Текст книги "Часовня "Кловер" (СИ)"

Автор книги: Девни Перри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)

Глава 8

– Ты знаешь, я всегда рада тебе, дорогая. Особенно во время праздников. Но я думаю, тебе лучше объяснить мне, почему ты позвонила, чтобы пожелать «Счастливого Рождества», а четырнадцать часов спустя приехала сюда, в Италию.

Мы с мамой сидели бок о бок в спа-салоне курорта Кастадива на озере Комо. Мое тело было завернуто в белый плюшевый халат, а моим ногам делали сложный педикюр.

Вчера утром я была дома в Монтане. Сегодня в Италии в незапланированном, но необходимом отпуске.

– Это долгая история, мам, – сказала я.

– Тогда нам нужно взять бутылку вина, пока ты рассказываешь мне, что происходит.

– А лучше две.

Час спустя она была увлечена моей сложной личной жизнью, и мы обе были навеселе.

– Что произошло после того, как Логан ушел? – спросила она.

– Я поехала в продуктовый магазин и накупила нездоровой пищи. Затем я пролежала на диване остаток выходных, запоем просматривая старые серии «Друзей» в течение четырех дней.

– Ты говорила с ним?

– С Логаном? Нет. Я отправила ему СМС со словами «Счастливого Рождества», но на этом все. – Я опустила ту часть, где он в ответ просил меня больше не писать ему, потому что ему нужно было установить некоторую дистанцию между нами. Очевидно, двух тысяч миль было недостаточно.

– А Ник? – спросила она.

– Он пришел в мою школу в понедельник после Дня благодарения. Я сказала, что еще не готова его видеть, и попросила его перестать давить. Он согласился, но я думаю, это было только потому, что я сказала ему, что мы с Логаном расстались.

Выражение облегчения на лице Ника запечатлелось в моем мозгу. Мне хотелось дать ему пощечину за то, что он был так рад, что мое сердце было разбито. Но в то же время этот взгляд был честным и непорочным. Все, что он мне рассказывал, было правдой.

Он не играл ни в какую игру. Он хотел получить еще один шанс и искренне боялся, что я выберу Логана.

– С тех пор я его не видела, но он каждый день присылает мне сообщения, – сказала я. – Обычно он просто здоровается. И рассказывает мне, чем будет заниматься. Ведет себя чутко.

– Хм. И зачем ты приехала сюда? – спросила она.

– Мне было одиноко, – призналась я. – Я с головой ушла в работу после Дня благодарения. В моем классе есть один мальчик, которого я пыталась заставить открыться мне, поэтому я потратила много дополнительного времени на создание специальных занятий, которые бы ему понравились. Но в школе сейчас каникулы, я сидела дома одна, и мне нужно было выбраться оттуда. Весь город Прескотт был украшен по случаю Рождества. А у меня даже не было ёлки. Это было удручающе.

– Звучит так, как будто ты убегаешь, чтобы продолжать обижаться.

– Я н… – начала я, но в итоге закрыла рот. – Я знаю, – вздохнула я.

– Что ты будешь делать с Ником?

– Я не знаю. Что бы ты сделала?

– Это не мне решать, Эммелин. Но, на мой взгляд, есть причина, по которой вы не развелись. И это не имеет ничего общего с абсурдной логикой или гордостью твоего отца. Это та же причина, по которой ты отказала Логану, когда он попросил тебя выйти за него замуж. Тот факт, что ты переехала в тот же город, где живет Ник, это… невероятно. Это судьба. Если бы это была я? Я бы посмотрела, к чему это приведет. У вас двоих может не получиться. Но, по крайней мере, у тебя наконец-то есть шанс попробовать.

– Что, если я никогда не смогу смириться с этим, простить его за то, что он бросил меня? – спросила я.

– Дорогая, твое сердце уже победило, – сказала она. – Тебе просто нужно дать своему мозгу шанс наверстать упущенное.

Светские журналы любили изображать мою мать поверхностным снобом. Во многих отношениях им она и была. Ее дела всегда занимали шестую страницу, и она никогда не пыталась скрыть свое богатство.

Но у нее была и более мягкая сторона, которую она в основном приберегала для своих детей и близких. Ту, которую она скрывала от посторонних глаз, чтобы держать стервятников на расстоянии.

Коллетт Остин была невероятно умной и доброй. И когда дело доходило до меня, она обладала сверхъестественной способностью читать мои подавленные эмоции. Мама часто знала, что я чувствую, еще до того, как я это делала. Для нью-йоркской светской львицы, ставшей постоянной итальянской туристкой, она была невероятно мудра.

– Спасибо, мам. И спасибо, что позволила мне вмешаться в твои планы на отпуск. Ты выгнала Алессо? – спросила я.

– Я люблю, когда ты здесь в любое время. И даже если ты расстроена. – Она улыбнулась. – И с Алессо все будет в порядке. Он любит тебя. Я думаю, на самом деле он почувствовал облегчение, когда я сказала ему, что мы собираемся провести весь день в спа-салоне. Его семья в гостях, и всякий раз, когда они рядом, ему приходится переводить для меня. Они говорят так быстро, что я ничего не понимаю.

– Знаешь, ты могла бы выучить его язык.

– Глупость какая. – Она махнула рукой в воздухе, отмахиваясь от этой идеи. – Как долго ты здесь пробудешь?

– До Нового года. Мне нужно вернуться за несколько дней до того, как снова начнутся занятия в школе, чтобы подготовиться.

– Превосходно! Я хочу отправиться на экскурсию по озеру, чтобы увидеть рождественские огни, но Алессо боится лодок. Ты можешь поехать со мной.

– Звучит замечательно, – сказала я.

Круиз по побережью озера Комо будет холодным, но полюбоваться великолепными, заснеженными итальянскими зданиями, украшенными сверкающими рождественскими гирляндами, стоило того, чтобы побороть холод.

– Я скучала по тебе, дорогая, – сказала она. – Мы собираемся спланировать поездку в Монтану. Мне нужно посмотреть, из-за чего весь сыр-бор.

– Я тоже скучала по тебе. Приезжайте в любое время до лета.

Я не стала вдаваться в подробности своего запроса о сроках. Вместо этого я расслабилась на своем месте и закрыла глаза. Пока один мастер делал мне маникюр, другой начал делать уход за лицом.

Если я решу уехать из Прескотта этим летом, озеро Комо, Италия, быстро поднимется в моем списке потенциальных новых родных городов.



Ник

К черту личное пространство.

Я пытался уважать желания Эмми и дать ей время наедине с собой, но больше не могу. Теперь, когда она вернулась из того места, куда ездила на каникулы, ее личное пространство было практически уничтожено.

Прошло больше месяца с тех пор, как я видел ее в последний раз, и, хотя я поддерживал связь, отправлять текстовые сообщения каждый день было не то же самое, что смотреть на ее красивое лицо.

Мне нужно было прикоснуться к ней. Чувствовать запах кокоса в ее волосах. Заглянуть в ее глаза.

Так что, к черту личное пространство. Я сменил тактику.

Я сильно подталкивал ее в Вегасе своими смелостями и вызовами. И поскольку тогда у меня были гораздо лучшие результаты, я попробую ту же тактику сейчас.

Подняв кулак, я постучал в ее входную дверь.

Я наблюдал, как она шла ко мне через одно из пяти прямоугольных окон, заполнявших входную дверь, и закатила глаза, когда поняла, что это я.

Господи, мне нравилось, как она закатывает глаза.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она.

Я не ответил. Я просто наклонился, чтобы поднять сумки, лежащие у моих ног, и протиснулся мимо нее в дом, направляясь прямо на кухню.

– Ник! – позвала она, но я снова проигнорировал ее. Я разложил продукты на островке, пока она хмуро смотрела на меня из дверного проема кухни. Мои зубы сжались вместе, и я подавил проклятие. Она похудела, и под глазами у нее были темно-фиолетовые круги.

– Давай, Эмми. Мы готовим ужин. Судя по всему, тебе не помешала бы приличная еда.

– Что, черт возьми, это значит?

– Это значит, что ты выглядишь дерьмово. Когда ты в последний раз ела? Одежда висит на тебе. – Черное платье, в котором она была, больше походило на прямоугольную сумку, чем на приталенное платье. Хотя ее ноги все еще выглядели потрясающе сексуально в этих туфлях на высоком каблуке.

Ее глаза расширились, а рот приоткрылся.

– Что прости? Оскорбляя меня, ты не делаешь себе никаких одолжений.

– Эмми, даже измученная и несчастная, ты самая красивая женщина в мире, так что не психуй. А теперь иди сюда, чтобы мы могли начать готовить.

Ее лицо вспыхнуло, и я отвернулся, чтобы начать распаковывать продукты, улыбаясь про себя.

Я дал ей несколько мгновений, а затем приказал:

– Эмми. Иди сюда. Найди разделочную доску и нож.

– Ты же не оставишь меня в покое, не так ли?

Я развернулся, чтобы посмотреть ей прямо в глаза.

– Абсолютно, блять, нет.

– О, ради всего святого… – пробормотала она и потопала на кухню.

– Сковородку тоже достань. И большую деревянную ложку.

Она открывала шкаф за шкафом, чтобы достать то, что я просил. В каждом были кофейные кружки. У нее, должно быть, припрятана сотня.

– Что ты готовишь? – спросила она.

– Фахитос, – сказал я. – И готовишь их ты.

– Я полагаю, ты будешь помогать мне?

Я улыбнулся.

Ее глаза переместились на мой рот, и у нее перехватило дыхание. Я производил на нее такое же впечатление, как и она на меня. Мне просто нужно было заставить ее признать это, чтобы мы могли двигаться вперед.

Пять минут спустя она была у кухонного острова, пытаясь нарезать зеленый болгарский перец.

Черт возьми, она была плоха в этом.

– У тебя отлично получается.

Ее ломтики были в шесть раз шире, совсем не похоже на тот пример, который я ей показывал. Мало того, что кусочки были неровными, так еще и на их нарезку ушла целая вечность. Если бы я не вмешался, чтобы помочь, мы бы не поели до полуночи.

– Я пока порежу это, – сказал я, потянувшись за луковицей. Я хотел подразнить ее, но решил приберечь это для другого дня, когда мы будем в лучших отношениях.

Когда она, наконец, покончила с одним перцем, я нарезал остальные три, лук и курицу.

– Далее специи. Посыпь мясо и овощи по чайной ложке каждое, – сказал я, протягивая ей три маленькие баночки.

Закончив свою работу, она запрыгнула на стойку, чтобы выпить бокал вина, который я ей протянул.

Я глубоко вздохнул и собрал всю свою силу воли, чтобы удержаться от того, чтобы не проникнуть в пространство между ее ног и не завладеть ее ртом. Когда-нибудь она снова будет моей. Будет прямо здесь, на кухне, в этой самой позе, стонать мое имя.

– Где ты научился готовить? – спросила она.

– В основном сам экспериментировал. После смерти мамы папа пытался готовить для нас с братом, но его еда была дерьмовой. Через какое-то время он сдался и просто начал водить нас в «Макдоналдс» или «Тако Белл». Мне надоело есть фастфуд, поэтому я начал возиться на кухне. Сначала у меня это плохо получалось, но потом я освоился.

– Мне жаль.

– Не стоит. Если не считать того, что мамы там не было, мне это нравилось. – Я подошел к холодильнику и взял одну из принесенных мной бутылку пива. – Куда ты ездила?

– Решила навестить маму в последнюю минуту, – сказала она. – Подожди. Как ты узнал, что я уезжала?

– Я зашел, чтобы вручить тебе рождественский подарок, и увидел, что тебя нет. Я пару раз проверял дом, пока тебя не было.

– О. Тебе не нужно было этого делать, но спасибо. Ты действительно купил мне рождественский подарок? – спросила она.

– Разве не принято покупать своей жене подарок? Значит ли это, что ты мне ничего не купила? – Я изобразил удивление.

– Ты совсем не смешной.

Я улыбнулся.

– Ты говоришь это сейчас, но просто подожди, пока не получишь мой подарок.

Я купил ей кофейную кружку для ее коллекции. Я подумал, что это было забавно, и надеялся, что ей тоже понравится. Но теперь, увидев внутренности ее кухонных шкафчиков, я забеспокоился, что у нее уже могла быть такая.

– Я думал, ты говорила, что твоя мама живет в Италии. Это туда ты ездила?

– Именно там она и живет. И да, они живут в Милане, но обычно проводят каникулы на курорте на озере Комо. Я провела там пару недель с ней и Алессо.

– Я рад, что ты смогла навестить ее.

– Я тоже. А ты чем занимался?

– Ничем особенным. Взял несколько выходных на работе. Потратил некоторое время на колку дров. Почитал книгу.

– Ты никуда не ходил на Рождество? – спросила она.

– Ходил. Я пришел сюда.

Ее плечи опустились.

– Прости. Мне просто нужно было немного побыть вдали от дома.

Я отошел от острова, встал рядом с ней и наклонился к ее лицу, нежно взяв ее за подбородок.

– Я понимаю это, Эмми. Но больше никаких побегов. Я сказал тебе, что не отпущу тебя, так что тебе нужно привыкнуть к тому, что я есть в твоей жизни. Каждый день. Никакого больше личного пространства.

– Я еще не готова. Я только что разорвала пятилетние отношения.

– Приготовься, – сказал я. – Я думал о тебе каждый день в течение девяти лет, задавался вопросом, что ты делаешь. У меня были вопросы, которые я хотел задать, но не мог. Эти девять лет на моей совести. Это была моя ошибка – уйти от тебя, но я больше так не поступлю. И тебе не позволю этого сделать. Все, о чем я прошу – это время. Я докажу тебе, что ты снова можешь мне доверять.

– Я не буду обещать простить тебя, Ник. Мне все еще больно.

Боль, с которой она произнесла эти слова, была подобна удару в живот.

Я был таким гребаным мудаком.

– Мне не нужно обещаний. Просто шанс стереть эту боль, – сказал я и наклонился, чтобы коснуться своими губами ее губ. Она застыла как вкопанная, но это не помешало мне прижаться губами к ее губам на несколько идеальных секунд.

Когда я откинулся назад, в ее глазах заблестели слезы.

– Не плачь, моя милая Эмми.

Она шмыгнула носом и сморгнула слезы.

– Мы можем сменить тему?

– Да. На какую?

– Какую книгу ты читал на Рождество?

Я подошел к плите.

– Граф Монте-Кристо. Она моя любимая.

В течение следующего часа мы говорили о книгах и ужинали. Эмми расслабилась, и мы смогли наслаждаться обществом друг друга без драмы или стресса. Это была лучшая еда, которую я пробовал за последние годы. Потому что я наконец-то был со своей Эмми.



Эммелин

– Что не так? – спросил Ник.

– Ничего, – солгала я, стирая хмурое выражение со своего лица.

Ник только что обогнул поток детей, выбегающих за дверь. Он улыбнулся каждому из них, но, когда к нему подбежала Роуэн Клири, он поднял ее и подбросил в воздух, назвав «принцессой» и спросив, как прошел ее день.

Ник был бы отличным отцом.

Это происходило снова. Спонтанные мысли о Нике.

Эта возникла из ниоткуда и заставила мое лицо сжаться. Я сходила с ума все сильнее и сильнее.

– Что ты здесь делаешь?

– Заехал за тобой на ужин, – сказал он.

– Сейчас только три тридцать. Я предпочитаю, чтобы между приемами пищи было не менее шести часов, а пообедала я в полдень.

– Я здесь не для того, чтобы забрать тебя сейчас, Эмми. А чтобы предупредить тебя, что вернусь в пять тридцать. Не уезжай домой.

– Ты мог написать мне об этом, – сказала я.

– Да. Но тогда я не смог бы сделать это.

Он пересек пространство между нами за миллисекунду и завладел моим ртом, обхватив руками мою талию. Его губы грубо прижались к моим, когда его язык прошелся по моей нижней губе. Снова и снова он гладил им≤ пока я не приоткрыла рот. Когда его язык нашел мой, я растаяла. Жар разлился по всему моему телу, и мои колени подогнулись.

Когда я начала опускаться на пол, он перестал целовать меня, но крепче сжал мою талию.

– Я держу тебя. – усмешка появилась на его губах.

Я воспользовалась моментом, чтобы устоять на ногах и выпрямиться, прежде чем отступить на фут. Кожа вокруг моего рта, несомненно, порозовела от соприкосновения с его бородой. Но, по крайней мере, теперь она соответствует моим раскрасневшимся щекам.

– Пять тридцать, – сказал он и вышел за дверь.

Дерьмо.

Ясно мыслить после поцелуя Ника было невозможно, но мне нужно было взять себя в руки. Прошлую ночь я провела, ворочаясь с боку на бок, прокручивая в голове все, что Ник рассказывал мне за последние несколько месяцев.

Ты всегда владела моим сердцем, Эмми.

Мы созданы друг для друга.

Я думал о тебе каждый день в течение девяти лет.

И я подумала о том, что сказала моя мать. Что мое сердце уже простило его, и мне просто нужно было разобраться с головой.

Опускаясь в свое кресло, я уронила голову на руки.

– Что мне делать?

Я попыталась представить, какой могла бы быть наша жизнь. Счастливой. Ник и я живем нормальной жизнью. Но каждый раз, когда этот образ всплывал у меня в голове, за ним немедленно следовало видение того, как я просыпаюсь одна и получаю записку, в которой говорится, что он сожалеет.

Время шло, и мне нужно было принять кое-какие решения. Мой адвокат написал мне по электронной почте, пока я была в Италии, чтобы сказать, что он подготовит мои документы о разводе к концу месяца. Ник не собирался прекращать вмешиваться в мою жизнь, пока я не дам понять, что между нами все кончено.

Между нами все кончено?

В течение девяти лет я думала, что мы были вместе. Но теперь многое изменилось. Он был таким, каким я его помнила. Добрым. Любящим. Умным.

И упрямым. Каждый раз, когда я пыталась оттолкнуть его, он только сильнее давил в ответ. Но, честно говоря, я действительно не слишком сопротивлялась его ухаживаниям.

– Десять секунд назад ты позволила ему засунуть свой язык тебе в глотку без всякой борьбы, Эммелин, – пробормотал я в свои руки.

– Мисс Остин?

Я резко подняла голову. Мейсон Карпентер стоял перед моим столом.

– Мейсон. Прости. Я думала, вы все разошлись по домам. Ты в порядке? – спросила я, вставая, а затем опускаясь на колени у его ног.

С тех пор как я купила детскую обувь, Мейсон начал открываться мне. Он по-прежнему не разговаривал ни с кем из своих одноклассников, за исключением Роуэн, но теперь он разговаривал со мной, пока я стояла рядом с ним на коленях, и никто из других учеников не слушал.

– Я хотел спросить, могу ли я завтра пообедать с вами внутри, – прошептал он.

– Конечно, – сказала я. – Ты можешь сказать мне, почему ты не хочешь выходить на улицу с другими детьми?

– На улице очень холодно. Сегодня Роуэн дала мне свое дополнительное пальто, но другие дети смеялись надо мной, потому что оно было розовым.

Как я не заметила, что Роуэн принесла еще одно пальто для него? Или что на нем не было его, когда он пришел в школу? Я сделала мысленную заметку снова написать Ричу по электронной почте, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы начать копать глубже о домашней ситуации Мейсона.

– Знаешь? Это идеально. Я как раз собиралась спросить, не поможешь ли ты мне за ланчем. Мне действительно нелегко выполнять всю свою работу и подготавливать класс к нашим дневным занятиям. Может быть, ты мог бы мне помочь?

Он кивнул и слегка улыбнулся мне.

– Может быть, мы можем проверить, не хочет ли и Роуэн нам помочь.

На этот раз я смогла добиться ямочки на его щечках.



– Куда мы направляемся?

– На пожарную станцию, – сказал Ник, ведя машину по шоссе.

Миновав две заправочные станции, Мэйн-стрит слилась с шоссе, которое вело из города. Кроме моих походов в продуктовый магазин, я не изучала предприятия в этом районе, поэтому смотрела в окно, рассматривая их все.

Мы почти добрались до больницы, когда Ник повернул налево и по боковой улочке направился к высокому узкому зданию из серых бетонных блоков. В его центре была большая белая гаражная дверь. Над ним выгибалась вывеска пожарной службы Прескотта.

Ник припарковался рядом со зданием и вылез, чтобы открыть мою дверь. Он схватил меня за руку и потянул за собой, отпирая дверь из тонированного стекла и заходя внутрь станции.

– Вау. – Мои глаза блуждали по большой бетонной комнате. – Внутри она намного больше, чем я могла предположить.

– Экскурсия закончилась не начавшись, так как ты можешь увидеть все с этого места. Но это пожарная машина, – сказал он, указывая на очевидное. Красный грузовик занимал половину длинного здания, если не считать некоторых инструментов, закрепленных на стенах.

– У дальней стены шкафчики для волонтеров, туда они складывают все свое снаряжение. Мой офис вон там, – сказал он, указывая на комнату, состоящую в основном из стеклянных панелей в дальнем углу. – За ней находится ванная комната. А вон там находится дежурная яма. – Он потянул меня к зоне отдыха слева от нас.

Пространство было заполнено двумя старыми диванами и тремя потрепанными глубокими креслами, все из которых были направлены на огромный телевизор. Под телевизором был шкаф, заполненный всеми мыслимыми игровыми приставками и стопкой боевиков.

– Что такое дежурная яма?

– Место, где могут тусоваться волонтеры. В это время года у нас нет добровольцев, которые оставались бы на станции. Тот, кто находится на дежурстве, просто должен убедиться, что он в городе и с ним можно связаться по пейджеру. Но во время сезона лесных пожаров мы заставляем их оставаться здесь. Я беру дневные смены, так как у большинства из них есть постоянная работа, но они приходят и замечают меня ночью.

– Им платят? Или они действительно добровольцы? – спросила я.

– Им платят. Этого недостаточно, чтобы зарабатывать на жизнь, но это делает их времяпрепровождение здесь стоящим того. И мы все испечем пирог, если здесь случится настоящий пожар.

– Интересно. Так что же мы здесь делаем? Ты на дежурстве или что-то в этом роде?

– Нет. Решил показать тебе станцию и приготовить ужин.

– Здесь? – за гостиной была кухня, но она была крошечной.

– Да. Как на счет спагетти? – спросил он.

– Конечно. Хотя, мне не следовало надевать сегодня белый топ. – Каким-то образом мне всегда удавалось проливать на себя все красные соусы.

Он улыбнулся.

– Ты можешь одолжить толстовку.

Я забралась на табурет у кухни и смотрела, пока он готовил, восхищаясь тем, как он двигался в маленьком пространстве. Для мужчины с такими мускулами и размерами Ник был грациозен, и на кухне это делало его чертовски сексуальным.

К счастью, он спросил меня, как прошел мой день, поэтому вместо того, чтобы сидеть и пялиться на его тело, я рассказала всю свою историю о Мейсоне.

– Ты говорила с Джессом? – спросил он.

– С Джессом? Нет. Зачем?

– Я уверен, что он бы позаботился об этом ради тебя.

– Я бы с удовольствием, но я не хочу идти в обход Рича. Это не профессионально. Хотя, я была бы рада продвинуться в этом деле быстрее. Сейчас на улице действительно холодно. Что, если у Мейсона дома нет отопления? Или еды? – при мысли о том, что милый маленький Мейсон Карпентер замерзнет или умрет с голоду, у меня заболел живот.

– Просто спроси ребенка, Эмми. Если ты считаешь, что он в опасности, тогда поговори с Гарсией еще раз. Если он продолжит медлить с привлечением Джесса, обойди его. Последнее, чего ты хочешь, это чтобы с этим ребенком случилось что-то ужасное из-за того, что ты не решилась надавить.

– Ты прав. – Я нахмурилась. Я не хотела ругаться с Ричем или, что еще хуже, рисковать своей работой, но если это то, что нужно, чтобы Мейсон пережил зиму, это именно то, что я сделаю.

– Я тебя поддержу, – сказал Ник, положив горсть лапши в кастрюлю с кипящей водой.

Я искоса взглянула на него и подняла брови.

Он улыбнулся и вытащил квадратную коробку из пакета на прилавке. Он был завернут в зеленую фольгу с красно-белой лентой сверху.

– Мой подарок?

– Я надеюсь, что такой у тебя еще нет.

Осторожно развернув бумагу, я открыла верхнюю часть коробки и достала белую керамическую кофейную кружку. На чашке размашистым черным шрифтом было написано: «Извините, я опоздал… Я не хотел приходить»¹¹.

Мой нос начал гореть, и я быстро сморгнула слезы.

Это было идеально.

Логан всегда высмеивал меня за мою одержимость кофейными чашками и отговаривал от покупки таких «глупых безделушек». Он бы никогда не купил мне ничего такого.

Ник нахмурился.

– Тебе не нравится.

– Нет! Она замечательная, – сказала я. – Спасибо.

– Это не так уж много. Но я увидел ее, и это заставило меня подумать о тебе.

– Это как раз та кружка, которую я бы купила сама. Мне жаль, что я ничего тебе не купила.

– Мне нужна только ты, Эмми, – сказал он и вернулся к плите.

Вау, это было мило.

Двадцать минут спустя я сидела на одном из кожаных диванов дежурной части, одетая в огромную красную толстовку пожарной службы Прескотта, и поглощала лучшие спагетти, которые я когда-либо пробовала.

Если то, что я замужем за Ником, означает, что я буду регулярно есть подобные блюда, мне, возможно, придется позвонить Фреду Эндрюсу и аннулировать документы о разводе.

Еще одна спонтанная мысль о Нике.