Текст книги "Ромашка (СИ)"

Автор книги: Дэвид Висман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

– Во! Поэтому я и продаю диски, а не её. Скоро всё равно в армию заберут.

– Когда? А институт как?

– Отслужу, доучусь. До Нового года вроде призыв. Повестки, правда, ещё не было.

– А как ты служить-то будешь? – Славка даже протрезвел от услышанного.

– Как буду? Как все.

– Ну, все-то нормальные, а ты-то – ненормальный. Гомиков в армию не берут! – авторитетно изрёк Славян.

– А у меня что, на лбу написано, что я гомик?

– Это у тебя сейчас, может, и не написано. А будешь в закрытом пространстве с кучей парней рядом день и ночь в течение двух лет, так найдётся кто-нибудь, кто прочитает и между строк. И тогда бздец тебе, парень, в армии придёт.

– Не пугай, не боюсь. Я за эти годы научился скрывать свою ориентацию. Как-нибудь и там справлюсь.

– Ну-ну. И давно ты скрывать своё подлинное «я» научился?

– Лет с двенадцати.

– Ты что, серьёзно? Ты с двенадцати лет гей?

– А ты со скольких лет за девчонками бегать начал?

– Ну да, в принципе. Ещё раньше, лет с семи, наверное.

– У меня брат двоюродный есть, мы с ним погодки, Колька старший. Он в тринадцать лет познакомился с девчонкой и назначил ей свидание, а на мне решил целоваться поучиться. Ну вот и нацеловал, что я в него втрескался по самые уши. Бегал за ним, как на привязи. Ревновал страшно. Даже ревел по ночам.

– А он что?

– Колька сначала думал, что я как сопля младшая, хвостом за ним увязываюсь. Ну а потом понял всё, когда я его девчонке козни и мелкие пакости строить стал. Он как-то после одной такой моей выходки схватил меня за шкварник и поволок выкидывать из своей квартиры. А я разревелся в подъезде и что-то там ему ляпнул, не помню уже. Вечером он к нам пришёл и чуть душу из меня не вытряс. Я ему и сознался. А он фингал мне под глаз поставил и нос разбил. Не рассказал никому ничего только потому, что сам меня подбил на эти поцелуи. Вот тогда я и понял, что никто не должен знать, что у меня на душе и в штанах творится. Я даже с девочками встречаться стал. Менял их как перчатки, когда стал постарше. Как только дело дальше поцелуев начинало заходить, так я якобы в другую влюблялся. И все думали, что я крут. Даже Колька. Мы, кстати, с ним потом помирились и о том случае ни разу не вспоминали.

– А сейчас он правду знает?

– Нет. Он служить ушёл и по контракту там остался. Не приезжал ещё домой. Так что новости до него пока не дошли.

– Так ты с девчонками вообще ни разу не пробовал?

– Ну, не считая, что одна пьяная дура мне минет сделала, не пробовал.

– А вдруг бы тебе понравилось?

– Я целуюсь-то с ними через силу.

– Ну а после брата своего ты ещё влюблялся?

Красивые губы изогнулись в горькой усмешке.

– Влюблялся, конечно. В восьмом классе к нам из другой школы пацан перевёлся. Мы с ним даже приятелями стали. Но я, как только понял, что втрескался, стал держаться от него подальше, чтоб не спалиться. Он завёл себе другого друга. А я был весёлым, хорошим симпатягой, приятелем для всех и каждого, но никогда не знал, что такое настоящая дружба. Так что, когда я перестал скрывать, что я гей, все как-то потихоньку, молча исчезли из поля моего зрения. Пара парней, которых я считал не друзьями, но близкими приятелями, просто стали очень сильно занятыми, когда я им звонил. Ну а мой телефон с тех пор так вообще молчит.

– Да, нелегко быть геем, не расслабишься. – Славян зевнул, устраиваясь поудобней и закутываясь в своё одеяло по самые уши.

Заметив это, Максим засмеялся и тоже укутался в выделенный ему плед чуть ли не с головой. Его приглушённое «Спокойной ночи» Славка услышал уже сквозь сон.

Воскресное утро принесло с собой первый снег и ощутимые заморозки.

Любовь Ивановна суетилась у печки, кашеварила да пекла, чтоб накормить внучков свежими булочками да блинчиками. Артём спозаранку ковырялся в машине. Его напарник заболел, и ему разрешили взять её на выходные. Он хотел уехать домой сразу после завтрака, чтобы выехать поработать.

Мать, пользуясь, что они на машине, приготовила гостинцы Серёге. И как Артём не объяснял ей, что он даже не знает, где тот живёт, и не собирается к нему заезжать, она слушать ничего не хотела. Обвинила его, что он совсем о брате не заботится, не интересуется его жизнью. Вот что за кралю тот себе нашёл? Неужели Артёму не интересно, с кем живет его брат?

И всё утро в этом духе. Да ещё Наталья масла в огонь подлила. Когда мать предложила выгрузить гостинцы у них, чтобы Серёга потом за ними заехал, она радостно подтвердила, что это хорошая идея и они так и сделают.

И Артёму ничего не оставалось, как сгрузить всё это к себе в машину. Внутри всё кипело, и, пока мать возилась в кухне, он в комнате шипел на Наталью:

– Какого хрена я должен этим пидорам продукты возить? Надо моему братцу своего пидорёныша молочком попоить, пусть на рынке купит или сам к матери едет. Я же сказал, что нехрен ему у нас делать. На фига ты встреваешь со своей добродетелью?

– Слушай, может, хватит уже. Детей перебудишь. Не хочешь его видеть, не надо. Мне плевать, что ты своего брата игнорируешь, я его вычёркивать из своей жизни и жизни своих детей не собираюсь. Отдам ему всё, когда тебя дома не будет. И почему ты решил за своих сыновей, что им родной дядька не нужен? Серёга всегда к ним хорошо относился. Тем более своих детей у него нет и не будет, по-видимому.

– ****ь, ну и упёртый вы народ, бабы. Тебе одно, ты другое. Приедем домой, там поговорим. – Артём со злостью развернулся и выскочил во двор. И теперь возился с машиной, лишь бы в дом не заходить.

Любовь Ивановна не могла налюбоваться на внуков. Соскучилась по ним, да и вообще не привыкла она, что одна в доме. Тяготило её это одиночество. Через недельку, как только Артём с Сергеем зарежут свиней, она попросит Наталью оставить внучат у неё. Чего им в городе газами дышать. Здесь вон воздух какой чистый, да и ребятишек много. Внукам нескучно у неё будет. В огороде снеговиков налепят, на горку с соседскими детьми ходить будут. На следующий год старшенькому в школу, пусть хоть эту зиму у бабушки погостят.

Пятилетний Андрейка потянул задумавшуюся бабушку за рукав.

– Баба, а пидор – это нехорошее слово?

– Господи, дитятко, ты где такое услышал-то? Нельзя такое слово говорить.

– Папа сказал, что дядя Серёжа пидор. Ты ему ремня дашь за то, что он на дядю Серёжу обзывается?

– Конечно, солнышко, обязательно ремня дам. Бегите, играйте и у папы таким словам не учитесь.

Любовь Ивановна, озадаченная, решила поговорить с Натальей. Что это за матерки на брата у Артёма с языка срываются?

– Наташа, а Тёмка с Сергеем что, поругались? Что между ними произошло?

– С чего вы взяли? Нормально у них всё, не переживайте.

– Да как не переживать? Я вообще ничего понять не могу. Серёга эту мадам свою скрывает. Артём, как только я о нём заговорю, чернее тучи становится. И что это за маты на брата? Сроду таких слов от Тёмки услышать не ожидала.

– Каких слов? Что он вам сказал?

– Да не он. Ребятишки слышали, как он Сергея матом обозвал. Да ещё каким! Стыдоба.

Наталья покраснела, вспоминая слова, которыми Артём осыпал Сергея.

– Да вы слушайте их больше, ребятишек. Это Тёмка не на нашего Серёгу матерился, а по работе, на слесарей. Видите же, что в машине ковыряется. Что-то там барахлит у него. А с Серёгой нормально всё, чего им делить-то. Ну а что Серёжка никому свою новую любовь не показывает, так успеется ещё. Времени-то всего ничего прошло. Может, он ещё не уверен, что жить с ней будет. Не переживайте.

Успокоив вынужденным враньём свекровь, Наталья решила сегодня же позвонить Сергею и сказать, чтобы он не слушал своего гомофобного братца и приезжал к ним, когда захочет.

Серёга собирался на работу с неохотой. Была даже мысль не выезжать сегодня. Всё-таки без шипов ездить по такому гололёду рискованно. Но если не выезжать, то и денег на резину не заработаешь. Макс и Славка, проболтавшие полночи, всё ещё дрыхли, а Ромка пыхтел над конспектами с утра пораньше.

Про Макса они со вчерашнего дня не обмолвились ни словом.

Ромка не заикался о нём, как будто тот не спал на кухне, а Серёга боялся заикнуться. Он хотел было разбудить Максима и спросить, не подбросить ли его домой, но не знал, как Роман отреагирует на его инициативу. Оставлять же Макса в своё отсутствие почему-то не хотелось. Мысли, что он может приглянуться Ромке, даже не возникло. Сергей интуитивно чувствовал, что Макс ему в этом смысле не конкурент. И Ромке, и Максу нужен был парень постарше их, сильный, здоровый, как Серёга. Друг на друга они бы не клюнули. Хотя Слава ровесник Макса и не такой уж и здоровый. Ростом, конечно, Серёге не уступает, но вот мускулатура подкачала. А Макс ведь вчера на Славу нет-нет, да и зыркнет. И ночью они ещё долго шептались и хихикали. У Серого шевельнулось в груди что-то вроде ревности.

«Опять! Вот какого хрена у меня мозги на этого Макса сворачивают. Ну хихикали они со Славой, мне-то что до этого? Да пусть они хоть трахаются!» Серёга злился на себя.

Нужно было избавляться от этого дурацкого наваждения под названием Макс.

Глава 14

Ромка заглянул на кухню – эти два гаврика всё ещё дрыхли. Ему хотелось чаю – горячего, крепкого, с молоком и тремя ложками сахара… Он не мог полноценно сосредоточиться на зубрёжке, так хотелось вожделенного напитка. Никакой возможности вскипятить чай, не разбудив спящих, не было – матрас занимал всё пространство, и к чайнику не добраться.

Ромка перегнулся через Макса, пытаясь растолкать Славку, но тот только буркнул что-то и, дёрнув во сне Романа за руку, перевернулся на другой бок. Не удержавшись на корточках, в полусогнутом положении, Ромка плюхнулся прямо на спящего Максима.

Тот от неожиданности заорал, переполошив Славку. Роман пытался принять вертикальное положение, но за ночь матрас сдулся, и вместо твёрдой точки опоры руки натыкались то на Макса, то на Славку, то между складками матраса. В конце концов, бросив попытку подняться с проснувшихся и ржущих парней, он завалился на них полностью, создавая кучу-малу. Намяв друг другу бока, нахохотавшись, запыхавшись от этой возни, тяжело дыша, они лежали на матрасе, вставать совершенно не хотелось, так было хорошо. Как в детстве, когда накатаешься в шуточной борьбе с друзьями где-нибудь на зелёной травке, а потом лежишь и смотришь в небо, фантазируя, на что похоже проплывающее облако.

– Ладно, лежи не лежи, надо вставать. Мне к Ольге ехать на дачу, помочь банки с заготовками привезти. – Славка поднялся первым.

Он быстро собрался, даже завтракать не стал, сказав, что есть с похмелья не может. Макс тоже начал собираться домой, чтобы выйти со Славкой вместе.

– Слав, ты меня-то подожди, я сейчас чай допью быстро и пойдём.

– Не, я побежал. Ты что, дорогу без меня не найдёшь, что ли?

– Да найду. Просто неудобно как-то, вышли бы в одни двери. Я только не могу, как ты, чай не попив. Может, подождёшь?

– Да ты не торопись, тебя гонит, что ли, кто? Пей свой чай… Пока. Ромчик, я сегодня на дежурство, меня не ждите.

И, не дав Максу опомниться, Славка выскочил за дверь. Позавтракав, Роман вновь сел за конспекты. А Максим, попив чай, спросил у Ромки разрешения принять ванну. Получив добро, набрал горячей воды, с удовольствием погрузив в неё тело.

– Кайф. – Он, расслабившись, закрыл глаза.

Ромка совсем забыл о Максе и, только направившись в туалет и увидев горящий свет в ванной, вспомнил, что тот уже больше часа, как мыться пошёл.

– Эй, Максим, ты, часом, не утонул? – Он постучал в дверь.

«М-да, а в ответ тишина. Ну точно, сейчас дверь открою, а там труп плавает». Роман открыл дверь в ванную и не сдержал смех, видя такую картину: Максим, развалившись, подоткнув полотенце под голову и высунув из ванны одну ногу, дрых. Дрых так, что храп стоял.

– Эй, русалка, просыпайся! Не замёрз ещё? Вода-то остыла уже, наверное!

Максим вздрогнул, хрюкнул со сна что-то нечленораздельное, нахлебался воды и только тогда окончательно проснулся.

– Ой, блин, уснул. – Он отплёвывался от воды, попавшей в рот и нос.

Ромка, уже не сдерживаясь, хохотал, глядя, как Макс мотает головой, изображая фыркающего моржа. Полотенце, подложенное под голову, свалилось в воду, и Роман принёс Максиму другое. Тот уже выбрался из ванны и стоял голый и мокрый, выбивая зубами дробь. Ромка накинул на него полотенце и зачем-то начал его вытирать. И только когда поднял глаза и встретился с удивлённым взглядом, врубился, что он что-то не то творит. Ойкнув, он отдёрнул руки вместе с полотенцем и выскочил из ванной, оставив недоумённого Максима снова голым.

– Ром, полотенце-то отдай!

– Ой, извини. – И полотенце упало к ногам через чуть приоткрывшуюся дверь.

Работа, как говорится, пёрла. Вопреки ожиданиям Сергея, дороги посыпали, и ездить было нормально. Вызовов было много, и у Серёги даже азарт появился. Он, довольный, пересчитывал выручку за несколько часов работы, когда зазвонил телефон. Схватив трубку, не поглядев на дисплей и будучи уверенным, что звонит Ромка, он радостно сообщил.

– Ромчик, я на обед не приеду. Работа прёт! Перекушу шашлыком или чебуреками, так что ты меня не жди. И не обижайся. Солнце, пока заработки идут, надо их срубать!

Услышав в ответ вместо Ромкиного голоса невнятное и непонятное «Кмх, кмх», он оторвал телефон от уха и посмотрел всё же на дисплей. Трубка чуть не выпала из руки, когда он увидел, кто звонит.

– Наташ, что случилось? Что с Тёмкой?!

– Оглушишь! Ты что орёшь, оглашенный! Ничего не случилось. Я просто звоню! Что, нельзя? Или ты меня не рад слышать?

Серёгу немного отпустило. Когда он увидел, что звонит Тёмкина жена, первым делом почему-то возникла мысль, что Артём попал в аварию.

– Рад, конечно. Но ты меня напугала, я думал, что что-то случилось. – И только тут до Серёги дошло, что он только что выдал Наталье в трубку. Особенно всплыло – «солнце». Блин, вот попал! Хоть он и подозревал, что Артём рассказал про них с Романом жене, но как-то всё равно было не по себе.

– Серёж, ты сегодня можешь к нам заехать? Здесь тебе мать гостинцев передала.

– Нат, я не знаю, в курсе ли ты, но мы с Тёмкой поругались и он не горит желанием видеть меня у вас.

– Да в курсе я. Он мне всё рассказал. Придурок он. Серёга, я всегда рада тебя видеть. И я думаю, ты хоть немного по племянникам-то скучаешь. Или как?

– Конечно, скучаю! Я по вам всем скучаю! Но Артём не хочет иметь такого брата.

– Серёга, под лежачий камень вода не течёт! Что ты сделал, чтобы он тебя понял? Чего ты руки-то опустил? Ты же мужик, в конце концов! Ты приедешь или нет?

– Приеду. Только я сейчас на работе. К вечеру ближе нормально будет?

– Нормально. Как время появится, так и приезжай. Я дома. Тёмка на работе. Так что, может, его и дома-то ещё не будет. Приедешь, поговорим. Всё, жду.

«Да, блин, так оконфузиться! И чего это вдруг я полез вытирать этого Макса?» – Ромка сам от себя офигел. И главное, что он даже не понял, как это получилось и с какой стати. Стыдно было ужасно. Он уткнулся в тетради, не видя в них ни строчки. И, когда услышал шаги за своей спиной, не обернулся.

– Ром, ты меня извини, что я уснул. Сейчас волосы высохнут, и я сразу же уйду.

– Да ничего, ты мне не мешаешь, сиди. Чаю хочешь горячего? Замёрз, наверное, в холодной воде? – Ромка заставил себя обернуться. Макс, одетый, стоял, облокотившись на дверной косяк. Даже куртку уже надел. – Ого! Ты что, так замёрз, что в куртку влез? Дома вроде не холодно, чай попьёшь и согреешься.

– Да нет, я просто уже выходить хотел, да вспомнил, что волосы мокрые, а на улице минусовая температура. Мне неудобно как-то. На день рождения свой к вам напросился и сейчас вот всё уйти не могу.

– Неудобно на потолке спать. Ты мне не мешаешь, я же уже тебе сказал. Так что снимай куртку, пошли чай попьём. Тебя ждёт кто-нибудь?

– Нет, никто не ждет. Адын, савсэм адын!

– Ну вот! Я тоже сегодня адын, савсэм адын! Скучно! Так что оставайся, Серый с работы приедет, и увезём тебя домой. А если спать хочешь, так вон на диване располагайся, можешь вздремнуть. Вы же со Славой полночи, наверное, проболтали?

– Да есть немного. Но я, кажется, выспался. Может, тебе по учёбе чего помочь? Могу конспекты переписывать.

– О, здорово! А то мне ещё писать и писать. Я пропустил почти две недели, так что много писанины. Буду благодарен, если поможешь.

– Не проблема! Помогу!

Неловкость ушла. С Максом было легко, как с приятелем, которого знаешь давно.

Серёга позвонил и сообщил, что едет вечером к брату. Ромка был за него рад, хоть Серый и сказал, что радоваться особо нечему. Что инициатива встречи исходит не от Артёма, а от его жены.

– Серёж, но это ведь хоть какой-то сдвиг. Попытка не пытка. Может, и Тёмыч согласится тебя увидеть. Ты подарки племянникам купи и Наталье что-нибудь. В общем, возьми гостинцев каких-нибудь.

– Ромчик, я же не дурак. Ну ладно, а ты-то чем занимаешься?

– Мы с Максимом конспекты переписываем. Он мне помогает. Прикинь, он в ванне заснул.

– В ванне?

– Ну да. В ванне, а что?

– Да нет, ничего. А Славка где?

– К Ольге уехал, утром ещё.

– Ясно. Значит, вы там одни.

До Ромки наконец дошло, почему у Серого вдруг стал такой недовольный тон и почему он переспросил про ванну.

– Серёга, ты опять за старое? Опять Отелло из себя строишь?

– Прости. Всё, я понял. Заткнулся. Чего вкусненького купить? Что ты хочешь?

– Да ничего вроде не хочу. Не надо ничего. Не трать деньги. Отложи лучше на резину.

– Ладно, до вечера. Не шалите там!

– Давай, Отелло, блин. Пока.

Максим улыбался, слушая их разговор.

– Что, приревновал тебя ко мне?

– Да ну его. Достал.

– А к кому ещё ревнует? К Славке?

– Ну, это у нас, слава богу, пройденный этап.

– Правда, что ли, ревновал?

– И к Славке, и к Сашке.

– А Сашка – это у нас кто?

– Сашка – это Сашка! Мне он так же дорог, как и Серёга!

– Так, я теперь не отстану, пока не скажешь, что это за чел такой. И Серый об этом знает? Тогда я б на его месте тоже ревновал.

Ромка засмеялся.

– Знает, конечно. Он не против! – Ромка улыбался, не торопясь признаваться, что Саня ему как брат.

– Нифига заявочки! Здесь, значит, ни одного поймать не можешь, а у некоторых аж по двое! – Максим состроил комичную рожицу.

– Санька – это мой друг. Мы с ним с детства вместе. Он мне как брат. Так что не завидуй.

– Ага, не завидуй! И друг у него есть, и брат, и сват, и Славка, и Серёга, а здесь сидишь как дурак – один и без подарка!

Максим надул демонстративно щёки, как в детстве дети делают, и Ромка, не удержавшись, ткнул в них пальцами. Щёки сдулись, издав неприличный звук, вызвав у Ромки смех.

Ромке было весело с Максом, а Максиму, по-видимому, нравилось его смешить. Следующие полчаса Ромка во всех красках расписывал Саню. И какой он классный друг, и как девчонки за ним бегают, и как вкусно он готовит!

– Ну всё, я влюблён! Когда познакомишь?

– Опс, – Ромка осёкся, – э, блин. Он не такой!

– Какой не такой? – Макс специально подначивал Ромку, хоть и прекрасно понял, какой «не такой» Саня.

Ему было просто весело и приятно наблюдать, как щёки Ромки вспыхивали, как он терялся и конфузился.

– Ну, он не как мы! В общем, он только с девчонками встречается!

– Да ну! Прям уж только с девчонками. – Макс хитро сощурил глаза.

– Да Саня на парней даже не взглянет, он не такой, – распалялся Ромка.

Макс не был искушённым соблазнителем, вернее, он вообще в этом смысле даже тютей-матютей был. Всегда боялся открыться в своих чувствах и хоть как-то дать понять, что парень ему нравится. Исключением был только один случай, и этим случаем был Серёга. Тогда, в такси, на Макса как накатило, он сам не знал, что вдруг на него нашло. Но пускать пыль в глаза, что он ещё тот ловелас, он любил. А Ромка прям сам напрашивался, чтобы его дразнили.

– Спорим, я твоего Саню раскручу на трах?

– Чего? Да Сашка в жизни не станет с парнем трахаться!

– Ну, значит, ты выиграешь! На что спорим?

– А ты что, в Новокузнецк его соблазнять поедешь?

– Зачем? Сам приедет когда-нибудь. Ты мне только дай знать. Ну, так на что спорим?

– На ящик пива.

– Лады. Договорились. Звони Сане, зови в гости.

– Как он, по-твоему, приедет, он учится, вообще-то.

– Следующие выходные будут длинные. Праздник. Забыл?

– Ладно, позвоню – готовь ящик пива!

Артём уехал на работу, совсем переругавшись с женой из-за братца. Когда они возвращались от матери, он хотел ей что-то сказать, сейчас он уже и сам не помнил, что именно, но что это Серёги не касалось, это точно. И только он рот открыл, как она его решительно перебила:

– Лучше заткнись. Ты и так до фига наговорил.

– Чего? Что за муха тебя укусила? Чего это я наговорил?

– Давай при детях не будем. Я и так тебя от матери отмазывала после твоих матов на Серёгу!

– В смысле?

– В смысле, просто веди сейчас машину, молча, потом поговорим.

Дома, когда дети были у себя в комнате и играли в игровую приставку, Наталья нежно обняла мужа, при этом совсем не ласково, а с шипящими нотками, зашептала ему в ухо:

– Благодаря тебе, милый, наши дети знают теперь слово пидорас, а твоя мама ломает голову, за что ты так неласково называешь брата. Доволен?

– Охренеть! Этот гандон с мужиками спит, а я ещё и виноват! Я что, теперь по головке гладить его должен и молчать в тряпочку?!

– Ну так иди, расскажи всё матери! Давай, тебе же никого не жалко! Ни Серёгу, ни мать! Тебе похрен, что твои дети слышат, как ты своего брата кроешь!

– Я над тобой балдею! У тебя получается, что Серёга весь хороший такой, а я монстр и козёл!

– Я так не говорила! Я просто прошу тебя прекратить его оскорблять, особенно при детях! Прекратить перекашивать свою морду при его имени, это уже даже мать заметила. И сегодня, когда он придёт за пакетами, не устраивать сцен, понял?

– А я тебе сказал, что ему нехрен у нас делать. Приедет, спусти пакеты вниз или в подъезде отдай! Порог нашего дома он не переступит!

– А ты что, один здесь живёшь? А если бы у меня брат был голубым, ты бы мне запретил к нам домой его пускать, так получается?

– У тебя нормальный брат, слава богу!

– Да какая, к чёрту, разница! Серый тоже вроде нормальным был! Дело не в том, что нормальный у меня брат или нет, а в том, что ты эгоист, каких свет не видывал! Получается, ты в доме хозяин, а я никто! И люди, которые тебе не нравятся, ко мне и прийти не могут!

Наталья уже давно не обнимала Артёма, а стояла, нависнув над ним, упираясь руками в подлокотники кресла. Она говорила негромко, но таким тоном, что Артёму казалось, что она кричит.

– Ты чего привязалась? Чего ты от меня хочешь? Чтобы я радовался приходу братца-гомосека? – Артёма этот разговор раздражал.

В душе он понимал, что глупо себя ведёт и своим поведением может навредить матери. Что встреч с Серым не избежать. Рано или поздно им придётся столкнуться, если уж не у себя дома, то в деревне точно. На следующих выходных – колоть поросят, что они делали всегда вместе. Если кто-то из них не приедет, мать будет переживать и начнёт подозревать, что они поругались. Да и в душе он не чувствовал уже той злости на Серёгу. И это его бесило больше всего! Получается, что его брат педик, а он готов его простить. Но ведь это неправильно. Не дай бог кто узнает! Как он в глаза людям смотреть будет? Да ведь его мужики на работе не поймут. Каждый бы из них пришиб такого братца! Никто бы не стал терпеть брата-гомика!

– Ты меня слушаешь? – голос жены выдернул из его мыслей.

– Что?

– Ты не будешь устраивать скандал, даже если Серёга будет сидеть и пить у нас чай! И ты не будешь запрещать ему видеться с детьми. Они его племянники.

– Они мои сыновья, в первую очередь! И я не хочу, чтобы они общались с педиком!

– Они наши сыновья! НАШИ, а не твои! И они будут общаться не с педиком, а со своим родным дядей! И уж им самим решать, когда повзрослеют, как им относиться к тому, что их любящий дядька голубой. Понял?

– Пока они маленькие, решать мне!

– Нет, дорогой, не тебе, а нам! И я решила, что не собираюсь лишать Серёгу родственников только потому, что он гей.

– А на моё мнение тебе, значит, плевать? Ты решила! А я против, поняла?

– А ты у детей спроси, соскучились они по дядьке? И что мать твоя скажет, когда те же ребятишки выдадут ей, что они его не видят?

– ****ь! Наталья! Никогда не думал, что ты такая стервозная!

– Ты идиот, Артём! Ты мне ещё спасибо потом за это скажешь.

– Делайте, что хотите. Позвонишь, когда он уедет. Я с ним встречаться не собираюсь. Домой приеду, когда его здесь не будет.

Серёга стоял у двери квартиры Артёма, не решаясь нажать на звонок. Чувствовал себя, как десятиклассник на экзамене. Ему очень хотелось, чтобы брат был дома, и в то же время он этого боялся, боялся до дрожи в коленях. Во рту от волнения пересохло, в висках стучало, а дыхание стало тяжёлым, как будто он бежал и запыхался. Наконец он решился и нажал на кнопку звонка. За дверью послышался топот ног и крики племянников:

– Мама, это дядя Серёжа пришёл, открывай быстрее!

У Серёги горло спазмом перехватило – его ждали, племяши по нему соскучились! Да хрен он от них откажется, наоборот, теперь он будет к ним внимательней, будет их водить в кино, цирк, брать на рыбалку. Лишь бы Наталья позволила. Сноха открыла ему дверь, на нём тут же повисли племянники. Серёга расцеловал их и почувствовал прилив нежности.

Нужно было испытать страх, что можешь потерять родных людей, чтобы понять, как ты их любишь. И ещё Серёга понял, когда прижимал к себе ребятишек, когда они чмокали его в щеки и цеплялись ручонками за шею, что своих детей у него не будет, а значит, всю любовь, которую он мог бы им дать, он просто обязан отдать племяшам. Андрейка и Костик, насидевшись на коленях у дядьки целых пятнадцать минут, что было большим рекордом для таких непосед, как они, убежали в комнату играть в машинки с управлением, которые он им купил. Серёга не знал, как себя вести при снохе. Он молча пил чай, уткнувшись в чашку и не поднимая глаз на Наталью. Она же всё понимала, поэтому вела себя как обычно, как будто ничего не случилось.

– Где живёшь? У Ромки?

– Угу. Нат, ты-то как всё это воспринимаешь?

– Как тебе сказать? Конечно, поначалу, как только Тёмка мне рассказал, была в шоке. Но потом поразмыслила и поняла, что это не моё дело. Жизнь твоя, и тебе решать, что с ней делать и с кем её провести. Артёма я пока в этом убедить не могу, но сегодня я, кажется, отвоевала для тебя право видеться со мной и племянниками. Дай время, Тёмка успокоится, и если не примет всё как есть, то хоть, может, избегать тебя не будет. Помиритесь, вы же братья.

– Тёмыч меня даже видеть не хочет. Он готов со мной помириться, если я Ромку брошу. Но я не могу. Я его люблю, как бы это по-дурацки ни звучало. Я люблю парня, и ничего не могу с этим сделать.

– Я тебе верю, Серёж. Дай Тёмке время, всё утрясётся, вот увидишь. А Ромкины родители в курсе?

– В курсе. Пришлось рассказать.

– И что? Что они на это сказали? Неужели приняли вот так, сразу? Или они знали уже, что Ромка голубь?

– Ну у тебя и жаргончик! Где только научилась? – Серёгу рассмешило выражение, которым Наталья наградила Ромку. – Нет, конечно, ничего они не знали. Просто сын есть сын. И они его любят.

– У него же мать, кажется, только, а отец не родной? Неужели и отчим спокойно всё принял?

– Ну, наверное, если женщину так любишь, как Серёга Анну, то и детей её тоже любишь, как своих. А он любит, это видно. Даже по тому, как переживал тогда, когда я Ромку нашёл на дороге.

– Завидую я Анне. Молодец, хорошего отца своим детям нашла.

– Наташ, ты это чего? Чем тебе Артём плохой отец?!

– Я не говорю, что он плохой. Но, знаешь, если он с тобой не помирится, то где гарантия, что своего ребёнка с такой ориентацией Артём сможет принять? В жизни всякое бывает, мало ли, какие у нас дети вырастут.

– Хочешь сказать, вдруг в дядьку пойдут? – Серёга грустно улыбнулся. – Не дай бог. Пусть лучше девчонок любят, одного урода на семью хватит. Не зря же есть поговорка «В семье не без урода» – это про меня.

– Не говори ерунды. Никакой ты не урод. Уроды – это те, для кого человеческая жизнь ничего не стоит. А ты просто не такой, как все. И не ты один, так что нехрен себя жалеть. Радуйся, что ты любишь и любим.

– Я радуюсь. Мать только жалко. Не дай бог узнает. Я даже не представляю, как она это воспримет. У Ромки-то родичи современные, более продвинутые, что ли.

– Ну, пока можешь скрывать, лучше ей об этом не знать. А вот как дальше? Ты же не сможешь всю жизнь прятаться. Она сейчас уже беспокоится за тебя. Ей хочется новую сноху увидеть. Знать, где и как ты живёшь. Она мать, а от матери ничего не скроешь.

– Да знаю я. Ладно, Наташ, поеду. Спасибо тебе за всё. Артёму передай привет и скажи, что мне его не хватает, что я скучаю.

– Давай, счастливо. Обязательно скажу.

Серёга обнял ребятишек, пообещал приехать ещё. И, уже выходя из квартиры, вспомнил, что через два дня праздник и выходные, а значит, нужно колоть свиней.

– Наташ, ты поговори, пожалуйста, с Тёмычем, чтобы он при матери хоть меня не игнорировал. Поросят ведь вместе колоть на днях придётся.

– Точно! Вот и случай вам поговорить по душам. А я тоже с детьми поеду к матери, при мне Артём будет сдержанней. И я ему воспитательное напутствие проведу, не беспокойся.

– Спасибо.

Домой Серёга приехал в приподнятом настроении. Макса он не застал. Тот не стал его дожидаться. Ромка, видя, что у Серого улыбка до ушей, прижался к нему, целуя в щёки, губы, нос и приговаривая после каждого поцелуя:

– Ну не тяни, рассказывай. Помирились?

– Нет. Но есть надежда, что всё-таки помиримся. Натка молодец! Супер-баба!

– Э, ты смотри мне, а то заревную.

– А сам-то, сам! Чем это вы здесь с Максом без меня весь день занимались?

Ромка тут же состряпал невинную рожицу.

– Ничем таким. – Его руки забрались Серому под свитер.

– Каким таким?

– Ну вот таким. – Ромкины пальцы потеребили Серёгины соски, а губы переместились со скулы на шею.

– А таким вы тоже не занимались? – Серёга стянул с Романа майку и стал покусывать его кожу на груди.

– Не-а, не занимались. – Рамка, смеясь, начал стягивать свитер с Серого.

– Славка на дежурстве?

– Угу, – мычание в Серёгину шею.

– Значит, у нас вся ночь вперёди?

– Угу, – откуда-то из-под мышки.

– Ну всё, держись, Ромчик! Я тебя сегодня затрахаю!

Ромка засмеялся и потащил Серёгу к дивану.

– Ну начинай уже, трахальщик-террорист.