Текст книги "Глаза ночи"
Автор книги: Диана Бейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 32 страниц)
А может быть, тревога вообще не имеет никакого отношения к Уиллу… если не считать того, что радость от его присутствия гонит прочь все плохие мысли. У нее была передышка длиною более чем в год; возможно, сейчас она закончилась. Она могла, как после смерти Джейсона, закрыть свое сознание для Хаоса. Но она не могла закрыть сам Хаос, как это ей предстояло вскоре понять.
Последние два фрагмента телевизионной программы Бренвен, в которых были сняты пожилые монашки, вызвали в ее отсутствие несколько странных писем. В некоторых говорилось, что монашки не были святыми женщинами, какими они казались, а были переодетыми дьяволами. А в одно письме утверждалось, что монашки в свое время были изгнаны из Ордена и скрыты от мира в заброшенном монастыре, потому что они были злом. А теперь, продолжал автор письма, Бренвен сломала печать, удерживавшую их в стенах монастыря, она поступила еще хуже, чем если бы просто выпустила зло в мир, она показала его по телевидению! Это письмо особенно обеспокоило Бренвен. Целый день она только о нем и думала. И дома вечером Уилл, закончив рассказывать ей о собеседованиях по поводу своей новой работы, заметил ее обеспокоенность.
Чтобы ответить на его вопрос, Бренвен прокрутила ему пленку со всеми фрагментами своей программы, которую она записала для собственного архива, все эпизоды один за другим, заканчивая теми двумя, где были сняты монашки. Потом она рассказала Уилу об откликах и о том письме, которое взволновало ее больше всего.
– Это глупо, – сказал Уилл. – В этих старушках нет даже отдаленно ничего плохого. Как раз наоборот. Я не понимаю, почему ты так разволновалась из-за письма какого-то чокнутого – это совершенно не похоже на тебя.
– Ты многого еще не знаешь, Уилл, пока тебя здесь не было… происходили вещи, которые трудно описать обычными словами. Я считала, что мне удалось убежать от всего этого в Калифорнию, но… мне следовало бы знать, географические границы не для всего являются преградой. Я рассказывала тебе, что Джейсон был убит, большинство – в том числе и на официальном уровне – считало, что это было политическое убийство. Ты сказал тогда, что в этой версии есть смысл, и я согласна в принципе, но боюсь, там было нечто большее…
Бренвен описала ему все в подробностях точно так же, как когда-то Ксавье Домингесу. Она ничего не утаила, несмотря на растущее в ней беспокойство, что Уилл может счесть ее сумасшедшей и в ужасе сбежать от нее. Но она недооценила его.
– Знаешь, Бренвен, – сказал он задумчиво, когда она закончила, – если бы я не знал тебя так хорошо и если бы я не провел почти два года среди крестьян, вера которых в сверхъестественное непоколебима, я бы подумал, что ты тронулась. Но получилось так, что я уверен в том, что ты не тронулась. В своих странствиях я видел чудеса, в которые не поверил бы, произойди они здесь. Я уже не тот скептик, которым был когда-то. Так что же ты думаешь? Что эти монашки могут быть, как ты называешь это, одержимы? Как Джейсон?
Бренвен нахмурилась.
– Я не говорила, что Джейсон был одержим, не совсем так. Хотя я считаю, что спорить на эту тему, значило бы просто копаться в семантических различиях.
Она замолчала и, чтобы найти ответ на его вопрос, воспользовалась не рациональным мышлением, а своей интуицией. Когда она очнулась от медитации, то сказала определенно:
– Нет. Я уверена, что эти монашки – женщины чистые и добрые. Но хорошие люди могут привлекать Темную Силу. Она хочет дискредитировать Доброту, если не может разложить, извратить ее. Если здесь витают злые духи, то они определенно не хотят, чтобы Доброта получала широкую известность. А я сделала именно это.
– Надеюсь, это не подвергает тебя опасности, – торжественно сказал Уилл.
– Мм, – ответила Бренвен. Потом она вздохнула, чувствуя себя, как человек, опустивший на землю тяжелый груз, а теперь знающий, что должен снова поднимать его. – Я думала, что оказалась вовлеченной во все это из-за моей связи с Джейсоном и Гарри. Ни один из них не присутствует больше в моей жизни. И я вполне бы могла обойтись без ощущения, что все, о чем я только что тебе рассказала, снова всплывет на поверхность, Уилл. Я действительно могла бы обойтись без него!
– Еще пачка писем по поводу старых монашек, – сказала секретарша Бренвен, кладя ей на стол уже просмотренную почту.
– Я этого просто не понимаю! – пожаловалась Бренвен.
– Вы не понимаете? – Молодая женщина, которую звали Джессика, но которую половина все служащих станции называла Дженнифер, против чего она не возражала, уселась на угол стола Бренвен. – А вот я понимаю.
– Тогда, пожалуйста, объясни мне.
– Все оккультное сейчас пользуется огромной популярностью, особенно здесь, в Калифорнии. Множество людей увлечены всякими спиритическими штуками, а эти монашки со своими костлявыми лицами и странными одеждами, понимаете, кажутся какими-то сверхдуховными. Вам нужно заняться этим. Эта тема будет очень популярной. Вот увидите!
Бренвен приходилось делить свою секретаршу еще с тремя коллегами-продюсерами, которые были мужчинами и пользовались усиленным вниманием со стороны Джессики. Бренвен, конечно, никогда бы и не подумала просить у нее совета, но в данном случае…
– Ты права, – согласилась Бренвен. – Спасибо. Я займусь этим.
– Если вам понадобится помощь, дайте мне знать. Я очень много знаю об оккультном.
– Спасибо, – снова сухо повторила Бренвен. Деятельность Джессики до сегодняшнего дня давала Бренвен веские основания сомневаться в глубине ее знаний по какому бы то ни было предмету вообще. Но так как секретарша и не думала уходить, Бренвен добавила: – Я запомню.
Джессика продолжила:
– Вам нужно послушать этого действительно потрясающего парня Орсона. Он выступает в Окленде. Я видела его вчера вечером. Мы с подругой несколько недель копили деньги на билеты, ну просто супердорогие, но я знала, что он стоит того. Я хочу сказать, что этот Орсон – просто что-то невероятное! Он будет здесь выступать еще два вечера. Предполагается, что все билеты уже проданы, но я готова поспорить, что у них нашлась бы парочка, если бы я сказала, что это для телестанции.
Бренвен с такой силой сжала свою шариковую ручку, что костяшки ее пальцев побелели.
– Ну, если ты считаешь, что он настолько хорош, Джессика, можешь попробовать достать мне один или два билета. Но не называй моего имени и ничего не обещай насчет освещения на телевидении.
– Ясно. Вы хотите его посмотреть инкогнито, да?
– Правильно.
– Никаких проблем. – Джессика спрыгнула со стола и поправила юбку. Демонстрируя больше здравого смысла, чем предполагала у нее Бренвен, она сказала: – Я попрошу их придержать два билета для телевидения и пошлю нашего курьера забрать их.
Напомнив себе, что не стоит судить всех по одному лишь внешнему виду, Бренвен улыбнулась:
– Отлично, Джессика. Просто великолепно!
Зная, кем был Орсон, Бренвен была раздражена, что ей придется заплатить такую безумную сумму за билеты, но она не хотела, чтобы станция брала на себя подобные расходы. Поэтому она, скрипнув зубами, выписала Джессике чек на пятьсот долларов.
Зал в Окленде был практически заполнен, когда Бренвен и Уилл присоединились к толпе. Билеты были без мест, но Уилл, благодаря своему высокому росту, нашел два кресла, которые были разделены всего лишь одним рядом и находились довольно близко к сцене. Помня о том воздействии, которое Орсон оказал на нее раньше, Бренвен мысленно отгородилась от всего, окружавшего ее, и вызвала защиту своего Света задолго до того, как Орсон появился на сцене.
Огни в зале стали менее яркими, приглушенными, но все же не погасли полностью. Орсону захочется увидеть свою аудиторию, хотя Бренвен не могла себе представить, как он собирается устанавливать глазами контакт с таким огромным количеством людей. Это ведь не «Психическое подполье». Так много людей… При цене одного билета в 250 долларов, учитывая вместимость этого зала… Бренвен прикинула, что Орсон за один вечер должен был собрать от пятисот до семисот пятидесяти тысяч долларов! Да, это действительно, если пользоваться словами Джессики, было «совершенно невероятно»! Бренвен вспомнила о своей последней встрече с Мелвином Мортоном, когда она хотела заплатить ему, а он отказался. «Грасия приходит ко мне как подарок, – сказал он тогда, – а подарки всегда бесплатны».
Толпа в зале притихла, когда огни на сцене зажглись ярче. Посреди сцены на фоне темно-красного занавеса стояли два обычных деревянных стула. Больше не было ничего, даже микрофона. Бренвен, которая была знатоком в подобных вещах, знала, что в помещении такого размера микрофон просто необходим; но, конечно, он мог воспользоваться бесшнуровым микрофоном или даже маленьким микрофончиком-петличкой. Она почувствовала, как в зале нарастает предвкушение, и на мгновение закрыла глаза, усиливая свой защитный Свет.
Орсон появился из-за кулис и прошел через сцену. Он выглядел в точности таким же, каким его запомнила Бренвен. Только почему-то на большой сцене он показался ей еще больше. Он был настолько впечатляющ, что вся аудитория, как одно гигантское существо, издала громкий изумленный вздох. Орсон стоял у самого края сцены и смотрел на них своими бесцветными глазами.
Так, началось, подумала Бренвен. Она отвела взгляд от Орсона и посмотрела на преимущественно состоящую из женщин толпу зрителей. Она могла бы поспорить на все, что угодно, что каждый из сидящих в зале чувствует, что Орсон смотрит прямо на него. Он, конечно же, не мог проделать того же самого с балконами, но он поднял голову. Гипнотический взгляд Орсона лился потоком прямо над их головами, она почти чувствовала его. Уголком глаза она невольно увидела ауру Орсона. Она была красно-черной и вздымалась как бы шипами над его головой и плечами. Угрожающая, очень мощная аура.
Пристальное разглядывание аудитории заняло несколько минут, но Орсон не торопился. В зале снова стало нарастать беспокойное предвкушение. Действительно ли ему был необходим тот личный контакт со слушателями, на установление которого он потратил столько времени, или он просто подогревал аудиторию, Бренвен сказать не могла. Он овладел этой техникой в совершенстве и заговорил точно в тот момент, когда дальнейшее ожидание скорее бы начало раздражать аудиторию, чем возбуждать ее интерес и желание услышать его.
– Я пришел, чтобы доверить вам большую тайну, – прозвучал глубокий гулкий голос. – Ты… Бог!
Тысячи ртов одновременно выдохнули, как просыпающийся или умирающий зверь.
– Откуда я узнал эту тайну, а также другие, которыми я собираюсь поделиться сегодня с вами? Мне была предоставлена редкая привилегия: я умер, а затем вернулся к жизни…
Орсон продолжил рассказывать историю своей жизни, выдавая слушателям ту же самую информацию, которую Бренвен уже слышала, когда его представляли членам «Психического подполья». Отличие заключалось только в том, что он сам говорил о себе, – и в более подробных деталях. Благодаря очарованию его великолепного голоса, рассказ Орсона о его смерти и возрождении, а также о том, что произошло между ними, когда он совершил свое путешествие в Другое Измерение, превратился в героическую сагу. Бренвен чувствовала, как она постоянно усиливает свой Свет, сопротивляясь ему. Многим присутствовавшим здесь, которые, подобно Джессике, жаждали поверить ему, Орсон должен был казаться Ланселотом или Зигфридом к тому моменту, когда он закончил свое повествование.
Затем он перешел к той же теме, которую Бренвен уже слыхала в Вашингтоне: вы можете делать все, что хотите, быть всем, чем захотите. Он использовал практически те же самые слова, что и в тот раз, хотя его примеры были менее снобистскими, рассчитанными на более широкую публику.
– Как вы делаете это? – спрашивал Орсон. – Во-первых, посредством визуализации. Во-вторых, открывая себя Силе Вселенной. Я научу вас и тому, и другому прежде, чем вы уйдете отсюда сегодня вечером.
Бренвен окаменела. Все в ней кричало: Опасность! Опасность! Опасность!
Какой же хитрой и утонченной была эта опасность, подумала она, неудивительно, что она не почувствовала ее тогда, когда слушала его впервые. В визуализации нет никакой опасности, мягкая и очень полезная техника, настолько полезная, что ее результаты иногда могут показаться чудесными. Но второе!.. Орсон не сказал «Вселенская Энергия», он сказал «Сила Вселенной». А между ними была разница. Значительная разница. То, что существует невидимая энергия, пронизывающая все существующее, вряд ли был смысл отрицать; правдой было также, что люди могли подключаться к этой энергии, увеличивать ее, направлять. Но на языке Духа, Сила может быть употреблена как на добро, так и во зло, и более того, сама Сила может стать персонифицированным добром или злом. Для невежественной, незащищенной души открыться Силе без упоминания, о какой именно силе идет речь, было то же самое, что сказать другим: «Вот я, разрешите мне стать для вас дверью, войдите в мир через меня». Разве Грасия не предупреждала Бренвен? «Не открывайся духу, не защитив себя предварительно». И вот перед ней Орсон, который, являясь либо воплощением Зла, либо крайне невежественным человеком, обучает три тысячи человек открывать себя навстречу Силе, которую он не назвал по имени. Он не сказал ни слова о необходимости защищать себя и тем более не научил этому свою аудиторию.
Бренвен была в ужасе. Разве может быть Орсон до такой степени невежественным? Она думала, что нет. Он, конечно же, намеренно не упомянул об этом, особенно если учесть, что защитить себя было не так уж трудно. Любой мог сделать это. А Орсон только что провел обучение визуализации, гораздо более трудной технике, чем защита. Любой владеющий техникой визуализации мог защитить себя точно так же, как это делала Бренвен: представляя себя и ощущая Свет в своем собственном теле, найдя эту точку, откуда распространяется Свет, а затем направив Свет по всему своему телу, пока он не заполнит их изнутри и не окутает снаружи защитой, сделанной из Света. Люди, не владеющие этой техникой, могут добиться тех же результатов, заявив: «Я принадлежу Свету, и я окружен защитой Света».
«Что думает Уилл обо всем этом?» – подумала Бренвен. Ей хотелось бы, чтобы и Ксавье тоже был здесь. Потом она поняла, что она уже знает, что сказал бы Ксавье: конечно же, Орсон знает, что он делает. Он нарочно не стал обучать людей тому, как защитить себя с помощью Света. Он хочет, чтобы они были открыты той Силе, которую выбрал сам Орсон – Силе Зла!
Подумав об Уилле и о Ксавье, Бренвен теперь вспоминала о Гарри Рейвенскрофте. Был ли этот Орсон тем же самым человеком, имя которого тогда упоминал Гарри? Более чем вероятно. Сколько может существовать в мире таких Орсонов? Внезапно Бренвен почувствовала острое желание узнать то, что было известно Гарри, о человеке, который выглядел на сцене таким значительным.
Орсон закончил свое выступление, но «развлечения» этого вечера были еще не закончены. Подняв свою большую руку, чтобы привлечь внимание аудитории, Орсон сказал:
– Леди и джентльмены. Мои дорогие друзья. Сейчас у нас будет небольшой перерыв, после которого я представлю вам очаровательную молодую женщину, которую я разыскал, естественного трансканального медиума, которую зовут Мириам.
Неясный шум среди зрителей, услышавших это объявление, превратился в гул, когда Орсон ушел со сцены. Большинство людей, включая Бренвен и Уилла, остались в перерыве на своих местах. Бренвен прислушалась к комментариям, раздававшимся вокруг нее: «Ну разве он не изумителен?», «Такой красавец», «Это лицо, эта борода, этот голос… – Дорогая моя, за него можно умереть!», «То, что он говорил – действительно правда. Я знаю одну женщину, которая занялась этим еще в прошлом году, и теперь у нее новая машина и норковая шуба!».
Огни в зале потускнели, на этот раз окончательно. Освещена была только сцена. Коллективный вздох, вырвавшийся у зрителей, был настолько сильным, что его вполне могла издать сама Земля. Мириам представляла собой до такой степени разительный контраст с Орсоном, что люди просто растерялись. Если он представлял собой огромного мужчину типа Распутина, то она была неземным хрупким светлым созданием, будто бы только что сошедшим с какого-то средневекового живописного полотна. Несомненно, для того, чтобы подчеркнуть свою ангельскую внешность, эта девочка-женщина носила длинное широкое одеяние с пышными рукавами, которые закрывали ее руки, а на голове у нее был тоненький золотой обруч. Орсон подвел ее к центру сцены и представил зрителям очень просто:
– Это Мириам. Она передает голоса нескольких духов. Мы скоро узнаем, кто будет сегодня говорить с нами через нее.
Он повернулся спиной к аудитории и подвел Мириам к одному из двух стоявших на сцене стульев. Когда она села, он наклонился над ней, закрыв ее от глаз зрителей; Бренвен забеспокоилась, но потом поняла, что он просто прикреплял к ней маленький микрофончик-петличку. Затем Орсон сел на другой стул.
Бренвен была настроена крайне скептически, даже несмотря на то, что изящная красота Мириам вызвала у нее симпатию. Во-первых, Мириам не произнесла ни слова; как они смогут узнать, действительно ли кто-то говорит ее устами, или Орсон просто загипнотизировал ее? Во-вторых, Бренвен была уверена, что уже видела Мириам раньше. Где? Вероятнее всего, в каком-то месте, связанном с телевидением. Была ли она актрисой? Моделью? Где Бренвен видела ее? Ее просто сводило с ума то, что она не могла вспомнить.
Мириам входила в транс. Ее тело раскачивалось на стуле взад-вперед. Орсон сидел неподвижно, как черная вулканическая скала. Затем тело Мириам замерло и она села очень прямо на своем стуле. Чистым, ясным, почти детским голосом она сказала:
– Я принесла вам благословение из монастыря Святой Екатерины, той, что умерла мученицей на колесе.
Орсон наклонился вперед, и его глубокий голос прозвучал неожиданно мягко:
– Как тебя зовут, дитя мое?
– Меня зовут сестра Друсцилла.
– А я – Орсон, твой друг.
– Да, я знаю тебя, Орсон. Здравствуй.
– Сегодня здесь очень много людей, которые хотят услышать то известие, которое ты нам принесла. Поговори с нами, Друсцилла.
– Я не хотела бы жить в ваше время, – сказал детский голос, – несмотря на все ваши богатства. Нет, я предпочитаю мои собственные времена, которые в ваших книгах по истории называются Темными веками. – Она вздохнула и продолжила свою речь без всякой связи с тем, что говорила раньше: – Вы видели Ангела? А я видела. У него шесть крыльев, двумя он закрывает лицо, двумя грудь, а двумя – ноги. Ангел Божий связан и молчит, и связали его именно вы. Ангел Божий не поет и не плачет, он не может двигаться. Это ваш мир, а не мой нанес Ангелу рану. Это так печально, правда, так печально.
– Что мы должны сделать, Друсцилла, чтобы снять путы с Ангела, чтобы освободить его?
Друсцилла рассмеялась звенящим смехом, который был скорее жутким, чем веселым.
– Ну, нам надо разбудить его! Его разбудит шум – музыка, громкая музыка. Вы должны играть громкую музыку, рассказывать смешные истории и смеяться. Праздники, взрывы. Заниматься любовью, да, мужчины с женщинами, женщины с мужчинами, мужчины с мужчинами и женщины с женщинами – все должны заниматься любовью. Немного смерти. Не убийство. Ты ведь знаешь маленькую смерть, друг Орсон?
– Да, знаю, сестра Друсцилла.
Бренвен ощущала ужасное беспокойство. Она чувствовала, что ее Свет окружает ее, но все равно от речей этого духа или существа, говорящего через Мириам, у нее по спине бегали мурашки.
Мириам или Друсцилла продолжала болтать своим обманчиво ясным, чистым голосом:
– Занимайтесь любовью, и Ангел расправит свои крылья и покажет свое ужасное лицо. Празднуйте со смехом и громким шумом, и Ангел расправит свои шесть крыльев и улетит. Шесть, и шесть, и шесть – Число Зверя. Апокалипсис придет, Лондонский мост разваливается!
Мириам продолжала сидеть в кататоническом состоянии, но из ее рта уже доносился совершенно другой голос. Этот голос тоже был женским, но был постарше и более хриплый.
– Уходи, Друсцилла, глупая девчонка. Эти люди не хотят слушать твою дурацкую болтовню!
– Скажи нам, кто ты, – сказал Орсон.
– Меня зовут Элевтера, я старше и мудрее. Мне нечего вам сказать. Я просто устала слушать эту глупую девчонку.
– Не хочешь ли ты поделиться с нами своей мудростью, Элевтера?
– Вот уж нет.
– Здесь очень много людей, и все они заплатили деньги – много денег, чтобы услышать то, что ты скажешь. Подумай.
– Очень хорошо. Этим людям я скажу: посмотрите вокруг. Вы живете в материальном мире. Так же было и в мое время, во время древних греков, то же и в ваше время. Не откладывайте ваши удовольствия, потому что жизнь в теле, когда вы можете насладиться удовольствиями, очень коротка. Наметьте свои материальные цели и не останавливайтесь в их достижении. Это все, что я хочу сказать. Прощайте.
После этого тело Мириам снова начало раскачиваться. Орсон встал, положил руки ей на плечи, и она успокоилась. Он наклонился над ней и что-то прошептал на ухо. Она подняла глаза, узнала его и улыбнулась – прекрасная, переворачивающая сердце улыбка. Орсон наклонился и снова что-то прошептал ей, отсоединяя ее микрофон. Он оставил ее сидеть на стуле и направился к краю сцены.
– Никогда не знаешь заранее, – сказал он с суровым выражением на лице, – что скажут духи через Мириам. Я представил ее вам сегодня, чтобы вы все увидели, что это возможно для каждого из нас – иметь такую же прямую связь с миром духов, какую имеет Мириам. На этом наш вечер заканчивается. Мириам проводит чтения, и для этой цели вы сможете найти ее в ее гостиничном номере в течение всего дня завтра, в субботу и в воскресенье. Более подробная информация – в листовках, которые вы можете взять в фойе. Благодарим вас за приход сюда. До свидания.
Бренвен потеряла Уилла в толпе и ждала его у двери на улицу. Когда он вышел, у него в руке была листовка, о которых говорил Орсон. Выражение его лица было мрачным.
– Ну, – подтолкнула она его, когда они спускались по ступенькам в темноту ночи, – что ты об этом думаешь?
– Я думаю, что этот Орсон – худший из возможных шарлатанов! Я не знаю, сколько ты заплатила за билеты, но, сколько бы ни было – это просто грабеж. Выдавать эту ерунду за духовную мудрость – против этого должен существовать какой-то закон!
– Ты не представляешь, насколько я согласна с тобой. Но как ты думаешь, сколько людей из тех, что были здесь, согласились бы с нами, Уилл?
Широкий рот Уилла сжался в узкую линию.
– К сожалению, немного.
– Не будь очень суров к ним. Орсон – прекрасный психолог, он рассказывает людям то, что они хотят услышать. В первый раз и я попала под эти чары, мне подумалось: а может быть, он прав?
– Ха! – фыркнул Уилл, а затем замолчал. Он не заговаривал до тех пор, пока они не сели в машину, которую вела Бренвен.
– Ты собираешься снять репортаж об этом Орсоне, мы поэтому поехали? Ты собираешься показать всем, что это за мошенник?
Бренвен, хотя и была обрадована тем, что Уилл раскусил Орсона, все же поразилась его страстному напору. Она медленно ответила:
– Я еще не решила, что буду делать. И буду ли вообще. Этот Орсон может оказаться лишь фрагментом большой картины. Я сомневаюсь, что он действительно независимая личность, которой себя представляет.
Уилл вынул листовку из кармана, развернул ее, потянулся к приборной доске и включил лампочку. Бренвен глянула вниз. Неземное лицо Мириам, освещенное лампой, посмотрело на нее, и она вздрогнула. Где же она раньше видела ее?
– Что такое чтение, Бренвен?
– Это что-то вроде сеанса, один на один, только разговаривает с тобой не психолог или психиатр, а духи через медиума.
– За такие деньги это, должно быть, неплохо. – Он постучал пальцем по листовке.
– Ну, по крайней мере, ты не можешь обвинить Орсона в том, что он дешево берет! – Попытка Бренвен вызвать у Уилла улыбку не удалась. Она чувствовала его гнев в тесном салоне автомобиля.
– Эта девушка, – сказал он, – Мириам – Орсон эксплуатирует ее, Бренвен. Ты знаешь о таких вещах. Она действительно один из этих медиумов-каналов?
– Возможно. Давай отложим этот разговор до того момента, как поставим машину в гараж. Это сложная тема, а я еще не очень комфортно себя чувствую на этих холмах. Мне нужно сосредоточиться на вождении.
Они вышли из машины, оставили ее в гараже и начали подниматься мимо домов вверх по холму к дому, в котором жила Бренвен. Уилл сказал, как бы извиняясь:
– Я не знаю, почему я так разволновался по поводу Орсона и Мириам. Думаю, это из-за девушки. Она кажется такой беспомощной, такой невинной.
– Не говоря уже о том, что так красива и светловолоса.
– Это не имеет значения! – Увидев, как она скептически смотрит на него, он добавил: – Ну, может, лишь отчасти, но, черт побери, Орсон эксплуатирует ее, и его нужно остановить. Может быть, я отправлюсь и проведу чтение с Мириам? Может, я таким путем получу какую-нибудь зацепку, как его можно остановить?
– Я не уверена, что это хорошая идея. – Бренвен больше не пыталась ничего сказать. Слишком много мыслей было у нее в голове, слишком много предупреждающих сигналов раздавалось одновременно. Наконец, уже в квартире, она решилась:
– Я бы предпочла, чтобы ты не связывался с Орсоном, Уилл. А это обязательно случится, если ты попытаешься помочь Мириам.
– Что ты имеешь в виду?
– Мириам может выглядеть невинной, но внешность бывает обманчива. Ты слышал, что она говорила? Вся эта болтовня об ангеле была просто загружена… э-э… чем-то вроде подавленной сексуальности.
– Это была не она. Это была – как ее там? – Друсцилла.
Бренвен покачала головой. Она вынула шпильки из прически, и волосы упали ей на лицо.
– Ты спросил меня, действительно ли Мириам трансканальный медиум. Если она им и является, то она открыла себя для нездорового, ущербного духа, если не откровенно злого. Я действительно не хочу, чтобы ты влезал в это!
– В чем дело? Ты что, считаешь, что я не могу позаботиться о себе?
– Ты же знаешь, что я так не думаю.
– Вот и отлично. Я иду на чтение. Завтра.
– Уилл, не надо. Подожди, пока я не решу, что мне с этим делать.
Уилл упрямо покачал головой.
– Я не могу ждать. Я думаю, что мне скоро предложат работу, и завтра, может быть, единственный день, когда я смогу пойти.
– Работу? – Бренвен подумала, что она не так уж хорошо знает Уилла. – Я знаю, что ты ходил на собеседования, но даже не представляла, что тебе вот-вот сделают предложение, и уж тем более что ты уже почти согласен принять его. Почему ты не сказал мне? Что это за работа?
– Если они мне ее предложат, а я приму, я тебе об этом скажу. Я не хочу говорить до тех пор, пока это не произойдет. Как бы то ни было, нравится тебе или нет, но я не смогу выбросить Мириам из головы до тех пор, пока снова не увижу ее, а добиться я могу этого единственным путем – пойти на одно из этих чтений, и я собираюсь сделать это завтра, потому что другого удобного случая не будет. Я возьму диктофон, и ты сможешь послушать все, что там будет происходить. Может быть, ты даже сможешь использовать это в своем расследовании.
– О, значит, ты не только отправляешься на чтение к Мириам, но ты еще почему-то совершенно уверен в том, что я собираюсь расследовать деятельность Орсона.
– Да. – Уилл улыбнулся и обнял ее. – Я уверен, и работа или не работа, но я так же точно уверен в том, что собираюсь помогать тебе. Мы партнеры, Бренвен. Кроме того, я знаю тебя, и я вижу, как закрутились колесики за этими прекрасными сине-зелеными глазами. Даже и не думай, что я оставлю тебя одну выступать против всей этой злой ерунды!
Бренвен прислонилась к плечу Уилла. Они только что были очень близки к ссоре, и все же это разрешилось так легко. «Злая ерунда» может подождать. Сейчас, в объятиях мужчины, которого она любила, Бренвен чувствовала себя удовлетворенной.
– А я все это время думала, что ты заинтересовался Мириам, потому что она блондинка, а я – брюнетка и она молодая, а я – нет.
– Что такое, мисс Теннант, – сказал Уилл, ткнувшись носом в ее щеку, – да вы ревнуете?
– Кто? Я? Ни в коем случае! – Улыбаясь, она подняла голову навстречу его поцелую.
