Текст книги "Крайние меры"

Автор книги: Дэвид Моррелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

6

В живописном городке Болтон они свернули на север и двинулись по узкой извилистой дороге, вдоль длинной долины, где многочисленные луговины то и дело сменялись сосновыми перелесками.

– Если библиотекарь в Монтпильере не ошиблась, – заметила Джилл, – то сейчас перед нами появится селение.

Питтман, прищурившись, смотрел через лобовое стекло. Какая жалость, что у него нет солнцезащитных очков!

– Там, – сказал он. – В промежутке между деревьями. Видите?

– Церковный шпиль. Прекрасно. Мы идем точно по расписанию.

Шпиль был снежно-белым, и когда они въехали в поселок, то увидели, что не только церковь, но и все здания окрашены в этот исполненный благородства цвет. На его фоне зелень казалась особенно яркой. На какой-то момент, несмотря на телефонные столбы и прочие приметы современной цивилизации, Питтману почудилось, что его перебросили во времени назад, не в такой суетливый, более спокойный век.

Селение осталось позади, и теперь Джилл вела машину вдоль светлого потока с талым снегом по берегам. Питтманом вдруг овладело тревожное чувство, и он достал из сумки кольт, который уже успел перезарядить патронами из коробки, тоже хранившейся в сумке.

Вспомнив некоторые детали из написанной им статьи об одном полицейском агенте, Питтман сунул пистолет сзади за пояс, не обращая внимания на неудобства. Под пиджаком надежнее, чем в кармане пальто. По крайней мере, незаметно. А что кольт давит на позвоночник, – неважно, можно привыкнуть.

«В прошлую среду я ощущал пистолет во рту, а теперь...»

Питтман открыл сумочку Джилл.

– Эй, что вы делаете?

– Смотрю, насколько она вместительна.

Он вновь запустил руку в свою спортивную сумку и на сей раз извлек пистолет, отнятый у убийцы в квартире Джилл, почти такого же размера, как кольт 0,45, но поменьше калибром. Это была девятимиллиметровая «беретта».

– Уж не думаете ли вы, что я стану таскать эту штуку? – запротестовала Джилл. – Я и в руках-то ее никогда не держала.

– Я тоже. Нужда заставит – таков мой девиз.

Кожаную сумку Джилл с длинным ремешком можно было носить на плече.

– Отлично, как по заказу, – объявил Питтман.

– Повторяю. Я не намерена...

– Во-первых, – перебил ее Питтман, – вам следует знать, что патроны находятся в специальном пружинном приспособлении, именуемом обоймой. Обойма вставляется в рукоятку снизу.

– Вы что, серьезно? – Джилл прищурилась, когда «дастер» вынырнул из-под крытого моста на ослепительный солнечный свет. – Подумайте о том, что я медсестра в реанимации и не одного несчастного с огнестрельными ранами пыталась спасти. Я ничего не хочу знать ни об этом, ни о каком другом пистолете. Вообще, не желаю иметь дела с оружием, а тем более держать его в своей сумке.

Питтман испытующе посмотрел на нее:

– Первый поворот направо после моста.

– Знаю! Он есть на схеме, которую нарисовали нам в библиотеке. И я хорошо помню, что говорила эта женщина.

– Я только хотел помочь.

– Не обижайтесь. Простите меня. Я вовсе не вздорная. Просто... Вы напугали меня этим пистолетом. – Все это звучало малоубедительно. – В поезде я как-то расслабилась и забыла, насколько все серьезно. Сожалею, что так получилось.

– В таком случае поворачивайте назад, – сказал Питтман.

– Что?

– Мы возвращаемся в Монтпильер, я посажу вас в нью-йоркский поезд, а сам доберусь до Академии Гроллье.

– Отправите меня в Нью-Йорк?.. Но это ничего не изменит. Охота на меня продолжается. Вы сами сказали, что на полицию мне рассчитывать нечего. Обращаться к родителям я не собираюсь. Тем более что за их домом наверняка следят. Друзей тоже не хочу подвергать риску. В общем, самое разумное – это остаться с вами. У меня просто нет выбора.

– Один заряд я уже загнал в патронник. Вам ничего не надо делать. Только нажать на спусковой крючок. Ага, вот и ворота. – Питтман показал на большую элегантную надпись: «Академия Гроллье». – А мне по душе их девиз, – добавил он. – «Лидерство – это служение».

7

Они свернули с дороги и двинулись вверх по мощеной, обсаженной деревьями аллее. Ворота в деревянном заборе были распахнуты. «Дастер» миновал небольшое сооружение, напоминавшее караульное помещение при въезде на военную базу. Однако караулка была пуста, и Питтман решил, что здание предназначено для приема почты.

Когда подъем кончился, перед ними открылся настолько захватывающий вид, что Джилл остановила машину. По обеим сторонам хребта высокие ели устремлялись к вершинам гор. Впереди и ниже деревья были выкорчеваны, и на их месте расстилался огромный луг. В долине виднелись конюшни, пасущиеся лошади, выездной круг, поле для игры в поло, а рядом несколько футбольных полей. Еще дальше поблескивало на солнце овальное озеро, и Питтман вспомнил, какое огромное значение в Гроллье придается командной гребле.

Об этом рассказал профессор Фолсом. Но больше всего поразили Питтмана здания в центре долины: традиционная церковь с белым шпилем, внушительное сооружение с колоннами (по-видимому, административный корпус) и пятнадцать строений из красного кирпича, сплошь увитых плющом.

– Спальные и учебные корпуса, – заметил Питтман. – Основательность, эффективность и функциональность, как их представляет себе истеблишмент.

Джилл удивленно подняла глаза:

– А вас, похоже, здорово заклинило на проблемах избранного общества.

– Перефразируя Уилла Роджерса, мне не доводилось встречать хорошего богача.

– Но я тоже богата.

– А ведете себя по-иному. У меня был старший брат.

Джилл удивленно посмотрела на Питтмана: при чем тут старший брат?

– Его звали Бобби. Он учил меня ездить на велосипеде и играть в бейсбол. А потом боксировать, когда я возвращался из школы после драки, с фонарем под глазом. Бобби знал все. И все умел. Он был моим идолом. Я боготворил его.

– Почему все в прошедшем времени?

– Он погиб во Вьетнаме.

– О... Простите.

– Как ему не хотелось ехать туда, – продолжал Питтман. – Он не верил в справедливость этой войны. Но мои родители были бедны, и Бобби не имел средств на обучение в колледже. Иначе получил бы отсрочку, как сынки богатых родителей. В каждом письме он не уставал повторять, что в его части служат только представители низших слоев общества, далеких от истеблишмента. Брат, конечно, употреблял более крепкие выражения. Еще он писал о дурном предчувствии, о том, что не вернется домой. И предчувствие сбылось. Бобби погиб от американских снарядов, выпущенных по ошибке. От того, что официально именуется «дружественным огнем». Я ежедневно навещал его могилу. В то время я думал, насколько легко богатым начинать войны, зная, что их дети не должны сражаться.

Позже, когда, поработав на стройках, я накопил денег на колледж, то понял еще кое-что. Богатые наживаются на войнах. Именно поэтому я стал журналистом. Чтобы охотиться за негодяями. Чтобы отомстить за брата.

– Простите меня, – повторила Джилл.

– И вы меня, – ответил Питтман, разглядывая забинтованную руку. – Все это как-то само собой выплеснулось наружу.

Джилл коснулась его руки.

8

Все здания расположились вокруг прямоугольной площади, напоминавшей военный плац. По периметру плаца шла мощеная дорога, и Джилл готова была оставить машину на ней, но вовремя заметила стоянку рядом со зданием, которое они приняли за административное. На стоянке уже было запарковано машин пятнадцать.

Питтман вылез из «дастера». Кольт под пиджаком давил на спину. Он с ужасом подумал о том, какой длинный прошел путь с момента попытки самоубийства в среду, если считает сейчас оружие за поясом вполне ординарным явлением.

Джилл закрыла дверцу на ключ и, обойдя машину присоединилась к Питтману. Ее кроссовки, джинсы и свитер остались в маленьком чемоданчике на заднем сиденье. Расклешенная юбка песочного цвета, темно-зеленый жакет и желтая блузка, купленная в Монтпильере, были ей очень к лицу. Питтман, до сих пор видевший Джилл в традиционной молодежной одежде, вдруг обнаружил, что линии ее ног так же изящны, как и линия шеи.

– Готовы?

Джилл нервно вздохнула и кивнула, поправляя сползавший с плеча ремешок сумочки.

– А он тяжелый.

– Забудьте, что там оружие.

– Легко вам советовать. Я все же не понимаю, почему нельзя пистолет оставить в машине.

– Потому что события развиваются совсем не так, как я предполагал.

Они вышли с парковочной площадки и увидели, как пустынная площадь, на которой маячили несколько фигур уборщиков, неожиданно стала заполняться спешащими учениками сразу после того, как в некоторых зданиях зазвонили колокола. Мальчики в униформе: серых брюках, темно-синих блейзерах и красных в полоску галстуках – с деловитой поспешностью выбегали из учебных зданий, устремляясь через плац к большому дому напротив церкви.

– Учебная пожарная тревога?

Джилл посмотрела на часы:

– Полдень. Время ленча.

К ним подошел юноша лет пятнадцати.

– Могу ли я быть вам полезным, сэр?

– Нам нужна школьная библиотека, – сказал Питтман.

Юноша указал влево.

– В четвертом здании, сэр. Может быть, желаете встретиться с мистером Беннетом?

– Мистером Беннетом?

– Директором Академии.

– Нет необходимости беспокоить его. Благодарю за помощь.

– К вашим услугам, сэр.

Юноша повернулся и заспешил на противоположную сторону площади, к зданию, за дверями которого исчезали остальные школьники, ухитрявшиеся, несмотря на поспешность, сохранять достоинство джентльменов.

– Он будет достойным представителем вашингтонского общества, – заметил Питтман.

Они с Джилл двинулись в направлении, указанном юношей, и вскоре достигли здания, где над дверью была цифра 4. С залитого солнцем двора они вступили в прохладу хорошо освещенной лестничной клетки. Пахнущие воском ступени вели как вверх, так и вниз.

В помещении царила зловещая тишина.

– Весьма сомнительно, что библиотека расположена в цокольном этаже, – сказала Джилл. – Как правило, там повышается влажность, что вредно для книг.

Согласно кивнув, Питтман поднялся на первый этаж. Его шаги гулко отдавались в пустом коридоре. Почти все двери были открыты. За одной виднелись учебные столы с компьютерами. За другой – магнитофоны и наушники. Здесь, видимо, изучали языки.

Когда Питтман подошел к третьей двери, из нее вышел уже немолодой, лет шестидесяти, мужчина в такой же униформе, как и школьники. Невысокий, полноватый, с пегими усами и жиденькими седыми волосами.

В руке он держал ключ – видимо, собирался запереть дверь. Он поверх очков уставился на Питтмана и Джилл.

– А я как раз собираюсь на ленч. Чем могу быть полезен?

– Нам сказали, что в этом здании расположена библиотека.

– Да, это так. – Человек откашлялся.

– Здесь хранятся старые ежегодники и остальная литература такого рода? – поинтересовался Питтман.

– Ежегодники хранятся в архивной секции. – Человек внимательно смотрел на Питтмана. – Мне кажется, сэр, мы с вами никогда не встречались. Что именно хотели бы вы узнать?

– Питер Логан. Независимый журналист. Решил приступить к работе над книгой, которую обещал самому себе написать обязательно.

– К работе над книгой?

– Об Академии Гроллье. В ней обучалось так много выдающихся людей, посвятивших себя служению нашему обществу.

– Вы не ошибетесь, если скажете, что в этом смысле мы значительно превысили свою квоту. Но боюсь, наши выпускники будут против любого вторжения в их личную жизнь.

– Они могут не беспокоиться. Упор в книге будет сделан на Академии как таковой. Полагаю, она сможет послужить примером для других школ, если я опишу принятую здесь превосходную методику обучения. Наша страна находится в кризисе. Система образования требует изменений... Меня волнует наше будущее. Необходима модель, и я не вижу модели лучшей, чем Академия Гроллье.

Человек сурово сдвинул брови и торжественно кивнул.

– Во всей Америке не найти лучшего учебного заведения. Итак, к какого рода исследованиям вы намерены приступить?

– Для начала, мистер?..

– Карадин. Я главный библиотекарь.

– Значительная часть книги, естественно, будет посвящена педагогическим теориям, господствующим в Академии. Но изложить их необходимо на фоне широкой исторической перспективы. Когда Академия была основана. Кем. Как развивалась. Имена знаменитостей, вышедших из ее стен. Прежде всего, полагаю, не мешало бы изучить ваши архивы. Просмотреть ежегодники, например. На фотографиях видно, как изменился внешний вид Академии за истекшие годы. Может быть, мне удастся установить, что Гроллье дала стране больше знаменитых людей, чем принято считать. Фигурально выражаясь, прежде чем погрузиться в глубины, я хотел бы снять сливки.

– Весьма разумный метод. Архивы расположены... – Карадин бросил взгляд на часы. – Простите. Во время ленча у меня встреча с библиотечным комитетом, а я уже опаздываю. Боюсь, что не смогу показать вам архивы. Если вернетесь к часу дня... Глава нашей трапезной, несомненно, будет рад покормить вас.

– Благодарю, мистер Карадин, но мы с помощницей позавтракали довольно поздно. Говоря по правде, мне просто не терпится приступить к делу. Может быть, допустите нас в архивы, и мы ознакомимся с материалами, пока вы встречаетесь с членами совета? Я не хотел бы причинять вам ни малейшего беспокойства. Уверен, у вас есть дела более важные, чем созерцать, как мы копаемся в журналах.

Карадин вновь посмотрел на часы.

– Но я уже должен быть... Ну, хорошо. Ничего страшного не произойдет. Архивы этажом выше. Правая дверь направо.

– Не будете ли вы так любезны открыть нам ее, мистер Карадин? Больше мы вас не станем беспокоить.

– Поднимайтесь. – Карадин прошел мимо них к лестнице. – Дверь не заперта. За редким исключением двери в Гроллье не запираются. В этой школе учатся джентльмены. Мы полагаемся на законы чести. За сто тридцать лет существования школы не было ни единого случая кражи.

– Именно это я всегда утверждал. Ваша школа – образец для остальных. Обязательно приведу ваши слова в книге.

– Я ужасно опаздываю, – пробормотал главный библиотекарь, развел руками и заспешил вниз по лестнице к выходу.

9

Наружная дверь здания захлопнулась с глухим стуком. Питтман прислушался к пронесшемуся эху, повернулся к Джилл и жестом указал на ведущие вверх ступени.

– Надеюсь, он будет вкушать неторопливо.

Этажом выше первая дверь направо была с матовым стеклом. Питтман, нервничая, потянулся к ручке, не ошибся ли Карадин и не окажется ли дверь запертой. Но ручка повернулась без труда, и, облегченно вздохнув, Питтман вошел внутрь.

Помещение оказалось значительно больше, чем он ожидал, и было залито светом, проникавшим сквозь несколько окон. Книжные полки тянулись вдоль стен и по всему залу, как это принято в библиотеках. На полках кроме книг – разнообразные коробки и пачки бумаг.

Джилл закрыла дверь и огляделась.

– Просмотрите полки вдоль стен, а я займусь центральными.

Минут пять они посвятили поискам.

– Здесь, – сказала Джилл.

Питтман подошел и сел у книжных полок, на которые указала девушка. На корешках книг большого формата, переплетенных в черную кожу, были золотом вытеснены годы, начиная с 1900-го. Тома располагались в хронологическом порядке и стояли в несколько рядов.

– Со слов Карадина я понял, что школа существует сто тридцать лет, – заметил Питтман. – Где могут быть остальные ежегодники?

– Вполне вероятно, что традиция их публикации возникла лишь с начала века.

– Возможно, – пожал плечами Питтман. – Миллгейту исполнилось восемьдесят. Допустим, он окончил Академию в восемнадцать, следовательно, его последний семестр в Гроллье был...

– Весной 1933 года, – закончила Джилл.

– Как вы ухитрились так чертовски быстро вычислить?

– Я всегда была на короткой ноге с цифрами. Не забывайте о моем богатстве. – Шуткой она хотела снять напряжение. – Правда, Миллгейт мог окончить школу и в семнадцать лет.

– Остальные «Большие советники» не обязательно ровесники Миллгейта. Просмотрим на всякий случай несколько лет в обе стороны. Скажем, с 1929-го по 1936-й.

– Прекрасно, – ответила Джилл. – Я возьму до 1932 года, вы – остальные.

– Здесь есть стол.

Усевшись друг против друга, они сложили ежегодники стопками и принялись за чтение.

– Хорошо, что списки учеников составлены по алфавиту. Это сэкономит нам время.

Питтман перевернул страницу и сказал:

– Нам уже известно, что Миллгейт, Юстас Гэбл и Энтони Ллойд окончили Гроллье. Остались – Уинстон Слоан и Виктор Стэндиш. И еще один, которого необходимо отыскать.

– Кого именно?

– Данкан. Его имя Миллгейт произнес с нажимом, как и название Академии. Видимо, тут существует какая-то связь. Проблема в том, что Данкан может быть как именем, так и фамилией.

– Выходит, надо проверить всех учеников в каждой из этих книг.

Они принялись сосредоточенно перелистывать страницы.

– Умерли, – пробормотал Питтман.

Джилл с удивлением подняла на него глаза.

– Старые фотографии всегда действуют угнетающе.

– Я понимаю, что вы хотите сказать. Почти все эти юноши давно истлели в могилах. А здесь, на снимках, они в расцвете сил.

Питтман вспомнил, с какой жадностью вглядывался в каждую фотографию своего умершего сына, и во рту у него пересохло.

– Юстас Гэбл, – сказала Джилл. – Я нашла его. Девятьсот двадцать девятый. Учащийся первого года.

– Точно. Я обнаружил его в 1933 году, но уже как ученика выпускного класса. А вот Энтони Ллойд. Девятьсот тридцать третий. Тоже выпускник.

– Первогодок в 1929-м. Здесь же Миллгейт.

– Но что толку от всего этого? Мы и так знали, что они здесь учились.

– Постойте! – воскликнула Джилл. – Еще один.

– Кто?

– Уинстон Слоан. Поступил в 1929 году.

– Итак, я оказался прав. Сукин сын тоже учился здесь, но не пожелал включить этот факт в биографические сведения, сообщенные им составителям «Словаря».

– А вот и Виктор Стэндиш! – возбужденно выпалила Джилл.

– Вот теперь все негодяи на месте.

– Нет необходимости просматривать оставшиеся книги, – сказала Джилл. – Имена будут повторяться из года в год. Они поступили в 1929 году и закончили в 1933-м.

– А как быть с Данканом? Я не нашел ни одного ученика с таким именем или фамилией. Что хотел сказать Миллгейт? Какая связь между?..

10

На фоне матового стекла двери возникла чья-то тень. Даже не глядя в ту сторону, Питтман почувствовал движение и повернулся в тот самый момент, когда дверь распахнулась. В комнату широким уверенным шагом вошел мужчина лет пятидесяти, в униформе Академии Гроллье: серых брюках, темно-синем блейзере и с красным в полоску галстуком. Высокий, прямой, как палка, с острым подбородком, тонким аристократическим носом и величественным взглядом императора.

– Не соблаговолите ли сказать, что вы здесь делаете?

Питтман поднялся:

– Весьма охотно. Я задумал написать книгу о вашей школе, и...

– Вы не ответили на мой вопрос. Что вы здесь делаете?

Питтман посмотрел на него с наигранным удивлением.

– Ведем исследования. В данный момент просматриваем школьные ежегодники.

– Без разрешения.

– Мистер Карадин, главный библиотекарь, сказал, что мы можем...

– Мистер Карадин не уполномочен давать подобные разрешения.

– Тогда кто, не откажите в любезности сказать...

Глаза человека сверкнули огнем.

– Только я. Я руковожу Академией.

– О, мистер Беннет! – Питтман вспомнил имя, названное школьником. – Мы хотели с вами поговорить, но вы ушли на ленч, и мы решили пройти пока сюда.

– Но встреча со мной не принесла бы вам желаемых результатов. Необходимо следовать установленному порядку. Представить письмо с обоснованием, заполнить нужные формы.

– Письмо? Формы? Не вы единственный можете дать разрешение... Так, по крайней мере, я понял из ваших слов.

– Я только сказал, что являюсь руководителем Академии. Но есть еще попечительский совет, и с ним необходимо проконсультироваться, коль скоро речь идет о вопиющем нарушении прав личности. Я имею в виду ваше намерение написать книгу.

– Но моя книга послужит лишь на пользу...

– Простите, но я вынужден вас попросить удалиться.

«Если он еще раз прервет меня...» – подумал Питтман, а вслух сказал:

– Как вам будет угодно. Весьма сожалею о возникшем недоразумении. Будет, пожалуй, лучше, если мы пройдем в ваш кабинет и попытаемся его разрешить.

– Недоразумение тут совсем другого рода. Я прошу вас покинуть не библиотеку, а территорию Академии.

Беннет посмотрел на Питтмана и указал пальцем на дверь.

– Что ж. – Питтман изо всех сил старался держать себя в руках, вдруг подумав о том, что Джилл стоит рядом с ним. – Буду иметь честь направить вам письмо с изложением своей просьбы.

– Вряд ли вы этим чего-нибудь достигнете.

– Понимаю.

– Всего хорошего.

– Всего хорошего.

11

– Гостеприимное местечко, – заметила Джилл, выруливая со стоянки.

– Да. Меня вышибали из множества мест, но из школы ни разу.

Джилл вела машину по мощеной дороге, огибающей плац. Они миновали несколько учебных зданий, административный корпус и направились вдоль долины по направлению к воротам.

– Он все еще смотрит? – спросила Джилл.

Питтман оглянулся.

– Торчит у здания библиотеки. Кожей чувствую, как он взглядом сверлит мне спину. Мистер Сильная личность.

Джилл объехала конюшни и вывела машину к лугу. Здесь начинался подъем на холм.

– С чего это он завелся? Неужели обиделся, что мы обратились не к нему, а к главному библиотекарю?

– Что толку было обращаться к нему? А так мы хотя бы успели познакомиться с архивами. Взгляните, за нами хвост.

– Да, вижу в зеркале заднего вида. От школы отъезжает коричневый универсал. Люди Миллгейта? – Питтман почувствовал, как напряглась Джилл. – А что, если здесь ожидали нашего появления?

– Вряд ли. В этом случае они начали бы действовать раньше.

– Если не побоялись бы поднять шум прямо на территории школы. Кругом дети. Слишком много свидетелей. Может быть, через несколько миль, уже на дороге, они нас догонят и...

Машина достигла гребня холма. Отсюда дорога круто шла вниз к сооружению, напомнившему Питтману караульную будку. Он вытащил из-под ремня полуавтоматический кольт.

– Зачем это? – нервно спросила Джилл.

– Так. На всякий случай.

Наконец они миновали «караульную будку», выехали из ворот и оказались на неширокой дороге.

– Нет, не налево. В противоположном направлении, – сказал Питтман.

– Но на Монтпильер как раз налево.

– Именно этого от нас и ждут. Если в той машине люди Миллгейта. Сейчас они за гребнем холма и нас не видят.

Джилл так резко свернула, что шины взвизгнули. Потом резко нажала на педаль акселератора. Питтмана бросило на спинку сиденья, и, пока не закончился поворот, ему пришлось держаться за ручку на приборной доске.

Дорога была окаймлена соснами.

– Полегче.

– Что-то не так?

– Нет, все в порядке. Вы отлично водите. Но нам необходимо съехать с дороги. Ищите... Да, вон там. Разрыв между деревьями.

Джилл, быстрее, чем ожидал Питтман, нажала на тормоз, вывернула руль и бросила машину на заросшую подлеском просеку, постепенно исчезавшую в глубине леса. «Дастер» продирался сквозь невысокую поросль. Лучи солнца лишь местами пробивались сквозь кроны деревьев. Толчок от удара шины о выступающий из почвы камень еще глубже вдавил Питтмана в сиденье.

Он обернулся:

– Стойте. С дороги нас уже не видно.

Как только машина остановилась, Питтман распахнул дверцу и выскочил наружу. Пригнувшись, он осторожно пробирался между деревьями с тем, чтобы выйти к повороту дороги. Очутившись вблизи от него, Питтман замедлил шаг, переступил через поваленное дерево и двинулся дальше. Едва выступив из тени деревьев, он бросился на землю. С того места, где он находился, видны были чуть слева открытые ворота, ведущие в Академию. Из-за вершины холма вынырнул универсал и поспешно покатил к выходу. На передних сиденьях Питтман разглядел двух мужчин атлетического сложения и даже выражение их лиц, недовольное и разочарованное.

К удивлению Питтмана, преследователи не стали выезжать на дорогу, чтобы броситься в сторону Монтпильера вслед за «дастером». Вместо этого машина юзом подкатила к воротам и замерла. Из нее с сердитым видом вылезли двое. Они захлопнули створки ворот, скрепили их цепью и навесили замок. Только теперь на одной из створок Питтман заметил щит с надписью:

«Вход строго запрещен. Нарушителей ждет наказание».

«Еще какое», – подумал Питтман, наблюдая, как атлеты прошли к своей машине, хлопнули дверцами и двинулись вверх по холму в направлении школы.

Автомобиль скрылся за гребнем. Питтман подождал немного, чтобы полностью удостовериться в безопасности, не спеша поднялся с земли и повернулся в сторону леса: из кустов вышла Джилл.

– Ничего не понимаю, – сказала она. – Если это люди Миллгейта, почему они нас не стали преследовать?

– Возможно, получили распоряжение не покидать территорию Академии. – С этими словами Питтман вошел в тень деревьев.

– Скорее всего, какие-нибудь скромные преподаватели физкультуры в Гроллье, – предположила Джилл. – Тренер футбольной команды. Инструктор по гребле. Беннет послал их убедиться в том, что чужаки покинули территорию частного владения. Задержись мы, нас выпроводили бы силой.

Питтман перешагнул через ствол поваленного дерева.

– Теперь в Гроллье ждут прибытия подкрепления. Беннет был раздражен гораздо сильнее, чем того требовали обстоятельства. Кто-то наверняка предупредил его о возможности появления в школе нежелательных посетителей.

– И сейчас, надо полагать, он связался с кем надо по телефону.

– Верно, – ответил Питтман. – Если, конечно, убежден, что мы навсегда оставили Академию.

– А разве это не так? – заволновалась Джилл. – Вы хотите сказать, что не намерены возвращаться в Монтпильер?

– А что нам там делать? – Впереди между деревьями Питтман увидел серый «дастер». – Разве у нас есть какие-то другие варианты?

– Ну, а здесь что нам делать? Никакого Данкана мы не нашли. Может, он и не учился в Гроллье. Миллгейт мог просто бредить.

– Нет. Я должен это проверить. – Питтман влез в «дастер», откинулся на спинку сиденья. – Я возвращаюсь. Этой же ночью.