Текст книги "Глаза ночи"
Автор книги: Диана Бейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 32 страниц)
Глава 6
Не было пения птиц. Сквозь серые, тяжелые облака не пробивался ни единый луч солнца. В вершинах деревьев не было слышно шороха ветра. Бренвен стояла в неестественной тишине и ожидала, когда перед ней откроются сделанные из темного дерева двери Ложи. Ее босые ноги, стоявшие на каменных ступеньках, замерзли. Они забрали у нее всю одежду и дали длинный балахон из серого материала. Она на мгновение закрыла глаза и отыскала в середине себя точку Света, которая была ее единственной защитой против опасностей, которые ожидали ее за закрытыми дверями. Один маленький чистый лучик Света против такой Тьмы.
Двери бесшумно открылись. Бренвен скорее почувствовала, чем услыхала, как ее зовут. Она вошла в зал, и двери закрылись у нее за спиной, снова бесшумно и снова без помощи человеческой руки. Шаг за шагом она двигалась вперед, пока не оказалась в центре комнаты. Босыми подошвами она ощущала скользкие и прохладные полированные доски пола. В центре комнаты она остановилась и спрятала руки в широких рукавах своего балахона. В защитном рефлексе ее темные густые ресницы опустились и прикрыли глаза. Бренвен снова ждала, молчаливая, как птицы, спокойная, как безветренный воздух снаружи. Но внутри все ее чувства были настороже.
Зал был большим, прямоугольным, а его стены были сделаны из того же темного дерева, что и двери. Окон не было; там, где должны были быть окна, в стены были вделаны металлические канделябры, каждый из которых поддерживал большую стеклянную лампу в виде языков пламени. Лампы не горели. Тусклый свет проникал в комнату сквозь световые люки в потолке высоко над головой. Двенадцать фигур – было невозможно понять женских или мужских – сидели в тяжелых, покрытых резьбой деревянных креслах с высокими спинками, которые были расставлены так, что образовывали широкий круг, как цифры на циферблате часов. На них тоже были балахоны, но в отличие от того, что на Бренвен, они имели капюшоны. Края капюшонов выступали вперед на два-три дюйма, так что в их тени было невозможно различить черты лица. Балахоны были сшиты из темно-серого материала с металлическим отблеском, который отражал слабый, бледный свет, лившийся сверху. Ни один из двенадцати даже не шевельнулся. Все сидели, положив руки на подлокотники кресел, причем самих рук не было видно в широких рукавах балахонов, а ноги тоже были скрыты складками одеяний. Эффект был жутким. Тревожным.
Один заговорил:
– Кто ты?
Она посмотрела вверх, не будучи уверенной, к какой из фигур обратиться.
– Меня зовут Бренвен, – сказала она своим ясным громким голосом.
Другой сказал:
– Твое полное имя.
Она слегка вздернула подбородок.
– Бренвен – это полное имя, которое мне необходимо здесь.
Молчание. Бренвен чувствовала их недовольство тем, что она что-то от них скрывает, ощущала, как их мысли пытаются проникнуть в ее сознание. Она зажгла точку Света внутри и перенесла ее в голову, чтобы защитить свое сознание. Когда она сделала это, ей показалось, что в комнате стало темнее. Она не успела подумать, что бы это могло означать, так как прозвучал другой голос, который она узнала.
– Ну что ж, Бренвен, – это был Орсон, – зачем ты пришла сюда?
Она отвечала осторожно. Она должна убедить их принять ее в свою группу, и вместе с тем она должна говорить только правду. Если она солжет этим людям, даже ради самой благородной цели, станет таким же обманщиком, как и они. Она сказала:
– Я думаю, что вы обладаете огромной силой, как вместе, так и по отдельности. Я хочу научиться у вас.
Резкий, безрадостный смех донесся от одной из неподвижных фигур. Бренвен повернула голову, пытаясь отыскать смеявшегося, но уже в тот момент, когда она поворачивалась, звук поднялся вверх и растаял между балками потолка. Ее дезориентировало то, что она не знала, из какой точки окружности доносился каждый конкретный голос. И фигуры вокруг тоже были совершенно одинаковыми – в любой другой обстановке Орсон выделялся своим ростом и размерами, но здесь он был каким-то таинственным образом неотличим от остальных.
Сразу же за смехом последовал другой, холодный, насмешливый, голос:
– Мы не принимаем к себе людей с улицы, знаешь ли. То, что у нас есть нечто, что ты хочешь получить, само собой разумеется. Ты должна иметь что-то, что нужно нам.
Вступил другой голос, а за ним еще и еще.
– У тебя есть деньги?
– Нет, – сказала Бренвен.
– Влиятельное положение?
– Нет.
– Ну так чем же ты намерена заинтересовать нас?
Тембр голоса Бренвен усилился.
– У меня есть особые способности такого рода, которые, я уверена, заинтересуют вас.
– Назови свои способности, – сказал Орсон.
– Я обладаю способностью Видеть.
Кто-то другой, не Орсон, спросил:
– Ясновидение?
– Да, – подтвердила Бренвен.
Кто-то, находившийся у нее за спиной, пробормотал:
– В этом нет ничего особенного.
Бренвен повернулась. Она постепенно успокаивалась. Их костюмы и неподвижные позы казались теперь просто театральными. Она видела их теперь не только глазами, но и более верным, внутренним зрением. Она обратилась к тому, который сделал пренебрежительное замечание:
– Я нашла вас, не так ли? Ваше тайное место встреч? Я сомневаюсь в том, что это могли бы сделать многие другие.
Шепот невольного признания пронесся по кругу. Это была правда. Никто из просителей никогда не появлялся перед ними без приглашения, кроме этой женщины. Никто не мог обнаружить это их самое тайное и удаленное место, кроме этой Бренвен.
Новый голос, низкий и хриплый, но, несомненно, женский, спросил:
– Откуда ты получила способность Видеть?
– Я родилась с ней.
Женщина настаивала.
– Тогда почему ты небогата? Почему ты не использовала этот дар в своих целях?
Бренвен заколебалась. Она не была готова к подобному вопросу. Материальное богатство не волновало ее настолько, что она даже не задумывалась над этим вопросом. Медленно, запинаясь, она ответила:
– Мне не хватает практики в использовании моей силы. У меня никогда не было поддержки такой группы, как ваша. У меня не было учителя, Мастера.
Эти слова, хотя и были правдой, бросили темные тени соблазна на свет, который окружал ее сознание.
Энергия, которую Бренвен считала физическим выражением ее Света, предупреждающе пульсировала. Эти люди были могущественны. В данный момент они сдерживали свою силу по причине своего любопытства. Но если они были теми, кого она в них подозревала, они могли соблазнять и развращать. Они могли протиснуть свои эгоистичные, обманчивые видения сквозь мельчайшие щели в ее духовной броне. Они могли отравить ее душу. С другой стороны, если она будет стремиться к поставленной цели, и они обнаружат, что она захотела присоединиться к ним только для того, чтобы узнать их секреты, с тем чтобы потом разоблачить их, они, конечно же, убьют ее.
Орсон пошевелился. По той властности, с которой он поднял свою руку, и по тому, что он первый нарушил свою неподвижную позу, Бренвен почувствовала уверенность в том, что он был их лидером. Его голос больше не был нейтральным, а стал угрожающим:
– Твоего ясновидения недостаточно для того, чтобы быть принятой в эту группу избранных, даже притом, что ты смогла найти нас. Если же ты обладаешь другими силами, ты должна продемонстрировать это. Не рассказать, а показать нам.
Внезапно Бренвен поняла, что, если она не убедит этих людей принять ее, они убьют ее просто потому, что она проникла в их святилище. Один за другим они задвигались, зашевелились, наклонились вперед на своих похожих на троны креслах. Их глаза жадно блестели под капюшонами.
– Показать, показать, показать! – Слово пронеслось по кругу и превратилась в заклинание. – Показать! Показать! Показать!
Бренвен закрыла глаза. Картины тридцати восьми лет ее жизни пронеслись в ее сознании: времена, когда она прикоснулась к энергии, которая пронизывает землю и скалы и все живые существа, времена, когда казалось, что древнее знание о том, как использовать эту энергию, присутствует в ней; она услышала голос своего старого друга Гарри, который сказал двадцать лет назад: «Сила делать и изменять, вызывать и связывать!» Ее тело раскачивалось от воспоминаний об этой силе.
– Показать! Показать! Показать!
Бренвен подняла руки. Она открыла глаза, но больше не видела зала Ложа Орсона. Она видела только свой собственный Свет и чувствовала, как его энергия растет, пронизывает все ее тело. Вместе со светом пришло тепло. Подошвы ее стали горячими, внутри она вся пылала, руки и ноги излучали тепло, а лоб полыхал. С силой молнии она швырнула во вселенную свою беззвучную мольбу: Помогите мне!
Пение вокруг прекратилось. Даже воздух казался заряженным. Что-то происходило в этой комнате – без ритуала, без символов, без слов. Они все чувствовали это. Орсон испытывал презрение; двое или трое других – страх.
Некоторые, чье внутреннее зрение было более острым, видели, как вокруг этой женщины Бренвен обвивается тонкая сияющая нить. Здесь, где только Другие устраивали ветер, сейчас ветер взвивался вокруг Бренвен. Он развевал складки ее балахона, отбрасывая назад длинные черные волосы от ее разгоревшегося лица. Ветер, вызванный Бренвен, как буря, промчался по кругу, вцепляясь в балахоны, срывая с голов капюшоны, перехватывая дыхание.
Бренвен чувствовала не только поднятый ею ветер, но и нечто большее. Вибрирующая энергия древних пронизывала всю ее целиком – тело и душу. Она подняла руки еще выше и сжала кулаки, собирая в них свою гудящую энергию.
– Ортис ан арах! – выкрикнула она слова, всплывшие из древней памяти, и разжала пальцы.
Свет затопил комнату. Лампы в канделябрах засветились, огромные бревна, лежащие в камине, занялись и вспыхнули. Сверкающие электрические дуги танцевали между балками потолка, ослепительно отражаясь в стеклах световых люков.
Стоя в центре этой бури света, Бренвен опустила руки и скрестила их на груди, положив ладонь на плечо другой руки. Ее голова поникла, и волосы, как занавес, упали ей на лицо. В то время как она произносила про себя беззвучные слова благодарности, огни в канделябрах потускнели, искры, не принеся никакого вреда, упали на пол, а бревна в камине зашипели и погасли.
– Так! – Голос Орсона, как колокол прозвенел во внезапно установившейся тишине.
Бренвен подняла голову и, слегка тряхнув ею, отбросила волосы за спину. Она посмотрела на Орсона. Подобно остальным, он не стал надевать снова свой капюшон. Она медленно поворачивалась, вглядываясь в лица. Десять мужчин, две женщины. Никто не моложе ее, а некоторые значительно старше; несколько человек пользовались известностью, достаточной для того, чтобы их узнала половина населения страны.
Орсон подождал, пока она закончит рассматривать сидевших в кругу. Когда она снова встала лицом к нему, он сказал:
– Ты доказала, что действительно обладаешь силой особого рода. Теперь вопрос о том, что же нам делать с тобой?
– Научите меня большему, сделайте меня вашей ученицей.
Бренвен снова тряхнула головой. Она делала это, потому что нервничала, не сознавая, какое воздействие оказывал этот ее величественный жест на других. И точно так же она не сознавала, какое воздействие она оказывала на Орсона, который был знатоком женщин, а его подружка-блондинка уже надоела ему. Она сосредоточила на нем взгляд своих сине-зеленых глаз.
– Я сделаю все для вас, Великий Адепт, если только вы захотите научить меня. Все.
Демонстрация этой женщиной своей замечательной необузданной силы уже взволновала Орсона; сила всегда волновала его, и он никогда раньше не видел, чтобы такая сила сочеталась с физической красотой, которой она, несомненно, обладала. Сейчас, после того как она пообещала сделать для него все, если он согласится стать ее учителем, его охватил горячий спазм, который начался в паху и зажег все его тело. Он получит ее – она не будет убита. Но остальные Когносченти не должны знать о том, что он уже принял решение. Он сказал:
– Мы подумаем о том, можно ли сделать тебя ученицей. Но сначала ты должна удовлетворить нашу потребность в тайне. Ты пришла сюда одна?
– Да.
– Кто-нибудь знал, куда ты направляешься?
– Нет.
Удовлетворенный ее ответами, Орсон обратился к сидящим в кругу:
– Она говорит правду. Мы подумаем о ее ученичестве.
Он громко хлопнул в ладоши, и двое мужчин в форме охранников вошли в комнату.
– Отведите ее в дом для гостей. Покормите и верните одежду, но заприте ее. – Он посмотрел на Бренвен, установил с ней тот самый полный глазной контакт, который так гипнотизировал его аудиторию. – Я приду сам сообщить о нашем решении. Не будь нетерпелива. Мы должны обсудить более важные вопросы прежде, чем мы перейдем к такой тривиальной вещи, как ученичество. Пока я могу тебе сказать одно: ты или будешь принята, или будешь убита. Или то, или другое. Ни один человек, если он не привязан к нам телом и душой, не должен видеть всю нашу группу в полном сборе и в лицо.
Бренвен вздернула подбородок. Она встретила его бесцветные глаза таким же настойчивым взглядом.
– Конечно, – сказала она. Она вышла вслед за охранниками из зала, умудряясь с величественной грацией переставлять ноги, которые казались ей ватными.
– Что ты думаешь по этому поводу? – спросил один охранник у другого, когда они заперли Бренвен в домике для гостей.
– Я думаю, что она, должно быть, говорила правду, когда мы выпустили ее сегодня утром, и она утверждала, что пришла сюда, чтобы заставить Орсона взять ее в ученицы. Иначе он не стал бы помещать ее сюда. Это домик для шишек, парень.
– Да? Ну, тогда я скажу тебе, что я думаю. Я думаю, что Орсон сразу же определяет хорошую вещицу, и единственное обучение, которое он собирается ей организовать – в постели, если ты понимаешь, к чему я клоню. И я считаю, что здесь будет большая буча, когда об этом узнает эта Мириам. Мириам вообще как-то странно ведет себя в последнее время. Ты заметил? Может, нам следовало бы приглядывать за ней?
– Нет. Мириам – совсем ребенок, и она всегда ведет себя странно. Здесь не о чем беспокоиться. Давай лучше сходим и принесем этой новой суке завтрак.
«Итак, – подумала Бренвен, – я видела Когносченти. И до сих пор жива. Что теперь?»
Домик для гостей был удобным, почти элегантным, и в нем были окна – благословенный контраст с тем местом, в котором она сегодня утром пришла в себя. Она тогда испугалась, не зная, где находится, и не будучи в состоянии разглядеть даже руку в темноте. Но казалось, ее тюремщики знали, когда она проснется; они открыли дверь почти сразу же. И несмотря на то, что охранники стояли здесь же и смотрели, как она надевала балахон, который принесли ей, они отнеслись к ней без злобы. Она тут же сказала им, что не хотела ничего плохого и, видя, что ее уже и так поймали, тут же изложила наполовину заготовленную заранее историю о том, что пришла в Ложу, чтобы стать ученицей Орсона. Что ж, пока все шло неплохо.
За исключением того, что она даже не представляла, сколько времени она провела в Ложе, сколько времени находилась без сознания. Она даже не знала, каким образом ее так быстро заставили отключиться – она не чувствовала себя накачанной наркотиками, и единственное, что помнила перед тем, как проснулась в темном сарае – это неожиданное гудение, принесшее резкую боль, а затем – провал. Возможно, это длилось недолго; возможно, когда Орсон придет сказать ей, что она будет принята в ученицы, ей удастся убедить его отпустить ее домой, чтобы она могла взять одежду, и она окажется дома как раз тогда, когда приедет Уилл. Тогда все пройдет без сучка без задоринки. С другой стороны, она могла отсутствовать уже целый день или даже несколько дней, и тогда Уилл наверняка не находит себе места от тревоги. Она хотела бы, чтобы они вернули ей часы вместе с одеждой, но они вернули только одежду. Ни часов, ни ключей от машины, ни, конечно же, диктофона.
Без сомнения, существовала и третья возможность: они не примут ее, и она будет убита. Но размышлять об этом не было абсолютно никакого смысла.
Однако она тем не менее подумала и об этом – не могла удержаться – и, подумав, впервые почувствовала себя в западне. Раньше она или была без сознания, или мысленно готовилась к этому невероятному собеседованию. Допрос, так назвали это охранники. Бренвен чувствовала, что она хорошо справилась с этим, и знала: помогли ей уроки, данные ей двумя людьми – Гарри и Грасией. Гарри велел ей использовать Свет против Когносченти, а Грасия – попросить помощи. Она попросила, получила ее и была очень, очень за это благодарна. Но что, если этого не было достаточно? Что, если Когносченти все же не примут ее? Можно ли выбраться отсюда? Сможет ли она сбежать?
Бренвен подошла к окнам. Она видела только деревья, ни единого клочка неба. Окна выходили в лес, а Ложа находилась в противоположном направлении. Если она сможет выбраться из этих окон, может быть, никто не увидит, как она уходит… Нет, это не выглядело многообещающе. Окна были из толстого стекла и наверняка закрыты герметически. Она пошла в ванную – там окна не было. Окно в спальне тоже из толстого стекла и закрыто герметически. Дверь была единственная, тяжеленная деревянная дверь, похожая на дверь в Ложе, и охранники заперли ее снаружи. Домик для гостей был похож на маленькую крепость, а она была заперта внутри этой крепости. Бренвен не думала, что ей удастся выбраться отсюда, если только кто-то не выпустит ее. Орсон сказал, что он придет, но это произойдет нескоро. Все, что она могла делать – это ждать. Даже мысль о том, что вся ее будущая жизнь может зависеть от Орсона, делала ее физически больной.
Вместо этого я буду думать об Уилле, решила она и тут же начала плакать. Она поняла, что устала, опустошена этой бурей света, которую она устроила для Когносченти, но это был повод для истерики. Плач не принесет ничего хорошего – и все же она не могла остановиться.
– Без сомнения, вселенная разворачивается, как и должна, – сказала Бренвен вслух сквозь всхлипы. Снова: «Без сомнения, вселенная разворачивается, как и должна», – утверждение, которому она научилась у Уилла, а он – от своей матери. Снова и снова она повторяла эти слова, пока не перестала всхлипывать. Затем она продолжала повторять их мысленно, снова, снова и снова. Она опустилась на ковер, поджав под себя ноги. Это утверждение стало мантрой; ничто более не существовало для Бренвен, кроме этих слов. Она все глубже и глубже погружалась в медитацию. Она забыла, где находится, она забыла, кто она. Она осталась наедине со вселенной, которая разворачивалась так, как и должна была.
Громкие хлопающие звуки, лишь слегка заглушаемые стенами и крышей, заставили Бренвен очнуться. Конечно же, это был вертолет. Ее ноги затекли, и она ощутила болезненное покалывание в них, когда пыталась подняться. Должно быть, она медитировала довольно долго. В те несколько мгновений, когда ноги отказывались поддерживать ее, Бренвен услыхала другие звуки: крики людей, всеобщую суету и беготню, захлопывающиеся дверцы машин, визг шин. Один вертолет взлетел, судя по изменившемуся звуку вращения лопастей. И тут же завелся второй. Когносченти исчезали, и исчезали в беспорядке, спешно.
Бренвен приникла к окну, растирая ноги. Сначала она увидела только деревья, стену деревьев. Но что это? Дым! Густой черный дым тянулся шлейфом мимо домика для гостей, поднимаясь на ветру к верхушкам деревьев. Бренвен, встревожившись, повернулась. Вдохнула. Она не чувствовала запаха дыма – она только видела его в окно. Должно быть, это горела Ложа.
Взлетел второй вертолет, оставив после своего отлета разрушительную тишину. Сознание Бренвен не могло обработать всю поступившую одновременно информацию. Она думала только об одном: Орсон не придет. Я в западне, а они все уехали и оставили меня! Ее охватил страх, а затем паника.
– Я должна выбраться отсюда! – закричала она.
Почувствовав прилив адреналина, Бренвен схватила тяжелый стул и швырнула его в окно. Стул разлетелся на куски, а стекло даже не треснуло. Она наклонилась, чтобы схватить второй стул, но адреналин был уже израсходован. Мышцы спины судорожно сжались, и Бренвен закричала от неожиданной боли.
В дверь кто-то яростно колотил, а толстая дверь заглушала звук голоса стучавшего. Бренвен закричала в ответ изо всех сил:
– Я здесь! Помогите!
Она подбежала к двери, забыв о боли в спине, и застучала кулаком по двери изнутри.
– Я здесь, я здесь! Помогите, пожалуйста, помогите!
Стук снаружи прекратился.
– Бренвен?
Голос Уилла! О Боже, голос Уилла.
– Уилл! – позвала она его. – Я здесь, но дверь закрыта снаружи. С твоей стороны, Уилл.
Она услыхала, как он кашляет. Дым, подумала она. Пожар, наверное, ужасный.
– Отойди! – крикнул он, и она отошла в сторону. Уилл бросился на дверь один раз, второй. – Бесполезно, Бренвен, ты меня слышишь?
– Да, – прокричала она, – очень плохо!
– Я знаю, где взять пистолет. Я собираюсь выбить замок. Другого способа нет. Это единственная дверь в домик.
– О’кей. Я знаю. Давай.
Прошло несколько минут, прежде чем Уилл вернулся. Она поняла, что он приближается, услышав громкий кашель.
– Отойди от дверей! – прокричал он.
Два выстрела разнесли замок на куски, и Уилл распахнул ногой дверь.
– Для объятий нет времени, – сказал он, набрасывая ей на лицо мокрую тряпку. – Дыши через это. Пойдем. Крыша твоего коттеджа уже горит. Бежим!
Это был бег сквозь ад. Жар был невероятным. Ложа представляла собой один большой костер, и многие другие постройки тоже загорелись. Движением нагретого воздуха огромные раскаленные искры уносились вверх, прямо к деревьям. Бренвен бежала за Уиллом и видела, как дерево за деревом со странным шипящим звуком загоралось от верхушки до корней и деревья превращались в громадные столбы огня.
Они пробежали мимо джипа «чироки».
– Твоя машина… – крикнула Бренвен.
Уилл потянул ее дальше.
– Мы поедем на твоей. Я объясню. Беги скорей. Огонь нас догоняет.
Это действительно было так. Все больше деревьев превращалось в огненные колонны вокруг них. У Бренвен болело в груди, а горло саднило – мокрое полотенце не помогало. Она отшвырнула его в сторону. Потом загорелся пиджак Уилла. Отступив в сторону, он подтолкнул Бренвен вперед, а затем сбросил с себя пиджак. Спотыкаясь и кашляя, он устремился за ней.
Они добрались до фургона Бренвен на несколько секунд быстрее, чем до него добрался огонь. Металлическая ручка дверцы раскалилась. Отдергивая руку, Бренвен вспомнила, что закрыла дверцы машины.
– Они забрали у меня ключи! – воскликнула она сквозь треск пожара.
Не тратя времени на объяснения, Уилл протянул ей одной рукой запасные ключи, а другой рукой уже открывал дверцу. Тут же все поняв, Бренвен открыла дверь со своей стороны и ввалилась в машину, когда Уилл уже заводил мотор. Дерево, стоящее прямо перед ними, вспыхнуло. Уилл сдал назад, развернулся и тронулся. «Кэмри» послушно унес их с благословенной скоростью подальше от разъяренного огня. И Бренвен, и Уилл продолжали кашлять; из их глаз текли слезы. Она включила кондиционер.
– Хорошая идея, – одобрил Уилл.
Только тогда Бренвен поняла, что они не одни в машине. Она вскрикнула, но ее голос так осел от дыма, что раздался только хрип.
– Она еще жива? – спросил Уилл. – Она была жива, когда я притащил ее в машину. Именно поэтому я решил использовать твой фургон, чтобы мы могли отвезти ее в больницу.
– Она? – Бренвен в зеркале заднего вида увидела только фигуру человека на заднем сиденье и была слишком напугана, чтобы рассмотреть, кто это. Она встала на колени, перегнулась через спинку сиденья и посмотрела на Мириам, которая полулежала на заднем сиденье. Ее глаза были закрыты. На ней было голубое платье, милое маленькое платье с маленькими складочками на лифе и белым воротничком, отделанным кружевом. У нее была самая белая кожа, какую Бренвен когда-либо видела в своей жизни. А из ран на груди текла кровь, текла по всем маленьким складочкам милого голубого платья, платья для будущей мамы… Мириам была беременна, и Бренвен она показалась совсем мертвой. Но это было не так. Когда Бренвен еще смотрела на нее, веки Мириам дрогнули. Больше ничего, просто дрогнули.
– Она жива, – сказала Бренвен, поворачиваясь обратно. Ее желудок начал подниматься к горлу, и она ничего не могла поделать с этим. – Я думаю, меня сейчас вырвет, – заявила она. Уилл ничего не сказал, когда ее стошнило прямо в окно машины.
– Нам нужно быстро отвезти ее в больницу, и я надеюсь, что она сможет рассказать властям, что произошло. Иначе я окажусь в беде. Я воспользовался пистолетом, из которого она застрелила себя и Орсона, чтобы сбить замок с твоей двери.
– Она застрелила Орсона?
– Да.
– Он умер?
– Я подумал, что да, но Мириам была еще жива, и я отнес ее в машину. Она не знала, кто ты, и уж тем более где ты, и мне потребовалось чертовски много времени, чтобы тебя найти!
– Она же и устроила пожар, или это просто лесной пожар?
– Просто лесной пожар? – Сейчас, после того как Бренвен снова оказалась рядом с ним, Уилл рассердился. Было естественно, что в подобной кризисной ситуации его эмоции стали изменчивыми и непостоянными. – Простых лесных пожаров не существует! И, к твоему сведению, сейчас вообще не сезон для лесных пожаров. Мириам подожгла Ложу. Я добрался туда как раз в тот момент, когда кто-то обнаружил это, и, так как все тут же куда-то побежали, меня никто не заметил. Я искал тебя, а наткнулся на убийство-самоубийство. Орсон уже умер, а Мириам что-то лепетала о поджоге Ложи и всех, кто был там внутри. Она уже один раз выстрелила в себя и во второй раз выстрелила у меня на глазах. Бог мой! – Его голос стал громче, и он ударил по рулю ладонью. – Что ты там делала, Бренвен? Как ты могла поступить так со мной? Почему не сказала? Ты что, сошла с ума? Ты понимаешь, что, если бы я не нашел на полу это меню, если бы на нем не было адреса закусочной, если бы я его не перевернул и не увидел карту, мы могли бы…
– Тихо, Уилл, тихо, – успокаивала она его. – Слава Богу, что ты нашел меня. Спасибо тебе, что ты нашел меня. Поверни здесь на шоссе 101. Мне кажется, в Юкае есть больница.
Мириам умерла в больнице. Она пришла в сознание на минуту, но этого ей хватило, чтобы сказать:
– Я убила Орсона. Он был плохим человеком. Он был бы плохим отцом для ребенка. Все эти люди были плохими, и поэтому я попыталась их сжечь. Я не жалею об этом.
Врачи пытались спасти ребенка, но не смогли. Это была девочка, которая умерла сразу же после того, как ее скончавшейся матери сделали кесарево сечение.
Между Бренвен и Уиллом сохранялось напряжение. В течение всего пути назад, в Мендочино, Уилл пытался объяснить свои чувства.
– Ты не думай, я так рад тому, что ты снова рядом, живая и здоровая, что даже могу стать из-за этого верующим человеком. Я молился, Бренвен. Я не знал, что еще мне делать, поэтому я молился. Думаю, что это Бог помог мне найти карту – я наступал на нее всю ночь, не обращая никакого внимания. Но в то же время я сердит на тебя. Я не могу объяснить этого. Я просто это чувствую.
Бренвен решила, что лучшее, что она сейчас может сделать – это промолчать и оставить его в покое. Она вообще ничего не чувствовала – это была ее основная реакция. Конечно, хорошо, что Уилл рядом, что она осталась в живых, но даже это она воспринимала как-то вяло.
В этот вечер они, сидя вместе на диване, смотрели по телевизору местные новости и очень удивились, когда узнали, что пожар возле Ил Ривер, их пожар уничтожил очень мало леса. Ложа и все постройки были полностью уничтожены.
– Вот видишь, – сказал Уилл с превосходством профессионала-специалиста по окружающей среде, – я говорил тебе, что сейчас не сезон для лесных пожаров. Когда жар, вызванный сгоранием деревянных построек, уменьшился, пожар затух. Сейчас просто слишком сыро.
– Ты мог бы и обмануть меня, – сказала Бренвен, которая знала, что никогда не забудет, как деревья у нее на глазах превращались в столбы пламени.
Они с Уиллом включили кварцевый обогреватель, который держали в спальне, потому что даже огонь в камине был для нее непереносим.
Лед между ними растаял. Бренвен сказала неохотно:
– Я думаю, ты все же хочешь знать, что я там делала.
Уилл прижал ее к себе и поцеловал в висок.
– Можешь не рассказываться, кажется, догадываюсь. Не знаю как, да это, в общем, и неважно, но ты нашла Орсона. Ты хотела написать сценарий, и тебе нужна была история, и ты подумала, что я тебе все испорчу.
– Что-то вроде этого, но я не была так жестока к тебе. Я собиралась рассказать, я даже хотела попросить тебя помочь мне, но сначала я хотела использовать один день – пятницу, чтобы самостоятельно провести разведку. Но меня поймали, каким-то образом оглушили или ввели наркотики. Уилл, я даже не знала, какой сейчас день, пока мы не приехали в больницу! Я сказала бы тебе, правда сказала бы!
– О’кей, я верю тебе, но, пожалуйста, больше ничего подобного не делай. Никаких исследований и расследований, пока я не узнаю, что ты делаешь, и куда ты идешь. И никаких разведок! Обещаешь?
– Обещаю.
– И еще одна вещь, о которой ты должна знать, – сказал Уилл, выпуская ее из рук так, чтобы он мог видеть ее лицо. – Когда я попытался заявить о том, что ты исчезла, в полиции меня не восприняли серьезно, потому что ты не моя жена. Я больше не хочу, чтобы мне объясняли, что я не имею тебя никаких прав. В моей жизни нет ничего и никого более важного, чем ты. Я имею на тебя право, ты мне нужна. Ты будешь моей женой, Бренвен? Выйдешь за меня замуж?
Ее лицо вспыхнуло радостью.
– Да, о да. Я буду твоей женой, Уилл Трейси! Я думала, ты никогда мне этого не предложишь!
