ударов. Дилинь! Отзывается в прихожей дверной колокольчик. Еле успела себя к назначенному времени в порядок привести.
Подобрав пышные юбки, срываюсь, бегу, мчусь, почти не касаясь ступеней, слетаю вниз по лестнице, чуть не сбив степенно поднимающегося с докладом дворецкого.
– Барышня, там к вам… о силы небесные!
Верный слуга останавливается с открытым ртом. Перескочив последние ступеньки, прыгаю, падаю, утопаю в объятиях Адриана. В последнюю секунду успев подумать, что он, кажется, не любит, когда в открытую…
Ах! Поймал! Подхватил! Кружит! Целует! Щечки, завитушки над ухом, глаза. Ой, хорошо, что ресницы не красила, а только расчесала… Неужели, наконец-то сбылось все, о чем мечталось? Тот, кто мне дорог, со мной. И он такой… нежный, родной, любимый.
– Адриан, ты… – шепчу я восторженно, прижимаясь к милому, – ты… ты…
Слов нет, чтобы высказать то, что я сейчас чувствую! Но я попробую…
– Ты как-то странно себя ведешь! – произносят губы сами по себе.
– Вот как? – смеется милый, поставив меня на пол. – И в чем это выражается?
– Ты же сам сказал, – капризничаю я, – что политическая ситуация сложная, что нужно быть осмотрительными и вообще…
– Разумные мысли! – хохочет Адриан, прислонившись к дверному косяку. – Только слишком запоздалые. Мне после вчерашнего дня уже бесполезно что-либо скрывать. Тот, кому нужно, точнее, не нужно… В общем, всем теперь все ясно. – Взгляд милого неожиданно становится серьезным и даже жестким. – Так что играем в открытую. Если честно, мне так намного больше нравится.
Адриан загадочно улыбается.
– Тебе очень идет это платье, но придется переодеться – на улице дождь.
– Ну и что? – Мой взгляд выражает полнейшее недоумение. – Сейчас портал открою и прямиком у тебя в кабинете окажемся.
– Телепорт – вещь, конечно, удобная, я оценил. – В глазах милого таинственный блеск. – Но я тебя приглашаю на верховую прогулку. Да-да! В дождь, вдвоем, по лужам… Чтобы щечки порозовели, чтобы глазки сияли, чтобы…
– Адриан, ты романтик, – удивленно произношу я. – Ни за что бы не подумала.
– Мечтатель, – весело поправляет меня милый. – И вообще, ты меня еще плохо знаешь.
Мама моя дорогая! Изумленно качаю головой. Адриан… Кого-то он мне сейчас напоминает. Очень-очень сильно…
– И за что тебя так прозвали? – задумчиво интересуюсь я, сосредоточенно разглядывая любимого.
– О! – Адриан смущенно опускает глаза. – У меня было столько всевозможных теорий. И, главное, все гениальные!
Точно! Испуганно прикрываю ладошкой рот. Знаю я одного такого теоретика. Адриан сейчас просто копия Мэта. И взгляд, и повадки… Елкин дрын! Еще один подросток на мою больную голову.
– Не бойся, Лика, – мягко произносит милый, правильно истолковав мое поведение. – Я не сошел с ума и не впал в детство. Просто… Просто я четко отделил истинные нормы достойного поведения от надуманных. Первые остаются в силе, а на вторые мне плевать.
Ого! С уважением смотрю на милого. При его характере это… да, это непросто.
– И, кстати, – хитро улыбается драгоценный, – должен сказать тебе спасибо за вчерашний день.
– За что? – удивленно хлопаю ресницами.
– Дело в том, что в детстве у меня была мечта – сразиться на арене с настоящим гладиатором. Ты даже не представляешь, как мне этого хотелось! Но бабушка сказала, что это глупо и недостойно принца.
– И что ты?
– Я ее очень любил и уважал, – тихо отвечает Адриан, – поэтому не стал делать того, что она не одобряет. Но теперь… – Милый хитро заглядывает в глаза. – Я же не сам, это тебе чемпион понадобился. Что мне оставалось делать?
Ах вот оно как! Понимающе улыбаюсь. Да-да, конечно.
– И какие впечатления? – ласково спрашиваю я, с трудом сдерживая смех. – От воплощения детской мечты?
– С тем, что не очень умно, – я согласен. А насчет достойности… – У милого неожиданно серьезный голос. – В мире существует не так много вещей, которые плохи и ужасны сами по себе, в любом случае. Да, они есть, но мало. Все остальное достойным делаем мы сами – отношением, поведением, мыслями, – тем, что вкладываем в это понятие. Поэтому я не вижу в своем поступке ничего такого, чего следовало бы стыдиться. – И, улыбнувшись, добавляет нежно: – Иди одевайся, чудо магическое.
Послушно направляюсь к лестнице и вдруг застываю в нерешительности, вспомнив о неприятном моменте.
– Адриан… Я не смогу поехать, у меня лошадка не готова, а кучер… он не проспался еще. Я вчера на него уже и магией действовала, и никак.
– Не волнуйся, – успокаивает меня милый. – Лошадь почищена и оседлана. А к кучеру я применил одно очень действенное заклинание.
– Ты? – во все глаза смотрю на Адриана. – Заклинание? Магическое? А откуда ты…
– На службе выучил. Не магическое, но помогает хорошо. Только оно специальное, не для твоих нежных ушек. А слуге я пообещал, что в следующий раз еще и ауру начищу.
Как давно я не ездила верхом! Нет, неправильно! Времени прошло совсем немного. Просто это было в прежней жизни. Да, в той старой, непонятной, бестолковой. Небрежно тряхнув кудрями, ловлю восхищенный взгляд Адриана. И была ли она вообще?
Пальцы мягко зарываются в густую гриву, гладят, скользят и, безошибочно находя заветное местечко, чешут за ушами, ласкают, словно говоря: «Доверься, мы вместе, это хорошо». И-и-и! Сладкое, знакомое чувство единения коня и всадника – одно целое, кентавр.
Глубоко вдохнув, радостно оглядываюсь на милого:
– Поехали?
– А давай, кто первым до старой ивы доскачет? – В синих глазах Адриана мальчишеский азарт.
Хм… И непобедимые лукавые искорки.
– С проигравшего поцелуй, – хитро уточняет милый условия соревнования.
– Договорились! – бесшабашно соглашаюсь я, пуская лошадь рысью.
Хи-хи! Он еще не знает, с кем связался!
Слякоть? Грязь? Унылый осенний пейзаж? Кто придумал такие глупые слова? Ветер! Свежий, гордый, неистовый! Благородный порыв, вдохновение, сила! Дождь… На щеках, ресницах, губах. Мягкий вкус чистейшей небесной воды. Верность, правда, первая любовь… Галоп, легкость, стремительность! Комья земли летят из-под копыт, вдребезги разбивается серебро придорожных луж, тонкие ветки хлещут по плечам. Какое наслаждение так жить! Дышать полной грудью, безоговорочно верить в себя, мчаться вперед к заветной цели, сметая на пути досадные преграды… Конечно, бесшабашность нужна не всегда и не во всем. Но чтобы вообще без нее? Да ну, и представлять не хочется.
Краем глаза слежу за милым. Мне до него далеко – ощущение, что он в седле родился. Но победу драгоценный празднует рановато. Нахально показав Адриану язык, складываю пальцы для плетения заклинания.
Ш-ш-ш! Воздух вокруг милого густеет, уплотняется, становясь похожим на прозрачный кисель. Лошадь вязнет, утопает в невидимой жиже, каждое движение дается с трудом. С гордой улыбкой догоняю драгоценного.
– Так нечестно! – обиженно шепчет Адриан, настойчиво продираясь сквозь воздушное желе.
– Почему это? – невинным голоском переспрашиваю я, выбиваясь в лидеры гонки. – Про магию оговорок не было!
– Кошмар, – возмущается милый. – На ровном месте облапошили! Ладно, я запомнил…
И наконец, преодолев невидимую преграду, легко догоняет меня. Горячий стук копыт, молниеносный вихрь, мелькнувший дорожный плащ – мгновение рядом, и вновь вырывается вперед. Лихорадочно облизываю обветренные губы. Он что, решил, что я сдаюсь? Ни за что!
Ухабы! Пески! Болото! Мгла! Сжимаю-разжимаю кулачок. Рука устала от непрерывного чароплетения. Хохочем, дразнимся, попеременно обгоняя друг друга. Вот и заветная ива. Рукой подать! Моя лошадка идет первой… Ой, уже нет! Ха! Уже да! Еще секунда, ну же! Вдох, рывок, момент истины!
Уф… Наши лошади будто дрессированные цирковые скакуны… Нет, словно сиамские близнецы! Единым слаженным движением пересекают оговоренную черту.
– Ничья! – гордо заявляю я, окинув милого снисходительным взглядом. – И никаких поцелуев!
– Да, – грустно соглашается Адриан. – То есть мы оба проиграли…
И вдруг, замерев на мгновение от пришедшей догадки, победоносно улыбается:
– А по нашему договору – с проигравшего… В общем – с каждого по поцелую! Хотя нет – с тебя два! Еще один за мошенничество!
– Ну ни тролля себе! – совершенно искренне возмущаюсь я. – Это с тебя еще один за наглость!
И, внезапно осознав, что выдала, прикусываю губу.
– Договорились, – соглашается Адриан. – С каждого по два и один общий в знак примирения. Итого – пять.
Растерянно хлопаю ресницами. И кто кого облапошил?
Застенчиво подаю руку. Спускаюсь, обнимаю за шею. Непривязанные лошади медленно разбредаются в поисках свежей травы, а может, деликатно оставляют нас наедине? Тонкие ветви ивы, уже позолоченные дыханием осени, стыдливо клонятся к земле, образуя нерукотворную беседку. Восторженно оглядываюсь вокруг – золотой чертог! Сказочный небесный град, воспетый в людских преданиях. Надо же, а он оказывается здесь, на земле, рядом…
Поцелуй любимого… Медленно закрываю глаза. Нет, все совсем не так, как в тот раз! Я не брожу по миру Адриана и не приглашаю его к себе. Просто…
Где-то там, далеко, на самых задворках мироздания в этот миг рождается новая вселенная. Юная и прекрасная – одна на двоих. Тихо прорастает из крошечного зернышка, из первого робкого «люблю», становясь сгустком силы, неведомой туманностью. Да, еще все туманно и неясно – каков будет этот новый мир, его законы, идеи, постулаты. Может, время мы будем мерить в литрах, а расстояние в секундах. Но я точно знаю – там будут звезды и планеты, спутники и астероиды. И звездолеты тоже будут. Там будет все! На меньшее мы не согласны.
– Нам пора, – тихо шепчет милый, с трудом оторвавшись от моих губ. – Такая беспечность может дорого стоить. Впрочем, я готов заплатить по счетам. И думаю, все кредиторы скоро объявятся.
Лязг открываемых ворот, цокот копыт по брусчатке – вслед за Адрианом въезжаю внутрь крепости. Ого! Удивленно озираюсь. Сколько я здесь не была? Неделю? Две? А такое ощущение, что попала совершенно в другое место. И дело даже не в чистоте и порядке…
– Ой, это что, колодец? – изумленно восклицаю, заметив аккуратный бревенчатый сруб. – Вроде его тут не было.
Милый, обернувшись, посылает мне довольный взгляд:
– Помнишь, я рассказывал, что водопровод засорился? Разобрали – гниль сплошная, наверное, лет сто никто не чистил.
Виновато опускаю глаза. Припоминаю, был такой разговор… И не просто разговор – у меня просили помощи и совета. Ну почему я такая забывчивая?
– Сейчас новый водопровод строим, – деловито продолжает милый. – А пока колодец выкопали. Хотя он в любом случае нужен. Вдруг осада.
Придерживая норовистую лошадку, шагом еду по чисто выметенной дорожке. Действительно, порядок идеальный. За считаные дни столько изменений! Да, теперь понятно, почему Адриан вечером выглядит уставшим. А я его в любовных интрижках подозревала.
– В казармах постелили новые полы, стены выбелили глиной, – гордо комментирует милый. И вдруг, остановившись, заговорщически улыбается: – Стой, ты же главного не видела!
Проследив за его взглядом, останавливаю лошадь. Оружейная! Новенькая! Но ведь возвести подобное сооружение за неделю без магии нереально! И, кстати, что-то она мне напоминает…
– Адриан… а как… а что… – с трудом формулирую теснящиеся в голове вопросы. – Как вам это удалось?
– Гарнизонный маг постарался, – хитро отвечает милый.
Еще лучше! С недоверием заглядываю в глаза Адриану. Хм… Похоже, не шутит. Но чтобы маг нанялся к людям… в гарнизон…
– А вон он и сам идет! – весело заявляет милый, помахав рукой кому-то за моей спиной.
Медленно оборачиваюсь… Мама моя дорогая! Жоржик! Некромант на службе в Ордене Света… Так, я определенно чего-то не понимаю в этой жизни! Зато… Хи-хи! Зато теперь четко вижу, на что похоже новенькое здание воинского арсенала.
– Так это же склеп! – Не в силах сдержать острый приступ смеха, прыскаю в кулачок. – Самый настоящий!
– И вовсе нет, – обиженно отвечает милый, приняв надменный вид. – Отлично выполненное стратегическое строение, я полностью доволен. – И, наклонившись ко мне, добавляет шепотом: – Ты первоначальный вариант не видела. Тут такой мавзолей был…
Переглянувшись, беззаботно хохочем.
– Пожалуй, это чудо архитектуры стоит рассмотреть. – Оперевшись на руку Адриана, легко спрыгиваю с лошади. – А в середине что – саркофаги?
Тяну на себя новенькую дубовую дверь. Повернувшись на каблучках, оглядываюсь вокруг.
– А действительно неплохо вышло! – искренне говорю я. – Внутри самый настоящий оружейный склад. И стены заклинанием против плесени обработаны.
Включив магическое зрение, придирчиво оцениваю работу Жоржика. Хм… Молодец друг некромант, ничего не скажешь! Хотя…
– Я, конечно, в фортификационной магии не эксперт, – провожу пальцем по холодному камню стены, – но на такую толщину использовала бы три руны стойкости и одну упругости, а не наоборот.
