Текст книги "Глаза ночи"
Автор книги: Диана Бейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 32 страниц)
Глава 4
Уилл пошел работать исследователем в Калифорнийское отделение Национального бюро охраны природы. Его старые рекомендации из «мозгового центра», а также знание юридической процедуры помогли получить эту должность, но ему приходилось многому учиться. Очень быстро проблемы охраны окружающей среды оказались в центре внимания Уилла, вытеснив Орсона и Мириам на периферию.
Он записал свое чтение с Мириам, воспользовавшись диктофоном Бренвен. Качество записи было плохим, потому что он записывал нелегально, без разрешения, и микрофон должен был улавливать звуки через ткань одежды. Бренвен, которая хорошо помнила Мелвина и Грасию, сочла это чтение жалостным и трогательным. Но Уилла не интересовало содержание, а только лишь сама Мириам. По записи нельзя было понять, присутствовал ли на чтении Орсон, но Уилл вернулся домой разъяренный, полностью убежденный в том, что Орсон обращается с Мириам как с рабыней. Судьба девушки преследовала Уилла настолько, что Бренвен была только рада, что его новая работа требует почти все внимание и время.
Со своей стороны, Бренвен начала исследование духовно-спиритической жизни в Калифорнии, которое грозило поглотить ее время. Количество материала, которое было необходимо переработать, было просто головокружительным, и Джессика оказала ей в этом большую помощь. Никто на станции, и даже Джессика, не знал, что Бренвен намеревалась в своей программе сделать акцент на Темной стороне этой темы. Пока Джессика радостно перепахивала горы материалов спиритического характера, Бренвен обнаружила связь между ритуальным убийством в Стэнфордской мемориальной церкви и нью-йоркским убийцей Сыном Сэма. Она выяснила, что вокруг Хиллсайдского душителя распространяются слухи, связывающие его с сатанизмом. Она получила доказательства того, что духи очень сомнительной природы были вызваны в места настолько удаленные друг от друга, как лос-анджелесское гетто и очень приличный район Пасифик Хайтс в Сан-Франциско. При этом она даже не затронула все, что было связано с Чарльзом Мэнсоном и Семьей.
Она терпеливо продолжала работать. Менее всего ей хотелось просто снять сенсационную программу о сатанизме, и то, что волей-неволей собирался огромный материал именно вокруг сатанизма, расстраивало ее, ибо она стремилась разоблачить нечто более тонкое и хитрое. Она хотела получить рано или поздно возможность продемонстрировать, как солнечные калифорнийцы, со всей их немного глуповатой невинностью, сами, не подозревая об этом, возможно, открывают двери невыразимому злу. У нее было время, несмотря на нетерпение Джессики. Бренвен пользовалась давно установившейся репутацией скрупулезного исследователя, и никто не ожидал, чтобы она создала крупную программу меньше чем за год.
Шли месяцы, материала скапливалось все больше и больше, энтузиазм Джессики угасал, а затем растаял окончательно. Бренвен тоже иногда хотелось сдаться. Она оказалась не в состоянии добиться того, чего ей хотелось больше всего: демаскировать Когносченти и разоблачить Орсона. Ее интуиция подсказывала ей, что этот человек был связан с этой группой, но она не могла ничего узнать об этом, а Орсон исчез из виду. Максимум, что удалось узнать Бренвен, было то, что Орсон переключился с больших публичных выступлений на маленькие частные семинары, попасть на которые можно было только по приглашению. Говорили, что у него был охотничий домик где-то в уединенной местности на севере Калифорнии, где и происходили эти семинары.
Узнав об этом, Бренвен снова попросила помощи у Уилла. Он купил себе джип «чироки» в предвкушении того, что скоро получит назначение в полевую исследовательскую группу – давнее его желание. В этом «чироки» Бренвен и Уилл провели несколько уик-эндов в бесплодных попытках отыскать домик Орсона. Осенью 1983 года, после девяти месяцев расследования, Бренвен наконец решила остановиться. Она очень скучала по Мендочино и «Макклоски» – аренду на домик она постоянно продлевала. Пора отдохнуть. Она поменяла свой «вольво» на более легкий фургон «кэмри» с четырьмя ведущими колесами; Уиллу мог понадобится «чироки», а у нее остался бы фургон, если бы она захотела продолжить поиски. Но она не думала, что захочет этого. Лучшее зарыться в «Макклоски» со всем материалом и начать не торопясь собирать свою программу в единое целое. Так, к сожалению, и не выяснив ничего о связях Орсона и Когносченти. Так и не вспомнив, где видела Мириам раньше. Она получила разрешение отсутствовать в офисе в течение длительного периода с целью подготовки программы.
Бренвен сложила все свои книги, записи и пленки в фургон, готовая ехать в Мендочино, готовая к отдыху и смене ритма работы.
Но ничего не получилось и на этот раз. Как раз в тот момент, когда она собиралась уехать из Сан-Франциско, раздались два телефонных звонка. Один от совершенно обезумевшей от горя миссис Бичер, а другой – от более спокойной, но не менее встревоженной Эллен Харпер. Гарри Рейвенскрофт приехал домой, в Рейвен-Хилл. Они думали, что он умирает.
– Все в порядке, Уилл, – успокаивала его Бренвен. – Я поеду одна. Ты мало знал Гарри, поэтому никто и не ожидает твоего приезда. Я собираюсь остановиться в Рейвен-Хилл и помочь миссис Бичер. Буду звонить тебе в офис, и кто-нибудь всегда передаст мои сообщения, где бы ты ни находился. А потом, ведь ты сам сможешь позвонить мне, если окажешься поблизости от телефона.
– Если бы это не было мое первое назначение на работу в поле, я бы отменил его через минуту, – сказал Уилл. Он взял Бренвен за плечи и внимательно всматривался в ее лицо. – Ты ведь понимаешь, правда? Ты знаешь, как долго я хотел выбраться из библиотек и архивов и попасть в состав полевой группы.
– Конечно. – Она посмотрела в светло-карие глаза Уилла и увидела в глубине их любовь и беспокойство. Она поняла, как ей будет не хватить его, как во многом она опиралась на него.
Уилл прижал ее к своей груди. Он пробормотал:
– Я буду себя странно чувствовать без тебя.
Бренвен обвила его руками и подняла к нему лицо:
– Не будь таким глупым! Мы часто расставались из-за наших работ за эти последние месяцы. Это то же самое.
– Я чувствую, что это не то же самое. Вирджиния и Вашингтон отделены от Калифорнии целым континентом. Мы пообещали друг другу, что мы всегда будем вместе, Бренвен, что ничто никогда больше не разделит нас.
– Я знаю, но ведь это неотложное дело. Мои связи с Гарри очень давние и глубокие. Он очень важен для меня. И твоя работа очень важна. Люди не могут постоянно находиться рядом друг с другом. Ведь я же вернусь обратно.
– Да, – прошептал Уилл, зарываясь лицом в ее волосы. – Ты вернешься ко мне.
Бренвен взяла напрокат машину в аэропорту и поехала прямо в Рейвен-Хилл. Природа вокруг, окрестности Редмунда, сам дом – ничто не изменилось. Рейвен-Хилл был таким же ухоженным, величественным и прекрасным, каким был всегда. Она въехала под арку и вышла из машины, оставив в ней сумки. Бичер потом занесет их в дом, а она хотела пойти прямо к Гарри. Выйдя из машины, она обратила внимание на увядшие и по-осеннему голые ветви старой глицинии, и это навеяло на нее мрачные предчувствия.
Ее шаги на крыльце показались ей самой слишком громкими. Рейвен-Хилл был окутан почти осязаемой тишиной. Дверь беззвучно распахнулась прежде, чем Бренвен успела постучать. За дверью стоял Бичер, одетый в темный костюм. Бренвен впервые увидела его не в рабочей одежде. У нее дыхание перехватило, она испугалась, что появилась слишком поздно.
Бичер наклонил голову.
– Добрый день, мисс Бренвен. Спасибо, что приехали. – Он отошел в сторону, давая ей возможность пройти в холл.
– Здравствуйте, Бичер. – Она с трудом проглотила застрявший в горле комок. – Надеюсь, мистеру Гарри не стало хуже?
– Нет. Все по-прежнему. Он целые сутки проводит в библиотеке, заставил меня перетащить туда его кровать. Я схожу за женой. Она готовит ужин.
– Не беспокойте ее. Я пойду прямо к Гарри. Я оставила небольшой чемодан и сумку в машине. Вы не могли бы их занести в дом?
Бичер снова наклонил голову. Он дотронулся до ее руки, когда она уже собиралась открыть дверь библиотеки.
– Понимаю. – Она расправила плечи и разгладила юбку своего серого шерстяного костюма. Потом, чувствуя на себе взгляд Бичера, открыла дверь библиотеки. Она вошла внутрь и закрыла за собой дверь.
Просторная комната с высоким потолком была мрачной; там, где раньше на высоких окнах висели воздушные белые шторы, сейчас все было задрапировано тяжелыми занавесями неопределенного цвета. Занавеси были задернуты, и лишь слабый солнечный лучик, толщиной не более карандаша, пробивался внутрь. Бренвен не видела Гарри. Она использовала этот момент для того, чтобы собраться с мыслями и чувствами. Не только ее глаза были непривычны к темноте, но и сама комната казалась какой-то странной, неправильной. Она решила, что причиной этого является перестановка мебели, сделанная для того, чтобы уместить в библиотеке широкую кровать Гарри, которая сейчас стояла у самой стены.
Бренвен подпрыгнула, испуганная каким-то движением, которое она уловила краем взгляда. Темные тени двигались по потолку и книжным полкам. Сейчас она поняла, что тени отбрасывал огонь, горящий в камине. Одно широкое кресло стояло лицом к огню, а второго нигде не было видно. Бренвен подошла к камину и опустилась на колени рядом с креслом.
– Привет, Гарри, – сказала она.
Он не пошевелился, не посмотрел на нее и, казалось, даже не услышал. Гарри Рейвенскрофт выглядел так, как будто был уже мертвым. Его волосы стали совершенно седыми, длинными и тонкими, как будто бы они выросли уже внутри гроба. Руки, лежавшие на ручках кресла, судорожно сжаты и похожи на когти. Иссохшее тело было покрыто темным халатом из шотландки, а ноги обуты в черные бархатные шлепанцы. Его нос выдавался вперед, как клюв, а густые пучки бровей нависали над глазами. На него было страшно смотреть.
– Гарри, – тихо сказала она.
Ничего, никакого ответа.
Она подошла еще ближе и посмотрела прямо ему в лицо. Его глаза стали совершенно серебряными. Он почти ослеп. Ее сердце переполнилось любовью к нему, которая выплеснулась наружу в тот же самый момент, когда из ее глаз полились слезы. Бренвен обвила руками острые колени Гарри, положила голову ему на колени и начала всхлипывать.
Скрюченная рука, слишком костистая, чтобы быть нежной, опустилась ей сзади на шею. Это было хоть какое-то узнавание. Она продолжала плакать, а скрюченные пальцы, которые тщетно пытались расправиться, смогли наконец погладить ее по голове почти нежно.
– Бренвен? – Голос был хриплым, но в нем можно было узнать голос Гарри Рейвенскрофта.
Она подняла лицо, чтобы посмотреть на эти странные, без зрачков, серебряные глаза, которые смотрели вниз, на нее. А его лицо не было маской смерти, как она ожидала. Действительно, между костью и кожей почти ничего не было, но лицо Гарри светилось внутренним светом.
– Ты видишь меня? – спросила она.
Гарри попытался улыбнуться. На его высохшем лице эта улыбка показалась гротескной. Никогда она не любила его сильнее.
– Я… вижу, – прохрипел он. – Не очень хорошо, но достаточно.
– Не пытайся говорить, не надо тратить силы. Я приехала, чтобы побыть рядом с тобой. Я собираюсь жить прямо здесь, в доме. А сейчас давай я просто посижу рядом с тобой.
Гарри вздохнул. Этот звук был похож на шум ветра, несущего сухие листья. Бренвен свернулась в ногах у Гарри, опершись спиной на ножки кресла, а щекой прислонившись к сухому, костистому бедру Гарри. Она смотрела, как танцует огонь, вылизывая жизнь из дров, лежащих в камине. Она была благодарна огню за тепло, и, без сомнения, Гарри тоже. Она долго просидела рядом с ним, зная, что он поглощает ее силу так же, как огонь набирался сил от бревна, которое когда-то было живым деревом. Она с радостью отдавала свою силу своему старому другу.
– Ты видела его, Эллен? – спросила Бренвен по телефону.
– Да, один раз, очень коротко. Мне позвонила миссис Бичер, и я приехала к ним. Я была в шоке. Он сказал, что ему не нужен врач, и я ничего не могла поделать. Бичеры не знают, где он был и что с ним случилось. А ты, Бренвен?
Бренвен сделала глубокий вдох. Она знала, что сейчас ей придется рискнуть.
– Гарри был с людьми, которые называют себя Когносченти.
– Как-как?
– Когносченти, что значит «знающие». Можешь спросить у своего мужа, слыхал ли он когда-нибудь о них. Я уверена, что эти Когносченти были замешаны в смерти Джейсона, а теперь они почти убили Гарри. Я собираюсь выследить их, даже если это станет моим последним делом!
– Бренвен, нет! Это похоже на какое-то тайное общество и может быть очень опасно. Кем бы они ни были, если они действительно сделали все то, о чем ты сейчас говорила, ты можешь оказаться в ужасной опасности. Я уже говорила тебе, что, кто бы ни велел прикрыть дело Джейсона, это был очень, очень влиятельный человек. Оставь его в покое!
– Я уже оставила их в покое раньше, и теперь посмотри, что произошло с Гарри. Я журналист, Эллен. Я знаю, как проводить расследования, и я клянусь тебе, что собираюсь выследить этих людей. Меня не беспокоит, что это может оказаться опасным. Где бы мы сейчас были, если бы никто не подвергал себя опасности?
– Я не собираюсь помогать тебе, потому что не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.
Бренвен не обратила внимания на ее слова.
– Послушай, Эллен, я говорю серьезно. Я собираюсь разоблачить Когносченти на уровне национального телевидения. Позови, пожалуйста, к телефону Джима, а пока ты будешь идти за ним, спроси у него, знает ли он что-нибудь о психофеномене, которого зовут Орсон.
– Бренвен Фарадей, я не собираюсь абсолютно ничего спрашивать у Джима. Я не, повторяю, не собираюсь помогать тебе. Прекрати всю эту чепуху, слышишь?
Да, Бренвен слышала. Она знала этот тон Эллен, знала, что продолжать настаивать было бы бессмысленно.
– Как хочешь, Эллен. Я должна снова идти к Гарри. – Она была горько разочарована.
– Подожди, Бренвен. Мне нужно приехать?
– Пока нет. Ему становится лучше, но я не думаю, что он станет таким, каким был. Ты просто не теряй связи со мной, о’кей?
– О’кей, – с сомнением в голосе сказала Эллен.
Каждый день Бренвен чуть шире приоткрывала занавеси в библиотеке, чтобы впустить в комнату больше солнца, но Гарри шарахался от света. Он жил – возможно, более правильным было бы сказать, существовал – в мире теней, который, казалось, находился где-то посредине между этим миром и следующим. Он никогда не казался совершенно проснувшимся, но никогда и не засыпал полностью. Еда и питье не интересовали его. Иногда он немного разговаривал. Бренвен судила о том, что ему становилось лучше, по тому, как постоянно креп его голос. Он мало-помалу набирался сил.
На четвертый день своего визита она взяла его за руку.
– Ну-ка обопрись на меня. Мы пройдем к окнам и посидим там чуть-чуть. На улице сегодня тепло. Я приоткрыла створки самую малость. Свежий воздух пойдет тебе на пользу.
– Хрипф, – было все, что смог сказать Гарри. Он шел медленно, но уверенно, почти не опираясь на нее; Бренвен сочла это хорошим знаком. Она устроила его в удобном кресле и сама села рядом. Гарри весь сжался от упавшего на него света, но, когда Бренвен потянулась, чтобы задернуть шторы, сказал:
– Оставь их. Я вижу как раз достаточно, чтобы помочь себе вспомнить. Мне всегда нравился вид из этих окон.
– Да, это точно.
– Я так сражался за свою жизнь, а теперь все равно умираю. – Он рассмеялся сухим, трескучим смехом. – Смешно, правда?
– Только если у тебя очень извращенное чувство юмора.
Гарри издал еще один трескучий смешок. Он повернул к ней свои серебряные глаза.
– Я знаю, о чем ты думаешь. Мое тело изношено, но все остальное во мне работает весьма неплохо. Лучше, чем когда-либо. Ты всегда была решительной женщиной, Бренвен, и всегда упрямо шла своим путем. Я решил рассказать тебе о Когносченти и о том, что случилось со мной. После того как я расскажу тебе об этом, пусть будет что будет.
– Да! – Бренвен едва отваживалась дышать. – Пожалуйста, я слушаю.
– Мне кажется, я уже говорил тебе о них немного, но тогда я еще боялся. Теперь я преодолел этот страх точно так же, как и ты. Твоя решимость поборола страх. И тем не менее я должен предостеречь тебя: это фантастичная и отвратительная история, слишком безумная на вид, чтобы можно было ее предложить твоему телевидению. Никто не поверит тебе. Люди будут либо смеяться, либо подумают, что ты сумасшедшая. Ты все еще хочешь услышать это?
– Хочу.
– Очень хорошо. Я никогда не видел Когносченти всей группой, поэтому не знаю, сколько там в точности человек. Но я думаю, не много. Возможно, двенадцать или тринадцать, обычное число. Когда я впервые услыхал о них, то был уверен, что они просто очень умелые современные волшебники. Я слышал, что их называют Адептами, и они действительно ими являются. Но они также представляют собой нечто гораздо большее и именно поэтому опасны. – Поскрипывая костями, Гарри устроился поудобнее в своем кресле, приготовившись говорить гораздо больше, чем ему доводилось за все последние годы. – Джейсон работал на Когносченти, и это именно они убили его. Я знаю это наверняка. Мой собственный Мастер, один из них, рассказал мне об этом в подробностях. В каком-то смысле Когносченти сделали тебе одолжение, Бренвен. Джейсон вернулся в эту страну с единственной целью – отомстить тебе. У него была извращенная идея, что ты намеренно убила его ребенка еще в своем чреве, и он собирался в ответ лишить жизни тебя. Когносченти не хотели, чтобы Джейсон находился здесь. Если бы он просто приехал, убил тебя и быстро вернулся назад, в Европу, они могли бы еще оставить его в живых. Но ты избегала его, ускользала от него, и он пал жертвой собственного тщеславия.
– Он пал жертвой еще кое-чего, – сказала Бренвен. – Злого Духа. Я видела и чувствовала его с ним или в нем за несколько дней до того, как его убили. Это тоже было их делом? Когносченти привязали этого Духа к Джейсону?
– Косвенно. Я скоро доберусь до этого. Запомни, что Когносченти знают о тебе: им известно, что ты смогла ускользнуть от Джейсона, а это не просто. Чего они не знают, так это того, что ты сама по себе являешься духовно сильным человеком, и твоя сила диаметрально противоположна их силе. Твоя сила увеличилась, Бренвен – я чувствую ее в тебе.
Она пожала плечами.
– Не знаю. Я давно не использовала ее. Реальность убийства Джейсона и тот Злой Дух, который был с ним, отрезвили меня. Я не хотела никоим образом быть связанной со всем этим. Сейчас, однако… Продолжай свой рассказ, Гарри.
– Хорошо. Сначала я попал к Когносченти по представлению Джейсона. Я встретился с человеком, который коротко побеседовал со мной и решил, что я действительно являюсь тем, кем сам себя объявил: относительно безвредным профессором, который жаждет научиться у настоящих Адептов. Меня интересовало только искусство волшебства, и я думал, что их также интересует главным образом это. Но это оказалось не так. Магия является для них только средством достижения цели, точно так же, как Джейсон был их орудием, их инструментом. Когносченти буквально являются группой наиболее могущественных мужчин и женщин на земле. Они возводят и низвергают правительства, влияют на фондовый рынок во всем мире, творят события, которые формируют историю. Они даже могут в какой-то степени контролировать погоду. Я поначалу не знал всего этого. Мужчина, который беседовал со мной, Орсон, направил меня к Мастеру…
– Орсон?
– Да. Я вижу, ты знаешь его. Он единственный из Когносченти, который открыто признает свои парапсихические способности. Остальные являются банкирами, юристами, политиками – занимают самое высокое положение в своих областях деятельности. Орсон, вероятно, является самым могущественным волшебником среди них. Весьма возможно, что именно он научил этому остальных. Ну, перейду к сути дела. В течение многих своих жизней, Бренвен, я пользовался искусством волшебства без оглядки на Добро и Зло. Для меня Сила всегда была просто силой. Меня интересовали только результаты. Благодаря Когносченти я понял свою ошибку. Они имеют дело исключительно с Силой Тьмы, и в этом они являются истинными Адептами. Они – Пользователи: они используют все – вещи, людей, бесплотных духов. Каждый отдельный Адепт научился вызывать существо из Тьмы и контролировать его. Меня научили делать то же самое – к сожалению, это довольно легко – и научил меня этому мой Мастер, который называл это существо Знакомым Духом. Ему следовало бы назвать его Демоном. Именно это и произошло с Джейсоном – он каким-то образом раздобыл формулу и использовал ее, но не мог контролировать вызванное им самим существо. Вместо этого он сам попал под его контроль. Одному Богу известно, сколько у меня было проблем с контролем над моим существом! Когносченти, Бренвен, буквально открыли ворота Хаоса. Они – люди, которых можно было бы сравнить с Люцифером, они хотят быть богами на земле.
– Фактически это именно то, чему учит всех без разбору Орсон, – сказала Бренвен, – всех, кто слушает его. Это отвратительно. Люди платят миллионы, чтобы услышать его бред. Но скажи мне, Гарри, что же с тобой произошло? Я понимаю, что случилось с Джейсоном: они хотели, чтобы его смерть стала примером. А его тело лежало так, что было ясно: после его смерти они захотели контролировать вызванного им Духа. Возможно, они хотели отослать его назад в Хаос – если это так, то я надеюсь, что им это удалось. Ты не мог представлять для них такую же опасность, что и Джейсон, и тем не менее ты здесь, передо мной, едва живой!
Гарри рассмеялся.
– О моя дорогая, оказалось, что я представлял гораздо большую опасность для них, чем Джейсон Фарадей, но совершенно другого характера. Видишь ли, я действительно снова овладел своей прежней силой. Как бы слаб я ни был, думаю, что смогу продемонстрировать кое-что. Смотри.
Бренвен посмотрела на Гарри, подумав, что же он такое собирается ей продемонстрировать, если едва может дойти из одного конца комнаты в другой. В то время как она смотрела на него, очертания его тела начали расплываться. Он стал каким-то неотчетливым, как будто бы фотография, проявляющаяся наоборот. Вскоре в кресле, где только что сидел Гарри, не осталось ничего, кроме матового серого пятна. Она с трудом удержалась от того, чтобы протянуть руку и прикоснуться к этому серому пятну – ей не хотелось бы потом приходить в себя после шока, который она могла бы испытать, если бы ее рука прошла через это пятно насквозь. Его кажущееся возвращение в кресло не было таким постепенным: только что его здесь не было, и вот он уже снова сидит там же, где и сидел. Странно, что он выглядел при этом более крепким и даже слегка более здоровым, чем перед этой демонстрацией.
– Иллюзия, – сказала Бренвен. – Признаюсь, что я изумлена.
– А! Но была ли это иллюзия или я действительно смог перейти из материи в энергию и обратно? Даже великий Орсон не может делать того, что я только что тебе показал. Орсон и все остальные Когносченти полагаются на ритуал, заклинания, формулы. Они не концентрируют собственную Силу в той же степени, в какой отнимают ее у других. Тогда как я, моя дорогая, фактически снова овладел всеми своими возможностями. Теми, к которым, как ты, наверное, помнишь, так стремился.
Изменение формы, перевоплощение – это было именно то, что я забыл и больше всего хотел снова вспомнить. Попутно я овладел также и другими способностями. Мне нужно больше практики в перевоплощении… но это, конечно, если я останусь жить. Когносченти, конечно же, заметили, что я отлично справляюсь с теми вещами, которые они так любят. Вызывать и командовать этими ужасными Демонами было легко для меня – с одним исключением, о котором я тебе скажу. Устраивать бури. У меня это получалось просто прекрасно. Передвигать предметы, не прикасаясь к ним, возмущать магнитные поля и так далее. Я отлично проводил время, пока мои способности не стали настолько потрясающими, что мой Мастер решил, что я сам могу стать для них таким же ценным приобретением, как и мои деньги и поместье, которые им так хотелось заполучить. Он отвез меня в какое-то укрытие в штате Нью-Йорк, и я должен был устроить демонстрацию для двух-трех человек одновременно. Я узнал некоторых из них, когда бродил по утрам или вечерам по лесу рядом с этим укрытием. Но когда они занимаются своим оккультным делом, они надевают такие странные балахоны, которые скрывают лица. Они хотели, чтобы я использовал свои способности для их целей, а их цели деструктивны по сути. Когда я, несомненно с некоторой долей высокомерия, заявил, что всегда был и всегда останусь независимым, свободным мудрецом, я выяснил, что мой так называемый Знакомый Дух находится не столько под моим контролем, сколько под их. Единственный Демон, которым мне было трудно командовать, был мой собственный. Он, подобно им, был разрушительным. В отношении меня.
– О нет, – прошептала Бренвен.
– О да. После того как я отказал им, я понял, что меня ожидают неприятности. Именно тогда я скрылся оттуда и приехал сюда, чтобы осуществить кое-какие планы. Они уже тогда пытались контролировать меня с помощью своего Демона.
– Я видела это, – сказала Бренвен.
– Мне не следовало возвращаться к ним. Я даже сейчас не могу понять, почему я решил вернуться… но это неважно. Они, вероятнее всего, выследили бы меня все равно. Я уверен, что сейчас меня бы не было в живых, если бы они не были так уверены в том, что смогут перетянуть меня на Темную сторону. Я притворялся, что согласен с ними, а тем временем практиковался в моих вновь обретенных способностях. Но в конце концов Орсон понял, чем я занимаюсь. Он налетел на меня и втянул меня в нечто вроде дуэли, которую никто из нас не выиграл. Она закончилась ничем, но в результате я ослабел настолько, что остальные Когносченти смогли взять меня в плен. Они сделали меня своим пленником, Бренвен. Они физически лишили меня свободы с помощью своего Демона, моего так называемого Знакомого Духа. Они, конечно, стремились к тому, чтобы Демон овладел мною. Обычная старомодная демоническая одержимость Гарри Рейвенскрофта, представь себе! Я сражался с ним. Он чуть было не убил меня, но я все же победил. Я отослал их проклятого Демона назад в Хаос и сбежал от них, приняв бестелесную форму, которую ты видела только что здесь в кресле, и вернулся назад, в Рейвен-Хилл.
– Неудивительно, что ты выглядел скорее мертвым, чем живым, когда я приехала сюда! – воскликнула Бренвен. Она сама была измучена, опустошена тем, что ей пришлось только выслушать. Затем ей пришла в голову тревожная мысль. – А они не бросятся за тобой?
– Не думаю. Они уверены, и совершенно справедливо, что я – по крайней мере был – почти неотличим от трупа. Видишь ли, моя дорогая, они ведь не знают о тебе. Ты можешь помочь мне снова обрести силы, а после этого я просто исчезну отсюда. Я не буду беспокоить Когносченти, и они не смогут найти меня. Я отправлюсь домой.
– Домой? Гарри, но ты же дома, в Рейвен-Хилл.
– Нет, нет, моя дорогая. – Он покачал головой. – Ты знаешь, что я имею в виду. Домой.
Бренвен поняла, что она действительно знает это – домой.
Бренвен оставалась в Рейвен-Хилл с Гарри в течение двух недель. Он не хотел никаких посетителей, и она выходила из дома только для того, чтобы размяться, пройтись по полям. Она подумывала о том, чтобы позвонить Ксавье, но затем решила не делать этого, потому что он не писал и не звонил ей с тех пор, как вернулся Уилл.
Ксавье… Должно быть, его захватили другие дела, другие люди и, возможно, даже другие места. Она чувствовала правильность этого. По мере приближения к сорокалетнему рубежу Бренвен видела, что жизнь состоит из постоянных узоров и одиночных событий. Узоры вплетаются в жизнь, исчезая только затем, чтобы появиться вновь; события рельефно выделяются на фоне узоров, никогда не повторяясь. Страстный священник был в ее жизни событием, уникальной любовью, которую она всегда будет лелеять в своем сердце. Джейсон был часто повторяющимся узором, нити которого, как надеялась Бренвен, теперь были навсегда отрезаны от ткани ее жизни. Уилл… Уилл был новым узором, глубоким и постоянным, несмотря на свою новизну. Ей ужасно его не хватало, несмотря на его ежевечерние звонки, и она скоро вернется к нему. Гарри? Гарри был самым старым и самым запутанным узором.
Никто больше не сомневался в том, что Гарри будет жить. Он становился сильнее с каждым днем. Они каждый день вместе медитировали, и в ходе медитации Бренвен делилась с ним своим Светом. Это не ослабляло ее, а, наоборот, укрепляло их обоих. Пока Бренвен укрепляла его дух, миссис Бичер взялась за его тело. Миссис Бичер квохтала и суетилась вокруг Гарри; она подрезала ему волосы, бороду и ногти и купала его, как ребенка. Ему нравилось это. Если не считать серебряного отблеска его почти слепых глаз, Гарри начал понемногу выглядеть так же, как и прежде.
– Я хочу показать тебе кое-что, – сказал Гарри Бренвен после их дневной медитации, – кое-что, что тебе, возможно, понадобится. Ты назовешь это трюком. Я называю это полезной демонстрацией.
– Хорошо, – сказала Бренвен. Выздоравливая, Гарри стал очень мягким, и она больше не старалась избегать его трюков.
– Я собираюсь тебе продемонстрировать, как ослепить неверующих.
Гарри закрыл глаза и прижал ладони друг к другу. Если бы Бренвен не чувствовала, как он вызывает свою энергию, как воздух вокруг него вибрирует и уплотняется, она подумала бы, что он не делает ни малейшего усилия, так как на его лице и теле не отразилось ни малейшего напряжения. Вскоре он открыл глаза и ладони и протянул их к ней. У него в ладонях лежал шар голубого света. Он подбросил шар в воздух, и все лампы в комнате сначала вспыхнули, а затем погасли. Он засмеялся, и шар исчез с отчетливо слышным хлопком.
Бренвен тоже рассмеялась; это был красивый трюк.
– Ну, теперь твоя очередь. Ты тоже можешь попробовать.
Она ощущала покалывание в ладонях, но несмотря на это сказала:
– Нет, спасибо.
– Нет? Ну что ж, я знаю, что не стоит спорить с тобой, когда ты отказываешься сделать что-то. Ты только помни, Бренвен, что у тебя получится. И помни, что победить Когносченти и остальных, им подобных, можно только с помощью света.
Бренвен уже заказала билеты на самолет; она должна была возвращаться в Калифорнию на следующий день.
– Пойдем, Бренвен, – сказал Гарри, – выйдем прогуляться на улицу.
– Это здорово, – согласилась она.
Миссис Бичер в приступе доброты отремонтировала старую пелерину Гарри, которую она так не любила. Бренвен привезла с собой собственную накидку из Калифорнии, и они обе висели на крючках возле двери в кухню. Бренвен и Гарри надели их и оба, высокие и худые, вышли на улицу, в холодный ноябрьский день. Они представляли собой поразительную пару. Серые облака проносились над головами, гонимые пронзительным ветром. Бренвен и Гарри спустились с холма и обошли вокруг него, делая широкий круг.
